Выборы-2000. Интервью с Юрием Болдыревым.
20.04.2000
Источник: Радио Свобода
Михаил Соколов:
В Санкт-Петербурге зарегистрировано двенадцать кандидатов на пост губернатора города. Глава региона Владимир Яковлев, которого поддержали коммунисты, имеет более-менее заметных на федеральном уровне оппонентов-либералов — депутатов Государственной Думы от Союза правых сил Юлия Рыбакова, от «Яблока» — Игоря Артемьева и Петра Шелища, которые никак не решат, кто станет единым кандидатом демократических сил. Нет у них яркой кампании, и популярность не растет.
Остальные два депутата Законодательного собрания, Андрей Корчагин и Сергей Андреев, педагоги-организаторы Сергей Клыков и Ольга Лисичкина, массовик-затейник Вячеслав Барычев, бизнесмены Артем Тарасов и Сергей Иванов преследуют на выборах 14 мая лишь рекламные цели.
Гость нашей программы, Юрий Болдырев, стоит особняком. Заместитель председателя Счетной палаты России подает себя как борца с коррупцией и криминалом. Это особенно интересно людям, помнящим о том, что в Петербурге регулярно убивают известных политиков и предпринимателей.
Юрий Юрьевич, вот, давайте начнем с такого трагического события, которое предшествовало избирательной кампании. Погиб ваш друг и спонсор нескольких избирательных кампаний Дмитрий Варварин, глава многопрофильного концерна. Вы связываете это убийство с политическими событиями, или это просто часть вот такой обычной жизни Санкт-Петербурга?
Юрий Болдырев:
Вы, вслед за многими журналистами, так уверенно говорите «спонсор»…. Вы откуда знаете, что — спонсор?
Михаил Соколов:
Пишут.
Юрий Болдырев:
Дмитрий Георгиевич Варварин был участником нашего движения, членом политсовета движения, одним из наиболее активных, деятельных и последовательных. Как человек, многого добившийся в жизни, он занимался чем-то, только если видел в этом свой интерес. И он организовывал работу с бизнесом, в том числе — организовывал сбор средств на избирательные кампании. Это немножко другое, нежели то, что вы сказали.
Мы не выдвигали однозначно версию, потому что я не считаю возможным спекулировать на смерти и друга, и товарища. Я знаю, что у него были проблемы с бизнесом, но проблемы — не на уровне спора с каким-то другим предпринимателем. Это были проблемы, связанные с нецивилизованной системой, когда то в одном, то в другом месте требовали какую-то дань власти. То с пароходства, то с лесопилки, то еще с чего-то. Либо требовали заменить управляющего, поставить своего. Я знаю, его реакция всегда была достаточно жесткой — предприятие разворовывать не дам, то или другое. Это все равно, так или иначе, взаимоотношения бизнеса и власти.
Трагическое совпадение, может быть, что его убили буквально через четыре часа после того, как мы сдали документы на начало сбора подписей за выдвижение меня кандидатом в губернаторы. Он был у нас человеком, на котором очень многое замыкалось. Он был, в том числе, ответственным за ведение переговоров с рядом политических сил перед выборами. Он сыграл, так или иначе, существенную роль и в том, что не был допущен перенос губернаторских выборов на осень-зиму 1999 года. То есть — роль, куда большую, нежели вот это спонсорство.
Михаил Соколов:
Правда ли, что он был связан с московскими петербуржцами, с людьми, которые входят в команду Путина, и имел прямой выход, в частности, на Алексея Кудрина, на замминистра финансов?
Юрий Болдырев:
Вообще-то, он был в одном политическом движении с заместителем председателя Счетной палаты, поэтому говорить, подняв глаза к небу, что имел «аж прямой выход на заместителя министра»… ну, не вполне уместно, наверное.
Конечно, как человек, работающий в Петербурге на очень высоком и серьезном уровне, — скажем, он практически управлял единственным портом (очень крупный и серьезный объект), фактически управлял Беломоро-Онежским пароходством, соответственно, имел…
Михаил Соколов:
В Карелии, да, я знаю.
Юрий Болдырев:
…прямой контакт с губернатором, и так далее. Он вел, в том числе, необходимые переговоры, зачастую касающиеся возможности в тех или иных случаях… хотя бы непротиводействия взаимного — там, где можно не мешать, а помогать друг другу. При том, что и взгляды наши, и политические позиции, конечно, диаметрально разнятся. Я имею в виду — наше движение и правые силы.
Он поддерживал контакты и с представителями «Яблока», и с представителями сил противоположного спектра. Это был человек, способный эффективно вести, в том числе, и переговорный процесс.
Михаил Соколов:
Что вас может объединить с теми, кого вы называете «правыми силами» или «Яблоком», например? Неприятие политики, которую ведет губернатор Владимир Яковлев?
Юрий Болдырев:
А откуда взялся вопрос о том, что нас что-то может объединить?
Михаил Соколов:
По крайней мере, вы все, в той или иной степени, выступаете в роли оппонентов губернатора. Я правильно понимаю?
Юрий Болдырев:
Я думаю, что нас — и с «Яблоком», и с правыми силами — по-крупному, стратегически, для России разделяют вещи, в общем, непреодолимые.
В то же время, если есть конкретная задача в Петербурге, если мы считаем этого губернатора абсолютно неприемлемым, и то, что он делает, вредным для наших представлений вообще — о жизни города, о его развитии, просто о демократии, — в этом смысле, вполне возможно какое-то тактическое объединение усилий. Может быть, возможно.
Михаил Соколов:
Что вы не принимаете в политике, которую проводил Владимир Яковлев вот эти четыре года, собственно? Стратегически?
Юрий Болдырев:
А все очень просто. Вот, у нас как-то принято считать так — ну, этот хоть что-то делает, этот ничего не делает. Вот, вы приходите в магазин, покупаете колбасу. Вы заплатили за килограмм, а вам дают семьсот грамм. Вы же не удовлетворяетесь ответом: «Ну, вы хотели колбасу, вам колбасу и дали». Вы говорите: «Нет, вы мне на мои деньги дайте полный килограмм». Точно то же самое — в управлении страной и городом. Ну, если в стране средняя зарплата в пятьдесят раз меньше, чем в Европе? Она же не потому такая маленькая, что у нас экономисты глупее. А потому, что мы не научились бить по рукам тех, кто вместо килограмма колбасы хочет нам дать семьсот грамм, или триста. За наши деньги, на полный килограмм. Только поэтому. И в городе это в полной степени….
