Сайт единомышленников Болдырева Юрия Юрьевича

  •    «Я предложил шахтёрам: Не ждите, что кто-то добрый за вас решит проблемы. Выдвиньте своего человека и предложите разным партиям, любым, кто возьмёт. Мы — возьмём. Только давайте так, если в Думе начнёт налево и направо собой торговать — сами с ним разбирайтесь. Нам нужны такие, чтобы потом не продавались... Знаете, что они мне отвечают? «Таких, чтобы не перепродавались, не бывает». Что мне осталось им сказать напоследок? Нечего плакать. Если у вас таких не бывает, то вам ничего не остаётся, кроме как идти и сдаваться тем, у кого такие бывают — китайцам, японцам, американцам... Если общество не способно бороться с предательством — оно просто будет стёрто с лица земли. Это — то главное, что, похоже, наши люди ещё не осознали»

БЕЗ ДУРАКОВ

25.05.2006


СЕРГЕЙ КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сегодня мой гость – Юрий Юрьевич Болдырев. Добрый вечер, Юрий Юрьевич.
 
ЮРИЙ БОЛДЫРЕВ: Добрый вечер.
 
С. КОРЗУН: Вот я вспомнил, что у нас с Вами было на разных площадках интервью, ну, наверное, около десятка. Может быть, там чуть больше, чуть меньше, но ни разу мы с Вами за жизнь не говорили. Собственно, и программу эту я сделал «Без дураков» на «Эхе Москвы», наверное, для того, чтобы иметь возможность с людьми, которых знаю, которых не знаю, но которые интересны, надеюсь, не только мне, говорить за жизнь. Готовы?

Ю. БОЛДЫРЕВ: Во всяком случае, за жизнь ни разу не говорили публично.

 

С. КОРЗУН: Публично. Да, ну, естественно. Так то про жизнь говорили, а вот теперь публично, с участием наших слушателей по телефону. Я его подключу позже и объявлю тогда же. На пейджер можете присылать смело свои сообщения. Даже не объявляю, Вы знаете номер пейджера. По интернету тоже пришли вопросы – все сплошь политические. Зовут Вас в политику назад. И только одно сообщение, Очень много сообщений, которые зовут Вас в политику, а одно сообщение, я его как раз процитирую с именем Михаил Николаев, инженер из Москвы, советует Вам оставаться публицистом, поскольку там, где появятся демократы 90-х, там провал гарантирован. То же самое, кстати, советуют и Явлинскому. а, кстати, я Вас не объявил по должности – публицист, писатель Юрий Болдырев. Правильно?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, наверное, как Вам удобнее.

 

С. КОРЗУН: А себя как определяете?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, уже частный гражданин, да, не государственный деятель.

 

С. КОРЗУН: Мистер Бескомпромиссность – родилось такое определение. Или товарищ Бескомпромиссность. Как Вам ближе?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, не совсем так. На компромиссы идти приходилось. Просто границы допустимых компромиссов каждый определяет для себя сам. Приходилось, приходилось.

 

С. КОРЗУН: А расскажите, расскажите что-нибудь о компромиссах.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, как, любая избирательная компания в условиях, скажем, не Франции, Канады, где, государство половину денег просто тебе дает официально. И самый богатый кандидат не может быть больше, чем вдвое богаче, чем самый бедный. Любая избирательная кампания, ну, скажем, после уже 91-го, 93-го года – это, в общем, система компромиссов.

 

С. КОРЗУН: Стыдно за какие-то компромиссы?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот мне… нет, особенно, нет. Сказать, что стыдно нельзя. Есть компромиссы, на которые я сегодня, наверное, не пошел бы. Но сказать, что стыдно нельзя.

 

С. КОРЗУН: Вы описывали случаи, когда Вам предлагали большие деньги за написание статьи, там в либеральные тенденции. Где-то я встретил такое упоминание.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Статьи – нет, нет.

 

С. КОРЗУН: Или книги.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Это была смешная история, когда мне предложили написать доклад. 6 месяцев упорной работы по написанию доклада о том, что нам делать с северами. По 2000 долларов в месяц.

 

С. КОРЗУН: Это недавно было относительно?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, уже относительно давно. Но когда я уже был не госслужащим. Мне стало смешно. Я стал выяснять, что за деньги, откуда. Нет, не бюджетные, не беспокойтесь. А какие? Это деньги с займов. Вот. Ну, пришлось объяснить, что столько лет биться против этой системы, когда под видом не бюджетных денег берутся зарубежные деньги, расходуются на всякие конторки, на всяких своих людей, пишутся всякие пустые, бессмысленные отчеты, а потом все это мы с Вами возвращаем с процентами. Вот столько лет против этой системы бороться. А потом самому на нее сесть, конечно, неприлично.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев. На машине, на какой ездите? На «Волге» на той старенькой, которая в «МК» описана?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, нет…

 

С. КОРЗУН: Кстати, автомобиль – это Ваше увлечение, как писал…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Если это за жизнь…

 

С. КОРЗУН: За жизнь.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, на выборах 96 года в Петербурге меня обвинить, что вот я прикидываюсь приличным, а у самого целый парк шикарных автомобилей. Вот. И мои коллеги ответили на это статьей, которая называлась «Все автомобили Болдырева совершеннолетние». Это соответствовало действительности. Самому младшему автомобилю было больше 16 лет.

 

С. КОРЗУН: Раритет, нормально. Ну, уж к миллиону долларов, наверное, приближается стоимость-то.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, да, да, конечно. Это относится к числу хобби. Самый экзотический мой автомобиль…

 

С. КОРЗУН: 53-го года?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Это 401-й «Москвич» 55-го года рождения, который в 92-м году, или в 93-м Собчак забрал на штрафстоянку, в связи с подготовкой к играм Доброй воли.

 

С. КОРЗУН: Лично?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, Собчак издал незаконное распоряжение. И он стал на штрафстоянку, потом кто-то уже в суде доказал, что Собчак (покойный Собчак теперь уже) был не прав. И если бы я не был публичным человеком, я бы, конечно, что-нибудь отсудил. Но мне, сенатору от Петербурга было стыдно судиться со своим городом, потому что в случае чего отсудил бы я только из бюджета города. Это было бы неправильно. Есть у меня замечательный автомобиль – 408-й «Москвич». Он у меня на даче стоит, я его каждое лето выкатываю.

 

С. КОРЗУН: А дача под Москвой, под Питером?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, на Волге. Под Угличем. Вот каждое лето его выкатываю, каждую осень его закатываю. И каждое лето мы собираемся отвезти его за 50 км в город Мышкин сдать в музей. Но все как-то не удается. Теперь страховку ввели. Надо страховку делать. Страховку для него делать как-то бессмысленно. А без страховки станешь его оттаскивать и без техосмотра, вроде как тебя же еще схватят и арестуют. Ну, в общем, мы все собираемся отвести его в музей.

