Просле прощения государственного долга крупнейшей нефтяной державе Ираку, Россия простила долг другой сырьевой стране – Сирии. С чем связаны подобные действия? Ряд экспертов отмечают, что при прощении долгов создаются возможности для злоупотребления со стороны чиновников, которые могут получать “откаты” в десятки миллионов долларов. В любом случае, прощение долгов в условиях, когда не хватает денег на пенсионеров и ветеранов, выглядит довольно странно. Один из основателей Счетной палаты Юрий Болдырев так прокомментировал прощение государственных долгов российскими властями: “Символично: именно в те же дни, когда по всей стране идут протесты ветеранов и пенсионеров, объявляется о прощении нашей страной более чем на две трети тринадцатимиллиардного в долларовом исчислении долга нам Сирии. Зачем? Министр финансов нам объясняет: «За это мы уже с этого года начнем получать выплаты по оставшейся части долга – получим около ста пятидесяти миллионов долларов дополнительных доходов…» Вот здорово! Только уж очень напоминает логику: «А если еще бабушкины золотые часы продать за углом за трешку, получим целую трешку дополнительных доходов!»
Подробнее

Бывший руководитель Контрольного управления Администрации Президента РФ Юрий Болдырев обратил внимание на поведение российских СМИ: “Протесты пенсионеров в связи с фактической отменой ряда жизненно важных для них льгот напомнили о двух вещах. Во-первых, о том, что кроме власти, живущей и действующей в сравнительно автономном режиме и руководствующейся собственными целями и представлениями о целесообразности, есть еще и общество, причем, иногда даже более или менее способное предъявлять власти какие-то требования. И во-вторых, о том, что объяснения со стороны власти этому обществу, что все в порядке, что общество власть неправильно поняло, а точнее, что кто-то обществу недостаточно или неправильно все объяснил, не срабатывают. Не срабатывают, даже если и весьма заблаговременно (еще с лета) подключить к этому всю имеющуюся мощь контролируемого властью пропагандистского аппарата средств массовой информации. Тем не менее, сколько «халва» не говори, слаще не стало, и пенсионеры этого «слаще» не почувствовали.
Подробнее

Бывший руководитель Контрольного управления Администрации Президента РФ и один из основателей Счетной палаты Юрий Болдырев так прокоментировал журналистам проблему конкурентоспособности сырьевого и обрабытывающего секторов российской экономики: “Известно, что энергетики, производители металла и металлоизделий и машиностроители имеют ряд противоречий. Одни обвиняют других в отсталости, неспособности обеспечить производство на современном уровне. Их резюме: не надо поддерживать отсталых, нечего паразитировать, снижать нашу конкурентоспособность и, соответственно, конкурентоспособность всей экономики. Вплоть до категоричного: «Не можете – умирайте, но не тащите за собой нас!»
Подробнее

Комментируя журналистам проблему конкурентоспособности российского машиностроения, Юрий Болдырев, в частности, отметил: “Конкурентоспособности не бывает без реального честного конкурса. Где же у нас честный конкурс – с четко и обоснованно определенными условиями (требованиями к участникам) и лишь одним переменным параметром? Даже полугосударственный «Газпром», который в этом смысле, вроде, передовик, еще только планирует половину своей инвестиционной программы реализовать на конкурсной основе. А ведь инвестиционная программа – лишь часть фактических расходов на оборудование и материалы, причем, не самая большая… Кстати, отсутствие в этой сфере конкурсности признает и Департамент промышленности нашего Минпромэнерго, но, согласитесь, задача Правительства не только в признании положения вещей, но и в наведении минимального порядка?
 
Более того, применительно к оборудованию, производство которого имеет продолжительный технологический цикл и требует дорогостоящего оснащения, конкурс можно считать справедливым только в случае, если информация о потребностях и параметрах необходимого оборудования, а также об объемах поставок, в том числе, суммарно разным потребителям, предоставляется достаточно системно и заблаговременно, чего наши производители оборудования добиться от государства (подчеркиваю: не от потребителей оборудования, а именно от государства – способного установить соответствующие требования законодательно) до сих пор не могут”.

Один из основателей Счетной палаты Юрий Болдырев в интервью журналистам, в частности, отметил: “Представим себе идеальный конкурс, на котором за заказ сражаются два производителя оборудования из разных стран, у которых все возможности одинаковые, кроме одной «мелочи»: один под расширение и модернизацию производства может взять кредит на десять-пятнадцать лет под пять-семь процентов годовых, а другой – лишь на три-пять лет и уже под десять-пятнадцать процентов. Вопрос: кто в конкурсе победит? И если будущий победитель прогнозируется без труда, следующий вопрос: из-за чьей неконкурентоспособности наш производитель не получит заказ – из-за своей («ржавые железки»), или же из-за неконкурентоспособности всей финансовой и – шире – государственной системы? При этом, нам будут неустанно трубить о высочайшем профессионализме наших финансистов, а сотрудники Минфина и Центробанка зарплату получат вовремя и существенно большую (в Центробанке – на порядок!), нежели работники «неконкурентоспособного» предприятия.
 
К этому добавьте и еще такой «пустячок», как фора в возможности привлечения лучших интеллектуальных сил со всего мира. И расплачивается за привлеченный интеллект – высокой зарплатой и социальным пакетом – не только конкретная компания, но ей помогает и государство, получение вида на жительство в котором, а затем и гражданство которого являются желательным призом для многих. Значит, наши конкуренты получают от своего общества и государства дополнительную помощь, не проходящую ни по каким ведомостям. Или иначе можно сказать, что конкуренты имеют от своего государства и общества «социальную ренту», причем, это случай, когда социальная рента оказывается взаимно выгодной: и предприятиям, и предоставляющему ее обществу в целом. Таким образом, и здесь уместнее говорить о способности конкурировать, в частности за лучшие мозги, не конкретного предприятия или сектора экономики, но еще и всего общества и государства”.

В материале «Десять лет спустя», опубликованном в «ЛГ», ‹ 7 от 18–24 января 2004 г., содержатся утверждения председателя Счётной палаты Российской Федерации С.В. Степашина: «По Эрмитажу у нас была конфликтная ситуация, когда Юрий Болдырев предложил забрать 10 миллионов у Пиотровского, потому что их потратили не по назначению. По нашему требованию там заменили главбуха, но деньги оставили, потому что иначе все технические работники, которые там работают, остались бы без зарплаты».
Подробнее

Ведущий Карэн Агамиров
 
“Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства”. Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
 
Карэн Агамиров: Наша сегодняшняя тема – “Право знать, в какой стране и по каким законам мы живем”. В обсуждении участвуют: в студии – публицист Юрий Болдырев, генеральный директор Независимой общественной организации “Центр политической информации” Алексей Мухин и лидер партии “Демократический союз” Валерия Новодворская; по телефону – основатель московского отделения жертв политических репрессий при правозащитном обществе “Мемориал” Владимир Янин.
Подробнее

Бывший руководитель контрольного управления Администрации Президента РФ Юрий Болдырев в прямом эфире радиостанции “Свобода” заявил: “В 2000 году я добровольно ушел из политики. Почему я ушел из политики? Потому что политика в той или иной степени все-таки надстроечная деятельность, политики должны иметь базу под собой. Политики, которые представляют нефтяные корпорации или банки, они имеют за собой базу. Я оказался лишен той базы, которая в свое время меня выдвинула, – инженерно технической интеллигенции, она как слой была разрушена. Я пытался найти какую-то базу, искал ее в лице более-менее национально ориентированного капитала. Не смог найти, он у нас просто не сформировался, во всяком случае, в такой степени, чтобы на него можно было опереться. Если база для иной политики возникнет, наверное, не только я, но и многие такие люди, как я, снова смогут вернуться в политику, но сегодня, к сожалению, этой базы просто нет”.
Подробнее

Бывший руководитель контрольного управления Администрации Президента РФ Юрий Болдырев в прямом эфире радиостанции “Свобода” заявил: “Применительно к организации системы управления государством, я бы сказал, что можно и так, можно и этак. Можно пойти по пути, приближающемуся к прусской системе, можно пойти по пути более похожему на американский вариант. В этом смысле, я бы сказал, что введение чинов и званий – это не есть новость, причем не только по сравнению с царской Россией. Ведь и до принятия этого закона все эти чины у нас были. Вопрос на самом деле заключается в другом: насколько будет создана система баланса? С одной стороны, чтобы государство стало хорошим хозяином, то есть хорошим хозяином, который действительно хорошо кормит тех, кто ему преданно служит. А с другой стороны, чтобы действительно были созданы механизмы, гарантирующие, что все это будет работать в интересах всего общества и государства, а не в интересах той или иной группировки, того или иного клана и так далее. Вот эта проблема на самом деле самая сложная. И в связи с этим я, к сожалению, не являюсь оптимистом. Если наблюдать общие процессы во всем, что я вижу, то у меня такое ощущение, что главенствующая тенденция в нашем, если можно сказать, демократическом процессе – это создание более-менее современных и более-менее адекватных современному уровню цивилизации фасадов, но при этом внедрение скрытых механизмов реального управления. То есть фасад – это одно, это избирательная система, скажем, а реальный механизм управления и средствами массовой информации, и судами, и техникой прихода к власти на местах, в органах местного самоуправления, в регионах, даже на федеральном уровне тех или иных должностных лиц, как и реальные механизмы управления этими людьми, совершенно другие, скрытые от глаз”.

Бывший руководитель контрольного управления Администрации Президента РФ Юрий Болдырев в прямом эфире радиостанции “Свобода” заявил: “Опыт говорит о том, что у нас есть общая тенденция. Есть ряд абсолютно очевидных необходимых мер. Вместо принятия этих двух-трех насущно необходимых мер пишутся толстенные законы вплоть до того, что вместо того, чтобы сказать человеку: “Сходи на рынок, купи морковку”, ему расписывают детальный маршрут, где он должен перейти дорогу, с левой ноги начать или с правой и так далее. Это тоже, к сожалению, общая тенденция нашего законодательства. Я должен сказать, что есть вещи абсолютно однозначные. Например, ответственность за незаконное распоряжение, например, бюджетными средствами, незаконное направление бюджетных средств, незаконное представление таможенных, налоговых льгот. Вот этой прямой уголовной ответственности за факт нарушения должностным лицом закона до сегодняшнего дня нет. Есть ответственность, если будет доказан корыстный мотив, есть ответственность превышения должностных полномочий, то есть замминистра подписал документ за министра. А вот прямое нарушение закона в этих ключевых вещах до сих пор не карается. Есть другой пример. Скажем, у нас до сих пор в законе о правительстве предусмотрена коллегиальная процедура принятия решений. То есть голосуют или не голосуют или как угодно договариваются – никого к персональной уголовной ответственности за прямое нарушение закона привлечь невозможно. Эти вещи совершенно очевидные, они очевидны в том числе из опыта Франции, Сингапура и многих других стран. Эти прямые абсолютно насущные необходимые меры у нас не реализуются. Реализуются меры какие-то другие, весьма сложные, создающие, с моей точки зрения, может быть, они заложат какую-то основу на перспективу, если общество востребует эти инструменты, очень подробно расписанные, не дающие достаточно жесткого целевого указания сегодня. Востребует общество когда-нибудь, может быть, что-то и будет. Общество сегодня жестко не требует, значит сегодня ничего и не происходит”.

Юрий Болдырев
 

Серия “Русское чудо – секреты экономической отсталости”

 

Как, успешно преодолевая препятствия, идти в никуда.

 

О бочках мёда и ложках дёгтя
 
“Казалось бы, объективных оснований для нового дефолта нет. Но институциональные механизмы все подготовлены именно к очередному “пробросу”. Для чего это сделано – ведь не случайно же”?

 

Более чем десятилетний опыт работы автора книги на высших государственных должностях позволяет ему не только поставить этот и многие другие неожиданные вопросы, но и раскрыть перед читателем картину сложного переплетения экономических и политических интересов и механизмов их реализации.

 

Почему российская экономика похожа на современную рыночную лишь если смотреть на нее издали и не вникать в детали? Откуда берутся законы, которые прямо препятствуют нашему экономическому развитию? Эти вопросы не остаются безответными. В обоснование же – и безупречная логика, и факты, с которыми не поспоришь …

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К СЕРИИ
 
ПРЕДИСЛОВИЕ
 
Часть 1. ТРОПИЧЕСКИЕ КОЧЕГАРЫ В ДЕЙСТВИИ (как Правительство управляет нашей государственной собственностью)
 
Глава 1. ПОЧЕМУ ГИГАНТЫ ОТСТАЮТ ОТ КАРЛИКОВ?
 
Глава 2. СВОЙ СРЕДИ ТУПЫХ. ИЛИ ПРОДАЖНЫХ? (кто управляет РАО “ЕЭС России”?)
 
Глава 3. БЕРИ И ВЛАДЕЙ! (местное самоуправление в “Газпроме”)
 
НОРМАЛЬНЫЕ ГЕРОИ ВСЕГДА ИДУТ В ОБХОД
 
“ЛИБЕРАЛЬНОЕ” РЕШЕНИЕ
 
ПРОКУРАТУРА – НА СТРАЖЕ ПРОИЗВОЛА
 
ЗАКОНОДАТЕЛЬ, ОБРАТИ ВНИМАНИЕ
 
ЩЕДРОСТЬ – ЗА НАШ СЧЕТ
 
Часть 2. КАК ПОСТРОИТЬ ПРАВО НА ОСНОВЕ БЕЗЗАКОНИЯ? (стабильность прав собственности по-русски)
 
Глава 1. КАК СКУПИЛИ У НАС КУРОЧЕК, НЕСУЩИХ ЗОЛОТЫЕ ЯИЧКИ, ЗА НАШИ ЖЕ ДЕНЕЖКИ (залогово-кредитные аукционы)
 
ПРИТВОРНАЯ СДЕЛКА
 
ВЕРШКИ И КОРЕШКИ
 
ДОСАДНЫЕ ПРЕПОНЫ НА ПУТИ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОБЕДЫ ЛИБЕРАЛИЗМА
 
ТИХО – НЕ ЗНАЧИТ ГЛАДКО
 
КАК НАТЯНУТЬ ПЛЕНКУ НА КИСЕЛЬ?
 
ВЫНУЖДЕННОЕ НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА В УСЛОВИЯХ НЕОБХОДИМОСТИ?
 
О МУХАХ И КОТЛЕТАХ (что можно доверять такой власти)
 
НАШЛА ЛИ СОБСТВЕННОСТЬ ЭФФЕКТИВНОГО СОБСТВЕННИКА?
 
ИНСТРУМЕНТАРИЙ ИДЕОЛОГИИ ИЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ?
 
ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ (пьеса о правде нашей жизни, ранее уже приведенная в предисловии)
 
Глава 2. СВОБОДА ВЫБОРА СО СВЯЗАННЫМИ РУКАМИ (решение проблемы незаконности собственности)
 
ДИКТАТУРА ЗАКОНОДАТЕЛЯ
 
ДИКТАТУРА ЗАКОНА НЕ НА СЛОВАХ
 
ДИКТАТУРА ЗАКОНА С ЭЛЕМЕНТАМИ ГУМАНИЗМА
 
СВЯТАЯ ПРОСТОТА: ОНИ БОЛЬШЕ НЕ БУДУТ (вариант подведения черты под прошлым)
 
ОНИ И ДАЛЬШЕ БУДУТ (утереться и подставить другую щеку)
 
УТЕРЕТЬСЯ, НО ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО ЩЕКУ НЕ ПОДСТАВЛЯЛ
 
ЕСЛИ РЕШЕНИЯ В ИНТЕРЕСАХ ОБЩЕСТВА НЕТ, ОНО НАХОДИТСЯ ВОПРЕКИ ИНТЕРЕСАМ ОБЩЕСТВА
 
БАРИН НАС РАССУДИТ (окончательное решение бесконечной проблемы)
 
Глава 3. АУКЦИОН ПО “ПОНЯТИЯМ”, ИЛИ КАК У НАС НЕВИДИМАЯ РУКА ГОСУДАРСТВА ПОДПРАВЛЯЕТ НЕВИДИМУЮ РУКУ РЫНКА
 
Глава 4. КУСАЧАЯ СОБАЧКА БЕЗ ПОВОДКА (как наше корпоративное управление препятствует инвестициям в развитие)
 
УПРАВЛЕНИЕ – КАК МЕТОД ПРИСВОЕНИЯ
 
АУДИТ: ДЛЯ ВСКРЫТИЯ ИЛИ СОКРЫТИЯ?
 
ЖЕРТВЫ – В СОЮЗЕ С ПРЕСТУПНИКАМИ
 
ПРАВА С ОГРАНИЧЕННЫМИ ГАРАНТИЯМИ
 
УДУШЕНИЕ ПО ЗАКАЗУ
 
ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ АМЕРИКУ?
 
Часть 3. КРОВЕНОСНАЯ СИСТЕМА ЭКОНОМИКИ
 
Глава 1. РУБЛЬ ИЛИ ДОЛЛАР? ИЛИ НЕМНОГО ОТ ПЕЧКИ
 
НЕБЕЗОБИДНАЯ НЕДЕЕСПОСОБНОСТЬ
 
КАК РОССИЯ ПОМОГАЕТ АМЕРИКЕ
 
В ОЖИДАНИИ ПАТРИОТИЧЕСКОЙ ПЕСНИ
 
И ДЕДОЛЛАРИЗАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ С… НАВЕДЕНИЯ ПОРЯДКА
 
“ПРОФЕССИОНАЛЫ С ТЕХ ЕЩЕ ВРЕМЕН”
 
Глава 2 НЕ МЫШОНОК, НЕ ЛЯГУШКА, А НЕВЕДОМА ЗВЕРУШКА (что такое наш Центральный банк?)
 
ЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ, КАК ХОЗЯИН
 
СЧАСТЬЕ В ЖИЗНИ – ЕСТЬ!
 
ЦИФРЫ “НЕ ПЛЯШУТ” И НЕ БУДУТ “ПЛЯСАТЬ”
 
ЗАТО КАК ПРИТАНЦОВЫВАЕТ “РЕСПЕКТАБЕЛЬНАЯ” ПРЕССА!
 
МЕЛОЧЬ, А ПРИЯТНО
 
ГЛАВНЫЕ СЕКРЕТЫ – НЕ ОТ ЦРУ
 
КАК УТАИВАЛИ ШИЛО В МЕШКЕ (история засекречивания Центробанком актов Счетной палаты)
 
СЛУШАЕТСЯ ДЕЛО: СЧЕТНАЯ ПАЛАТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРОТИВ ЦЕНТРАЛЬНОГО БАНКА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
 
МОЖЕТ БЫТЬ – ИШАК УМРЕТ, А МОЖЕТ-ЭМИР…
 
ЦЕНА КОМПРОМИССА: СТАКАН ХОТЯ И НАПОЛОВИНУ ПУСТ, НО НАПОЛОВИНУ ВСЕ-ТАКИ ПОЛОН
 
РАДИ ЧЕГО ЩЕПКИ ЛЕТЯТ? (Конституция и филология)
 
БИНАРНОЕ ОРУЖИЕ ЦЕНТРОБАНКА ИЛИ ДЛЯ ЧЕГО В РОССИИ ПРИНИМАЮТСЯ ЗАКОНЫ
 
ПОБОЧНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
 
ЕСЛИ ЗВЕРУШКА – НЕ В КЛЕТКЕ, ТО В КЛЕТКЕ – ВСЯ ЭКОНОМИКА
 
Глава 3. ИСКУССТВО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИВЕРСИИ (история принятия закона о нашем Центральном банке)
 
КТО ТАСКАЛ КАШТАНЫ ИЗ ОГНЯ
 
МЕТОД РАССКАЖЕТ ОБ ИСТИННЫХ ЦЕЛЯХ
 
ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
 
ВТОРОЙ КРУГ – ПО ПРЕЖНЕМУ СЦЕНАРИЮ
 
Глава 4. ЧТО ЕСТЬ ЧТО И КТО ЕСТЬ КТО
 
ЧТО СКРЫВАЛОСЬ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬЮ ЦЕНТРОБАНКА?
 
КУКЛЫ ТАК ЕМУ ПОСЛУШНЫ…
 
ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ НЕ ДОПУСТИТ?
 
Глава 5. КАК ВЕСЬ ПАР НАПРАВИЛИ В ГУДОК (история попыток изменения закона о Центральном банке)
 
НИКТО НЕ ХОТЕЛ ОСТАТЬСЯ БЕДНЫМ…
 
… ХВАТИЛО БЫ И ПРАВНУКАМ
 
ПОДМЕНА ПОНЯТИЙ
 
А КАК У НИХ?
 
ШИЛО НА МЫЛО?
 
Глава 6. “ВЕРТИКАЛИЗАЦИЯ” ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ СТРАНЫ. ВСЯ ВЛАСТЬ-ТОО!
 
НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫХ ПРОВЕРОК БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ
 
КТО ВЫ – НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНКОВСКИЙ СОВЕТ?
 
ХРАНИТЕ ДЕНЬГИ В СБЕРЕГАТЕЛЬНОМ БАНКЕ…
 
ЧТО НЕ ВОЙДЕТ В ФИНАНСОВУЮ ОТЧЕТНОСТЬ
 
МАЛЕНЬКАЯ ОШИБОЧКА С СЕРЬЕЗНЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ
 
ОБНОВЛЕНИЕ БИНАРНОГО ОРУЖИЯ
 
ГЛАВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА: УЗАКОНИТЬ БЕЗЗАКОНИЕ
 
Глава 7. АТЕРОСКЛЕРОЗ И ПРОЧИЕ НЕПРИЯТНОСТИ (как работает наша банковская система)
 
ПЛАСТИЛИНОВЫЙ ВОДОПРОВОД (наша платежно-расчетная система)
 
“НЕПОНЯТЛИВЫЙ” МИНФИН
 
ПОНЯТЛИВЫЙ СБЕРБАНК (или три процента – на реализацию госполитики)
 
ПОКА ПЕТУХ ОПЯТЬ НЕ КЛЮНЕТ
 
КАМЕРЫ ХРАНЕНИЯ С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ
 
НЕРАВНЫЙ БРАК
 
СТРАХОВАНИЕ ОТ … СМЕНЫ ДНЯ НОЧЬЮ
 
СТРАХОВАНИЕ – КАК КРИТЕРИЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ГОСУПРАВЛЕНИЯ
 
СТРАХОВАНИЕ КРАСИВЫХ БУМАЖЕК
 
А СТРАХОВЩИК-ТО – КТО?
 
КАК ПРОСТО ОБМАНУТЬ НАИВНЫХ (чего стоят “госгарантии” по вкладам в Сбербанк)
 
НЕВИДИМАЯ РУКА РЫНКА И ЗАМЕТНЫЕ ШИШКИ НА ЛБУ
 
ЗАЩИТИТЬ “НЕВИДИМКУ”
 
ВИДИТ ОКО, ДА ЗУБ НЕИМЕТ
 
УВИДИМ ЛИ ЗА ДЕРЕВЬЯМИ ЛЕС?
 
РЫБА ИЩЕТ ГДЕ ГЛУБЖЕ, А ДЕНЬГИ? МИЛОСТИ НЕ БУДЕТ
 
НАУЧИТЬСЯ ИЛИ ПОЛУЧИТЬ ХОРОШУЮ ОЦЕНКУ?
 
ИСКУССТВО СОВРАТЬ, НЕ СОВРАВ ПРЯМО
 
Часть 4. ВТОРАЯ КРОВЕНОСНАЯ СИСТЕМА: РЫНОК ЦЕННЫХ БУМАГ
 
ПОЧЕМУ РЫНОК – ТОЛЬКО СПЕКУЛЯТИВНЫЙ?
 
БОЛЬШАЯ РОССИЙСКАЯ ИГРА В НАПЕРСТКИ (государственные ценные бумаги)
 
В ЧЕМ НАША ВЛАСТЬ ЭФФЕКТИВНА?
 
ЗАЧЕМ СТРОИЛИ ПИРАМИДУ ГКО?
 
“ЛОХИ” И ИГРОКИ
 
ИСТИННО РУССКАЯ РУЛЕТКА
 
ШОУ ДОЛЖНО ПРОДОЛЖАТЬСЯ!
 
Часть 5. ЧТО ДАЛ НАМ ГОСПОДЬ БОГ, НО В ЧЕМ НЕ УРАВНЯЛ Г-Н КОЛЬТ
 
ЗАЧЕМ СОВЕТЫ РАЗГОНЯЛИ?
 
Глава 1. ИШЕМИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ ЭКОНОМИКИ
 
БЕЛОЕ И ЧЕРНОЕ
 
ШЕЛ ДОЖДЬ И ДВА СТУДЕНТА…
 
КУДА ЧАСТНОМУ БАНКУ ПОДАТЬСЯ?
 
С ДУМОЙ О ПРОСТЫХ ЛЮДЯХ (все дороги ведут в Сбербанк)
 
КОНКУРЕНЦИЯ КОНКУРЕНЦИИ – РОЗНЬ
 
Глава 2 А КАК ТАМ ОСТАЛЬНОЙ ОБЕСКРОВЛЕННЫЙ ОРГАНИЗМ? СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ
 
С ПРАВОМ НА ПРОИЗВОЛ
 
КАК ОРГАНИЗОВАТЬ СОРЕВНОВАНИЕ?
 
ВОЗВРАЩЕНИЕ К МОНАРШЕЙ МИЛОСТИ
 
НЕ ВПРАВЕ, НО МОЖНО
 
Глава 3. КАК УКРАСТЬ ТРЕТЬ БЮДЖЕТА? ВОДКА И СИГАРЕТЫ – ДЛЯ ФИЗКУЛЬТУРЫ И СПОРТА
 
КАК НАДИНАМИЛИ “ДИНАМО” (а также “ЦСК”, “Спартак” и других)
 
НЕСЛУЧАЙНЫЕ ПОСРЕДНИКИ
 
МИМОХОДОМ
 
ИСКУССТВО ЗАБЕЖАТЬ ВПЕРЕД ПАРОВОЗА
 
НЕ МЫТЬЕМ – ТАК КАТАНЬЕМ
 
ЗА ПРАВО ЗНАТЬ – ПРИХОДИТСЯ СРАЖАТЬСЯ
 
ИНСТРУМЕНТ – РАБОТАЕТ (мини-ода сухой и скучной норме закона)
 
ЗА ЦВЕТОЧКАМИ – ЯГОДКИ
 
ВЫБЕРИ С ТРЕХ РАЗ ИЗ ДВУХ ВАРИАНТОВ (там ли мы ищем организованные преступные группы)
 
К СПОРУ О РЕАЛЬНОМ УЩЕРБЕ
 
НЕ СЪЕСТ ЛИ РЫБКА РЫБАКА?
 
НАРОД НЕ ПОЙМЕТ
 
НАРОД ВСЕ РАВНО НЕ ПОЙМЕТ
 
НА ПУТИ К РАЮ ЗЕМНОМУ
 
С “ПОЛИТИКАНСТВОМ” ПОКОНЧЕНО
 
ВОЗМОЖНО ЛИ В НАШЕМ РАЮ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ?
 
Глава 4. ГОСПРОТЕКЦИЯ… ЗАРУБЕЖНЫМ ПРОИЗВОДИТЕЛЯМ
 
Глава 5. БУДЕМ ЛИ УКРОЩАТЬ СТРОПТИВЫХ? (чтобы слоны не давили черепашек)
 
ЕСТЬ ЛИ У НАС ВЫБОР?
 
ЗА КАКУЮ НИТОЧКУ ТЯНУТЬ?
 
О ПРАВЕ БЫТЬ ПЕРВОПРОХОДЦАМИ
 
МОЖНО ЛИ ЗАГЛЯДЫВАТЬ В ЧУЖОЙ КАРМАН?
 
У РОССИЙСКИХ – СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ (в чем Запад нам – не указ)
 
ЧУДЕСНЫЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ ГОСЧИНОВНИКОВ В ЭФФЕКТИВНЫХ МЕНЕДЖЕРОВ
 
АХ, ВЫ, БЕДНЫЕ ОВЕЧКИ!
 
ОВЕЧКА “ГАЗПРОМ”
 
ОВЕЧКА “МПС”
 
ОВЕЧКА РАО “ЕЭС РОССИИ”
 
Глава 6. О ВВЕДЕНИИ В РОССИИ КОНКУРЕНЦИИ МЕЖДУ РАЗНЫМИ СИГНАЛАМИ СВЕТОФОРА ИЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПРОГРАММА ДАЛЬНЕЙШЕГО СНИЖЕНИЯ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ЛЮБОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОДУКЦИИ (реформирование РАО “ЕЭС России”)
 
ИЛЛЮЗИЯ КОНКУРЕНЦИИ
 
КАКОЙ ТАРИФ ПОРОДИТ ТАКАЯ КОНКУРЕНЦИЯ?
 
ЗАЧЕМ НАМ ПРЕИМУЩЕСТВА БОЛЬШОЙ СТРАНЫ?
 
РАЗРУШАЕМ – НА ВЕКА…
 
БУДУЩИМ ПРЕМЬЕРАМ НЕ ПРИДЕТСЯ ЛУКАВИТЬ
 
Глава 7 В ЧЕМ “ВЕРХИ” И “НИЗЫ” СМЫКАЮТСЯ
 
ЦАРСТВУЙ, ЛЕЖА НА БОКУ
 
В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ ЦЕНЫ НЕ СНИЖАЮТСЯ?
 
Часть 6. БЮДЖЕТ – КАК ПРЕПЯТСТВИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОМУ РАЗВИТИЮ
 
РОССИЯ – ЩЕДРАЯ ДУША!
 
ВОРЫ ИЛИ ДУШЕГУБЫ?
 
БЮДЖЕТ – КАК ЛАКМУСОВАЯ БУМАЖКА
 
КАЗНА С ДВОЙНЫМ ДНОМ (причем – многослойным)
 
МОРКОВКА ПЕРЕД НОСОМ
 
ПОВЕРХНОСТНАЯ БУХГАЛТЕРИЯ
 
БЮДЖЕТ – КАК ФИГОВЫЙ ЛИСТОК
 
НАШ СУД – САМЫЙ НЕЗАВИСИМЫЙ В МИРЕ…
 
КНУТОМ И ПРЯНИКОМ
 
НОВЫЕ ВРЕМЕНА – НОВЫЕ НРАВЫ
 
Часть 7. ВРЕМЯ ЛИ ПЛАТИТЬ НАЛОГИ?
 
ПРОГРЕСС ПО-РУССКИ – ОТКАЗ ОТ ПРОГРЕССА
 
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?
 
НЕ ВЕЗДЕ КОТАМ – МАСЛЕННИЦА
 
СОБРАТЬ НАЛОГИ ИЛИ “ЗАМОЧИТЬ В СОРТИРЕ”?
 
НАВСТРЕЧУ СЪЕЗДУ…
 
ОБРАТНЫЙ ЭФФЕКТ
 
ДВОЙНОЙ ЭФФЕКТ НАЛОГА НА ПРИБЫЛЬ
 
ПРОШЛОЕ НЕ УХОДИТ БЕССЛЕДНО
 
МОЖНО ЛИ НЕ ПЛАТИТЬ ПО ВЕКСЕЛЯМ?
 
КОМУ ПРЯНИК, И ЗА ЧТО – КНУТ? (что стимулирует налоговая система?)
 
ПРОИЗВОЛ ПОД МАСКОЙ ДОБРОДЕТЕЛИ
 
КТО ЗАКАЗЫВАЕТ МУЗЫКУ?
 
ЗАХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ПЛАТИТЬ НАЛОГИ?
 
ПОСЛЕСЛОВИЕ
 
БРИГАДА
 
БУДУЩЕЕ В ПЛЕНУ У НАСТОЯЩЕГО
 
ПРИЛОЖЕНИЯ
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Договор доверительного управления имуществом г. Москва 20 декабря 1997 г.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 2.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 4.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 5.
 
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
 
1999 год. Экономический факультет Петербургского университета. То, что я рассказываю, видимо, контрастирует с привычными лозунгами, воспринимаемыми как истины и хорошо уложившимися в головах.

 

Один из студентов, не выдержав, задает мне “прямой” вопрос: “Юрий Юрьевич, так Вы за какую экономику – за рыночную или за мобилизационную?”

 

Вопрос понятен: “Вы – наш или не наш?” Скажешь, что за рыночную, значит, свой – реформатор-либерал. Ответишь, что за мобилизационную, значит – антирыночник-госпатерналист. Что тогда его – ортодокса – слушать? Третьего, разумеется, не дано.

 

Что ответить ребятам?

 

Предлагаю проголосовать. Кто за мобилизационную экономику? Никого. А кто за рыночную? Все. Запросто – как будто достаточно одного лишь желания…

 

И тогда естественный ответ: я за то, чтобы у нас не получилось так, что все хотят жить в экономике рыночной, но вынуждены будут жить – в мобилизационной.

 

С этого момента разговор пошел по-другому, кажется – начали что-то понимать…

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К СЕРИИ

 

Перед вами книга из серии “Русское чудо – секреты экономической отсталости…” О каком же “чуде” речь?

 

Казалось бы, продекларировано, что всякие эксперименты в нашей стране закончились и мы не ищем “особого пути” – встраиваемся в мировую экономику и мировой правопорядок. И какие же у нас тогда еще “секреты” – в период полнейшей открытости?

 

Секреты у нас – не от ЦРУ, и не от НАТО, а от своих граждан. И чудеса соответствующие: крупнейшая по территории страна на планете, с еще недавно далеко не последним в мире накопленным интеллектуальным и технологическим потенциалом и до сих пор богатейшими запасами природных ресурсов – в упадке, а большинство населения – влачит весьма жалкое существование… Почему?

 

“В России либеральный эксперимент не удался”, – утверждают одни. “Все наши проблемы в том, что в России в ходе реформ либерализма было недостаточно: он был половинчатый и не совсем последовательный”, – утверждают другие.

 

Кто же прав, и что же на самом деле?

 

Приложим ли современный либерализм к российским условиям, и если да, то в какой степени? Интересный вопрос. Но пытаться дать на него ответ на основании российского опыта последних пятнадцати лет – так же бессмысленно, как оценивать бифштекс, попробовав подсунутую вместо него дохлую кошку.

 

В России никакого либерального эксперимента не было. А то, что у нас делалось и делается ныне под прикрытием либеральных лозунгов, к современному западному либерализму в его оригинальном, а не экспортном исполнении – отношения не имеет.

 

… Недавно пресса вновь вернулась к вопросу о неизвестно куда подевавшемся перед самым августовским дефолтом 1998 года кредите Международного валютного фонда в четыре миллиарда восемьсот миллионов долларов. Появилась даже информация о том, что таких кредитов (по 4,8 млрд.долл.) было два и оба – 9,6 млрд. долларов – украдены. Причем утверждается, что средства, как минимум, одного из этих кредитов оказались на счетах прямых родственников бывшего президента России Б.Ельцина, в частности его дочери Т.Дьяченко (телепередача “Момент истины”, ТВЦентр, 24 ноября 2002 года).

