ВСЁ, ЧТО ДЕЛАЕТ ДУРАК…
29.05.2018
Помните этот забавный стишок Маршака?
Что ни делает дурак,
Всё он делает не так.
И не вовремя он рад,
И печален невпопад.
Вот однажды встретил свадьбу –
Тут бы спеть и поплясать бы,
Он же слёзы льёт рекой
И поёт заупокой…
А что, если дурак ещё и злобный невежда и неукротимый клеветник? Именно такие субчики сидят и печатаются в двух самых многотиражных столичных еженедельниках «Аргументы и факты» и «Аргументы недели». И 8 мая накануне нашего великого всенародного праздника Дня Победы они под руководством своих главных редакторов Игоря Черняка и Андрея Угланова, духовных двойняшек, учинили на своих страницах такой заунывный вопеж, состязаясь в невежестве, тупоумии и клевете на почивших за родину, что хоть святых выноси. Для этого они наняли на всё способных журналюг, один — Кожемякина Владимира Иудовича, другой — Терентьева Дениса Власовича. Резвую пробежку первого по могилам отцов и дедов мы видели в предыдущем номере «Завтра», теперь посмотрите, как отплясывает на тех же могилах Власович.
Сначала замечу, что пишет он таким языком, словно по национальности — арнаут, а русскому языку учил его Жириновский: всё коряво, колченого, а то и бессмысленно, просто понять невозможно. Вот, пожалуйста: «Дошло до посмертной травли авторов «окопной правды». Травить можно только живых, вот я, например, всегда буду травить вас, лжецов, а мёртвые, как давно сказано, «сраму не имут». И тут же: «Какой смысл нынешним чиновникам-патриотам отмазывать сталинскую номенклатуру?». Во-первых, что это за блатные словеса — «отмазывать», «поддатый» и т.п! Можешь таким языком говорить со своей драгоценной, если она позволит, а тут тебя читают сотни тысяч сограждан, которых ты обязан уважать. Во-вторых, какая «сталинская номенклатура», которая травила авторов «окопной правды»? Откуда она здесь взялась? А главное, где он нашёл чиновников-патриотов? Это не Толстой ли Петруша, который перед президентскими выборами голосил: «Путин есть — и есть Россия, Путина нет — и нет России!» Если бы там были патриоты, то они давным-давно заткнули бы глотку власовским недобиткам, орудующим миллионными тиражами русофобской клеветы у них под носом, а то и вышибли бы за кордон, как когда-то советские чиновники вышибли Солженицына.
Я уж не говорю о таких нынешних антирусских языковых пошлостях, как «вписаться в формат», «его герои стали неформатом», «описать адекватно», «промывали автора книги» и т.п. Сам-то он в каком формате? Скорей всего, в круглом.
Читаешь этого Терентьева и диву даёшься: как можно при таком универсальном невежестве во всём, что касается Великой Отечественной войны, писать о ней? Да и не только об этой войне, а вообще о военном деле, об армии, о войне. Вот, говорит, например, какая чудовищная, только при советской власти возможная жестокость: «ЗА НЕВЫПОЛНЕННУЮ в срок задачу могли отдать под трибунал» (выделено им). Да, болезный, конечно, могли, и не только в Красной Армии — в любой. Мало того, и расстрелять могли. Ну, например, на войне иногда бывают наступления. Слышал? И вот человек, отвечающий за снабжение войск снарядами, не выполнил в срок задачу, сорвал наступление. Что с ним делать? Увы, прямая дорога в трибунал.
А вот цитирует такого же мудреца В.Астафьева: «фронтовиков солдатами-то стали называть только после войны, а так — штык, боец, в общем — неодушевлённый предмет». Разумеется, это очередное враньё. Но «солдат» это не звание, а профессия, в определённом контексте этим словом можно именовать и генерала. Маршал К.Рокоссовский назвал свои воспоминания «Солдатский долг», а немецкий генерал-полковник Г.Гудериан — «Воспоминания солдата». Но, конечно, ни редакторы-патриоты обоих «Аргументов», ни их наёмные убийцы этих книг не читали. А звания — красноармеец, рядовой боец, ефрейтор и т.д. В армии обращаются к военнослужащим по званию. Сталин в знаменитом выступлении по радио 3 июля 41 года сказал — «Бойцы нашей армии и флота!», а в речи 7 ноября на Красной площади — «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы!» Это естественно, закономерно.
При жизни Астафьева я задавал ему немало вопросов, он мудро отмалчивался. А теперь приходится спросить его адепта: это почему же боец — «неодушевлённый предмет»? Неужели жизнь его была так убога, что не слышал он хотя бы знаменитую когда-то песню о том, как
Сотня юных бойцов из будённовских войск
На разведку в поля поскакала…
Это Гражданская война. А вот уже Отечественная — гениальная песня Матвея Блантера на слова Михаила Исаковского:
С берёз неслышим, невесом
Слетает жёлтый лист…
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И словно в забытьи
Стоят и слушают бойцы,
Товарищи мои…
У вас, Терентьев, хоть когда-нибудь были товарищи, кроме Угланова?
И ведь просто загадочно, как Астафьев и его почитатель, если даже не служил в армии, не знают, что испокон веку о войсках могли писать и говорить: «в роте сто двадцать бойцов»… «отряд в пятьсот штыков»… «отряд в триста сабель..». Они даже из этого своего невежества пытаются выжить хоть капельку антисоветчины.
А хоть какие-нибудь книги о войне они читали? Уверяет, что читал известный 6-томник «История Великой Отечественной войны Советского Союза». Да, был такой, но уж очень давно, ещё при Хрущёве, в котором он, четырежды Герой, упомянут 39 раз, а Сталин — 18. Но всё же… И что? А вот: «Если просеять все 6 томов, то можно выудить лишь названия военных округов и номера собранных под их знамёнами армий». И больше ничего? Да ведь сказал же: лишь округа, лишь номера армий. И всё! Да зачем же для этого шесть увесистых томов? Достаточно было брошюрки… Ах, шельмецы! Умолчали, значит, и о нашем отступлении, и о нашем наступлении, и о взятии Берлина, и о капитуляции немцев…
Ещё упомянул более поздний 12-томник в полной уверенности, что он о Великой Отечественной, а на самом деле — о всей Второй мировой.
Из писателей-фронтовиков назван Константин Симонов. И опять — пальцем в небо. Уверяет, что ему, «классику, орденоносцу, лауреату» так и не удалось при жизни напечатать воспоминания. Зажимали, дескать, бюрократы. На самом деле мало кто при жизни столько напечатал воспоминаний, как Симонов. Тут и «Разные дни войны» (два тома — 570 и 780 страниц) — это самое честное и интересное, что я читал о войне, тут и «Сегодня и давно» (560 страниц), и «Глазами человека моего поколения» (о Сталине), и «К биографии Жукова»… Может, это всё засекречено, как засекречены, говорит, телеграммы, переговоры по телефону Сталина? О Господи, куда ни плюнь, не промахнёшься. Да вот же они — здоровенные тома «Русский архив. Великая Отечественная». Том первый — «Накануне войны», 1993, 408 стр. Том второй — «Ставка ВГК. Документы и материалы 1941го», 1996, 445 стр. Том третий и т.д. до конца войны. Тут и директивы, и телеграммы, и записи переговоров по прямому проводу — читай, не хочу!
