Сайт единомышленников Болдырева Юрия Юрьевича

  •    «Я предложил шахтёрам: Не ждите, что кто-то добрый за вас решит проблемы. Выдвиньте своего человека и предложите разным партиям, любым, кто возьмёт. Мы — возьмём. Только давайте так, если в Думе начнёт налево и направо собой торговать — сами с ним разбирайтесь. Нам нужны такие, чтобы потом не продавались... Знаете, что они мне отвечают? «Таких, чтобы не перепродавались, не бывает». Что мне осталось им сказать напоследок? Нечего плакать. Если у вас таких не бывает, то вам ничего не остаётся, кроме как идти и сдаваться тем, у кого такие бывают — китайцам, японцам, американцам... Если общество не способно бороться с предательством — оно просто будет стёрто с лица земли. Это — то главное, что, похоже, наши люди ещё не осознали»

КАК ВЛАСТЬ МЕНЯЕТ ЧЕЛОВЕКА

20.09.2006

ЮЛИЯ МОСИЕНКО: Всем доброго позднего вечера. В эфире программа «Привычка жить». Живем мы в эфире ровно до полуночи. Так каждую среду. Я, Юлия Мосиенко. Здравствуйте все. Из всех особенно хочется выделить моих сегодняшних гостей эфира, добавлю долгожданных и дорогих гостей, а также хочется с ними отдельно поздороваться. Хотя, конечно, уже и за пределами эфирной студии я это сделала. Ну, а теперь в эфире прямом. Итак, гостями «Привычки жить» стали многоуважаемый журналист Анна Политковская. Здравствуйте, Анна.

 

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ: Здравствуйте.

 

Ю. МОСИЕНКО: И писатель-публицист Юрий Болдырев. Здравствуйте. Юрий.

 

ЮРИЙ БОЛДЫРЕВ: Здравствуйте.

Ю. МОСИЕНКО: Наши многоопытные в большинстве своем слушатели, политизированные и информированные слушатели «Эхо Москвы» знают или просто помнят, что Юрий Болдырев это не только публицист и писатель, а в недавнем прошлом это еще и заместитель председателя счетной палаты. Я права?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, и до того много кто еще.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ну, в общем, у власти были непосредственно и несколько раз. Держали в руках,и все было хорошо.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, где-то близко, да.

 

Ю. МОСИЕНКО: Вот можно Вас попросить чуть поближе к микрофону.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Конечно.

 

Ю. МОСИЕНКО: Спасибо большое. Итак. Анна Политковская и Юрий Болдырев, я, Юлия Мосиенко и, конечно, Вы, дорогие слушатели, все вместе будем говорить сегодня на интереснейшую тему. О власти я упомянула не просто так, потому что тема сегодняшней программы звучит: как власть меняет человека? Именно этот вопрос и стал темой. Для того чтобы принять участие в живой беседе Вам надо либо позвонить по одному из номеров телефонов прямого эфира. Напомню, у нас их два. Итак, 783-90-25 для тех, кто слушает «Эхо Москвы» в Москве. И 783-90-26 для тех, кто слушает нас в других городах и даже странах. Не забывайте про код города Москвы 8 495 после гудка. Так же все Вы можете присылать сообщения через эфирный пейджер. Его номер, напоминаю, 725-66-33. Ну, и обладатели мобильных телефонов могут присылать в прямой эфир свои SMS сообщения на номер +7 495 970-45-45. Еще раз напоминаю, что сегодня мы с Анной Политковской и Юрием Болдыревым отвечаем на вопрос, как власть меняет человека. Но это общий вопрос, а начать мне хочется немножко с другого более конкретного вопроса. Как по-вашему, дорогие гости, очередь ответов определяйте сами, с чего начинаются метаморфозы с человеком у власти? С момента назначения его на конкретный пост? С прилагаемых аксессуаров, да, к данному чину, я не знаю, там машины с мигалкой, с ощущения новых приобретенных в новом кабинете большом, просторном с секретаршей и т.д. Вот с чего все начинается? Может быть, Анна? Гости посмотрели друг на друга.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Вы знаете, я могу сказать, что я, конечно. ни в какой власти никогда не была, и видимо, уже не буду. Поэтому на все взираю только взглядом стороннего наблюдателя. Не так, как Юрий. Мне кажется, что изменения в человеке происходят уже на подходе, когда он ждет. В принципе, вот мы журналисты, мы уже знаем, что вот этот ждет. У него уже появляется такое железное лицо, такая челюсть. Мне почему-то всегда челюсть. Она почему-то становится очень серьезной, да. И такая вот, такой государственный взгляд, что просто хочется уже застрелиться от этого. Я думаю, что в основном это свойственно нашим мужчинам, которые составляют подавляющее большинство людей во власти, они очень серьезно, как правило, относятся к этому своему восхождению. И так же остро переживают, мне кажется, падения. Я думаю, что, Вы знаете, вот у меня есть сын, очень честолюбивый человек. Молодой мужчина, который хочет быть начальником.

 

Ю. МОСИЕНКО: И он знает, что у него получится? Он уверен?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Я просто смотрю, как это происходит. Можно сказать, изнутри. Я вижу это в молодом мужчине, как это происходит. Т.е. большего счастья, когда он повышается по своей карьерной лестнице, у него просто нет. Вот он… это дома. Просто распирает мужчину от того, что он ну уж и маму переплевывает. Ну, это понятно. И папу, и всех, все. Он взлетает. Дома он летает.

 

Ю. МОСИЕНКО: Но Вас это не пугает. Я смотрю, Вы счастливая мама, которая об этом обо всем со смехом рассказывает. Т.е. метаморфозы не такие уж и пугающие.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, я просто за него счастлива. Потому что он всегда так хотел быть лидером. Вот он становится, лидером, скажем так. Но с другой стороны я, может быть, не права, я Юрия помню, как журналиста. Вот он давал интервью в качестве человека счетной палаты. То такой большой партийный какой-то босс. Он был совершенно другой, чем сейчас. Я его даже боялась сегодня встретить.

 

Ю. МОСИЕНКО: А вот я помню его в костюме и в галстуке. А сегодня он пришел такой расслабленный, в джинсах.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Так и лицо другое. Там было такое лицо…

 

Ю. МОСИЕНКО: Слушайте, Вы разбираетесь в физиогномике, меня это пугает просто.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, я не разбираюсь абсолютно. Он цедил слова. Я помню на каких-то пресс-конференциях, он подбирал слова, говорил медленно. И явно чего-то боялся сказать. Вот у меня было такое впечатление.

