Начнем ли «перестройку» с себя?

Президент России Д. Медведев вновь призвал к перестройке всей мировой финансовой системы. Но на этот раз конкретизировал: перестройке такой, которая делала бы эту систему выгодной не только самым развитым государствам, но и всем остальным. Что ж, не могу не согласиться с обоснованностью такой постановки вопроса.

Правда, тут в комментарии к прошлой статье кто-то сравнил меня с Дон-Кихотом? Но, согласитесь, если всерьез, то мое «дон-кихотство» — мелочь по сравнению с тем, что предложил самым сильным в этом мире наш президент: взять, да и добровольно отказаться от эмиссионного дохода, позволяющего осуществлять в колоссальных объемах постоянный и реальный передел всей мировой собственности в свою пользу. Неужто кто-то от такого добровольно откажется?
 
Для нас же у проблемы несправедливости финансовой системы есть два важнейших аспекта.
 
Аспект первый: мы своими действиями до сих пор этой глобальной несправедливости препятствовали, как могли, или же, напротив, способствовали и даже потворствовали?
 
Аспект второй: а внутри страны, в своей собственной финансово-экономической системе, мы подобную несправедливость как-то минимизируем или же, напротив, даем ей цвести еще более пышным цветом, нежели это происходит во всей мировой финансово-экономической системе?
 
Попробуем разобраться сначала с первым аспектом.
 
На чем основана глобальная несправедливость нынешней мировой финансовой системы? Всего лишь на трех китах:
 
- на отсутствии какого-либо иного всеобщего торгового эквивалента, кроме того, который эмитируют самые развитые и сильные, что заставляет менее развитых отдавать производимый реальный продукт лишь за долговые обязательства более развитых; то есть, фактически слабые и бедные вынуждены беспроцентно кредитовать богатых и сильных;
 
- на открытости границ для перемещения капитала туда, где условия для него лучше, то есть, на островки, создаваемые для этого самыми развитыми и сильными – у них для этого, естественно, больше возможностей; то есть, слабые и бедные опять кредитуют богатых и сильных;
 
- на скрытом силовом принуждении к сохранению этого статус-кво, в том числе, на возможности «экспорта нестабильности» туда, откуда в противном случае может уменьшиться поток кредитных ресурсов в пользу самых развитых и сильных.
 
И все. Очень просто, понятно и демократично. В том смысле, что все, кроме, разумеется, последнего пункта (на котором, как правило, не акцентируется внимание), происходит как бы само собой, на основании свободного выбора свободных граждан и образуемых ими суверенных государств. А если таков свободный выбор – так что же «перестраивать»? Если вместо обвала мировой долларовой системы мы наблюдаем (правда, после целой серии как бы случайно и независимо организованных девальваций других валют) масштабный общемировой процесс перевода всех ресурсов в долларовую наличность, которой теперь, вместо прежнего очевидного переизбытка, даже как будто стало не хватать, что позволяет, образно говоря, запускать все долларовые печатные станки в три смены, то что же и, главное, зачем сейчас «перестраивать»?
 
И получается, что, говоря о перестройке мировой финансовой системы, хочешь или не хочешь, а надо говорить еще и о скрытой компоненте этой системы: о реальной независимости или, напротив, зависимости правительств и центробанков суверенных государств, об авианосных ударных группировках и самолетах-невидимках, о рыцарях плаща и кинжала, а также о международных благотворительных фондах «за мир, дружбу и все хорошее…»…
 
Готовы ли мы всерьез говорить именно об этом на высокой международной арене? После знаменитой мюнхенской речи нашего тогдашнего президента В. Путина казалось, что готовы. Но с тех пор уже утекло много воды, а существенного продвижения в части содействия большей независимости всех относительно слабых в этом мире от самых сильных, к сожалению, пока не замечено.
 