А что думает автор о ходе войны, о тех или иных её событиях, операциях? Читаем: «К осени стояли немцы под стенами Москвы». Это в конце августа, в начале сентября, так? Нет, мыслитель, ближе всего к Москве немцы докарабкались только в начале декабря. Да и не ближе, чем на 20–30 км, и только такие всезнайки, как Э.Радзинский, могут развлекать публику рассказами о том, как немцы разглядывали в бинокли Кремль. Но вот вопрос, не интересно ли нашему стратегу знать, где были в эту пору 1812 года французы, которые вторглись тогда в пределы России с той же позиции и даже на несколько июньских дней позже немцев? Так вот, сударь, уже 3(15) сентября Наполеон прогуливался по Кремлю. Это с конной-то тягой, без грузовиков и танков. Подумайте, почему до зубов механизированный Гитлер наступал куда медленнее, чем Наполеон. И потом, ну, стояли немцы под стенами Москвы, стояли и до чего достоялись? Что ж вы молчите, одноглазый? Достоялись они до разгрома. Не слышали? Нет, победы Красной Армии их с Углановым не интересуют. Правда, они их порой упоминают, но как!
Упомянуты, например, освобождение Белоруссии, операция «Багратион». Но ему неведомо, что это не один 1-й Белорусский фронт К.К. Рокоссовского, а ещё 1-й Прибалтийский И.Х. Баграмяна, 3-й Белорусский И.Д. Черняховского и 2-й Белорусский Г.Ф. Захарова. Зачем всё приписывать одному? Зачем замалчивать других? Но что и как он, нехристь, пишет тут! «Нельзя сказать, что Красная армия умела воевать только массой». Нельзя… Где он рос? Кто ему задницу в детстве подтирал? Нет, оказывается, слышал, что была «блестящая операция «Багратион», в результате которой немцы оставили(!) Белоруссию». Ну, вот так взяли и оставили не спеша. Да чего же тогда блестящего в этой операции? А на самом-то деле, наступая на фронте 1100 км и пройдя на запад с боями до 600 км, Красная Армия окружила и уничтожила 17 дивизий и 3 бригады, 50 дивизий лишились более половины состава. Вот что они «оставили». Уцелевшие оставили Белоруссию очень резвой прытью, иначе говоря, их вышибли. Грубое слово, но что делать, когда тебе суют в нос «оставили».
Право, Господь начисто лишил этих людей за грех вранья и невежества всякой способности соображать, сопоставлять факты, думать, что стоит за теми или иными словами и т.д. Вот вспомнил автор ещё об одной операции, цитирует всё того же генерал-аншефа Астафьева: «Днепровские плацдармы! Я был южнее Киева, на тех самых Букринских плацдармах… Мы на другой стороне Днепра, на клочке земли голодные, холодные, без табаку, гранат нету, лопат нету, подыхали, съедаемые вшами, крысами…» Интересно, что у него крысы отъели. И странно, что не вспомнил ещё крокодилов. Разве они не водятся в Днепре?.. Астафьев не отставал от Хакамады: если та изображала Артек подобием концлагеря, то он на пару с критиком Сарновым в таком же примерно духе изображал прекрасные Дома творчества Союза писателей, расположенные в дивных местах страны.
Прочитав приведённые выше строки, всякий не обиженный Богом человек подумает: да как же эти голодные, вшивые, в сущности и безоружные, даже подыхающие люди сумели 22 сентября 1943 года захватить плацдарм на той стороне широкой реки? Ну, допустим, немцы прозевали, как французы, например, прозевали их удар 10 мая 1940 года. Но что мешало немцам потом сбросить в реку этих вшивых русских? Ведь они подтянули к нашему плацдарму 10 дивизий, в то числе 5 танковых, и 1 моторизованную, и такой силой несколько раз атаковали плацдарм. А русские стоят. В чём дело? А в том, что на плацдарме, который к 30 сентября простёрся на 11 км по фронту и 6 км в глубину, находились части 27-й и 40-й армий, а также моторизованные части 3-й гвардейской, а не вшивой танковой армии генерала П.С. Рыбалко. Эти немалые силы и отстаивали плацдарм и расширяли его. В октябре с плацдарма дважды предпринимались наступления с целью освободить Киев, но, увы, одолеть немецкие силы тогда не удалось. 3 ноября перешли в наступление наши войска с Лютежского плацдарма, и при поддержке сил Букринского плацдарма 6 ноября столица Украины была освобождена. Родители Порошенко ликовали: «Спасибо Красной Армии! Хай живе товарищ Сталин!»
Автор не обошёл своим пронзительным вниманием и последние страницы войны: «В апреле 1945 года маршал Жуков решил атаковать Берлин в лоб…» Приходится опять напомнить, что Берлинская операция это не только Жуков со своим 1-м Белорусским фронтом, но ещё и маршал Конев с 1-м Украинским, и маршал Рокоссовский со 2-м Белорусским да ещё адмирал Трибуц с частью сил Балтийского флота. Общую координацию действий фронтов осуществлял Верховный Главнокомандующий.
«…в лоб, и, как считают многие специалисты, напрасно положил 200 тысяч солдат». Ну, какие же они специалисты: Берлин-то был взят. Значит, не напрасно. И сообщи своим специалистам, что да, полегло немало, но всё-таки не кругленьких 200 тысяч (врать надо всегда без нулей): безвозвратные боевые потери составили 78291 человек (Г.Ф. Кривошеев и др. Книга памяти. М., 2009. Стр.171). Разумеется, эта горькая цифра ложится не только на фронт Жукова, а на все упомянутые выше войска, принимавшие участие в операции. Вечная память павшим…
Нет-нет, он настаивает: «Жуков хотел успеть к 1 мая». Желание сделать народу такой праздничный подарок для советского человека вполне естественно. И никаких доказательств, что это вело к лишним жертвам, не существует. А началась операция 16 апреля, и 23-го войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились западнее Берлина, завершив окружение всей огромной до 300 тысяч человек берлинской группировки. Какой же «лоб», если ставилась цель — окружить? А после окружения началось дробление группировки, которое 8 мая завершилось безоговорочной капитуляцией.
Их целая стая — тупоумных ненавистников маршала Жукова и наших побед: журналист Правдюк, отставной полковник Ащин, отставной капитан Антропов, вот теперь ещё Угланов и Терентьев, Черняк и Кожемякин… И ведь уж до того убоги, что даже своей гадости о Жукове придумать не могут, тащат у других, у Виктора Правдюка, например. Тот живёт в Ленинграде и долго пыхтел, стараясь доказать, что «Тихий Дон» плагиат. Когда понял, наконец, что это сизифов труд, взялся за другую подлость — смастачил 90-серийный безграмотный и насквозь лживый фильм о войне. Я в своё время им занимался, большая статья о нём вошла в мою книгу «На службе отечеству» (2010).