 

Интересно узнать, кто украл наши деньги и на чьих именно счетах они оказались. Хотя многие, наверное, догадываются. Но есть и еще ряд вопросов, не менее существенных. В частности, каковы механизмы, позволившие безнаказанно украсть у нас с вами и повесить на наших детях в виде долгов столь колоссальные суммы? Почему нет ясности даже в том, сколько же и кто от нашего имени взял в долг (в частности, один или целых два транша по 4,8 млрд. долларов) – разве это нигде не фиксируется?

 

И главный вопрос: подведена ли черта? То есть подобное – уже в прошлом, или же продолжается и поныне?

 

И еще: имеет ли все это отношение к экономике нашей страны, к перспективам ее развития и конкурентоспособности на мировых рынках? Может быть даже, как неформально утверждали некоторые наши деятели, чем больше и скорее у неэффективного государства будет украдено, тем быстрее и интенсивнее начнет развиваться наша экономика?

 

Согласитесь, в общем хоре криков “Держи вора!”, перемежаемых рассуждениями о христианском всепрощении, так как “воры-то – вона как высоко сидят…”, кто-то же должен задаться и основным вопросом – о механизмах, обеспечивших (и обеспечивающих ныне?) саму возможность уничтожения экономики нашего государства и самого государства? И масштабы здесь вовсе не исчерпываются упомянутыми без малого десятью миллиардами долларов.

 

Конечно, само описание того, кто и что у нас с вами позаимствовал – тоже важно. Но в своих книгах я уделил этому лишь самый необходимый минимум внимания. Почему? В том числе потому, что этому уже посвящен многотомный труд, к самой возможности появления которого (а затем также и к совершенствованию содержания) я небезуспешно прилагал усилия на протяжении многих лет.

 

К сожалению, этот труд мало распространен и, в силу специфики языка, весьма сложен для прочтения. Но, тем не менее, хотя бы в центральных библиотеках всех субъектов нашей Федерации он должен быть. Называется этот труд – Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации. И если кому-либо из читателей в подтверждение выстраиваемой мною логики будет недоставать примеров или подробностей – их в достаточном количестве можно почерпнуть в упомянутом источнике.

 

Должен сразу предупредить, что работа с Бюллетенем Счетной палаты – занятие не для слабонервных, во всяком случае если брать период по конец 2000 года, когда я в Счетной палате еще работал. Но даже и в этом труде (Бюллетене Счетной палаты РФ) при внимательном прочтении вы заметите: мы говорили не только о том, кто, что и сколько, но еще и о том, почему это возможно, а также что надо менять в системе законодательства, чтобы экономика могла нормально развиваться, а воровство, прежде всего на высшем государственном уровне, не носило бы характера такой системности и безнаказанности.

 

И если пытаться овладеть проблемой не на уровне демагогической риторики: “Они нехорошие – воруют и вообще делают плохо, а мы – хорошие – придем к власти и будем делать все честно и хорошо!”, а на уровне осмысления механизмов продолжающегося уничтожения нашего государства, то невредно знать, например, как на самом деле устроен наш Центральный банк, а также представлять себе историю становления и сохранения в неизменности глубоко порочных механизмов его организации. С этой же целью интересно вглядеться в особенности функционирования ряда других важнейших государственных институтов и сфер, надлежащий уровень работы и регулирования деятельности которых является условием для обеспечения самой возможности экономического развития. Это и работа нашей банковской системы, и специфика рынка ценных бумаг, и гарантии прав собственности, и корпоративное управление, и антимонопольное регулирование, и налоговое законодательство. Этому и посвящена моя первая книга – “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Вторая книга из этой серии называется “Похищение Евразии” и посвящена в значительной степени вопросам промышленной, энергетической и транспортной политики государства, возможным источникам инвестиций в развитие, в том числе важнейшему для нас вопросу о судьбе наших запасов полезных ископаемых. Почему именно этот вопрос для нас важнейший и, соответственно, почему именно ему во второй книге серии уделено основное внимание? Главных причины три.

 

Во-первых, как известно, российские запасы полезных ископаемых – самые крупные по объемам в мире. Это многие триллионы долларов. И, соответственно, цена принимаемых решений, затрагивающих все эти ресурсы в совокупности, эквивалентна только по прямой стоимости (без косвенных эффектов), например, федеральному бюджету России лет примерно за сто…

 

Во-вторых, если применительно ко всему прочему, что есть и бывает в экономике (за исключением, конечно, поддержания научных школ и восстановления окружающей среды), ущерб от ошибочных или даже намеренно направленных на разрушение экономики действий может быть (разумеется, при разумной государственной политике) возмещен и восполнен трудом следующих одного-двух поколений, то бессмысленно и преступно разбазаренные невозобновляемые природные ресурсы – восстановить невозможно уже никогда.

 

И в-третьих, именно в нашей стране, пользуясь нашей слабостью, продажностью государственного руководства и политической элиты, была осуществлена попытка внедрения небывало во всем современном мире нецивилизованной схемы доступа транснациональных корпораций к национальным природным ресурсам. По существу эта схема означала бы просто массовую передачу этих ресурсов под зарубежный контроль навсегда. В 1995-м году нам – совсем небольшой группе членов Совета Федерации, а затем уже и большинству членов тогдашнего (первого – выборного) Совета Федерации и плюс подключившимся коллегам из Государственной Думы (хотя и с опозданием, но все же осознавшим, что они “пропустили”, и приложившим усилия для исправления ситуации) – удалось этому противостоять.

 

Но успокаиваться рано. Вопрос не закрыт. И цена вопроса такова, что он не будет закрыт никогда – во всяком случае до тех пор, пока наша страна не встанет на ноги. И те во внешнем, окружающем нас мире, кто хоть немного посильнее и поразвитее, то есть являются потребителями природных ресурсов, независимо от того, друзьями нашими они себя величают или врагами, для решения именно этого вопроса в свою пользу обязательно сделают все, чтобы встать на ноги нам было как можно сложнее…

 

Я посвятил первые две книги серии исключительно экономике. Но главная наша проблема, разумеется, – не в экономике, а в том, насколько задачам, которые сама жизнь поставила перед нашим обществом, не соответствует, прежде всего, состояние умов граждан, наши представления об окружающей действительности и нашем месте в мире. То есть, выражаясь по-булгаковски, проблема действительно в разрухе в головах… И этими своими книгами я надеюсь внести свой посильный вклад в хотя бы частичное преодоление этой нашей главной беды. Насколько мне это удастся – судить читателям.

 

Вынужден признать: то, что я пытаюсь донести до читателей, вряд ли улучшит им настроение. Во всяком случае тем из них, кто связывает с нормальной жизнью именно в нашей стране надежды на будущее свое и своих детей. Оправданием же мне может быть то, что кроме ныне широко в нашем обществе разлитого оптимизма безответственного, происходящего из незнания, нежелания знать, “наивной” веры в правильную риторику власти и следующих из этого абсолютно необоснованных надежд, существует, или во всяком случае может существовать, оптимизм и совсем другого рода. Это оптимизм, парадоксальным образом проистекающий из отсутствия объективных к нему оснований. И более того – из крайне необнадеживающего знания и понимания существа происходящего вокруг. Это оптимизм людей, видящих, насколько все объективно безнадежно, но верящих, что трезвое осознание даже самых тяжелых реалий – мобилизует все силы и тем открывает путь к успеху. Вот именно для потенциальных оптимистов такого рода я и пишу эти книги.

 

Юрий Болдырев Октябрь 2002 года.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Сейчас весьма распространена такая практика: берется некое сочинение и издается его сокращенный вариант – для тех, кому. полный текст читать некогда или лень. Применительно к большой литературе и к авторам соответствующих произведений это, конечно, совершенно некорректно.

 

Но другое дело, когда речь идет о сокращенном авторском варианте. И я подумал: а почему бы и мне не сделать то же самое применительно к своей собственной книге, только поместив сокращенный вариант в качестве предисловия к основному тексту? Это позволит тем, кому и так все понятно и достаточно лишь сокращенного варианта, не тратить зря деньги на покупку книги и время на ее прочтение.

 

Чужим временем я озаботился, естественно, потому, что у меня самого его лишнего нет. А потому сокращенный вариант я решил не писать, а вместо него и в его качестве привожу текст, с которым читатель еще встретится в этой книге. Разумеется, если не ограничится этим предисловием, а решит прочитать или хотя бы просмотреть книгу целиком.

 

ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ (пьеса о правде нашей жизни в шести действиях)

 

Действие первое. Дружно разворовываем заведомо рентабельное госпредприятие (пока лишь на уровне “слива” прибыли налево) – под предлогом того, что госсобственностью все-равно невозможно эффективно управлять (демонстрирование безнадежной неэффективности изжившей себя госпатерналистской модели; веет свежим ветерком либеральных идей).

 

Действие второе. Мошенническим образом (например, путем проведения притворных сделок с залогово-кредитными аукционами) отчуждаем у государства самые лакомые куски госсобственности и передаем их себе/своим друзьям (полное торжество абсолютно кристального либерализма по-русски).

 

Действие третье. Путем несложных бухгалтерских махинаций демонстрируем воистину аховое положение на захваченном бывшем госпредприятии и требуем льгот и преимущественных прав, отсрочек по платежам в бюджет и социальные фонды, льготных кредитов и бюджетных ссуд (включая невозвратные) для того, чтобы поднять предприятие и спасти коллектив от увольнений, а стратегическое предприятие или отрасль – от полного разорения и уничтожения. (Действие парадоксальное: с одной стороны добиваем поверженного госпатерналистского врага -демонстрируем его экономические плоды; с другой стороны, с паршивой овцы хоть шерсти клок – чтобы выбраться из госпатерналистской ямы и расправить либеральные крылья, ну-ка, государство, подтолкни-ка…)

 

Действие четвертое. Продолжаем выкачивать прибыль и радоваться, что живем в стране хотя и плохих дорог, но все же, к счастью, не слишком умных людей (в комментариях не нуждается).

 

Действие пятое. Когда без крупных инвестиций серьезной прибыли получить уже невозможно, путем несложных бухгалтерских махинаций начинаем демонстрировать потрясающие успехи в повышении эффективности управления и выводе предприятия на высочайший уровень рентабельности. Остался лишь один рывок – и все зарубежные конкуренты далеко позади. …Были бы далеко позади, если бы не “дискриминация России”, если бы не “подсу-живание нашим конкурентам”. А раз дело дошло до борьбы с зарубежьем – без государственной поддержки не обойтись. И те, кто вчера открыто сдавали позиции страны по всем направлениям, сегодня уже оказываются большими патриотами. Под этот патриотический шумок набираем у государства разнообразных льгот, кредитов, ссуд и т.п. Одновременно расставляем добившихся небывалых успехов чудо-менеджеров к непосредственным рычагам управления нелюбимым государством и заполняем ими должности губернаторов, министров и их заместителей (слава либерализму, демонстрирующему свои успехи в виртуальном пространстве, да еще и оказавшемуся как бы патриотическим; а чтобы крылья несли еще лучше, ну-ка, вы там, снизу, не умеющие летать, подтолкните-ка еще…).

 

Действие шестое. Как вы думаете, что ожидает нас в шестом действии? Правильно – частичная или полная национализация предприятия, а точнее – его долгов. Это возможно под любыми лозунгами.

 

Например, возможен упрек либералов в адрес предшественников по типу: что же это вы сделали, ведь в приличном обществе прежде чем приватизировать, собственность приводят в порядок, а вы нам что подсунули? Нет уж, возьмите обратно. Сначала подготовьте объект к приватизации, осуществите надлежащим образом предпродажную подготовку, и тогда уже мы у вас, может быть, что-то купим…

 

Возможен и иной вариант – переход к “новому курсу” с акцентом на необходимости спасти страну от безответственных либералов, разжалованных и переведенных из формальной власти (администрации Президента и Правительства) в менее публичную (первые заместители и заместители ключевых министров) и плюс неформальную (на свет, тепло, СМИ и т.п.), и полном торжестве, таким образом, ответственного государственного подхода.

 

Через какое-то время возможно еще и действие седьмое. Оно же – новое действие первое, описанное выше.

 

ПРИМЕЧАНИЕ для режиссеров-постановщиков пьесы:

 

место действия: весьма немаленькая удивительная страна с чудным народом – с шорами на глазах, ватой в ушах и соломой в голове, а также некоторым только лишь зародышем чувства собственного достоинства, недостаток которого компенсируется очень щедрой душой (во всяком случае, сам чудной народ в последнее очень верит);

 

фон: симпозиумы, банкеты, фуршеты, встречи Президента с наиболее отличившимися в присвоении чужой собственности, переговоры с заокеанскими большими педагогами – соспонсорами процесса, церемонии награждения “меценатов-трудоголиков”, министров и генпрокуроров – жалование им званий “героев удивительной страны”, а также последующие амнистии, под которые, естественно, подпадают особо проворовавшиеся “герои”;

 

особенности поведения главных действующих лиц: в перерывах между заглатыванием самых лакомых кусков общего пирога, докладами о достигнутых успехах, награждениями и амнистиями не брезгуют прятать по карманам и вилки-ложки…

 

Чем отличается наша жизнь от того, что описано в этой нехитрой пьесе? Во-первых, незавершенностью действия. Во-вторых, деталями, нюансами, которым в значительной степени и посвящена эта книга и без которых описанное действие может показаться голословным.

 

Соответственно, в этой книге я пытался показать, насколько вся система регулирования экономической жизни (а на самом деле и шире – государственного устройства) в нашей стране не соответствует ни задачам, стоящим перед обществом, ни бравурным лозунгам и отчетам власти, ни мировой практике цивилизованного регулирования экономических отношений.

 

Кроме того, если мы хотим понимать ключевые реализуемые в нашей стране экономические механизмы, в том числе те, действие которых прямо противоречит нашим жизненным интересам, нам никуда не уйти от вопроса о том, откуда они берутся, как возникли те нормы и правила, которые прямо препятствуют нашему экономическому развитию? И почему их своевременно не меняют, не пересматривают?

 

Для лучшего понимания этого читателем я сделал в книге несколько отступлений в историю, в том числе историю принятия и последующей корректировки одного из важнейших для экономики действующих федеральных законов – в сфере регулирования финансово-кредитной системы.

 

В книге (включая Приложения) приводится значительное количество документов за моей подписью, относящихся к периоду моей работы в Счетной палате. Это связано с тем, что соответствующими вопросами мне приходилось заниматься непосредственно или курировать работу над ними; рассмотрение Счетной палатой ряда из этих вопросов было в той или иной степени мною и инициировано. В целом же, разумеется, абсолютное большинство документов Счетной палаты подписывалось Председателем Счетной палаты. И, в любом случае, за подписью Председателя или моей подписью, как правило, скрывается труд еще и тех или иных аудиторов, а также (уже не как правило, а всегда) труд большого числа сотрудников Счетной палаты.

 

С учетом различного уровня осведомленности потенциальных читателей в описываемом круге вопросов, мне пришлось кое-где начинать, уж извините, с банальностей, а также кое-что (в незначительном объеме, в основном – акценты) даже повторять в разных частях книги – для тех читателей, которые могут заинтресоваться лишь отдельными частями и сюжетами. Но что же делать, если многие даже весьма и весьма высокообразованные люди, специалисты в своих сферах деятельности, тем не менее, периодически огорошивают меня наивными вопросами: “А зачем вообще нужен свой рубль – почему недостаточно доллара?”, “Разве руководители Центробанка и министры не отвечают за противозаконные действия?”, “Разве вклады в Сбербанке государство не гарантирует?”… Или утверждениями: “Так ведь во всем мире так…” и “Главное -чтобы государство не мешало!”… Поэтому еще раз приношу свои извинения тем, для кого какие-то фрагменты могут показаться повторением давно пройденного, но я пояснил, почему вынужден максимально стараться “танцевать от печки”.

 

Часть 1. ТРОПИЧЕСКИЕ КОЧЕГАРЫ В ДЕЙСТВИИ (как Правительство управляет нашей государственной собственностью)

 

Глава 1. ПОЧЕМУ ГИГАНТЫ ОТСТАЮТ ОТ КАРЛИКОВ?

 

У моряков когда-то был популярен анекдот, звучавший примерно так:

 

- Эй, на шхуне, вам тропический кочегар не нужен?

 

- Нет, не нужен.

 

- И правильно, а то бы я вам накочегарил…

 

К чему я привел этот анекдот? Да только к тому, что отказываются от подобных услуг, как выясняется, не все. И каждый раз, когда приходится сталкиваться с тем или иным аспектом деятельности нашей власти, у меня возникает подозрение, что все “тропические кочегары” собрались вместе, назвали себя “профессионалами” и работу себе нашли – у руля государства. И, безусловно, в полной мере это относится к такой сфере, как управление нашей государственной собственностью. Для иллюстрации приведу один пример. На конец 2000 года, когда я еще работал в Счетной палате России, около тридцати процентов от всего объема прежней госсобственности все еще находилось в руках у государства. И нами тогда было произведено совсем простое сопоставление данных исполнения федерального бюджета, давшее весьма и весьма любопытный результат (точнее, такое сопоставление было проведено и его результаты были озвучены несколько ранее – году в 1998-м, но и затем, в последующие годы, результаты сопоставления практически не менялись). На 2000-й год это выглядело примерно так.

 

Просуммируем доход в федеральный бюджет:

 

а) от госпакетов акций предприятий, включая такие гиганты, как РАО “Газпром”, РАО “ЕЭС России”, “ЛУКОЙЛ”, “Аэрофлот – международные авиалинии” и другие;

 

б) от сдачи в аренду (в том числе коммерческим организациям) всей федеральной недвижимости;

 

в) от широко разрекламированных соглашений о разделе продукции в сфере добычи наших природных ресурсов.

 

И выясняется, что весь суммарный доход государства от всей этой колоссальной собственности в совокупности примерно равен поступлениям в наш федеральный бюджет лишь от одного совместного российско-вьетнамского предприятия “Вьетсовпетро”…

 

Как такое может быть, – удивится читатель, – это “Вьетсовпетро” – что же, какой-то тайный супергигант мирового масштаба? Неужто – больше “Газпрома”, РАО “ЕЭС России” и “ЛУКОЙЛа” вместе взятых? Оказывается, вовсе нет – сравнительно небольшое (по сравнению с вышеперечисленными гигантами) предприятие по добыче нефти у берегов Вьетнама.

 

В чем же тогда причина такого несоответствия масштабов деятельности этих предприятий и получаемых государством доходов? Причина банальна. Просто подписанный еще в советские времена договор между СССР и Вьетнамом, а также позиция вьетнамской стороны таковы, что они не позволяют нашим правительственным старателям на благо реформ ни скрыть и спрятать где-нибудь в оффшорах российскую часть прибыли, ни под предлогом “неэффективности” госуправления собственностью приватизировать российскую долю этого совместного предприятия. И всего-то.

 

Казалось бы, этим примером вопрос исчерпан: убедительное подтверждение идеи наших “либералов” о том, что государство не способно управлять своей собственностью. Но важно подчеркнуть, и это хорошо видно на примере сопоставления с упомянутым “Вьет-совпетро”, что не способно именно наше нынешнее государство – в отличие, например, от государства предшествующего, а также от большинства других государств, включая упомянутый Вьетнам.

 

Не менее важно понимать и другое: не способно эффективно управлять своей собственностью не какое-то безликое государство с безымянными и оттого безответственными чиновниками у руля, а государство, находящееся в руках у совершенно конкретных управленцев – “профессионалов западного уровня” (независимо от того, находятся они на формально государственных постах или в относительной тени). Это можно проиллюстрировать, в частности, на примере управления более чем наполовину государственной компанией РАО “ЕЭС России”.

 

Глава 2. СВОЙ СРЕДИ ТУПЫХ. ИЛИ ПРОДАЖНЫХ? (кто управляет РАО “ЕЭС России”?)

 

Вопрос, что называется, на засыпку: чьими голосами может быть введен в совет директоров акционерного общества его будущий председатель, если более пятидесяти процентов акций этого акционерного общества принадлежит государству?

 

Ответ, выявленный в свое время Счетной палатой России, мог бы стать событием общественного значения и стал бы таковым в любой другой стране. Но не у нас – для нас это оказалось нормой. Эта “норма” такова, что о ней стоит напомнить: в совет директоров РАО “ЕЭС России” А.Чубайс на собрании акционеров, состоявшемся 4 апреля 1998 года, был введен голосами … исключительно иностранных акционеров, преимущественно (более двух третей от общего числа голосов, поданных “за”) – голосами такой небезызвестной организации, как “The Bank of New York I.N.”.

 

Вопросы для самопроверки: чьи интересы этот член совета директоров отстаивает в российском энергетическом монополисте? И главное: что это за интересы, если от того, что супергигантом управляет их ставленник, иностранные акционеры никакой легальной коммерческой выгоды не получают: ни роста курсовой стоимости акций, ни реальных дивидендов?

 

Дополнительная информация: на момент составления списка участников собрания акционеров пятнадцать из семнадцати иностранных юридических лиц, голосовавших за нашего “героя”, включая давший основные голоса вышеупомянутый “The Bank of New York I.N.”,… вообще не являлись акционерами РАО “ЕЭС России”. Соответственно, по закону они и не имели права голоса на этом собрании акционеров. Но коллегия представителей государства во главе с С.Кириенко и Председатель собрания акционеров Е.Ясин сделали вид, что не замечают нарушения закона, и предоставили этим иностранным юридическим лицам право голосовать. Благодаря чему иностранные компании получили возможность ввести А.Чубайса и Б.Бревнова (ради рассмотрения информации о злоупотреблениях которого и созывали собрание) в состав Совета директоров РАО…*

 

* Более подробную и детальную информацию можно получить из соответствующего Отчета, опубликованного в Бюллетене Счетной палаты Российской Федерации N 1 за 1999 год.

 

И еще пара вопросов. Как коллегия представителей государства в РАО “ЕЭС России” во главе с гражданином С.Кириенко, представлявшая государство – держателя более половины акций РАО, после этого могла избрать прямого ставленника зарубежного капитала на пост председателя совета директоров российского стратегического монополиста? Можно ли хотя бы даже представить подобное в США, Франции, Германии, Китае? И как представители государства после этого (или даже независимо от того) допустили введение в Устав РАО нормы о практической невозможности смещения этого руководителя со своего поста, что бы он ни вытворял?

 

Стоит ли после этого удивляться:

 

- постоянному росту тарифов на электроэнергию;

 

- веерным отключениям электроэнергии у потребителей, включая значимые социально (больницы) и стратегически (военные объекты);

 

- отсутствию у государства реальных доходов от своей собственности – контрольного пакета акций РАО “ЕЭС России”;

 

-реформированию РАО “ЕЭС России”, по существу, эквивалентному даже не его уничтожению как предприятия-монополиста, а ликвидации всей высоконадежной единой электроэнергетической системы страны – одного из немногих безусловно положительных факторов для развития всей нашей экономики (подробнее об этом – см. ниже “О введении в России конкуренции между разными сигналами светофора…”)?

 

Глава 3. БЕРИ И ВЛАДЕЙ! (местное самоуправление в “Газпроме”)

 

Не менее показателен и другой пример: как Правительство управляет контрольным пакетом акций еще одного нашего гиганта – РАО “Газпром”. Так же, как и РАО “ЕЭС России”, “Газпром” периодически оказывается в центре тех или иных скандалов. Журналисты увлеченно демонстрируют потрясенным зрителям и читателям схемы увода компанией каких-либо активов или платежей, но при этом ни слова не говорят о том, почему же это оказывается возможно, да еще и всегда – совершенно безнаказанно? Так почему?

 

НОРМАЛЬНЫЕ ГЕРОИ ВСЕГДА ИДУТ В ОБХОД

 

Контрольный пакет акций “Газпрома” (около тридцати семи процентов) принадлежит государству. Как государство управляет этим пакетом? Очень просто.

 

У нашего Правительства, разумеется, много других важных дел – не до таких мелочей, как управление госпакетом акций какого-то там “Газпрома”. И пакет в тридцать пять процентов акций “Газпрома” был после осеннего 1993 года переворота (договор был окончательно подписан в феврале 1994 года) просто передан нашим Правительством в прямое нарушение Конституции и действовавших законов в доверительное управление иному субъекту

 

В чем же здесь нарушение Конституции – той самой, во имя которой наш тогдашний Президент Б.Ельцин и его “правительство реформ”, как нас пытались в этом убедить, были просто “вынуждены” совершить государственный переворот 9

 

Сравните формулировки из нашей Конституции, в частности из статьи 114, части 1, определяющей полномочия Правительсгва Российской Федерации С одной стороны: “обеспечивает проведение в Российской Федерации единой финансовой, кредитной и денежной политики” (пункт “б”); “обеспечивает проведение в Российской Федерации единой государственной политики в области культуры, науки, образования.. ” (пункт “в”) И с другой стороны: “осуществляет управление федеральной собственностью” (пункт “г”). Разница в формулировках заметна 9 Если в первых двух случаях “обеспечивает проведение”, то есть организует дело так, чтобы различные уполномоченные субъекты действовали скоординированно и однонаправленно, то в третьем случае непосредственно “осуществляет управление”.

 

То есть по Конституции Правительство именно напрямую управляет нашей с вами федеральной государственной собственностью, а не передает это полномочие кому-то “доверенному”. Правда, в этой статье Конституции есть еще часть 2, оговаривающая, что порядок деятельности Правительства устанавливается федеральным конституционным законом. Так может быть, там установлен такой порядок осуществления этого полномочия, который позволяет не управлять госимуществом, а передавать это право кому заблагорассудится?

 

Надо сказать, что принятый уже после описываемых событий и действующий поныне в нашей стране конституционный закон о правительстве достоин особенно внимательного рассмотрения – как один из механизмов полного снятия с Правительства ответственности за любые, в том числе и прямо преступные, решения. Сейчас же отметим лишь то, что этот закон не устанавливает для Правительства права вместо прямого управления федеральной собственностью передоверять это полномочие кому бы то ни было другому.

 

Законопослушные члены Правительства на это могут нам возразить: если бы Конституционный Суд признал эти действия неконституционными, мы бы согласились и действовали бы иначе. Но раз такого решения Конституционного Суда нет – все в порядке… Что ж, значит нам с вами, уважаемый читатель, обсуждая экономические проблемы страны, никуда не уйти и от вопроса, что такое наш Конституционный Суд и как он работает…*

 

* Подробнее о реальных механизмах “независимости” нашего Конституционного Суда – см. в книге “Похищение Евразии”

 

Прошло некоторое время, и срок действия прежнего договора истек. И в 1997 году Правительство, вместо того, чтобы, наконец, принять госпакет акций “Газпрома” к непосредственному управлению, заключило новый договор о передаче этого пакета в доверительное управление. Теперь такая “доверчивость” нашего Правительства вступила в противоречие не только с, мягко говоря, несовершенной Конституцией, но и с действующим законом. Прежде всего, с таким важнейшим для экономики, в значительной степени базирующейся на гражданско-правовых отношениях, как Гражданский Кодекс.

 

Гражданский Кодекс РФ вводит правовой механизм доверительного управления собственностью, но специально оговаривает (ст. 1014), что доверительное управление учреждается либо собственником имущества, либо иным лицом, но лишь в случаях, предусмотренных статьей 1026.

 

Как уже было отмечено выше, по Конституции (ст.114, часть 1) Правительство осуществляет не владение, распоряжение и пользование федеральной собственностью (известная триада прав собственности), а лишь управление ею. Значит, учреждение Правительством доверительного управления федеральной собственностью (так же, впрочем, как и ее отчуждение) как собственником – невозможно. Правительство собственником не является.

 

Значит, учреждение Правительством доверительного управления госсобственностью возможно только в случаях, предусмотренных статьей 1026 ГК РФ. Какие же это случаи?

 

Опека, попечительство и завещание – не наш случай. Остается возможность учреждения доверительного управления имуществом “по иным основаниям”, но исключительно “предусмотренным законом” (часть 3 пункта 1 ст. 1026).

 

Обратите внимание: “законом”, а не законодательством, к которому можно отнести и постановления Правительства или указы Президента. Только законом – принятым Думой, одобренным Советом Федерации и подписанным Президентом. Предусмотрены ли каким-нибудь законом такие основания?

 

Ответ здесь однозначен: никакого подобного закона, дающего нашему Правительству право передать государственный пакет акций “Газпрома” в доверительное управление кому-либо, принято не было. Правительство это сделало в обход, а точнее – в прямое нарушение Конституции и Гражданского Кодекса.

 

“ЛИБЕРАЛЬНОЕ” РЕШЕНИЕ

 

И о сути: кому же и на каких условиях в нарушение Конституции и закона был передан в управление контрольный пакет акций “Газпрома”?

 

Напомню, что в 1994 году этот договор заключали не какие-то косные бюрократы, а победившее “правительство реформ”. А уж новым вариантом – от 1997 года – непосредственно занимались наши известнейшие “либералы” Б.Немцов (тогда первый зампред Правительства) и С.Кириенко (тогда министр топлива и энергетики). И подпись последнего стоит под договором от имени Правительства.

 

Раз самые-самые наши либералы этим занимались, да еще и, как позднее единодушно утверждала пресса, “с компьютером в голове”, так уж, наверное, они для определения лучшего управляющего госпакетом акций и конкурс нормальный провели, как это принято в странах с либеральной рыночной экономикой? И проверили, чтобы доверительный управляющий не имел противоречащих целям доверителя личных интересов (чтобы не было “конфликта интересов”), как это, опять же, принято в цивилизованных странах? И чтобы он никак не был связан с менеджментом компании? И, наверное, в договоре четко оговорили требования к управляющему госпакетом акций, а также критерии оценки результатов его деятельности? Соответственно и мотивировали – в зависимости от результата работы компании? Это же нам, наверное, тогда крупно повезло, коль за дело взялись “профессионалы западного уровня”?

 

Рискую разочаровать наивных приверженцев нашего доморощенного громко самоназванного либерализма, но ничего подобного не случилось. Почему? Наверное, их страшно пытали – чем еще объяснить, что все случилось наоборот? Или, может быть, просто наш “либерализм” -это не как на Западе, а что-то совсем другое?…

 

Контрольный пакет акций “Газпрома” наши великие реформаторы и в 1994 году, и затем вновь в 1997 – под здравицы о новом слове в отечественной экономической политике – передали не кому-то иному, а самому объекту управления – “Газпрому”. По существу, это означает: с точки зрения права принятия решений – нанятому управляющему гражданину Р.Вяхиреву; а с точки зрения ответственности за принятые решения – обществу с … ограниченной ответственностью.

 

Представьте себе собрание акционеров “Газпрома”. Сначала нанятый акционерами управляющий делает доклад о том, как здорово работал “Газпром” в прошедший период. Рассказывать при этом можно о чем угодно, например, о скупке контрольных пакетов акций газет, журналов и телеканалов, строительстве развлекательных центров в Москве и т.п. Оно и понятно: ведь никаких целей деятельности государство как крупнейший акционер перед концерном и его руководством официально не поставило, считая, видимо, достаточным лишь то, что написано в Уставе РАО. Да и никаких критериев оценки работы руководителей РАО государство не определило… Затем заслушивается отчет аудиторской фирмы и идет обсуждение итогов работы. Но кто выбирал и нанял конкретного аудитора, чей голос был решающим? Правильно, того же управляющего. Кто принимает решение о регламенте обсуждения и прекращает прения, если у акционеров возникают “не те” вопросы? Опять – тот же управляющий… После чего логично перейти к утверждению годовых отчетов, бухгалтерских балансов, счетов прибылей и убытков, распределения прибылей и убытков. Вот здесь нашему управляющему все-таки приходится перед голосованием получить предварительное письменное согласие на голосование со стороны Правительства. Но если Правительство подписывает такие договоры, то уж с такой мелочью, как право проголосовать на отчетном собрании какие проблемы? И после этого можно с полным правом и легким сердцем решить, признавать ли работу нанятого акционерами руководства “Газпрома” и лично управляющего удовлетворительной или не очень. Голосуют собравшиеся представители акционеров, представляющие (в условиях распыленности большей части акций среди мелких акционеров), в лучшем случае, процентов 50-60 от всех акций. Чей голос решающий? Государства. Кто голосует от имени государства (от нашего с вами имени) 35 процентами голосов всех акционеров за то, чтобы признать работу руководства “Газпрома” не какой-то там удовлетворительной, а просто совершенно замечательной? Правильно – тот же самый управляющий, деятельность которого обсуждается.

 

И особенно замечательно, что за выполнение этой тяжелейшей работы по самоуправлению и самоконтролю государство обязано еще и выплачивать “Газпрому” немалые деньги. Какие? Действительно немалые: сорок пять процентов от суммы причитающихся государству дивидендов – по договору от 1994 года; и два процента от причитающихся государству дивидендов -по договору от 1997 года!

 

Конечно, два процента, по сравнению с сорока пятью – уже прогресс. Но и два процента – а это при нормальном контроле за работой “Газпрома” должны были бы быть сотни миллионов долларов – за что?

 

Это, кажется, как раз Кириенко в бытность свою премьером говорил, что мы – бедная страна? Зато какое, оказывается, щедрое Правительство…

 

И как иначе, если только не со смехом сквозь слезы, читать пункт уже нового Договора о том, что за убытки и упущенную выгоду государства, “ставшие результатом управления акциями без должной заботливости об интересах государства”, ответственность несет Доверительный управляющий … собственным имуществом? Если вы думаете, что подразумевается собственное имущество управляющего, то ошибаетесь – ни Вяхирев, ни Кириенко ни за что не отвечают. За ущерб, нанесенный “Газпрому” (и, соответственно, государству как его акционеру) ответственность своим имуществом несет … “Газпром”!

 

Видел ли мир когда-нибудь подобный абсурд?

 

ПРОКУРАТУРА – НА СТРАЖЕ ПРОИЗВОЛА

 

Стоит заметить, что я несколько раз упомянул фамилию управляющего, но ее можно было бы использовать и как нарицательную – фамилия теперь уже иная, и не в ней дело. Управляющий “Газпромом” – он на госслужбе не состоял, значит, и о государстве больше других заботиться не обязан. Да и в записные либералы включить не просился. Герои здесь совсем другие – тогдашние Президент Б.Ельцин, Председатель Правительства В.Черномырдин, министр экономики Е.Гайдар, первый вице-премьер Б.Немцов и министр топлива и энергетики С.Кириенко. Последние двое – были главными действующими лицами при заключении второго договора*.

 

* Жизнь каждый день преподносит нам сюрпризы, в частности, добавляет новые штрихи к известным портретам политиков и государственных деятелей. Но оценить эти штрихи можно только в случае, если владеешь какой-то еще информацией, кроме хорошо оплаченной саморекламы, например, той информацией, что уже почерпнул читатель из этой книги. Так и в описываемой истории: когда книга была уже сдана в издательство, на всю страну прозвучало нечто, мимо чего пройти трудно. Что же меня так поразило, что я решил, пусть хотя бы в примечании, но все же дополнить книгу, находившуюся, буквально, в наборе? Судите сами.