Более того, как являлись мы – Россия — прямо-таки образцом явно зависимой и очевидно не национально ориентированной экономической политики, так этим образцом и остаемся. На каком там мы месте в мире по вложению наших ресурсов в казначейские обязательства США? То ли на пятом, то ли на шестом, и это при том, что вся наша экономика по объему – всего менее трех процентов мирового ВВП, а по содержательному наполнению экономики (по высокотехнологичной продукции и продукции с высоким весом добавленной стоимости) – так и менее процента…
 
Так кто же в этом мире преданнее всех других поддерживает нынешнюю, действительно крайне несправедливую мировую финансовую систему, если не мы, не нынешняя Россия?
 
Теперь перейдем к аспекту второму: а что же у нас в этом смысле внутри страны? А внутри страны в весьма высокой степени мы наблюдаем подобие того, что критикуем на общемировом уровне. А именно: там мировая финансовая система построена как механизм перекачки реальных ресурсов от бедных и слабых государств к государствам богатым и сильным; у нас же своя собственная внутренняя финансовая, налоговая и таможенная системы построены как точно такой же механизм, служащий исключительно одной цели – перекачке реальных ресурсов от производящей экономики к экономике финансово-манипулятивной. Вечный вопрос, который уместно повторять снова и снова: откуда у нашего Центробанка такие гигантские (теперь уже в прошлом) – около семисот миллиардов долларов – золотовалютные резервы? И для чего, если вся реальная экономика при этом оказалась на голодном пайке? И зачем всего за полгода потратили почти половину этих резервов на «спасение банковской системы», если эта система развитию реального производства никоим образом не служит? Более того, если даже и после всех «спасительных» мер, тем не менее, для бизнеса (в том числе, для малого, о поддержке и защите которого столько заявлений) ни малейших гарантий сохранности в банках даже минимума оборотных средств так и не появилось. Для гражданина, который, специально обращаю внимание, не обязан класть свои деньги в банк, такую защиту до семисот тысяч рублей ввели, но для предприятий, которые государством принуждаются к хранению оборотных средств на банковских счетах – ничего.
 
Но из «либеральных» кругов устами известной «отвязной» журналистки популярной радиостанции запущена новая, как они выражаются, «фишка»: оказывается, эти деньги потрачены на спасение не банковский системы (в чем признавались даже и руководители нашего правительства и Центробанка), а на поддержку «устаревших производств» реального сектора экономики. И все под соусом глубокомысленных рассуждений о том, что кризис – «кондратьевский» (то есть, волновой спад, связанный с переходом к новому технологическому укладу), а значит, все эти нынешние производства вообще в будущем существовать не должны…
 
Что ж, о том, что подпитка банковско-манипулятивного сектора у нас прикрывается «помощью реальному сектору» (начиная с известной сказки о якобы непробиваемых «тромбах» и заканчивая нынешним субсидированием процентной ставки при покупке автомобилей), я пишу чуть ли не в каждой статье, включая и последнюю, предшествовавшую этой. Но вброс в массовое общественное сознание, да еще и через радиостанцию, принадлежащую крупнейшей полугосударственной монополии, идеи о необходимости добить все прежнее «устаревшее» производство (идеи, еще и таким образом как будто освященной именем великого русского экономиста Кондратьева), заслуживает особого внимания – как один из важных элементов продолжения той самой крайне несправедливой игры в одни (в наши) ворота, о которой мы сейчас говорим.
 
А ведь я хорошо знаком с одним из наиболее известных у нас сторонников взгляда на нынешний кризис как, в том числе, на проявление кондратьевских длинных волн в экономике, как на следствие исчерпания самого себя прежним технологическим укладом – я имею в виду академика С.Ю. Глазьева. Но очень важно обратить внимание: и в его концепции все производства «ядра» нового нарождающегося технологического уклада (нанотехнологии, биоинженерия и т.п.) окружены так называемыми «несущими» технологиями, доставшимися нам из прежнего технологического уклада (авиастроение, судостроение, точное машиностроение, нефтехимия, сельское хозяйство и т.п.). И, добавлю уже от себя: технологиями, нами в высокой степени утерянными. А без них, без востребования развитыми несущими технологиями и соответствующими производствами элементов и продуктов нового технологического уклада мы можем получить лишь очередной отрыв от реальности и бессмысленное вложение гигантских ресурсов в то, что востребовано и использовано будет отнюдь не нами и не у нас…
 
Так, может быть, если не «прежде, чем», то хотя бы параллельно с предложением о реформировании мировой финансовой системы чуть-чуть озаботиться и направленностью и степенью эффективности свой собственной, российской финансовой системы? В частности, поставить вопрос о том, что не «невидимая рука рынка», а вполне заметное государственное принуждение заставляет предприятия реального сектора экономики нести все свои денежные средства, включая оборотные, в лапы к ростовщику, да еще и к ростовщику с весьма ограниченной ответственностью.
 