А что такое конкурс, скажем, у нас и в стране, в городе, ну, по любому вопросу, будь то уполномоченный банк, городской заказ, и так далее? Это — десяток, примерно, параметров. Мудрая комиссия, на основе добротной коррупции, сопоставляет несопоставимое и решает, что из этого лучше.
Значит, все, что мы в городе предлагаем — это не вновь что-то придуманное. Это все внесено в виде норм законопроектов в Законодательное собрание. Жесткая регламентация деятельности исполнительной власти, чтобы ни здесь, ни там отрезать себе кусочек было невозможно.
Если конкурс, то — цивилизованный конкурс, по одному переменному параметру. Если бюджет, то — очень жесткая подотчетность всех расходов бюджета. Никаких хитрых губернаторских фондов, из которых можно финансировать замечательные передачи — про себя, хорошего. Губернаторский фонд? Пожалуйста. Только на чрезвычайные ситуации. И так далее.
Все, что касается развития города — оно же состоит не из замечательных идей — построить вот здесь развязку, или не строить….
Михаил Соколов:
Или — «Ледовый дворец».
Юрий Болдырев:
Это вещи объективные. Вот, тут надо разделить. Значит, в отличие от «Ледового дворца», развязка — вещь объективная. Надо строить.
Вопрос только один — создадим ли мы в городе условия, благоприятный инвестиционный климат? Но он же включает в себя не бесконечные переговоры и пританцовывания перед инвесторами. У нас не та ситуация, что в Сеуле перед Олимпийскими играми, когда надо было миру показать, какой Сеул замечательный. Петербург все знают. Но только чем больше его знают, тем меньше туда инвестиций придет в нынешней ситуации.
Достаточно одного скандала с фальсификацией переноса выборов, чтобы инвестор десять раз задумался — вложить деньги в Петербург, или не вложить.
Михаил Соколов:
Ну, к этому добавить десяток крупных убийств известных людей….
Юрий Болдырев:
А это само собой. Многие люди думают: ну, это где-то разборки там, наверху. Люди не вполне понимают, что…. Не о том даже речь, что вас шальная пуля может задеть. Речь о том, что, если мы хотим, чтобы сюда пришли инвестиции, то нужен правовой порядок. Деньги, вообще-то, идут туда, где максимальная прибыль и, ну… желательно — меньшие риски. Но это деньги вообще.
А крупные деньги, крупные инвестиции, будь то наши или зарубежные, идут исключительно туда, где минимальные риски. А минимальные риски — это значит строгий правовой порядок во власти. Вот это и нужно выстроить.
Но сразу нужно честно сказать, что сделать из Петербурга отдельный «остров свободы» во всей России не удастся. Потому что по-крупному — как бы я там ни плохо относился к нынешнему губернатору — надо честно сказать, что спецслужбы, конечно, не в его распоряжении. Борьба с организованной преступностью, которая является очень серьезным препятствием для инвестиций в нашу экономику, — это не борьба с помощью гаишника или постового милиционера. Это борьба всей мощью власти.
Но точно так же надо помнить, что и губернатор Петербурга — это очень не последний человек в федеральной власти, в Совете Федерации и, тем более не последний, чем больше он не «на крючках» ни у кого, в том числе.
Михаил Соколов:
Вы хотите сказать, что нынешний губернатор — «на крючках»?
Юрий Болдырев:
Я хочу сказать, что от губернатора Петербурга — так же, как и от мэра Москвы, губернатора Нижнего Новгорода, Саратова, и Екатеринбурга, — очень многое зависит от того, какой будет инвестиционный климат — и в стране, в целом; какой будет правовой порядок — и с стране, в целом; какой будет суд, какой будет генеральный прокурор, и так далее. Это все вещи, которые напрямую завязаны на кошелек жителей Петербурга.
А то, что вы сказали о «Ледовом дворце» — там, конечно, ситуация другая. Я боюсь, что все альтернативные кандидаты в губернаторы будут говорить одно и то же про котлован Московского вокзала, «Ледовый дворец», — поэтому не буду тратить на это время. Но это не имеет отношения к тому, что, безусловно, нужно было…. Это то, что как раз относится к числу ненужного, без чего прекрасно можно было обойтись, а деньги направить, действительно, на какие-то более социально значимые даже расходы.
Михаил Соколов:
Есть довольно много разнообразных публикаций, которые связывают именно нынешнего губернатора Владимира Яковлева с некими людьми… ну, скажем так — не слишком «чистыми», за которыми тянется некий «след». Некоторые из них потом попадают под арест, в тюрьму…. Два депутата законодательного собрания из петербургского списка — и так далее.
Как вы сами оцениваете — может быть, губернатор просто вынужден был выстраивать отношения? Потому что человек, знаете, вот такой вот крупный бизнесмен, он, одновременно, в России — нарушитель закона.
Юрий Болдырев:
Знаете, кого я считаю самым выдающимся в мире борцом с коррупцией? Это бывший лидер Сингапура Ли Хван Ю. Человек, который отказался от лицемерия в системе государственного управления.
Всего два пункта. Первый: честно сказать обществу и парламенту — хотим ли мы, чтобы на нас работали самые квалифицированные? Мы должны платить им не меньше, чем они могут заработать в частном секторе. Премьер-министр Сингапура получает в несколько раз больше, чем президент США.
И второе: презумпция коррумпированности политика и чиновника. Не презумпция невиновности, это для гражданина. А вот для чиновника и политика — наоборот, чтобы по струночке ходил. Всего два пункта.
Михаил Соколов:
То есть — он должен доказывать, что он «чист».
Юрий Болдырев:
Да. В 1965 году они освободились от колониальной зависимости, а в 1992 году у них свободные валютные резервы были уже в несколько раз больше, чем весь наш сегодняшний бюджет федеральный.
И когда вы говорите о том, что система такова, которая зачастую заставляет принимать правила игры…. Да, сегодня больше зависит даже не от того, какие замечательные планы у того или иного кандидата в губернаторы или губернатора, в части той или иной развязки, а насколько он способен или неспособен противостоять этим варварским правилам игры, ведущим нашу страну к неминуемой деградации и распаду. Вот этим правилам игры надо противостоять.
Михаил Соколов:
Нынешняя власть противостояла, или нет? Петербургская? Или она лавировала?