 

Ю. МОСИЕНКО: Т.е. в случае с Юрием Болдыревым власть его не развратила, а раскрепостила в хорошем смысле, да.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Мне кажется, он счастлив. У него глаз играет, у него лицо нормальное… Я не права, извините, по позднему…

 

Ю. МОСИЕНКО: Юрий, ну, уже надо либо оправдываться, либо принимать, как комплименты. Что-то надо говорить.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, я выпячиваю челюсть, чтобы не сильно отличаться от того что я был тогда.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Вы готовитесь во власть опять?

 

Ю. МОСИЕНКО: Кстати, вопросы прислали на эту тему.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Глаз один у меня играет, да? Что со вторым глазом не очень понятно. Я так понял, что я здесь ответчик и изучаемый. На моем примере мы все поймем.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Исследуемый. (Смех).

 

Ю. МОСИЕНКО: Знаете, есть подопытные кролики. Вы у нас опытный кролик.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я опытный кролик, да. Вы знаете, многоуважаемая Анна, я стараюсь цедить слова, чтобы отвечать Вашим ожиданиям. На самом деле, многие люди во власти действительно стремятся отвечать ожиданиям. Я уж не говорю о том, что они обязаны ходить в рубашке и в галстуке просто потому, что они обязаны демонстрировать уважение к прессе, к тем людям, к которым они пришли. Не правильно, если должностное лицо приходит в джинсах на встречу, не знаю, с избирателями или на какое-то серьезное мероприятие, да. Т.е. ну это просто обязанность, корпоративная этика, как есть сейчас во многих фирмах. Если вы в компанию придете не в той одежде, на Вас неправильно посмотрят. И упрекать человека в том, что он в корпорации… например, секретарша большого босса, в корпорации власти, она на работе, если она хорошо вышколена, ведет себя одним образом, а на вечеринке другим образом. И упрекать ее в этом, мне кажется, абсолютно неуместно. Это определенное правило просто форм поведения, естественное и правильное. И в этом смысле, может быть, мы с Вами мало общались, многоуважаемая Анна. Может быть, мне не повезло, и мы общались с Вами недостаточно. В моей практике я запомнил одно мероприятие, на котором мы были с Вами вместе. Это была программа, по-моему, АТВ, «Пресс-клуб». И я помню, как мне задавали вопросы: что Вы там в этой счетной палате делаете? Да зачем Вы ее создали? Да сколько Вы посадили? От Вас никакого толка и т.д. и т.д. И мне приходилось, это год 97-й, наверное, и мне приходилось действительно быть менее расслабленным, чем сейчас. И мне, исходя из какого-то понимая ответственности за каждое слово, которое я сейчас скажу, приходилось очень медленно, настойчиво и подробно повторять, что мы есть, для чего созданы. И не какой я хороший или плохой, и не какая у меня челюсть, а какие механизмы мы же закладывали в эту счетную палату тогда еще, в 94, 95-м для того, чтобы я для Вас, независимо от своей челюсти, и мы для Вас были не страшны, не опасны, а полезны. И я помню ту глухую стену, которая тогда разделяла меня и часть журналистов, которые упорно не хотели признать в должностном лице, которое пыталось им объяснять все эти вещи нормального человека, думающего сейчас не о том, как он выглядит, а о том, чтобы суметь донести эти важные вещи через Вас, журналистов, до людей.

 

Ю. МОСИЕНКО: А, может быть, суметь оправдаться просто? Виноватым, может, себя чувствовали?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А мне тогда просто не было в чем оправдываться, на самом деле.

 

Ю. МОСИЕНКО: Неудобный вопрос Анна задала.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я просто хочу подчеркнуть, что в этом смысле ну вообще люди разные, ситуации разные. И то, что человек при власти, вот то, на что Вы обратили внимание, должен быть собран, сконцентрирован, сдержан, обдумывать каждое свое слово. Вот папа Римский сейчас, может быть, не сильно обдумал каждое свое слово и что происходит, да, в мусульманском мире. Т.е. да должностное лицо при полномочиях, при власти обязано каждое свое слово взвешивать, обдумывать, и как Вы сказали, не играть глазом. Никуда не денешься. А на вечеринке в компании, среди своих сотрудников может вести себя, ну, не оскорбляя их, раз они подчиненные, и, тем не менее, свободно и раскрепощенно.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Не знаю, они уже у нас так думают. Эти все слова произносят с такой расстановкой, что в ответственный момент тяжело, в тяжелейший, трагический момент от них слова не добьешься уже. Они просто, извините, боятся уже произнести, я уж не буду напоминать, что я имею в виду – Беслан, «Норд Ост» и все прочее. Я думаю, что вот я просто не соглашусь с Юрием, что это они так под гнетом своей ответственности.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Очень хорошо. Я не буду про себя, естественно, это неправильно. Вот у Вас сейчас была замечательная передача, хорошая ведущая, замечательный гость – Александр Хандруев. Вот он сейчас в какой-то консалтинговой компании, раньше был зам. пред Центробанка. Я его знал еще до того. Вот человек, которого с моей точки зрения власть не меняла, в том смысле, чтобы он становился какой-то неприступный, какой-то сноб большой, чтоб с ним разговаривать было невозможно. Как сейчас он внятно и подробно пытался объяснить вот слушателям «Эхо…» все, что связано с банковским надзором, наличкой и т.д., точно так же он выступал и тогда. Я был со многими людьми на согласительных комиссиях и на разного рода там совещаниях и т.д.. Вот Хандруев какой был, такой и потом был, и такой и сейчас. Т.е. люди разные просто. А если говорить общо, я бы сказал так. Ведь власть не есть что-то оторванное от жизни. А как меняет людей вообще успех? Всякий успех.

 

Ю. МОСИЕНКО: Власть – это тире успех, да?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я думаю для тех людей, которые оказываются во власти, для большинства людей это, конечно, успех. Ну, скажите, сколько человек из миллиона в среднем становится министром?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Ну, какой же это успех? Это просто карьерный рост. А успех это что-то другое.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, извините. Есть цели у людей глобальные. Скажем, какой-то человек ставит перед собой целью, не знаю, конфуцианские цели – переустроить мир. Такие люди есть. Но большинство людей, они боле обычны, они другие. Большинство людей строят свою какую-то жизнь, в том, что выстраивают свою карьеру и пытаются чего-то добиться, добиться успеха, как Вы говорите, в своей профессии. А для него это профессия. Он, может быть, финансист, бухгалтер, математик. Он хочет стать министром финансов. Он идет к этой высоте. Он доходит до этой высоты. Это в любом случае для него уже много предшествующих ступеней успеха. Сможет ли он добиться на этом посту того, что мы бы от него ожидали, это другой вопрос. Это зависит от того, насколько наше с Вами мировоззрение, философия совпадает с его. Может быть, мы считаем, что он ведет провальную политику. Все наши деньги складывает в банки, за океан, да еще и туда, где мы сейчас вот в стратегии своей оборонной чуть ли ни записываем, что это наш потенциальный противник. Какой вообще ужас, если вдуматься. А он, может быть, считает, что он просто блестящий министр финансов. У него все здорово получается, именно то, что он хотел. У нас разные системы оценок, разные критерии. Но от него будет просто вот исходить волна самоощущения, что он успешен. Это касается не только власти, и вот Вы только что говорили о назначении, об ожидании назначения. А далеко не всех назначают. Вот у Вас на радиостанции есть лидер. Я правильно понимаю, что он неформальный лидер?