 

В телепередаче НТВ “Свобода слова” 17 января 2003 года не кто иной, как нынешний лидер правых сил и он же – один из героев описываемой истории Б.Немцов, разъясняя позицию собственную и руководимого им движения, смело (несмотря на то, что выступает на газпромовском НТВ) воскликнул: “Нужен аудит “Газпрома” и РАО ЕЭС России!”. С учетом того, как Немцов с Кириенко от нашего имени уже поуправляли “Газпромом”, можно себе представить, какой “аудит” подразумевается… Но даже не только в этом дело.

 

Вот ведь удивительная страна! Оказывается, того, что первыми руководителями всего экономического блока правительства и практически государства, включая Минфин, Минэкономраз-вития и Центробанк, являются сейчас их люди (из команды Чубайса), им для организации аудита “Газпрома” недостаточно. А чтобы организовать аудит РАО “ЕЭС России” – даже и “великого менеджера” Чубайса во главе мало… Вот ведь как крепко какие-то другие нехорошие бюрократы окопались!

 

Вопрос для самопроверки: стоит ли руководителям “Газпрома” и РАО “ЕЭС России”, с учетом хотя бы лишь того, что читатель уже узнал, опасаться прихода этих отчаянных смельчаков – борцов с монополизмом к еще более формализованной полноте реальной власти в нашей стране?

 

По результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенного 20 декабря 1997 года нашим Правительством с объектом управления – самим РАО “Газпром” (Текст Договора приводится в Приложении), -Счетная палата РФ подготовила Заключение, утвержденное Коллегией Счетной палаты 22 мая 1998 г. (также приводится в Приложении). А Председателю Правительства страны, которым к этому моменту как раз и оказался основной фигурант этой криминальной истории С.Кириенко, было направлено Представление, в котором мы предложили Правительству в месячный срок по согласованию с Газпромом” разорвать этот очевидно незаконный договор и, как это положено по Конституции, принять госпакет акций “Газпрома” к непосредственному управлению Правительством страны.

 

ДОКУМЕНТ: Представление Счетной палаты РФ Председателю Правительства РФ от 29.05.1998

 

Счетная Палата РФ Исх. № 02-605/02 От 29 мая 1998 г.

 

Председателю Правительства Российской Федерации С.В.Кириенко

 

Уважаемый Сергей Владиленович!

 

Направляю Вам Заключение Счетной палаты Российской Федерации по результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с РАО “Газпром” 20 декабря 1997 г.

 

Счетная Палата предлагает Правительству Российской Федерации:

 

1) Признать по согласованию с РАО “Газпром” Договор доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г., недействительным с момента заключения, как не соответствующий закону.

 

2) Принять 35-процентный пакет акций РАО “Газпром”, находящихся в федеральной собственности, к непосредственному управлению Правительством Российской Федерации в соответствии с требованием пункта “г” статьи 114 Конституции Российской Федерации.

 

В случае непринятия Правительством Российской Федерации по согласованию с РАО “Газпром” в течении календарного месяца решения о признании Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром”, недействительным с момента заключения Договора, Счетная Палата будет вынуждена обратиться к Генеральному Прокурору Российской Федерации с предложением о предъявлении в судебном порядке иска о признании данного Договора доверительного управления недействительным с момента заключения Договора.

 

Заместитель Председателя Ю.Ю.Болдырев

 

Оцените еще одну ситуацию, выявленную Счетной палатой ранее. “Газпром” – организация, более чем на треть государственная, то есть более чем на треть принадлежащая нам с вами. Кроме того, “Газпром” имел в 1996 году крупные долги перед федеральным бюджетом, по существу, перед нами – гражданами страны. И, наконец, по закону распределение прибыли акционерного общества – компетенция не управляющего, а общего собрания акционеров. Все это не помешало председателю правления “Газпрома” Р.Вяхиреву в 1996 году противозаконно принять решение о перечислении средств из прибыли концерна (в том числе наших с вами средств, уважаемый читатель) в избирательный фонд кандидата в президенты Б.Ельцина. Кандидата, являвшегося одновременно действовавшим Президентом, по существу (если отложить в сторону формальные юридические хитрости) – прямым вышестоящим руководителем. В благодарность за что, надо полагать, наше доброе Правительство, по существу (опять же, если отложить в сторону формальные юридические нюансы) непосредственно руководимое этим кандидатом-Президентом, предоставило “Газпрому” отсрочки по платежам в федеральный бюджет. И в благодарность, надо полагать, и за уже отмеченную “службу” (не столько Родине, сколько ее конкретным правителям), и за многое другое, о чем мы даже и не догадываемся, Правительство затем заключило с таким надежным и проверенным управляющим противозаконный договор о том, чтобы он взял госсобственность и дальше владел как хочет…

 

Что это, если не самый что ни есть прямой и очевидный криминал?

 

Разумеется, мы предложили Генеральному прокурору привлечь участников этих тесно между собой связанных преступных операций к уголовной ответственности.

 

ДОКУМЕНТ: Обращение Счетной палаты РФ в Генеральную прокуратуру РФ от 29.05.1998

 

Счетная Палата РФ Исх. № 02-606/02 от 29 мая 1998 г.

 

Генеральному прокурору Российской Федерации Ю.И.Скуратову

 

Уважаемый Юрий Ильич!

 

Направляю Вам Заключение Счетной палаты Российской Федерации по результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г.

 

Прошу Вас рассмотреть вопрос об ответственности лиц, занимающих (занимавших) государственные должности Российской Федерации, принявших незаконное решение о заключении данного Договора.

 

При этом прошу Вас принять во внимание, что ранее председателем Правления РАО “Газпром” принимались решения о перечислении денежных средств РАО “Газпром” в избирательный фонд кандидата в Президенты Российской Федерации (являвшегося одновременно действующим Президентом Российской Федерации) Б.Н.Ельцина при наличии задолженности РАО “Газпром” перед федеральным бюджетом, с предоставлением РАО “Газпром” Правительством Российской Федерации отсрочек по платежам в федеральный бюджет. Указанные факты нашли отражение в отчетных материалах по результатам “Проверки законности использования средств федерального бюджета при финансировании расходов на проведение избирательной камлании по выборам Президента Российской Федерации”, утвержденных Коллегией Счетной Палаты 22 мая 1998 года, протокол №17(130), пункт 8.

 

Заместитель Председателя Ю.Ю.Болдырев

 

С учетом того, что в предложенный ему срок Председатель Правительства С.Кириенко не выполнил предложение Счетной палаты по добровольному расторжению Правительством совместно с “Газпромом” ранее подписанного ими незаконного и абсурдного договора, мы были вынуждены повторно обратиться к Генеральному прокурору. Мы предложили ему, дополнительно к расследованию уголовного дела, принять и предусмотренные законом меры по защите государственной собственности: выступить в суде с иском в защиту государственных интересов о расторжении противозаконной сделки.

 

ДОКУМЕНТ: Обращение Счетной палаты РФ в Генеральную прокуратуру РФ от 03.08.1998

 

Счетная Палата РФ Исх. № 02-916/02 От 3 августа 1998 г.

 

Генеральному прокурору Российской Федерации Скуратову Ю.И.

 

Уважаемый Юрий Ильич!

 

22 мая 1998 года Коллегия Счетной палаты Российской Федерации (протокол № 17 (130) п.15) утвердила Заключение на Договор доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 года.

 

Председателю Правительства Российской Федерации С.В.Кириенко было предложено в месячный срок признать по согласованию с РАО “Газпром” Договор доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром” недействительным с момента заключения, как несоответствующий закону.

 

Одновременно на Ваше имя было направлено письмо №02-606/02 от 29 мая 1998 года с предложением привлечь к ответственности лиц, принявших незаконное решение о заключении данного Договора.

 

С учетом того, что до настоящего времени Правительство Российской Федерации не решило вопрос о признании Договора недействительным, прошу Вас выступить с судебным иском в защиту государственных интересов о признании Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром”, недействительным с момента заключения Договора, как несоответствующего Гражданскому кодексу Российской Федерации.

 

Заместитель Председателя Ю.Ю.Болдырев

 

Как вы думаете, какова была реакция прокуратуры? В ответах Генеральной прокуратуры нам сначала сообщалось, что факты изучаются. А затем нас проинформировали о том, что проверка по фактам финансирования руководством РАО “Газпром” избирательной кампании по выборам Президента РФ поручена … Председателю Центральной избирательной комиссии – как будто Председатель ЦИК может возбуждать и раследовать уголовные дела. А по вопросу о незаконном договоре доверительного управления госпакетом акций “Газпрома” нам сообщили, что решение “о рассмотрении вопроса о расторжении договора и проведении конкурса в соответствии с федеральным законодательством” предложено принять … Президенту РФ. То есть тому самому лицу, в чьих, в том числе, интересах осуществлялись преступные действия. И это все – вместо надлежащего возбуждения уголовных дел и выступления в суде с иском о расторжении незаконной сделки…

 

ДОКУМЕНТ: Ответ Генеральной прокуратуры РФ на обращение Счетной палаты РФ

 

Генеральная Прокуратура

 

Российской Федерации

 

23.10.98

 

На №02-606/02 от 29.05.98

 

Заместителю Председателя Счетной палаты Российской Федерации

 

Болдыреву Ю.Ю.

 

Уважаемый Юрий Юрьевич!

 

Генеральной прокуратурой Российской Федерации рассмотрено Ваше обращение относительно договора доверительного управления 35 % пакета акций РАО “Газпром”.

 

Проведение проверки по факту финансирования руководством РАО “Газпром” избирательной кампании по выборам Президента Российской Федерации поручено Председателю Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, который сообщит Вам о принятом решении.

 

По вопросу законности заключенного договора доверительного управления закрепленными в федеральной собственности акциями РАО “Газпром” Генеральным прокурором России в адрес Президента Российской Федерации внесена информационная записка с предложением о рассмотрении вопроса о расторжении договора и проведении конкурса в соответствии с федеральным законодательством.

 

Заместитель Генерального Прокурора Российской Федерации А.А.Розанов

 

Вот так, круг замкнулся.

 

Когда нам рассказывают о борьбе с организованной преступностью, с отмыванием преступно нажитых денег и их уводом за границу и т.п., у меня на все это убаюкивающее словоблудие остаются вопросы примерно одного типа. Например: по фигурантам вышеописанной просто кристально прозрачной и совершенно очевидно криминальной истории хотя бы уголовное дело наконец возбудили?

 

ЗАКОНОДАТЕЛЬ, ОБРАТИ ВНИМАНИЕ

 

Думаю, уместно здесь же привести и письмо, направленное нами в палаты Парламента. Мы исходили из того, что мало просто проинформировать депутатов о происходящем (хотя понятно, что подобной информации в любой европейской стране было бы уже достаточно для немедленной с позором отставки правительства). Необходимо еще и дать законодателю соответствующие предложения по совершенствованию законодательства. Тем более с учетом того, что, по нашей информации, готовился законопроект, позволявший узаконить право правительства передавать госсобственность в доверительное управление. И, разумеется, этот законопроект никак не предусматривал тех механизмов и ограничений, которые предлагали мы, а лишь освятил бы законом уже реализовывавшийся фактически вышеописанный криминал и абсурд.

 

ДОКУМЕНТ: Сопроводительное письмо к Заключению Счетной палаты Российской Федерации…

 

Председателю Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Селезневу Г.Н.

 

Уважаемый Геннадий Николаевич!

 

Направляю Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации Заключение Счетной палаты Российской Федерации по результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г.

 

1. Заключение Счетной палаты содержит вывод о том, что, в соответствии с Конституцией Российской Федерации и Гражданским кодексом Российской Федерации, Правительство Российской Федерации должно осуществлять управление федеральной собственностью и не имеет права учреждать доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности.

 

Постановление Правительства Российской Федерации от 19.12.97 № 1603 об учреждении Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, а также сам Договор доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром”, являются незаконными.

 

2. Заключение Счетной палаты направлено Генеральному прокурору Российской Федерации Ю.И.Скуратову с предложением выступить с иском в защиту государственных интересов о признании недействительным Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г., а также рассмотреть вопрос об ответственности должностных лиц Правительства Российской Федерации, принявших незаконное решение о заключении данного Договора.

 

Заключение Счетной палаты направлено Председателю Правительства Российской Федерации С.В.Кириенко с предложением рассмотреть вопрос о принятии Правительством Российской Федерации 35 процентного пакета акций РАО “Газпром”, находящегося в федеральной собственности, к непосредственному управлению Правительством в соответствии с требованием пункта “г” статьи 114 Конституции Российской Федерации.

 

3. Счетная палата обращается к Государственной Думе и Совету Федерации Федерального Собрания Российской Федерации с предложением: в случае введения федеральным законом права Правительства Российской Федерации или иного субъекта учреждать доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности, предусмотреть в законе следующие нормы:

 

1) установить, что доверительное управление может учреждаться только в отношении того находящегося в федеральной собственности имущества, которое входит в специальный перечень, утверждаемый федеральным законом;

 

2) для объектов федеральной собственности стоимостью свыше определенного уровня, а также для объектов по специальному перечню, установленному законом, установить, что доверительное управление этими объектами может учреждаться исключительно специальными федеральными законами по каждому объекту (что на сегодняшний день, при отсутствии общего закона, дающего право Правительству учреждать доверительное управление, должно распространяться на все имущество, находящееся в федеральной собственности);

 

3) установить обязательность конкурсной процедуры определения доверительного управляющего имуществом, находящимся в федеральной собственности;

 

4) предусмотреть недопустимость передачи имущества, находящегося в федеральной собственности, в доверительное управление тому юридическому лицу, в составе имущественного комплекса которого находится это федеральное имущество;

 

5) предусмотреть недопустимость передачи акций, находящихся в федеральной собственности, в доверительное управление тому юридическому лицу, акции которого передаются в доверительное управление;

 

6) установить обязательность точного определения целей управления (получение прибыли в бюджет, приращение государственной собственности, обеспечение бесперебойной подачи газа социальнозначимым потребителям и (или) иные экономически и социально-значимые цели;

 

7) установить обязательность установления критериев оценки эффективности управления;

 

8) предусмотреть обязательное определение обязательств доверительного управляющего, обеспеченных безотзывной банковской гарантией и (или) залогом, предметом которого могут являться имеющие высокую степень ликвидности и принадлежащие доверительному управляющему на праве собственности объекты недвижимого имущества, ценные бумаги или денежные средства;

 

9) установить специальные требования и ограничения, связанные со спецификой федеральной собственности, а также объектов стратегического характера, предприятий, занимающих монопольное положение, и т.п.;

 

10) предусмотреть обязанность управляющего незамедлительно информировать Правительство, Парламент и Счетную палату о принятых решениях по специальному перечню вопросов, устанавливаемому законом;

 

11) предусмотреть обязанность управляющего предоставлять всю необходимую информацию Государственной Думе, Совету Федерации, Счетной палате в соответствии с их компетенцией;

 

12) установить обязательность точного определения видов и объемов ответственности доверительного управляющего;

 

13) установить обязательность страхования ответственности доверительного управляющего, так как в определенных случаях размер нанесенного ущерба может превышать величину внесенного залога и объема банковских гарантий.

 

Заместитель Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.Болдырев

 

К сожалению, приходится констатировать, что и со стороны Государственной Думы адекватной реакции (то есть не просто выражения возмущения вскрытыми фактами, но еще и хотя бы попытки законодательного пресечения возможности произвола в управлении госсобственностью) мы так и не получили.

 

ЩЕДРОСТЬ – ЗА НАШ СЧЕТ

 

Фамилия управляющего “Газпромом” уже давно иная, но что изменилось? Мне, к сожалению, о каких-либо принципиальных изменениях в самом механизме управления “Газпромом”, кроме публично высказанных всего лишь намерений наконец-то взять под госконтроль его внутренние расходы и освободить от “непрофильных” активов (предприятий и производств, не имеющих отношения к основной деятельности по добыче, переработке и транспортировке газа) – ничего не известно. Если что-то принципиально изменилось, то я был бы искренне рад -значит, наши усилия не пропали даром.

 

Пока же известно, что на 2002 год “Газпром” является безусловным лидером “с непреодолимым отрывом” среди всех не только российских, но и зарубежных компаний, работающих на российском рынке, по расходам на … рекламу, а также на “благотворительность” и “спонсорство культуры и спорта” (газета “Время новостей”, N 229 (665) от 11 декабря 2002 года). И на 2003 год предусматривается дальнейший существенный рост этих расходов*.

 

* Здесь в какой-то степени может обнадеживать лишь сам факт того, что хотя бы какая-то дискуссия на тему о целесообразности таких расходов в. совете директоров “Газпрома” (где большинство – представители государства), похоже, началась, и что какие-то ее отголоски появились в прессе…

 

При этом, разумеется, не хватает средств на профильную деятельность и инвестиции. И потому предлагается повысить тарифы на газ для населения на 20 процентов, а для предприятий – на 40. Причем, важно понимать: эта льгота для населения (рост на 20 процентов меньше, чем для предприятий) само население слишком радовать не должна. Для нас – граждан – даже лучше было бы наоборот. Почему? Да потому, что указанный рост на сорок процентов для предприятий окажется заложен в цену практически всех товаров и услуг, которые мы с вами покупаем. И через этот механизм из наших карманов будет изъято средств несопоставимо больше, чем через прямой рост тарифа для населения…

 

Но даже если рост тарифа и ограничат, для начала, например, двадцатью процентами для всех потребителей -что это меняет? Почему я должен не сам выбирать для себя объемы и объекты благотворительности и спонсорства и не довольствоваться тем, что оплачиваю своими налогами социальную политику государства, а еще и вынужден оплачивать “благотворительность” и “спонсорство” полугосударственной компании-монополиста?

 

И почему: сначала рост тарифа на газ (а, значит, и цен на все без исключения товары и услуги), а лишь потом когда-нибудь – избавление от “непрофильных активов”, включая, например, телекомпанию НТВ? Почему не наоборот?

 

Не менее существенно: “Газпром” предполагает в 2003 году потратить около 70 млн.долларов на рекламу (по сообщениям СМИ, почти столько же – около шестидесяти миллионов долларов – он потратил на рекламу в 2002 году). Кроме того, что это действительно астрономические суммы, важно и другое: что именно мы оплачиваем как “рекламу”, на которую расходуются такие колоссальные деньги?

 

Газ – рекламировать не требуется. Видеоролики на НТВ с помпезным напоминанием “Газпром” – национальное достояние” – это не реклама и, тем более, не просвещение населения и акционеров, а, похоже, “внутрифирменная оптимизация финансовых потоков” со “сливом” из “национального достояния” части средств и тут же, без стеснения, их публичным отмыванием.

 

Что же рекламируется? “Имидж” РАО “Газпром” и его управленцев. Это примерно то же самое, как если бы была повышена плата за квартиру для того, чтобы ЖЭК получил возможность по телевидению и в газетах рассказывать нам, как здорово они ремонтируют крыши и какая замечательная атмосфера у них в коллективе… Вы – согласны за это платить?

 

Но даже и это еще не все. Не секрет, что так называемые “рекламные” бюджеты, как правило, расходуются не только на создание “имиджей”, но еще и на так называемую “работу” со средствами массовой информации, депутатами и руководителями государства. Читай – чтобы никто не мешал “Газпрому” залезать в мой и ваш, уважаемый читатель, карман. И чтобы СМИ “учитывали реалии” – чтобы все было шито-крыто. Чтобы публикация под громким названием “Открытие “Газпрома” в журнале “Итоги” (N20 (310) от 21 мая 2002 года) исчерпывалась лишь несколькими красивыми фотографиями руководителей и сотрудников на рабочих местах, а также зубоврачебного кабинета, столовой, бассейна, обувного магазина и картинной галереи с портретами руководителей. И неудивительно: ведь журнал “Итоги” – один из “непрофильных активов” “Газпрома”…

 

Из своей личной практики могу привести множество примеров, когда руководители тех или иных изданий (как центральных, так и региональных), нуждаясь, например, в период подписной кампании в “остром” материале и запросив у меня интервью, затем просили исключить примеры с “Газпромом”: “Вы же понимаете -иначе это невозможно будет опубликовать”…

 

Вот так: мы с вами сами же платим деньги за то, чтобы нас и дальше грабили и оболванивали…

 

И это ведь все вопросы не только наших расходов на газ, не только состояния наших кошельков и счетов, но еще и возможностей инвестиций в развитие “Газпрома”, а также конкурентоспособности всех товаров, в стоимость которых закладывается цена на энергоносители. А значит – вопросы конкурентоспособности всей нашей экономики.

 

Подытожим. И попробуем сами себе ответить на вопрос: есть ли какие-либо основания считать, что при такой системе государственного управления своей собственностью руководители компаний действуют и будут действовать в интересах государства как главного сособствен-ника? А в интересах большинства иных акционеров?

 

И, соответственно, кто из имеющих доступ к информации о реальных механизмах управления “Газпромом” и РАО “ЕЭС России”, находясь в здравом уме, станет вкладывать свои личные деньги в такие акционерные общества? И откуда тогда взяться развитию?

 

В такой ситуации напрашивается, казалось бы, естественный вывод (во всяком случае, нам его регулярно и настойчиво подсказывают), что рассчитывать надо на уже приватизированную часть нашей экономики, а с тем, что еще приватизировать не успели – надо разобраться в этом смысле побыстрее?

 

Часть 2. КАК ПОСТРОИТЬ ПРАВО НА ОСНОВЕ БЕЗЗАКОНИЯ? (стабильность прав собственности по-русски)

 

Среди условий, необходимых для развития экономики, одним из ключевых называют обычно стабильность прав собственности. И это вполне обоснованно. Хотя, конечно, и на сиюминутных спекулятивных операциях можно быстро заработать, после чего есть все основания столь же быстро спрятать деньги за рубеж. И когда такие возможности есть, вопрос о стабильности прав собственности или отсутствии таковой в конкретной национальной экономике отходит далеко на второй план. Деньги и так зарабатываются., а значит – проблем нет. Но при господстве такого метода экономической деятельности рассчитывать на экономическое развитие не приходится: нет ни ресурсов и стимулов для развития, ни инфраструктуры экономики, ни науко- и капиталоемких отраслей.

 

Те, у кого есть доступ к внутренней (красиво называемой “инсайдерской”) правительственной информации, необходимой для осуществления валютно-финансовых спекулятивных сделок с реальным успехом, получают преимущественный доступ и к государственной собственности: сначала – к той, которую можно вывезти и продать, чтобы затем повторять этот бизнес вновь и вновь, а затем – и к той, которую вывезти невозможно, тем не менее, из которой можно в течение какого-то времени извлекать прибыль.

 

Но для того, чтобы получать прибыль можно было на протяжении длительного времени, необходимо, во-первых, эффективное управление, и, во-вторых, инвестиции в развитие. А для обеспечения возможности последних, кроме прочего, необходима еще и ясность, прозрачность отношений собственности, а также стабильность прав собственности. Говорится об этом у нас очень много. Что же в результате?

 

Глава 1. КАК СКУПИЛИ У НАС КУРОЧЕК, НЕСУЩИХ ЗОЛОТЫЕ ЯИЧКИ, ЗА НАШИ ЖЕ ДЕНЕЖКИ (залогово-кредитные аукционы)

 

ПРИТВОРНАЯ СДЕЛКА

 

Для примера обратимся к знаменитым залогово-кредитным аукционам.

 

1995 год. Год, в котором федеральный бюджет по доходам был существенно превышен за счет инфляции. Но одновременно год, когда бюджету якобы настолько не хватало средств, что Правительством была запущена пирамида госзаимствований (государственных казначейских обязательств – ГКО). И в это же время у Правительства вдруг откуда ни возьмись появились “временно свободные” валютные средства.

 

И Правительство, ну просто абсолютно не представляя себе, как бы толково, на пользу Родине, этими деньгами распорядиться, взяло и разместило около шестисот миллионов долларов этих средств на депозитах в частных банках. Причем, Правительство передало наши деньги в долг банкам под процент, существенно меньший, нежели процент, под который это же самое Правительство в это же время брало деньги в долг, в том числе размещая рублевые (с учетом уровня инфляции) гособязательства. И практически сразу наше Правительство объявило, что в бюджете не хватает средств, а потому необходимо вновь взять денег в долг.

 

Но просто так такому Правительству в кредит, разумеется, никто денег не даст – нужен залог. Причем стоит отметить, что это только наше доброе Правительство дает банкам бюджетные деньги в долг без всякого залога, а затем берет у этих же “уполномоченных” банков – под залог. Во всем мире все – наоборот. Когда дают деньги в долг государству – никакой залог не требуется. Государство же, например, США, ни цента госсредств не может оставить даже на ночь в коммерческом банке, не получив от банка полноценный ликвидный залог.

 

… Правительство объявило, что в качестве залога оно готово использовать принадлежащие государству контрольные пакеты акций ключевых стратегических предприятий страны: “Норильского никеля”, “ЮКОСа”, “Сибнефти”. Причем оценило Правительство эти пакеты в совершенно смехотворные суммы по сравнению не только с реальной стоимостью предприятий, но даже и по сравнению с их годовой прибылью.

 

При этом сразу же было понятно, что выкупать залог Правительство не собирается. Это явственно следовало в том числе из того, что в проект федерального бюджета на следующий 1996 год Правительством никакие суммы на выкуп залога изначально не закладывались. То есть, для всех потенциальных участников сделки и наблюдателей было очевидно, что речь идет фактически об отчуждении госсобственности, о просто растянутой во времени процедуре продажи контрольных пакетов акций этих предприятий.

 

Почему так сложно, зачем? Ответ ясен: чтобы передать государственную собственность “друзьям” нашего Правительства в обход закона о приватизации госсобственности и принимаемой как федеральный закон программы приватизации госсобственности. И кроме того, как мы уже заметили выше, передать по совсем смешным ценам.

 

Вот тут уже от желающих спасти родное государство, которому не хватает денег, и дать ему кредит, естественно, отбоя нет. Но ведь и Правительство у нас щепетильное – не у каждого возьмет…

 

Конечно, некоторая видимость минимальных приличий была соблюдена: даже организована некая пародия на конкурс среди желающих дать государству в долг под такой замечательный залог. Что конкурс был фикцией, несмотря на все судебные процессы, проигранные конкурентами, не допущенными до лакомого куска, позже, по существу, признали и сами его организаторы. Помните, уже в 1999 году, когда их обвиняли в недобросовестности действий при проведении конкурса по продаже пакета акций Связьинвеста, они сами же говорили прямо: первый раз организовали честный конкурса все недовольны…

 

ВЕРШКИ И КОРЕШКИ

 

В результате, как теперь признается почти официально, допущенные до раздела пирога приближенные к власти олигархические группировки получили в управление (а затем и в собственность) контрольные пакеты акций указанных стратегических предприятий совершенно за бесценок.

 

Например, что такое “Норильский никель”? Это – мировой монополист по производству целого ряда драгоценных металлов, поставщик более 40 процентов от объема мирового рынка металлов платиновой группы (включая палладий, незаменимый при производстве катализаторов – дожигателей выхлопных газов в автомобилях), производящий более 90 процентов никеля и 60 процентов меди в России, а также золото и серебро; с обеспеченностью производства рудами на 95-100 лет (в том числе так называемыми “богатыми” рудами – не менее, чем на сорок лет); с годовой прибылью около полутора миллиардов долларов и рентабельностью производства более 70 (!) процентов; с общей численностью работающих более чем в сто пятьдесят тысяч человек. Так вот: контрольный пакет акций (38 процентов) “Норильского никеля” достался группе Потанина всего за сто восемьдесят миллионов долларов, причем не реальных, а, скажем мягко, весьма условных – как мы в этом убедимся далее. Но даже если бы это были и реальные сто восемьдесят миллионов долларов, согласитесь, по сравнению с подлинной ценностью приобретения – это просто крохи.

 

Что получило Правительство? Достоверно, кто и что именно и в какой форме получил, мы не знаем. Расследовать это, наверное, было бы можно – при желании. Но кто и зачем будет что-нибудь рассказывать следствию? Не исключено, что подробности мы когда-нибудь узнаем, но только из мемуаров уже престарелых участников этой гигантской аферы. Тем не менее, информация о незначительной (как кожура у яблока по сравнению с самим плодом) видимой части “благодарности” просочилась.

 

Например, помните знаменитый скандал “союза писателей” осенью 1997 года? Тогда группу деятелей, включая Чубайса, Коха, Казакова и кого-то еще четвертого, уличили в получении сумм около ста тысяч долларов на человека якобы в качестве гонораров за книгу о приватизации в России. Так вот, применительно к нашей теме, вопрос даже не в том, была ли эта книга к тому времени написана (предъявить ее, как читатель, может быть, помнит, наши великие прозаики не могли), или же в силу возникшего скандала книгу пришлось написать потом. Важно, что фирма, оплатившая столь невиданные применительно к подобному труду “гонорары за книгу”, как сообщалось тогда в средствах массовой информации, оказалась связана с “ОНЭКСИМ Банком” и Потаниным.

 

Кстати, это тот редкий случай, когда криминальный круг замкнулся абсолютно явно и публично. То есть налицо не только противозаконные действия высших должностных лиц государства и нанесенный ими государству колоссальный ущерб, но и некоторая полученная должностными лицами “благодарность”, исчерпывающе для любого суда в более или менее цивилизованном мире подтверждающая наличие у нарушивших закон должностных лиц корыстных мотивов. Но не зря же герой известной комедии утверждал, что наш суд – самый гуманный суд в мире. Во всяком случае, по отношению к высшим должностным лицам государства и сегодня более “гуманную” правоохранительную систему, чем наша – найти трудно…

 

Хотя, повторю, приведенный пример – скорее всего, даже не тень подлинной “благодарности” и ее масштабов в подобных случаях, а лишь тоненькая кожурка или шелушка. Малюсенькая такая обналичка – на карманные расходы. Кстати, для особо доверчивых: поинтерсуйтесь, воспитанниками не этой ли команды “прозаиков” являются нынешние руководители нашего Минфина и Минэкономразвития, которые нам сейчас бодро докладывают о том, как Россия делает успешные шаги по пресечению отмывания преступных капиталов?…

 

Не приходится удивляться тому, что уходя с постов, подобные деятели оказываются на редкость удачливыми предпринимателями, абсолютно незаменимыми и сверхвысокооплачиваемыми специалистами, без услуг которых наши крупнейшие банки и компании просто жить не могут; а избирательные объединения, блоки и партии, которыми они открыто или закулисно руководят, не испытывают никаких финансовых проблем.

 

Но актуален вопрос. По сути, наши же деньги с нашего молчаливого согласия они вкладывают в свой все новый и новый приход во власть. Для чего они идут во власть и приводят во власть своих единомышленников, а точнее говоря, подельников? Что они воспроизводят во власти? Мой ответ однозначен: они воспроизводят именно то, что я описываю в этой книге. И это – именно то, что и является ключевым препятствием для развития нашей экономики. Под лозунги о либерализме на самом деле вновь и вновь воспроизводятся модели использования власти для присвоения собственности и получения разнообразных преимуществ над конкурентами. То есть усилия направляются не на создание и поддержание конкурентного пространства, а на его разрушение. Впрочем, подробнее мы будем говорить об этом ниже (См. “Как украсть треть бюджета?”).

 

Конечно, в более цивилизованной стране совокупности лишь описанного было бы исчерпывающе достаточно для того, чтобы ни один из упомянутых старателей на пользу торжества либерализма воздухом свободы больше уже не дышал. Но именно в этом смысле уж точно: Запад нам – не указ…

 

А что же получило государство, то есть мы с вами? В результате с блеском проведенных залогово-кредитных аукционов государство получило те самые наши шестьсот миллионов долларов, которые только что само же положило на депозиты в наши частные банки. Таким образом, государство, то есть мы с вами, получили то же, что и всегда, а именно – дырку от бублика. Но не бесплатно, а за свои же стратегические заведомо рентабельные предприятия и плюс шестьсот миллионов долларов.

 

Как, удивится читатель, ведь шестьсот миллионов долларов все-таки вернулись государству?

 

Формально – да. Фактически – далеко не сразу. Реально наши с вами шестьсот миллионов долларов были переведены с одних счетов в этих банках на другие в этих же частных банках, но называемые “бюджетными”: банки-то были не случайные, а те самые – “уполномоченные” на хранение бюджетных средств…

 

ДОСАДНЫЕ ПРЕПОНЫ НА ПУТИ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОБЕДЫ ЛИБЕРАЛИЗМА

 

Конечно, если бы обо всем этом никто не узнал, то можно было бы делать вид, что Потанин, Ходорковский, Абрамович и другие стали очень небедными просто потому, что в отличие от бездельников и балбесов много и упорно учились и трудились, изобрели новые способы извлечения из почти пустой породы платиноидов, внедрили эффективные методы управления и т.п. Но, во-первых, к тому времени они еще не успели взять под полный монопольный контроль все средства массовой информации, хотя в большинстве своем СМИ были уже фактически ручными; во-вторых, пожадничали и не стали достаточно щедро откупаться от конкурентов -просто закрыли перед ними двери. Возник организованный конкурентами скандал. Да и то еще не страшно -этим быстро заткнули рот нужными арбитражными решениями, а также скупкой газет и подачками журналистам.

 

Но тут как на грех в это же время (в начале 1995 г.), несмотря на противодействие Президента (накладывавшего вето на соответствующий закон) и его команды, была создана Счетная палата Российской Федерации. Этот контрольный орган с весьма значительными полномочиями удалось сделать (по системе организации его деятельности) независимым от Президента и исполнительной власти, работающим по поручениям не только большинства, но даже и меньшинства (всего в двадцать процентов) депутатов любой из палат Парламента. И вот этот вредный для окончательной победы описываемого специфического “либерализма” в нашем государстве контрольный орган по поручению Государственной Думы осуществил проверку законности проведения залогово-кредитных аукционов. Было установлено главное: не просто отдельные нарушения закона, а принципиально притворный характер сделок.

 

То есть, Счетная палата установила факты того, как Правительство сначала одолжило банкам наши с вами деньги под мизерный процент. И факты того, как Правительство у этих банков затем одолжило эти же деньги обратно, но уже под залог оцененной Правительством буквально в копейки по сравнению с истинной ценностью стратегической госсобственности. И факты даже невключения Правительством во вносимый им в Думу законопроект о федеральном бюджете на следующий 1996-й год предложения о выделении средств на выкуп заложенной госсобственности. Таким образом, налицо все необходимые доказательства притворности осуществленной сделки, истинной целью которой являлось не получение в кредит средств для бюджета, а отчуждение госсобственности в обход закона о приватизации госсобственности и утверждаемой законом программы приватизации. А в соответствии с нашим Гражданским Кодексом притворная сделка является ничтожной, иначе говоря, недействительной.

 

К сожалению, сам Отчет по проверке залогово-кре-дитных аукционов не содержал всю приводимую мною информацию в совокупности (с учетом данных других проверок). Но зато эту совокупную информацию содержало письмо, направленное нами Генеральному прокурору РФ по результатам рассмотрения данного вопроса на заседании Коллегии. Привожу это письмо для того, чтобы читатель мог составить собственное представление о наших аргументах.