Юрий Болдырев:
Ну, конечно, нет. Я бы сказал так. Я должен быть корректен — в том числе, и как заместитель председателя Счетной палаты, — я должен говорить только о том, что знаю. Я никогда не использовал проверки Счетной палаты в Петербурге в ходе избирательных кампаний в Петербурге. Я считаю, что это было бы некорректно.
Но есть Контрольно-счетная палата Петербурга, созданная по образу и подобию нашей. Она, кстати, ко мне не имеет никакого отношения. Совершенно самостоятельна. И есть целый ряд достаточно серьезных материалов. Это — проверки в Финансовом комитете и в канцелярии губернатора. И есть заключения на законопроект о бюджете, где все прекрасно расписано.
Проблема только одна. Общество не то, что не имеет возможности с ними ознакомиться… общество, жители которого даже не знают, что такой орган есть, что он делает такие документы, где их можно найти.
Михаил Соколов:
А кто должен их реализовывать? Правоохранительные органы должны возбуждать дела, разбираться, был уголовный аспект, или это просто халатность? Ну… понятно, да?
Юрий Болдырев:
На самом деле, ведь государство является производным от общества. Реагировать, прежде всего, должно общество. Я как-то говорил, что если бы в Версале или в Лувре была выявлена хотя бы одна тысячная того, что выявили в Эрмитаже, не только директор музея полетел бы, все правительство полетело бы тут же, потому что там общество реагирует на подобные вещи. Как это? Они живут за наши деньги, они так пытаются нас ограбить.
В этом смысле, на материалы и Счетной палаты России, одним из руководителей которой являюсь я, и материалы Контрольно-счетной палаты Ленинградской области (там есть свой руководитель, Семенов) и Петербурга (руководитель — Шаляпин) — реагировать, прежде всего, должно общество. Но для этого средства массовой информации должны это давать.
К сожалению, здесь есть прямой сговор, монополия на средства массовой информации. Точки зрения исполнительной власти о том, как она замечательно работает на город, доводятся регулярно. Точка зрения органа и созданного для того, чтобы людям говорить — а как на самом деле? — не доводится в принципе.
Я подчеркиваю, я сейчас говорю не о своих проблемах. Я говорю о проблеме города. Измените эту ситуацию, и вы вдруг удивитесь — почему-то лекарства бесплатные окажутся в большем количестве, а платные — окажутся дешевле. И так далее. И улицы окажутся почему-то чище. Вы даже не сразу поймете, почему.
А просто — потому, что здесь ввели конкуренцию и ответственность. Просто путем предоставления обществу объективной информации о том, как работает власть. Это основа основ.
Михаил Соколов:
Юрий Юрьевич, не могу не коснуться, все-таки, истории с Эрмитажем. Как вы считаете: те объяснения, которые дает руководство Эрмитажа теперь, после проверки — что они наладят, улучшат некие мелкие недостатки… что они старались, что они бесплатно обменивались выставками, и так далее, — они вас-то удовлетворили?
Юрий Болдырев:
Я должен сказать следующее. Первое. Нет там никаких мелких недостатков.
Второе. Вообще никакого конфликта-то нет! Какой может быть конфликт между оперативником, задержавшим на месте преступления кого-то, и тем, кого он задержал?
Счетная палата конституционного уровня зафиксировала реальные факты, против которых пока никто ничего возразить не сумел. Если у Пиотровского и Шеткова есть претензии к Счетной палате, или ко мне лично, я предложил сразу — прямая дискуссия в прямом эфире. с документами на руках. К сожалению, категорически отказываются.
То, что вскрыто в Эрмитаже, это, в общем, вещи достаточно катастрофические. Мы же отложили в сторону все договоры, которые — на взаимной основе. Это не вызывает сомнений. А вот — то, что на «невзаимной»? С кем? С Мозамбиком, бедной Монголией, да? Или Магадан, Тверь, Новгород? Нет, ничего подобного. Самые богатые — Лос-Анджелес, Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио, Берлин, Бонн, и так далее.
Дальше — больше. Ну, хорошо. Предположим, бесплатно вывезли на определенный срок. А почему не возвращается тут же? Страховка закончилась, гарантия принимающей стороны закончилась, все бесплатно где-то дальше гуляет. Анжелика Кауфман гуляет из страны в страну, приезжает без государственной гарантии принимающей стороны. Василий Кандинский возвращается спустя несколько месяцев после окончания срока страховки. Поль Гоген, «Таити», возвращается спустя более чем полгода. Якобы по бесплатным выставкам. Вы верите? Мы не верим.
Дальше — больше. Есть соглашение, по которому предусмотрены так называемые благотворительные взносы, компенсации, и так далее. Где деньги? Нету. Что сделал Эрмитаж, чтобы получить деньги? Ничего. Это не бедные страны задолжали, это самые богатые страны и самые богатые партнеры.
Рабочая версия — простая. Что деньги перечисляются на какие-то другие счета. Но это требует уже уголовного расследования. Где поступления от видео-фотосъемки за последние два года? Нет вообще.
Михаил Соколов:
Ни копейки?
Юрий Болдырев:
Ни копейки. Не обнаружено поступлений. Видео-фотосъемка ведется? Нет. А обнаружено другое. Прямое жульничество в том, что мы можем… вот — узреть. Скажем, уборка помещений. Накладные расходы на уборку помещений доведены до полутора тысяч процентов. Они говорят, что им деньги не выделяют. Те деньги, которые им выделяют, они тратят вот так. Нанимается фирма-монополист, безо всякого конкурса. Она нанимает субподрядчиков. Начинаем проверять субподрядчиков — их нет. В природе не существует. Элементарное мошенничество, которое известно во многих других местах, не только в Эрмитаже.
Уже совсем простой пример. Создана, в огромном объеме, «темная водичка». Не один, не два, не тысяча — двести двадцать тысяч особо ценных экспонатов не числятся на учете ни на одном конкретном материально ответственном лице! «Они — на главных хранителях»! Неправда. Главные хранители несут ответственность на уровне выговора или увольнения. А персональную финансовую уголовную ответственность кто несет? Никто.
Если все двести двадцать тысяч экспонатов пропадают, никто не отвечает. Выборочная проверка — пятьдесят. Из пятидесяти смогли представить только три.
Что они нам показывают по телевизору — потом, якобы, какие-то гравюры нашли! У нас объяснения главных хранителей — это не вернулось с выставки, это в поиске, здесь ошибка в акте передачи, и так далее. До сих пор ничего не предъявлено.