 

Ю. МОСИЕНКО: Вы о ком сейчас?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, о Вашем большом начальнике.

 

Ю. МОСИЕНКО: Самом большом?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А я не знаю, кто у Вас самый большой, ну, такой, знаете. вот с такими волосами. такими шапкой…

 

Ю. МОСИЕНКО: Который не блюдет корпоративную этику.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, не знаю, не знаю. Я правильно понимаю, что он у Вас неформальный лидер в значительной степени? В значительной степени лидер неформальный, да. Не случилось так, что он где-то гулял, его вдруг назначили, он пришел надувшийся. Предыстория длинная совсем другая, точно так же и во власти. Сейчас механизм, вот сейчас, 2006 год, да. Сейчас человека ставят или не ставят. А 15-20 лет назад многие приходили во власть просто естественным путем, потому что они были лидерами в каких-то сообществах. Человек был лидером, из этого лидерства вот он еще, еще, еще, еще. У него путь другой, у него другое самоощущение. Он не надувается в ожидании назначения. Ему сто лет никакого назначения не нужно. Он себя давно чувствует представителем кого-то другого. Другое дело, что такой тип лидеров, тип должностных лиц из нашей власти в последнее время ушел. Но это особенность уже нашей политической системы, а не человечества вообще.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Вы знаете, я думаю, что вот надутость чиновника и вот, возвращаясь к тому, что он очень сильно подбирает слова для того, чтобы, значит, не расплескать свою ответственность. Вот я всегда смотрю на это и думаю. Вот этот точно боится проговориться, в каком он бизнесе увяз. Вот просто боится панически проговориться. Это первое. И второе, боится обнаружить уровень своей некомпетентности. Я имею в виду сегодняшний день, да…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Скажите, а я чего боялся? Вот сказали, что у Вас было ощущение, что я боялся. Я чего боялся? Говорить про бизнес или уровня некомпетентности?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, нет, я имею в виду сегодняшний, абсолютно сегодняшний день.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А, извините.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Когда чиновники, высокие чиновники, они назначаются, мы же все это с Вами знаем, по принципу, что были в одном дачном кооперативе с Путиным. Еще чего-то такое. И они вполне ожидают свое назначение. И все передвигается с места на место, как игрушки. Я думаю, что сейчас время, когда боятся обнаружить свои бизнес связи, свою коррупционность и поэтому зажаты.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Тогда в защиту власти. Должно бы какое-то разделение полномочий у нас с Вами? В защиту власти я скажу еще одну вещь. И приведу даже такую зарисовку буквально двухдневной давности из вот своей жизни в Москве. С моей точки зрения власть в огромной степени, если не в подавляющей, ведет себя так, как от нее ожидают люди. То, что мы ей позволяем то она и делает. В том числе и в линии поведения. Привожу пример. Иду на другое радио два дня назад. Утром, час пик, пол десятого. Перехожу в районе Московской думы Петровку. Шикарная такая блестящая черная галоша, БМВ останавливается. Для нее загорелся зеленый свет. Она останавливается. Перекрывает все движение. Окошко открывается. Вышел высокопоставленный чиновник, на ступеньку ниже меня, знакомый. О! Привет, как ты, давай там что-то… Я вижу, он перекрыл движение. Говорю: давай, проезжай, проезжай, потом. Да, ну, ты чего?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: А почему Вы сейчас не скажете, кто это?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Сейчас, минуточку. Не в этом дело. А дело в том, мне-то интересно другое. Дело в том, что и гаишник тут стоит. И масса машин сзади. Ни один не бибикнул. И гаишник даже глазом не моргнул.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Меня там не было. (Смех).

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Почему? Потому что вот эта черная галоша, БМВ, новенький, блестящий, красивы, вот не сильно на него наш народ бибикнет.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Ну, и неправда, неправда.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: И я Вам хочу сказать, что надутость, вот те все худшие черты…

 

Ю. МОСИЕНКО: К сожалению, правда.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Те все худшие черты нашей власти, которые Вы подмечаете совершенно обоснованно, хочешь, не хочешь, а это обратная сторона наших, уж извините, народа худших черт, готовность с этим со всем мириться. Вот никуда не деться от этого.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ну, мы поговорили немножко о вседозволенности и прочих вещах. Мне хочется поговорить о психологии, залезть в шкуру человека, который, вот он был назначен, поставлен, или как Вы сказали, долго добивался, был каким-то там заурядным экономистом, и вот он стал министром финансов. А вот как меняется мировоззрение человека, не на примере галоши БМВ, а что внутри происходит, что в голове происходит. Как меняется мировоззрение, когда из подчиненного становишься начальником. И ведь долгое время ты был сам подчиненным, начальник тебя наверняка раздражал. Ну, большинство людей начальники раздражают. Мало кто любит своих начальников. Старается ли человек, хотя бы дает себе обещание на начальном этапе не повторять вот ошибок предыдущего человека и т.д. И кому это удается вообще? И Вам это удалось? Вы пытались…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы меня спрашиваете?

 

Ю. МОСИЕНКО: Да, да, да.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, у меня в этом смысле, знаете, как, мне очень везло в жизни. У меня как-то не было, почти не было дурацких начальников. Т.е. первый начальник такой, с которым мне было чрезвычайно сложно – это был Борис Николаевич Ельцин. До этого у меня было что? До этого у меня был вуз. Затем был оборонный институт, в котором у меня был научный руководитель прекрасный. Он и сейчас продолжает заниматься техникой. У него своя компания инженерная. У меня был начальник сектора интеллигентнейший человек. Из литовских еще, литовскую гимназию в свое время закончил, прекрасные отношения. У меня был начальник отдела, просто золотой души человек. Такой совсем простой, мастеровой, мы, я помню, молодые специалисты, все дружно с удовольствием ремонтировали его машину. Он помогал нашим что-то там и т.д. Т.е. вот у меня вот этого конфликта с дураком начальником, его до того просто как-то особо и не было. Вплоть до того, что я, наоборот, я всем своим начальникам был как-то благодарен. Я когда в 88 году решил уйти с оборонного института, идти переучиваться, я уже узнал в ленинградском университете, где можно поступить, как и что, так я до сих пор благодарен своим тем начальникам, они меня не отпустили. Они сказали: ну, вот ладно, ты идешь не за длинным рублем? Учиться. Я говорю: да, я хочу учиться. Ладно, ты нам нужен. Мы тебя пошлем учиться. И они приняли решение, провели решение через директора там своего трудового коллектива, и послали меня за деньги института учиться, чтобы я остался и т.д. Т.е. я просто хочу сказать, что мне эти люди, вот все мои начальники, мне всю жизнь делали хорошее.