 

ДОКУМЕНТ: Обращение к Генеральному прокурору РФ по фактам притворных сделок с залогово-кредитными аукционами

 

Счетная палата РФ Исх. № 02-402/04 от 26 августа 1996 г.

 

Генеральному прокурору Российской Федерации Скуратову Ю.И.

 

Уважаемый Юрий Ильич!

 

В соответствии с поручением Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 20 октября 1995 года № 1239-1 ГД и решением Коллегии Счетной палаты Российской Федерации от 18 октября 1995 года № 21, Счетной палатой РФ проведена проверка деятельности федеральных органов власти в части обеспечения поступления в федеральный бюджет доходов от приватизации государственного имущества и доходов от федеральной собственности.

 

В результате проверки аукционов на право заключения договоров кредита, залога находящихся в федеральной собственности акций и комиссий, проведенных на основании указа Президента РФ от 31 августа 1995 года № 889 “О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности”, установлено следующее:

 

1. Согласно п.6 “Обязательных условий Договора кредита”, утвержденных указом Президента РФ от 31 августа 1995 года № 889, государство обязуется выплатить основной долг и начисленные проценты из выручки от реализации акций, переданных в залог; при этом Заемщик (государство) вправе досрочно исполнить свои обязательства по Договору кредита из средств федерального бюджета. Но в нарушение п.6 “Обязательных условий Договора кредита”, во всех договорах кредита под залог акций, заключенных по результатам аукционов между Российской Федерацией в лице Министерства финансов РФ и победителями аукционов, полностью исключено право Заемщика на погашение обязательств по договору кредита из средств федерального бюджета. Следовательно, инвестор не предоставляет кредит, а отчуждает денежные средства для приобретения акций с возможной их последующей реализацией.

 

В федеральном бюджете на 1996 год Правительство РФ не предусмотрело средства для возврата денег, полученных государством на залоговых аукционах. Таким образом, произошло отчуждение государственного имущества. При этом был нарушен Гражданский кодекс РФ, поскольку законодательство о приватизации не предусматривает такого способа приватизации, как отчуждение заложенного государственного имущества в пользу кредитора.

 

2. На период проведения залоговых аукционов в ноябре-декабре 1995 года Министерством финансов РФ на депозитных счетах в российских коммерческих банках было размещено 603,739 млн. долларов США “временно свободных средств федерального бюджета”, что практически эквивалентно общей сумме кредита, поступившей в федеральный бюджет в 1995 году от залоговых аукционов. Более половины этих средств (337,1 млн.долларов США) было размещено в трех коммерческих банках, ставших победителями в пяти залоговых аукционах. По депозитному соглашению от 15 сентября 1995 года Министерством финансов РФ в нарушение установленного порядка по заниженной процентной ставке в коммерческом банке “Менатеп” было размещено 50 миллионов долларов США. Минимальный ущерб, нанесенных государству этой сделкой, оценивается суммой более 1 миллиона долларов США.

 

3. В соответствии с п. 5 “Обязательных условий Договора кредита” предоставление кредита должно было производиться Кредитором одной суммой путем перевода всей суммы кредита на указанный Заемщиком счет в Центральном банке РФ. Однако в договорах кредита записано, что предоставление кредита производится на специальные блокированные счета Министерства финансов РФ в уполномоченных коммерческих банках. При этом за задержку платежей со специальных блокированных счетов в федеральный бюджет в соответствии порядком их обслуживания, утвержденным Министерством финансов РФ и соответствующим коммерческим банком, никаких штрафных санкций предусмотрено не было . В результате задержки платежей с блокированных счетов в федеральный бюджет по шести договорам кредита федеральному бюджету нанесен суммарный ущерб в 68,953 млрд. рублей.

 

4. Госкомимущество РФ превысило свои полномочия, утвердив распоряжением от 25 сентября 1995 года № 1365-р перечень предприятий, акции которых были выставлены на залоговые аукционы. Пунктом 5 указа Президента РФ от 31 августа 1995 года № 889 Госкомимуществу РФ поручалось определить, но не утвердить перечень пакетов акций, выставляемых на данные аукционы. Принятие подобных решений относится к компетенции Правительства РФ (п.2.7 Основных положений государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий, утвержденных указом Президента РФ от 22 июля 1994 года № 1535).

 

Распоряжения Госкомимущества РФ от 10 октября 1995 года № 1458-р и от 31 октября 1995 года № 1575-р, регламентирующие вопросы проведения залоговых аукционов, не были зарегистрированы в установленном порядке в Министерстве юстиции РФ.

 

Вышеназванные аргументы позволяют утверждать, что договора кредита Правительства РФ под залог акций следует рассматривать как притворные сделки. В соответствии со ст.170 ГК РФ притворная сделка является ничтожной и подлежит расторжению в установленном законодательством порядке .

 

5. Комиссия по проведению залоговых аукционов допустила нарушения, повлиявшие на их результаты.

 

Так, в 8 из 12 аукционов стартовая цена передаваемого в залог пакета акций была превышена на символическую величину. При этом: или несколько участников имели одного и того же гаранта, или один из участников являлся гарантом остальных, или участники являлись гарантами друг друга. Тем самым подтверждается наличие предварительных договоренностей между участниками аукционов.

 

Комиссия по проведению залоговых аукционов проигнорировала письма Центрального банка РФ от 16 ноября 1995 года № 1-10/1497 и Министерства финансов РФ от 15 ноября 1995 года № 5-304 и принимала заявки на участие в аукционах от компаний, использующих для этого средства, более чем в два раза превышающие их уставной капитал.

 

Задаток за коммерческие фирмы, в нарушение правил проведения залоговых аукционов, вносили выступающие их гарантами коммерческие банки.

 

Комиссия по проведению залоговых аукционов создала условия для фиктивного проведения аукционов. В результате федеральный бюджет недополучил значительную часть средств от кредитов Правительству РФ под залог пакетов акций, находящихся в федеральной собственности.

 

Учитывая изложенное, прошу Генеральную прокуратуру РФ направить иски в Арбитражный суд о признании ничтожными и о расторжении в соответствии с действующим законодательством договоров кредита под залог пакетов акций, находящихся в федеральной собственности, заключенных Правительством РФ в 1995 году.

 

Заместитель Председателя Счетной палаты РФ Ю.Ю.Болдырев

 

Генеральный прокурор (тогда – в 1997 году – это был Ю.Скуратов), видимо, хорошо понимая, кто в доме хозяин, не рискнул сделать то, что надлежало ему по закону, а именно – выступить в суде с иском в защиту интересов государства о признании этих сделок недействительными с момента их заключения. Но и совсем молчать тоже, вроде бы, неприлично. И руководитель органа, надзирающего за законностью, вместо выполнения своих прямых должностных обязанностей ограничился письмом в адрес Государственной Думы и Совета Федерации. В этом письме, среди прочих ставших ему известными фактов нарушений закона, он привел и выявленное Счетной палатой – то, что в Думе и Совете Федерации уже было известно непосредственно от Счетной палаты…

 

Деятельность Счетной палаты по закону является гласной, публичной. Конечно, к 1997 году, как я уже обращал внимание выше, основные средства массовой информации были уже ручными, но, все-таки, еще не абсолютно. Вот эта неабсолютность контроля за СМИ и позволила интересующимся хотя бы что -то узнать. Но, естественно, публика получила не столько внятное описание ситуации, сколько комментарии нашей весьма щедро подкармливаемой новыми хозяевами “свободолюбивой” прессы типа: “пустые хлопоты Счетной палаты”, “абсолютно непрофессиональные суждения”, “прокоммунистическая Дума и управляемая ею Счетная палата” и т.п.

 

ТИХО – НЕ ЗНАЧИТ ГЛАДКО

 

Что ж, информация о том, как нас с вами “умыли и обули”, не только к торжеству правосудия и возмездию преступникам, но даже и к более или менее внятному общественному возмущению не привела. Но нас сейчас интересует и другое – последствия такого метода получения прав собственности для нашего экономического развития.

 

Ведь “Норильский никель” – предприятие, которое строили в невероятно суровых условиях не из чисто экономических соображений, а потому, что добываемые там руды и металлы нужно было получить (в том числе в интересах обороноспособности страны) любой ценой. И это – одно из тех предприятий, в которые сначала вся страна вкладывалась, а затем они всю страну кормили. Теперь у нас выжимают слезу рассказами о том, какие замечательные социальные программы осуществляют новые собственники по отношению к жителям Норильска, какие именные стипендии и премии ввел лично добрый дядя Потанин для бедных студентов и какая помощь оказывается им Государственному Эрмитажу. При том, что вся страна – за бортом.

 

Заткнуть рот журналистам и переориентировать их на описание копеечного (по сравнению с противозаконно отнятым у общества) меценатства потаниных и им подобных – с этим новые хозяева справились. А вот обмануть самих себя и потенциальных столь долгожданных инвесторов – это сложнее.

 

Для поддержания и развития “Норильского никеля” нужны серьезные инвестиции. А кто их вложит в условиях, когда собственность получена очевидно незаконным путем? Ведь, несмотря на многочисленные заявления о том, что арбитражные суды отвергли все претензии, надо помнить, что главного судебного процесса – о признании сделок ничтожными – просто до сих пор не было. И не было лишь потому, что иск в защиту интересов государства в такой ситуации может подать лишь прокуратура.

 

Да, в прокуратуре по Конституции – единоначалие. И во главе пока – свои, послушные Президенту, якобы “равноудаляющему” олигархов. “Равноудаляющему”, но при этом не только сильно их не обижающему, но, похоже, и не слишком стремящемуся к торжеству им же провозглашенной “диктатуры закона”. Во всяком случае, пока – как это видно и на данном примере, и при наблюдении за последовавшим развитием событий, включая назначение Президентом в спорной ситуации соратника Потанина по операциям с Норильским никелем Хлопонина “исполняющим обязанности” губернатора Красноярского края… Значит, пока можно спать спокойно.

 

Но всегда ли так будет? Всегда ли Президент будет благосклонен? Если речь идет о вложениях небольших, краткосрочных, которые вернутся в ближайшие же годы – можно рискнуть. Но серьезные долгосрочные инвестиции в такой ситуации, согласитесь, – невозможны.

 

КАК НАТЯНУТЬ ПЛЕНКУ НА КИСЕЛЬ?

 

Летом-осенью 1999 года, в разгар думской избирательной кампании и в преддверие выборов Президента, вопрос о том, чтобы и при возможном изменении ситуации сохранить в собственности незаконно приобретенное, стал, естественно, самым актуальным для тех, кто уж очень не хотел возвращать милых сердцу дойных коров государству. В такой ситуации вряд ли стоит удивляться тому, что одним из инициаторов дискуссии на тему о том, как нам зафиксировать статус-кво и сделать незаконную собственность законной, стала команда журнала “Эксперт”, подпитываемого Потаниным и его компаньонами.

 

Мне довелось участвовать в одной из таких дискуссий, проходившей, как водится, в одном из шикарней-ших отелей Москвы. И приходилось лишь поражаться милой “наивности” почти всех приглашенных специалистов, журналистов и депутатов, честно пытавшихся отработать свой хлеб с икрой. Несмотря на наличие некоторого разнообразия вносившихся предложений по спасению щедрых меценатов, главный смысл провозглашаемого сводился к тому, что на самом деле мы все не должны говорить о том, что такая проблема вообще есть – все было законно, и не о чем здесь спорить… В какой-то момент мне, находившемуся по этому вопросу среди приглашенных в абсолютном меньшинстве, пришлось даже выразить недоумение: ведь если нет предмета и царит столь безусловное единодушие – ради чего же собирать занятых людей, да еще и тратиться на такое помпезное мероприятие в столь дорогом месте?…

 

ВЫНУЖДЕННОЕ НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА В УСЛОВИЯХ НЕОБХОДИМОСТИ?

 

Если попытаться взглянуть на отсутствие необходимой стабильности прав собственности не с позиции отрабатывающих свой хлеб участников подобных совещаний по спасению кормильцев, а с точки зрения реальной проблемы для нашей экономики, то, видимо, имеет смысл проанализировать и такой ее аспект, как исходная степень объективности и неизбежности возникновения самой проблемы. А были ли у власти иные пути? Не было ли какой-то вынужденности противозаконных действий со стороны тех, кто по своему должностному положению был обязан не разбазаривать, а беречь и преумножать государственную собственность?

 

Ведь в ряде случаев, будучи, что называется, приперты к стенке, сторонники не слишком щепетильного отношения к закону при распоряжении государственной собственностью аргументировали свою позицию примерно так: да, пусть “Норильский никель” и другие объекты (“ЮКОС”, “Сибнефть”) были приватизированы незаконно, но экономически-то ведь это было нужно и правильно! Ведь это именно новые собственники превратили ранее убыточное предприятие в высокорентабельное!

 

Давайте обсудим.

 

Есть ситуации, где для успешного ведения бизнеса требуются оригинальные, удачные решения. Скажем, выпуск “газелей” и “соболей” на “ГАЗе” – это удачное решение. Модели нашли свою потребительскую нишу, и появилась возможность развивать производство. Но не надо путать конкурентный бизнес, требующий творческих решений, с ситуацией, в которой находится монопольный поставщик абсолютно необходимого на мировом рынке сырья. Здесь требовалось одно – наведение элементарного порядка с бухгалтерией и взаиморасчетами, устранение излишних посредников и т.п. Государство оказалось на это неспособно? Или Президент и Правительство того не желали? Это тот случай, когда хорошо бы не путать неспособность и нежелание. Тем более, что представителями государства в прежде так плохо управлявшихся предприятиях были те же самые ребята, которые обосновывали принципиальную неспособность государства эффективно управлять своей собственностью, а затем и проворачивали сделки, подобные печально знаменитым залогово-кредитным аукционам.

 

Так, в соответствии с распоряжением Правительства РФ от 5 мая 1994 года N 633-р, представление интересов государства в РАО “Норильский никель” было возложено, среди прочих, на таких небезызвестных граждан, как тогдашние первый заместитель министра финансов А.Вавилов и заместитель председателя Госкомимущества А.Кох. И в отчете Счетной палаты* указывается, что А.Кох. сохранивший свои полномочия в Совете директоров и после передачи контрольного пакета акций РАО “Норильский никель” в залог, в 1996-м году из одиннадцати заседаний Совета директоров присутствовал лишь на … пяти. Что же касается А.Вавилова, то из семи заседаний совета директоров РАО, проведенных в период представления им интересов государства в этой компании, он не присутствовал вообще ни на одном…

 

* Отчет опубликован в Бюллетене Счетной палаты России N 1 за 1997 год.

 

Стоит ли удивляться тому, что только за 1994-95 гг. при выборочной проверке Комиссией по внешнеэкономической деятельности ряда экспортных контрактов была выявлена разница между фактической стоимостью отгруженной на экспорт металлопродукции и полученной “Норильским никелем” выручкой почти в сто пятьдесят миллионов долларов? Или тому, что на первое октября 1996 года, с одной стороны, более 225 млрд.руб-лей были вложены “Норильским никелем” в уставные капиталы “Ланта-банка”, “АвтоВазбанка”, “ОНЭКСИМ Банка” и т.п., а с другой стороны, на этот же момент “Норильским никелем” было привлечено кредитов на сумму более 4242 млрд.рублей, причем почти четыре пятых этих кредитов – валютные?

 

Не приходится в этих условиях удивляться и тому, что за рубеж продавался не “резанный” катодный никель, который поставляется на биржу большинством зарубежных производителей, а так называемый “нерезанный” – стоящий на бирже на сорок долларов за тонну дешевле. Но даже и этот “нерезанный” никель про-двался “Норильским никелем” западным покупателям еще на 20-30 долларов за тонну дешевле, чем такой же металл стоит на Лондонской бирже металлов.

 

И тогда понятно, почему почти пять тысяч тонн российских никелевых порошков было продано в 1995 году в среднем по цене 7 800 долларов за тонну, то есть по цене не порошка, а более дешевого “компактного” металла. При том, что на бирже цена никелевого порошка на 15-30 процентов выше, чем цена самого высококачественного никеля в компактной (непорошковой) форме… И, естественно, в том же 1995 году почти половина экспортных поставок никеля была осуществлена не напрямую РАО “Норильский никель”, а некими посредническими организациями, да к тому же еще и рассчитывавшимися с “Норильским никелем” не валютой, и даже не рублями, а … бартером…

 

Помните действие первое из нашей маленькой пьесы “Вечный двигатель”, приведенной в предисловии? Так и здесь. То есть, конечно, на предприятии действительно был большой непорядок. Но только непорядок этот был в том числе и по прямой вине тех, кто затем наличие этого непорядка использовал и как идеологический аргумент, и как оправдание своих противозаконных, а по существу, и просто мошеннических действий.

 

О МУХАХ И КОТЛЕТАХ (что можно доверять такой власти)

 

И другой аспект проблемы. Предположим, Президент и Правительство действительно стремились бы к наведению порядка, в том числе на нашем в данном случае показательном предприятии “Норильский никель”, но у них на самом деле, несмотря на прилагаемые усилия, ничего бы не получалось. Какой вывод был бы актуален тогда – срочно избавляться от предприятия? Неважно каким образом, но побыстрее?

 

Известна концепция, проповедовавшаяся ранее нашими шустрыми ребятами, гордо именовавшими себя “либералами”. В соответствии с ней, государство вообще не способно эффективно управлять собственностью, а потому необходимо все как можно быстрее приватизировать и только тогда производство начнет развиваться.

 

Конечно, можно было бы сразу упрекнуть этих деятелей, мягко говоря, в непоследовательности. Их предводитель, видимо, в силу врожденного альтруизма, оказавшись перед возможностью выбора, ушел, тем не менее, не в вожделенный частный сектор и тем более не на предприятие, созданное высвободившейся предпринимательской инициативой с нуля, а поспешил оседлать крупнейшее более чем наполовину государственное предприятие – РАО “ЕЭС России”. Но, конечно, не только в этом дело.

 

Если государство неспособно навести элементарный порядок на одном конкретном предприятии, например, на “Норильском никеле”, находившемся в его полной собственности, и где, еще раз подчеркиваю, никакие особенно творческие решения не требовались, то как такому государству мы доверяем наводить порядок в других вещах, существенно более сложных? Например, в организации железнодорожного сообщения, в регулировании денежного обращения, в распоряжении природными ресурсами, во внешнеэкономической деятельности, в учете и обслуживании внешнего долга? В конце концов, вообще в каком-либо регулировании экономики страны? А в обеспечении накопления и сохранности средств государственного Пенсионного фонда и в социальной политике в целом? Кстати, на конкретном предприятии нет проблем с федерализмом и т.п., но если и здесь государство в принципе не может справиться, то как такому государству мы доверяем наводить “конституционный порядок” в Чечне? Строить армию, милицию и спецслужбы? Судить, а затем проводить амнистии и осуществлять помилования преступников? Вступать в те или иные соглашения и союзы во внешней политике? И, наконец, решать вопросы войны и мира, включая и такую новую форму войны, как “борьба с международным терроризмом”?

 

Тут уж одно из двух. Либо мы, граждане, а соответственно и наше государство, неспособны ни на что – и тогда мы вообще будем просто сметены с лица земли. На нашу территорию придут другие – более дееспособные и организованные. Либо мы – способны. Но в таком случае не надо разбрасываться курицами, несущими золотые яйца. И тогда надо управлять, а не делать вид, что управлять невозможно…

 

Вывод прост: никакой подлинно экономической необходимости, вынудившей наших великих реформаторов отчуждать стратегические объекты госсобственности в нарушение закона, но якобы ради повышения эффективности управления, не было. Применительно, в частности, к “Норильскому никелю” – напротив: были все основания и возможности для наведения на предприятии элементарного порядка в организации производства, сбыте готовой продукции, бухгалтерском учете и отчетности. Но просто отнюдь не повышение экономической эффективности – и данного предприятия, и экономики в целом – было задачей тех, кто осуществлял подобные операции.

 

НАШЛА ЛИ СОБСТВЕННОСТЬ ЭФФЕКТИВНОГО СОБСТВЕННИКА?

 

Вбрасывалась и до сих пор пропагандируется еще одна замечательная идея: неважно, кому достанется собственность на первоначальном этапе – в конечном счете она все равно найдет себе эффективного собственника.

 

Так, если верить СМИ и соответствующему новому отчету Счетной палаты (уже от 2000-го года), мы такого собственника, в частности у “Норильского никеля”, видим. Кроме предприятия этот собственник содержит еще и бюджет целого региона. И плюс добровольно реализует социальные программы, на которые у государства не хватало ни денег, ни сил, ни заинтересованности… Здорово?

 

Было бы странно, если бы новые собственники не пропагандировали себя через СМИ и не лоббировали бы как принятие нужных им решений, так и столь же нужную им экспертизу. В 2000-м году – в условиях отсутствия более или менее самостоятельного Парламента – все это, в отличие от 1997-го года, стало более реальным. Была инициирована новая проверка “Норильского никеля” и возник новый отчет, тут же поданный в СМИ как свидетельство полной реабилитации и зало-гово-кредитных аукционов, и, соответственно, новых собственников “Норильского никеля”.

 

Но при детальном рассмотрении выяснилось, что этот новый отчет Счетной палаты от 2000-го года, как бы несколько обеливший нынешних собственников “Норильского никеля” и организаторов махинаций, образно выражаясь, шит белыми нитками. Тем не менее, на заседании Коллегии Счетной палаты это никого не смутило и отчет был утвержден. И тогда мне – как заместителю председателя Счетной палаты – пришлось использовать предусмотренную законом процедуру “особого мнения”*.

 

* “Особое мнение” члена Коллегии Счетной палаты является официальным документом и по закону публикуется совместно с решением Коллегии. Соответствующий Отчет и Особое мнение опубликованы в Бюллетене Счетной палаты РФ N 7 (31) за 2000 год.

 

В частности, в своем Особом мнении (полностью приводится в Приложении) мне пришлось акцентировать внимание на самом элементарном и основополагающем: выводы о “высокой эффективности” управления предприятием могут быть сделаны только на основании ревизии его финансово-хозяйственной деятельности, которой на самом деле никто не занимался. Таким образом, исходя из установленных Законом и Регламентом Счетной палаты требований, этот новый отчет является просто сфальсифицированным: вместо изучения первичных документов использовались самоотчеты предприятия и отчетность администрации округа – тоже в данном случае субъекта заинтересованного.

 

Кроме того, никто не потрудился произвести сравнение относительно копеечных затрат новых собственников “Норильского никеля” на социальную сферу с тем ущербом, который нанесен вышеописанными притворными сделками нашему государству. Очень удобно: ограбить всех на миллион, а затем раздать кому-то по пятнадцать копеек и на том основании считаться благодетелем и меценатом…

 

Сколько мы должны были заплатить Парижскому клубу в начале 2001-го и неуклюже пытались отказаться ввиду якобы нехватки средств – пять миллиардов долларов? Так это реальная прибыль “Норильского никеля” всего за три-четыре года. И львиная доля этой прибыли – следствие не “ноу-хау” новых собственников, а исключительно природная рента и огромный вложенный труд предшествующих поколений.

 

Интересно, что автором нового отчета был тот же аудитор В.Соколов, который готовил и предыдущий отчет. Что заставило этого в прошлом мною вполне уважаемого человека – бывшего ректора Красноярского университета и бывшего Председателя Совета Республики Верховного Совета РСФСР – радикально изменить даже не столько позицию (и формально об изменении позиции он не заявлял), сколько метод работы – фактически сфальсифицировать отчет?

 

Кстати, не правда ли, любопытное совпадение: практически сразу после этого аудитор был награжден орденом…

 

Таким образом, применительно к “Норильскому никелю”, “Сибнефти”, “ЮКОСу” и ряду других подобных предприятий действительно есть основания говорить об эффективности их новых собственников, но пока, к сожалению, подтверждена она больше в области того, что определяется как лоббирование своих интересов во власти, а также в сфере рекламы и пропаганды…

 

ИНСТРУМЕНТАРИЙ ИДЕОЛОГИИ ИЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ?

 

Есть и иной вопрос, который также стоит рассмотреть, прежде чем мы перейдем к анализу предлагавшихся разнообразных вариантов решения проблемы сомнительности прав собственности на жизненно важные для экономики страны стратегические объекты. Я имею в виду чрезвычайно заидеологизированный вопрос о соотношении госсобственности и собственности частной, приватизации и национализации.

 

Бытует весьма упрощенное представление о том, что все передовое, чистое и прогрессивное в современном мире есть исключительно правое и либеральное. И, со-отвественно, это светлое и незапятнанное последовательно выступает за уменьшение объема государственного в пользу частного, за приватизацию и против национализации. В то же время реакционные, невежественные и темные госпатерналистские силы, а в нашей российской ситуации и еще более конкретно силы прокоммунистического партноменклатурного реванша -ночей не спят и вынашивают планы, как частный сектор удушить, все вернуть обратно государству под полный контроль безответственной бюрократии.

 

Разумеется, считать так – это примерно то же самое, что современному Папе Римскому приписывать намерение организовать на нашей Святой Руси инквизицию

 

Что же на самом деле?

 

А на деле люди – везде люди. И, с одной стороны, у каждого фланга есть своя правота. С другой стороны, всякая идеология начинает стесняться и тушеваться перед искушением реальной властью и фактической возможностью бесконтрольно и безнаказанно распоряжаться чужим ради собственного блага. И в этом, к сожалению, самые-самые наши либералы при власти, как показывает практика, мало чем отличаются от стоих визави на левом фланге, а по масштабам и бесстыдству совершаемого -вряд ли вообще с кем-либо сравнимы. Если истории с кре-дитно-залоговыми аукционами и чудесным механизмом управления “Газпромом” недостаточно и нужны примеры еще, можно обратиться к истории с Центробанком и ряду других примечательных историй занимательной экономики, которых мы еще коснемся ниже.

 

Если же вернуться к вопросу о соотношении государственного и частного, приватизации и национализации, то надо констатировать, что в окружающем нас мире, включая мир западный, эти вопросы (для себя, а не в экспортном исполнении для слаборазвитых и особо наивных) давно рассматриваются и решаются далеко не столь упрощенно.

 

Например, при обсуждении вопроса о снятии ограничений для введения в России частной собственности на землю безапелляционно заявлялось, что без этого современная экономика функционировать не может. Но как же тогда работает весьма эффективная экономика современного отнюдь не коммунистического Израиля, в котором частной собственности на землю нет в принципе?

 

Ладно Израиль – не на него обращены наши либеральные взоры, а на Мекку современного капитализма – на США. Хорошо, но ведь и в США частная собственность на землю сложилась исторически, и только на те земли, которые в период становления государства стали частными естественным образом. Но с начала XX века даже либеральные США федеральные земли (а их еще достаточно на северо-западе страны и на Аляске) не продают, а исключительно сдают в аренду.

 

Другой пример. В США, как известно, существует множество частных компаний, осуществляющих автомобильные и авиаперевозки. Но вот по железной дороге во всей этой огромной стране пассажирские перевозки осуществляются лишь одной государственной компанией. Почему бы это, может быть, и там – “партноменклатурный реванш”?

 

Это потому, – скажут наши радикал-либералы, которые святее Папы Римского, – что и США уже испорчены бюрократией и засильем государства, а вот в Польше сумели провести настоящую шоковую терапию… Верно, только шоковая терапия в Польше была совсем не такая, какую устроили у нас. В частности, за весь период реформ в Польше лишь один раз была задержана индексация заработной платы и пенсий, о задержке самих зарплат и пенсий – даже и речь не шла. И приватизировали в Польше в первую очередь мелкое и нерентабельное, а к приватизации крупных и инфраструктурных объектов подошли лишь к 1997-му году. Причем как приватизировали, например, такие объекты, как морские порты? Совсем не так, как у нас. В Польше три основных морских порта: Гданьск, Гдыня и Шецин. Два из них приватизировали по следующей схеме: 50 процентов акций плюс одна акция – государству, половина от оставшегося – местному самоуправлению, оставшаяся четвертушка была продана частным инвесторам – для дебю-рократизации управления. Третий порт с непринципиальными отличиями приватизировали так же.

 

Да, Польша в этом смысле подвела, – согласятся наши, как выражается один из их кумиров Джордж Сорос, рыночные фундаменталисты, – слишком много демократии, а народ не готов, не понимает… Зато в Чили – образце истинно либеральных реформ – генерал Пиночет сумел железной рукой. ..

 

Да, верно, железной рукой, но все-таки не в противоречии с долгосрочными национальными интересами. И потому даже в Чили, где, казалось бы, приватизировано почти все, тем не менее, в отличие от России, дойную корову, дающую природную ренту, – медные рудники – приватизировать не стали и сохранили в руках государства.

 

Подобные зарубежные примеры можно множить и далее, так же, как и обратные печальные факты нашей жизни. Но здесь важно еще и другое.

 

Что есть приватизация и национализация в современном мире – признаки диктатуры той или иной идеологии? Нет, отнюдь. В современном мире и приватизация, и национализация есть не что иное, как инструменты экономической политики государства, каждому из которых есть место и время, к применению которых есть свои определенные показания. И важно подчеркнуть, что оба эти инструмента экономической политики можно использовать на благо страны, а можно и во вред.

 

ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ (пьеса о правде нашей жизни, ранее уже приведенная в предисловии)

 

Классический же мошеннический трюк заключается примерно в следующей последовательности действий.

 

Действие первое. Дружно разворовываем заведомо рентабельное госпредприятие (пока лишь на уровне “слива” прибыли налево) – под предлогом того, что госсобственностью все-равно невозможно эффективно управлять (демонстрирование безнадежной неэффективности изжившей себя госпатерналистской модели;

 

веет свежим ветерком либеральных идей).

 

Действие второе. Мошенническим образом (например, путем проведения притворных сделок с залогово-кредитными аукционами) отчуждаем у государства самые лакомые куски госсобственности и передаем их себе/своим друзьям (полное торжество абсолютно кристального либерализма по-русски).

 

Действие третье. Путем несложных бухгалтерских махинаций демонстрируем воистину аховое положение на захваченном бывшем госпредприятии и требуем льгот и преимущественных прав, отсрочек по платежам в бюджет и социальные фонды, льготных кредитов и бюджетных ссуд (включая невозвратные) для того, чтобы поднять предприятие и спасти коллектив от увольнений, а стратегическое предприятие или отрасль – от полного разорения и уничтожения (действие парадоксальное: с одной стороны, добиваем поверженного гос-патерналистского врага – демонстрируем его экономические плоды; с другой стороны, с паршивой овцы хоть шерсти клок – чтобы выбраться из госпатерналистской ямы и расправить либеральные крылья, ну-ка, государство, подтолкни-ка…).

 

Действие четвертое. Продолжаем выкачивать прибыль и радоваться, что живем в стране хотя и плохих дорог, но все же, к счастью, не слишком умных людей (в комментариях не нуждается).

 

Действие пятое. Когда без крупных инвестиций серьезной прибыли получить уже невозможно, путем несложных бухгалтерских махинаций начинаем демонстрировать потрясающие успехи в повышении эффективности управления и выводе предприятия на высочайший уровень рентабельности. Остался лишь один рывок – и все зарубежные конкуренты далеко позади. …Были бы далеко позади, если бы не “дискриминация России”, если бы не “подсу-живание нашим конкурентам”. А раз дело дошло до борьбы с зарубежьем – без государственной поддержки не обойтись. И те, кто вчера открыто сдавали позиции страны по всем направлениям, сегодня уже оказываются большими патриотами. Под этот патриотический шумок набираем у государства разнообразных льгот, кредитов, ссуд и т.п. Одновременно расставляем добившихся небывалых успехов чудо-менеджеров к непосредственным рычагам управления нелюбимым государством и заполняем ими должности губернаторов, министров и их заместителей. (слава либерализму, демонстрирующему свои успехи в виртуальном пространстве, да еще и оказавшемуся как бы патриотическим; а чтобы крылья несли еще лучше, ну-ка, вы там, снизу, не умеющие летать, подтолкните-ка еще…).

 

Действие шестое. Как вы думаете, что ожидает нас в шестом действии? Правильно – частичная или полная национализация предприятия, а точнее – его долгов. Это возможно под любыми лозунгами.

 

Например, возможен упрек либералов в адрес предшественников по типу: что же это вы сделали, ведь в приличном обществе прежде чем приватизировать, собственность приводят в порядок, а вы нам что подсунули? Нет уж, возьмите обратно. Сначала подготовьте объект к приватизации, осуществите надлежащим образом предпродажную подготовку, и тогда уже мы у вас, может быть, что-то купим…

 

Возможен и иной вариант – переход к “новому курсу” с акцентом на необходимости спасти страну от безответственных либералов, разжалованных и переведенных из формальной власти (администрации Президента и Правительства) в менее публичную (первые заместители и заместители ключевых министров) и плюс неформальную (на свет, тепло, СМИ и т.п.), и полном торжестве, таким образом, ответственного государственного подхода.

 

Так или иначе, круг на этом замыкается. И всякий, за чей счет вышеописанное происходит и будет происходить, должен трезво понимать, что к борьбе идеологий, к спору о более эффективном пути экономического и социального развития это отношения не имеет.

 

И, кроме того, вопрос о законности собственности все это тоже не снимает, так как через какое-то время возможно еще и действие седьмое. Оно же – новое действие первое, описанное выше.

 

Глава 2. СВОБОДА ВЫБОРА СО СВЯЗАННЫМИ РУКАМИ (решение проблемы незаконности собственности)

 

Если мы осознаем, что сомнительность прав собственности на ключевые стратегические объекты прямо препятствует экономическому развитию, то логично предпринять усилия для выхода из этого не то что намечающегося, но в ряде случаев, похоже, уже завершающегося замкнутого круга.

 

Рассмотрим некоторые варианты решения проблемы, причем, понимая, что разные варианты предлагаются для решения совершенно разных проблем: одних интересует возможность развития экономики, инвестиций в предприятия, являющиеся основой для всей экономики, других – спокойный сон с прихваченным под подушкой.

 

Итак, какие варианты предлагаются?

 

ДИКТАТУРА ЗАКОНОДАТЕЛЯ

 

Вариант первый. Вернуть государству незаконно отторгнутые у него предприятия путем принятия специального закона. Несмотря на кажущуюся многим сторонникам возвращения собственности в лоно государства привлекательность такого варианта (соответствующие законопроекты неоднократно вносились в Государственную Думу и даже рассматривались на пленарных заседаниях), его реализация, конечно, совершенно недопустима, так как прямо противоречит и нашей Конституции, и международному праву. И в условиях нашего декларируемого намерения привлекать инвестиции на основе свободного и добровольного направления капитала в наиболее привлекательные сферы такой вариант просто смерти подобен.

 

Вместо такой лобовой попытки принятия на себя функций суда наш Парламент мог и должен был бы оказать давление на Генерального прокурора – с тем, чтобы тот просто выполнил свою обязанность: выступил в суде с иском в защиту государственных интересов о признании за-логово-кредитных аукционов и последовавших за ними операций сделками ничтожными на основании ярко выраженных признаков их притворного характера.

 

Лобовой же вариант, как это ни парадоксально, при определенных условиях вполне может быть инициирован самими незаконными собственниками. Это возможно в ситуации, когда основные соки из бывшего госимущества уже будут выжаты. Зачем? Просматриваются два сценария.