Приведу только один пассаж. В 81 серии Правдюк возгласил: «Жуков посылал пехотинцев на противотанковые минные поля, чтобы ценой их жизней дать проход танкам». Осёл останется ослом, хоть сочини он 90 серий. Оставим нравственную сторону без внимания, возьмём только материальную: на противотанковом минном поле человек может отплясывать гопак, ибо под ним мины не взорвутся, тут требуется нечто гораздо более весомое, например, танк.
Позже свой вариант этой грязной байки выдал Эдуард Володарский. Он уверял, что в воспоминаниях Эйзенхауэра сам читал (на какой странице? молчит), как генерал сразу после взятия Потсдама, увидев там груды убитых советских солдат, сказал Жукову: «Зачем вам нужен был этот Потсдам?» А тот, мол, ответил: «Ничего, русские бабы ещё нарожают!» Как сочувствую я той еврейской бабе, которая родила Эдика Володарского… Потсдам был взят 27 апреля, ещё шли бои, и никакого Эйзенхауэра там быть не могло, он находился далековато от этих мест со своими войсками. И впервые встретился он с Жуковым не там и не тогда, а в начале июня в штабе 1-го Белорусского фронта, находившегося в Венденшлоссе. Жуков вспоминал: «Встретились мы по-солдатски, можно сказать, дружески. Взяв меня за руки, он долго разглядывал, а затем сказал: «Так вот вы какой!»
Так вот, Терентьев и Угланов, вы какие! Не умея ничего сообразить сами, взбили коктейль из протухшей туфты Правдюка и замшелой лажи Володарского: «В мемуарах Эйзенхауэра всплыла история о том, как поддатый Жуков в побеждённом Берлине хвастался, мол, самый быстрый способ разминирования — отправить впереди танков роту солдат». Морду бить за такие коктейли — мало. Так вот, суслики, Эйзенхауэр и Жуков, как я уже сказал, в Берлине не встречались. Некогда им было. Они искали одну русскую бабу, хотели уговорить её не рожать мальчика Дениса.
Как бы подводя итог сказанному, Денис Терентьев заявляет: «Приходится спорить, какую цену народ заплатил за Победу: один к пяти или один к десяти». Ничего другого он и помыслить не может. Такого рода назойливые вымыслы о «цене Победы», т.е. о жизни или смерти родины — ведь вопрос стоял именно так и никак иначе — столь же бесстыдны, как домогательство в таком роде: какую цену ты готов дать за спасение тяжело больной матери? Но если уж опять речь об этом, то могу отослать к очень обстоятельной статье доктора технических наук профессора Владимира Литвиненко «Фальшь-сенсация» в номере «Литгазеты», вышедшем в День Победы. В результате дотошных выкладок профессор пришёл к выводу: реальные потери Красной Армии на поле боя не превышали 9 млн человек, а потери гражданского населения страны составляли 14–16 миллионов. Это близко к тому, что ещё в 2009 году было объявлено в цитированной выше «Книге памяти»: потери наши вместе с потерями рядом сражавшихся союзников — 11 млн 520 тысяч человек, такие же потери противника — 10 млн 344 тысяч. Соотношение 1:1,1. Если взять в расчёт истребление фашистами и мирного населения, то и тогда соотношение будет примерно 1:2,5. Но эти цифры не дают спокойно спать таким, как Терентьев. Они могут сладко с храпом почивать только при пяти- или десятикратном превышении наших потерь. А попутно ещё и находят время поглумиться над главной песней Отечественной войны: ха-ха! «ярость благородная»… Подонки!
При всём негодовании и презрении по поводу этой полоумной писанины, порой нельзя удержаться от смеха. Вот автор с полным сочувствием пересказывает байку одного сомнительного фронтовика: «Однажды я замещал телефониста у аппарата. Телефонная связь была примитивна, и разговоры по всем линиям слышались по всем точкам». Полный вздор! Ничего подобного не было никогда. Но не в этом дело. Допустим, он действительно слышал, как генерал И.Федюнинский в боевой обстановке отдавал по телефону команды — резко, порой даже с матерком. Ну и что? Могло такое быть? Вполне. Даже очень сдержанный и вежливый Рокоссовский признавался, что однажды выхватил пистолет, чтобы пристрелить мерзавца, и пристрелил бы,. если этот тип не сделал бы немедленно то, что требовалось. Это покруче мата. А наша газетная барышня вне себя: после войны, мол, генерал «рассказывал по телевидению о войне октябрятам совсем в других тонах». Без мата… Хоть стой, хоть падай…
Сейчас в газетах нередко стали в тексте публикуемой статьи делать крупным шрифтом врезки — самое главное в статье, её суть, вся соль. Сделали такие врезки и наши патриоты-просветители. Вот: «Советский народ победил в самой кровопролитной в истории войне, несмотря на то, что его забыли научить воевать». Вот суть этих идиотов!.. Именно так писала И.Хакамада. Но что с неё взять! Она же японская еврейка, и, как я упоминал, даже «Артек», где посчастливилось ей быть, изобразила как «Освенцим». А вы-то, по фамилиям вроде русские, по какой причине злобствуете и лжёте о родном народе как самураи, битые комкором Жуковым на Халхин-Голе? Неужели перед родителями и детьми не совестно?
Есть ещё и такая патриотическая инъекция: «Война — это ненормальная жизненная ситуация, где добрые приличные обыватели ведут себя ненормально». Для них защищать родину — ненормальное, позорное дело. Это и пропагандируют под носом у Путина и Шойгу. Да, именно так, ибо ведь сей афоризм тиражируется не вообще, не абстрактно, и не по случаю, допустим, Франко-Прусской войны 1870 года, а в связи и по поводу Великой Отечественной воны против фашистской агрессии. Тогда даже такой деликатный человек, как Михаил Светлов писал:
Я стреляю. И нет справедливости
Справедливее пули моей!
Они бы сейчас этого Светлова, этого Симонова за Можай загнали…Товарищ Путин, прикажи отправить обе эти редакции под командованием двух Чубайсов строить мост на Сахалин, а можно использовать их и как сваи — головами в морской грунт.
А с другой стороны, ведь и жалко бесстыдных горемык: у них же ни в чём неповинные старики родители, дети…
*
Но хватит! Долгое общение с такими токсичными персонами опасно. Впрочем, ещё один штришок…
13 марта 1945 года за полтора месяца до краха Геббельс записал в дневнике: «Генштаб представил мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно видеть, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убеждёнными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В своём большинстве это дети рабочих, сапожников, мелких крестьян и т. д. Короче говоря, я вынужден сделать неприятный вывод о том, что военные руководители Советского Союза являются выходцами из более хороших народных слоёв, чем наши собственные.
Я сообщил фюреру о представленной мне книге генштаба о советских маршалах и генералах, сказав при этом, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет моё мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя и абсолютно чужд национал-социалистскому идейному достоянию.