 

Ю. МОСИЕНКО: Вот, кстати, о хорошем от начальников. Неудобный вопрос, потом …

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, да, конечно.

 

Ю. МОСИЕНКО: Я компенсирую его. Закон сохранения энергии будет работать. После неудобного вопроса, который пришел по интернету от Василия из Казани, потом я зачитаю замечательное сообщение на пейджер от Людмилы Ивановны из Москвы. Сначала неудобный: «Юрий, испортила ли Вас трехкомнатная квартира в центре Москвы, подаренная Ельциным?».

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ошибочка. У меня квартира не трехкомнатная, а четырехкомнатная. Но она не была подарена. Я ее получил, как тогда должностное лицо категории А. Это было правило, по которому квартиры давались всем. Я могу гордиться тем, что свою депутатскую квартиру я не приватизировал. Мне выдали квартиру эту, уже когда я заступил на должность начальника контрольного управления президента.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ну, она Вас, в общем, не испортила, да?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не знаю, не знаю, может быть, расслабила. Вот. После этого я уходил из власти, снова возвращался, скажем, занимал должность зам. преда счетной палаты и всем, кто занимал должности и ниже меня, аудиторам счетной палаты тоже была положена квартира, и им давали квартиру. Т.е. если бы даже я тогда не получил квартиру, я бы как зам. пред счетной палаты, наверное, ее получил бы. Т.е. в этом смысле я, даже если считать, как лимитчик, я. наверное, лет 10 честно отпахал на государство, как минимум за эту квартиру. Можно так еще сказать. Честно отпахал, не занимаясь никаким бизнесом.

 

Ю. МОСИЕНКО: Благодарная москвичка Людмила Ивановна очень доброе сообщение прислала Юрию Болдыреву 725-66-33, я напомню, это номер эфирного пейджера. «Я была с Юрием Болдыревым в 90-х годах на митинге. Помню, что нас куда-то не пускали. Он пытался успокоить народ. Это был очень милый молодой человек в вязанной шапочке с помпоном. Желаю ему всего доброго».

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Спасибо. Не помню, был ли помпон. По-моему, мне мама вязала шапочки без помпонов. Но это уже теперь не так важно. Я хочу, если можно, вернуться, раз мы заговорили об этой теме. Я не могу сказать, что я хороший начальник. Не мне судить. У меня были случаи, в контрольном управлении президента я вынужден был спустя, по-моему, две недели, уволить своего заместителя, который мне достался по наследству по статье за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей. Т.е. мне приходилось быть жестким начальником, да. Не смотря на то, что за него заступались очень известные люди, в том числе, и уважаемый мной, теперь покойный он теперь стал, Святослав Федоров и другие, мне пришлось жестко настоять и уволить этого человека. В то же время опять же мне очень приятно, что сейчас, спустя уже 6 лет после вот счетной палаты, да, вот мне потребовалось этой весной что-то. И я своего бывшего помощника попросил. Вот ты не мог бы мне вот такие материалы. Так вот мне по электронной почте тут же, буквально через пару дней несколько бывших моих сотрудников, ряд из них до сих пор работает в счетной палате, прислали материалы. 6 лет я уже не работаю. Я вот, пользуясь этим эфиром, должен сказать им большое спасибо. Т.е. ну что может быть лучшей благодарностью человека спустя годы после его работы на службе? Т.е. когда ранее зависимые от тебя люди спустя столько лет, ну, продолжают проявлять какое-то хорошее отношение. Ну, знаете, как у Александра Бека, что первое происходит, вот когда тебя снимают. Выключается телефон. Не всегда так бывает. У меня такого никогда не было. В этом смысле я должен сказать, что люди разные. И окружают нас люди разные. И очень много людей благодарных. Мне кажется, здесь не все катастрофично.

 

Ю. МОСИЕНКО: Поскольку Вы так разговорились, я Вам сразу вдогонку два вопроса задам. Опять же по интернету пришли еще до прямого эфира. От Ирины из Москвы: Уважаемый г-н Болдырев, за какую из известных демократических партий и их лидеров советуете Вы голосовать. И есть ли вообще смысл участвовать в выборах в 2007-2008 годов? И как относитесь к другой России?»

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я правильно понимаю, что это далеко выходит за рамки нашей сегодняшней темы?

 

Ю. МОСИЕНКО: Да, если можно, то в двух словах буквально.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: И получается, что я узурпировал эфир.

 

Ю. МОСИЕНКО: Мы с Анной найдем потом, о чем поговорить.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я вот думаю, как бы Анне вот этот мячик перекатить.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, я не засну. Я слушаю очень внимательно.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как специалисту по нам. Или я теперь уже бывший. Но, тем не менее, по нам.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, мне очень интересно, что Вы скажите за кого, Вы будете голосовать. Или советуете.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, следуя теме нашей передаче, наверное, надо стараться выбрать тех, кто не выпячивает челюсть.

 

Ю. МОСИЕНКО: Это вообще-то черта журналистская, прицепиться к слову. Бедная Анна.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: (смех). Ой, извините, ради Бога.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не надувается, и, в общем, что называется, самый человечный человек. Надо искать…

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: На Красной площади лежит.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы знаете, вот у Вас в одной из перед на «Эхе…» я как раз недавно слышал, что такой стандарт, что период, когда голосовали за лидеров, вот мирно прошел, теперь голосуют за программы. Вы знаете, человечество в этом смысле не меняется. Голосуют за то, во что верят. Если верят в программу и верят, что те люди, которые с этой программой идут, будут ей следовать, могут голосовать за программу и опять же за этих людей. Если по результатам того, что происходит вообще в стране в головах полная каша, и все привыкли, что независимо от того, что написано в программе, делается нечто противоположное, никто за это не отвечает, да. У нас ведь невозможны венгерские события, потому что кто-то кому-то соврал. Или соврал нам, всему народу. У нас прямое вранье любого высшего должностного лица грехом вообще не является, да. В этом смысле…

 

Ю. МОСИЕНКО: Тем более, в пору выборов.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Хочешь, не хочешь, голосовать все равно будешь за того, кто показался внушающим доверие. Поэтому в нашей реальной ситуации…

 

Ю. МОСИЕНКО: Вам сейчас кто внушает доверие? Я не спрашиваю, за кого будете голосовать. Это не обязательно, что Вы пойдете и бросите листик с этой фамилией в урну.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я не знаю, кто из лидеров будет выступать… Я бы сказал так. Вот из тех лидеров, которые будут выступать, я имею хоть какое-то представление, ну, имею какое-то представление о Зюганов, о Жириновском… Кто еще будет выступать сейчас? Я, честно говоря, не знаю. Там людей, которые в «Единой России», я лично не знаю. Как обставляется все это нашим телевидением, Вы сами, как профессионал, прекрасно знаете, тут мне трудно о чем-то судить, и что-то посоветовать. Выбор очень узкий. Это поучается, что мне выбирать вообще надо между Зюгановым и Жириновским.