 

Сценарий первый: Парламент принимает закон и расторгает сделки, собственность изымается; но одновременно бывшим “собственникам” из нашего госбюджета выплачивается более чем щедрая компенсация -как пострадавшим от действий государства якобы “добросовестным приобретателям”. При вполне ручном парламенте подвести под это необходимую правовую основу, как вы понимаете, труда не составит.

 

Сценарий второй, несколько более рискованный: сделки законом расторгаются, собственность изымается без всяких компенсаций; но спустя некоторое время Конституционный Суд признает соответствующий закон неконституционным – появляется возможность получения из государственного бюджета соответствующих компенсаций за нанесенный собственникам ущерб от неконституционных действий власти…

 

ДИКТАТУРА ЗАКОНА НЕ НА СЛОВАХ

 

Вариант второй – строго соответствующий Конституции, закону и международному праву. Генеральной прокуратуре и подчиненной ей системе прокуратуры выступить с исками в защиту государственных интересов по всем случаям приватизации или отчуждения госсобственности, осуществленным с явными и грубыми нарушениями закона и нанесением существенного ущерба обществу и государству. В первоочередном порядке по результатам судебных процессов привести в соответствие с законом права собственности, как минимум, на важнейшие стратегические предприятия.

 

Такой вариант имеет смысл при одновременном соблюдении ряда условий.

 

Первое: возвращение государству чего бы то ни было имеет смысл только в том случае, если одновременно в самом государстве, в том числе в управлении государственной собственностью, будет наводиться хотя бы элементарный порядок. И под таким порядком следует понимать не сопровождаемую грозной риторикой замену “чужих” на “своих”, а изменение самих процедур управления с исключением таких способов “управления”, как показаны выше на примере “Газпрома” и РАО “ЕЭС России”.

 

И есть второе условие, при котором целесообразна реализация этого радикального варианта решения проблемы законности собственности на “Норильский никель”, “Сибнефть”, “ЮКОС” и другие: должностные лица органов государственной власти, прежде всего члены Правительства России, виновные в сговоре с целью осуществления притворных сделок с нанесением государству ущерба в особо крупных размерах, безусловно, должны понести соответствующее уголовное наказание.

 

Самой возможности выполнения этого условия, естественно, вполне сознательно уже созданы серьезные преграды. В частности, если вчитаться в список случаев, подпадающих под многочисленные уже осуществленные амнистии, то легко убедиться, что должностных лиц, виновных в незаконном распоряжении федеральной собственностью, при желании вполне можно под эти случаи подвести. Плюс, на это стоит наложить еще и списки лиц, удостоившихся государственных наград – и здесь добросовестный прокурор легко узнает своих потенциальных клиентов, но, опять же, подпадающих под многочисленные уже осуществленные амнистии как орденоносцы…

 

Тем не менее, если последовательно и целенаправленно не находить способы привлечения к уголовной ответственности должностных лиц, виновных в нарушении закона и нанесении государству ущерба, то есть если вместо явно отсутствующего страха божьего не создать какой-то земной заменитель, то тогда борьбой с незаконными сделками можно заниматься бесконечно – ведь за расторжением одних незаконных сделок немедленно последуют другие, новые, не менее противозаконные…

 

В обоснование недопустимости рассматриваемого варианта решения проблемы всякий раз, как только опасность его реализации начинает восприниматься как реальная, например, перед очередными президентскими выборами, начинается запугивание населения, в основном, по двум направлениям.

 

Во-первых, населению навязывается идея о том, что это у них – у простых людей – кто-то намеревается отобрать приватизированную квартиру, машину, гараж и дачные шесть или двенадцать соток. И одновременно, во-вторых, весьма навязчиво внушается мысль о том, что этого (восстановления законности в сфере собственности на крупнейшие стратегические предприятия) все-равно никто не допустит и в результате начнется гражданская война…

 

Есть ли такая опасность?

 

Наверное, есть, но только в том случае, если население сумеют оболванить до такой степени, что оно действительно начнет ассоциировать свои квартиры, гаражи и сотки с корпорациями и нефтяными промыслами, а себя – с потаниными, дьяченко и абрамовичами.

 

В реальности же мы видим, что ни из-за Березовского, ни из-за Гусинского никакая гражданская война не началась. И это несмотря на то, что некоторые действия власти по отношению к этим ныне опальным олигархам были несопоставимо более сомнительными по своим правовым основаниям, нежели возвращение государству “Норильского никеля”, “Сибнефти” и “ЮКОСа”.

 

Важнее здесь другое: для того, чтобы такой вариант был реализован в нашей государственной системе, необходима санкция главы государства – Президента. А для того, чтобы Президент подобную санкцию дал, он должен быть независим от тех, против кого эти действия обернутся. И опираться в своей политике он должен не на якобы равноудаленных олигархов и не на великих приватизаторов из так называемой “питерской команды”, прямо ответственных за противозаконные притворные сделки, а на большинство граждан страны, в чьих интересах вос-тановление законности прав собственности на важнейшие объекты национальной экономики. Возможно ли это? Похоже, большинство населения страны до сих пор на это надеется. Но столь же похоже, что для подобных надежд нет оснований.

 

ДИКТАТУРА ЗАКОНА С ЭЛЕМЕНТАМИ ГУМАНИЗМА

 

Вариант третий – компромиссный по отношению к влиятельным счастливчикам. Генеральной прокуратуре свои обязанности добросовестно исполнить, в суды в защиту интересов государства иски предъявить. Но предварительно законодателю принять закон о специальном механизме компенсации ущерба, нанесенного государству незаконными действиями в период массовой приватизации госсобственности. Что это означает?

 

На примере того же “Норильского никеля” это означает следующее.

 

Во-первых, в силу притворности предшествующей сделки переуступка государством прав на свою собственность частным собственникам должна быть переоформлена в строгом соответствии с законом, и при этом новые собственники (пусть даже и те, что завладели предприятием в результате залогово-кредитных аукционов) должны компенсировать государству недополученную часть реальной стоимости госимущества.

 

Во-вторых, должно быть зарезервировано право государства выкупить эти стратегические объекты (на случай, если необходимость и целесообразность этого возникнет) по цене, определяемой не свободным рынком, а лишь реально понесенными этими не вполне законными собственниками документально подтвержденными расходами. И это все-равно остается компромиссом, так как в этом случае выкупается лишь то, что государству действительно нужно из тех или иных стратегических соображений. Например, “Норильский никель”, вероятно, может быть выкуплен – как монополист, а “ЮКОС” – может быть и нет. И кроме того, в предыдущем рассмотренном варианте – при признании сделок ничтожными – нынешние собственники, скорее всего, не получат вообще ничего.

 

В-третьих, следует учесть, что если новые собственники не будут своевременно инвестировать достаточно крупные суммы в развитие “Норильского никеля”, то бросить его все-равно нельзя, и государству в этом случае рано или поздно придется оказывать предприятию помощь, вплоть до вынужденной когда-нибудь в будущем национализации нерентабельного предприятия со всеми накопленными долгами и проблемами. Отсюда, с учетом наличия ныне правовых оснований для пересмотра сделки, естественно вытекает необходимость и возможность установления государственного контроля за деятельностью предприятия (пусть даже и частного предприятия), включая контроль за сохранением и своевременным обновлением основных фондов, а также контроль за его рентабельностью. Это позволит государству эффективно изымать природную ренту: во-первых, регулируя рентабельность предприятия и, соответственно, цену на его продукцию на внутреннем рынке;

 

во-вторых, истребуя в бюджет разницу между внутренней (регулируемой) и экспортной ценой цветных и драгоценных металлов. Подобный государственный контроль, включая регулирование рентабельности, – вовсе не есть что-то невиданное в цивилизованном даже и с либеральной точки зрения мире, и он может осуществляться, например, по типу того, как это делается в США по отношению к частным компаниям, поставляющим населению газ для обогрева домов.

 

И в-четвертых, в этом случае, компромиссном для новых собственников, тем не менее, недопустим никакой компромисс по отношению к должностным лицам, нарушившим закон и нанесшим ущерб государству. То есть этот вариант имеет какой-то смысл и жизненную перспективу только в том случае, если более или менее добросовестный (действовавший пусть даже не вполне в рамках закона, но в рамках обычая тех времен) предприниматель будет решительно отделен от нарушившего закон должностного лица органа госвласти, предавшего интересы общества и государства.

 

Может ли такой вариант быть осуществлен? Мог бы быть, и общество такой вариант безусловно приветствовало бы. Но осуществить его в нашей стране, как и вариант предыдущий, могут лишь Президент и Парламент, опирающиеся не на тех, кому в этом случае все же придется немного подвинуться, и не на тех, кто кругом “на крючке” и потому готов выполнить любую команду…

 

СВЯТАЯ ПРОСТОТА: ОНИ БОЛЬШЕ НЕ БУДУТ (вариант подведения черты под прошлым)

 

Вариант четвертый – еще более компромиссный. Это уже компромисс по отношению и к волкам (новым собственникам), и к овчаркам (должностным лицам Правительства), переметнувшимся в свое время на сторону волков и, соответственно, предавшим своих хозяев (свое государство и свой народ). Хотя кто-то может счесть его и за торжество гуманизма, а с учетом его вынужденности, – может быть, миролюбия и здравого смысла… Суть варианта в том, чтобы принятием соответствующего закона подвести некую черту под прошлым и считать все, что было до “подведения черты” -законным; а вот если уже после кто-то будет шалить -тут уж по всей строгости закона. Вариант весьма популярный, но также имеющий ряд своих “но”.

 

Во-первых, это же придется когда-то остановиться. Ведь если сегодня всерьез подвести черту, то завтра -будет уже нельзя? А ведь хочется еще, и у государства еще много всего осталось. Да вообще-то, у государства и всегда будет что взять…

 

Во-вторых, суть официального подведения черты в том, чтобы грабители и ограбленные торжественно пожали друг другу руки и больше зла не держали. После этого абсолютно в дураках останутся лишь добропорядочные и законопослушные граждане. И самое главное:

 

возникнет прецедент, который вполне можно повторить и в будущем – дорожка-то уже будет проторена…

 

В-третьих, а где гарантии того, что завтра или послезавтра, после смены Президента и Парламента, может быть, после очередного какого-нибудь дефолта и существенных изменений в настроении и дееспособности общества, какой-нибудь новый состав Конституционного Суда не признает этот закон о “подведении черты” антиконституционным? И что тогда? Простой человек этот вариант может и не принимать в расчет, а вот потенциальный инвестор, которому надо принять решение, вкладывать ли в такой стране свои серьезные средства в долгосрочный проект, не учитывать подобный риск не может.

 

И что тогда в результате? В результате мы получим законодательное подтверждение и освящение на будущее разложения общества, но никаких долгосрочных инвестиций и соответствующего нашим потребностям экономического развития ожидать не приходится.

 

Но даже и этот почти толстовский вариант скорее всего реализован не будет. Ведь кто его может реализовать в нашей нынешней ситуации? Президент. А зачем ему это? Сейчас и Потанин, и Абрамович, и прочие хорошо понимают, на каком зыбком основании держится их сверхблагополучие. Их можно равноудалить, можно приблизить, можно вновь удалить, но уже не “равно-”, а можно и еще что-нибудь. Похоже, логика такова: в целях обеспечения “государственной дисциплины” и торжества “вертикали власти” пусть уж лучше тоже остаются на крючке.

 

ОНИ И ДАЛЬШЕ БУДУТ (утереться и подставить другую щеку)

 

Вариант пятый – уж совсем толстовский: всех простить, но черту не подводить – в том смысле, что можно все то же самое продолжать и дальше. По существу, именно этот вариант предложили несколько депутатов Думы в форме законопроекта о том, чтобы срок исковой давности по имущественным претензиям (в том числе и в части возвращения государству незаконно отчужденной собственности) сократить до трех лет. Что ж, этот вариант в значительной степени решает проблему спокойного сна тех, кто не хотел бы лишаться неправедно добытого. Но, тем не менее, он абсолютно не приближает нас к решению проблемы экономической – к созданию благоприятных условий для инвестиций в развитие национальной экономики.

 

Более того, если одна частная проблемка при этом решается – незаконно отторгнутая у государства собственность закрепляется за новыми владельцами, то с точки зрения экономики возникает уже другая, более крупная проблема. Сравните: например, во Франции срок исковой давности по имущественным отношениям -тридцать лет. Насколько же не в себе надо быть потенциальному инвестору, которого заманивают в Россию для участия в долгосрочном проекте со сроком окупаемости в пять или десять лет, чтобы согласиться участвовать? Ведь если его попытаются обмануть (а у нас попытаются обязательно) и он не сразу это заметит, то спустя всего три года что бы то ни было делать будет уже поздно – поезд ушел…

 

УТЕРЕТЬСЯ, НО ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО ЩЕКУ НЕ ПОДСТАВЛЯЛ

 

И, наконец, вариант шестой, самый наш: ничего не делать и одновременно делать вид, что проблемы не существует. К этому все практически и сводится в периоды относительного спокойствия и уверенности, что нынешний Президент, несмотря на всю грозную риторику о “диктатуре закона”, тем не менее, “передела собственности” и пересмотра итогов приватизации не допустит. Вариант вполне жизненный, решающий, кроме всего прочего, важную политическую задачу – гарантирование искренних усилий и вложение максимальных средств самыми богатыми в нашей стране в переизбрание действующего Президента. Почему? Так ведь в этом нашем варианте он действительно (почти так, как и предписано ему Конституцией) является гарантом. Но только гарантом не соблюдения Конституции, а напротив, применительно к данной проблеме – ее попрания и недопущения торжества закона.

 

Этот действующий вариант, похоже, как мы видим, всех устраивает – раз ничего иного не происходит. Значит, он всем хорош?

 

И действительно, согласитесь, неплохой вариант: и волки при своих, и овец убедили, что, во-первых, ничего не было, во-вторых, уж теперь-то точно больше не будет, а в-третьих, если и будет, то это совсем не больно. И волки сыты, и волки будут сыты, и овцы сами себя убеждают, что будут целы…

 

Есть, правда, и у этого варианта один маленький недостаток. Всего один и совсем маленький. А именно:

 

вложению действительно серьезных средств в долгосрочные проекты модернизации собственности, полученной сомнительным путем, он не способствует. И тем самым прямо противоречит интересам большинства населения страны, интересам нашего экономического и социального развития.

 

Но до таких ли нам мелочей?

 

ЕСЛИ РЕШЕНИЯ В ИНТЕРЕСАХ ОБЩЕСТВА НЕТ, ОНО НАХОДИТСЯ ВОПРЕКИ ИНТЕРЕСАМ ОБЩЕСТВА

 

В этих условиях сами новые собственники, естественно, не желающие вечно быть в зависимости от переменчивой политической погоды и конъюнктуры во власти, находят свои, вполне разумные в их положении решения. Решения – в точности те же, что в нашей стране обычно используют в акционерных обществах управляющие для буквального выдергивания собственности из-под реальных собственников – естественно, противозаконного, но у нас фактически ненаказуемого.

 

Технология проста. Если нечто, называемое “НН” и имеющее вполне реальную стоимость, по тем или иным причинам завтра могут отнять, то вполне логично все, что есть ценного в этом “НН”, перевести в некое другое образование “ПП”, а в “НН” оставить лишь долги. Это можно сделать впрямую, открыто и быстро, например, через какие-нибудь липовые контракты, невозвращаемые краткосрочные кредиты, взятые под залог ценного оборудования, и т.п. А можно и более скрытно, чуть растянув во времени – замыкая вход и выход предприятия на свои подставные структуры. И если регулярно закупать сырье, оборудование, материалы и всяческие (зачастую абсолютно ненужные) услуги по хотя бы чуть завышенной цене, а продавать свою продукцию оптом по цене чуть заниженной, то скоро от “НН” останется одна лишь торговая марка, которую, впрочем, если она представляет какую-то ценность, тоже можно заложить все тем же своим подставным структурам…

 

Так и делают. Но если к объекту уже привлечено общественное внимание, то подобные манипуляции слишком заметны. Да и как в таком случае новым собственникам рапортовать о потрясающих успехах в управлении предприятием?

 

Та же технология реализуется менее заметно, если начать постоянно проводить некие реорганизации, а упомянутые новые образования называть как-нибудь так, чтобы было легко спутать с исходным. И вот рядом с РАО “НН” появляются АО “НН”, ОАО “НН”, 000 “НН”, Горнообогатительная компания “НН”, какое-нибудь РАО “НН плюс” и т.п. Да еще и со сложным переплетением в отношениях собственности между всеми этими возможными организациями. Здесь и фантазия, и реальная практика – беспредельны.

 

И нужный результат таким образом достигается. Когда надо говорить о достигнутых невероятных успехах -можно привезти всех на РАО “НН” и показать, как идет работа, а заодно и предъявить данные о состоянии дел в … 000 “НН”. Когда же возникает вопрос расплаты по долгам или, тем более, возврата собственности государству -пожалуйста, забирайте свое РАО “НН”, в котором все равно кроме долгов давно ничего нет. А машины, оборудование и прочее, что вы видели своими глазами на РАО “НН” – так это все уже давно принадлежит какому-нибудь ТОО “НН”, а РАО “НН” все это брало у ТОО лишь в аренду, да и то – за аренду не рассчиталось…

 

Ну вот, – воскликнет обрадованный читатель, – значит решение все-таки есть. Да, пусть государству ничего не вернется, но ведь всем этим ООО, АО и другим новообразованиям на месте старого госпредприятия теперь-то уж точно ничего не грозит – можно спокойно работать? И то, что важно для экономики – стабильность отношений собственности – достигнуто? А значит, есть возможности инвестирования в развитие этих предприятий – это же решение проблемы?

 

Решение. Но лишь до тех пор, пока не схватили за руку. И если кто-то думает, что за руку не хватают, потому что не могут – глубочайшее заблуждение.

 

Да, действительно, в отличие от западных стран, у нас сами по себе сделки с аффиллированными (то есть, связанными) компаниями не являются нарушением закона, влекущим за собой серьезные юридические последствия. И это (кроме прочего, о чем мы уже говорили, а также будем говорить ниже) открывает безграничные возможности для махинаций. Но уже за махинации, если доказать их мошенническую суть, наказание все-таки предусмотрено.

 

Что мы получаем в результате, если учесть, что применительно к наиболее интересующим нас ключевым стратегическим объектам провернуть вышеописанные махинации так, чтобы этого никто не видел, практически невозможно? Значит, все эти махинации могут осуществляться лишь постольку, поскольку высшая государственная власть готова смотреть на них сквозь пальцы и, при “правильном” поведении подопечных олигархов, до поры до времени их не трогать. И что получаем в итоге? В итоге все то же самое, что и раньше: великие олигархи остаются на крючках, а вся их собственность, кроме той, что удалось вывезти за границу -на волоске. Значит, все что можно – за границу…

 

БАРИН НАС РАССУДИТ (окончательное решение бесконечной проблемы)

 

И вот уже Президент страны сам лично принимается за радикальное решение проблемы, а точнее – за спасение олигархов от преследований на Западе: мол, не вернете деньги из оффшоров – будете пыль глотать в тамошних судах… Бурные и продолжительные аплодисменты. И вот уже – поручение срочно разработать и внести законодательную инициативу об амнистии нашим вывезенным за рубеж капиталам… Аплодисменты еще более бурные и продолжительные. Какая же проблема при этом решается, и решается ли?

 

Красиво звучит: если вывезенные деньги – не преступные в иных смыслах, а только лишь уведенные от налогообложения, – заплати тринадцать процентов подоходного налога и спи спокойно. Хорошо?

 

Хорошо. Но подразумевается, что нужно доказать: средства действительно в иных смыслах – не преступные. Значит, надо показать весь круг операций уклонения от налогов, что называется, всю черную бухгалтерию? То есть, во-первых, надо фактически раскрыть и круг соучастников, в том числе из числа должностных лиц органов госвласти. Или им с полученных в различных формах взяток – тоже достаточно лишь заплатить тринадцатипроцентный налог? И во-вторых, как выделить из черной бухгалтерии лишь ту часть, которая покажет один вид преступлений, но скроет остальные? Например, фальсификация бухгалтерской и отчетной документации – это уже преступление иное, нежели лишь сам факт уклонения от налогов. Иным – более широким – оказывается и круг вовлеченных в преступление…

 

Допустим, простить решат и соучастников, в том числе по всему кругу преступлений, связанных с основным – совершенных в обеспечение возможности уклонения от налогов. Но ситуация осложняется, если учесть, что в значительном числе случаев, если не в большинстве, хитрыми “проводками” и прямыми махинациями, в том числе и с конечными пунктами в офф-шорах, деньги скрывали не только от налогов, но одновременно и от сособственников-акционеров: как от государства, так и от частных физических и юридических лиц. А это уже иное преступление – мошенничество с присвоением чужой собственности. Или это тоже предполагается простить?

 

Но даже если и это государство простит, граждане-то – не обязаны? И тем более обманутые иностранные

 

партнеры и акционеры – уж им-то прощать наших “героев” явно никакого резона нет?

 

Что ж, в такой ситуации сам собой напрашивается вариант, когда доказывать происхождение средств будет не нужно. То есть то, что деньги – не преступные, а лишь сокрытые от налогов, будут принимать на веру. Такой вариант будет означать юридическое закрепление статуса России как государства преступного – покровительствующего мировой наркоторговле, международному терроризму и т.п. Такое решение представляется маловероятным, так как кроме последствий моральных очевидны и предсказуемы последствия юридические и экономические: все двери, какие только можно для нас закрыть, закроют на абсолютно законных и по большому счету действительно справедливых основаниях.

 

Конечно, о двойных стандартах Запада – хорошо известно. И через какое-то время двери вновь будут открыты, но не надо заблуждаться, – не просто так. В такой ситуации из нас выжмут все, что только можно. В том числе и прежде всего – в смысле долгосрочных экономических уступок с нашей стороны. То есть как ни крути – в случае такого решения вполне предсказуем не предполагаемый ныне выигрыш, а прямой и долгосрочный экономический ущерб экономике всей страны, по сравнению с которым даже выигрыш отдельных олигархов от дополнительной частичной легализации капитала представляется весьма иллюзорным.

 

Что же остается? Реально, похоже, будут пытаться найти такое решение: вроде что-то и проверять (чтобы деньги международного терроризма – ни-ни!), но как бы сквозь пальцы. То есть опять – все на усмотрение власти. А значит – только попробуй высунуться: сегодня – вроде бы как простят, а будешь себя плохо вести – привлекут завтра по вновь выявившимся обстоятельствам. Куда деваться бедному олигарху? И много ли найдется желающих быть на таких условиях прощенными матерью-родиной?

 

Конечно, мы в данном случае рассуждаем не о судьбе наших “трудоголиков” и “меценатов” – как их любят представлять в наших глянцевых журналах для наивных.

 

Нас больше интересует стабильность прав собственности на ключевые стратегические объекты и возможности инвестиций в долгосрочные проекты по насущно необходимой модернизации важнейших предприятий. Но к этому мы, похоже, – вовсе не приближаемся.

 

Глава 3. АУКЦИОН ПО “ПОНЯТИЯМ”, ИЛИ КАК У НАС НЕВИДИМАЯ РУКА ГОСУДАРСТВА ПОДПРАВЛЯЕТ НЕВИДИМУЮ РУКУ РЫНКА

 

Почему все, что я говорю в этой книге о прошлом, мне представляется актуальным и теперь? Потому, что, несмотря на частичную смену фигур во власти, все механизмы, обеспечивавшие возможности махинаций, сохраняются или даже совершенствуются (как мы увидим это ниже на примере нашего Центробанка). Поэтому было бы странно и противоестественно, если бы реальная практика стала соответствовать нынешней красивой риторике, а не этим механизмам. И новые примеры, буквально – у всех на глазах.

 

18 декабря 2002 года. Эта книга – уже в издательстве. И тут – такое событие, что просто никак невозможно обойти вниманием.

 

Итак: аукцион по продаже контрольного (почти 75-процентного) государственного пакета акций одной из крупнейших и перспективнейших по разведанным запасам полезных ископаемых нефтяной компании “Славнефть”. Стартовая цена – около 1 млрд. 700 млн. долларов США. Цена по результатам аукциона – 1 млрд. 860 млн.долларов США. Как и было предсказано заранее, “Славнефть” попала в руки компании “Сибнефть”, оказавшейся на этот раз в союзе с “Тюменской нефтяной компанией” (“ТНК”).

 

Что интересно: сразу оплачивать приобретение вовсе нет никакой необходимости. Это вам не “утром -деньги, вечером – стулья”, а совсем даже наоборот: деньги вносить нужно будет лишь в первом квартале следующего финансового года. То есть по условиям аукциона компанию можно купить, не имея денег вообще: купил (взял) – неформально заложил или перепродал – заплатил…

 

Эксперты называют фактическим собственником “Сибнефти”, так удачно преумножившей свои активы, “равноудаленного” олигарха Р.Абрамовича, ныне, как известно, по совместительству еще и губернатора Чукотки. Соответственно, состояние гр-на Абрамовича считается преумноженным за 2002-й год примерно в два раза.

 

Стоит заметить, что частная компания “Сибнефть”, -разумеется, не построена с нуля потом и трудом подобных абрамовичей. Из ряда крупных и перспективных предприятий, созданных в советский период, указом . Президента Б.Ельцина была сформирована эта суперкомпания для того, чтобы ее практически тут же в обход закона о приватизации за бесценок заложить. Причем за государственные же деньги и даже без намерения выкупить залог – то есть практически подарить приближенным к Ельцину (см. выше про так называемые “залогово-кредитные аукционы”, проведенные Правительством в 1995 году).

 

“Славнефть” – российско-белорусская компания, работавшая вполне успешно (почти на восемь процентов рост нефтедобычи за один лишь 2002 год). В чем была необходимость ее продажи? Официально – чтобы частный бизнес обеспечил более эффективное управление ею. Что ж, если это и была главная задача, то проведение открытого аукциона вполне естественно: пусть тот, кто готов больше выложить за компанию на аукционе, затем развивает и совершенствует производство с тем, .чтобы окупить затраты и затем получать прибыль. Все логично.

 

Но тут на нашем поле чудес начинают развиваться события, вполне типичные.

 

Сначала переполох возникает в связи с намерением участвовать в аукционе китайской государственной нефтяной компании. Это же так можно нам всю “малину” испортить! V китайцев, естественно, под различными предлогами стали категорически отказываться принимать заявку. Раздались даже крики чуть ли не о китайской угрозе. “Государственники” абсолютно сомкнулись с самыми “правыми”: этакая либерально-патриотическая песня -все распродавать, но – не китайцам…

 

И тут всякий, пытающийся усмотреть хоть какую-то логику в происходящем, совсем перестал что-либо понимать. Так мы что строим и чем занимаемся?

 

Если мы строим либеральную экономику, как это декларируется, то радоваться надо: пожалуйста, “все флаги в гости к нам”. Если либеральную, но здесь исключение – стратегический объект, – то почему это не оговорено заранее? И главное: какие есть основания считать, что для российского государства какой-нибудь гр-н Абрамович в качестве собственника российского стратегического объекта чем-то лучше, чем Китай? Что помешает завтра гр-ну Абрамовичу взять да и сменить гражданство/подданство? Или его за это что – собственности лишат? По закону – нельзя. Ладно, у нас не по закону, а по “понятиям”… А если он сменит гражданство/подданство неформально? Тогда и по “понятиям” -не за что. Ведь у нас, скажем мягко, похоже, что у большинства так называемых “олигархов” неформально гражданство – не только российское…

 

Более того, конечно, эксперты знают, кому на самом деле принадлежит “Сибнефть”. Поверим им и мы. Но невредно ведь знать и о том, кто. владеет этой компанией юридически? И те же эксперты нам отвечают: более шестидесяти процентов акций “Сибнефти” (во всяком случае такие данные приводились на лето 2001 года) принадлежит голландским и немецким банкам. …Интересно: наши сплотившиеся левые и правые “патриоты”, так самоотверженно боровшиеся против китайского нашествия на нашу родную “нефтянку”, об этом знали? Или у нас патриотизм теперь новый, более широкий – европейский?

 

И тут порадовало еще одно заявление: китайцев, мол, нельзя пускать потому, что это не частные инвесторы, а государственные; а у нас – разгосударствление…

 

Я, признаться, как-то до сих пор думал, что разгосударствление – это отказ нашего государства от монопольных прав на собственность и передача прав на собственность в обращение на свободный рынок. Свободный. То есть рынок, на котором всякий желающий, в том числе всякая компания, вправе купить товар независимо от формы собственности этой компании-покупателя. Более того, и в Конституции у нас написано, что все формы собственности равноправны. То есть дискриминировать какого-либо потенциального покупателя на том основании, что его форма собственности нас не устраивает, мы просто еще и не вправе… Кстати, а если теперь “Сибнефть” продаст принадлежащую ей “Славнефть” китайцам, например, этой же самой китайской государственной компании, что тогда?

 

Но еще важнее для понимания сути происходящего в стране другое. Обратите внимание: Россия избавилась от “Славнефти” как от ненужного государству – от того, чем государство эффективно управлять неспособно. Китай же был намерен купить “Славнефть”, видимо, не без оснований полагая, что китайское государство, в отличие от российского, сумеет управлять этой своей собственностью достаточно эффективно. Интересно?

 

Можно, конечно, не замечать этого парадокса или пытаться все списывать на якобы отсталую коммунистическую идеологию, которой руководствуются китайские лидеры. Но скажите, в какой из двух стран больше и стабильнее темпы экономического роста? Какая страна считается дальше продвинувшейся по пути именно рыночных реформ? Где, наконец, больше (да еще и на два порядка!) объем иностранных инвестиций? Причем не спекулятивных, а прямых – производственных…

 

И на этом фоне верх глупости (или цинизма?): корреспонденты разных телеканалов заливаются от счастья: “Государство заработало всего за пять минут почти два миллиарда долларов!”

 

Во-первых, не заработало, а выручило. Несколько поколений наших людей все это создавали не пять минут и даже не пять лет…

 

Во-вторых, ладно, не пустили китайцев – они, в конце концов, все и сами поняли. Осознали, что в этой стране с якобы рыночной экономикой работать им не дадут. Скорее всего, наши нашли способ им еще и неформально что-то объяснить – те поняли и в последний момент свою заявку отозвали. Но были ведь и другие конкуренты – их тоже отсеяли. И какова цена “аукциону”, на который реальных конкурентов просто не допускают?

 

Так, в программе “Сегодня” на НТВ привели фрагмент интервью вице-президента компании “Рос-нефть” Н.Борисенко, который перед самым аукционом получил уведомление о недопуске к участию в аукционе. Борисенко сказал буквально следующее:

 

“…Потому, что конкурентов не было. Мы готовы… Я шел с директивой предложить за этот пакет два с половиной миллиарда долларов.”

 

Есть разница? Что лучше для государства – для нас с вами – получить 2,5 миллиарда долларов или только 1,86 миллиарда?

 

По существу, это означает сговор, в результате которого у нас с вами украли более шестисот миллионов долларов. А может быть и существенно больше – если учесть, что фактически сначала не допустили, а затем и вынудили отказаться от участия в аукционе китайцев.

 

Не менее важно и другое. У всех, кто более или менее наблюдал за ситуацией, сомнений в том, кому передадут “Славнефть”, не было и изначально. Во всяком случае после того, как еще за полгода до аукциона на руководство этой компанией, тогда еще полностью контролируемой государством, поставили нового управляющего – бывшего менеджера из команды Абрамовича. Это такой специфический отечественный вариант “предпродажной подготовки”. Но все-таки интересно:

 

один и тот же менеджер, пока компания государственная, – управлять не умеет, а как стала частной – сразу научится? Вот ведь воистину – чудеса либерализма. И, соответственно, сразу после аукциона озвучили решение: менеджеров менять не будут…

 

Вопрос для самопроверки: на что теперь направят свои усилия собственники и управляющие “Сибнефти”, “ТНК” и “Славнефти”? На совершенствование производства, внедрение новейших технологий, повышение качества бензина и моторных масел? На снижение себестоимости продукции и ее продажной цены на внутреннем рынке для стимулирования спроса на свою продукцию? Или на получение от власти испытанным и уже многократно проверенным методом все новых и новых разнообразных преимуществ перед конкурентами? А также на недопущение экспортных пошлин и иных ограничений на вывоз за рубеж сырой нефти и продуктов ее переработки, что приведет к дальнейшему росту цен на энергоносители на внутреннем рынке вплоть до европейского уровня (американцев мы уже почти догнали)?…

 

Помните, был такой миф об одном из важнейших достижений нашей нынешней власти, в отличие от предыдущей, – “олигархов равноудалили”? А раз равно-удалили – конкуренция реальная возникнет, инвестиции пойдут, развитие начнется. Красивый был миф…

 

Глава 4. КУСАЧАЯ СОБАЧКА БЕЗ ПОВОДКА (как наше корпоративное управление препятствует инвестициям в развитие)

 

Если мы говорим о стабильности прав собственности, естественно коснуться и той части проблемы, которая проистекает не из обстоятельств приобретения собственности, а из действующих механизмов лишения собственников их законных прав. И первый из этих механизмов связан с особенностями регулирования корпоративного управления, а также степенью защищенности собственников, особенно так называемых миноритарных (мелких) акционеров, от деятельности управляющих и владельцев контрольного пакета акций предприятия.

 

Наш рынок ценных бумаг, о котором подробнее мы будем говорить ниже, имеет некоторую специфику. Смысл имеют либо краткосрочные заведомо спекулятивные операции, либо захват контрольного пакета акций. Владение же просто пакетом акций объективно успешного и перспективного предприятия – нерационально. Во всяком случае, если не ставится цель захвата контроля над предприятием или перепродажи пакета тому, для кого этот пакет критически важен (опять же -для установления контроля над предприятием). Владение же пакетом акций предприятия с целью получения стабильного дохода от дивидендов и/или роста курсовой стоимости акций в долгосрочной перспективе – нерационально, если не бессмысленно. Почему?

 

УПРАВЛЕНИЕ – КАК МЕТОД ПРИСВОЕНИЯ

 

Ответ известен: если предприятие не в ваших руках -пусть оно является даже трижды успешным и объективно высокорентабельным – никакого дохода в долгосрочной перспективе от владения его акциями вы не получите.

 

Прежде всего, у нас вовсе не преследуются и тем более не караются действия, которые в западном корпоративном праве категорически пресекаются и за которые там всерьез наказывают. Это касается как выше уже упоминавшихся сделок с аффиллированными компаниями, так и ряда иных типичных для нас весьма непрозрачных “схем”, включая разнообразные хитрые взаимозачеты и т.п. Это означает, что вполне легально и почти открыто можно осуществлять сделки по перекачиванию реальных ресурсов и собственности из одних предприятий в другие – принадлежащие заинтересованным в этих сделках лицам. Оспорить что-либо в гражданском процессе, опротестовать сделки, да еще и взыскать с виновных управляющих нанесенный акционерам ущерб – практически нереально. При попытке же организации уголовного расследования и привлечения виновных к ответственности за мошенничество, даже если и выявляются явные нарушения закона, допущенные управляющими предприятием, тем не менее, в конечном счете все упирается в фактическую недоказуемость корыстного мотива тех, кто нарушал закон.