Это все очень серьезно и требует очень серьезного уголовного расследования, и тянет на очень серьезные уголовные санкции. Это не шутки.
Михаил Соколов:
Но, по крайней мере, в руководстве музеев Московского Кремля примерно по таким же исследованиям будут кадровые перемены. Это должно обнадеживать. Значит, и здесь…
Юрий Болдырев:
Хотя масштаб там меньше, но там тоже примеры яркие. Скажем, я боюсь сейчас перепутать…. Музей «Московский Кремль». Реставрация, там, скажем…. На какую сумму накуплено антиквариата? Сумма — «икс». Какая сумма списана на подбор антиквариата? В три раза больше. И так далее. Таких милых шалостей с государственными деньгами мы вскрываем огромное количество.
Я должен сказать, что, несмотря на масштаб вскрытого, первая реакция Счетной палаты была какая? Представление министру культуры, директору Эрмитажа — быстро наводите порядок, и материалы — в Генеральную прокуратуру. Но после такой реакции Министерства культуры и директора Эрмитажа, на месте президента я бы незамедлительно отстранил бы его от должности.
Уголовное расследование требуется — еще раз подчеркиваю — не только со стороны Российской Федерации, потому что речь идет о международных контактах. Нужно подключать соответствующие правоохранительные органы зарубежных государств.
Скажем, выставка «Будда» в Японии. Замечательно. Бесплатно, так как партнер — коммерческая организация. Где сказано, что — бесплатно? А вот — особое соглашение. Где особое соглашение? Нет. Ладно, нашли. Подписи представителя Эрмитажа есть, подписи принимающей стороны нет. Большой вопрос: а были ли эти бесплатные выставки вообще?
Это все требует уже серьезных скоординированных усилий. И если, кстати говоря, не будет санкции — мы не знаем, будет ли санкция, сегодня ведь у нас нет независимого Генерального прокурора, есть некий «незаконно исполняющий обязанности», — если будет ему поручение от Путина о проведении надлежащего расследования в отношении его бывшего доверенного лица, гражданина Петровского, все это можно раскрутить без проблем.
Если санкции не будет, я думаю, что даже журналистское сообщество или международные организации, заинтересованные в сохранении всех этих ценностей для потомков, вполне способны с помощью тех музеев, где проводились выставки, провести надлежащее журналистское расследование. И выявить, где все эти деньги.
Михаил Соколов:
Юрий Юрьевич, я хочу вернуться теперь к губернаторским выборам. Как раз, я не случайно вас спросил про Эрмитаж, и так далее. А вы не опасаетесь, что вы, с вашей принципиальной позицией, дотошностью, так сказать, с профессиональным умением «разгребать грязь», уже можете отпугнуть многих избирателей, поскольку сформировался, по мнению социологов, целый слой… ну — 30-35 процентов, который уже встроен, вот, в такую вот серую… не криминальную, но — на грани закона среду, и он страшно боится потерять свое стабильное положение именно в этой среде?
Юрий Болдырев:
Мы с вами десять лет друг друга знаем, да? Я никогда не пытался осчастливить кого-то насильно. Вот, у меня есть свое четкое представление. Я знаю, что у нас нет экономических проблем. Средняя зарплата у нас в пятьдесят раз меньше, потому что мы не можем навести элементарный порядок. Не умеем.
Я — не специалист по «разгребанию грязи». Я сам проверками не занимаюсь. Я задаю систему, которая, хочешь — не хочешь, объективно работает и выдает этот результат.
Значит, если есть понимание, что нужно, прежде всего, навести порядок, а все остальное потом, — это одно. Если этого понимания нет. или нет желания — значит, будем гнить так же дальше. Я говорю не о себе, а о подходе.
Михаил Соколов:
В свете того, что вы говорите, не понятна позиция верховной российской власти, которая в конкретном случае губернаторских выборов уже открыто сделала ставку на людей, которых… ну, вот вы и многие другие политические, скажем, оппоненты, обвиняют в делах на грани Уголовного кодекса. То есть, Владимир Путин поддержал людей и человека, имя которого… ну, скажем так — запятнано многими подозрениями. Вас это не пугает?
Юрий Болдырев:
Мы далеко ушли от исходной темы, но если Путин являлся ставленником людей, действительно очень сильно испачканных изначально, могли бы ли они ему что-то доверить, не имея на него каких-то «крючков», каких-то «подков», и так далее? Скорее всего — нет.
На что мы можем надеяться? Можно надеяться только на то, что он, как профессиональный разведчик, все это время сидел в окопе, а вот теперь, получив власть, из этого окопа выйдет.
Михаил Соколов:
То есть — разорвет путы?
Юрий Болдырев:
И попытается эти «поводки», «крючки» как-то «перекусить». Вот, надеяться мы можем только на это, потому что полнота власти в руках у Путина значительно больше, чем у Ельцина. Он получил Думу практически карманную сегодня. К сожалению.
Надеяться на это можно. Рассчитывать на это нельзя.
Сегодня в России, действительно, объективно больше всего зависит от того, кем, на самом деле, окажется Путин. И второе — какова будет логика его действия. В целях сохранения и себя при власти, может, реализации каких-то своих идей, вынужден или не вынужден будет, все-таки, создавать серьезное сильное государство.
Потому что -, если будет вынужден, то есть определенная логика, которой вынужден будет подчиниться неглупый человек, Путин. Если эта логика восторжествует, то придется создавать цивилизованное государство, придется жестко пресекать коррупцию, и так далее. В противном случае, мы государство, так или иначе, потеряем.
Михаил Соколов:
А что зависит от того, кто займет пост губернатора Санкт-Петербурга на первых региональных выборах после президентских?
Юрий Болдырев:
Ну, я бы сказал так. На самом деле, ведь политик, включая даже президента, это человек, зависимый от того, с кем ему приходится работать. Я думаю, что, чем больше будет тех, кто готов ему подставить плечо только в случае, если он будет наводить порядок в стране, тем в большей степени может в его действиях восторжествовать линия на наведение порядка в стране.
В этом смысле от выборов губернатора Петербурга многое зависит.
Михаил Соколов:
У микрофона Михаил Соколов. Гостем программы «Выборы-2000″ был Юрий Болдырев, заместитель председателя Счетной палаты России, ныне — один из двенадцати кандидатов на пост губернатора Санкт-Петербурга.
В следующем выпуске нашей передачи, 28 апреля, мы продолжим разговор о выборах в Петербурге.