 

Ю. МОСИЕНКО: Между Зюгановым, да, и Жириновским.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, между Зюгановым и Жириновским я честно скажу, конечно, выберу Зюганова.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Но Вы можете вообще не голосовать.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: При том, что у нас же сегодня не политическая передача, неформально. Притом, что у меня есть отношения по-человечески можно даже к Жириновскому неплохо относиться с какой точки зрения? С точки зрения, как я видел его на согласительных комиссиях и т.д. Я к нему плохо отношусь по его политической роли в стране. Т.е. и опять же не с точки зрения криков националистических и т.д. А с точки зрения того, что он в конечном счете, с моей точки зрения, в основном, ну, как правило, следовал в фарватере той власти, которую критикует. Но это опять же не только его грех. Это грех абсолютного большинства наших партий, в том числе и очень громко говорящих о своей оппозиционности. Поэтому, в общем, я бы сказал так, выбора у меня-то практически нет. Из того, что пока известно, ну, получается, что за Зюганова. Ну, не потому, что разделяю взгляды. А потому что все остальное не внушает мне совсем никакой надежды ни на что, к сожалению.

 

Ю. МОСИЕНКО: Власть развращает и меняет людей. И насколько меняет, и в какую сторону, выясняем вместе с журналистом Анной Политковской и публицистом, писателем Юрием Болдыревым. Я напомню, что мы ровно до полуночи в прямом эфире. Что Вы можете принять участие в нашей живой беседе. 725-66-33 это номер телефона эфирного пейджера. А так же у нас есть два телефона прямого эфира. 783-90-25 и 783-90-26, они делятся у нас обычно по принцип для москвичей и не для москвичей. Но сегодня я бы их разделила по другому принципу. Давайте так. 783-90-25 для тех, кто к власти не стремится и боится в нее вляпаться. А 783-90-26 для самых честолюбивых будет. В общем, кто хочет быть начальником, будущие патроны, боссы, звоните, это Ваш номер – 783-90-26. И вот сразу первый звонок примем. Добрый вечер. Как Вас зовут?

 

СЛУШАТЛЬ: Здравствуйте. Михаил, Петербург. Мне кажется, что разумный человек может по некоторым признакам определить, что данный какой-то политический деятель, у него выпячена ли челюсть, или нет. Приведу пример. 10 лет назад, когда выбирали губернартора Петербурга, было три кандидата, если я не ошибаюсь, Яковлев, Собчак и Болдырев. И весь город был обклеен красивыми, с цветной полиграфией рекламами Яковлева. И бледными, черно-белыми рекламами Болдырева. Значит, при логическом размышлении можно было бы рассудить, что человек, у которого нет денег на рекламу, вряд ли ворует. К сожалению, наши горожане не смогли проделать вот такого вот умозаключения.

 

Ю. МОСИЕНКО: А может, они пришли к другому выводу? Человеку нужны деньги. И вот сейчас он до власти дорвется и начнет зарабатывать за счет этих самых горожан.

 

МИХАИЛ: Если человек до тех пор, имея возможность и будучи во власти, денег не прихватил государственных, то, наверное, он и дальше не будет этого делать. Вот как можно было рассудить в 96 году. К тому времени Юрий Юрьевич уже поработал на государственной работе.

 

Ю. МОСИЕНКО: Михаил, скажите, пожалуйста, а Вы сами, вы подчиненный или начальник?

 

МИХАИЛ: Я пенсионер.

 

Ю. МОСИЕНКО: Я были кем?

 

МИХАИЛ: И тем, и тем.

 

Ю. МОСИЕНКО: И как Вам больше при власти нравилось или без нее? Подальше от начальства, поближе к кухне.

 

МИХАИЛ: Вы знаете. Как бы по отношению к тому, что нравилось или не нравилось, этот вопрос для меня значения не имел.

 

Ю. МОСИЕНКО: А Вас власть как-то меняла, когда Вы были на посту начальника?

 

МИХАИЛ: Моя власть?

 

Ю. МОСИЕНКО: Нет, Вас власть изменила как-то? Собственная власть, которая была у Вас в руках.

 

МИХАИЛ: Ну, мне кажется, что только добавила опыта жизненного.

 

Ю. МОСИЕНКО: И больше ничего.

 

МИХАИЛ: И все.

 

Ю. МОСИЕНКО: Спасибо большое, Михаил, за звонок. Давайте сразу примем еще один. 783-90-25 это для ведомых, хороших примерных ведомых, которые в начальники не стремятся, как я понимаю, или просто москвич дозвонился, да. 783-90-25, Вы в прямом эфире, представьтесь, пожалуйста.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Андрей из Москвы. Я бы не назвал себя ведомым. Я не стремлюсь к власти. Я просто считаю, что власти вообще не должно никакой быть.

 

Ю. МОСИЕНКО: Т.е. Вы анархист.

 

АНДРЕЙ: Да, я – анархист. Я считаю, что любая власть – это рабство не только для того, кем властвуют. Но рабство для того, кто властвует. Потому что Вы сами говорите, что власть развращает. Причем развращает неизбежно.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Очень интересная мысль, ее надо развить обязательно.

 

АНДРЕЙ: И она развращает и того, кто правит, и того, кем правят. Об этом писал, к примеру, тот же… ну, много примеров в истории. В крепостном праве то, что бьет одним концом по барину, другим по мужику, к примеру.

 

Ю. МОСИЕНКО: Андрей, сколько Вам лет, извините.

 

АНДРЕЙ: 19.

 

Ю. МОСИЕНКО: Я так почему-то и подумала, что Вы – человек очень молодой.

