Сайт единомышленников Болдырева Юрия Юрьевича

  •    «Я предложил шахтёрам: Не ждите, что кто-то добрый за вас решит проблемы. Выдвиньте своего человека и предложите разным партиям, любым, кто возьмёт. Мы — возьмём. Только давайте так, если в Думе начнёт налево и направо собой торговать — сами с ним разбирайтесь. Нам нужны такие, чтобы потом не продавались... Знаете, что они мне отвечают? «Таких, чтобы не перепродавались, не бывает». Что мне осталось им сказать напоследок? Нечего плакать. Если у вас таких не бывает, то вам ничего не остаётся, кроме как идти и сдаваться тем, у кого такие бывают — китайцам, японцам, американцам... Если общество не способно бороться с предательством — оно просто будет стёрто с лица земли. Это — то главное, что, похоже, наши люди ещё не осознали»

Борьба с коррупцией: что же у нас с институтами?

09.06.2008

Источник: Столетие
Вот что меня умиляет в нашей жизни, так это то, как подается в наиболее массовых электронных СМИ еще только планируемая в будущем наша бескомпромиссная борьба с коррупцией – подается так, как будто она уже идет, как будто уже налицо какие-то масштабные успехи, как будто, наконец, эта борьба уже стала если не решающим, то важным фактором обеспечения безусловного успеха начинаний обновленной власти…

Этак можно привыкнуть к мысли, что уже все включено, все идет, причем процесс развивается чрезвычайно успешно, так тогда и никакого долгожданного стратегического плана борьбы, может быть, готовить не надо – и так все здорово получилось, само собой?

 

В прошлой статье несколькими штрихами я описал новейшую предысторию – борьбу вокруг создания и первые годы работы действительно независимого от исполнительной власти высшего органа государственного финансового контроля – Счетной палаты России. Повторю: орган этот создавался и формировался вопреки тогдашнему Президенту и всей исполнительной власти. Конечно, с точки зрения нынешних представлений, в соответствии с которыми все должно быть выстроено в колонну по одному и включено в единую вертикаль, наличие такого органа было ярко выраженным проявлением вопиющего непорядка. Что-то типа: «Почему все мне кланяются, а ты – не кланяешься?».
 
Но нельзя не признать, что именно наличие такого особого положения этого органа в системе госуправления, наличие изначального институционального конфликта между контролируемыми и контролерами и реальная независимость контролеров от подконтрольных (максимально возможная из того, что вообще может быть в жизни), это то, что и позволило органу выполнять свое главное предназначение – представлять на суд общества ту информацию о деятельности высшей государственной власти, которую эта власть всячески стремилась скрыть.
 
Была ли Счетная палата в тот период органом борьбы с коррупцией? Разумеется. Но органом борьбы с какой коррупцией она была – аппаратной или же государственно-политической? А вот ответ на этот вопрос требовал постоянной борьбы уже и внутри самой Счетной палаты.
 
Люди ведь все хотят нормально жить, а зря ссориться с сильными мира сего никто не хочет. Соответственно, и независимый орган контроля за властью и тогда, естественно, постоянно норовил скатиться к выполнению своих полномочий, пусть даже и добросовестно, но с некоторой почти незаметной корректировкой акцентов.
 
Например, проверили крупную полугосударственную корпорацию и выявили в ней масштабные безобразия – кто виноват, в чей адрес должны идти представления и предписания? Казалось бы, что проще: кто нарушил, тот и виноват. Можно написать министру, изложить все факты — чтобы строже взыскал с подчиненного. Но это – логика внутреннего контроля самого этого министерства или Правительства. Если же подобное выявил внешний контроль, то его выводы должны быть совсем другие: как, почему соответствующее министерство и все Правительство в целом допустили такую бесконтрольность, что стало возможным выявление подобных фактов внешним контролем?
 
