Выводы напрашиваются

За месяц произошло множество событий, в том числе трагических. Среди них и авария на Саяно-Шушенской ГЭС, и теракты на Северном Кавказе, и пропажа сухогруза с российским экипажем (но не под российским флагом), и столкновение двух военных самолётов во время тренировочного полёта…

Начнём с хорошего: как бы туманна ни была вся история с сухогрузом, но экипаж не пострадал. Вопросы же остаются не только по разовой ситуации. Уместен вопрос и об адекватности интересам страны (да и всего дела цивилизованного судоходства) практики, когда суда, привязанные (и по собственнику, и по команде) к одним странам, скрываются под флагами стран других? А ведь Россия здесь – один из «чемпионов»…

 

Глобальный же вопрос таков: если мировое сообщество считает себя единым целым, ставящим перед собой глобальные задачи и пытающимся их решать, то на всё требуются глобальные ресурсы, которые необходимо изымать из глобальной же экономики. И всё, что связано с офшорами, в том числе «банановыми флагами», – это санкционируемое этим мировым сообществом уклонение от участия в общем деле. Не говоря уже о том, что это ещё и способ лицемерно обходить завоевания социального государства – трудовые и социальные права работников. Этакая вольготно раскинувшаяся под американским контролем глобальная экономическая тюрьма Абу-Грейб: создана и использовалась вроде как с самыми прогрессивными и гуманными целями, но с нераспространением на эту зону каких-либо требований прогресса и гуманизма.

 

Наша же российская в связи с этим проблема – массовое офшорное мировоззрение. Понимания того, что друг или сосед, перенося что-либо в офшор, прямо и непосредственно грабит всех окружающих, включая нас, у большинства наших граждан нет.

 

Теперь о катастрофе в небе. Конечно, жаль боевого командира, опытного лётчика. Но когда слушаешь рассказ жителей садоводства, на которое с неба обрушилась военная машина, вот где шок и ужас… И стоит напомнить, что недавно, чуть больше трёх месяцев назад, вся эта грозная боевая техника проносилась над более чем десятимиллионной Москвой.

 

Конечно, мне скажут, что там-то уж всё было многократно выверено. Но разве сейчас кто-то бездумно рисковал, кто-то хотел умирать? И главное: а если, не дай бог, во время следующего парада над Москвой всё-таки произойдёт подобная нынешней непредвиденная трагическая случайность… Понятно, никто жизни людей уже не вернёт, но кто и чем хотя бы ответит?

 

И о катастрофе на Саяно-Шушенской ГЭС. Ряд сибирских алюминиевых комбинатов у нас получает электроэнергию по тарифам ниже, чем рыночные тарифы для других производств. Но чем нам регулярно обосновывают повышение тарифов? Необходимостью поддержания мощностей и недопущения аварий. Значит, везде, где энергетикам противостоят интересы общества и государства, это – весомый аргумент. Но там, где на кону даже не «крылатый металл» (обороноспособность), как это было в советское время, а лишь сверхприбыли приближённых к власти олигархов, продающих алюминий за рубеж, недопущение аварий – уже не аргумент?

 

Но кое-что и обнадёживает.

 

Первое – запланирована ревизия состояния всех гидросооружений в стране. Что ж, уместно. Ещё более года назад мне довелось в публикациях приводить именно пример с состоянием дамб, плотин и т. п. как аргумент за то, что «лишних» денег в нашей стране быть не может. Если, конечно, делать всё, что нужно для обеспечения безопасности стратегических объектов и, соответственно, людей.

 

И второе: готовится план регулирования тарифов в электроэнергетике. Правда, с оговорками, что мера временная. Но рано или поздно придётся отвечать и на фундаментальный вопрос: электроэнергия – это что? Обычный товар, которым частники торгуют на рынке? Или же что-то большее? Особенно для нашей страны с её климатом, её пространствами и стратегическими (в том числе оборонными) объектами?

 

Если первое, то чего ради даже и временное регулирование? Чем спекулянты на рынке электроэнергии хуже спекулянтов валютных, нефтяных и всех прочих? Почему одним можно пользоваться складывающейся конъюнктурой к своей выгоде, а другим – нельзя?

 

Если же второе, то тогда и инструменты должны вырабатываться не временные, а постоянно действующие или как минимум всегда готовые к запуску при любом неблагоприятном развитии ситуации.

 

При этом понятно, что рыночная экономика строится на стремлении к прибыли. Но стоит напомнить, что регулирование рентабельности (а значит, и тарифов), причём даже не временное, а постоянное, – это отнюдь не изобретение российских учёных и политиков эпохи саяно-шушенской аварии, а даже и в рыночной экономике уже более чем полувековая практика ряда наиболее развитых государств мира начиная со Швеции.

 

И важно понять, что в условиях прежнего курса на сворачивание всякого производства и распродажу за рубеж наших сырьевых ресурсов наличие электроэнергии и её внутренняя стоимость были вопросом лишь социальной стабильности. Но в условиях курса на высокотехнологичное развитие и обеспечение конкурентоспособности своих производств (курса пока лишь продекларированного) гарантированное наличие электроэнергии и стабильная невысокая её стоимость становятся одним из условий самой возможности какой-либо конкурентоспособности производимых товаров и услуг. Условием, разумеется, не единственным, но немаловажным.

 

И здесь с точки зрения реальных приоритетов развития всё просто. Либо электроэнергетика всего лишь бизнес, и тогда ничто не мешает ему душить все прочие бизнесы, и тогда провозглашённые приоритеты – не более чем пустые декларации. Либо электроэнергетика – специфическое обслуживание жизнеобеспечения и развития. И тогда задача государства не временно, а постоянно и целенаправленно так регулировать эту сферу, чтобы создавались наилучшие условия для развития того, что объявлено приоритетным.

 

Кстати, это относится и ко всей прочей инфраструктуре промышленного и научно-технологического развития: от всего сырьевого сектора до железных и автомобильных дорог, морских портов и даже, страшно сказать, банковской системы и недвижимости…