 

С. КОРЗУН: Так, я пальцы загибаю, вторая машина, дальше. Автопарк Юрия Болдырева. Уникальное расследование.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Есть у меня старый «Форд» «Гранада» 78-го года. Вот замечательная машина, в прошлом году, что-то надо было освободить гараж, я его совсем уж собрался продать. Приехал в гараж, завел, погладил, вспомнил, что на нем из роддома отвозил домой своего сына, стало жалко, оставил. Так он и стоит в гараже у меня.

 

С. КОРЗУН: Не на ходу, не пользуетесь.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: На ходу, но не пользуюсь. Вроде как на всех ездить невозможно. Приходится за все налог платить. Страшное дело. А так я стараюсь, чтобы у меня около дома стояло две простых, скромных машины, но всегда на ходу. Вот сейчас у меня на ходу во дворе стоят «Жигули» пятерка с прицепом, на которой я таскаю всякие доски на дачу и реношка девятнадцатая. Тоже старенькая, 90-го года.

 

С. КОРЗУН: А «Волга» была на самом деле?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Была, уже нет. Ну, «Волга» меня немножко разочаровала. Разочаровала не в том смысле, что как говорят, что «Волга» не машина, а совсем в другом смысле. Так получилось, что мы купили одновременно «Волгу» мою и для того, чтобы жена потренировалась, пообивала углы у товарища купили уже более чем десятилетние «Жигули» пятерку, с пробегом там уже 150 тысяч. Ну, так, за небольшие деньги совсем. Так вот они прошли по 70 тыс. И «Жигули» хоть бы что, а у этой «Волги», в общем, все нормально, но в дверях сквозные дыры. Всего через три года. Т.е. вопрос не в том, что плохая машина, а в том, что новый собственники, уж, извините, что мы политики касаемся, новые собственники так управляют своей собственностью, что «Волга», которую в советские времена красили более-менее прилично, хорошо грунтовали, теперь вот у меня за 3 года проржавела до дыр насквозь. При том что, когда покупали, делали антикоррозийку, все, как положено. Т.е. видимо двери изначально были уже ржавые. Лежали в каком-нибудь мокром складе. Т.е. это не вопрос – хорошая или плохая машина. Это вопрос качества управления этим самым производством.

 

С. КОРЗУН: А реношка девятнадцатая, наверное, турецкой сборки еще, кстати…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Наверное, наверное, да.

 

С. КОРЗУН: Как она себя чувствует?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, она ничего. Она себя вполне хорошо ведет. Она маленькая, аккуратненькая, удобно парковаться, мало ест бензина. На газе к тому же.

 

С. КОРЗУН: На газе? Сами ставили или вариант такой был?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет. Мне интересна вся экзотика. У меня есть еще одна такая интересная штука. «Ситроен BX», тоже старенький, 85-го года. Но это сочетание всего, что мне было интересно. Дизель, универсал с гидроподвесками. Т.е. можно приподняться, переехать чуть ли не бревно, опуститься, ехать дальше. Мы на нем так ездили. Я на нем возил по 14 мешком 50-килограммовых цемента на крыше. Так очень удобно.

 

С. КОРЗУН: Юрий Юрьевич, так Вы коллекционер или шмоточник? Просто жалко выбрасывать старые… Даже слово какое-то другое. Забыл. Я сам такой. Вот старые тапочки выбросить невозможно совершенно.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Если честно, понимаете, красиво, конечно, сказать коллекционер. Но если честно, ближе к шмоточник, наверное. Нет, ну, просто, я же по первой профессии инженер. Вот такую машину, «Ситроен», когда новенький, хорошенький, он всем нужен. А чуть что, ой, какой ужас, там гидроподвеска, с ней не разберешься. А на станции – 40 руб. час. Это страшное дело. А инженер, который элементарно умеет паять трубки, да. От холодильника, знаете, паяют трубки? Вот здесь то же самое все. Гидроподвеска – замечательная, интересная вещь. Сначала, правда, было интересно, я на ней ездил. Сейчас как-то пыл спал. Она больше стоит у меня. Но как экзотика такая.

 

С. КОРЗУН: Где же располагается эта коллекция? Для нее собственно площадка нужна большая, наверное.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Знаете, машины скромные. Никто на них особенно не посягает. Так что…

 

С. КОРЗУН: Так во дворе просто и стоят так?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, в основном. Нет, ну, у меня в Питере гараж. Здесь в под Москве гараж, на даче гараж.

 

С. КОРЗУН: А, крупный гаражевладелец.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Знаете, как. Можно, конечно, можно ездить на станцию. Но я на станции техобслуживания был в последний раз, наверное, еще до перестройки.

 

С. КОРЗУН: Все своими руками?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, во-первых, профессия инженер все-таки.

 

С. КОРЗУН: Нет, ну, инженер, инженер. На работе так ухайдакаешься…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Начинал с горбатого «Запорожца». Который два раза переваривал, два раза перебрал двигатель. Поэтому у меня так все было интересно. И когда было время, это как отдых на самом деле. Один мой товарищ говорил, что он очень любит мыть посуду. Потому что в это время можно думать, о чем хочешь. Никто не отвлекает.

 

С. КОРЗУН: Я сам такой, между прочим. Думал, уникален.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот я в этом смысле люблю возиться с этим железом старым.

 

С. КОРЗУН: А погонять? Встретил упоминание о том, что скорость никогда не превышаете. Вообще живете по правилам.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Это где Вы встретили такое?

 

С. КОРЗУН: Да было в одной из статей. По-моему там же, в «Московском комсомольце», у Хинштейна.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Клеветы на политиков бывших много.

 

С. КОРЗУН: Много. А что погонять любите? Водитель азартный?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: В здравом смысле себе не отказываю. Ну, сейчас мне 45 лет. Сказать, что я очень азартный водитель, наверное, нельзя. Скорее, я спокойнее среднего. Скорее так.

 

С. КОРЗУН: Т.е. из ряда в ряд не прыгаете?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот в Москве я езжу спокойно. А в родном Питере не комфортно. Парадокс. Лет 10 назад в Москве было ужасное движение, а в Питере спокойное. Сейчас можно думать почему, но уже лет 5 как в Питере движение хуже, более нервное. И больше вот того, что в Москве уже ушло, надеюсь, безвозвратно. В Москве, как бы я ни ехал, никто меня не учит жить. В Питере у меня бывало, я проезжаю, ну, едет дедушка на пятерке с прицепом, да. И подряд заднего человека три пытаются учить жить. Обгоняют, притормаживают, придавливают, как-то вот меня не пропускал, там еще что-то. Т.е. вот что-то такое. Т.е. люди, видимо, почувствовали, что они тоже вторая столица. Неприятно, неприятно, правда. В этом смысле я, скорее тот, кого пытаются учить жить. Я еду себе и еду тихонько. Никому не мешаю.

 

С. КОРЗУН: А еще? Очень любопытное сравнение Москвы и Питера в таком психологическом плане автомобилистском. Еще какие-то есть сравнения? Питер остается… Москвы с Питером.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, мне очень нравится Углич, моя деревня. Там нет никаких проблем парковки, пробок. Очень хорошо. Летом прекрасно.