Или другой пример: выявлено, что на основании указа Президента и изданного в его развитие постановления Правительства из федерального бюджета (1995 года) уведена его целая треть – через механизм «компенсаций» в связи с отменой ранее предоставленных (такими же указом и постановлением) льгот по беспошлинному ввозу спиртного и сигарет. Что делать – жаловаться Правительству и Президенту на то, что их решения исполнены «неправильно»? Просить заменить руководство Национального фонда спорта, чтобы оно больше не злоупотребляло предоставленными ему возможностями? Но это – аппаратная логика. Этой логике следовали и должны были следовать многочисленные контрольные органы внутри исполнительной власти – от Контрольного управления Президента и до Контрольно-ревизионного управления Минфина, кстати, совокупной численностью несопоставимо большие.
 
Логика же внешнего контроля – предоставить всю полученную информацию Парламенту и обществу, да еще и акцентировав внимание, во-первых, на незаконности изначальных указов Президента и постановлений Правительства; во-вторых, на необеспечении Президентом и Правительством надлежащего внутреннего контроля за всем процессом и невозможности злоупотреблений.
 
А меры по результатам такого внешнего контроля кто должен был принимать? Парламент, включая, при необходимости, механизм импичмента Президенту. И общество – как минимум, учитывая полученную информацию на очередных выборах, а, может быть, и оказывая давление на своих представителей в Парламенте при возбуждении процедуры импичмента.
 
Использовали ли парламент и общество адекватно полученную информацию, приняли ли вытекающие из нее решения? Нет, элементарного здравого смысла, ответственности, решимости, сил, воли – всего этого не хватило.
 
Таким образом, органом борьбы против какого вида коррупции была призвана стать Счетная палата, надеюсь, понятно. Также, как понятно и то, насколько нелегко было выдерживать эту линию, не скатываясь в такое удобное и уютное положение «помощника» власти – излишнего дублера уже и без того существующих многочисленных структур внутреннего контроля.
 
Но то, что общество и его представители в Парламенте не сумели использовать полученную информацию для защиты своих же собственных интересов, как ни парадоксально, в некоторой степени дискредитировало и независимый контроль. Логика здесь простая: а зачем нам вообще эта информация, если она ни на что не влияет, если мы с ней ничего сделать не можем? Только настроение портит…
 
Период разделения властей и институционального конфликта между ними в нашей стране, как известно, сменился периодом мира, дружбы и полного взаимопонимания. Случилось это на рубеже веков и тысячелетий – по итогам предшествовавшего длительного противостояния, в котором исполнительная власть существенно потеснила власть представительную. Что ж, такие периоды бывают и в других демократических странах. Но мы и здесь впереди планеты всей – успех решительно закрепили. В какой части, прежде всего? Разумеется, в части ограничения независимого контроля за властью.
 
Первая некорректность, которая была допущена, это назначение Думой (разумеется, по настоянию исполнительной власти) еще в двухтысячном году руководителем высшего органа, контролирующего деятельность Правительства, буквально совсем недавно освобожденного от должности бывшего председателя… этого же Правительства. Специально не называю фамилию и обращаю внимание на то, что дело не в личности. Но можно ли было допускать, чтобы контролем за исполнением Правительством бюджета 1999 года (основная работа Палаты в 2000-м году) занимался никто иной, как бывший председатель Правительства в том же 1999 году (пусть даже и не весь год)? Это уже – театр абсурда. Но парламент согласился (сам принял решение!), общество промолчало – да и не до того ему было…
 
А дальше – больше. Спустя несколько лет были внесены изменения в закон о Счетной палате, в соответствии с которыми Председателя, заместителя председателя и аудиторов Дума и Совет Федерации назначают не самостоятельно, а лишь по предложению Президента; и, кроме того, Счетная палата стала обязана еще и исполнять поручения Президента.
 