 

Кроме того, даже если бы у вас и были какие-то рычаги воздействия по пресечению этих сделок, вы не могли бы ими своевременно воспользоваться, так как не имеете доступа к объективной информации о состоянии предприятия и о реальных прибылях от его деятельности, а также о подозрительных или заведомо невыгодных для акционеров сделках.

 

АУДИТ: ДЛЯ ВСКРЫТИЯ ИЛИ СОКРЫТИЯ?

 

Правда, существует ежегодный аудит предприятий. И, казалось бы, аудиторских фирм много, они конкурируют между собой – почему же нет информации? Верно, аудиторские фирмы конкурируют, но в борьбе за что? За заказы и их высокую оплату. А кто является заказчиком их услуг? Владельцы контрольных пакетов акций и контролируемый ими менеджмент – именно те, кто как раз и заинтересован в сокрытии объективной информации. Интересуется ли объективным аудитом наш рынок капитала? Практически нет – в силу преимущественно спекулятивного характера рынка и твердой уверенности большинства игроков в том, что кроме белой бухгалтерии, отражаемой в отчетности и анализируемой аудитом, в наших условиях, естественно, есть еще и бухгалтерия черная, попытка выявления которой нашим аудитом была бы просто дурным тоном и свидетельством неадекватности аудиторов нашим реалиям…

 

Логично, но как же тогда на Западе? Почему там институт независимого аудита работает, а конкуренция аудиторских фирм приводит не к поголовной круговой поруке, а напротив – к щепетильности и ответственности аудиторов?

 

Сразу стоит заметить, что и на Западе не все в этом смысле абсолютно идеально. Крупнейшие мировые аудиторские компании периодически оказываются в центре скандалов, связанных с фактическим соучастием в фальсификации отчетности – как это было недавно при крушении крупнейшей энергетической компании США. Тем не менее, у них это скорее – исключение из правила. За счет чего же формируется основное правило, принципиально отличное от нашего?

 

На Западе, как и у нас, аудиторские компании нанимаются предприятиями для того, чтобы продемонстрировать порядок и соответствие отчетности реальному положению дел. Разница же состоит в том, кому и зачем они хотят этот порядок продемонстрировать.

 

Если мы у себя хотим продемонстрировать якобы порядок своим же акционерам, то мы, естественно, нанимаем карманную или полукарманную компанию, которая без лишних придирок выдаст нужный результат. Кто может этот результат оспорить? Никто. И даже если у некоторого меньшинства акционеров есть серьезные основания такому аудиту не доверять, тем не менее нанять аудит альтернативный – задачей которого будет не скрыть реальную ситуацию, а выявить ее – такого права у меньшинства акционеров нет. Таким образом, формируется ясный основной мотив в деятельности аудиторов: кто платит им деньги, тот и заказывает музыку.

 

В ряде западных стран, в отличие от нас, меньшинство акционеров в определенных случаях имеет право на проведение альтернативного аудита своей компании или назначение альтернативного аудита по требованию меньшинства акционеров судебными органами – отсюда возникает спрос на уже весьма придирчивый аудит.

 

Кроме того, в стабильных западных условиях, когда основная прибыль собственников черпается не из спекулятивных операций, а из производственной деятельности, большинство предприятий обращены лицом к рынку капитала и кровно заинтересованы в доверии этого рынка к ним. Без этого невозможно получить сравнительно дешевые деньги в долгосрочные инвестиции на свое ускоренное развитие. Чем обеспечить доверие к себе не нашего спекулятивного рынка, а рынка капитала долгосрочных инвестиций? Известно: ясной и прозрачной отчетностью, подтвержденной независимым весьма дотошным аудитом. То есть аудитом уже не тем карманным, который вполне достаточен в вышеописанном российском случае, а лишь тем, которому доверяет рынок капитала. И ситуация получается обратная нашей: платит за аудит (так же, как и у нас) предприятие, но музыку заказывает (в противоположность нам) не тот, кто платит, а тот, кому хотят продемонстрировать порядок в делах. Таким образом, на Западе права акционеров и рынок капитала формируют спрос на хорошо оплачиваемый весьма и весьма придирчивый аудит.

 

ЖЕРТВЫ – В СОЮЗЕ С ПРЕСТУПНИКАМИ

 

Наша же ситуация отягощена еще и тем, что наличие двойной бухгалтерии было и остается до сего момента не только типичным, но даже и морально оправдываемым в обществе – якобы абсолютно людоедской налоговой системой. Что ж, надо признать: наша налоговая система действительно – не подарок. Но парадокс в том, что, будучи в той или иной степени неформально согласны на махинации управляющих (обычно зависимых от владельцев контрольного пакета акций) с целью “минимизации налогов”, мелкие акционеры тем самым оказываются фактически согласны с махинациями, позволяющими управляющим скрывать прибыль и от акционеров. Более того, тем самым акционеры фактически становятся вынужденными пособниками управляющих даже и в тех махинациях, которые позволяют управляющим постепенно лишать акционеров приходящейся на их пакеты акций реальной доли собственности. Со временем, конечно, это проясняется, но лишь тогда, когда сделать что-либо уже поздно.

 

И важно отметить, что это проблема не только институциональная – связанная с недостатками налоговой системы и т.п. (то есть с тем, что, при наличии определенного здравого смысла и воли, вполне можно сравнительно быстро скорректировать), но еще и субъективно-психологическая. Причем проблема не сиюминутная, не связанная исключительно с нынешними временами, а затрагивающая глубинные и долгосрочные установки в поведении наших людей.

 

В подтверждение этого приведу такую историю. Около пятнадцати лет назад на одном хорошо мне известном предприятии были организованы два садоводческих товарищества. Земельные участки выделили в двух разных районах: заслуженным, ветеранам и руководству – в престижном месте близко к городу, остальным – подальше и похуже, и даже в противоположном от города направлении. Но что в обоих случаях оказалось общим? В обоих случаях председателями выбрали явных и известных (на своем уровне – в соответствующем коллективе) ловкачей-пройдох, которым в иной ситуации еще подумали бы, дать ли в долг сто рублей. Почему выбрали именно их, зачем? Логика поражала своей наивностью: “Этот Вася (или Петя) – такой шустрый, такой прохиндей – он и для нас что-нибудь сумеет схимичить”… То есть в том, что эти ребята будут “химичить” – сомнений не было. И более того – их сознательно для того и выбирали. Но откуда же взялась такая просто головокружительная в своей наивности надежда, быстро переросшая в уверенность, что они будут химичить для нас, а не для себя – нам в ущерб?

 

Думаю, нет особой нужды детально пояснять, как развивались события в обоих садоводствах в дальнейшем – примерно так, как и во всей стране…

 

ПРАВА С ОГРАНИЧЕННЫМИ ГАРАНТИЯМИ

 

А как вам такое: “Общество с ограниченной ответственностью “Первый независимый регистратор”? Это не я придумал. Это официальное название одной из многочисленных частных компаний, являющихся “реестродержателями” (держателями официальной документации о том, кому принадлежат какие доли собственности на предприятие) наших акционерных обществ.

 

А ведь здорово придумано. Представьте себе – продолжим такую логику дальше – почему бы, если. развивать законодательство подобным образом, таким же ООО не регистрировать наши права собственности на квартиры, земельные участки, а затем и гражданство, выдавать паспорта и т.п.? А как приятно, когда небо над нами и государственную границу защищает тоже общество с ограниченной ответственностью? И приговоры убийцам, насильникам и ныне модным “международным террористам” – почему бы тоже не выносить, а затем и исполнять каким-нибудь ТОО? Кстати, тогда и списки лиц, осужденных к уголовному наказанию, тоже логично хранить в каких-нибудь вторых или третьих “независимых реестродержателях”?

 

Скажете, абсурд? Вовсе нет. И в ряде важнейших направлений деятельности органов государственной власти по этому пути уже пошли. Например, при внимательном прочтении закона о Центральном банке нашей страны (о чем мы еще будем говорить ниже) нельзя не сделать вывод о том, что важнейшие функции государства в экономике у нас исполняет некое заурядное ТОО с уставным капиталом всего в три миллиона (с 2003 года – три миллиарда) рублей… Но вернемся к правам собственности акционеров.

 

Пусть вы – акционер какой-то компании. Чем защищены ваши права? Конечно, если реестродержатель начнет сознательно фальсифицировать реестры собственников, будь это доказано, его теоретически ждет тюрьма. Допустим, ждет. А если он сознательно ничего не фальсифицирует, а просто в нужный момент реестр … теряет? Или, чтобы претензии свести уже совсем к минимуму, дает возможность реестр акционеров предприятия выкрасть? Это ведь – весьма типичная ситуация. И тогда – вообще ничего, кроме ограниченной ответственности, в лучшем случае – в пределах уставного капитала, как правило, мизерного… А у метро видели людей с яркими такими плакатами: “Ликвидация фирм, в т.ч. вместе с долгами”? Тоже очень удобно. Есть реестродержатель и соответствующий реестр – есть акционерное общество. Сдуло ветром соответствующее ООО, являвшееся реестродержателем – что с акционерным обществом? Как отделять законные права на собственность от сфальсифицированных – большой вопрос. И пока этот вопрос будет по судам решаться, причем с заранее неизвестным результатом – сколько всего интересного на предприятии с вашей собственностью может случиться и фактически в нашей стране случается?

 

На это мне, конечно, скажут, что есть ведь еще и государственная регистрация прав собственности, и потому подобное – невозможно.

 

Да, государственная регистрация и контроль со стороны Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) вроде бы есть. Но только как все это работает? Вернемся к вышеописанному примеру с РАО “ЕЭС России” (см. “Свой среди тупых. Или продажных?”). Если не в каком-то малоизвестном АО где-нибудь в Драниш-никах, а в этой крупнейшей федерального значения корпорации-монополисте (да еще и более чем наполовину государственной) будущего главу компании ввели в Совет директоров некие иностранные юридические лица, по российским законам вообще не имевшие права участвовать в собрании акционеров, и все регистрирующие и контролирующие государственные органы вместе взятые, включая ФКЦБ, восстановить законность не захотели или не смогли, то можно себе представить, что происходит с правами собственности в разбросанных на наших необъятных просторах бесчисленных мелких акционерных обществах…

 

УДУШЕНИЕ ПО ЗАКАЗУ

 

Если не останавливаться на случаях прямого бандитизма, когда собственность просто отнимается силой, что в нашей стране до сих пор тоже случается, а рассматривать лишь сравнительно законные по своей хотя бы внешней форме действия, то вторым в ряду реально действующих в нашей стране механизмов лишения прав собственности (а может быть, и первым по значимости) является процедура банкротства предприятий.

 

Фактически действующее в нашей стране законодательство о банкротстве и судебная практика позволяют, имея соответствующую поддержку власти, с легкостью отнять собственность при задержке какого-либо платежа на весьма и весьма незначительную сумму. Особенно опасно в этом смысле работать по выполнению каких бы то ни было заказов государства, которое, как правило, не спешит рассчитываться со своими поставщиками и тем самым порождает длинные и запутанные цепочки неплатежей. Соответственно, рискуют не только те, кто взаимодействует с государством напрямую, но и те, кто так или иначе попадает в цепочку неплатежей. При этом государство ни к какой ответственности за задержки платежей привлечь невозможно, но, в то же время, частное предприятие, задерживающее платежи из-за недопоступления средств за выполненные работы, в том числе из-за недопоступления средств от государства, можно без каких-либо препятствий обанкротить.

 

Сама процедура банкротства тоже весьма изящна.

 

Во-первых, если процедура возбуждена, то расплатиться даже со сравнительно пустяковой просроченной задолженностью предприятие уже не может. Сначала -из-за непринятия платежа тем субъектом, которому задолжали. То есть хочу и готов заплатить, но не могу, так как некуда перечислять средства – для создания такой ситуации предусмотрен целый ряд лазеек. А затем -в силу ареста счетов и невозможности осуществления расчетов, даже если средств, например, наконец-то поступивших от должников, более чем достаточно.

 

Во-вторых, оспорить решение низшей арбитражной инстанции в вышестоящем суде – практически невозможно. Добавьте к этому специфическую судебную процедуру в арбитражных судах, значительно менее формализованную, нежели в судах общей юрисдикции.

 

И в-третьих, назначаемый арбитражным судом временный управляющий, как правило, оказывается человеком далеко не случайным, не чужим для тех, кто является заказчиком банкротства данного предприятия. Добавьте к этому уже упоминавшееся выше отсутствие в нашей стране запрета на сделки с аффиллированными компаниями. И, плюс к тому, отсутствие реальной ответственности временного управляющего, в том числе и в случае, если в результате его действий ранее вполне благополучное предприятие (а у нас банкротят прежде всего предприятия именно вполне благополучные и перспективные) действительно будет доведено до полного краха.

 

Есть еще и четвертый и, наверное, главный фактор, благоприятствующий возможности запуска процедуры банкротства почти на любом предприятии – даже на таком, где дела идут прекрасно и никаких долгов нет. Это -моральное состояние общества, специфическая деловая этика. В частности – отсутствие презрения и неприятия в каком-либо виде измены, предательства, торжество в самых широких слоях общества совершенно антисоциальной идеологии допустимости любого обмана ради сиюминутного личного преуспевания.

 

Что ж, это вполне естественно в обществе, в котором практически на всех ключевых позициях (не только во власти, но и в экономике, и в сфере культуры, и в средствах массовой информации) находятся люди, либо сами хорошо погревшие руки на развращении общества и разрушении государства, либо их ставленники. Но каковы экономические последствия такого морального состояния общества, в частности, с точки зрения возможностей необоснованного отчуждения собственности через процедуру банкротства?

 

Экономические последствия таковы: отсутствие общественного неприятия и механизмов пресечения всяческого предательства открывает практически неограниченные возможности для подкупа руководителей той компании, которую намереваются поглотить через процедуру банкротства.

 

Невозможно или затруднительно это лишь в двух случаях. Во-первых, там, где руководителем является непосредственно собственник, да еще и умудряющийся лично держать под контролем все платежи – его нечем подкупить. И во-вторых, там, где предприятие находится в руках людей, предпочитающих при решении возникающих проблем правовым методам бандитские. То есть в ситуации, когда управляющий твердо знает, что если о его сговоре с кем-либо станет известно, то даже если исходные собственники предприятия будут физически уничтожены, в любом случае рано или поздно его все равно “из под земли достанут” – его уничтожение на случай предательства оплачено заранее…

 

Во всех же прочих случаях, то есть когда речь идет о предприятиях, собственники которых пытаются строить на нашей земле более или менее цивилизованный бизнес, все сравнительно просто: достаточно договориться с управляющим, чтобы он на протяжении необходимого времени под различными предлогами или просто “по забывчивости” не осуществлял некоторый вполне пустяковый платеж фирме, связанной с заказчиком банкротства. После же запуска процедуры банкротства доказывать кому-либо что-либо – уже поздно…

 

Согласитесь, было бы странно, если бы таким замечательным инструментом не пользовались те, кому понравилось то или иное предприятие, кому доступен механизм запуска процедуры банкротства, кто имеет возможность шантажировать тем или иным способом руководителей предприятий и заставлять их действовать вопреки интересам собственников.

 

В целом же важно, что в результате механизм банкротства в нашей стране фактически является не способом прекращения безуспешной либо недобросовестной экономической деятельности и взыскания долгов в максимально возможном объеме, а методом перераспределения собственности. Причем перераспределения, вовсе не обоснованного реально негативными результатами экономической деятельности. И более того, перераспределения от добросовестных собственников в пользу недобросовестных – близких к власти и имеющих возможность использовать подкуп, шантаж и судебную машину для присвоения чужого.

 

ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ АМЕРИКУ?

 

Суммируя изложенное, приходится констатировать, что на пути экономического развития мы имеем серьезное препятствие – отсутствие стабильности и необходимых для долгосрочного инвестирования гарантий прав собственности. И проистекает это как из предыстории становления в нашей стране крупной частной собственности, так и из ныне действующих правовых механизмов, делающих добросовестного собственника весьма уязвимым, а также из состояния самого общества, его морали.

 

Означает ли сказанное, что никакие иностранцы со своими деньгами к нам не придут? Нет, вовсе не означает.

 

Первое. Пока у нас еще сохранились какие-то остатки прежнего научно-технологического потенциала, естественно, будет продолжаться взятие его под контроль. Разумеется, не с целью развития и конкурирования с западными корпорациями, но с целью поглощения или постепенного удушения. Хотя этот процесс уже, естественно, на исходе.

 

Второе. Продолжается взятие под зарубежный контроль сырьевого сектора нашей экономики. Прежде всего – через механизм соглашений о разделе продукции*.

 

* Подробнее об этом – в книге “Похищение Евразии”.

 

Третье. Крупнейшие мировые корпорации в течение какого-то времени на всякий случай еще могут содержать и у нас свои “разведроты” – относительно небольшие подразделения и предприятия, пусть даже зачастую дающие и небольшие убытки, но позволяющие держать руку на пульсе ситуации.

 

Четвертое. Ничто не мешает реализации проектов по захвату зарубежными компаниями наших рынков для сбыта собственной (произведенной за рубежом) продукции, пусть даже и с небольшой долей вложенного в конечный продукт российского труда (расфасовка и упаковка готового продукта, конечная сборка предварительно разобранных автомобилей и т.п.)

 

Пятое. Также ничто не мешает созданию новых мощностей и модернизации старых – по производству товаров широкого потребления, бытовой химии, пищевой промышленности и т.п. Но лишь при определенных условиях. Во-первых, проект должен быть быстроокупаемым (3-5 лет). И во-вторых, держателем не только контрольного пакета акций, но и всех технологических приемов, лицензий, “ноу-хау” и т.п. должна быть зарубежная корпорация.

 

И шестое. Сложившаяся ситуация способствует приходу на наш рынок весьма специфического зарубежного капитала, этика которого (если не полное отсутствие таковой) вполне соответствует нашим условиям. Приходят те, кто привык работать в “третьих” странах, ладить с любыми, в том числе и самыми в прямом смысле людоедскими режимами. И заниматься при этом, по большому счету, не честным конкурентным бизнесом, а оказанием скрытых услуг властям и получением за это жирных кусков национальной экономики. Это, прежде всего, участие (при наличии доступа к правительственной информации) в разнообразных валютно-финансо-вых махинациях, а также скупка сырьевого сектора экономики. Параллельно возможно и что-то другое.

 

В принципе все это тоже может работать, давать продукцию и даже создавать какие-то рабочие места. Но – и это самое главное – сам характер и направленность бизнеса и мотивации деятельности такого капитала никоим образом не содействуют становлению и возрождению национальной экономики, ее выводу на конкурентоспособный уровень. Напротив, в этих условиях будет лишь усугубляться наше отставание от уровня мирового развития и подчиненное положение на-’ циональной экономики транснациональным корпорациям и наиболее развитым зарубежным государствам.

 

А ведь из всего набора условий, необходимых для экономического развития, мы пока рассмотрели лишь одно. И если здесь все уже настолько очевидно не в нашу пользу, то, может быть, другие и рассматривать не стоит?

 

Думаю, рассматривать все же стоит. В том числе для того, чтобы иметь общую более системную картину происходящего. А также убедиться: то, что мы не удовлетворяем одному условию – вовсе не исключение из правила.

 

Часть 3. КРОВЕНОСНАЯ СИСТЕМА ЭКОНОМИКИ

 

Глава 1. РУБЛЬ ИЛИ ДОЛЛАР? ИЛИ НЕМНОГО ОТ ПЕЧКИ

 

Для того, чтобы экономика могла развиваться, кроме отсутствующих у нас ясности и стабильности прав собственности, а также механизмов эффективного управления собственностью, как известно, нужны и иные условия. В частности – единые эквиваленты стоимости товаров и услуг, средства взаиморасчетов и накопления – денежные единицы.

 

В принципе, денежные единицы могут использоваться любые: как свои собственные, так и чужие. И даже не государственные, а частные. Но главное – они должны быть надежными. Согласитесь: кому интересно работать, недосыпать, может быть, рисковать, чтобы в один прекрасный день все заработанное и накопленное обесценилось или пропало вовсе?

 

А зачем нужна своя денежная единица? Чем плохо использовать чужую, особенно, если она достаточно надежна? Казалось бы, одной проблемой меньше?

 

НЕБЕЗОБИДНАЯ НЕДЕЕСПОСОБНОСТЬ

 

То, что люди бывают дееспособны, а бывают и нет -хорошо известно. В гуманных обществах недееспособным или ограниченно дееспособным принято даже за счет всего общества помогать. А общества и образуемые ими государства сами – всегда ли полностью дееспособны? Как выясняется, общества и государства тоже бывают не вполне дееспособны. И им в этом случае в реальном мире, зачастую, не только нет помощи, но и напротив – приходится за ограниченность своей дееспособности дополнительно расплачиваться, причем весьма недешево.

 

Упрощенно ситуацию можно прояснить на таком примере. Представим себе две группы людей, члены каждой из которых договорились в своем кругу для учета труда и потребления использовать некие фантики.

 

Члены первой группы верят в себя, свои силы и свои способности организовать дело. Соответственно, они выпускают столько фантиков для обеспечения своей экономической деятельности, сколько им необходимо. И эти фантики выполняют у них роль единицы стоимости товаров и услуг, а также средства взаиморасчетов и накопления.

 

Члены второй группы по тем или иным причинам не умеют или не верят в свою способность организовать дело. Соответственно, они не доверяют своим фантикам, которые могут обесцениться и похоронить все накопления. И тогда что они делают?

 

Тогда члены второй группы для своих торгово-фи-нансовых операций начинают пользоваться фантиками чужими, например, выпускаемыми первой группой. И эти чужие фантики, так же как и в первой группе, выполняют у них роль единицы стоимости товаров и услуг, а также средства взаиморасчетов и накопления.

 

Значит, в конечном счете, у обеих групп все одинаково?

 

Да, почти одинаково. С той лишь существенной разницей, что первая группа для обслуживания своей экономики фантики просто нарисовала, а вторая группа для обслуживания своей экономики вынуждена у первой группы эти фантики в необходимом объеме купить. Купить, то есть отдать первой группе свои уже произведенные товары и услуги, не получив взамен никаких товаров. Получив лишь то, на что первая группа не тратила своих ресурсов вовсе, за исключением, может быть, стоимости рисования или печатания этих фантиков.

 

Вопрос для самопроверки: при прочих равных условиях у какой группы стартовые условия лучше?

 

Но дальше – еще интереснее. А что если, несмотря на худшие стартовые условия, тем не менее, вторая группа свою экономику развивает? Если она увеличивает объемы производства и, соответственно, востребует для обслуживания экономики все больше денежных средств, но при этом сохраняет чужие фантики в качестве своей основной фактической денежной единицы – что при этом будет происходить? В частности, объем практически безвозмездной помощи товарами и услугами (на сумму используемых в экономике фантиков) со стороны второй группы в пользу первой будет уменьшаться или возрастать? Ответ очевиден – возрастать. То есть:

 

слабый, ограниченно дееспособный – все более и более помогает сильнейшему, платит ему своеобразный налог за свою недееспособность…

 

Любопытно и сравнить: что происходит в этих двух группах, если возникает необходимость в концентрации ресурсов и проведении каких-то срочных масштабных необходимых всему обществу работ?

 

В первой группе логика проста: начинаем работать, а на выполненную работу мы нарисуем дополнительные фантики и их выдадим тем, кто вложил в эту работу какие-то свои ресурсы, включая труд. Условие одно:

 

чтобы работы привели к созданию нового продукта, который будет затем покупаться и оплачиваться дополнительно нарисованными фантиками. В противном случае – фантики обесценятся. Этого допустить никак нельзя, так как следствие – переход в фактическое положение второй группы: недоверие к своим фантикам и расплата за это – расходование средств на закупку фантиков чужих…

 

Во второй группе и изначальная логика совсем иная: где взять дополнительные фантики, чтобы оплатить дополнительную работу? И приходится брать фантики в долг у первой группы, но не просто так, а под проценты, то есть вынужденно создавая еще один механизм перетекания реальных плодов труда от менее дееспособных и, соответственно, более бедных к дееспособным и потому богатым.

 

И здесь еще раз важно подчеркнуть: вопрос не в том, имеет ли каждая группа формально свои фантики, а в том, какие фантики в каждой группе пользуются реальным доверием и, соответственно, являются фактически предпочтительным средством взаиморасчетов и накопления.

 

Вернемся от наших условных групп с фантиками к государствам и их экономикам.

 

Помните нашего известного государственного деятеля, настойчиво предлагавшего в свое время воспользоваться опытом Аргентины по введению “кэренси-боард” – жесткой привязки своей валюты к зарубежной, в частности к американскому доллару? Суть предлагавшейся системы: в стране используется своя валюта, но надежность ее обеспечивается тем, что своих денег может быть выпущено исключительно столько, сколько валютных запасов есть у Центробанка. Теперь эта идея считается посрамленной, и соответствующий бывший министр экономики Аргентины – где-то в бегах. Что, правда, не мешает российскому беззаветному проводнику этой идеи продолжать представлять миноритар-ных акционеров (держателей незначительного количества акций) в наших крупнейших полугосударственных монополиях. Но не в нем дело, а совсем в другом.

 

Могла ли сама по себе лишь реализация этой идеи стать причиной развала государственной финансовой системы Аргентины и крушения национальной экономики, как это зачастую постфактум подавалось в нашей прессе? Разумеется, нет. А вот создавала ли эта система стимулы для экономики, или же, наоборот, являлась в определенной степени тормозом для экономического развития – это можно понять, если, вникнуть в ее суть и сравнить с нашими вышеприведенными упрощенными моделями. И мы видим, что эта система фактически эквивалентна использованию чужой валюты. Какая разница, пользуетесь ли вы во всех взаиморасчетах долларами, или же положили их на хранение и выпустили вместо них местный эрзац-эквивалент? Заплатить доброму заокеанскому дяде своими реально произведенными товарами и услугами за весь объем денежных средств, обслуживающих вашу экономику, вы все равно обязаны…

 

Таким образом, если мы говорим не об экзотических вариантах типа упомянутой несработавшей аргентинской “волшебной палочки”, а о реальном обеспечении использования на своей территории собственной валюты, то это имеет ряд существенных смыслов не только для государства, как образования, интересы которого, зачастую, могут вступать и в противоречие с интересами его граждан, но и для самого общества, для всей его экономики.

 

Во-первых, своя денежная единица дает возможность государству проводить некую осознанную денежную политику в интересах своей, а не чужой экономики. И проведение собственной денежно-кредитной политики зафиксировано у нас, в том числе и в Конституции, как функция государства и его конкретных органов власти. Какой является и какой может и должна быть такая политика – отдельный вопрос.

 

Во-вторых, не нужно зря расходовать национальные ресурсы на закупку чужой валюты; не лишним является и эмиссионный доход (от выпуска в обращение собственных “фантиков”), который при этом извлекается в пользу государства, и в нормальном государстве, естественно, должен расходоваться на общегосударственные, то есть общественные нужды.

 

В-третьих, использование чужой валюты ставит в зависимость от состояния дел в той стране, чья валюта используется. Причем без какой-либо возможности в случае чего повлиять на развитие ситуации.

 

И в-четвертых, в отличие от практически полностью обезличенных наличных (прошу прощения за каламбур), применительно к деньгам безналичным, местонахождение и пути движения которых более наблюдаемы, в некоторых критических конфликтных ситуациях возможно и попадание в зависимость от отношений со страной, валюта которой используется для обслуживания своей экономики.

 

В случае, если общество и построенное им государство признают себя сами заведомо недееспособными, для них естественно отказаться от выпуска собственной валюты и официально пользоваться зо всех расчетах и товарно-денежных операциях какой-либо чужой валютой. Но большинство обществ и государств, как известно, так не делают.

 

Причем, как это ни покажется парадоксальным, так не делают, зачастую, может быть, и потому, что для подобного шага тоже необходимо известное мужество. От общества для этого требуется и способность осознать свою на каком-то этапе ограниченную дееспособность, но одновременно и быть дееспособным настолько, чтобы суметь обуздать своих же правителей. Сами посудите: ведь в случае слабости общества и его неспособности жестко держать в руках свое государство, его правителям и чиновникам вряд ли интересно добровольно отказаться от возможности присваивать себе, как минимум, вышеупомянутый эмиссионный доход?

 

Таким образом, большинство обществ и государств от государственной монополии на регулирование денежного обращения на своей территории не отказываются. И вполне справедливо в этом случае считают денежную эмиссию и регулирование денежного обращения одной из важнейших функций государства.

 

Не исключение здесь и Россия, имеющая собственную денежную единицу – рубль. Но является ли рубль в России действительно единым эквивалентом стоимости товаров и услуг и единым средством взаиморасчетов и накопления?

 

КАК РОССИЯ ПОМОГАЕТ АМЕРИКЕ

 

О проблеме “дедолларизации” экономики России на протяжении последнего десятилетия не говорил только немой – об этом можно прочитать чуть ли не во всех экономических программах этого периода. И что же? Достаточно раскрыть популярную газету бесплатных объявлений “Из рук в руки”, чтобы убедиться: в большинстве объявлений о продаже автомобилей, квартир и т.п. используются либо долларовые цены, либо так называемые “условные единицы” – те же доллары. Некоторые указывают стоимость в евро, но это пока нетипично.

 

И разнообразные ущербы для России от такой ситуации – далеко не копеечные. По одному только эмиссионному доходу то, что недобирает Россия (оказывая таким образом безвозмездную помощь экономике США – из-за вынужденной закупки американской валюты) – это не какая-то минимальная прибавка к бюджету, а значительно больше. Сами судите: по оценкам различных экспертов только в “чулках” у наших граждан, то есть вне банковской сферы, в виде накоплений хранится американской валюты на сумму от двадцати пяти до девяноста миллиардов долларов. Если ориентироваться на верхнюю границу – это существенно больше, чем весь годовой федеральный бюджет России. А прибавьте к этому еще валютные средства наших банков и корпораций. И плюс золотовалютные резервы Центробанка почти в пятьдесят миллиардов долларов, значительная (если не подавляющая) часть которых хранится в американской валюте в зарубежных банках… Оцените хотя бы лишь прямые и очевидные материальные потери. Ведь все это вместе – не что иное, как уже произведенные Россией товары и услуги на сумму в несколько годовых бюджетов России, которые США получили в обмен лишь на обязательства предоставлять свои товары и услуги в будущем.

 

За что же США получают столь щедрый и – надо признать – весьма обременительный для нас бессрочный кредит, причем даже не беспроцентный, а, напротив, с “отрицательным процентом” (за счет инфляции американской валюты в среднем на пару процентов в год)? Казалось бы, исключительно за то, что США сумели сделать свою валюту самой надежной и высоколиквидной в мире? И это верно. Но это далеко не вся правда.

 

Для того, чтобы возникла ситуация, аналогичная нашей, мало того, чтобы доллар был (или, как минимум, казался) самой надежной валютой в мире. Надо еще и чтобы наш рубль оказался валютой, скажем мягко, недостаточно надежной.

 

Осознавали ли те, кто раздувал инфляцию еще при Горбачеве, а затем и уже при Ельцине сознательно пропускал страну через тысячепроцентную инфляцию национальной валюты без каких-либо мер, компенсирующих обесценивание сбережений и сохраняющих покупательную способность населения, что это повлечет за собой столь далеко идущие последствия – фактическое ограничение экономического суверенитета России?

 

В ОЖИДАНИИ ПАТРИОТИЧЕСКОЙ ПЕСНИ

 

Кто-то, может быть, ожидает, что после такого анализа наших с вами общих потерь от недоверия к своему рублю и использования в стране параллельной заокеанской валюты я призову запретить хождение доллара, как это неоднократно предлагали многие? Или стану убеждать читателей хранить накопления в рублях и не дома, а желательно в нашем родном Сбербанке, вклады граждан в котором якобы гарантируются государством.

 

Что ж, скажу честно: я хотел бы дожить до момента, когда с легкой душой смогу призвать сограждан доверять рублю и нашей банковской системе. Но, немотря на всю очевидность потерь, которые мы несем от сложившейся ситуации, тем не менее, к сожалению, пока я этого сделать не могу, так как ситуация-то ведь – двойственная.

 

С одной стороны, огромная часть реального оборота товаров и услуг обеспечивается не рублем, а долларом (или со временем, может быть, начнет обеспечиваться евро). Значит, и мы все вместе взятые теряем на более высокой инфляции (на тот же суммарный объем рублей приходится меньше товаров), а также на недополучении государством эмиссионного дохода (на тот же объем товаров требуется меньше рублей).

 

С другой стороны, возможность для граждан хранить средства в более надежной валюте, нежели наш нынешний рубль, а также осуществлять в ней взаиморасчеты создает стимулы к труду и накоплению, никем точно не подсчитанные, но не исключено, что и перекрывающие ущерб от параллельного хождения зарубежной валюты.

 

Тем не менее, наши потери от такой ситуации очевидны. Естественно возникает вопрос: как нам, сохранив мотивы к труду и сбережению, в то же время избежать этих потерь или хотя бы их уменьшить?

 

И ДЕДОЛЛАРИЗАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ С… НАВЕДЕНИЯ ПОРЯДКА

 

Избавление от чужой валюты в обеспечении собственной экономической жизни целесообразно, но только в случае, если доллар нашему гражданину будет чем реально заменить. То есть если рубль превратится действительно в твердую и надежную валюту. Возможно ли это? Возможно, но…

 

Во-первых, это не может произойти быстро. Ведь в жизни во всем, что касается представлений о надежности, важна предыстория, предшествующий опыт. И если в предыстории России, Советского Союза и затем снова России было достаточное количество случаев (а в таких делах, строго говоря, достаточным количеством является даже и один случай) прямого и весьма наглого ограбления государством держателей его денежной единицы, то для восстановления утраченного доверия нужны и какие-то чрезвычайно веские аргументы, и продолжительный по времени период.

 

Во-вторых, не бывает надежной валюты в странах с неэффективной экономикой. То есть, с одной стороны, надежность и стабильность национальной валюты – одно из важнейших условий развития экономики. Но, с другой стороны, отсутствие иных необходимых условий для развития экономики и ее эффективности (в том числе рассмотренное выше отсутствие стабильности прав собственности и адекватных механизмов управления ею) – прямое препятствие созданию действительно долгосрочно надежной и стабильной национальной валюты.

 

И в-третьих, необходимы институциональные гарантии невозможности все новых и новых “игр” с рублем. Это законодательные нормы и правила организации и деятельности Центробанка, которые бы обеспечили его работу в интересах общества и экономики, а не в интересах близких к руководству страны и Центробанка групп финансовых спекулянтов, минимизировали бы возможности злоупотребления руководством Центробанка своим должностным положением. С учетом же предыстории и относительной слабости общества и общественного контроля за властью, а также общего фона безнаказанности руководства страны, логично, чтобы эти нормы правил, ограничений и публичности в деятельности высше ‘о органа финансовой власти были еще более жесткими, нежели в государствах с устойчивыми традициями привлечения высших должностных лиц к ответственности за злоупотребления, нанесшие ущерб обществу и государству.

