Что ж с парикмахерской начали? Интервью, не пропущенное в эфир Первого телеканала

В то время, как власть в вопросе о «монетизации» льгот уже извиняется и пятится назад, верные пропагандисты по основным теле- и радиоканалам продолжают вещать населению о безответственном прокоммунистическом большинстве в думах девяностых годов, напринимавшем невыполнимых популистских законов, с которыми – как с явным обманом – необходимо как можно быстрее покончить…
 
И здесь, похоже, потребовались новые, не затертые в последнее время авторитеты. Дошло даже до того, что Первый канал нашего ТВ, категорически не допускавший меня в эфир уже лет восемь (из них четыре – в период, когда я был одним из руководителей высшего конституционного контрольного органа страны – Счетной палаты РФ), вдруг срочно стал просить у меня интервью. О чем? Сначала – по предыстории ЮКОСа и, в частности, «Юганскнефтегаза». Затем, спустя менее месяца, разумеется, о том, какие популистские принимались законы о льготах, а также о коррупции в прежней системе предоставления льгот…

Самое любопытное, что, несмотря на мой отказ дать интервью в четверг 20 января (у меня просто не было времени), на следующий день в пятницу руководители итоговой за неделю программы «Время» вновь ко мне обратились, несмотря даже на предупреждение, что моя точка зрения на вопрос отнюдь не совпадает с позицией, демонстрируемой каналом, все-таки уговорили дать интервью: «Мы же даем разные точки зрения!» И в субботу в назначенное время прислали телегруппу.
 
Дальше, как это мне уже давно знакомо по прежнему опыту, их наиболее вероятная задача — независимо от того, что я думаю, так построить вопросы и найти в моих ответах такие слова, которые можно было бы при монтаже программы использовать как мою поддержку «линии». И только ответь на вопрос о коррупции при прежней системе предоставления льгот что-нибудь типа: «Конечно, прежняя система способствовала коррупции, были примеры…, но…» — все, что после «но», будет решительно отсечено, и в эфире ты окажешься безусловным сторонником нынешних реформ. Пришлось все фразы формулировать так, чтобы из них ничего нельзя было отсечь в поддержку нынешней «монетизации».
 
Результат был прогнозируем: если я ошибки не допущу, никакого интервью со мной в итоговой за неделю программе «Время» не появится. Естественно, так и произошло. Но что здесь важно заметить: это ведь не вопрос свободы слова на уровне «Дайте мне сказать, я имею право!» Это вопрос совсем другой – о степени объективности информирования общества о сути ситуации и об имеющихся различных точках зрения на происходящее, в том числе, точках зрения тех, кого, руководители канала сами полагают специалистами, имеющими определенный авторитет. Ведь не я напрашивался дать интервью, а напротив – они меня уговаривали…
 
Будет жаль, если оно останется достоянием лишь узкой группы журналистов Первого канала. Поэтому привожу с некоторыми сокращениями примерный текст этого интервью, данного мною Первому каналу российского ТВ 22.01.2005 для итоговой за неделю программы «Время», но в эфир 23.01.2005, разумеется, не вышедшего.
 
 Юрий Болдырев
 
Корр.: Как вы считаете, насколько обоснованным было принятие в начале-середине 90-х годов законов о многочисленных льготах?
Ю.Б.: Принятие законов о льготах было абсолютно обоснованно. Это была лишь малая часть того, что государство должно было своим гражданам, что должно было хоть в минимальной степени скомпенсировать только что нанесенный действиями власти ущерб, включая пропажу вкладов в Сбербанке…
 
- Но насколько обоснованно было предоставление льгот столь значительному числу людей? Разве все эти льготы люди действительно заслужили?
- У людей отняли все, и эти льготы позволяли хоть как-то выживать. И люди безусловно заслужили эти льготы своим прежним трудом больше, чем нынешние собственники нефтяных и газовых компаний заслужили свои сверхприбыли. Ведь все, что они теперь считают своей собственностью, было создано трудом этих «льготников», включая не только геологов, нефтяников и газовиков, но и, прежде всего, тех, кто обеспечил суверенитет России над территориями, богатыми сырьем, – оборонщиков и военных…
 
- Но ведь эти законы носили популистский характер и не были финансово обеспечены?
- Правительство действительно постоянно ссылалось на невозможность реализации этих льгот в силу якобы нехватки средств. Но в заключениях Счетной палаты РФ на проекты законов о бюджете мы регулярно указывали на занижение планируемых доходов и невыполнение правительством одной из важнейших своих функций – управления госсобственностью. В результате на протяжении целого ряда лет вся госсобственность России, включая госпакеты акций Газпрома, РАО «ЕЭС России», Аэрофлота и т. п., а также недвижимость, сдаваемую в аренду, давала государству доходов меньше, чем одно лишь небольшое российско-вьетнамское предприятие «Вьетсовпетро», добывающее нефть у берегов Вьетнама. То есть, речь не о якобы популистских законах, на которые как будто бы нет и не может быть денег, а о заведомом невыполнении правительством своих обязанностей.
 