Никто не возражал – ведь Президент же у нас хороший? Вот, если бы Президент был плохой, тогда другое дело. А раз хороший – пусть все ему и подчиняются. А что подобная норма – прямое нарушение Конституции, ограничение исключительных полномочий Парламента, так это же сущая ерунда по сравнению с тем, что хороший Президент теперь еще и в Счетной палате наведет порядок…
 
Порядок навели. Счетная палата стала респектабельным органом, имеющим (в отличие от прежней Счетной палаты) хорошую прессу. Действительно: кто и ради чего теперь будет проплачивать негативные публикации? Правда, ничего масштабного в деятельности власти больше не выявляет, так это легко объяснимо: просто власть теперь у нас хорошая. Правда, Палата периодически сотрясается коррупционными скандалами, так разве можно, разве допустимо искать какую-либо связь между новым (подправившим Конституцию) механизмом ее формирования и функционирования и этими скандалами?

 

И все бы ничего – вертикаль выстроена, отлажена, к коррупции привыкли, и никто уже против нее не возражает (кто «встроен» — доволен, кто не «встроен» – так что же на всякую голытьбу внимание обращать!), если бы не призыв нового главы государства взяться, наконец, за коррупцию.

 

У самых циничных наблюдателей в связи с этим никаких вопросов не возникает: понятно, пиар, советники подсказали – тему запустили.
 
Но мы же – не циники, мы – искренне верим в благие намерения нашей власти. И тогда задаемся вопросом: почему именно за коррупцию решили взяться? И почему не сначала взялись, а потом объявили, а сначала объявили, а затем, вроде как, намерены взяться?
 
Вообще, коррупция – это у нас страшный враг, на которого надо нападать по всем правила военного искусства – неожиданно, заставая врасплох? Или же это такой милый друг, с которым быть рядом, в тесной связи – не всегда прилично, но которого надо на всякий случай заблаговременно предупредить об угрозе?

 

Тактика власти в этой операции нам заранее не известна, и потому, тем более, вмешиваться в нее мы не в праве. Но посоветовать же можно?
 
В качестве приоритетов деятельности наш нынешний Президент выбрал для себя четыре «и», два из которых – инфраструктура и институты – имеют самое непосредственное отношение к рассматриваемой теме. В данном случае я имею в виду всю инфраструктуру не только транспортную и т.п., но и финансовую, бюджетную, банковскую…, а также институты социального (внутри социума), общественного (за властью) и государственного (не только за гражданами, но и, опять же, за властью) контроля.
 
Эффективность всей инфраструктуры с точки зрения задач, стоящих перед обществом и государством, определяется многими факторами. Но далеко не последний из них – развитость институтов контроля, обеспечивающих постоянное отслеживание соблюдения интересов государства в их деятельности. В этой связи возникает вопрос: кратко описанную выше (включая и предыдущую статью) эволюцию единственного в стране независимого от власти (по своей исходной идее и Конституции) органа финансового контроля уместно определить скорее как развитие, или же как деградацию?
 
И если верно последнее, то не целесообразно ли исправить ошибку, проистекавшую, надо понимать, из правового нигилизма, и вернуть Счетной палате ее прежний, предусмотренный Конституцией статус, обеспечивавший ей (и всему обществу) подлинную независимость контрольного органа от подконтрольных?

 

Понятно, что процесс зашел далеко, и не все так просто. И подлинная независимость той, прежней Счетной палаты обеспечивалась еще и подлинной самостоятельностью Парламента, на который та Счетная палата имела возможность реально опираться в своей деятельности. Но, с другой стороны, с чего-то ведь надо начинать. И если в нынешних условиях прямая формализованная зависимость Счетной палаты от исполнительной власти уже, очевидно, излишняя предосторожность, ни на что не влияющая (достаточно зависимости от практически прямо зависимого Парламента), то, может быть, это как раз удобный (сиюминутно безопасный для власти) момент, чтобы от правового нигилизма начать постепенно избавляться? И плюс заложить минимальные институциональные предпосылки к тому, чтобы завтра, когда, может быть, и парламент станет более самостоятельным, Счетная палата вновь могла стать подлинным инструментом ограничения высшего и наиболее опасного вида коррупции – государственно-политической…
 
…Если, конечно, мы о борьбе с коррупцией всерьез.

Анонсы
Санкт-Петербург. Встреча с Юрием Болдыревым (26.09.2017)
Дебаты Игоря Стрелкова и Юрия Болдырева на канале РОЙ ТВ
Наши партнёры