В Санкт-Петербурге зарегистрировано двенадцать кандидатов на пост губернатора города. Глава региона Владимир Яковлев, которого поддержали коммунисты, имеет более-менее заметных на федеральном уровне оппонентов-либералов — депутатов Государственной Думы от Союза правых сил Юлия Рыбакова, от «Яблока» — Игоря Артемьева и Петра Шелища, которые никак не решат, кто станет единым кандидатом демократических сил. Нет у них яркой кампании, и популярность не растет.
Остальные два депутата Законодательного собрания, Андрей Корчагин и Сергей Андреев, педагоги-организаторы Сергей Клыков и Ольга Лисичкина, массовик-затейник Вячеслав Барычев, бизнесмены Артем Тарасов и Сергей Иванов преследуют на выборах 14 мая лишь рекламные цели.
Гость нашей программы, Юрий Болдырев, стоит особняком. Заместитель председателя Счетной палаты России подает себя как борца с коррупцией и криминалом. Это особенно интересно людям, помнящим о том, что в Петербурге регулярно убивают известных политиков и предпринимателей.
Юрий Юрьевич, вот, давайте начнем с такого трагического события, которое предшествовало избирательной кампании. Погиб ваш друг и спонсор нескольких избирательных кампаний Дмитрий Варварин, глава многопрофильного концерна. Вы связываете это убийство с политическими событиями, или это просто часть вот такой обычной жизни Санкт-Петербурга?
Юрий Болдырев:
Вы, вслед за многими журналистами, так уверенно говорите «спонсор»…. Вы откуда знаете, что — спонсор?
Михаил Соколов:
Пишут.
Юрий Болдырев:
Дмитрий Георгиевич Варварин был участником нашего движения, членом политсовета движения, одним из наиболее активных, деятельных и последовательных. Как человек, многого добившийся в жизни, он занимался чем-то, только если видел в этом свой интерес. И он организовывал работу с бизнесом, в том числе — организовывал сбор средств на избирательные кампании. Это немножко другое, нежели то, что вы сказали.
Мы не выдвигали однозначно версию, потому что я не считаю возможным спекулировать на смерти и друга, и товарища. Я знаю, что у него были проблемы с бизнесом, но проблемы — не на уровне спора с каким-то другим предпринимателем. Это были проблемы, связанные с нецивилизованной системой, когда то в одном, то в другом месте требовали какую-то дань власти. То с пароходства, то с лесопилки, то еще с чего-то. Либо требовали заменить управляющего, поставить своего. Я знаю, его реакция всегда была достаточно жесткой — предприятие разворовывать не дам, то или другое. Это все равно, так или иначе, взаимоотношения бизнеса и власти.
Трагическое совпадение, может быть, что его убили буквально через четыре часа после того, как мы сдали документы на начало сбора подписей за выдвижение меня кандидатом в губернаторы. Он был у нас человеком, на котором очень многое замыкалось. Он был, в том числе, ответственным за ведение переговоров с рядом политических сил перед выборами. Он сыграл, так или иначе, существенную роль и в том, что не был допущен перенос губернаторских выборов на осень-зиму 1999 года. То есть — роль, куда большую, нежели вот это спонсорство.
Михаил Соколов:
Правда ли, что он был связан с московскими петербуржцами, с людьми, которые входят в команду Путина, и имел прямой выход, в частности, на Алексея Кудрина, на замминистра финансов?
Юрий Болдырев:
Вообще-то, он был в одном политическом движении с заместителем председателя Счетной палаты, поэтому говорить, подняв глаза к небу, что имел «аж прямой выход на заместителя министра»… ну, не вполне уместно, наверное.
Конечно, как человек, работающий в Петербурге на очень высоком и серьезном уровне, — скажем, он практически управлял единственным портом (очень крупный и серьезный объект), фактически управлял Беломоро-Онежским пароходством, соответственно, имел…
Михаил Соколов:
В Карелии, да, я знаю.
Юрий Болдырев:
…прямой контакт с губернатором, и так далее. Он вел, в том числе, необходимые переговоры, зачастую касающиеся возможности в тех или иных случаях… хотя бы непротиводействия взаимного — там, где можно не мешать, а помогать друг другу. При том, что и взгляды наши, и политические позиции, конечно, диаметрально разнятся. Я имею в виду — наше движение и правые силы.
Он поддерживал контакты и с представителями «Яблока», и с представителями сил противоположного спектра. Это был человек, способный эффективно вести, в том числе, и переговорный процесс.
Михаил Соколов:
Что вас может объединить с теми, кого вы называете «правыми силами» или «Яблоком», например? Неприятие политики, которую ведет губернатор Владимир Яковлев?
Юрий Болдырев:
А откуда взялся вопрос о том, что нас что-то может объединить?
Михаил Соколов:
По крайней мере, вы все, в той или иной степени, выступаете в роли оппонентов губернатора. Я правильно понимаю?
Юрий Болдырев:
Я думаю, что нас — и с «Яблоком», и с правыми силами — по-крупному, стратегически, для России разделяют вещи, в общем, непреодолимые.
В то же время, если есть конкретная задача в Петербурге, если мы считаем этого губернатора абсолютно неприемлемым, и то, что он делает, вредным для наших представлений вообще — о жизни города, о его развитии, просто о демократии, — в этом смысле, вполне возможно какое-то тактическое объединение усилий. Может быть, возможно.
Михаил Соколов:
Что вы не принимаете в политике, которую проводил Владимир Яковлев вот эти четыре года, собственно? Стратегически?
Юрий Болдырев:
А все очень просто. Вот, у нас как-то принято считать так — ну, этот хоть что-то делает, этот ничего не делает. Вот, вы приходите в магазин, покупаете колбасу. Вы заплатили за килограмм, а вам дают семьсот грамм. Вы же не удовлетворяетесь ответом: «Ну, вы хотели колбасу, вам колбасу и дали». Вы говорите: «Нет, вы мне на мои деньги дайте полный килограмм». Точно то же самое — в управлении страной и городом. Ну, если в стране средняя зарплата в пятьдесят раз меньше, чем в Европе? Она же не потому такая маленькая, что у нас экономисты глупее. А потому, что мы не научились бить по рукам тех, кто вместо килограмма колбасы хочет нам дать семьсот грамм, или триста. За наши деньги, на полный килограмм. Только поэтому. И в городе это в полной степени….