 

С. КОРЗУН: Ладно. Юрий Юрьевич Болдырев – гость программы «Без дураков». О Вашей семье знаем немного. Ну, конечно, сообщали какие-то сведения во время предвыборной кампании и вообще. Жена Ваша ровесница, насколько я понимаю. Ну, расскажите вообще вот…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Про семью?

 

С. КОРЗУН: А то. Без наводящих…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Хорошая, крепкая, надежная семья.

 

С. КОРЗУН: Детей двое?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, один. Сын.

 

С. КОРЗУН: Потому что во многих документах упоминается, что двое, но…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Клеветы на политиков много.

 

С. КОРЗУН: Откуда взялось?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Жена – бывший руководитель группы моих помощников. А до этого коллега по работе еще в институте оборонном. Преподает. Старший научный сотрудник экономического института здесь в Москве.

 

С. КОРЗУН: А сыну сколько?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А сыну 14 лет.

 

С. КОРЗУН: К технике, к железкам?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, он больше к литературе, к музыке. Такого склада больше.

 

С. КОРЗУН: В семье Вы тоже такой бескомпромиссный?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: В каком смысле?

 

С. КОРЗУН: Ну, в смысле, если что-то не по-вашему, как Вам представляется, значит…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, ну, Вы меня извините. Начинать вот так вот раздеваться в эфир, рассказывать про самое святое, про старые автомобили, это разве не компромисс?

 

С. КОРЗУН: Ну, вообще, честно говоря, компромисса я в этом не вижу. Я вижу огонь в Ваших глазах. А компромисса не увидел.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Огонь? А, т.е. я всю жизнь мечтал рассказать, какие у меня машины. Да, нет. Видите как, любого человека хочется классифицировать, особенно…

 

С. КОРЗУН: А журналистам, особенно.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот журналистам, я не хотел Вас упоминать, но Вам тоже. И, конечно, в зависимости от уровня интеллекта человека, от уровня его нацеленности, каждый отводит сколько-то полочек, ящичков, куда, кого запихнуть. Вот этого, похоже, бескомпромиссность, ну, запихнули так. У меня же нет задачи сейчас Вам начать доказывать, что я совсем не такой, как про меня писали, да. Ну, вот какой-то я такой, как есть.

 

С. КОРЗУН: Вас из равновесия, что может вывести?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: То, что задевает за живое.

 

С. КОРЗУН: Соответственно, следующий вопрос, что может задеть за живое? Живого в Вас много. Гляжу на Вас и вижу.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, естественно, все, что важно. Семья, конечно. Наверное, сегодня, в условиях больше частной жизни, наверное, самое волнующее – это семья.

 

С. КОРЗУН: А проблема безопасности? Я вспоминаю тот случай убийства одного из спонсоров Вашей предвыборной кампании. Они сейчас актуальны? Тогда–то были наверняка.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Сейчас, наверное, нет. Я думаю, что какой-то, наверное, особой опасности я не представляю. Когда году в 92-м, смешной случай, я даже где-то его рассказывал. Едем мы с одним, ныне опальным олигархом и одним известным политиком в лифте. А тот меня спрашивает: Юрьевич… Это после уже (НЕ РАЗБОРЧИВО) было. А это правда, что у Вас осталось огромное досье на Ельцина? Я говорю: да, ну, что Вы?

 

С. КОРЗУН: Т.е. чемоданов компромата не хранится на даче под Угличем, нет?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: После чего остаемся наедине с этим политиком, он говорит: Юрьевич, у Вас на самом деле ничего нет? Я этим не занимался. Юрьевич, только Вы об этом никогда, никому не говорите.

 

С. КОРЗУН: (Смех).

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Примерно вот так.

 

С. КОРЗУН: Кстати, почему Вы никогда не называли имен? Ваш пафос всех Ваших выступлений…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Что значит не называл?

 

С. КОРЗУН: Практически.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы меня охарактеризовали, как писателя.

 

С. КОРЗУН: Публициста даже.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: В моих книгах, вот во втором издании даже есть алфавитно-предметный указатель, в котором есть фамилии.

 

С. КОРЗУН: Виноват, не дочитал… На каждую букву сколько?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Открываете фамилию, там, условно говоря, Ельцин, Черномырдин, там Чубайс. Какие еще фамилии у нас существуют? И там прямо перечислены страницы, на которых…

 

С. КОРЗУН: Это сейчас Вы вольный человек. А когда были заместителем председателя Счетной палаты, которую же и создавали.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, я думаю, это в тот период, уж извините, либеральные средства массовой информации стремились всячески представить тот орган, которым я соруководил, как какую-то прокоммунистическую, мрачную контору. Я буквально цитирую сейчас, да. Которая мешает нашим реформам и движению вперед, ура, к светлому капитализму. Соответственно пытались создавать какие-то образы, мрачные столь же, и создавать какие-то обвинения. За что можно обвинить? Можно обвинить за то, что, либо ты сам жулик-махинатор, либо, наоборот, ты слишком бескомпромиссный, значит, тупой. Ну, вот два варианта. Значит, соответственно, можно говорить о том, что это вот такой какой-то разоблачитель, и такие слова встречались, либо, наоборот, вот он говорит, говорит, а фамилий-то не называет. Так вот, в общем, это просто, что называется с потолка. Если взять отчеты счетной палаты. Отчеты, да. То там идет, идет, что, по существу, зачем, почему. Дальше, обратиться в генеральную прокуратуру. Вопрос о привлечении там должностного лица такого-то по фактам таким-то, таким-то. Если взять отчеты счетной палаты, даже опубликованы в бюллетенях, это все сейчас можно отследить. В интернете даже это есть. А я имею в виду период, когда я там работал с 95-го по 2000-й. Если взять какие-то мои интервью, статьи, ну, все то же самое, фамилии есть. Если кого-то интересовали фамилии 25-ые, там старший лейтенант Сидоров, мл. лейтенант Петров, я их никогда не упоминал, старался не упоминать. Я упоминал фамилии, которые мне представлялись актуальными и важными. И уж извините, Ельцин, председатель правительства, Черномырдин, премьер-министр, первый вице-премьер там Чубайс, Немцов и дальше вниз. Т.е. я упоминал фамилии, но те, которые мне представлялись адекватными тому, о чем идет речь. Ведь счетная палата создавалась не для того, чтобы за младшим дворником присматривать. Не для того, чтобы где-то на линии смотреть, как домики правильно, правильно строят. Счетная палата создавалась для того, чтобы контролировать всю систему органов государственной власти. Т.е. даже не региональные органы власти. А даже когда мы проверяли какой-то регион по существу, то мы смотрели за тем, адекватно ли правительство Российской Федерации прослеживает, как направляются наши деньги, как они используются и т.д. и т.д. т.е. нашими объектами, строго говоря, были высшие должностные лица. Имена и фамилии я и называл.