Значительная часть наших генералов даже не желает победы национал-социализма. В отличие от них советские генералы не только фанатично верят в большевизм, но и не менее фанатично борются за его торжество, что конечно, говорит о колоссальном превосходстве советского генералитета». Как видим, Геббельс и Гитлер, главари фашизма, здесь перед нами и достойней и умней, чем явленные в этой статье газетные шлюхи.
*
В предыдущей статье я обещал рассказать о параде на Красной площади. Я писал, что возьму с собой два портрета и один буду держать на виду, а второй брошу к подножию Мавзолея. Первый — портрет Сталина, второй — Чубайса. Подходящего, удобного для замысла портрета Сталина, увы, у меня не нашлось, но я знал, как восполню это упущение. А прекрасный по выразительности портрет Чубайса я взял с первой полосы «Советской России» за 13 февраля этого года. Там вся его волчья суть.
В 9.30 Дима Якунин прислал за нами машину, и мы поехали. Москва в это праздничное утро была пустынна и прекрасна, тем более, под молодым майским солнцем. Приехали на Ильинку. Она была изящно украшена свисающими гирляндами лампочек. Кто-то догадался на том самом месте, где в 12 часов дня 41 года Евгений Халдей сфотографировал группу случайных прохожих, слушающих выступление по радио В.М.Молотова, поместить эту знаменитую фотографию в увеличенном виде. На Ильинке начались проверки пригласительных билетов и паспортов. Проверок было четыре. И каждый раз по окончании процедуры я восклицал: «Слава великому Ленину! Слава великому Сталину!» Молодые офицеры, проводившие проверку, дружески улыбались. После всех проверок к нам подбежали очаровательные девушки и проводили на трибуну. Наши места оказались справа от Мавзолея в первом ряду.
Слева от меня сидел с дочерью маститый старикан, увешанный наградами. Я по столь торжественному случаю впервые прицепил две планки и, Боже мой, какой тяжёлый стал пиджак, и не представляю, как ходят те, кто увешивает орденами, медалями да ещё разными памятными значками весь свой фасад! Поди полпуда набирается.
Мы познакомились: Иван Пантелеевич с 1-го Белорусского, дошёл до Берлина. Я тоже назвался: с 3-го Белорусского, дошёл до Кёнигсберга. Когда двинулись колонны, это было так здорово, что у меня вырвались строки из пушкинской «Полтавы»:
Ура! Мы ломим, гнутся шведы,
Тускнеет слава их знамён…
– Что? — спросил Иван Пантелееевич. — Какие шведы?
– Да не шведы, а дармоеды, — ответил я. — Вот там, у Мавзолея сидят.
И закончил строки Пушкина своими словами:
Друзья, сегодня День Победы.
Как здорово, что в мае он!
Действительно, представьте себе, что война кончилась бы в декабре или феврале. Вот где Божий промысел-то сказался: в мае!
Но кое-что во время прохождения колонн коробило. Представьте, репортёр торжественно оглашает округу: «На Красную площадь вступает колонна ордена Ленина Высшего общевойскового командного училища…» Ордена Ленина… А сам Ленин тут же в блокаде за массивной изгородью. И так несколько раз… Да, немцы обложили блокадой город Ленина, а нынешняя власть — самого Ленина. Кто круче?..
Ну, оружие, технику нам уже недели две по телевидению показывали во время репетиций. Они, конечно, необходимы, но зачем по телевидению-то? Парад — это своего рода спектакль, а во всяком спектакле должен быть момент новизны, неожиданности, первичности. А какая же новизна и первичность, если мы всё это уже десять раз видели. Странно, что тов. Шойгу не понимает это.
Парад боевой техники возглавил танк Т-34…
Здравствуй Т-34,
Мой старинный друг и брат.
Помнишь, был ты лучшим в мире.
Что, тебе мотор сменили
И послали на парад?
Вижу, славная обновка –
Как и не был на войне!
Если бы вот так же ловко
Заменили сердце мне…
Когда на площади появились самые грандиозные орудия, Иван Пантелеевич сказал:
– Абрамович и Вексельберг могут спать спокойно…
Я оглянулся на Мавзолей (он хорошо был виден сбоку) и перекрестился. А когда парад кончился и народ стал расходиться, я встал, обернулся в сторону Мавзолея и ещё трижды осенил себя крестным знамением. А подойти к нему было нельзя — здоровенная изгородь. Перед вступлением Путина в должность, что теперь именуется каким-то дурацким несъедобным словом, Геннадий Андреевич Зюганов обратился к нему с просьбой: — Владимир Владимирович, ну, пожалуйста, не, ради Христа уберите 9 мая маскировку с Мавзолея…
Он до сих пор не понял, с кем имеет дело. А надо было ночью перед парадом послать на Красную площадь отряд дюжих комсомольцев с кувалдами, и они разнесли бы в прах эту изгородь. «Ах, как можно! Мы должны жить и действовать в правовом поле!» А кувалды и были бы орудием правового поля, потому что Красная площадь и Мавзолей Ленина охраняются ЮНЕСКО, и устраивать с ним пошлые маскарады недопустимо и постыдно.
Ну, а когда мы спустились с трибуны, невозможно было подойти к Мавзолею, и я швырнул на брусчатку портрет Чубайса, вырезанный из «Советской России». И растёр его каблуком. За мной по нему прошли тысячи москвичей.
Мы спустились с площади мимо Исторического музея, вышли на изуродованную Лужковым Манежную, прошли мимо гостиниц «Москва», мимо Думы, на которой советский герб, вышли на Театральную к станции метро. Боже мой, как прекрасна Москва! И ведь с каждым домом, мимо которых шли, связано что-то незабываемое… Сколько раз в дружеской компании сиживали мы на открытой веранде ресторана «Москва», едва не дотягиваясь руками до мерцающих над городом звёзд…. А на первом этаже гостиницы «Москва» был гастроном №1, по знаменитости второй после Елисеевского. Помню даже, где что там продавали. Справа в самом углу стояли бочки с чёрной икрой… Дума… Сюда я захаживал к Альберту Мокашову. Как он теперь?.. Дом Союзов… Разве забыть, что в начале войны я слушал в Колонном зале Седьмую симфонию Шостаковича, а через много лет самому довелось в этом знаменитом зале о чём-то держать речь… В Малом театре я бывал почему-то редко, чаще в филиале на Ордынке, и вообще я «мхатовец»… А в Большом не так давно был с внуками. Тогда я это зафиксировал:
Ходили с внуками в Большой
На «Лебединое». Прекрасно!
И ликовали всей душой:
Властям музыка неподвластна.
На старости дал Бог постичь
Всю прелесть дивного балета…
Благодарю вас, Пётр Ильич!
Вы весь дитя добра и света.
Да ведь и я же не злодей,
Но как я жду, когда б вы знали,
Чтоб танец маленьких блядей
В Кремле московском разогнали.
Мы спустились в метро и поехали домой. А москвичи всё шли и шли по портрету Чубайса, а вечером начнётся гуляние и ещё танцевать на нём будут…
В.Бушин
Что ни делает дурак,
Всё он делает не так.