 

АНДРЕЙ: Ну, может быть, да. Можно так подумать, что из-за того, что я молодой, вот у меня такие идеи анархистские. На самом деле мне кажется, что человек, взрослея не должен хотеть больше стать рабом. То, что люди сейчас не могут жить без власти связано не с тем, что человеку неизбежно нужна власть, а лишь с тем, что человек развращен системой настолько, что он не мыслит себя без управления свыше, без направления его.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Очень интересно.

 

Ю. МОСИЕНКО: Спасибо. Т.е. Вы… Нет, подождите, если Вы так сказали, т.е. мы все стало.

 

АНДРЕЙ: Нет, не все стадо. Я не говорю, что все стадо. А просто…

 

Ю. МОСИЕНКО: Но без пастуха никак.

 

АНДРЕЙ: Мне кажется, что сейчас очень многие люди действительно не мыслят себя без пастуха. Я не говорю, что все. Просто очень многие.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ну, хорошо, у меня личный вопрос. Вот он за рамки эфира, конечно, выходит. Вот Вам 19 лет. Это такая граница. Выбор. Вот Вы, наверное, где-то учитесь все-таки.

 

АНДРЕЙ: Да, учусь.

 

Ю. МОСИЕНКО: И хотите быть кем?

 

АНДРЕЙ: Ну, да, хочу быть. Ну, мне просто интересна та область, в которой я учусь.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ну, Вы собираетесь быть кем? Диплом кого получите?

 

АНДРЕЙ: Инженер-связист, мобильная, спутниковая связь.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Там не обязательно быть начальником.

 

Ю. МОСИЕНКО: Да, совсем. Ладно, Андрей, Вы меня почти убедили. Ладно, хорошо, спасибо большое за звонок.

 

АНДРЕЙ: Приятно было…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, Юлия, если позволите развить эту тему, такая, я постараюсь не очень длинную, но серьезную часть нашей дискуссии. Вы знаете, ведь на самом деле, ведь есть наши многомиллионнолетние инстинкты, есть тысячелетние уклады жизни обычного права, нравов, обычаев, традиций. Есть тончайшая шелуха, кожурка такая. Она не шелуха, она полезная вещь, но тончайшая кожурка цивилизации. И как только эта кожурка каким-то образом снимается, а что у нас и произошло в период преобразований революционных, сразу вылезает все это тысячелетнее. Вот что я наблюдал, печально, значит, как человек. который длительное время. с 93 по 95 год я был представителем Петербурга в первом выборном составе совета федерации. Совет федерации не всегда был назначаем. Первый состав был избираемым по-настоящему, да. Так вот там было 57% работников исполнительной власти. В том числе губернаторы некоторые министры и т.д. Я очень многих людей очень хорошо помнил, знал, наблюдал, как они менялись, что с ними происходит. И был целый ряд очень дельных, интересных людей. которые чрезвычайно ответственно относились ко всему, что в регионах делалось, и к своим полномочиям. Вот в комитете по бюджету я работал. По бюджету, налогам и т.д. совета федерации. Я видел, как они готовились к каждому заседанию, как они отстаивали интересы своего региона, страны и т.д. и т.д. Что самое интересное, что большинство этих людей очень быстро из власти разными способами были выброшены. А что осталось? Осталось, я не хочу всех черной краской окатить, я говорю об этом даже с пониманием реалий, но остались те, кто обратились к тысячелетнему обычному праву, обычной практике выстраивания своих кланов, без которых удержать власть в регионе в принципе оказалось в нашей системе обрушения цивилизации того уровня, которая была, невозможно. Потому что все люди могут к тебе хорошо относиться, ты можешь всем делать очень много хорошего. И каждый, в общем, тебе даже где-то благодарен. Но он не станет утром раньше для того, чтобы тебе помочь сохранить этот пост и продолжать делать хорошее. Он будет стирать, мыть окно, воспитывать детей. А есть ограниченное число людей, которые хотят вот это все вырвать, поделить между собой. И они сильны, они мощны перед ними очень такая жирная морковка здоровая, которую они хотят ухватить зубами. разгрызть. И вот эти оказываются несопоставимо сильней. Получилось так, что все, кто пошли по схеме выстраивания своего клана, т.е. строго говоря, жесткое нарушение вот в фундаментальном смысле законов цивилизованного общества. Использование власти для выстраивания, выкармливания своего клана. Вот эти смогли власть удержать. Я не говорю, что они плохие. Может быть, они что-то поняли то, что недопоняли те. Что в этой революционной ситуации, в этой ситуации обрушения цивилизации другого способа удержания власти даже для того, чтобы сделать что-то хорошее людям, просто оказалось не существует ни одного того, кто тем или иным способом не выстроил бы свой клан вот такой, и который бы удержал власть, я практически просто не знаю. Вот как меняет власть людей? Значит, власть заставляет людей понять некие реалии. Не того, что написано в красивых книжках, а вот этого общества сегодняшнего, в котором мы живем. И зачастую отказаться от… вот каждый человек делает философский выбор. Либо оставаться верным своим принципам каким-то, продолжать делать то, что он считает нужным. Либо идти на какие-то компромиссы в том числе, ради того, чтобы, может быть, что-то делать. Не все только карьеристы. Я хочу сказать, что это те же люди, которые с одной стороны выстраивали кланы, это же люди, которые в 95, 96 году вместе, вот я в этом участвовал, был даже председателем согласительной комиссии федерации, не сдали страну через систему этих самых соглашений о разделе продукции. Вот то, что сейчас на Сахалине происходит. Вы знаете, отменены результаты экологической экспертизы по Сахалиу-2. Это результаты, отголоски еще той борьбы. Тогда большинство этих членов совета Федерации, как на них не давили, как их не душили, тем не менее, это не пропустили, в худшем варианте для страны. Я просто хочу подчеркнуть вот эту двоякость. С одной стороны ответственность глобальная за судьбы страны и понимание, вот чего точно нельзя допустить. Вот здесь родину не сдам. А с другой стороны где-то вынужденное, а где-то, может быть, он всю жизнь об этом мечтал, как обычный там восточный пахан, выстраивание системы кланов. Абсолютно антидемократической. Абсолютно не соответствующей всему, что написано в наших законах. Но практически-то наша власть реальная оказалась сегодня выстроена по этим принципам. Именно по этим. Вся она сверху до низу выстроена по принципу личной преданности феодальным возможностям кому-то пастись и за это обеспечить поддержку.

 

Ю. МОСИЕНКО: Серьезный человек, Юрий Болдырев. Вы зачем меня за пределами эфирной студии спрашивали насколько серьезная у меня программа? Я Вам сказала, нет, она веселая.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Меня вдохновил молодой человек 19-летний, который об этих вещах задумывается. И мне показалось, что если просто я здесь буду отшучиваться, я буду не прав перед ним.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Ну, я бы хотела просто продолжить эту серьезную уже ноту. которая. безусловно, зазвучала и напомнить, что…

 

Ю. МОСИЕНКО: От себя замечу, что я очень рада. что Анна Политковская вернулась в разговор.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Я просто слушала…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А эфир.