 

И, наконец, в-четвертых, важен фактор и субъективный. Есть Великая Россия. А есть очень конкретные Ивановы, петровы и Сидоровы, прямо причастные к предшествующим случаям, когда из нашего кармана изымались тем или иным способом наши деньги или каким-то иным образом подрывалось наше доверие к своей национальной валюте. И по любой здравой логике, если вечное “больше не буду” на этот раз государство говорит всерьез, то, как минимум, оно должно исключить этих деятелей из числа имеющих какое-либо отношение к денежной политике и ее проведению. Исключить, независимо от уровня их квалификации и иных возможных замечательных качеств. Можно, конечно, этого и не делать, но тогда какие основания верить в проводимую денежную политику и надежность рубля?

 

“ПРОФЕССИОНАЛЫ С ТЕХ ЕЩЕ ВРЕМЕН”

 

Как мы видим, из четырех перечисленных факторов, как минимум, два – предыстория и уровень нынешней эффективности экономики – явно против рубля. Но, может быть, что-то могут скомпенсировать два оставшихся?

 

Именно субъективному фактору в деятельности нашей финансовой системы последнее время в пропаганде уделялось значительное внимание. Вспомните многочисленные восторженные статьи и телепередачи о высочайшем профессионализме бывших председателей Центробанка – Дубинина и затем Геращенко. Применительно к последнему даже публично озвучили весьма неслучайное и удачное с пропагандистской точки зрения прозвище – “Геракл”: мол, уж ему-то – все по плечу.

 

Что ж, можно с большим или меньшим уважением относиться к “профессионалу с тех еще времен” Председателю нашего Центробанка с 1998 по 2002 гг. В. Геращенко. Можно согласиться и с тем, что предшествовавший ему С.Дубинин по целому ряду своих качеств и свершений был человеком весьма неподходящим для того, чтобы ему можно было доверять денежное регулирование в государстве. Ведь именно к периоду его правления относится целый ряд чудес, в том числе с хитрыми проводками колоссальных объемов наших государственных ресурсов через оффшорные компании с уставным капиталом лишь в тысячи долларов, с щедрыми подарками отдельным частным банкам из средств кредита МВФ, за что нам с вами еще придется расплачиваться, и т.п. К этому мы еще вернемся ниже. Но мог ли реальный или потенциальный держатель рублей в период с 1998 г. по начало 2002 г. забыть и о другом – о произведенном всего лишь десятью годами ранее “павловском” обмене денежных купюр, к которому Председатель Центробанка России В.Геращенко имел самое прямое отношение, будучи в период “павловского” обмена главой Госбанка СССР? Вы только вспомните: специальные комиссии рассматривали обращения граждан и принимали решения, сколько им рублей обменять сверх установленного норматива, а сколько – нет… Это ли не абсурд?

 

Мне говорят: после безответственной финансовой политики, проводившейся предшественниками, Павлов был вынужден на это пойти. Нужно было во что бы то ни стало срезать пик необоснованных сверхдоходов, полученных в предшествующий период теми, кто был допущен к прямому переводу безналичных в наличные. Что ж, не стану спорить. С точки зрения социальной – за что отвечал Павлов – это могло быть и вполне обоснованно. Но как можно было допустить подобное с точки зрения того, за что отвечал Геращенко – с точки зрения ответственности за финансовую систему и доверие к ней? Мы ведь сейчас обсуждаем вопрос не о том, какую социальную политику надо проводить, но о том, как и чем должно быть обеспечено полное и безусловное доверие к рублю.

 

Если доверие к национальной валюте – приоритет, а для любого Центробанка это – приоритет, то наличие необоснованных сверхдоходов, полученных формально законным путем, никоим образом не может быть основанием для конфискаций. Временное связывание излишков средств, введение механизмов контроля за финансовыми потоками – другое дело. В ходе денежной реформы при необходимости возможно ведь и принудительное размещение частных средств свыше определенного уровня накоплений на банковских счетах, и даже обложение налогом сверхкрупной собственности (включая сверхкрупные банковские вклады), а также наложение временных ограничений на снятие крупных объемов средств со счетов при предоставлении неограниченных возможностей инвестирования средств в безналичной форме в экономику… С точки зрения доверия к национальной валюте и это все, конечно, – не идеал. Но, согласитесь, это вовсе еще не подрыв доверия к национальной валюте? По крайней мере – не такой абсолютный подрыв, как “реввоенкомиссии”, принимающие решения: что вам обменять, а что – нет…

 

Мне говорят: он все понимал, но сделать ничего не мог – сами знаете, в советской системе что было бы, если бы он воспротивился…

 

Что ж, знаю. На рубеже девяностых – не было бы уже ничего, кроме, может быть, потери поста.

 

Мне опять говорят: да вы не понимаете – они ведь все тогда просто вообще прирыкли выполнять указания руководства и – коль есть решение “сверху” – иначе поступить не могли…

 

Что ж, такую логику я понимаю. Более того, весьма и весьма подозреваю, что и теперь при наличии указания со стороны Президента и его администрации – исполнят, несмотря ни на какую “независимость” Центробанка. Но только тогда либо не надо вообще играть в эту “независимость”, либо не надо ставить послушных исполнителей на должности, требующие независимости реальной. В первом случае – будем хотя бы точно знать, с кого за все спрашивать. Во втором – есть надежда на получение страной действительно надежной собственной финансовой системы…

 

Конечно, с учетом того, что в период написания этой книги Председатель Центробанка сменился, данный пример и фигуру Геращенко как знаковую можно было бы уже из книги и исключить. Если бы не одно “но”: если бы были основания считать, что В.Геращенко заменен на С.Игнатьева хотя бы в какой-то степни из тех соображений, которые изложены мною выше, а не просто с целью заменить относительно чужого, да еще и пенсионного возраста, на более своего, на человека – как с гордостью говорит А.Чубайс – из “их команды” (Московские Новости N28 (1146) 2002 год). Ведь в иных сферах, будь то управление госсобственностью и естественными монополиями, средствами массовой информации и т.п., люди, дискредитировавшие себя своими действиями, тем не менее, продолжают вос-требоваться и работать весьма и весьма “творчески”… И потому нет оснований полагать, что после очередного дефолта Геращенко, или Дубинин, или кто-то подобный не могут быть вновь востребованы…

 

Соответственно, этот пример я оставил в книге вовсе не из желания кинуть камень вслед теперь уже бывшему Председателю Центробанка, имени которого мы еще вынуждены будем коснуться в дальнейшем повествовании. Просто приведенный пример очень показателен. И если мы хотим, чтобы нашей валюте доверяли, необходимо, чтобы персоны, замешанные в операциях типа упомянутого обмена денежных купюр, в дальнейшем, независимо от их профессиональных и душевных качеств, тем не менее, к управлению именно финансовой сферой государства больше уже никогда не допускались. И более того, чтобы все знали, что тому или иному фигуранту серьезного финансового скандала именно по этой причине, образно говоря, все дороги в системе госуправления закрыты.

 

Еще раз хочу подчеркнуть, в данном случае речь идет не о наказании виновных в чем-либо из соображений мести и справедливости (хотя соображений вполне оправданных для любого нормального общества), а о чисто экономической стороне вопроса: как сделать рубль надежным и доверие к нему – весомым.

 

* * *

 

А что же с институциональными гарантиями – с тем, с чего логично было бы начинать, и с тем, что можно и нужно было бы сделать сравнительно быстро – есть ли хотя бы они?

 

Если верить нашим СМИ, можно составить о Центральном банке России некоторое весьма обнадеживающее представление: благодаря принятому в 1995 году закону о Центробанке наш главный банк страны стал современным, на мировом уровне Центробанком, независимым от правительства, соответствующим всем международным стандартам в организации своей деятельности; и работают в нем просто удивительно высокие профессионалы, истинные реформаторы, с легкостью отбивающие любые атаки и претензии неквалифицированных депутатов и других врагов финансового либерализма и экономических реформ…

 

Так ли это? И если так, то откуда же тогда берутся изредка пробивающиеся сквозь эти гимны и оды сведения об очередных финансовых скандалах и манипуляциях с участием ЦБ (история с “ФИМАКО” и прочее)? И главное: почему возникают “черные вторники” и “дефолты”? Есть ли гарантии, что подобное не повторится?

 

Глава 2 НЕ МЫШОНОК, НЕ ЛЯГУШКА, А НЕВЕДОМА ЗВЕРУШКА (что такое наш Центральный банк?)

 

“Жить – хорошо! А хорошо жить – еще лучше!”. Эти слова героев замечательной комедии Гайдая стали не только народной поговоркой, но и истинным девизом жизни целой плеяды наших государственных деятелей. Причем, именно в том, героев гайдаевской комедии понимании : чтобы именно нам было хорошо. И пустились наши борцы за лучшую жизнь в строительство не домиков в деревне, а целых бастионов жизни хорошей. Разумеется, за государственный счет и, столь же разумеется, по возможности неприступных для всех прочих, до лучшей жизни еще не доросших. Это, конечно, не вполне справедливо. Но если бы только несправедливостью в распределении благ дело ограничивалось – не столь страшно. Но ситуация хуже. Насколько хуже?

 

Попробуем разобраться, что же такое Центробанк России на самом деле – не с точки зрения хорошо оплачиваемой рекламы (красиво называемой PR), а с точки зрения буквы закона. Заодно, может быть, и увидим, откуда берутся средства на PR?

 

ЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ, КАК ХОЗЯИН

 

Начнем с простого и основополагающего. Центральный банк страны – это власть, или нет?

 

По сути, по праву издавать общеобязательные нормативные документы, по праву устанавливать правила и нормы, разрешать или запрещать – разумеется, власть. По Конституции денежная эмиссия осуществляются исключительно Центробанком (ст.75). А денежная эмиссия ведь – важнейшая функция государства. И далее: “Защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального банка Российской Федерации, которую он осуществляет независимо от ДРУГИХ органов государственной власти.” То есть, и из текста Конституции (раз не просто органы, а именно ДРУГИЕ органы госвласти не могут вмешиваться в его деятельность) следует, что ЦБ – не что иное, как орган государственной власти.

 

Но в законе о Центральном банке сумели провести хитрую формулировку о нем как о неком внятно не классифицированном юридическом лице с особым статусом, которое не отвечает по долгам государства, а государство, соответственно, не отвечает по долгам своего ЦБ! Формулировку об “особом статусе” затем изъяли, но ничем более внятным не заменили.

 

Казалось бы, какая разница, если председателя ЦБ и назначает и снимает все равно Государственная Дума по представлению Президента – ведь в этом случае он не сможет действовать вопреки их совокупной воле? Но на деле эта невнятность открыла необозримые возможности как для махинаций, так и для сокрытия информации о них.

 

Так в 1999-2000 гг. Счетная палата России (в том числе в связи с информацией об операциях Центробанка по переводу миллиардов долларов государственных средств через оффшорную компанию “Фимако” с уставным капиталом в несколько тысяч долларов) обратилась к ряду зарубежных стран с просьбой предоставить информацию об активах и операциях так называемых бывших “совзагранбанков” – коммерческих организаций, находившихся в собственности СССР, управление которыми было передано затем Центробанку России. И были получены разнообразные ответы, смысл которых в совокупности сводился к тому, что такая информация может предоставляться только собственнику, каковым является не Россия, а Центробанк России…

 

Помните из школьного курса истории средних веков: “Вассал моего вассала – не мой вассал”. Так и здесь: по существу собственность – безусловно принадлежит России, а по хитрой норме закона – Центробанку. И без его согласия, получается, Россия получить какую-либо информацию о своей собственности не может.

 

Согласитесь, удобно: управлять чужим (государственным), да так, чтобы собственник еще и был не вправе проконтролировать, что же там делается с его собственностью…

 

СЧАСТЬЕ В ЖИЗНИ – ЕСТЬ!

 

Дальше – больше. Если Центробанк – не орган госвласти, то вполне естественно ему и не быть подконтрольным и подотчетным обществу. Именно это и зафиксировано в законе. Конечно, так прямо не записано, записано наоборот – что подотчетен Думе. Но как подотчетен?

 

Центробанк обязан предоставлять Думе ежегодный отчет. Но что делает с отчетом Дума? Лишь принимает к сведению. А что же ей еще делать, если этот отчет уже одобрен и утвержден в полном соответствии с законом … самим Центробанком?

 

А что написано в этом отчете – наверное, то, что интересует общество и его представителей-депутатов? Возможно, но зачем? Ведь структуру отчета (точнее, структуру баланса банка – важнейшую составляющую отчета) определяет не тот, перед кем отчитываются, а сам отчитывающийся – все тот же Центробанк. То есть: “Я вам покажу в отчете все, но все – это лишь то, что сам захочу”.

 

Ну ладно – скажет кто-нибудь уж совсем смиренный -пусть будет хотя бы что-то, но на понятном мне языке. Вот здесь, пожалуйста, язык действительно с виду кажется понятным – вроде бы все те же термины, что известны из принципов бухгалтерского учета (введенных^ стране специальным законом) и правил бухгалтерского учета (также введенных специальным законом). Только вот цифры почему-то, как говорят в бухгалтерии, “не пляшут”. Почему же они “не пляшут”? Вам ответят: да потому, что вы читать не умеете! И верно, где же уметь, если правила бухгалтерского учета в Центральном банке (читай – язык, на котором написан отчет) – иные, нежели во всей стране? И устанавливаются эти правила бухгалтерского учета в Центробанке (строго в соответствии с законом), как читатель, думаю, уже догадался – правильно – самим Центробанком.

 

Поговорите с хорошим бухгалтером. Он вам скажет, что ему ничего больше не надо, дайте только право самому себе устанавливать правила бухгалтерского учета. И богаче человека не будет.

 

ЦИФРЫ “НЕ ПЛЯШУТ” И НЕ БУДУТ “ПЛЯСАТЬ”

 

А не через край ли это – разве можно равнять Центральный банк страны с какой-нибудь коммерческой организацией? Да и в законе о ЦБ ведь ясно сказано, что прибыль не является целью его деятельности. Разве этого недостаточно?

 

К сожалению, недостаточно. С таким же успехом можно еще дописать, что ЦБ должен работать хорошо, а не плохо, и все его сотрудники должны быть внимательными, умными, чуткими, неустанно думать о нуждах страны и судьбах ее народа… Правового смысла и юридических последствий у таких формулировок будет примерно столько же.

 

Чем же тогда определяется реальная цель и истинные смыслы деятельности ЦБ и его руководителей? Совсем другим – теми механизмами мотивации деятельности, которые могут быть заложены или не заложены в законах. Плохо, если необходимые обществу реально мотивирующие нормы не заложены в законы. Но еще хуже, если заложены иные, формирующие паразитную, антиобщественную мотивацию.

 

Итак, о мотивах. Наряду с конституционными функциями наш ЦБ имеет еще целый ряд полномочий, в том числе осуществляемых монопольно. В частности – регулирование деятельности коммерческих банков. При этом, как вы догадываетесь, вопрос о кредитовании коммерческих банков и предоставлении им помощи не регламентирован на уровне “если ты удовлетворяешь определенным формализованным требованиям, то имеешь право получить”. Напротив – все полностью отдано на откуп ЦБ, да еще и с возможностью хранить в полной тайне информацию о том, кому и каким образом в условиях банковской конкуренции отдано предпочтение. Кто таким образом поставлен в привилегированное положение, кто получил (получает и получит завтра) внеэкономическим методом преимущество в конкуренции – мы даже не узнаем.

 

Согласитесь, в условиях экономики, объявляющей себя рыночной и конкурентной, наличие у одного, да к тому же еще и толком не государственного (по своему установленному законом статусу) властного органа столь необъятных и никому не подконтрольных полномочий и прав на произвол – не может не давать сопоставимых личных дивидендов его руководителям?

 

Хотя нет, наверное, может. Но только в одном случае -если в руководстве Центробанка находятся необыкновенные, не подверженные никаким искушениям, совершенно небесной чистоты люди*. Есть у нас в стране такие люди? Возможно, есть. А вот могут ли они оказаться у руля Центробанка? Да разве для того эти необъятные возможности в закон о Центральном банке закладывались…

 

* Любопытно, что когда осенью 1998 года лидера одной политической партии, прямо ответственного за принятие тремя годами ранее такого закона о Центробанке, на одной из встреч в Санкт-Петербурге спросили о сути разногласий с автором этих строк по вопросу о Центробанке (тогда – сразу после дефолта – эта тема стала весьма актуальной), он не нашел ничего лучше, как сказать примерно следующее: “Просто нужны честные люди… Что же мы во всей стране не можем для работы в Центробанке найти честных людей?”…

 

Не правда ли, милая “наивность”? Это мне напоминает историю про часового, который вместо того, чтобы охранять особо важный объект, поставил автомат в угол и улегся спать. На суде же на вопрос о том, как можно было на посту выпустить из рук оружие, он ответил: “Вера в людей – главное наше оружие”…

 

Но нам с вами в данном случае наиболее интересно даже не то, злоупотребляют ли вообще руководители ЦБ своими бесконтрольными полномочиями – об этом мы еще будем говорить ниже. Нас больше интересует другое: сказывается ли наличие таких полномочий и возможность произвольного их использования на всей мотивации деятельности руководителей Центробанка? На что в этих условиях в первую очередь направляются их усилия? А значит, в конечном счете, как работает этот важнейший орган государственного регулирования и какой климат создается им в экономике и финансовой сфере?

 

Причем, особо подчеркиваю, мы говорим не о том, что проистекает из человеческих качеств того или иного руководителя, но о том, что прямо следует из норм закона.

 

А из закона следует, что ЦБ вправе осуществлять разнообразные, по существу, торгово-финансовые операции, в том числе с драгоценными металлами и ценными бумагами. Надо полагать, как это следует опять же из закона, не с целью извлечения прибыли, а с какой-то иной. Например, с целью накопления золотовалютных запасов и последующего их использования для поддержания устойчивости рубля. Но гарантировано ли использование указанного права исключительно для реализации продекларированных целей? Или продекларированные цели – отдельно, а право, его реализация и возникающие из этого фактические цели – отдельно?

 

Чтобы ответить на этот вопрос, зайдем с другой стороны: может ли руководству Центробанка, независимо от провозглашенных в законе целей его деятельности, быть выгодно извлекать прибыль? Зависит ли доход руководителей Центробанка от наличия или отсутствия прибыли, и есть ли возможность часть этой прибыли присваивать?

 

По закону Центробанк самостоятельно формирует из своей прибыли фонды заработной платы, а также дополнительного социального и пенсионного обеспечения своих сотрудников. Причем ни объемы этих фондов, ни размеры индивидуальных выплат по дополнительному социальному и пенсионному страхованию ничем не ограничены. Так же, как, впрочем, ничем не ограничены и уровни зарплат, которые руководители Центробанка устанавливают себе сами…

 

Многие, наверное, обращали внимание на шикарные особняки отделений Центробанка в регионах, медицинские центры, пансионаты, коттеджные городки, резко контрастирующие со всей окружающей обстановкой и жизнью (за исключением таких же особняков, городков, медцентров и пансионатов Пенсионного фонда, “Газпрома”, РАО “ЕЭС России”, “ЛУКОЙЛа”, “Сбербанка” и т.п.). Это может казаться непосвященным просто личным произволом и следствием, мягко говоря, нескромности “отдельных” руководителей. Но, как мы видим, это отражение одной из составляющих в целом весьма продуманной системы присвоения государственных ресурсов, вполне сознательно заранее заложенной в закон.

 

О реальных масштабах такого присвоения можно судить по следующим цифрам: в одном 1997 году наш Центральный банк только лишь официально израсходовал на себя государственных средств столько же, сколько было истрачено из федерального бюджета на все остальное государственное управление вместе взятое! И только официальные доходы в Центробанке (зарплаты плюс иные выплаты), полученные главой Центробанка (тогда – С.Дубининым), а также его заместителями в упомянутом 1997 году, составили суммы, примерно в двадцать раз большие, нежели соответствующие суммарные выплаты из бюджета Председателю Правительства страны и, соответственно, его заместителям…

 

ЗАТО КАК ПРИТАНЦОВЫВАЕТ “РЕСПЕКТАБЕЛЬНАЯ” ПРЕССА!

 

Впечатляет? Конечно. Не случайно именно эти данные на протяжении ряда лет руководители Центробанка всеми возможными способами упорно скрывали, в том числе прибегая к явно незаконным методам. И, разумеется, не без помощи наших “независимых” средств массовой информации, угодливо предоставлявших свои страницы Центробанку, но категорически отказывавшихся публиковать опровержения на распространенную даже заведомо недостоверную информацию.

 

Что могли бы узнать читатели, например, газеты “Известия”, но не узнали? И, соответственно, что “узнали” -противоположное истине – из целой серии публикаций, выданных, буквально, залпом? В качестве иллюстрации приведу текст опровержения, направленного мною в газету “Известия” летом 1999 года, но, естественно (хотя естественно это только в нашей стране), не опубликованного. Причем, обратите внимание: это опровержение – со стороны официального должностного лица конституционного государственного органа, подкрепленное ссылками на документы. Можно представить, каким должно быть “прикрытие” у издания и, соответственно, уверенность в безнаказанности у главного редактора, чтобы, получив это опровержение, тем не менее его не опубликовать.

 

Что же именно приходилось опровергать (какие именно несоответствующие действительности утверждения официальных представителей нашего Центробанка) и чем документально подтверждается лживость этих заявлений – все это, надеюсь, будет ясно читателю и без дополнительных комментариев из приводимого ниже текста опровержения.

 

ДОКУМЕНТ: Текст опровержения, направленного в газету “Известия” 18.08.1999.

 

Счетная палата РФ Исх. № 02-1070.02 от 18 августа 1999 г.

 

Главному редактору газеты

 

“Известия”

 

М.М.Кожокину

 

Копия: Информационное агентство “Интерфакс”

 

Уважаемый Михаил Михайлович!

 

Прошу Вас опубликовать прилагаемое опровержение.

 

Заместитель Председателя Ю.Ю.Болдырев

 

ОПРОВЕРЖЕНИЕ

 

1. В газете “Известия” за 04.08.99 опубликована информация о том, что Банк России опроверг и назвал несоответствующими действительности утверждения о размере заработной платы сотрудников ЦБ РФ и его председателя, обнародованные мною. Сообщалось также, что “далеки от действительности утверждения относительно кредитования себя под произвольный процент сотрудниками Центрального банка”. В исходном информационном сообщении Центробанка говорилось также о моих “клеветнических измышлениях” и “вольном и бесцеремонном обращении с фактами”.

 

Привожу данные из официальных документов Счетной палаты РФ. Годовой доход С.К.Дубинина от работы в Центробанке в 1997 году составил 1 258 113 деномини-рованных рублей, что в пересчете по тогдашнему курсу соответствовало примерно 210 тысячам долларов США. Даже если вычесть 442 тысячи рублей за бронирование окон в личной квартире (хотя вычитать нет оснований), остается около 136 тысяч долларов США. Двое первых заместителей Дубинина получили за год соответственно: 845 493 рубля и 685 429 рублей, что эквивалентно годовому доходу в 141 и 114 тысяч долларов США.

 

Из материалов Счетной палаты следует также, что Положением об условиях оплаты труда и социальных льготах работников системы Центрального банка Российской Федерации от 11.04.97 № 434, утвержденным Советом Директоров Центрального банка (протокол № 10 от 4.04.97), установлены льготная процентная ставка целевых льготных кредитов в размере 3% годовых и льготная процентная ставка целевых займов в размере 2% годовых, при том, что минимальная ставка рефинансирования в 1997 году составляла 21 % годовых (телеграмма ЦБ от 1.10.97 № 83-97).

 

Для примера привожу данные из отчета об использовании средств, выделенных на строительство в Главном управлении Центрального банка РФ по Рязанской области:

 

с декабря 1994 г. по июнь 1995 г. руководящие работники Главного управления ЦБ по Рязанской области (16 человек) получили ссуды на общую сумму 1 844,5 млн.рублей (в том числе начальник ГУ Т.А.Пигилова – 56 млн. рублей, заместитель начальника В.В.Панкратов – 50 млн. рублей). Условия: под 5 % годовых со сроком погашения до 15 лет.

 

Из изложенного, надеюсь, ясно, что “клеветническими измышлениями” и “вольным и бесцеремонным обращением с фактами” занимается не заместитель Председателя Счетной палаты, а руководители Центробанка, скрывающиеся за безликим “Департаментом внешних и общественных связей”.

 

2. В газете “Известия” за 05.08.99 опубликована статья Д.Черкасова “Банк России решил сделать себе рекламу”, в которой говорится, что “ЦБ категорически опроверг многочисленные заявления заместителя Председателя Счетной палаты Юрия Болдырева о нарушениях, якобы обнаруженных палатой при проверке Банка России. Речь шла о превышении фонда заработной платы, выдаче ссуд и кредитов сотрудникам Центробанка под заниженный процент…” И далее: “Доказав лживость утверждений зампреда Счетной палаты, ЦБ получит своего рода моральный иммунитет…”

 

В приложении “Финансовые известия” от 17.08.99 тот же Денис Черкасов опять говорит о “значительном превышении фонда заработной платы”, ссылаясь на “доклад” Счетной палаты, но якобы с моих слов. И далее: “Когда же доклад рассекретили, то выяснилось, что… о фонде заработной платы вообще не было сказано ни слова”. Оставляя на совести автора статей также намеки то на “лавры правдоруба”, то на заинтересованность неких коммерческих банков (нет внятных утверждений – нечего и опровергать), замечу, что ни в одном моем выступлении не содержалось приписываемых мне обвинений в адрес Центробанка в “превышении фонда заработной платы”. Я обращал и обращаю внимание на другое – необоснованное установление в 1995 году законом о ЦБ права его должностных лиц произвольно устанавливать себе любые зарплаты и расходовать на самообеспечение неограниченные госресурсы. Результат: в 1997 году расходы на содержание аппарата управления ЦБ составили около 7,5 млрд. деноминир. рублей. Это почти столько, сколько было потрачено из федерального бюджета на все остальное госуправление вместе взятое, или 0,28 процента от валового внутреннего продукта страны! Что же касается информации о конкретных размерах заработной платы и о самокредитовании из госсредств – исчерпывающие данные приведены выше.

 

Незаконно засекреченные уже нынешним Председателем ЦБ акты Счетной палаты, на которые, можно предположить, ссылается автор статей, до сих пор не рассекречены.

 

Иск Счетной палаты к Председателю ЦБ находится в суде. Исчерпывающую информацию по этим вопросам и по содержанию целого ряда отчетов о результатах проверок Центробанка (в которых приводятся сведения о незаконном или нерациональном расходовании госресурсов), а также о наших предложениях Парламенту по изменению закона о Центробанке газета могла бы получить в Счетной палате. Но, к сожалению, ни “Известия”, ни автор статей ко мне или в мой секретариат ни с какими вопросами не обращались.

 

Ю.Ю.Болдырев,

 

заместитель Председателя

 

Счетной палаты Российской Федерации

 

МЕЛОЧЬ, А ПРИЯТНО

 

Небольшое отступление. Описанное выше, включая отказ редакции “Известий” опубликовать данное опровержение, разумеется, – далеко не единственный пример, характеризующий истинную позицию подобных СМИ и отстаиваемые ими “ценности”, а также роль, которую наши “независимые” средства массовой информации играют в обществе. “Присвоивший себе государственные ресурсы и щедро делящийся крохами со своего стола с редакторами и журналистами – всегда прав’” И понятно, как ненавистны те, кто этой идилии мешает.

 

Зато как отлегло от сердца у этих приверженцев “журналистского долга”, когда я ушел из Счетной палаты – как трудно им было скрыть радость, а заодно и как было не попытаться и здесь читателей хотя бы немножко, но все же ввести в заблуждение?

 

Сравните две формулировки. Агентство “Интерфакс” сообщило: “Совет Федерации на вчерашнем заседании освободил Юрия Болдырева от должности заместителя председателя Счетной палаты РФ в связи с истечением срока его пребывания в должности”. Все совершенно точно. И как это подали “Известия” от 1 февраля 2001 года’ ” был наконец снят с должности заместитель председателя палаты Юрий Болдырев”

 

Конечно, не во мне лично дело, а в другом: как беспокоит всякий, кто их правил не принимает. И как, видимо, хотелось бывшему заместителю Потанина в “ОНЭКСИМ Банке” (см. выше в главе “Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки” про историю увода у нас с вами “Норильского никеля”) главному редактору “Известий” М.Кожокину, чтобы этот вредный зампред был “наконец” именно “снят” кем-нибудь из ставленников Потанина во власти. И тогда, вроде бы как, появляется негативный шлейф: то ли не справился, а то ли и еще что… Мелкая, конечно, пакость, но зато как, наверное, ребята порадовались своей изобретательности?

 

ГЛАВНЫЕ СЕКРЕТЫ – НЕ ОТ ЦРУ

 

Таким образом, понятно: руководству Центробанка было и есть что скрывать. При том, что действуя в отношении Центробанка буквально “со связанными руками” (почему “со связанными руками” – станет яснее из излагаемого ниже), Счетная палата могла вскрыть лишь малую часть фактов о реальной деятельности этого учреждения. Но даже то, что уже выявлено – поражает.

 

Выше я отмечал, что, пытаясь скрывать информацию, наш Центробанк прибегал и к явно незаконным методам. Один из этих методов уже ясен из вышеописанного – дискредитация тех, кто пытался обратить внимание общества на эту замечательную кормушку для ограниченного круга лиц. Причем кормушку – не просто за государственный счет, но, что еще важнее -за счет уничтожения национальной экономики.

 

Но, разумеется, дискредитацией противников дело не исчерпывалось. Какие же еще незаконные методы шли в ход?

 

КАК УТАИВАЛИ ШИЛО В МЕШКЕ (история засекречивания Центробанком актов Счетной палаты)

 

Государственные органы решениями их руководителей вправе и даже обязаны засекречивать те или иные документы. Это практика общераспространенная как в нашей стране, так и за рубежом. В то же время и в большинстве более или менее развитых стран мира, и у нас предусмотрены ограничения на произвольное засекречивание информации и тем самым сокрытие ее от общества. В частности, наш действующий закон о гостайне устанавливает: с одной стороны – основания для засекречивания, с другой стороны – недопустимость засекречивания информации по ряду направлений, прежде всего касающейся использования бюджетных средств и иных госресурсов, а также выявляемых нарушений.

 

Если власть работает в интересах общества, то ей, в общем-то, и нечего скрывать, кроме того, что положено засекречивать. А если иначе? Ведь в данных, формально юридически открытых для общества, тем не менее, зачастую может содержаться информация, проливающая свет на весьма неблаговидные действия власти. В этих случаях такую информацию стараются просто скрывать, незаконно ограничивать к ней доступ. Причем за подобное застенчивое сокрытие данных от общества никакого серьезного наказания наше законодательство не устанавливает.

 

Иное дело – сокрытие информации от государственных контрольных органов. За отказ предоставить им информацию в большинстве стран мира предусмотрено уголовное наказание. Удалось добиться этого – введения в Уголовный Кодекс соответствующей нормы – и нам. Причем, чтобы наше предложение стало в Парламенте более “проходным”, мне пришлось передавать его депутатам “в одном пакете” с нормой об ответственности за непредоставление информации палатам Парламента. В результате в Уголовный кодекс была введена единая статья об ответственности должностных лиц за непредоставление положенной информации Думе, Совету Федерации и Счетной палате, а также за предоставление информации недостоверной.

 

Но даже и с учетом уже имевшейся в законе нормы об ответственности за отказ представить информацию Счетной палате, тем не менее, за саму возможность проведения полноценной проверки работы Центробанка нам пришлось бороться не один год. Нам был навязан некий “спор” о компетенции – в связи с вышеописанным весьма размытым и невнятным описанием в законе статуса Центробанка. И когда после безуспешных попыток осуществить проверку финансово-хозяйственной деятельности Центробанка на протяжении 1997-98 гг. Счетная палата потребовала от Генеральной прокуратуры привлечь руководителей Центробанка во главе с С.Дубининым к уголовной ответственности за отказ предоставить информацию по вопросам, относящимся к компетенции Счетной палаты, Генеральная прокуратура предложила … рассматривать “спор” в Арбитражном суде.

 

После августовского 1998 года дефолта, когда в головах хотя бы у какой-то части населения наступило пусть даже и временное, но все же просветление, Президент почувствовал себя весьма уязвимым. В такой ситуации ему пришлось под давлением Думы и Совета Федерации санкционировать согласие нового Председателя Центробанка В.Геращенко на проведение проверки. И Геращенко, при рассмотрении его кандидатуры на пост председателя ЦБ, вынужден был публично пообещать Думе предоставить Счетной палате всю необходимую информацию (хотя на деле затем важнейшую информацию – о кредитах, выданных Центробанком в 1997-98 гг. – предоставить отказался).

 

И вот осенью 1998 года Счетная палата России все-таки провела проверку финансово-хозяйственной деятельности нашего Центробанка. Был выявлен целый ряд серьезных нарушений закона, в том числе нарушение принципов бухгалтерского учета (как мы уже знаем, правила учета Центробанк устанавливает себе сам законно, хотя такой закон и абсолютно абсурден; но нарушать при этом установленные законом общие принципы бухгалтерского учета – права у него нет). Были зафиксированы незаконные операции с цветными металлами, нарушение правил переоценки стоимости драгметаллов, что привело к искажению суммы прибыли, которая должна идти в федеральный бюджет. Кроме того, несмотря на то, что по закону от налогообложения освобождается только сам Центробанк и его подразделения, было выявлено незаконное уклонение от налогообложения и средств дополнительно создаваемых ЦБ для себя страховых и иных фондов, а также предприятий, не имеющих отношения к конституционным функциям Центробанка.

 

Были выявлены также факты действий руководителей Центробанка, не противоречившие закону, но весьма небезынтересные для общества и потому тщательно скрывавшиеся. В частности данные, подтверждавшие обоснованность аргументов, ранее (еще в 1995 году) высказывавшихся Советом Федерации против принятия действующего закона о Центробанке. Так, мы (автор этих строк был в тот период членом Совета Федерации от Санкт-Петербурга) предупреждали о том, что закон, принятый вопреки позиции Совета Федерации, заложил противоположную интересам страны мотивацию деятельности руководителей Центробанка, позволив им в тайне от общества тратить на свое самообеспечение неограниченные госресурсы.

