Когда интересы противоположны
23.05.2007
Саммит «Россия–ЕС» закончился. Отзывы диаметрально противоположные: от утверждений о полном провале мероприятия и о кризисе в отношениях до констатации развития сотрудничества и успеха саммита. Что ж, не будем включаться в известный спор о степени наполненности стакана, но обсудим другое: что именно стороны стремятся в него влить.
Саммиту предшествовало несколько знаковых мероприятий: посещение России госсекретарём США Кондолизой Райс, визит нашего президента в Казахстан и энергетический саммит в Польше.
Об энергосаммите в Польше говорить нечего – без Казахстана и Туркмении он стал бессмысленным. Но и о визите американского госсекретаря говорить тоже нечего – ни о чём не договорились. И на саммите в Самаре ничего не подписали. Но, с учётом печальной для нашей страны предыстории взаимоотношений с Западом в предшествующие пару десятилетий, это – уже результат.
Ведь известно, что ЕС как единая сила выступает прежде всего за доступ к нашим природным ресурсам. Евросоюз выступал и за транспортировку казахстанской нефти в Европу по дну Каспийского моря в обход России, и в этом был поддержан США. Экономический интерес Запада в таком решении понятен – диверсификация источников энергоресурсов. Но в этом есть и политический интерес – лишение России ещё одной козырной карты в отношениях с Западом и не просто дохода от транзита, но дохода, который может (при разумных действиях власти) пойти на экономическое развитие. Что, в свою очередь, по логике должно лишь укрепить нас в отказе ратифицировать Энергетическую хартию и, таким образом, поставить крест на планах Запада завладеть нашими энергоресурсами. И если России удалось по стратегическому вопросу договориться и с Казахстаном, и с Туркменией – о чём в этой сфере ещё договариваться с США и с ЕС? До тех пор, пока Запад не оставил планов взять наши природные ресурсы под свой контроль, наши интересы – прямо противоположны.
Но смириться США и ЕС не хотят, и почва для оптимизма, надо признать, у них пока есть.
Начнём с явного, но не всем заметного: благодаря чьей позиции нам удалось договориться с Казахстаном и Туркменией – благодаря последовательности нашей политики и искусству нашей дипломатии? Что ж, коль результат есть, приуменьшать наши достижения не будем. Не будем приуменьшать роль и лично лидеров двух бывших советских республик – нам приятно думать, что они нам добрые друзья. Но нельзя всё-таки и не обратить внимание на главный фактор – позицию Ирана. В условиях, когда общих решений о режиме использования Каспийского моря нет, Иран, не дружественный Западу, – наш ключевой союзник. И именно благодаря наличию такого Ирана, а не иного, не «прирученного» или находящегося в состоянии оккупации, как Ирак или Афганистан, нам удалось вопреки США и ЕС решить этот стратегический вопрос и в своих собственных интересах. Вывод очевиден: до тех пор, пока мы проводим компромиссную и половинчатую внешнюю политику, позволяющую Западу осуществлять агрессию в отношении наших естественных союзников (а Иран в данном случае – не идеологический, но естественный союзник), у Запада есть шанс ещё повернуть всё в своих интересах.
И второе. О чём бы мы ни говорили, всё время приходится делать оговорку: «при разумной экономической политике нашей власти». Казалось бы, это время проходит – достаточно напомнить, что половина последнего послания президента была посвящена именно направлениям и механизмам нашего развития, в которое предполагается инвестировать средства «Фонда будущих поколений». Но, при внимательном рассмотрении вопроса, концы всё же не сходятся. Судите сами.
Так называемые нефтегазовые доходы со следующего года будут делиться на три части: «Резервный фонд», часть, направляемая в бюджет на социальные расходы и «Фонд будущих поколений», который, вроде как и пойдёт на развитие. Но много ли в нём будет денег в условиях, когда «Резервный фонд» предполагают поддерживать на фиксированном уровне в 10% от ВВП, и это при том, что для отчислений на социальные расходы и для средств на развитие ни о каком нормативе даже и речи нет? Получается, что не только социальная политика, но и развитие – опять по остаточному принципу.
Более того, по прогнозу Центробанка сальдо нашего торгового баланса уже к 2010 году станет отрицательным – значит, откладывать будет нечего. А независимые агентства прогнозируют наступление этого момента даже годом ранее – уже к 2009 году. О каком же развитии тогда речь? И стоило ли тем крохам, которые, похоже, и пойдут на наше развитие, посвящать половину послания президента?
И, чтобы завершить описание картины наших планов наконец-то взяться за развитие, стоит напомнить, что, в то время как президент говорил в своём послании об инвестировании в высокие технологии и инфраструктуру, его министр финансов сообщил, что управлять средствами «Фонда будущих поколений» будут фондовые менеджеры – как отечественные, так и зарубежные. Надеюсь, не надо пояснять, в чём разница между, с одной стороны, целенаправленным вложением средств в стратегические отрасли промышленности и, с другой стороны, портфельным инвестированием, да ещё при помощи зарубежных фондовых менеджеров? В последнем случае, очевидно, деньги пойдут не в те сферы, которые необходимо поддержать из стратегических соображений, но туда, где просто будет больше прибыль. А ни о каких механизмах межсекторального регулирования рентабельности, которое и может сделать вложения в высокотехнологичные сектора нашей экономики более привлекательными, нежели торгово-финансовые спекуляции, пока на высшем уровне никто даже и не заикался. Откуда же возьмётся необходимая критическая масса средств в наше технологическое развитие?
Таким образом, почва для оптимизма есть у обеих сторон: и у нас, и у Запада. Проблема лишь в том, что у нас оптимизм базируется преимущественно на наших правильных словах о будущем развитии, у Запада же – на наших действиях, в ряде случаев, мягко говоря, этим словам не вполне соответствующих.