 

Ю. МОСИЕНКО: Нет, самое важное она уже сегодня сказала. Про челюсть, да.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Вы понимаете, все пороки нашей власти, про которые сейчас Юрий рассказывал, ну, клановость и паханство в утрированном виде, конечно. существует в Чечне и Ингушетии. И смотреть на это, это даже не просто омерзительно. Фактически события последнего времени доказывают, что сначала была чеченизация в Чечне. А сейчас происходит чеченизация всей Руси. Это совершенно очевидно, что человек, скажем так в кавычках, человек с гранатометом, с маленьким лбом без одной мысли и звездочкой героя за неизвестно что, это очень стало заразительно в нашей власти. И это прощается. И это так можно. Вот события в минувшую пятницу почти недельной давности в Санкт-Петербурге. Захват так называемыми представителями чеченских, промосковских силовых структур мясоперерабатывающего заводика «Самсон», когда эти вот просто люди со звездами героя, обвешанные всеми властными полномочиями, осуществляли уже за пределами Чечни, то, что они осуществляют и там. Захват, все, что плохо, или хорошо даже лежит. Понимаете, это новая волна какого-то полувоенного чиновничества. А это все государственные служащие при этом. Когда в моде наглость и хамство вместо храбрости. Когда вообще ума не надо. Надо иметь гранатомет, все будет вполне нормально. Я когда-то, читая Кабакова, я думала, что, ну, никогда в жизни этого не будет. Ну, никогда же этого не будет. Вы знаете, я боюсь уже, что так будет.

 

Ю. МОСИЕНКО: Все. Больше Кабакова не читайте.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, почему, я просто сейчас стала вспоминать, что я читала Кабакова, и как я ему н верила. Но я боюсь, что мы подходим к тому рубежу, когда уже даже чиновник становится таким, как нам представляет, презентует свой облик тот же Рамзан Кадыров. И еще масса…

 

Ю. МОСИЕНКО: Да, ладно бы он один. Звездочку не он на себя повесил.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Я имею в виду, что он как бы впрыснул это безобразие в наш истеблишмент. Ведь он считается истеблишментом. В этом беда. Если бы за один хотя бы поступок он был пнут властью той, которая его вскормила, и ему бы сказали «пошел вон», да, хоть бы один раз. Или «ты не соответствуешь». Нет, этого не происходит. Происходит как раз совершенно обратный процесс. Уже не челюсть, уже гранатомет. Я, конечно, с этим не то, что смириться не могу. Я и не желаю, и буду как бы до конца, до последнего, какие у меня есть силы, бороться с этим.

 

Ю. МОСИЕНКО: Давайте, пока есть время. еще примем несколько звонков. Слушаем Вас.

 

СЛУШАТЛЬ: Добрый вечер. Константин из Щелково. Я хотел бы рассматривать президента бывшего, который был президент Политковской, и который проявил себя во власти человеком, готовым на любое преступление.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Это какой у меня президент?

 

КОНСТАНТИН: И нынешнего президента…

 

Ю. МОСИЕНКО: Это Ельцин.

 

КОНСТАНТИН: Который, как мне представляется, чувствует, кто не способен решать задачи, стоящие перед Россией, и готов уйти, оставить власть более сильному и достойному приемнику. Спасибо.

 

Ю. МОСИЕНКО: И Вам тоже спасибо. Константин – наш добрый старый знакомый. Всегда ему место находится в эфире. Але. Слушаем Вас, 783-90-26, Вы в прямом эфире. Представьтесь, пожалуйста.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Виктор. Я за господином Болдыревым давно смотрю. Лет 15. Ну, и смотрю, что, еще начиная с Горбачева. И получается, что, значит, когда начал Горбачев демократию, и отменил 6 статью Конституции, это нам бы все ясно было, что коммунисты были уже не у власти. И начали развал. Потом пришел Ельцин. И это все на плечах убитой базы демократской. И Вы, товарищ Болдырев, продолжаете ту же мысль. Ведь сейчас правят деньги. И Вы, девочки, зря наивно думаете, что Вы неправильно, все, кто-то поступает. Как мясокомбинат «Самсон». Кто-то у них денег не было, они продали землю, в залог отдали банкирам. У них не было денег, они отдали оборудование другому банку. На чьи-то деньги владели и землей и оборудованием. А сейчас они обанкротились. И уже хозяева те их и выгоняют…

 

Ю. МОСИЕНКО: Виктор, у нас осталось 3 минуты до конца эфира, а Вы нам рассказываете… Так, простите, все, Виктор, спасибо. Мы Вас тоже выгнали. Извините, мне кажется, что Виктор, хороший знакомый Константина, живет где-то по соседству в Щелково. Не хотела обидеть этот населенный пункт.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ясно, что, наверное, уважая нашего радиослушателя, я должен сказать, что в чем-то он все-таки прав. В чем? Ведь абсолютное всевластие денег ни чуть не лучше, чем любое другое абсолютное всевластие. И ни в одной цивилизованной успешной стране, о которой мы вроде как равняемся, абсолютного всевластия нет. Невозможно на мемориал Линкольну, или рядом с ним повесить рекламу «Самсунга», «Кока-колы» и т.д. Невозможно даже на подступах к нему. Невозможно сделать то, чем завешана Москва и Петербург. Это в принципе там невозможно. Точно так же, скажем, вся современная, уж США базируется на чем. На антимонопольном законодательстве. И еще более того на антимонопольной идеологии.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Юрий, я должна, я не могу…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Анне стало смешно, но я коротко закончу свою мысль. Т.е. в этом смысле любое всевластие, что хорошо понимают в западном мире, плохо. Всевластие КПСС, к сожалению, привело нас к разрушению, к развалу. Всевластие нынешнее, к сожалению, не очень похоже, чтобы вело нас к решению наших ключевых проблем.

 

Ю. МОСИЕНКО: А давайте о нынешней власти, конкретно о президенте Путине. Мне поскольку очень интересна и близка, и интересен взгляд Анны, потому что ну я тоже обращаю внимание…

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Как нам сказали, «мы, девочки».

 

Ю. МОСИЕНКО: Мы девочки, про мясокомбинат «Самсон» ничего не знаем.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А что, это хорошо. Это комплимент, по-моему, такой, приятный вполне.