 

С. КОРЗУН: А удовлетворение испытывали от своей работы? Удалось что-то сделать по большому счету?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: По большому счету сейчас в 2006 году надо сказать, что хорошего, из того, что мы начали в 86-м, в 87-м, я тогда был еще совсем небольшим человеком, с точки зрения публичности, известности и т.д., хорошего из этого получилось немного. Получилось совсем не то, что хотелось. Получалось ли у меня в жизни то, что я хотел сделать на тех должностях, где я работал? Где-то получалось, где-то нет. Значит, создать орган, который тогда был единственным, объективным источником информации о деятельности власти на самом деле, объективным, подтвержденный документами информации, да, на которую ссылались, когда это было конъюнктурно выгодно средствам массовой информации, это нам тогда удалось. Удалось вопреки всей системе Ельцина и т.д. То, что позже все это удало снивелировать, приручить, а теперь уже и на законодательном уровне свести к придатку к исполнительной власти, можно корить себя, что ты не все сделал. Да, ну, наверное, только от меня все зависит. Наверное, дело в том, что общество не очень чувствовало, что ему все это на самом деле нужно. А это другая проблема.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев – наш сегодняшний гость.

 

ЗАСТАВКА

 

С. КОРЗУН: Я напомню, мой сегодняшний гость Юрий Юрьевич Болдырев. Говорим за жизнь. А сами Вы о чем разговариваете с друзьями? Неужели о…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А друзья разные, друзья очень разные.

 

С. КОРЗУН: А кто друзья, стати говоря, институтские по большей части? У Вас, кстати, два высших образования…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, нет, есть школьные, есть институтских времен. О разном, о самом разном. Парадокс в том, что сегодня, наверное, о политике даже больше, вот я так прикидываю, с кем я больше говорю о политике, наверное, с теми, кто у же не у нас, не внутри страны.

 

С. КОРЗУН: Много таких?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, есть, скажем так, есть. Есть, в том числе, те, с кем достаточно тесное общение. И по интернету, и телефонными звонками. Они больше интересуются парадоксальным образом. Вот есть люди, с которыми больше всего о политике, есть люди, с которыми изначально были связаны другим, поэтому говорим больше о семье, о каких-то автомобилях, о чем угодно еще. Т.е. друзья разные, интересы разные.

 

С. КОРЗУН: Рыбалка, охота, коллекционирование, книги. Какие увлечения? С сыном во что, кстати, играете?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: С сыном в шахматы. С сыном в теннис настольный.

 

С. КОРЗУН: Разряд есть? Хорошо так…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, нет. Это так. Это на уровне такой, у нас замечательные друзья сына, скажем так, дружок детства еще, вот он приехал к нам на дачу с матерью. А он такой вот… вот мой больше к литературе, к музыке, чего-нибудь такое больше пообсуждать. А этот он такой рукастый. Он любит все руками делать. Он говорит: дядя Юра, давайте, мы с Вами будем что-то пилить, строгать. Ну, что, ну, давай. Утром просыпаюсь, а он уже сидит, ждет, когда будем пилить, строгать. Ну, ладно, пошли. Что? Ну, давайте теннисный стол сделаем. Вот они за день сделали теннисный стол. Сделали стол, стали играть.

 

С. КОРЗУН: А сами как к рукоделию, помимо машины там, трубку приварить, или еще что сделать, по дому все самостоятельно? Или жена пилит, что, Юра, посмотри, занавеска там отцепилась…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот публично в эфире обижаться на жену ха то, что пилит, вот негодное дело, да.

 

С. КОРЗУН: Уже признались, между прочим, в своих… Нет, это я шучу.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, наверное, есть волшебные семьи, в которых каждый делает больше, чем от него ждут. Ну, в моей семье все в этом смысле нормально. Значит, что-то делается, что-то надо два раза сказать, там, ну, посмотри чего-то. Ну, в общем, в этом смысле все обычно. Ничего волшебного нет. Ну, скажем так, мастеров из какой-нибудь «Орбиты сервиса» мы не вызываем. Т.е. когда что-то надо делать, мы делаем, как правило, сами. Ну, естественно, когда батарею прорвало, вот у нас был случай лет 5 или 7 назад. Морозы были сильные, батарею выключили. Жена зашла в комнату, форточка открыта. Батарея выключена. Прямо кусок от батареи отвалился, она заледенела. Ну, естественно, в таких случаях вызывают специалистов.

 

С. КОРЗУН: А бочок текущий? Или вполне своими силами?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Своими силами справляемся.

 

С. КОРЗУН: На чем держится семья? Что цементирует? Общие интересы, умение уступать?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, Вы знаете, у нас получилось так. Есть разные семьи. Есть семьи, которые возникли в 14 лет, в 18 лет, в 50 лет. У нас, наверное, мы, наверное, сначала стали друзьями все-таки. Какая-то общая система ценностей, общий круг интересов. У нас это случайно так получилось, но оказалось, что у обоих отцы – военные моряки. Это я к системе ценностей. Т.е. как говорят, когда люди сходятся, сходятся не только люди, а и их миры. Вот видимо эти два мира оказались достаточно близки.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев, гость нашей программы. У Вас много друзей? Вот как сами определяете?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, не скажу, что много.

 

С. КОРЗУН: Ну, понятно, что самых близких друзей никогда не бывает много. Это понятно. Но у Вас и много врагов? Или нет?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я не знаю, кто теперь считает меня своим врагом. Наверное, есть люди, которых я считаю врагами того, чему я служил, да. Ну, можно пафосно сказать – врагами моей страны, да. «Враг народа», помните такое?

 

С. КОРЗУН: Да, было такое.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот, наверное, есть такое. Наверное, есть люди, которым я не дал сделать то, что они хотели. За что, они, наверное, что-то хотели по крупному получить. Наверное, я им помешал. Наверное, такое есть.

 

С. КОРЗУН: Вы не чувствуете вокруг себя окружение вот такое враждебное? Флюиды, которые идут.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вы знаете, враждебного окружения вокруг себя я не чувствую. Я даже не знаю, где бы я мог его чувствовать.