И не вовремя он рад,
И печален невпопад.
Вот однажды встретил свадьбу –
Тут бы спеть и поплясать бы,
Он же слёзы льёт рекой
И поёт заупокой…
А что, если дурак ещё и злобный невежда и неукротимый клеветник? Именно такие субчики сидят и печатаются в двух самых многотиражных столичных еженедельниках «Аргументы и факты» и «Аргументы недели». И 8 мая накануне нашего великого всенародного праздника Дня Победы они под руководством своих главных редакторов Игоря Черняка и Андрея Угланова, духовных двойняшек, учинили на своих страницах такой заунывный вопеж, состязаясь в невежестве, тупоумии и клевете на почивших за родину, что хоть святых выноси. Для этого они наняли на всё способных журналюг, один — Кожемякина Владимира Иудовича, другой — Терентьева Дениса Власовича. Резвую пробежку первого по могилам отцов и дедов мы видели в предыдущем номере «Завтра», теперь посмотрите, как отплясывает на тех же могилах Власович.
Сначала замечу, что пишет он таким языком, словно по национальности — арнаут, а русскому языку учил его Жириновский: всё коряво, колченого, а то и бессмысленно, просто понять невозможно. Вот, пожалуйста: «Дошло до посмертной травли авторов «окопной правды». Травить можно только живых, вот я, например, всегда буду травить вас, лжецов, а мёртвые, как давно сказано, «сраму не имут». И тут же: «Какой смысл нынешним чиновникам-патриотам отмазывать сталинскую номенклатуру?». Во-первых, что это за блатные словеса — «отмазывать», «поддатый» и т.п! Можешь таким языком говорить со своей драгоценной, если она позволит, а тут тебя читают сотни тысяч сограждан, которых ты обязан уважать. Во-вторых, какая «сталинская номенклатура», которая травила авторов «окопной правды»? Откуда она здесь взялась? А главное, где он нашёл чиновников-патриотов? Это не Толстой ли Петруша, который перед президентскими выборами голосил: «Путин есть — и есть Россия, Путина нет — и нет России!» Если бы там были патриоты, то они давным-давно заткнули бы глотку власовским недобиткам, орудующим миллионными тиражами русофобской клеветы у них под носом, а то и вышибли бы за кордон, как когда-то советские чиновники вышибли Солженицына.
Я уж не говорю о таких нынешних антирусских языковых пошлостях, как «вписаться в формат», «его герои стали неформатом», «описать адекватно», «промывали автора книги» и т.п. Сам-то он в каком формате? Скорей всего, в круглом.
Читаешь этого Терентьева и диву даёшься: как можно при таком универсальном невежестве во всём, что касается Великой Отечественной войны, писать о ней? Да и не только об этой войне, а вообще о военном деле, об армии, о войне. Вот, говорит, например, какая чудовищная, только при советской власти возможная жестокость: «ЗА НЕВЫПОЛНЕННУЮ в срок задачу могли отдать под трибунал» (выделено им). Да, болезный, конечно, могли, и не только в Красной Армии — в любой. Мало того, и расстрелять могли. Ну, например, на войне иногда бывают наступления. Слышал? И вот человек, отвечающий за снабжение войск снарядами, не выполнил в срок задачу, сорвал наступление. Что с ним делать? Увы, прямая дорога в трибунал.
А вот цитирует такого же мудреца В.Астафьева: «фронтовиков солдатами-то стали называть только после войны, а так — штык, боец, в общем — неодушевлённый предмет». Разумеется, это очередное враньё. Но «солдат» это не звание, а профессия, в определённом контексте этим словом можно именовать и генерала. Маршал К.Рокоссовский назвал свои воспоминания «Солдатский долг», а немецкий генерал-полковник Г.Гудериан — «Воспоминания солдата». Но, конечно, ни редакторы-патриоты обоих «Аргументов», ни их наёмные убийцы этих книг не читали. А звания — красноармеец, рядовой боец, ефрейтор и т.д. В армии обращаются к военнослужащим по званию. Сталин в знаменитом выступлении по радио 3 июля 41 года сказал — «Бойцы нашей армии и флота!», а в речи 7 ноября на Красной площади — «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы!» Это естественно, закономерно.
При жизни Астафьева я задавал ему немало вопросов, он мудро отмалчивался. А теперь приходится спросить его адепта: это почему же боец — «неодушевлённый предмет»? Неужели жизнь его была так убога, что не слышал он хотя бы знаменитую когда-то песню о том, как
Сотня юных бойцов из будённовских войск
На разведку в поля поскакала…
Это Гражданская война. А вот уже Отечественная — гениальная песня Матвея Блантера на слова Михаила Исаковского:
С берёз неслышим, невесом
Слетает жёлтый лист…
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И словно в забытьи
Стоят и слушают бойцы,
Товарищи мои…
У вас, Терентьев, хоть когда-нибудь были товарищи, кроме Угланова?
И ведь просто загадочно, как Астафьев и его почитатель, если даже не служил в армии, не знают, что испокон веку о войсках могли писать и говорить: «в роте сто двадцать бойцов»… «отряд в пятьсот штыков»… «отряд в триста сабель..». Они даже из этого своего невежества пытаются выжить хоть капельку антисоветчины.
А хоть какие-нибудь книги о войне они читали? Уверяет, что читал известный 6-томник «История Великой Отечественной войны Советского Союза». Да, был такой, но уж очень давно, ещё при Хрущёве, в котором он, четырежды Герой, упомянут 39 раз, а Сталин — 18. Но всё же… И что? А вот: «Если просеять все 6 томов, то можно выудить лишь названия военных округов и номера собранных под их знамёнами армий». И больше ничего? Да ведь сказал же: лишь округа, лишь номера армий. И всё! Да зачем же для этого шесть увесистых томов? Достаточно было брошюрки… Ах, шельмецы! Умолчали, значит, и о нашем отступлении, и о нашем наступлении, и о взятии Берлина, и о капитуляции немцев…
Ещё упомянул более поздний 12-томник в полной уверенности, что он о Великой Отечественной, а на самом деле — о всей Второй мировой.
Из писателей-фронтовиков назван Константин Симонов. И опять — пальцем в небо. Уверяет, что ему, «классику, орденоносцу, лауреату» так и не удалось при жизни напечатать воспоминания. Зажимали, дескать, бюрократы. На самом деле мало кто при жизни столько напечатал воспоминаний, как Симонов. Тут и «Разные дни войны» (два тома — 570 и 780 страниц) — это самое честное и интересное, что я читал о войне, тут и «Сегодня и давно» (560 страниц), и «Глазами человека моего поколения» (о Сталине), и «К биографии Жукова»… Может, это всё засекречено, как засекречены, говорит, телеграммы, переговоры по телефону Сталина? О Господи, куда ни плюнь, не промахнёшься. Да вот же они — здоровенные тома «Русский архив. Великая Отечественная». Том первый — «Накануне войны», 1993, 408 стр. Том второй — «Ставка ВГК. Документы и материалы 1941го», 1996, 445 стр. Том третий и т.д. до конца войны. Тут и директивы, и телеграммы, и записи переговоров по прямому проводу — читай, не хочу!