Вы спросите: а как же тогда контролировать финансовые операции? Но ответ очевиден: отделить действительно кровеносную систему – финансово проводящую — от системы отсасывания соков и накопления жира – от системы ростовщической. И тогда все становится ясно. И выяснится, что даже построение такой новой финансово-проводящей системы с нуля стоит многократно меньше, чем сейчас потрачено на спасение якобы «кровеносной системы» экономики, но на самом деле – на поддержание и подпитывание за наш с вами счет ростовщика…
 
Давайте хоть чуть-чуть задумаемся: можно бесконечно искать те или иные частные дефектики в мировой финансовой системе и их корректировать (до следующего глобального кризиса), но если целая мировая религия, доля приверженцев которой во всем мире неуклонно возрастает, построена, в том числе, на жестком и категорическом отрицании ростовщичества как безусловного зла, неправедно отнимающего чужие ресурсы и загоняющего людей в рабство, может быть, в этом что-то есть?
 
У нас же парадокс. Сначала Президент Д. Медведев, а теперь еще и мэр Москвы Ю. Лужков жестко ограничили и запретили всякие проверки малого бизнеса – тем самым они признали, что чиновник в нашей не административной, а давайте смотреть правде в глаза — государственно-политической системе как-то не очень хорошо и с пользой для дела эти проверки осуществлял. Но тут же возникает вопрос: если чиновник не справляется с проверками малого бизнеса, то почему ему тут же можно доверять, например, организацию единого госэкзамена для школьников и абитуриентов по всей стране (посмотрите на эти задания вкупе с запретом на их оспаривание – и сразу сами все поймете)? И, тем более, почему ему можно доверять осуществление глобального финансового регулирования в стране и управление денежными ресурсами в масштабе в несколько годовых федеральных бюджетов (резервы Центробанка) – или это менее ответственные задачи? Или их решение более публично и легче проверяемо обществом? Вопросы абсолютно риторические, и ответы на них очевидны.
 
Как не вспомнить, что в бытность мою зампредом Счетной палаты мы столкнулись с тем, что на результаты проверки Центробанка, не содержавшие никакой охраняемой законом тайны, тогдашний председатель ЦБ Геращенко, которому документы (в соответствии с действовавшей процедурой) были направлены лишь для ознакомления, взял да и поставил гриф «секретно» — пришлось Счетной палате судиться с Центробанком…
 
Или, может быть, кто-то полагает, что чиновник, проверяющий ларьки – это одно, а сотрудник или руководитель Центробанка (как бы Центробанк лицемерно ни назывался «учреждением» вместо органа государственной власти) – нечто совсем другое? Таких наивных, надеюсь, нет?
 
Таким образом, мы, отдельные российские экономисты и публицисты (с некоторым опытом и государственной деятельности) всем сердцем поддерживаем инициативы нашей власти в сфере придания большей справедливости всей мировой финансовой системе, но очень просим начать все-таки с себя, с российской финансово-экономической системы.
 
Мы также всей душой поддерживаем инициативы в сфере ограничения произвола чиновников в отношении малого бизнеса (хотя конкретное решение мне лично кажется чрезвычайно упрощенным – буквально, на уровне отказа от борьбы), но очень просим внимательно отнестись и к вопросу о произволе в отношении всего реального сектора нашей национальной экономики и со стороны наших финансовых властей. Правда, здесь такого же простого решения – на уровне запретить Центробанку и Минфину вообще что бы то ни было накапливать, регулировать и контролировать – явно не просматривается…
 
А пока приходится признать, что мы – инициаторы радикальных и коренных изменений в мировой финансовой системе – сами пока не более чем край непуганых ростовщиков.
 