 

С. КОРЗУН: Ну, на госслужбе могли вполне.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: На госслужбе было тяжело. На госслужбе вот в счетной палате это были 6 лет, когда вот моя жена до сих пор вспоминает, каждую пятницу после коллегии счетной палаты она возвращалась домой с сильно больной головой. Вот это было, да, да, были ситуации, когда было ощущение, что все договорились, а ты один вроде как мешаешь. Да, такое было, неоднократно приходилось фиксировать свое особое мнение. В первой книге моей это даже зафиксировано. Несколько этих особых мнений даже в приложении приведены. Да, было такое. Это очень неприятное чувство. Да, у меня были конфликты, когда я оказывался, вот в счетной палате было 14 высших должностных лиц. И я оказывался один против 13-ти. И я работал до тех пор, пока мне было, на что опереться. И я опирался на Совет Федерации, представителем которого я там был. Вот июле 98 года в разгар такого конфликта Совет Федерации принял специальную резолюцию в мою поддержку. Т.е. можно бороться, можно быть одному против всех, когда тебе по большому счету есть, на что опереться – на общество, на высшую справедливость, на Бога, если ты религиозный, да. После 99-го, 200-го года в нашем обществе стало не на что опереться. Почему и бессмысленно стало работать.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев – наш гость. Про друзей и врагов, ну, понятно, что как журналист, утрирую, продолжим. От публициста публицисту. Для меня самого было неожиданно, что публицист Александр Проханов сказал Вам такие слова:

 

АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ: Юрий Болдырев производит впечатление очаровательного человека, совершенно благородного, очень строгого и безупречного. Он рыцарь без страха и упрека. Его конфликт с Явлинским, насколько я знаю, был связан с тем что он, Болдырев, резко весьма принципиально и радикально критиковал гайдаровский курс. И Явлинский, казалось бы, не являвшийся адептом Гайдара, он проявил достаточный конформизм, свойственный политикам, свойственный политическим практикам. Вот эта Болдыревская принципиальность, Болдыревская неуживчивость, Болдыревская не склонность к компромиссу каждый раз служит ему недобрую службу.

 

С. КОРЗУН: Прокомментируете?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Что я могу сказать?

 

С. КОРЗУН: Ну, что, вот публицист, да, в какой-то степени…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Говорят, про живого человека такое говорить не надо.

 

С. КОРЗУН: Не надо, нет.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, единственное, что я бы хотел сказать, что вот тот самый конфликт, о котором я упомянул, был, конечно, совсем по другой причине. Теперь подробно на этом останавливаться не надо, потому что это описано в моей второй книге, которая называется «Похищение Евразии». Там описан конфликт, он как раз касался самого ключевого для России вопроса, вопроса механизмов доступа иностранцев к нашим природным ресурсам. Допустимость, не допустимость передачи этих ресурсов под контроль зарубежный.

 

С. КОРЗУН: А личный конфликт есть с Григорием Алексеевичем?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Уже давно нет, потому что…

 

С. КОРЗУН: Но был?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Тот конфликт носил характер столь принципиальный, что никаких отношений после сентября 95 года уже в принципе быть не могло. Это тот случай, где политическое и личное абсолютно едино. Т.е. здесь в принципе невозможны никакие личные контакты.

 

С. КОРЗУН: Полемику вели ведь с «Яблоком». Следы ее я обнаружил в интернете во время выборов питерских тогда. Как политик выступали? Или вот со всей душой, потому что…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Понимаете, мне в этом смысле было и тяжело и просто. Тяжело, потому что это вроде как мое детище. А просто потому что, ну, уж, извините, правда, она настолько очевидна. Была вот понятна. Ее достаточно было только донести. Там не надо сильно спорить. Там надо просто вот дать информацию и все. Почему ни разу со мной в прямую дискуссию тот де Явлинский не вступил. Потому что настолько очевидно, что спорить не о чем. Ну, дальнейшая история все подтвердила. Сейчас все желающие могут посмотреть отчеты счетной палаты, как те, которые делались в период, когда я работал, так и те, которые делались уже без меня. Т.е. нельзя представить так, что я каким-то образом что-то еще и подправляю. Т.е. объективная информация о том, что происходит, и что пытались распространить на всю страну. И что мы получили бы, если бы дали это сделать тогда. Вот все наше благополучие относительное, которое есть сегодня, оно держится на том, что Россия все-таки оставила под своим контролем свои природные ресурсы. Иначе мы точно также все наши природные ресурсы отдавали бы и сейчас, но только на основе механизма, при котором не получали бы вообще ничего. Вот и все.

 

С. КОРЗУН: За букву «Б» не обидно от Вашей фамилии, которая осталась.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, нет, ну, что Вы? Кто обижается за букву?

 

С. КОРЗУН: Ну, может, изъять.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Знаете, Вы сегодня съехидничали. Вот мы журналисты там что-то. Ну, на протяжении уже 11 лет в каждом втором или третьем интервью мне задают вопрос: не хотите ли букву «Б» забрать обратно. Я бы сказал так: ну, ребята, хватит про букву «Б», есть другие вопросы.

 

С. КОРЗУН: (Смех). Ну, и букв, кроме этой, еще 32 существует. Хорошо, к слушателям нашим. Вопросы по интернету, а я скажу телефоны прямого эфира 783-90-25 и 26. Сейчас Вам дам возможность спросить Юрия Юрьевича. У меня-то еще куча вопросов естественно за жизнь. Вы, я знаю, будете про политику. Поэтому Вам дам тоже возможность.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Наоборот, я готов, о чем угодно.

 

С. КОРЗУН: Я слушателям говорю.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как Вы мне диктуете.

 

С. КОРЗУН: Да, мы не диктуем. Мы же с Вами беседуем.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как Вы мне диктуете правила игры.

 

С. КОРЗУН: Ну, о политике вопрос. Виктор, программист из Сан-Франциско. «Юрий, кто из современных противников путинского режима вызывает Ваше доверие?» ну, и из сторонников тоже, добавлю я, наверное. Вообще, вызывает кто-то доверие из политических деятелей?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Скажу тяжелую вещь. Значит, путь, который мне пришлось пройти, это путь, на котором я столкнулся с огромным объемом, если не говорить сейчас жестких слов о предательстве, да, с огромным объемом отказа от своих прежних обязательств огромного количества людей, которых никогда до того нельзя было бы в этом заподозрить. С таким грузом, с такой ношей за спиной, вот так вот безапелляционно сказать: вот я доверяю кому-то, ну, трудновато, согласитесь, да. Я бы сказал так. Вот из тех людей, которых я видел в деле на самых ключевых вопросах, вот на острие, да. Наверное, по делу, подчеркиваю, безотносительно личных качеств, еще чего-то, по делу я помню, как противостоял в 95 году вот этой попытке передачи наших природных ресурсов под полный контроль Запада Глазьев. И в этом смысле вот все эти годы он был последовательным. Скажем, если бы встал вопрос: вот, Юрий Юрьевич, кому быть министром природных ресурсов? Ну, я бы сказал – вот. Никаких вопросов, да.

 

С. КОРЗУН: А если перевернуть ситуацию? Уже ответили частично, то, что трудно доверять, но в чем-то да.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я этим примером пояснил, что не просто это голубоглазонький, а этот мне нравится, да. А на основе того, с чем столкнулся. Видел, как давили, как душили. И как человек не ломался. Вот я об этом говорю.

 

С. КОРЗУН: Перевернем ситуацию Что нужно, чтобы Юрий Юрьевич Болдырев согласился на предложение возглавить то самое, упомянутое Вами же, министерство природных ресурсов? Только не говорите, что нужна другая страна, другая эпоха, другие избиратели.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, я ничего подобного не говорю. Вопрос для меня неожиданный. Я бы сказал – ничего особенного для меня не нужно.