- Но, тем не менее, ведь специалисты подсчитали, что на реализацию всех этих льгот денег все равно бы не хватило?
- Не все равно. В одном только 1995 году на одной только операции с «компенсациями» в связи с отменой льгот по ввозу спиртного и сигарет правительство противозаконно изъяло из федерального бюджета около его трети – более девяти миллиардов долларов! Этого с лихвой хватило бы на реализацию целого ряда льгот и социальных программ, которые в этот период были заморожены. А ведь это потери только от одной, хотя и чрезвычайно масштабной махинации…
 
- Однако реализовать все льготы было невозможно?
- А на это – если не хватает средств на стопроцентное финансирование всех обязательств — предусмотрено секвестирование бюджета. То есть все статьи, кроме защищенных (а это как раз социальные программы), должны финансироваться пропорционально, равными долями. Но вместо следования закону – эта информация есть в заключениях Счетной палаты на исполнение федеральных бюджетов — правительство предпочитало в нарушение закона, с одной стороны, недофинансировать или не финансировать вообще важнейшие социальные и экономические программы (например, создание кадастра земель, помощь фермерам и программы конверсии оборонных предприятий финансировались лишь на 1,5 – 15 процентов от положенного по закону), с другой стороны, себя и администрацию президента, опять же в нарушение закона, финансировали на 115 процентов, а прокуратуру, надо полагать, чтобы «сидела тихо», — аж на 150 процентов…
 
- Вы же не будете отрицать, что прежняя система льгот была коррупционно емкой? Вы могли бы привести примеры коррупции в этой сфере?
- Коррупционная емкость механизмов хранения золотовалютных резервов Центробанка и резервов правительства не меньше. И, в любом случае, чтобы проводить какую-либо социальную политику необходимо сильное государство, целенаправленно подавляющее коррупцию, а не отказывающееся из-за коррупционной опасности от сложных форм социальной поддержки нуждающихся…
 
- То есть, вы выступаете за сильное государство – что это в вашем представлении? - Можно рассуждать долго, а можно пояснить на простом примере. В США один из бывших казначеев, чья подпись есть на денежных купюрах, сидит в тюрьме. Не условно, а по настоящему. У нас же ни один из тех, кто, находясь в правительстве, проворачивал махинации, о которых я только что говорил, до сих пор не привлечен ни к какой ответственности…
 
- Ну, а если вернуться к льготам, как бы вы меняли систему?
- Это абсолютно очевидно: установить, что на протяжении ближайших десяти или пятнадцати лет каждый льготник имеет право выбора, оставаться ему в рамках той или иной, наиболее ему лично выгодной системы. Сделали бы так – не было бы никаких протестов.
 
- А если сохранять старое, пусть даже и наряду с новым, уже невозможно, вы считаете, что не нужно было менять систему предоставления льгот вообще?
- Был такой старый советский анекдот – про парикмахерскую. Человек возмущается плохим обслуживанием. Приходит заведующий и спрашивает, чем клиент недоволен. Клиент отвечает – всем. И тогда заведующий его спрашивает: «Если вы недовольны всем, то что ж с парикмахерской решили начать?»
Так и здесь: правительство неспособно надлежаще контролировать монополии и обеспечить приток инвестиций в модернизацию высокотехнологичных отраслей экономики, само признается, что не знает, куда девать «лишние» деньги, поступающие от экспорта наших невозобновляемых природных ресурсов. И выход видит не в создании механизмов использования ресурсов для модернизации нашего производства, а в противоположном по своему экономическому смыслу – в скорейшем направлении «излишков» туда, откуда они пришли, – за рубеж… При такой экономической политике не далек тот день, когда эти «излишки» к нам поступать перестанут по естественной и очевидной причине: как только мы потеряем обороноспособность, кто ж станет платить за то, что можно просто прийти и взять даром?