А что такое конкурс, скажем, у нас и в стране, в городе, ну, по любому вопросу, будь то уполномоченный банк, городской заказ, и так далее? Это — десяток, примерно, параметров. Мудрая комиссия, на основе добротной коррупции, сопоставляет несопоставимое и решает, что из этого лучше.
Значит, все, что мы в городе предлагаем — это не вновь что-то придуманное. Это все внесено в виде норм законопроектов в Законодательное собрание. Жесткая регламентация деятельности исполнительной власти, чтобы ни здесь, ни там отрезать себе кусочек было невозможно.
Если конкурс, то — цивилизованный конкурс, по одному переменному параметру. Если бюджет, то — очень жесткая подотчетность всех расходов бюджета. Никаких хитрых губернаторских фондов, из которых можно финансировать замечательные передачи — про себя, хорошего. Губернаторский фонд? Пожалуйста. Только на чрезвычайные ситуации. И так далее.
Все, что касается развития города — оно же состоит не из замечательных идей — построить вот здесь развязку, или не строить….
Михаил Соколов:
Или — «Ледовый дворец».
Юрий Болдырев:
Это вещи объективные. Вот, тут надо разделить. Значит, в отличие от «Ледового дворца», развязка — вещь объективная. Надо строить.
Вопрос только один — создадим ли мы в городе условия, благоприятный инвестиционный климат? Но он же включает в себя не бесконечные переговоры и пританцовывания перед инвесторами. У нас не та ситуация, что в Сеуле перед Олимпийскими играми, когда надо было миру показать, какой Сеул замечательный. Петербург все знают. Но только чем больше его знают, тем меньше туда инвестиций придет в нынешней ситуации.
Достаточно одного скандала с фальсификацией переноса выборов, чтобы инвестор десять раз задумался — вложить деньги в Петербург, или не вложить.
Михаил Соколов:
Ну, к этому добавить десяток крупных убийств известных людей….
Юрий Болдырев:
А это само собой. Многие люди думают: ну, это где-то разборки там, наверху. Люди не вполне понимают, что…. Не о том даже речь, что вас шальная пуля может задеть. Речь о том, что, если мы хотим, чтобы сюда пришли инвестиции, то нужен правовой порядок. Деньги, вообще-то, идут туда, где максимальная прибыль и, ну… желательно — меньшие риски. Но это деньги вообще.
А крупные деньги, крупные инвестиции, будь то наши или зарубежные, идут исключительно туда, где минимальные риски. А минимальные риски — это значит строгий правовой порядок во власти. Вот это и нужно выстроить.
Но сразу нужно честно сказать, что сделать из Петербурга отдельный «остров свободы» во всей России не удастся. Потому что по-крупному — как бы я там ни плохо относился к нынешнему губернатору — надо честно сказать, что спецслужбы, конечно, не в его распоряжении. Борьба с организованной преступностью, которая является очень серьезным препятствием для инвестиций в нашу экономику, — это не борьба с помощью гаишника или постового милиционера. Это борьба всей мощью власти.
Но точно так же надо помнить, что и губернатор Петербурга — это очень не последний человек в федеральной власти, в Совете Федерации и, тем более не последний, чем больше он не «на крючках» ни у кого, в том числе.
Михаил Соколов:
Вы хотите сказать, что нынешний губернатор — «на крючках»?
Юрий Болдырев:
Я хочу сказать, что от губернатора Петербурга — так же, как и от мэра Москвы, губернатора Нижнего Новгорода, Саратова, и Екатеринбурга, — очень многое зависит от того, какой будет инвестиционный климат — и в стране, в целом; какой будет правовой порядок — и с стране, в целом; какой будет суд, какой будет генеральный прокурор, и так далее. Это все вещи, которые напрямую завязаны на кошелек жителей Петербурга.
А то, что вы сказали о «Ледовом дворце» — там, конечно, ситуация другая. Я боюсь, что все альтернативные кандидаты в губернаторы будут говорить одно и то же про котлован Московского вокзала, «Ледовый дворец», — поэтому не буду тратить на это время. Но это не имеет отношения к тому, что, безусловно, нужно было…. Это то, что как раз относится к числу ненужного, без чего прекрасно можно было обойтись, а деньги направить, действительно, на какие-то более социально значимые даже расходы.
Михаил Соколов:
Есть довольно много разнообразных публикаций, которые связывают именно нынешнего губернатора Владимира Яковлева с некими людьми… ну, скажем так — не слишком «чистыми», за которыми тянется некий «след». Некоторые из них потом попадают под арест, в тюрьму…. Два депутата законодательного собрания из петербургского списка — и так далее.
Как вы сами оцениваете — может быть, губернатор просто вынужден был выстраивать отношения? Потому что человек, знаете, вот такой вот крупный бизнесмен, он, одновременно, в России — нарушитель закона.
Юрий Болдырев:
Знаете, кого я считаю самым выдающимся в мире борцом с коррупцией? Это бывший лидер Сингапура Ли Хван Ю. Человек, который отказался от лицемерия в системе государственного управления.
Всего два пункта. Первый: честно сказать обществу и парламенту — хотим ли мы, чтобы на нас работали самые квалифицированные? Мы должны платить им не меньше, чем они могут заработать в частном секторе. Премьер-министр Сингапура получает в несколько раз больше, чем президент США.
И второе: презумпция коррумпированности политика и чиновника. Не презумпция невиновности, это для гражданина. А вот для чиновника и политика — наоборот, чтобы по струночке ходил. Всего два пункта.
Михаил Соколов:
То есть — он должен доказывать, что он «чист».
Юрий Болдырев:
Да. В 1965 году они освободились от колониальной зависимости, а в 1992 году у них свободные валютные резервы были уже в несколько раз больше, чем весь наш сегодняшний бюджет федеральный.
И когда вы говорите о том, что система такова, которая зачастую заставляет принимать правила игры…. Да, сегодня больше зависит даже не от того, какие замечательные планы у того или иного кандидата в губернаторы или губернатора, в части той или иной развязки, а насколько он способен или неспособен противостоять этим варварским правилам игры, ведущим нашу страну к неминуемой деградации и распаду. Вот этим правилам игры надо противостоять.
Михаил Соколов:
Нынешняя власть противостояла, или нет? Петербургская? Или она лавировала?
Юрий Болдырев:
Ну, конечно, нет. Я бы сказал так. Я должен быть корректен — в том числе, и как заместитель председателя Счетной палаты, — я должен говорить только о том, что знаю. Я никогда не использовал проверки Счетной палаты в Петербурге в ходе избирательных кампаний в Петербурге. Я считаю, что это было бы некорректно.