 

С. КОРЗУН: Ну, это неофициальное предложение, Вы понимаете, да? От меня оно не официальное.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, я об этом говорю.

 

С. КОРЗУН: От меня оно не официальное, хотя нельзя ничего исключить.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А я абсолютно ни на что не напрашиваюсь. Абсолютно ничего не нужно. Только возможность делать то, что я считаю нужным. Если такая возможность есть, почему нет?

 

С. КОРЗУН: А есть такая возможность? Я глубже буду. Ведь член правительства – это не совсем самостоятельная единица, да?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Если бы она была, она была бы давно реализована. Сегодня ситуация парадоксальная. Скажем, вот я в понедельник выступал на круглом столе в торгово-промышленной палате. Там был такой семинар по вопросам освоения нашего шельфа и по проблеме обеспечения использования вот нашего оборудования вот в рамках освоения шельфа, да. Ну, мне там пришлось говорить о каких-то вещах. В том числе о том, что… Мне пришлось коснуться той самой истории, которую сегодня затронули. Что с 95 года, когда лоббировался вот этот механизм ВСРП, самое главное, что лоббировалось, это не только взятие под контроль наших ресурсов, но и протекция зарубежному машиностроению. И не смотря на то, что нам тогда удалось этому воспрепятствовать самым вульгарным (НЕ РАЗБОРЧИВО), не смотря на то, что позже в закон были включены нормы о протекции нашему машиностроению. 70% должно быть в соглашения ВСРП. Должно быть реализовано нашего оборудования, наших услуг и т.д. Тем не менее, никогда не выполнялось. Почему? Это я буквально повторяю, что я говорил на круглом столе. А потому что у нашей власти никогда не было четкой позиции, что не ждите. И через 5, и через 10, и через 20 лет будет однозначно жесткая протекция нашему машиностроению. Не нашим старым заводам, а оборудованию, произведенному на российской территории, силами российских рабочих, с отчислениями в российский бюджет, пенсионный фонд и т.д. и т.д. Сейчас я коротко закончу сейчас.

 

С. КОРЗУН: Уйдет в детали сейчас.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Мысль закончу очень коротко.

 

С. КОРЗУН: Да, да.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Этого не было никогда. И именно потому, что такой жесткой позиции никогда не было, именно поэтому все стоят и ждут. Сегодня, вот буквально сегодня в новостях я услышал, что наш президент, который вот в своем послании сейчас заявил о том, что мы буем все-таки защищать наше машиностроение, сегодня он даже объяснял журналистам как-то на пальцах, вот как это будет. Что вот наши природные ресурсы с одной стороны, с другой стороны Ваши технологии, давайте на равных, т.д. Вот та позиция, которую сегодня заявляет президент, она абсолютно соответствует той позиции, которую я отстаиваю на протяжении уже 11 лет. Значит, вопрос: останется ли эта позиция на словах? Или она будет на деле.

 

С. КОРЗУН: Останется ли позиция? Останется ли президент? Останется ли? Да, много чего останется…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Даже за 2 года, если бы хотелось, можно было бы много сделать.

 

С. КОРЗУН: Все понятно. Юрий Юрьевич, извините меня. Об этом мы с Вами еще будем иметь возможность много раз поговорить и в качестве эксперта Вас пригласить. На человеческом уровне вот что? Вы говорите, давайте мне карт-бланш, и я пойду в министры тогда. Мою позицию Вы знаете, она изложена там-то, там-то, там-то.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я слушаю дальше.

 

С. КОРЗУН: Вот это достаточное условие для того, чтобы…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Мне?

 

С. КОРЗУН: Да. Или даже этого не надо.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я человек достаточно простой. Значит, я работал в контрольном управлении президента. Я работал, пока была возможность работать. Когда мне президент предложил в 92 года уходить самостоятельно, я ему изложил три варианта, когда я мог бы уйти. Говорю, это ни один из этих трех вариантов. Поэтому я работаю. Если ко мне есть претензии, увольняйте меня. Сформулируйте четко претензии, что. Я не требовал ничего. Нет, Вы мне подушечку, перинку, одеялко. Нет. Мне дали возможность. Я работаю. Нет возможности, увольняйте. Все.

 

С. КОРЗУН: Все понял. Телефоны. Наушнички, пожалуйста, Юрий Юрьевич. 783-90-25 и 26, слушаем Вас. Добрый вечер.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня Александр зовут.

 

С. КОРЗУН: Откуда Вы? Из Москвы, да?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Здравствуйте.

 

АЛЕКСАНДР: Юрий Юрьевич, как Вы считаете, а вот Путин не является коррупционером тем, что сделал сделку такую с Абрамовичем? Которая как бы легализовала, точнее даже натурализовала деньги, которые Абрамович получил от Ельцина? Ну, там и от Березовского. Цепочка длинная, конечно. Но не является ли это все-таки коррупционной сделкой со стороны Путина?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Понятно.

 

С. КОРЗУН: Только короткий ответ, Юрий Юрьевич, короткий.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как человек, которого поманили перспективами грандиозной карьеры, занять пост…

 

С. КОРЗУН: Так, чувствую ответственность уже.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Да, «Эхо Москвы» все-таки меня продвигает, да, вот я, конечно, буду выражаться аккуратно. Эта сделка мне, мягко говоря, не нравится. Она мне, мягко говоря, непонятна. В ней действительно есть признаки, которые ставят вопрос о расследовании. Что, как и почему? И действительно ли она была в интересах государства? Действительно есть такая проблема. Проблема в том, что некому провести это расследование в нашей стране, в нашей государственной системе сегодня нет института, который такое расследование мог бы провести.

 

С. КОРЗУН: Поняли. Вопрос. Добрый вечер.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, это Олег из Санкт-Петербурга. Юрий Юрьевич, скажите, пожалуйста. Вот президента Путина избрали почетным гражданином Санкт-Петербурга. А как Вы относитесь вот к этому избранию? И не могли бы Вы что-нибудь интересного рассказать из жизни президента Путина в то время, когда он был заместителем Собчака. Вы, насколько я понимаю, были знакомы с президентом Путиным в то время.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Понятно.

 

С. КОРЗУН: Спасибо за вопрос, да.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Спасибо за вопрос, Олег. Два вопроса. Первое, про интересненькое. Ну, Вы же видели, как меня поманили перспективами грандиозной карьеры. Неужели после этого я сейчас начну себе все ломать? Пилить вот эту вот великую надежду, да.

 

С. КОРЗУН: Мы не сказали, в каком году предложат.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А, имеется в виду не при Путине. Тогда я сейчас начну топить его по полной.

