ЧТО ОСТАВИМ ПОСЛЕ СЕБЯ?

В преддверии 60-летия Великой Победы уместно самим себе задать вопрос: мы, нынешние поколения, их, завоевавших победу, достойны?

Они оставили нам землю и независимость, страну, с которой все вынуждены были считаться. Они оставили нам возможность самим выбирать свой путь и строить жизнь страны так, как мы сочтём нужным. Чем отвечаем им мы?

 

Недавно мне пришлось участвовать в радиопередаче вместе с участником войны из Московской области, который на протяжении многих лет не может получить долгожданную, заслуженную им квартиру. Чем его порадует Родина к празднику? Ничем.

 

Можно ли представить себе подобное в США, Англии, Франции или Германии? Невозможно. И вовсе не потому, что они богаче. Просто государства они построили реально социальные.

 

Сколько стоит двухкомнатная квартира в Московской области? Порядка 50 тысяч долларов. Сколько у нас заплатит подоходный налог каждый член Совета директоров РАО ЕЭС России (полугосударственного (!) предприятия) с миллиона долларов, получаемого по итогам года сверх основной зарплаты? Сто тридцать тысяч долларов. А сколько он же заплатил бы с таких сверхдоходов в США или в практически любой европейской стране? Минимум в три раза больше. Разница около 250 тысяч. Это квартиры для пятерых таких ветеранов войны! И это только с одного члена Совета директоров одного только РАО ЕЭС! Причём ежегодно.

 

И, обратите внимание, я говорю не о революционной законности, не о том, что надо всё «отнять и поделить». Речь о механизмах минимальной справедливости, которые эффективно действуют в самых что ни на есть капиталистических странах. У них эти механизмы есть. У нас – нет. И даже от тех, что ещё остались, спешим отказаться.

 

Как раз к Дню Великой Победы у нас объявлено о намерении отменить налог на наследование, якобы чтобы ветераны не мучились с передачей внукам своих садовых домиков. Хорошо? Сравните.

 

В странах Запада, на которые мы якобы равняемся, наследство, сравнительно небольшое по стоимости, облагается налогами минимально, крупное же – существенно. Например, в США наследство, если не ошибаюсь, до полумиллиона долларов (это даже не садовый домик, а приличный дом в пригороде мегаполиса) налогом не облагается вообще, зато более крупные состояния облагаются по прогрессивной шкале.

 

Если смотреть правде в глаза, с очень печальным итогом мы подходим к 60-летию Победы. Ведь только в совершенно оболваненной, растленной, морально побеждённой стране, с полным отсутствием минимальной солидарности между гражданами можно публично диктовать обществу отказ от ключевых достижений современной цивилизации: от прогрессивного подоходного налогообложения (обложения сверхдоходов в кратно больших размерах, нежели доходов средних и низких); от возможности в течение длительного времени предъявлять претензии по имущественным сделкам (ведь у богатых возможностей сжульничать – что-то незаконно отторгнуть у общества и на какое-то время запутать следы – несопоставимо больше; соответственно во Франции этот срок – 30 лет, у нас же предлагается – 3 года!); наконец, от масштабного налогообложения наследования крупных состояний (во Франции налог на наследование крупных состояний – 40 процентов)…

 

Таким образом, не только дожившим до наших дней ветеранам той войны по большому счёту рассчитывать у нас не на что. Вряд ли страна с такой социальной политикой захочет и сможет отблагодарить и тех, кто в будущем станет её защищать. Тем более что в защите страна нуждается не только в будущем, но и в настоящем, и на фронтах не только классических «горячих» войн.

 

Как известно, война – продолжение экономики, но другими средствами. Гитлер боролся не против России, Советского Союза или коммунизма. Он боролся за жизненное пространство для своих, за доступ к нефти, рудам, пашням. Мир меняется, но эту вечную борьбу пока никто не отменил. Ресурсов для развития на всех не хватает, и борьба за них, за контроль над ними продолжается. В этом смысле мы и сейчас на войне, но только другими средствами.

 

Так в этой войне мы собираемся побеждать? Не в смысле «всех покорить», но в смысле не дать покорить себя? Во всяком случае, вместо сплочения нации, очевидно, делается противоположное.

 

У нас теперь якобы такая стратегия: «Дать возможность бизнесу самому развивать то, что он сочтёт нужным…» Прекрасно, но недостаточно: представьте, что во время той войны наше руководство вместо организации государства и общества на борьбу с противником просто «создавало бы условия» для того, чтобы каждый мог воевать так, как сочтёт нужным. Каков был бы итог?

 

Представьте, что Верховный главком во время той войны стал бы развивать то, что попроще: кавалерию вместо современных танков и самолётов – мы тогда могли бы победить? Тогда с чего же нам рассчитывать на победу теперь, если мы усилий к развитию передовых отраслей науки и техники всерьёз не прикладываем?

 

Наконец, представьте, что наше руководство во время той войны, допуская возможность смены власти (с советской на нацистскую), занялось бы закреплением за своими детьми и внуками того, что успели нажить при власти? Да ещё и году этак в сорок втором решило бы «легализовать» статус-кво? Например, всем предателям разрешила бы заплатить налог с тридцати сребреников. И предложило бы то же оккупантам. Много бы явились и заплатили? Нет, все увидели бы, что эта власть слаба и платить ей «компенсационный» налог нет нужды. И главное – многие ли после этого стали бы сражаться за страну под руководством такой власти?
 
В отличие от войны «горячей», где свои и чужие разделены, в войне, на которой мы теперь, свои и чужие перемешаны. Более того, быть среди своих, но за чужих – вовсе не опасно и даже не стыдно. Наоборот, в некоторых кругах нашего общества быть не за свою страну, не за то, чтобы она сама контролировала свои ресурсы и играла на равных с другими, в недискриминационных условиях – чуть ли не признак сопричастности к передовому…

 

Так как же при таком состоянии общества и власти мы рассчитываем победить? И что оставим после себя?