Но есть Контрольно-счетная палата Петербурга, созданная по образу и подобию нашей. Она, кстати, ко мне не имеет никакого отношения. Совершенно самостоятельна. И есть целый ряд достаточно серьезных материалов. Это — проверки в Финансовом комитете и в канцелярии губернатора. И есть заключения на законопроект о бюджете, где все прекрасно расписано.
Проблема только одна. Общество не то, что не имеет возможности с ними ознакомиться… общество, жители которого даже не знают, что такой орган есть, что он делает такие документы, где их можно найти.
Михаил Соколов:
А кто должен их реализовывать? Правоохранительные органы должны возбуждать дела, разбираться, был уголовный аспект, или это просто халатность? Ну… понятно, да?
Юрий Болдырев:
На самом деле, ведь государство является производным от общества. Реагировать, прежде всего, должно общество. Я как-то говорил, что если бы в Версале или в Лувре была выявлена хотя бы одна тысячная того, что выявили в Эрмитаже, не только директор музея полетел бы, все правительство полетело бы тут же, потому что там общество реагирует на подобные вещи. Как это? Они живут за наши деньги, они так пытаются нас ограбить.
В этом смысле, на материалы и Счетной палаты России, одним из руководителей которой являюсь я, и материалы Контрольно-счетной палаты Ленинградской области (там есть свой руководитель, Семенов) и Петербурга (руководитель — Шаляпин) — реагировать, прежде всего, должно общество. Но для этого средства массовой информации должны это давать.
К сожалению, здесь есть прямой сговор, монополия на средства массовой информации. Точки зрения исполнительной власти о том, как она замечательно работает на город, доводятся регулярно. Точка зрения органа и созданного для того, чтобы людям говорить — а как на самом деле? — не доводится в принципе.
Я подчеркиваю, я сейчас говорю не о своих проблемах. Я говорю о проблеме города. Измените эту ситуацию, и вы вдруг удивитесь — почему-то лекарства бесплатные окажутся в большем количестве, а платные — окажутся дешевле. И так далее. И улицы окажутся почему-то чище. Вы даже не сразу поймете, почему.
А просто — потому, что здесь ввели конкуренцию и ответственность. Просто путем предоставления обществу объективной информации о том, как работает власть. Это основа основ.
Михаил Соколов:
Юрий Юрьевич, не могу не коснуться, все-таки, истории с Эрмитажем. Как вы считаете: те объяснения, которые дает руководство Эрмитажа теперь, после проверки — что они наладят, улучшат некие мелкие недостатки… что они старались, что они бесплатно обменивались выставками, и так далее, — они вас-то удовлетворили?
Юрий Болдырев:
Я должен сказать следующее. Первое. Нет там никаких мелких недостатков.
Второе. Вообще никакого конфликта-то нет! Какой может быть конфликт между оперативником, задержавшим на месте преступления кого-то, и тем, кого он задержал?
Счетная палата конституционного уровня зафиксировала реальные факты, против которых пока никто ничего возразить не сумел. Если у Пиотровского и Шеткова есть претензии к Счетной палате, или ко мне лично, я предложил сразу — прямая дискуссия в прямом эфире. с документами на руках. К сожалению, категорически отказываются.
То, что вскрыто в Эрмитаже, это, в общем, вещи достаточно катастрофические. Мы же отложили в сторону все договоры, которые — на взаимной основе. Это не вызывает сомнений. А вот — то, что на «невзаимной»? С кем? С Мозамбиком, бедной Монголией, да? Или Магадан, Тверь, Новгород? Нет, ничего подобного. Самые богатые — Лос-Анджелес, Лондон, Париж, Нью-Йорк, Токио, Берлин, Бонн, и так далее.
Дальше — больше. Ну, хорошо. Предположим, бесплатно вывезли на определенный срок. А почему не возвращается тут же? Страховка закончилась, гарантия принимающей стороны закончилась, все бесплатно где-то дальше гуляет. Анжелика Кауфман гуляет из страны в страну, приезжает без государственной гарантии принимающей стороны. Василий Кандинский возвращается спустя несколько месяцев после окончания срока страховки. Поль Гоген, «Таити», возвращается спустя более чем полгода. Якобы по бесплатным выставкам. Вы верите? Мы не верим.
Дальше — больше. Есть соглашение, по которому предусмотрены так называемые благотворительные взносы, компенсации, и так далее. Где деньги? Нету. Что сделал Эрмитаж, чтобы получить деньги? Ничего. Это не бедные страны задолжали, это самые богатые страны и самые богатые партнеры.
Рабочая версия — простая. Что деньги перечисляются на какие-то другие счета. Но это требует уже уголовного расследования. Где поступления от видео-фотосъемки за последние два года? Нет вообще.
Михаил Соколов:
Ни копейки?
Юрий Болдырев:
Ни копейки. Не обнаружено поступлений. Видео-фотосъемка ведется? Нет. А обнаружено другое. Прямое жульничество в том, что мы можем… вот — узреть. Скажем, уборка помещений. Накладные расходы на уборку помещений доведены до полутора тысяч процентов. Они говорят, что им деньги не выделяют. Те деньги, которые им выделяют, они тратят вот так. Нанимается фирма-монополист, безо всякого конкурса. Она нанимает субподрядчиков. Начинаем проверять субподрядчиков — их нет. В природе не существует. Элементарное мошенничество, которое известно во многих других местах, не только в Эрмитаже.
Уже совсем простой пример. Создана, в огромном объеме, «темная водичка». Не один, не два, не тысяча — двести двадцать тысяч особо ценных экспонатов не числятся на учете ни на одном конкретном материально ответственном лице! «Они — на главных хранителях»! Неправда. Главные хранители несут ответственность на уровне выговора или увольнения. А персональную финансовую уголовную ответственность кто несет? Никто.
Если все двести двадцать тысяч экспонатов пропадают, никто не отвечает. Выборочная проверка — пятьдесят. Из пятидесяти смогли представить только три.
Что они нам показывают по телевизору — потом, якобы, какие-то гравюры нашли! У нас объяснения главных хранителей — это не вернулось с выставки, это в поиске, здесь ошибка в акте передачи, и так далее. До сих пор ничего не предъявлено.
Это все очень серьезно и требует очень серьезного уголовного расследования, и тянет на очень серьезные уголовные санкции. Это не шутки.