 

С. КОРЗУН: Мы не сказали. Будем точны в выражениях. Мы не сказали, в каком году.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, кто такой был Путин в 92 году? Путин вместе со всей командой, вместе с Собчаком приезжал в контрольное управление. Они писали объяснение по фактам и т.д. и т.д. Но Вы меня простите, он не мог мне тогда запомниться. Я не мог тогда зафиксировать, что вот был такой Путин, и он там что-то. Единственное, что раскопали журналисты позже, что я писал какую-то бумагу, подписывал, на имя министра внешних экономических связей, в которой предлагалось до окончания проверки, потому что там были выявлены какие-то серьезные вещи, не предоставлять комитету внешних экономических связей Петербурга дополнительных полномочий. А тогда им дали полномочия по, если не ошибаюсь, лицензированию вывоза цветных металлов, еще чего. Значит, вот это мы пытались поставить заслон. Но деталей и нюансов еще раз, поймите правильно, я не помню, потому что, ну, он был одним из заместителей губернатора одного из многих субъектов Российской Федерации. Более того, как человек из Петербурга непосредственно, я старался как-то быть по возможности более объективным. Скажу честно, мне Собчак по целому ряду своих действий был не симпатичен. Я аккуратно выражаюсь. И я старался дистанцироваться от своего личного отношения. И соответственно вот даже, ну, вот как-то минимально старался сам принимать участие в организации этой проверки и т.д. Поэтому у меня в памяти в этой части, к сожалению, мало что задержалось. А что касается присвоения почетного звания. Ну, понимаете, есть вещи более не приличные. Ну, то, что все субъекты Федерации могут сделать его почетным гражданином всех субъектов Федерации, всех городов, деревень, ну, ладно, да. А вот ситуация, когда глава государства награждает орденами тех, кто должен исполнительную власть и его, как фактически главу исполнительной власти контролировать, вот то, что наши с Вами избранники эти ордена от него принимают, вот это с моей точки зрения, с точки зрения механизма демократии более неприлично. Т.е. нормально сказать – хорошо, я, может быть, возьму, но только когда-нибудь потом, если мне снова предложат, когда-нибудь потом, не тогда, когда я Вас сейчас должен контролировать, да. И мне за то, как я Вас контролирую, этот орден дают. Ну, вот все эти механизмы, они очевидны, но общество-то не против. А раз общество не против, значит, все нормально. Торжествует вот такая нормальная система лизоблюдства. Кто быстрее присвоит звание почетного гражданина, тому и переведут какую-нибудь очередную нефтяную компанию, зарегистрируют там. И петербуржцы должны быть довольны, как я понимаю, тем, что на них свалилось такое счастье, что теперь налоги пойдут не в Омск, не туда, где добывают нефть, а вот в Петербург, потому что там одна тетя договорилась с одним дядей, как я написал, в одном интервью, которое не рискнули опубликовать в Петербурге. Одна тетя договорилась с одним дядей, чтобы этот дядя дал указание одному парню, куда перерегистровать нефтяную компанию. Народ счастлив. Все довольны.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев, гость программы «Без дураков». Один вопрос, правда, уточнение с обидой на меня и за «Рено 19″. У Вас какого года «Рено 19″, кстати?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Девяностого. А какая может быть обида?

 

С. КОРЗУН: Вот Никита из Москвы с обидой пишет, ну, не с обидой, наверное, что «Рено 19″ выпускалось исключительно во Франции. Это в мой адрес. А в Турции, если ему не изменяет память, года с 95-го. Ну, вполне возможно, так оно и есть.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Точно не знаю, но машинка хорошая. Честно, машинка хорошая.

 

С. КОРЗУН: А французское, или турецкое, или российское производство разница есть?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как я могу знать? Вот про «Гранаду» я помню, там написано, что изведено в Кельне. А про эту я так внимательно ее еще не изучал, чтобы сказать, где она произведена.

 

С. КОРЗУН: Много сообщений на пейджер – с радостью слышать Ваш голос, знать, что Вы не пропали. Есть такое ощущение, что человек пропадает, когда он перестает мелькать на телеэкранах, в радиопрограммах. Себя не чувствуете при этом пропащим?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не понятен вопрос.

 

С. КОРЗУН: Вы были востребованы и Вас могли наблюдать… Ну, гаишники узнавали…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Страдаю ли я от отсутствия толп поклонников? Это имеется в виду?

 

С. КОРЗУН: Ну, в виде, в том числе официальных и полуофициальных лиц. Узнают ли на улицах?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Парадокс заключается в следующем. Девяносто какой-нибудь шестой или 2000-й год. С одной стороны, ты публичен, ты известен, ты что-то делаешь, с другой стороны, на тебя льется море грязи, вот буквально. Я вот думаю, когда-нибудь опубликовать подборку карикатур, которые публиковались в Петербурге на мемя. Там Болдырев со снятыми штанами с формулировкой «Вот я уже сделал свое дело». Да, там у другого хорошего кандидата там впереди большая работа и так далее. И парадокс заключается в том, что в тот период наряду с определенным количеством такого выражено позитивного отношения я сталкивался с огромным количеством тупого негатива. Даже трудно было понять почему. А просто потому что, наверное, люди, раз про человека плохо говорят, значит, он, наверное, плохой. Вот просто вот так и все. Вот это все ушло. Потому что это все забылось. Сейчас никто денег целенаправленно не вкладывает в то, чтобы обмазать меня чем-нибудь. Я живу, я публикуюсь, выступаю, выпускаю книги. Сейчас вот буквально в этом месяце должна выйти звуковая версия моей первой книги, первый двойной альбом, да.

 

С. КОРЗУН: Белого цвета. Белого цвета? Это серьезный вопрос. Как у «Битлз», нет?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: А я не видел обложку еще. Не видел обложку.

 

С. КОРЗУН: Нет. А то двойной белый, это классика.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: У меня мастер диски лежат дома. Вот мне привезли курьером. Я к чему, к тому, что вот этого негативного отношения, его уже нет. Потому что то было, видимо, достаточно сиюминутным. Т.е. люди, видимо, не сильно задумывались. Они услышали, что это негодяй и хочет нам что-нибудь сделать плохо. Вот негодяя не стало вроде публично и забылось.

 

С. КОРЗУН: И, тем не менее, Вы почти ответили согласием на мое предложение стать министром. Это же опять все начнется.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Так я же всю жизнь мечтал о головокружительной карьере. Ну, чего ж тут? Нет, Вы о чем? О том, что если снова во что-то окунуться, снова будет борьба?

 

С. КОРЗУН: Да.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, ответ очень простой.

 

С. КОРЗУН: Борьба, и карикатуры…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Пока человеку не 60, а 60 он имеет право. Т.е. в 60 люди тоже бывают молоды душой, но в 60 человек имеет право. Но пока человеку не 60, конечно, ему интересно любое новое интересное дело. Поэтому в ситуации, когда проводится та политика, которая до сих пор еще проводится. Я подчеркиваю, не смотря на красивые слова президента, на переговорах с ВТО до сих пор не заявлено никакой позиции о защите нашего машиностроения в сфере добычи, транспортировки, переработки наших природных ресурсов. Так вот пока проводится такая политика, честно, мне там делать нечего. Проводить эту политику я не могу. Если начнет проводиться та политика, которая вот буквально сегодня заявлял президент, и по НТВ показывали, я с удовольствием готов в этом участвовать.