И, возвращаясь к прежней статье и реагируя на некоторые отклики на нее, мы — край абсолютно распоясавшихся недропользователей, которым на стратегические интересы государства абсолютно наплевать. При этом я отнюдь не против предлагавшейся всегда коммунистами, а теперь и мэром Москвы (в этом случае — временной) национализации крупных сырьевых корпораций. Но тогда государству придется принять на себя весь их корпоративный долг как суверенный долг государства. Если нет другого выхода, то и это можно сделать. Но зачем, если другой выход есть?
 
Повторю — для тех, кто, может быть, не вполне понял и даже сравнил чуть ли не с «яблочной» идеологией, или опасается, что неправильно поймут другие. В отличие от собственности на частное высокотехнологичное предприятие, владеющее патентами, научными и конструкторскими кадрами, проектной документацией и основными фондами, собственность на добывающую компанию в цивилизованном государстве сводится до уровня полной зависимости от требований государства по безусловному выполнению взятых на себя в соответствии с лицензией обязательств, в том числе, по финансированию (если уж получили лицензию, то уж, будьте добры, средства сами изыщите) и порядку ведения работ. В отличие от того, что лоббировали у нас в 90-е транснациональные корпорации, госдепартамент США, нынешний украинский «герой» (тогда – наш премьер) Черномырдин и моя тогдашняя партия «Яблоко» (из-за чего я и вынужден был из нее выйти) – долгосрочных (на 30 и более лет) соглашений о разделе продукции, заключая которые можно было отступать от любого российского закона (как это и произошло на Сахалине), да еще и по условиям которых Россия была бы не вправе регулировать поток сырья за рубеж (коротко – в отличие от того, что внедряется сейчас американцами в оккупированном Ираке), действующий лицензионный порядок предусматривает исчерпывающие возможности воздействия государства на недропользователя вплоть до изъятия лицензии. А кому будет нужен какой-нибудь даже «Лукойл» или «Норильский никель», если у новых собственников, при их ненадлежащем поведении, отнимут лицензии? Останется пустышка, а работой на соответствующих месторождениях тут же займутся другие – те, кто получит лицензию.
 
Таким образом, я не предлагаю срочно все раздать на условиях тех, что есть сейчас – ни в коем случае. Я предлагаю сначала изменить условия – при нынешних темпах корректировки Конституции это (действительно жизненно необходимое) можно сделать менее чем за месяц – никого обанкротить за это время точно еще не успеют. Сначала навести порядок в госрегулировании сферы недропользования, включая введение контроля (и ограничения, чего сейчас нет) за экспортом природных ресурсов (и т.п. – все, что перечислено в предыдущей статье), а также принять пакет законов, возвращающих сферу нефтегазового сервиса как стратегическую под полный госконтроль (а сам процесс возврата может и растянуться на два-три года), после чего владение добывающей компанией становится фактически не более чем правом и одновременно жесткой обязанностью проинвестировать свои деньги в точно определенное дело и получить свою регламентированную прибыль в пределах квот на поставки сырья за рубеж; на внутреннем же рынке – не ограниченно (при условии обеспечения госрегулированием квот на экспорт существенного превышения предложения на внутреннем рынке над спросом – без чего, как известно, свободного рынка не бывает). И все. Не либерально? Абсолютно. Но зато, вы удивитесь, потрясающе эффективно. В этом случае, и это важно понимать, добывающие предприятия перестают быть стратегическими (от них мало что зависит), и тогда какая нам с вами разница, кто у них собственник?
 
Конечно, найдутся аргументы в пользу того, что лучше все-таки все сейчас национализировать, но какова цена? Если это можно сделать бесплатно, то я не против. Аналогично и с их долгами: если ради сохранения собственности на добывающие компании за Россией надо отдать кредиторам компаний несколько сотен миллиардов долларов, то, с моей точки зрения, эти деньги мы можем и должны потратить более разумно. При том, что ввести то регулирование недропользования и экспорта сырья, о котором я говорил выше (и подробнее в предыдущей статье) – в любом случае жизненно необходимо.