Михаил Соколов:
Но, по крайней мере, в руководстве музеев Московского Кремля примерно по таким же исследованиям будут кадровые перемены. Это должно обнадеживать. Значит, и здесь…
Юрий Болдырев:
Хотя масштаб там меньше, но там тоже примеры яркие. Скажем, я боюсь сейчас перепутать…. Музей «Московский Кремль». Реставрация, там, скажем…. На какую сумму накуплено антиквариата? Сумма — «икс». Какая сумма списана на подбор антиквариата? В три раза больше. И так далее. Таких милых шалостей с государственными деньгами мы вскрываем огромное количество.
Я должен сказать, что, несмотря на масштаб вскрытого, первая реакция Счетной палаты была какая? Представление министру культуры, директору Эрмитажа — быстро наводите порядок, и материалы — в Генеральную прокуратуру. Но после такой реакции Министерства культуры и директора Эрмитажа, на месте президента я бы незамедлительно отстранил бы его от должности.
Уголовное расследование требуется — еще раз подчеркиваю — не только со стороны Российской Федерации, потому что речь идет о международных контактах. Нужно подключать соответствующие правоохранительные органы зарубежных государств.
Скажем, выставка «Будда» в Японии. Замечательно. Бесплатно, так как партнер — коммерческая организация. Где сказано, что — бесплатно? А вот — особое соглашение. Где особое соглашение? Нет. Ладно, нашли. Подписи представителя Эрмитажа есть, подписи принимающей стороны нет. Большой вопрос: а были ли эти бесплатные выставки вообще?
Это все требует уже серьезных скоординированных усилий. И если, кстати говоря, не будет санкции — мы не знаем, будет ли санкция, сегодня ведь у нас нет независимого Генерального прокурора, есть некий «незаконно исполняющий обязанности», — если будет ему поручение от Путина о проведении надлежащего расследования в отношении его бывшего доверенного лица, гражданина Петровского, все это можно раскрутить без проблем.
Если санкции не будет, я думаю, что даже журналистское сообщество или международные организации, заинтересованные в сохранении всех этих ценностей для потомков, вполне способны с помощью тех музеев, где проводились выставки, провести надлежащее журналистское расследование. И выявить, где все эти деньги.
Михаил Соколов:
Юрий Юрьевич, я хочу вернуться теперь к губернаторским выборам. Как раз, я не случайно вас спросил про Эрмитаж, и так далее. А вы не опасаетесь, что вы, с вашей принципиальной позицией, дотошностью, так сказать, с профессиональным умением «разгребать грязь», уже можете отпугнуть многих избирателей, поскольку сформировался, по мнению социологов, целый слой… ну — 30-35 процентов, который уже встроен, вот, в такую вот серую… не криминальную, но — на грани закона среду, и он страшно боится потерять свое стабильное положение именно в этой среде?
Юрий Болдырев:
Мы с вами десять лет друг друга знаем, да? Я никогда не пытался осчастливить кого-то насильно. Вот, у меня есть свое четкое представление. Я знаю, что у нас нет экономических проблем. Средняя зарплата у нас в пятьдесят раз меньше, потому что мы не можем навести элементарный порядок. Не умеем.
Я — не специалист по «разгребанию грязи». Я сам проверками не занимаюсь. Я задаю систему, которая, хочешь — не хочешь, объективно работает и выдает этот результат.
Значит, если есть понимание, что нужно, прежде всего, навести порядок, а все остальное потом, — это одно. Если этого понимания нет. или нет желания — значит, будем гнить так же дальше. Я говорю не о себе, а о подходе.
Михаил Соколов:
В свете того, что вы говорите, не понятна позиция верховной российской власти, которая в конкретном случае губернаторских выборов уже открыто сделала ставку на людей, которых… ну, вот вы и многие другие политические, скажем, оппоненты, обвиняют в делах на грани Уголовного кодекса. То есть, Владимир Путин поддержал людей и человека, имя которого… ну, скажем так — запятнано многими подозрениями. Вас это не пугает?
Юрий Болдырев:
Мы далеко ушли от исходной темы, но если Путин являлся ставленником людей, действительно очень сильно испачканных изначально, могли бы ли они ему что-то доверить, не имея на него каких-то «крючков», каких-то «подков», и так далее? Скорее всего — нет.
На что мы можем надеяться? Можно надеяться только на то, что он, как профессиональный разведчик, все это время сидел в окопе, а вот теперь, получив власть, из этого окопа выйдет.
Михаил Соколов:
То есть — разорвет путы?
Юрий Болдырев:
И попытается эти «поводки», «крючки» как-то «перекусить». Вот, надеяться мы можем только на это, потому что полнота власти в руках у Путина значительно больше, чем у Ельцина. Он получил Думу практически карманную сегодня. К сожалению.
Надеяться на это можно. Рассчитывать на это нельзя.
Сегодня в России, действительно, объективно больше всего зависит от того, кем, на самом деле, окажется Путин. И второе — какова будет логика его действия. В целях сохранения и себя при власти, может, реализации каких-то своих идей, вынужден или не вынужден будет, все-таки, создавать серьезное сильное государство.
Потому что -, если будет вынужден, то есть определенная логика, которой вынужден будет подчиниться неглупый человек, Путин. Если эта логика восторжествует, то придется создавать цивилизованное государство, придется жестко пресекать коррупцию, и так далее. В противном случае, мы государство, так или иначе, потеряем.
Михаил Соколов:
А что зависит от того, кто займет пост губернатора Санкт-Петербурга на первых региональных выборах после президентских?
Юрий Болдырев:
Ну, я бы сказал так. На самом деле, ведь политик, включая даже президента, это человек, зависимый от того, с кем ему приходится работать. Я думаю, что, чем больше будет тех, кто готов ему подставить плечо только в случае, если он будет наводить порядок в стране, тем в большей степени может в его действиях восторжествовать линия на наведение порядка в стране.
В этом смысле от выборов губернатора Петербурга многое зависит.
Михаил Соколов:
У микрофона Михаил Соколов. Гостем программы «Выборы-2000″ был Юрий Болдырев, заместитель председателя Счетной палаты России, ныне — один из двенадцати кандидатов на пост губернатора Санкт-Петербурга.
В следующем выпуске нашей передачи, 28 апреля, мы продолжим разговор о выборах в Петербурге.
Санкт-Петербург. Встреча с Юрием Болдыревым (26.09.2017)
Дебаты Игоря Стрелкова и Юрия Болдырева на канале РОЙ ТВ