 

С. КОРЗУН: Все мы об этом уже говорили. Воспоминание детства, самое яркое, какое у Вас?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Много. Я сын военного. Поэтому это и Север. То самое Видяево, из которого вышел «Курск» в последний поход. Это и Латвия, Лиепая. Это и Египет. У меня отец был военным советником во время войны. Т.е. много самых разных, интересных.

 

С. КОРЗУН: Мечтали стать инженером, летчиком, политиком?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Нет, нет, нет. Летчиком. Сначала шофером, потом летчиком.

 

С. КОРЗУН: Потом продавцом мороженного.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не знаю.

 

С. КОРЗУН: Не было такого.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Летчиком не взяли по росту.

 

С. КОРЗУН: Так, а, правда, собирались поступать? Комиссию проходили?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, в школе проходил комиссию. По росту и по носовой перегородке сразу отсеяли.

 

С. КОРЗУН: Рост слишком большой…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Рост большой, носовые перегородки – несоответствие.

 

С. КОРЗУН: А какой стандарт летчика тогда был, помните?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не знаю. Ну, с учетом того, что у меня было два недостатка косметических.

 

С. КОРЗУН: На каждом зацикливаться не приходиться.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Зацикливаться на одном было бессмысленно.

 

С. КОРЗУН: Понятно. Давайте еще один последний звонок. По одной или по другой? Левая или правая?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Средняя.

 

С. КОРЗУН: Средней нет. Тогда оба вместе могу. Будут два голоса в эфире. Приходится выбирать, это как про третий путь.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Ну, шагают с левой обычно.

 

С. КОРЗУН: С левой. Добрый вечер, слушаем Вас.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Юрий Юрьевич, с уважением отношусь к Вам за Вашу принципиальность и к Сергею Глазьеву.

 

С. КОРЗУН: Как Вас зовут, представьтесь, пожалуйста.

 

СЛУШАТЕЛЬ: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) Сергея Глазьева – это выбор будущего. Это говорит о том, что у Вас будут большие перспективы возглавить наше государство. Такие честные люди, как Вы должны быть не в министрах, а в президентах. Дай Бог, Вам здоровья, благополучия.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Как Вас зовут?

 

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Валера.

 

С. КОРЗУН: Валера. Из Москвы, да. Спасибо.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Спасибо Вам, Валера.

 

С. КОРЗУН: А что, возглавить слабо?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Возглавить не слабо, но пока, кроме Вас никто не предложил ничего возглавить.

 

С. КОРЗУН: Ну, поддержку чувствуете на эфирах. Не первый эфир с Вами. Как звонки говорят «Болдырева в президенты».

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Если мы в шутку или всерьез…

 

С. КОРЗУН: Ну, мы можем, как ответите, так ответите.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Если на серьезе, вот глубоко уважаемый мной скончавшийся недавно Александр Александрович Зиновьев. Вот он в одном из своих интервью сформулировал четко, так же, как мне пришлось в свое время формулировать. Похоже у меня разногласия не только с этой властью, но и с этим обществом. Мне трудно себе представить, как я буду управлять обществом, в котором высшая доблесть носиться на «Бентли» и «Хаммерах» так, чтобы прохожие в ужасе разбегались. Понятно, о чем я говорю? Сама система ценностей в нашем обществе такова, что ни такой, как Глазьев, ни такой, к я к управлению придти не может. Он может прийти к управлению, если будет чуть-чуть другое общество. Если в этом обществе возникнет альтернатива ценностная.

 

С. КОРЗУН: А может сменить общество? Вон соседнее там прибалтийское тоже какое-нибудь…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Не в наших с Вами силах. Если общество само захочет измениться…

 

С. КОРЗУН: Не наше, а Вам сменить общество.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Вот сейчас перед нами с Вами была замечательная дискуссия про мигалки. Прекрасная дискуссия. Все очень хорошо. Все сводилось исключительно к рациональному. А у людей есть понятие – дерьмо я, или нет. Имею я право или нет. Справедливо или не справедливо. Это как бы полностью выбивается из рассмотрения, да? Так вот общество, в котором это не выбивается из рассмотрения, может поставить вопрос о том, что должен быть социальный контроль в обществе. Что должна быть какая-то элементарная справедливость. Такое общество призовет каких-то иных людей, нежели, чем правящих сегодня. Сегодняшнее общество имеет при власти тех, кого, ну, уж извините, мы достойны.

 

С. КОРЗУН: В Норвегию хотели бы переехать?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Я бы сказал так. Норвегия мне очень нравится. Мне нравится система ценностей, царящая там среди людей. Вообще в Скандинавских странах не очень принято выпячивать богатство, а тем более, богатство еще каким-то сомнительным образом заработанное. Это то, что мне симпатично, да.

 

С. КОРЗУН: Но тем не менее, Вы остаетесь здесь.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Но это то, чего у нас нет. Зачатки пока. Да.

 

С. КОРЗУН: Ну, если Вы отказываетесь от всех предложенных мной от чистого сердца должностей, то где уверенность, что это и появится, тогда Вас призовут. Тогда наш разговор не только там 2008, или 2010 год…

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Значит, вот теперь, я правильно понимаю, теперь очень точно везде надо сказать, что Болдырев отказался в предложенной ему должности президента.

 

С. КОРЗУН: Ну, вот Вы это подтвердили своими словами. Меньше минуты у нас. Вы с оптимизмом смотрите в будущее? Сына своего будете учить здесь, в России, или отправите его куда-нибудь?

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Мой оптимизм базируется на том, что и в 17 веке демократии не было, а женщины рожали детей, воспитывали. И, в общем, мы являемся их наследниками, да. Вот в этом смысле такой масштабный оптимизм есть. А что касается краткосрочного оптимизма, не видно оснований для него. Т.е. есть, на что можно надеяться, но мало на что можно рассчитывать. Вопрос о том, где учить и чему, проблема более глубокая. Мне бы хотелось, чтобы мой сын не занимался торгово-посреднической деятельностью. Мне бы хотелось, чтобы он занимался чем-то более интересным, глубоким, содержательным. Будет ли наша страна к тому времени представлять такие возможности – большой вопрос. Будут ли у меня возможности предоставить ему что-то иное, иные возможности, нежели ему будет предоставлять наша страна, тоже большой вопрос.

 

С. КОРЗУН: Юрий Болдырев был гостем программы «Без дураков». Спасибо Вам за ответы на вопросы, которые интересовали слушателей и меня, Вашего ведущего. Удачи.

 

Ю. БОЛДЫРЕВ: Спасибо Вам. Спасибо Вам.

Анонсы
Санкт-Петербург. Встреча с Юрием Болдыревым (26.09.2017)
Дебаты Игоря Стрелкова и Юрия Болдырева на канале РОЙ ТВ
Наши партнёры