 

Ю. МОСИЕНКО: В 2002 году, я специально не брала новых данных, потому что мне было интересно, с чем тогда работал Фонд общественное мнение. Это был всероссийский опрос городского и сельского населения. Проводился он 16 марта 2002 года, 1500 респондентов принимали в нем участие. Значит, все обсуждали, как изменила власть Путина. И на тот момент 49% опрошенных сказали, что, по их мнению, вообще никак Путин не изменился. 35% — решили, что все-таки изменился, произошли некоторые перемены. Значит, и вот потом из этих 35%, решили 12%, что президент стал самостоятельнее, жестче. 4% посчитали, что он набрал опыта и понял, куда попал. А потом решили, что ответственная должность и сложная работа отразились и на внешности. И на взгляд некоторых респондентов, в большинстве своем женщин, за два года тогда, на момент 2002 года Путин постарел, похудел и выглядел утомленным, однако, другие напротив заметили, что российский президент внешне лучше стал, похорошел, научился хорошо держаться перед людьми. Стал представительным, более обаятельным, улыбаться стал больше. И приобрел интеллигентную внешность. Но при этом всем еще осталось 2%, которые решили, что Путин изменился в худшую сторону. Зазнался, что у него появилось больше снобизма, стал пассивнее. И в начале к чему-то стремился, теперь нет. Вот теперь мне хочется уже не в 2002-м, а в 2006-м году оказавшись, спросить Вас, и, прежде всего, госпожу Политковскую, которая действительно из нас присутствующих в студии лучше всех все-таки разбирается в физиогномике, в узких лбах…

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Ой, извините, ради Бога.

 

Ю. МОСИЕНКО: Перестаньте извиняться, Анна…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: В челюстях.

 

Ю. МОСИЕНКО: Итак, вот на Ваш взгляд, Путин за эти годы чисто внешне, в визуальном и в поведенческом плане, как изменился?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Вы знаете, я, конечно, не могу сказать, что я слежу за ним пристально. Стал ли он интеллигентнее. Для меня он не может стать интеллигентнее, я совершенно серьезно говорю, после Беслана и «Норд Оста» я не могу с этим смириться. Как бы вся интеллигентность давно уже умерла. Я хочу только сказать, что он, конечно, претерпел огромные внутренние изменения. Он, например, стал, как я вижу, абсолютным коммивояжером. Он везде ездит и занимается только вопросами бизнеса. Он проталкивает «Газпром». Проталкивает еще какой-то бизнес, который, видимо, ему близок. Ближе, чем, может быть, даже интересы всего государства. И меня это крайне раздражает. Я понимаю, что он толкач. Он бизнес-толкач. Это отразилось на его внешности. Он так себя ведет, так вел себя, по крайней мере, на вот этой Восьмерке, Семерке, не знаю уж, как называть. И это слишком стало заметно. И он под бизнес элиту эту, так называемую, нашу элиту так одевается, он так головкой трясет. Он так улыбается, если улыбается. И такие же пустые глаза.

 

Ю. МОСИЕНКО: А для Вас, Юрий?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, в рамках разделения ролей я должен, наверное, сказать про него что-нибудь совсем, наоборот, хорошее. Но Вы понимаете, мы ведь все самцы-то ревнивые. Мы друг друга ревнуем. И поэтому я то, что мне хотелось бы сказать, как ревнивому самцу, говорить не должен. Поэтому я лучше промолчу, пусть женщины оценивают мужчин.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Да, ну, я тогда еще добавлю. Он стал еще мельче, чем был.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, ну, здесь две женщины. Вот, может быть, Юля что-то скажет, как бы вот отыграет… Ну, жалко так вот человека взять, совсем обидеть.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Да он нас не слышит все равно. Спит уже.

 

Ю. МОСИЕНКО: Я не хотела бы, на самом деле, как-то развенчивать вот то, что сказала Анна. Для меня тоже он не привлекательный мужчина, скажем так. Если мы о самцах и прочем. Мне, как самке, он не кажется привлекательным.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Увы, увы.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Тогда, если можно, я все-таки что-то сформулирую. Вот у меня такое ощущение, что независимо от исходных личных качеств, если есть какая-то способность что-то ощущать, мгновения, я не знаю, истории, то он, его окружение должны ощущать глобальные тектонические изменения в мире. И эти изменения могут быть куда мощнее тех цепей, которыми его точно пытался или проковал к чему-то Ельцин, когда его ставил на этот пост. Эти глобальные тектонические изменения могут быть сильнее. Я надеюсь, что они могут быть сильнее, это первое. Второе, мне, конечно, хотелось бы, чтобы он проводил совсем иную… Вы говорите, что он слишком много занимается бизнесом, экономикой. Мне бы хотелось, чтобы он проводил совсем иную экономическую политику. Но мне кажется, в воздухе сегодня настолько витает необходимость ощущения чувства необходимости этой совсем иной экономической политики в изменившемся глобальном мире, что хочешь, не хочешь, он или кто-то другой, скорее всего, вынужден будет эту политику менять и иначе ее проводить. Т.е., конечно, я президента оцениваю, прежде всего, с точки зрения той политики, которую он проводит. Претензий, глобальный претензий масса, но, похоже, происходят какие-то тектонические подвижки, не в силу его личных качеств, а в силу того, что есть, наверное, какие-то глобальные законы, которые властелина могут заставлять куда-то двигаться. Я не могу на это рассчитывать, но мне очень хочется на это надеяться.

 

Ю. МОСИЕНКО: Хороших изменений положительных ждете?

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: От кого? От Путина?

 

Ю. МОСИЕНКО: Да.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: Нет, конечно.

 

Ю. МОСИЕНКО: Так. Два слова буквально. Все у нас конец.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Два слова. Кадровая политика Путина для меня настолько безнадежна, вот то, что я вижу, чтобы хорошего он ни хотел, с этими людьми это хорошее он сделать, мне кажется, не может.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: В общем, опять хороший царь, плохие бояре. Ну, это смешно.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, прошу прощения. Этот царь сам выбирает, кому быть его боярами. Это не наследные бояре. Он их сам ставит.

 

Ю. МОСИЕНКО: Ладно, пусть у нас не власть меняет человека, а человек меняет власть, как завещал великий Юрий Болдырев.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А, в общем, так и есть.

 

Ю. МОСИЕНКО: Спасибо большое всем. Анне Политковской, Юрию Болдыреву. Спасибо, что пришли. До следующей «Привычки жить», что случится в следующую среду. До свидания.

 

А. ПОЛИТКОВСКАЯ: До свидания.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Всего доброго. До свидания.

Анонсы
Санкт-Петербург. Встреча с Юрием Болдыревым (26.09.2017)
Дебаты Игоря Стрелкова и Юрия Болдырева на канале РОЙ ТВ
Наши партнёры