А что думает автор о ходе войны, о тех или иных её событиях, операциях? Читаем: «К осени стояли немцы под стенами Москвы». Это в конце августа, в начале сентября, так? Нет, мыслитель, ближе всего к Москве немцы докарабкались только в начале декабря. Да и не ближе, чем на 20–30 км, и только такие всезнайки, как Э.Радзинский, могут развлекать публику рассказами о том, как немцы разглядывали в бинокли Кремль. Но вот вопрос, не интересно ли нашему стратегу знать, где были в эту пору 1812 года французы, которые вторглись тогда в пределы России с той же позиции и даже на несколько июньских дней позже немцев? Так вот, сударь, уже 3(15) сентября Наполеон прогуливался по Кремлю. Это с конной-то тягой, без грузовиков и танков. Подумайте, почему до зубов механизированный Гитлер наступал куда медленнее, чем Наполеон. И потом, ну, стояли немцы под стенами Москвы, стояли и до чего достоялись? Что ж вы молчите, одноглазый? Достоялись они до разгрома. Не слышали? Нет, победы Красной Армии их с Углановым не интересуют. Правда, они их порой упоминают, но как!
Упомянуты, например, освобождение Белоруссии, операция «Багратион». Но ему неведомо, что это не один 1-й Белорусский фронт К.К. Рокоссовского, а ещё 1-й Прибалтийский И.Х. Баграмяна, 3-й Белорусский И.Д. Черняховского и 2-й Белорусский Г.Ф. Захарова. Зачем всё приписывать одному? Зачем замалчивать других? Но что и как он, нехристь, пишет тут! «Нельзя сказать, что Красная армия умела воевать только массой». Нельзя… Где он рос? Кто ему задницу в детстве подтирал? Нет, оказывается, слышал, что была «блестящая операция «Багратион», в результате которой немцы оставили(!) Белоруссию». Ну, вот так взяли и оставили не спеша. Да чего же тогда блестящего в этой операции? А на самом-то деле, наступая на фронте 1100 км и пройдя на запад с боями до 600 км, Красная Армия окружила и уничтожила 17 дивизий и 3 бригады, 50 дивизий лишились более половины состава. Вот что они «оставили». Уцелевшие оставили Белоруссию очень резвой прытью, иначе говоря, их вышибли. Грубое слово, но что делать, когда тебе суют в нос «оставили».
Право, Господь начисто лишил этих людей за грех вранья и невежества всякой способности соображать, сопоставлять факты, думать, что стоит за теми или иными словами и т.д. Вот вспомнил автор ещё об одной операции, цитирует всё того же генерал-аншефа Астафьева: «Днепровские плацдармы! Я был южнее Киева, на тех самых Букринских плацдармах… Мы на другой стороне Днепра, на клочке земли голодные, холодные, без табаку, гранат нету, лопат нету, подыхали, съедаемые вшами, крысами…» Интересно, что у него крысы отъели. И странно, что не вспомнил ещё крокодилов. Разве они не водятся в Днепре?.. Астафьев не отставал от Хакамады: если та изображала Артек подобием концлагеря, то он на пару с критиком Сарновым в таком же примерно духе изображал прекрасные Дома творчества Союза писателей, расположенные в дивных местах страны.
Прочитав приведённые выше строки, всякий не обиженный Богом человек подумает: да как же эти голодные, вшивые, в сущности и безоружные, даже подыхающие люди сумели 22 сентября 1943 года захватить плацдарм на той стороне широкой реки? Ну, допустим, немцы прозевали, как французы, например, прозевали их удар 10 мая 1940 года. Но что мешало немцам потом сбросить в реку этих вшивых русских? Ведь они подтянули к нашему плацдарму 10 дивизий, в то числе 5 танковых, и 1 моторизованную, и такой силой несколько раз атаковали плацдарм. А русские стоят. В чём дело? А в том, что на плацдарме, который к 30 сентября простёрся на 11 км по фронту и 6 км в глубину, находились части 27-й и 40-й армий, а также моторизованные части 3-й гвардейской, а не вшивой танковой армии генерала П.С. Рыбалко. Эти немалые силы и отстаивали плацдарм и расширяли его. В октябре с плацдарма дважды предпринимались наступления с целью освободить Киев, но, увы, одолеть немецкие силы тогда не удалось. 3 ноября перешли в наступление наши войска с Лютежского плацдарма, и при поддержке сил Букринского плацдарма 6 ноября столица Украины была освобождена. Родители Порошенко ликовали: «Спасибо Красной Армии! Хай живе товарищ Сталин!»
Автор не обошёл своим пронзительным вниманием и последние страницы войны: «В апреле 1945 года маршал Жуков решил атаковать Берлин в лоб…» Приходится опять напомнить, что Берлинская операция это не только Жуков со своим 1-м Белорусским фронтом, но ещё и маршал Конев с 1-м Украинским, и маршал Рокоссовский со 2-м Белорусским да ещё адмирал Трибуц с частью сил Балтийского флота. Общую координацию действий фронтов осуществлял Верховный Главнокомандующий.
«…в лоб, и, как считают многие специалисты, напрасно положил 200 тысяч солдат». Ну, какие же они специалисты: Берлин-то был взят. Значит, не напрасно. И сообщи своим специалистам, что да, полегло немало, но всё-таки не кругленьких 200 тысяч (врать надо всегда без нулей): безвозвратные боевые потери составили 78291 человек (Г.Ф. Кривошеев и др. Книга памяти. М., 2009. Стр.171). Разумеется, эта горькая цифра ложится не только на фронт Жукова, а на все упомянутые выше войска, принимавшие участие в операции. Вечная память павшим…
Нет-нет, он настаивает: «Жуков хотел успеть к 1 мая». Желание сделать народу такой праздничный подарок для советского человека вполне естественно. И никаких доказательств, что это вело к лишним жертвам, не существует. А началась операция 16 апреля, и 23-го войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились западнее Берлина, завершив окружение всей огромной до 300 тысяч человек берлинской группировки. Какой же «лоб», если ставилась цель — окружить? А после окружения началось дробление группировки, которое 8 мая завершилось безоговорочной капитуляцией.
Их целая стая — тупоумных ненавистников маршала Жукова и наших побед: журналист Правдюк, отставной полковник Ащин, отставной капитан Антропов, вот теперь ещё Угланов и Терентьев, Черняк и Кожемякин… И ведь уж до того убоги, что даже своей гадости о Жукове придумать не могут, тащат у других, у Виктора Правдюка, например. Тот живёт в Ленинграде и долго пыхтел, стараясь доказать, что «Тихий Дон» плагиат. Когда понял, наконец, что это сизифов труд, взялся за другую подлость — смастачил 90-серийный безграмотный и насквозь лживый фильм о войне. Я в своё время им занимался, большая статья о нём вошла в мою книгу «На службе отечеству» (2010).
