Тест на способность к модернизации

Среди новостей, которые я хотел затронуть в своей статье, первая – предложение президента Медведева о создании специальной комиссии из представителей власти и бизнеса по модернизации российской экономики.

Совсем уже собрался я подробно писать и об этой очередной панацее (как будто у нас правительства нет или как будто оно призвано заниматься чем-то принципиально иным), и о главном залоге будущего успеха – так нам знакомых лицах участников совещания, включая незаменимых Грефа и Дворковича, но что-то меня задержало. Заглянул я на один из новостных сайтов, где читателям предоставляется возможность оставить свой комментарий, прочитал мнения о новой инициативе, и стало ясно, что писать об этом незачем. И без того реакция однозначна, самое мягкое: «А вы, друзья, как ни садитесь…»

 

А коли так, вернусь к тому, что менее однозначно и понятно большинству не включённых в эту проблему, – к предстоящему нашим детям испытанию Единым государственным экзаменом.

 

Противники нововведения потерпели очередное поражение – Верховный суд отказал им в их требованиях. Но ведь сторонами в этом процессе были отнюдь не группа граждан и Министерство образования. Стороны – наша власть и всё общество.

 

Главный и самый веский аргумент сторонников ЕГЭ: мы должны положить конец коррупции и создать систему независимой объективной оценки знаний выпускников по единым, чётким и однозначным, заранее известным критериям.

Как этому возражать?

 

И не было бы сомнений, если бы с инициативой всеобщей централизации объективной оценки выступало правительство какой-нибудь Дании или Норвегии, где о коррупции со стороны не отдельных вузовских преподавателей, а именно власти давно не слышно. Кстати, даже и в США, где есть свои масштабные проблемы, но, надо признать, уровень коррупции несопоставим с нашим, на подобную инициативу не отваживаются. Там есть выпускные тесты за школу, но это дело каждого штата. И есть различные тесты для поступления в университеты, но их результаты – не единственный и часто не главный критерий отбора.

 

Но когда мы слышим команду о централизации оценки выпускников и абитуриентов, невольно поднимаем голову, чтобы посмотреть наверх, туда, откуда это до нас доносится. И что мы видим? Даже если и ограничим своё зрение (во избежание обвинений в экстремизме) уровнем Министерства образования и соответствующего агентства, видим мы деятелей, которых в соответствии с любой независимой и объективной оценкой там быть не должно. Смотрим выше – не совсем уж откровенно и нагло вверх, а чуть ниже, на уровне, например, упомянутой комиссии по «модернизации экономики» – и что видим? По каким объективным критериям на совещании у президента «по модернизации экономики» – дворковичи и грефы?

 

Но нам неудобно как-то уж слишком прямо перечить начальству, и мы отводим взгляд в сторону и упираемся в региональный уровень. И что видим, например, в Вятской губернии, которую как раз недавно посетил президент? А там у нас мало того что самый страшный оппозиционер всех времён и народов бывший лидер СПС Никита Белых провозглашён губернатором, так исполняющим обязанности вице-губернатора у него – 24-летняя девчонка – дочка главного либерала страны Гайдара. По каким объективным критериям это всё сверху спущено вятичам? Или ЕГЭ – «единая система», да ещё и «по объективным критериям» – это лишь для быдла, а для великих либералов и их наследников – у России особый путь?

 

Это ещё не ЕГЭ, а фон вокруг. Но почему, как говорилось в старом советском анекдоте, всё «с парикмахерской начинаем»?

Противники ЕГЭ поставили вопрос: можно ли ставить телегу впереди лошади? Если Конституция и закон требуют единых стандартов образования, но эти стандарты так и не утверждены, допустимо ли ещё до них вводить единую оценку знаний выпускников? Вопрос риторический, и как на него можно ответить утвердительно, знает лишь наш Минобрнауки. И ещё Верховный суд.

 

С другой стороны, что было бы, если суд согласился с истцами и отменил ЕГЭ – за две недели до начала экзаменов? Что тогда было бы делать выпускникам, если они хотя бы последние полгода всё-таки готовились к сдаче экзаменов именно в такой форме?

 

Таким образом, сейчас речь должна идти уже не о срочной корректировке правил, которые и без того совершенно возмутительно корректировались в течение всего последнего перед началом ЕГЭ полугодия. Речь о другом – о смягчении последствий для наших детей российского «головотяпства со взломом», развернувшегося применительно к ЕГЭ во всей красе.

 

Поясню: мы можем многое не знать, но способны что-то оценивать. Сейчас, перед самым ЕГЭ, выясняется, что бывшему руководителю Федерального центра тестирования предъявлены обвинения в растрате и присвоении 60 млн. рублей бюджетных средств. Но те, кто знаком с продукцией этого агентства и его подрядчиков, не сомневаются, что это лишь верхушечка айсберга. И кто-то верит, что при этом качество тестовых материалов не страдает?

 

Как это уже бывало в нашей истории неоднократно, в очередной раз преступно халатным и коррупционным исполнением дискредитируются здравые идеи. Так, оценка достижений выпускника независимо от воли учителя, безусловно, заслуживает поддержки. И идея написания у себя, в своём регионе конкурсных работ (пусть даже и тестовых) с последующим их направлением (или направлением их результатов) в лучшие вузы страны, хотя бы отчасти выравнивающая шансы иногородних на поступление в лучшие столичные вузы, – тоже идея замечательная. Но с учётом того, что именно вышеупомянутому агентству, коррупция и преступная халатность в котором для наблюдателей просто очевидны, доверено не только разрабатывать методические документы, но и осуществлять проверку работ, какие у нас основания доверять результатам будущего ЕГЭ, главный смысл которого якобы и заключался в пресечении коррупции?

 

Кстати, интересно, руководителей Минобрнауки (до возбуждения дела, видимо, не догадывавшихся о коррупции в своей вотчине) включат в комиссию «по модернизации» российской экономики?

 

Без них – абсурдно. Но ведь и с ними – абсурдно не менее.