Пожар позади? Или ещё впереди?

Несколько знаковых событий последнего месяца лета. Первое. Небывалая жара обернулась засухой и свирепыми пожарами – выгорали и леса, и целые деревни и сёла, а во многих городах дышать было в прямом смысле нечем.

И ущербы совершенно фантастичны. Так, по данным Центра охраны дикой природы, только леса сгорело на 375 млрд. долларов. Подсчёты просты: по данным Всемирного центра мониторинга пожаров, огонь захватил у нас около пятнадцати миллионов гектаров леса. Стоимость леса на одном гектаре, по оценке директора того же Центра охраны дикой природы, не менее 25 тысяч долларов. Значит, сгорело около двух годовых федеральных бюджетов!

 

Власти не согласны, считают, что масштабы завышены на порядок. Ладно, горели ещё торфяники и прочее, пусть сгорело лишь полтора миллиона гектаров леса (это, видимо, уже лишь настоящий лес – первой категории), но и тогда под 40 млрд. долларов – около пятой части годового бюджета…

 

И это всё равно чрезвычайно заниженная оценка. Сравните: на восстановление одного из сёл Нижегородской области, где без жилья остались 756 человек, направляют 300 млн. рублей. На одного погорельца – 400 тысяч рублей. Если в среднем в семье три человека, то это уже миллион двести тысяч рублей – на эти деньги можно построить дом. И всё. Но у многих сгорело и всё имущество – на это не хватит, если покупать для дома лес по рыночным ценам.

 

А вот если бы получить на эти деньги делянку под вырубку по «завышенным» ценам оценки ущерба (за 25 тысяч долларов целый гектар)? Это семье из трёх человек под вырубку перепало бы полтора-два гектара леса – так это можно не один, а несколько десятков (!) добротных домов поставить и ещё остались бы деньги на обзаведение…

 

Но нет. Восстановление сгоревших сёл – такой же «бизнес», как и всё прочее, – с наценками и накрутками. И… видеокамерами, которые всерьёз намереваются ставить, чтобы контролировать ход восстановления сгоревших деревень. По «завышенной» цене (о которой можно лишь мечтать) лес крестьянам никто не отдаст. 25 тыс. долларов за гектар – это «много» лишь для оценки ущербов. Лес для восстановления, понятно, будет продан по совсем иной цене. А если эту иную цену распространить и на оценку ущерба – тогда сколько годовых бюджетов сгорело?

 

Но даже и без этого очевидно, сколько наша власть «наэкономила» на сокращении охраны лесов и их защиты от пожаров. И кто ответит?

 

Теперь переподчинили лесную службу правительству. Но важно это, лишь если был конфликт интересов между головным ведомством и подчинённой ему службой. Решена ли проблема теперь? Нет. Не сменились ни само правительство (в расширенном понимании, включая и президента, и парламент), ни приоритеты в его деятельности. И как бытовал во властных кругах термин «непроцентные расходы», описывавший совокупность практически всех более или менее созидательных расходов государства, так он по-прежнему и бытует.

 

Второе событие. Такой разгул стихии – самое время для кампании по переименованию милиции в полицию, хотя подаётся это так, как будто суть не только в переименовании, но ещё и в каких-то содержательных изменениях. И «всенародное обсуждение» – понятно, даже и без намёка на возможность как-то повлиять на окончательный результат.

 

В части же переименования уместен вопрос: а историческая память у нас есть? Как ни апеллируй к близкому зарубежному опыту или далёкому имперскому прошлому (в котором тоже не всё было светло и чисто, законно и гуманно), но последний раз нога полицейского ступала по нашей земле во время Великой Отечественной войны – нога полицая, прислужника оккупантов. Теперь новые полицаи будут вправлять нам историческую память?

 

Третье событие. Энергоавария в Петербурге. В вечерний транспортный час пик город остался без электричества – людей выводили из тоннелей метро. При этом любопытен комментарий министра энергетики, с ходу исключившего «человеческий фактор». А адвокат «человеческого фактора» в это время сокрушался в связи с тем, что коллегия присяжных вновь оправдала Квачкова и его товарищей. Мол, негативное отношение к его подзащитному взяло верх над доводами следствия, при том что «законы, по которым реформировалась экономика, принимал не Чубайс, а кабинет министров и подписывал президент Ельцин». То есть и тут в кусты – пожалуй, это действительно фактор, гордого наименования «человеческий» не вполне достойный…

 

Четвёртое событие. Стремительный рост цен на хлеб, крупы и продовольствие. Объяснён как лишь «спекулятивный». При том что здесь, надо признать, властью предприняты верные шаги, включая мораторий на экспорт зерна. Стояли ли за таким решением, вроде как приведшим к взлёту цен на зерно на мировом рынке, ещё и чьи-то спекулятивные интересы, на что намекали противники решения, нам неизвестно.

 

Но интересно другое – реакция за рубежом. С осуждением моратория как противоречащего неким цивилизованным нормам мировой торговли выступили как раз те, кто морозит нас на пороге ВТО уже полтора десятка лет. С моей точки зрения, в нынешнем ВТО нам делать нечего – невыгодна нам эта организация. Тем более если за словами о планируемой модернизации есть хоть какое-то содержание. Но вдумайтесь в масштаб наглости: уместно ли предъявлять к стране, которую вы не пускаете в свою организацию, требование одностороннего выполнения её норм и правил? Ещё до того, как вы соизволите страну к себе принять? Очевидные попытки корыстного диктата, выдаваемые за привитие нам норм хорошего тона.

 

Пятое. Неожиданное решение президента приостановить строительство платной автодороги на Петербург через Химкинский лес. Что это – многоходовая интрига с раскручиванием будущих лидеров либеральных сил? Или же это капля камень точит и власть вынуждена прислушаться к обществу? Ведь и премьер наконец после ужасающих пожаров поручил провести «ревизию» Лесного кодекса – того самого, что хладнокровно принимался совсем недавно, – в интересах олигархата и вопреки протестам общества.

 

Или же к дверям подступает новый кризис такого масштаба, что «тащить и не пущать» становится уже слишком рискованно?