Приведу только один пассаж. В 81 серии Правдюк возгласил: «Жуков посылал пехотинцев на противотанковые минные поля, чтобы ценой их жизней дать проход танкам». Осёл останется ослом, хоть сочини он 90 серий. Оставим нравственную сторону без внимания, возьмём только материальную: на противотанковом минном поле человек может отплясывать гопак, ибо под ним мины не взорвутся, тут требуется нечто гораздо более весомое, например, танк.
Позже свой вариант этой грязной байки выдал Эдуард Володарский. Он уверял, что в воспоминаниях Эйзенхауэра сам читал (на какой странице? молчит), как генерал сразу после взятия Потсдама, увидев там груды убитых советских солдат, сказал Жукову: «Зачем вам нужен был этот Потсдам?» А тот, мол, ответил: «Ничего, русские бабы ещё нарожают!» Как сочувствую я той еврейской бабе, которая родила Эдика Володарского… Потсдам был взят 27 апреля, ещё шли бои, и никакого Эйзенхауэра там быть не могло, он находился далековато от этих мест со своими войсками. И впервые встретился он с Жуковым не там и не тогда, а в начале июня в штабе 1-го Белорусского фронта, находившегося в Венденшлоссе. Жуков вспоминал: «Встретились мы по-солдатски, можно сказать, дружески. Взяв меня за руки, он долго разглядывал, а затем сказал: «Так вот вы какой!»
Так вот, Терентьев и Угланов, вы какие! Не умея ничего сообразить сами, взбили коктейль из протухшей туфты Правдюка и замшелой лажи Володарского: «В мемуарах Эйзенхауэра всплыла история о том, как поддатый Жуков в побеждённом Берлине хвастался, мол, самый быстрый способ разминирования — отправить впереди танков роту солдат». Морду бить за такие коктейли — мало. Так вот, суслики, Эйзенхауэр и Жуков, как я уже сказал, в Берлине не встречались. Некогда им было. Они искали одну русскую бабу, хотели уговорить её не рожать мальчика Дениса.
Как бы подводя итог сказанному, Денис Терентьев заявляет: «Приходится спорить, какую цену народ заплатил за Победу: один к пяти или один к десяти». Ничего другого он и помыслить не может. Такого рода назойливые вымыслы о «цене Победы», т.е. о жизни или смерти родины — ведь вопрос стоял именно так и никак иначе — столь же бесстыдны, как домогательство в таком роде: какую цену ты готов дать за спасение тяжело больной матери? Но если уж опять речь об этом, то могу отослать к очень обстоятельной статье доктора технических наук профессора Владимира Литвиненко «Фальшь-сенсация» в номере «Литгазеты», вышедшем в День Победы. В результате дотошных выкладок профессор пришёл к выводу: реальные потери Красной Армии на поле боя не превышали 9 млн человек, а потери гражданского населения страны составляли 14–16 миллионов. Это близко к тому, что ещё в 2009 году было объявлено в цитированной выше «Книге памяти»: потери наши вместе с потерями рядом сражавшихся союзников — 11 млн 520 тысяч человек, такие же потери противника — 10 млн 344 тысяч. Соотношение 1:1,1. Если взять в расчёт истребление фашистами и мирного населения, то и тогда соотношение будет примерно 1:2,5. Но эти цифры не дают спокойно спать таким, как Терентьев. Они могут сладко с храпом почивать только при пяти- или десятикратном превышении наших потерь. А попутно ещё и находят время поглумиться над главной песней Отечественной войны: ха-ха! «ярость благородная»… Подонки!
При всём негодовании и презрении по поводу этой полоумной писанины, порой нельзя удержаться от смеха. Вот автор с полным сочувствием пересказывает байку одного сомнительного фронтовика: «Однажды я замещал телефониста у аппарата. Телефонная связь была примитивна, и разговоры по всем линиям слышались по всем точкам». Полный вздор! Ничего подобного не было никогда. Но не в этом дело. Допустим, он действительно слышал, как генерал И.Федюнинский в боевой обстановке отдавал по телефону команды — резко, порой даже с матерком. Ну и что? Могло такое быть? Вполне. Даже очень сдержанный и вежливый Рокоссовский признавался, что однажды выхватил пистолет, чтобы пристрелить мерзавца, и пристрелил бы,. если этот тип не сделал бы немедленно то, что требовалось. Это покруче мата. А наша газетная барышня вне себя: после войны, мол, генерал «рассказывал по телевидению о войне октябрятам совсем в других тонах». Без мата… Хоть стой, хоть падай…
Сейчас в газетах нередко стали в тексте публикуемой статьи делать крупным шрифтом врезки — самое главное в статье, её суть, вся соль. Сделали такие врезки и наши патриоты-просветители. Вот: «Советский народ победил в самой кровопролитной в истории войне, несмотря на то, что его забыли научить воевать». Вот суть этих идиотов!.. Именно так писала И.Хакамада. Но что с неё взять! Она же японская еврейка, и, как я упоминал, даже «Артек», где посчастливилось ей быть, изобразила как «Освенцим». А вы-то, по фамилиям вроде русские, по какой причине злобствуете и лжёте о родном народе как самураи, битые комкором Жуковым на Халхин-Голе? Неужели перед родителями и детьми не совестно?
Есть ещё и такая патриотическая инъекция: «Война — это ненормальная жизненная ситуация, где добрые приличные обыватели ведут себя ненормально». Для них защищать родину — ненормальное, позорное дело. Это и пропагандируют под носом у Путина и Шойгу. Да, именно так, ибо ведь сей афоризм тиражируется не вообще, не абстрактно, и не по случаю, допустим, Франко-Прусской войны 1870 года, а в связи и по поводу Великой Отечественной воны против фашистской агрессии. Тогда даже такой деликатный человек, как Михаил Светлов писал:
Я стреляю. И нет справедливости
Справедливее пули моей!
Они бы сейчас этого Светлова, этого Симонова за Можай загнали…Товарищ Путин, прикажи отправить обе эти редакции под командованием двух Чубайсов строить мост на Сахалин, а можно использовать их и как сваи — головами в морской грунт.
А с другой стороны, ведь и жалко бесстыдных горемык: у них же ни в чём неповинные старики родители, дети…
*
Но хватит! Долгое общение с такими токсичными персонами опасно. Впрочем, ещё один штришок…
13 марта 1945 года за полтора месяца до краха Геббельс записал в дневнике: «Генштаб представил мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно видеть, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убеждёнными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В своём большинстве это дети рабочих, сапожников, мелких крестьян и т. д. Короче говоря, я вынужден сделать неприятный вывод о том, что военные руководители Советского Союза являются выходцами из более хороших народных слоёв, чем наши собственные.
Я сообщил фюреру о представленной мне книге генштаба о советских маршалах и генералах, сказав при этом, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет моё мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя и абсолютно чужд национал-социалистскому идейному достоянию.
Значительная часть наших генералов даже не желает победы национал-социализма. В отличие от них советские генералы не только фанатично верят в большевизм, но и не менее фанатично борются за его торжество, что конечно, говорит о колоссальном превосходстве советского генералитета». Как видим, Геббельс и Гитлер, главари фашизма, здесь перед нами и достойней и умней, чем явленные в этой статье газетные шлюхи.
*
В предыдущей статье я обещал рассказать о параде на Красной площади. Я писал, что возьму с собой два портрета и один буду держать на виду, а второй брошу к подножию Мавзолея. Первый — портрет Сталина, второй — Чубайса. Подходящего, удобного для замысла портрета Сталина, увы, у меня не нашлось, но я знал, как восполню это упущение. А прекрасный по выразительности портрет Чубайса я взял с первой полосы «Советской России» за 13 февраля этого года. Там вся его волчья суть.
В 9.30 Дима Якунин прислал за нами машину, и мы поехали. Москва в это праздничное утро была пустынна и прекрасна, тем более, под молодым майским солнцем. Приехали на Ильинку. Она была изящно украшена свисающими гирляндами лампочек. Кто-то догадался на том самом месте, где в 12 часов дня 41 года Евгений Халдей сфотографировал группу случайных прохожих, слушающих выступление по радио В.М.Молотова, поместить эту знаменитую фотографию в увеличенном виде. На Ильинке начались проверки пригласительных билетов и паспортов. Проверок было четыре. И каждый раз по окончании процедуры я восклицал: «Слава великому Ленину! Слава великому Сталину!» Молодые офицеры, проводившие проверку, дружески улыбались. После всех проверок к нам подбежали очаровательные девушки и проводили на трибуну. Наши места оказались справа от Мавзолея в первом ряду.
Слева от меня сидел с дочерью маститый старикан, увешанный наградами. Я по столь торжественному случаю впервые прицепил две планки и, Боже мой, какой тяжёлый стал пиджак, и не представляю, как ходят те, кто увешивает орденами, медалями да ещё разными памятными значками весь свой фасад! Поди полпуда набирается.
Мы познакомились: Иван Пантелеевич с 1-го Белорусского, дошёл до Берлина. Я тоже назвался: с 3-го Белорусского, дошёл до Кёнигсберга. Когда двинулись колонны, это было так здорово, что у меня вырвались строки из пушкинской «Полтавы»:
Ура! Мы ломим, гнутся шведы,
Тускнеет слава их знамён…
– Что? — спросил Иван Пантелееевич. — Какие шведы?
– Да не шведы, а дармоеды, — ответил я. — Вот там, у Мавзолея сидят.
И закончил строки Пушкина своими словами:
Друзья, сегодня День Победы.
Как здорово, что в мае он!
Действительно, представьте себе, что война кончилась бы в декабре или феврале. Вот где Божий промысел-то сказался: в мае!
Но кое-что во время прохождения колонн коробило. Представьте, репортёр торжественно оглашает округу: «На Красную площадь вступает колонна ордена Ленина Высшего общевойскового командного училища…» Ордена Ленина… А сам Ленин тут же в блокаде за массивной изгородью. И так несколько раз… Да, немцы обложили блокадой город Ленина, а нынешняя власть — самого Ленина. Кто круче?..
Ну, оружие, технику нам уже недели две по телевидению показывали во время репетиций. Они, конечно, необходимы, но зачем по телевидению-то? Парад — это своего рода спектакль, а во всяком спектакле должен быть момент новизны, неожиданности, первичности. А какая же новизна и первичность, если мы всё это уже десять раз видели. Странно, что тов. Шойгу не понимает это.
Парад боевой техники возглавил танк Т-34…
Здравствуй Т-34,
Мой старинный друг и брат.
Помнишь, был ты лучшим в мире.
Что, тебе мотор сменили
И послали на парад?
Вижу, славная обновка –
Как и не был на войне!
Если бы вот так же ловко
Заменили сердце мне…
Когда на площади появились самые грандиозные орудия, Иван Пантелеевич сказал:
– Абрамович и Вексельберг могут спать спокойно…
Я оглянулся на Мавзолей (он хорошо был виден сбоку) и перекрестился. А когда парад кончился и народ стал расходиться, я встал, обернулся в сторону Мавзолея и ещё трижды осенил себя крестным знамением. А подойти к нему было нельзя — здоровенная изгородь. Перед вступлением Путина в должность, что теперь именуется каким-то дурацким несъедобным словом, Геннадий Андреевич Зюганов обратился к нему с просьбой: — Владимир Владимирович, ну, пожалуйста, не, ради Христа уберите 9 мая маскировку с Мавзолея…
Он до сих пор не понял, с кем имеет дело. А надо было ночью перед парадом послать на Красную площадь отряд дюжих комсомольцев с кувалдами, и они разнесли бы в прах эту изгородь. «Ах, как можно! Мы должны жить и действовать в правовом поле!» А кувалды и были бы орудием правового поля, потому что Красная площадь и Мавзолей Ленина охраняются ЮНЕСКО, и устраивать с ним пошлые маскарады недопустимо и постыдно.
Ну, а когда мы спустились с трибуны, невозможно было подойти к Мавзолею, и я швырнул на брусчатку портрет Чубайса, вырезанный из «Советской России». И растёр его каблуком. За мной по нему прошли тысячи москвичей.
Мы спустились с площади мимо Исторического музея, вышли на изуродованную Лужковым Манежную, прошли мимо гостиниц «Москва», мимо Думы, на которой советский герб, вышли на Театральную к станции метро. Боже мой, как прекрасна Москва! И ведь с каждым домом, мимо которых шли, связано что-то незабываемое… Сколько раз в дружеской компании сиживали мы на открытой веранде ресторана «Москва», едва не дотягиваясь руками до мерцающих над городом звёзд…. А на первом этаже гостиницы «Москва» был гастроном №1, по знаменитости второй после Елисеевского. Помню даже, где что там продавали. Справа в самом углу стояли бочки с чёрной икрой… Дума… Сюда я захаживал к Альберту Мокашову. Как он теперь?.. Дом Союзов… Разве забыть, что в начале войны я слушал в Колонном зале Седьмую симфонию Шостаковича, а через много лет самому довелось в этом знаменитом зале о чём-то держать речь… В Малом театре я бывал почему-то редко, чаще в филиале на Ордынке, и вообще я «мхатовец»… А в Большом не так давно был с внуками. Тогда я это зафиксировал:
Ходили с внуками в Большой
На «Лебединое». Прекрасно!
И ликовали всей душой:
Властям музыка неподвластна.
На старости дал Бог постичь
Всю прелесть дивного балета…
Благодарю вас, Пётр Ильич!
Вы весь дитя добра и света.
Да ведь и я же не злодей,
Но как я жду, когда б вы знали,
Чтоб танец маленьких блядей
В Кремле московском разогнали.
Мы спустились в метро и поехали домой. А москвичи всё шли и шли по портрету Чубайса, а вечером начнётся гуляние и ещё танцевать на нём будут…
В.Бушин
Санкт-Петербург. Встреча с Юрием Болдыревым (26.09.2017)
Дебаты Игоря Стрелкова и Юрия Болдырева на канале РОЙ ТВ