 

И действительно: выяснился выше уже упомянутый масштаб расходов Центробанка на свое самообеспечение – около семи с половиной миллиардов деноминиро-ванных рублей, что соответствовало почти полутора миллиардам долларов. Это в три раза больше, чем вся прибыль, которую Центробанк перечислил в федеральный бюджет. На что ушли такие колоссальные деньги? В том числе на зарплаты руководителей, на порядок более высокие, чем, например, у руководителей Правительства страны. Добавьте не облагаемые налогами “представительские” расходы: пятнадцать тысяч долларов в месяц для Дубинина, десять тысяч долларов для Алексашенко и других заместителей, по 7,5 тысяч – начальникам департаментов (из чего и сложились суммарные доходы – более чем в двадцать раз превышающие доходы руководителей Правительства страны)…

 

Но и это еще сравнительные мелочи. Ведь прямое, легальное самообеспечение – не единственное, на что, скажем мягко, не вполне обоснованно уходили колоссальные средства. Например, выяснилось, что в так называемые “евробанки” (бывшие “совзагранбанки”) Центробанк переправил наших государственных ресурсов (валютных средств) более чем на три миллиарда долларов… Зачем, если прибыли от их работы – лишь десятки миллионов долларов?

 

По результатам проверки Счетной палатой были составлены акты: “Акт проверки деятельности Центрального банка Российской Федерации по отдельным вопросам формирования, размещения (управления) и использования золотовалютных резервов Российской Федерации в 1997-1998 годах” от 19 ноября 1998 года и “Акт о результатах проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Центрального банка Российской Федерации за 1997-1998 годы” от 24 ноября 1998 года.

 

Такие акты затем по установленной процедуре передаются для ознакомления руководителям проверявшейся организации. Последние вправе просто подписаться, что они с актом ознакомлены, или указать, что у них есть возражения и замечания, которые в этом случае должны быть оформлены письменно и приложены к акту.

 

Каково же было удивление наших сотрудников, когда они получили из Центробанка ранее переданные туда для ознакомления акты – Председатель Центробанка В.Гера-щенко установил на обоих документах гриф “секретно”…

 

Конечно, это был попросту абсурд. Ведь несмотря на то, что Председатель Центробанка вправе самостоятельно принимать решения о засекречивании документов, это касается лишь его документов, но никак не любых чужих (в данном случае – Счетной палаты), переданных ему лишь для ознакомления. Чужие же документы он засекречивать вправе лишь с согласия того лица , которое является собственником документа и содержащихся в нем сведений – такого согласия Счетная палата ему, разумеется, не давала. Кроме того, для засекречивания в данном случае не только не было абсолютно никаких законных оснований (все акты были составлены сотрудниками Счетной палаты на основании изучения несекретных документов Центробанка), но и, более того, было засекречено то, что закон о гостайне прямо запрещает засекречивать, в том числе сведения о выявленных нарушениях закона при распоряжении государственными ресурсами. То есть закон был нарушен кругом.

 

Но если документ уже засекречен, пусть даже и со сплошными и грубейшими нарушениями закона, рассекретить его, тем не менее, по нашему закону можно либо решением засекретившего документ должностного лица, либо через суд.

 

Несмотря на очевидность беззакония, мы понимали, что вероятность успеха невелика – прецедентов рассекречивания документов через суд в отечественной судебной практике наши юристы (Счетной палаты) найти не смогли. Но, с другой стороны, – какая альтернатива? Предположим, мы не воспрепятствуем использованию этого изобретенного тогдашним Председателем Центробанка В.Геращенко замечательно эффективного способа борьбы с независимым контролем. Тогда завтра по результатам любой другой проверки, выявившей злоупотребления высшей власти. Председатель Правительства или иное уполномоченное лицо без всяких сомнений станет просто засекречивать акты с результатами выявленных нарушений. И этим будет нейтрализована принципиально важная норма закона о Счетной палате, предусматривающая гласность в ее работе. После чего и саму Счетную палату уже вполне обоснованно можно будет закрыть – за отсутствием какой-либо пользы для общества.

 

Таким образом, мы попытались создать прецедент рассекречивания документа, незаконно засекреченного одним из высших руководителей государства*.

 

* Я не оговорился, назвав здесь Председателя Центробанка одним из высших руководителей государства, хотя формально он таковым не считается Но по существу полномочий, включая право издавать нормативные акты, обязательные для всех юридических и физических лиц, это именно так.

 

СЛУШАЕТСЯ ДЕЛО: СЧЕТНАЯ ПАЛАТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПРОТИВ ЦЕНТРАЛЬНОГО БАНКА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

12 июля 1999 года конституционный орган Счетная палата Российской Федерации выступил с судебным иском против другого, не менее конституционного органа – Центрального банка Российской Федерации с требованием рассекретить акты проверки, проведенной Счетной палатой в Центробанке*. Еще раз повторю, что по нашим данным – это первое дело подобного рода, которое рассматривалось в суде.

 

*Текст искового заявления Счетной палаты приводится в Приложении.

 

Судебные заседания проходили 20 и 30 сентября, 6 и 18 октября 1999 года (6 октября дело, по сути, не рассматривалось в связи с неявкой представителей ответчика).

 

18 октября 1999 года было принято решение Коллегии по гражданским делам Московского городского суда, в соответствии с которым иск Счетной палаты был удовлетворен в полном объеме, засекречивание актов Счетной палаты Российской Федерации было признано необоснованным. Банк России обязали снять гриф секретности с актов Счетной палаты Российской Федерации.

 

МОЖЕТ БЫТЬ – ИШАК УМРЕТ, А МОЖЕТ-ЭМИР…

 

Несмотря на очевидность ситуации и однозначность судебного решения, Центробанк оспорил это решение в Верховном Суде, как потом стало ясно – преимущественно уже не столько в расчете на победу, сколько для затягивания времени в условиях тогдашней неопределенности политической ситуации перед парламентскими и президентскими выборами.

 

Расчет оказался верным: Верховный Суд отменил решение Московского городского суда, направив дело на повторное рассмотрение. С моей и наших юристов точки зрения, это было сделано по совершенно надуманным основаниям. Это мнение подтвердилось и последующим развитием событий. Ведь что делать руководителям Центробанка (и шире – нашей власти) дальше: при новом рассмотрении дела надавить на суд с тем, чтобы он открыто признал нормальным и допустимым явное грубейшее нарушение закона? Как-то все-таки некрасиво, тем более, что к тому времени этой истории, в том числе моими стараниями, уже удалось придать определенную огласку. Но и позволить Счетной палате победить в споре – тоже, видимо, не хотелось.

 

И решение было найдено. Председатель Центробанка В.Геращенко в период, когда я находился в отпуске, направил новому Председателю Счетной палаты С.Степашину письмо с выражением мнения, что подобные высшие государственные органы должны разрешать конфликтные ситуации не через суд, и предложением компромисса: Центробанк рассекречивает один из актов, в ответ на что Счетная палата отзывает свой иск. Степашин с этим предложением согласился, о чем я узнал по возвращении из отпуска.

 

Конечно, не в полномочиях Председателя Счетной палаты идти на подобные компромиссы, фактически отменяющие предшествующие решения Коллегии Счетной палаты. И случись подобное года на два-три раньше, можно было бы, опираясь на поддержку Совета Федерации, а может быть даже и Думы, такое решение Председателя оспорить и вести судебный процесс к его логическому окончанию – полной отмене судом незаконных решений Председателя Центробанка. Но времена изменились. Радикально послушной стала Дума. И от прежнего весьма самостоятельного Совета Федерации мало уже что осталось. Опереться – не на что. И в самой Коллегии Счетной палаты с приходом нового Председателя, регулярно рассказывающего о своих докладах “самому”, чувствовалось неумолимое приближение всеохватывающей и всеобъемлющей “вертикали”. Опереться – не на кого. Соответственно, мне оставалось в беседе с Председателем Счетной палаты настоять лишь на соблюдении формальностей – рассмотрении этого вопроса на Коллегии Счетной палаты и принятии именно Коллегией окончательного решения. Коллегия Счетной палаты, разумеется, компромиссное решение утвердила. И это был действительно максимум того, чего в изменившихся условиях можно было добиться…

 

ЦЕНА КОМПРОМИССА: СТАКАН ХОТЯ И НАПОЛОВИНУ ПУСТ, НО НАПОЛОВИНУ ВСЕ-ТАКИ ПОЛОН

 

Итак, что же мы получили в результате?

 

С одной стороны, полноценно “дать по рукам” алхимикам, изобретшим новый способ сокрытия от общества данных о своих неблаговидных делах, не удалось. Но на том этапе это было и невозможно, так как даже если бы суд и трижды признал полную и абсолютную незаконность действий Председателя ЦБ, это, тем не менее, не повлекло бы за собой лично для него никаких последствий -за незаконное засекречивание информации наш закон не предусматривает вообще никакого наказания. Более того, даже если бы документы и были рассекречены решением суда, ничто не помешало бы при желании их снова столь же незаконно засекретить. Конечно, это было бы совершенно возмутительное безобразие, достойное всяческого осуждения. Но рассекречивание – опять только через суд. И так сколько угодно раз до тех пор, пока в законе не появится норма об ответственности за подобные действия…

 

Не удалось, к сожалению, и другое – создать прецедент рассекречивания судебным решением документов, незаконно засекреченных одним из высших руководителей государства. Согласитесь, такой прецедент был бы полезен.

 

Но, с другой стороны, попытки сокрытия информации от общества посредством засекречивания результатов проверки полным успехом тоже не увенчались. Потенциальные последователи могут попытаться их продолжить (если, конечно, в наших новых условиях всеобщей управляемости из единого центра для этого вообще будет какая-либо необходимость). Но, тем не менее, гладкий путь для них все-таки проложен не был. И более того, пример вынужденного рассекречивания документа, незаконно засекреченного одним из высших руководителей государства, причем не просто так, а в ходе судебной процедуры и под угрозой судебного решения, все-таки есть.

 

РАДИ ЧЕГО ЩЕПКИ ЛЕТЯТ? (Конституция и филология)

 

Но, может быть, все издержки – неизбежная плата за качественную реализацию Центробанком своих полномочий и функций? Неизбежная ли это плата – отдельный вопрос. Ответ на него станет яснее ниже, когда мы будем говорить о побочных, а затем и о прямых последствиях такой организации работы нашего Центрального банка. Сейчас же остановимся на другом -это плата за что, за движение к какой цели, за выполнение какой задачи?

 

Начнем с того, что хотя бы просто продекларирова-но в Конституции как цели деятельности ЦБ. Оказывается – ничего. Зато обозначены “функции”, в которых частично скрыты и цели: “защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального банка Российской Федерации” (ст.75 ч.2) и осуществление денежной эмиссии (ст.75 ч. 1).

 

Понятно ли, что это означает? Что понимать под осуществлением денежной эмиссии – вроде ясно. А вот как понимать защиту и обеспечение устойчивости рубля? То есть что требовать от ЦБ: чтобы не было инфляции, то есть чтобы не росли рублевые цены на товары? Или чтобы курс рубля к доллару оставался неизменным? Или чтобы рубль рос по отношению к доллару? Или чтобы падал, но не быстро? Или чтобы не было одномоментной девальвации? За что спрашивать с руководителей ЦБ?

 

Может быть, цели деятельности Центробанка, в том числе разъяснения по вопросу о том, что понимать под “защитой и обеспечением устойчивости рубля”, более четко определены в законе? И там же даны какие-то критерии оценки деятельности руководителей ЦБ? Читаем закон, ищем ответ, но не находим.

 

Ну, уж профессионалы-то точно знают, что имеется в виду, – скажет кто-то из читателей, настроенных особенно оптимистично, может быть даже до сих пор преисполненных безусловной веры в некую мудрость всех, кто находится где-то наверху и потому знает…

 

Чтобы и здесь не оставалось излишних иллюзий, обращу внимание читателей на эпизод из деятельности одной из многочисленных рабочих групп и согласительных комиссий палат нашего Парламента по корректировке этого по-своему замечательного закона.

 

В 1999 году один из членов такой комиссии предложил внести в закон формулировку, как-то все-таки определяющую цели деятельности ЦБ. В частности, предлагалось вменить ЦБ в обязанность поддерживать такой курс рубля к основным зарубежным валютам, который обеспечивает наилучшие условия для функционирования национальной экономики. Конечно, формулировка не идеальная в силу сложности определения, какие же именно условия являются наилучшими, а также противоречивости интересов импортеров и экспортеров, но все же дающая хотя бы какие-то ориентиры. И в аналогичном законе США, действующем уже почти сто лет, именно создание наилучших условий для собственной экономики провозглашено основной целью деятельности Федеральной резервной системы… Так вот: мало того, что присутствовавшие представители руководства нашего Центробанка выступили категорически против, они в обоснование своей позиции еще и ссылались на Конституцию, где, как они утверждали, все цели и задачи ясно прописаны: “поддержание стабильности рубля”.

 

Поначалу, честно говоря, я даже подумал, что ослышался. Но когда термин “стабильность” вместо конституционного “устойчивость” прозвучал несколько раз подряд, тут уж и я (как член комиссии от Счетной палаты) вынужден был вмешаться. Мне пришлось обратить внимание на то, что “стабильность” и “устойчивость” – понятия абсолютно разные по своему смыслу. И если руководство ЦБ действительно вместо поддержания устойчивости рубля все это время поддерживало его стабильность, то ясно, откуда взялся дефолт. Понятно: вместо мер по поддержанию устойчивости и недопущению опрокидывания рубля, то есть вместо необходимого в определенных ситуациях плавного снижения курса рубля к доллару, до последнего держали “стабильность”, а как ресурсы и возможности кончились – грохнули…

 

Это, конечно, была шутка – причины дефолта 1998 года куда серьезнее, но в этой шутке и доля правды тоже была.

 

Согласитесь, удобно: получить в руки такую замечательную, практически никому реально не подотчетную организацию, с колоссальным объемом бесконтрольных государственных ресурсов, которыми можно распоряжаться по своему усмотрению, да еще и без каких-либо внятно сформулированных требований к деятельности и критериев оценки ее результатов !

 

БИНАРНОЕ ОРУЖИЕ ЦЕНТРОБАНКА ИЛИ ДЛЯ ЧЕГО В РОССИИ ПРИНИМАЮТСЯ ЗАКОНЫ

 

Итак, руководители Центробанка, имея законные каналы присвоения существенной части прибыли, реально заинтересованы в ее извлечении. И никакие цели перед ними ясно и однозначно (как даны возможности присваивать прибыль) – не поставлены.

 

Вопроса лишь два. Первый – каковы масштабы присвоения госресурсов. И второй – каковы последствия этого для экономики страны?

 

Полного ответа на первый вопрос, к сожалению, до сего дня нет. Но верхушка айсберга видна – попробуем ее рассмотреть. Для этого зададимся наивным вопросом: если руководители ЦБ вправе присваивать себе ничем не ограниченные суммы госсредств в виде зарплат, страховых и пенсионных выплат, то почему же так “скромно”? Почему зарплата руководителей (суммарно во всех формах) только в двадцать раз больше, чем у руководителей Правительства страны, а не в двести или в две тысячи раз? Может быть, есть еще какие-то иные, параллельные механизмы присвоения госресурсов? Попробуем вновь вчитаться в закон.

 

В нашем законе о Центробанке есть две замечательные записи, которые умеющий читать поймет. Первая, казалось бы, устанавливает некое ограничение: сотрудники ЦБ не могут получать кредиты нигде, кроме самого ЦБ. Вот это “кроме ЦБ” – понятно? То есть истинный смысл нормы – не в ограничении, а в том, что в ЦБ -можно. И вторая запись, совсем в другом месте, но существенно дополняющая первую – дающая право совету директоров ЦБ устанавливать процентные ставки по различного вида операциям. Обратите внимание: не единая для всех ставка рефинансирования, а именно ставки (во множественном числе), да еще и по различного вида операциям. Хорошо сформулировано?

 

В вооружении применяются боеприпасы с так называемыми бинарными зарядами. Суть проста: каждое из двух применяемых в заряде веществ само по себе не опасно, но при их соединении возникает чрезвычайно опасная смесь.

 

Так и здесь. Объедините две вышеприведенные нормы – что получаем? Получаем очень неслабенький бинарный заряд – мощное оружие Центробанка в борьбе за лучшую жизнь для ограниченного круга лиц.

 

Охотники знают: иногда всего зайца не видно, но уши – торчат. Так и с самокредитованием Центробанком своих руководителей и сотрудников. Полной и достоверной информации о кредитах, выдававшихся нашим Центробанком различным юридическим и физическим лицам за прошедшие годы, насколько мне известно, за стенами ЦБ нет. Но, например, при проверке Счетной палатой финансово-хозяйственной деятельности отделения ЦБ по Рязанской области среди прочего выяснилось, что полтора ‘десятка руководителей этого отделения ЦБ кредитовали себя крупными суммами государственных средств на пятнадцатилетний срок под … пять процентов годовых (на информацию об этом уважаемый читатель мог обратить внимание выше – в тексте моего опровержения в газету “Известия”). При том, что инфляция в это время достигала уровня в шестьдесят процентов в год… И это ведь – далеко не весь наш “зайчик”, а только лишь его “ушки”, которые почему-то вовремя не Спрятали…

 

Да, приведенный пример относится к периоду еще до принятия нынешнего закона о Центробанке. Но что изменилось после 1995-го года – после принятия закона? Или среди нас есть настолько наивные, чтобы предположить, что, юридически закрепив свое право на льготное самокредитование, руководство Центробанка затем откажется от его использования?

 

Впрочем, что изменилось – известно. Снизилась инфляция. И при десяти-двадцатипроцентном ее уровне получать кредиты под пять процентов годовых для руководителей и сотрудников Центробанка стало уже, согласитесь, просто разорительно. Соответственно, были снижены ставки самокредитования.

 

В вышеприведенном тексте опровержения есть ссылка на документ – “Положение об условиях оплаты труда и социальных льготах работников системы Центрального банка Российской Федерации” от 11.04.97 № 434, утвержденное Советом Директоров Центрального банка (протокол № 10 от 4.04.97), которым установлены льготная процентная ставка целевых льготных кредитов в размере 3% годовых и льготная процентная ставка целевых займов в размере 2% годовых (при том, что минимальная ставка рефинансирования в 1997 году составляла 21 % годовых)…

 

Нужны ли комментарии? Понятно ли, что создана система неограниченного перевода государственных ресурсов в личные карманы? И главное, что надо понимать: все это – вовсе не нарушение какого-либо российского закона, а практически ничем не ограниченное присвоение наших с вами государственных ресурсов строго в соответствии с законом о Центробанке. А еще говорят, что в России законы не действуют!

 

ПОБОЧНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

 

Каков же урон, наносимый таким Центробанком государству и его финансам? Причем нас интересует урон, наносимый не в силу тех или иных личных качеств руководителей Центробанка, а по определению, по заложенной в закон логике.

 

Подсчитать его за весь прошедший период мы не можем – в силу отсутствия (и, более того, тщательного сокрытия) информации. Но оценить этот урон – можно. Обратимся сначала к логике, а затем попробуем сверить ее с известными фактами.

 

Если есть возможность произвольно раздавать государственные деньги банкам, не неся никакой ответственности за то, что с ними будет дальше, то естественно деньги раздавать “своим”, а убытки либо списывать, либо компенсировать прибылями от игры на спекулятивных рынках. Это – логика.

 

А вот факты – в дополнение к уже приведенным выше. Летом 1998 года, когда уже надвигалась финансовая катастрофа, Россия получила кредит Международного валютного фонда (МВФ) в 4,8 млрд.долларов США на поддержание рубля. Споры о том, куда же все-таки делся этот кредит, идут до сих пор. Так куда же он делся?

 

Гадать не надо – известно. По требованию МВФ кредит был передан Центробанку России, который по закону, как мы помним, не отвечает по долгам России. При том, что 4,8 млрд.долларов повисли долгом именно на России.

 

Что же сделал с этими деньгами Центробанк? Ничего. Или, может быть, что-то. Достоверно установить, что сделал Центробанк именно с этими деньгами, невозможно, так как в ЦБ, так же, как и в Минфине страны, система “котловая” – деньги обезличиваются.

 

Значит, концы в воду? Не совсем. Ведь, согласитесь: нам важно не столько то, что Центробанк сделал именно с этими деньгами, сколько то, что Центробанк делал в это время с деньгами вообще. При таком подходе можно кое-что прояснить.

 

Так, достоверно известно: в это же время наш ЦБ передал 3,5 млрд.долларов группе частных коммерческих банков (разумеется, не всем подряд, а лишь особо приближенным) за рубли по старой цене – по курсу примерно 1/6. Сделано это было, якобы, для того, чтобы эти неслучайные банки продали доллары за рубли на свободном рынке и тем самым поддержали курс рубля. Эксперты, анализировавшие состояние рынка в этот период, авторитетно утверждали, что дешевые доллары на рынке в таком объеме не появились. И это понятно:

 

что же, в частных банках совсем уж дураки работают, чтобы продавать доллар населению по шесть рублей, если завтра за него можно будет получить 25? Да и руководители Центробанка явно переводили валюту в приближенные банки совсем с другими целями и, скорее всего, на каких-то неформальных иных условиях, о которых мы достоверно ничего не знаем, но с высокой степенью вероятности об их сути догадываемся. Ведь и в Центробанке – тоже не дураки работают?

 

Но еще интереснее и показательнее другое: далеко не все банки вообще рассчитались с Центробанком за полученные доллары, хотя бы даже и рублями по курсу 1/6. Например, небезызвестный “Империал” за более чем 300 млн.долларов рассчитаться вообще не смог:

 

“Извините – говорит – у нас тяжелое материальное положение, буквально лежим на боку…” И это при том, что самым информированным о положении дел в “Империале” – главным контролером за деятельностью банков и их состоянием – у нас является кто? Правильно, тот же Центробанк. А ведь ни закон, ни ситуация не требовали сначала щедро выдавать валюту, а потом ждать у моря погоды – когда же за нее вернут рубли -вполне достаточно было желающих и заплатить вперед.

 

Теперь вопрос для наивных: с кого в ЦБ и каким образом взыскали для возвращения зарубежным кредиторам хотя бы эти триста миллионов долларов? Не говоря уже в целом о впустую для государства (но явно не впустую для руководства Центробанка и ряда приближенных комбанков) потерянных и повисших на нас с вами долгом 3,5 миллиардах долларов? Или, может быть, хотя бы, кого-то наказали за то, что нам с вами приходится впустую платить высокие налоги, недополучать социальные выплаты, ездить по плохим дорогам и т.п., чтобы эти долги возвращать?

 

Конечно же нет – никто не наказан. Криминал очевиден, но самое замечательное, что формально-то закон никто не нарушал. Такой вот удобный, просто замечательный закон. А значит, и привлекать к уголовной ответственности некого – во всяком случае до тех пор, пока не будет доказан личный корыстный мотив в этих действиях руководителей нашего Центробанка. Мотив, который почти наверняка не будет доказан никогда…

 

Это – лишь один пример, а сколько в целом средств было вот так раздарено друзьям и близким за прошедшие годы – остается только догадываться.

 

Но даже и этот совершенно прямой, легко доказываемый и рассчитываемый (разумеется, при обеспечении доступа к информации) прямой урон, нанесенный нам с вами – далеко не главное, а лишь некое побочное последствие. Что же главное?

 

ЕСЛИ ЗВЕРУШКА – НЕ В КЛЕТКЕ, ТО В КЛЕТКЕ – ВСЯ ЭКОНОМИКА

 

Если бы все исчерпывалось только лишь прямым материальным ущербом от подобных системных (то есть естественных, вытекающих из логики системы) махинаций! Но ситуация значительно хуже. Сами посудите.

 

Если есть возможность произвольно устанавливать разные процентные ставки по различного рода операциям и ни перед кем за это не отчитываться, если никакие требования в части обеспечения деятельности финансово-кредитной системы в интересах национальной экономики и ее реального сектора ни в одном законе не сформулированы, то почему бы не держать ставку рефинансирования на уровне выше рентабельности сельского хозяйства, промышленности и транспорта, направляя тем самым весь поток денежных ресурсов исключительно в финансово-спекулятивный сектор? Вы можете спросить, зачем им это делать. Ответ прост.

 

Во-первых, правила игры в этом секторе устанавливает ЦБ. А во-вторых, и самым крупным игроком на этом рынке является кто? Правильно, все тот же всемогущий ЦБ. Наш Центробанк – игрок, устанавливающий правила игры, контролирующий игроков, да еще и имеющий право лишать конкурентов лицензий, то есть права участвовать в игре. Значит, Центробанк – игрок, заведомо не знающий поражений. А если так, то чем крупнее игра, чем больше средств вовлечено в игру, тем больше и его выигрыш.

 

Конечно, по закону целью деятельности ЦБ не является извлечение прибыли. Но руководство-то его хорошо мотивировано этим же законом на извлечение прибыли и ее присвоение в самых разнообразных формах, о которых мы говорили выше.

 

И в совокупности из этого следует, что руководители нашего Центробанка оказываются реально мотивированы на одно – на поощрение и развитие финансово-спекулятивных рынков и удушение реальной, производящей товары и услуги экономики. Правда, это лишь логика. А что же факты?

 

Факты, как это ни печально, подтверждают нашу логику: на протяжении всех последних перед дефолтом 1998 года лет ставка рефинансирования Центробанка России держалась на уровне, существенно более высоком, нежели средняя рентабельность промышленности. А прибыльность ГКО и ОФЗ (государственных долговых обязательств) зашкаливала за десяток этих уровней. Куда же шли с таким трудом и так тщательно, буквально с фонариком в руке разыскиваемые инвестиции? На финансово-спекулятивный рынок.

 

Правда, стоит заметить, что Центробанк в этих делах был не одинок – ГКО и ОФЗ выпускало Правительство (как и ради чего – об этом мы будем говорить ниже). И в целом ограничением спекулятивных рынков -как важнейшим условием перенаправления финансовых ресурсов в реальный сектор экономики – должен заниматься не только Центробанк, но и Правительство, и законодатель (Дума, Совет Федерации и Президент). Но сейчас для нас важна роль Центробанка – того самого, который, как это утверждает в своей книге бывший Генпрокурор Ю.Скуратов, сам играл на рынке ГКО и ОФЗ государственными ресурсами.

 

Что это означает? Что наш Центробанк не ограничивал, а интенсивно развивал спекулятивный рынок. Да еще и играя беспроигрышно – перекачивая финансовые ресурсы из нашего госбюджета в свои практически никому не подконтрольные разнообразные резервы и фонды.

 

Как оценить – уже не в миллиардах, а в триллионах долларов, или в сотнях тысяч человеческих жизней -ущерб, нанесенный стране долгими годами прямого и целенаправленного удушения национальной экономики?

 

* * *

 

Конечно, во все вышеизложенное просто не хочется верить. И по прочтении, естественно, должно возникнуть желание взглянуть на действующий в нашей стране закон о Центробанке, а может быть, даже и внимательно его поизучать. Что ж, сделаем паузу – в библиотеках и юридических базах данных есть все российские законы, включая обсуждаемый*.

 

* Летом 2002 года, когда данный раздел книги был уже написан, в закон о Центробанке были внесены изменения, и потому ряд формулировок закона теперь звучит несколько иначе. Тем не менее, сути это не изменило, а к нашей логике, к сожалению, кое-что даже и добавило. Подробнее о новой редакции этого закона мы поговорим ниже.

 

Естественно возникает вопрос: как такое вообще возможно в обществе (и государстве), считающем себя цивилизованным? И кто, по большому счету, должен отвечать за уже известные описанные выше последствия? Только ли те, кто руководил созданной таким образом заведомо криминальной системой, наживался на ней в ущерб всем нам? Или же еще и те, кто эту систему создавал? Те, кто принимал и, несмотря на все предостережения и сопротивление предвидевших последствия, тем не менее, буквально проталкивал семь лет назад нынешний закон о Центральном банке страны? Как такой закон депутаты могли принять? Кто это делал и в чьих интересах? И почему, когда стало ясно, к чему такой закон ведет, его незамедлительно не исправили и вышеописанные даже не изъяны, а заведомо криминальные механизмы – не устранили?

 

Глава 3. ИСКУССТВО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИВЕРСИИ (история принятия закона о нашем Центральном банке)

 

В начале февраля 1995 года в верхнюю палату российского Парламента – Совет Федерации – поступил принятый Государственной Думой 27 января того же года закон “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)”. Еще на этапе рассмотрения закона в Комитете по бюджету СФ стали очевидны ярко выраженные дефекты закона, а точнее – дефекты в механизме регулирования деятельности главного банка страны. Те самые, о которых мы подробно говорили выше.

 

Стоит заметить, что в тот первый, выборный состав Совета Федерации (1994-1995 гг.) входили разные люди: и по своим политическим взглядам, и по квалификации, и по жизненному опыту. Но в целом это был состав весьма высокого уровня: как правило, с опытом руководства крупными предприятиями, регионами, органами государственной власти, общественными организациями. И этот уровень видения и понимания проблем – не упрощенно книжного, но и реального, на своем собственном опыте – позволял не спорить о том, что для депутатов нижней палаты Парламента было вопросами еще весьма дискуссионными.

 

Разумеется, закон о Центробанке, который мы подробно анализировали выше, тот Совет Федерации пропустить не мог. 8 февраля 1995 года закон был Советом Федерации отклонен, и Думе было предложено создать согласительную комиссию между палатами Парламента для преодоления спорных вопросов и необходимой корректировки закона. В силу того, что мне пришлось тогда заниматься этим законом и готовить замечания Совета Федерации, в число членов согласительной комиссии от Совета Федерации была включена и моя кандидатура.

 

Не оставалось сомнений в том, что мы имели дело со случаем прямого и весьма циничного лоббирования интересов группы руководителей Центробанка. Но кто именно это делал в Думе, а главное, с каким сопротивлением нам предстояло столкнуться в дальнейшем -этого мы, конечно, не представляли.

 

КТО ТАСКАЛ КАШТАНЫ ИЗ ОГНЯ

 

Нам в Совете Федерации вопрос казался вполне ясным: достаточно просто внятно донести до депутатов Думы, что именно они приняли, видимо, толком не вчитавшись в закон, поверив очередным “профессионалам”. И, мы были уверены, большинство депутатов согласится с нашей позицией и закон будет скорректирован.

 

Именно поэтому для меня оказалась удивительной позиция моего коллеги по движению “Яблоко”* председателя бюджетного комитета Госдумы М.Задорнова, который на им же инициированной предварительной встрече (со стороны комитета по бюджету Думы присутствовал также бывший руководитель аппарата гайдаровского правительства А.Головков, со стороны Совета Федерации – депутат М.Бесхмельницын и я) сказал примерно следующее: если вы настаиваете на своих поправках, то никакой согласительной комиссии просто не будет…

 

* Движение “Яблоко” возникло на основе созданного в 1993-м году избирательного объединения “Блок: Явлинский-Болдырев-Лукин”. Позднее (в сентябре 1995 года) мне пришлось выйти из этого движения после ряда конфликтов по таким принципиальным вопросам, как закон о Центробанке, избирательное законодательство и др., а также вследствие непримиримых расхождений по вопросу о будущем наших природных ресурсов – мне пришлось противостоять принятию закона, позволявшему исполнительной власти передать контроль над нашими природными ресурсами (включая регулирование потоков сырья на внешние рынки) зарубежным компаниям. Подробнее об этом – см. книгу “Похищение Евразии”.

 

Ситуация для меня лично была, согласитесь, просто парадоксальной: мне – одному из основателей и вице-председателю “Яблока” – приходилось в верхней палате Парламента бороться против того, что проводили в нижней палате мои же коллеги по движению.

 

Подробности борьбы внутри “Яблока” не являются предметом данной книги. Здесь отмечу лишь, что для меня было логично тут же обратиться к Председателю движения Г Явлинскому с предложением собрать руководящий орган движения (бюро Центрального совета), разобраться в вопросе и выработать единую позицию. Именно это я, естественно, и сделал. Но в ответ – тишина. Новое обращение, подробный разговор, обещание разобраться – и опять тишина. А время идет…

 

Для авторов закона и для его лоббистов, видимо, не было секретом, что замечания и аргументы Совета Федерации, вскрывающие вульгарно лоббистскую и крайне опасную для экономики страны суть этого закона – ясны и доказательны при любой открытой дискуссии. Значит, главное для них – не допустить публичного обсуждения: ни в Государственной Думе, ни в моем же родном движении, которое я соучреж-дал всего два года назад (сразу же после переворота в сентябре-октябре 1993 года), разумеется, с совершенно иными целями. Именно этим, очевидно, объясняется всяческое затягивание рассмотрения вопроса в движении с одновременной кулуарной работой по подготовке нужного голосования (преодоления вето Совета Федерации) на пленарном заседании Государственной Думы.

 

МЕТОД РАССКАЖЕТ ОБ ИСТИННЫХ ЦЕЛЯХ

 

И им удалось протащить закон втихую, без создания согласительной комиссии и рассмотрения аргументов Совета Федерации. Но важно не только то, что было сделано, но и как это было сделано!

 

Столь значимый вопрос, как преодоление разногласий между двумя палатами российского Парламента (даже если и забыть о существе – о рассмотрении статуса и механизма деятельности главного органа финансовой власти страны), вбрасывается Председателем Думы И.Рыбкиным за несколько минут до окончания вечернего заседания’ Это уже само по себе способствует тому, чтобы к нему не отнеслись достаточно внимательно. Причем никому из присутствовавших представителей Совета Федерации слово не дается и существо разногласий, даже в пересказе третьих лиц, до депутатов не доводится. И после быстрого и для всего уже собирающегося домой зала невнятного обмена репликами расставленные по залу люди (сколько депутатов реально присутствует обычно в зале заседаний в конце рабочего дня, известно – видеокамеры неоднократно фиксировали не то что наполовину, а не менее чем на четыре пятых пустой зал, и это неоднократно демонстрировалось по телевидению) без промедления обеспечивают нужное голосование – принятие закона подтверждается повторным голосованием двух третей депутатов Думы.

 

Еще раз подчеркиваю, присутствовавшие в зале представители Совета Федерации не успели даже подойти к трибуне, чтобы хотя бы попытаться остановить этот фарс…

 

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

 

Что было делать нам в Совете Федерации9 Естественно, попытаться использовать последний, хотя и слабый, шанс – официально обратиться к Президенту с предложением наложить на закон вето и вернуть его в Государственную Думу Честно говоря, хорошо зная по предшествовавшей работе Президента Б.Ельцина и представляя себе его администрацию и советников, я, предлагая на заседании Совета Федерации такой метод действия, не слишком рассчитывал на успех. Но не использовать шанс, согласитесь, тоже было нельзя. И вместе с коллегами мы внесли на рассмотрение Совета Федерации приводимый ниже проект обращения.

 

Почему мне кажется целесообразным привести его здесь? Документ позволяет читателю убедиться в том, что все случившееся позднее было отнюдь не случайным и вполне прогнозировавшимся. И ключевые изъяны закона были видны и тогда – семь лет назад.

 

ДОКУМЕНТ проект обращения Совета Федерации к Президенту Б.Ельцину.

 

Проект внесен депутатом Совета Федерации

 

Ю.Ю.Болдыревым, округ 78

 

А.В.Головатовым, округ 8

 

Г.А.Антоновым, округ 79

 

01 марта 1995г.

 

ОБРАЩЕНИЕ

 

Совета Федерации

 

к Президенту Российской Федерации

 

О ЗАКОНЕ “О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ И ДОПОЛНЕНИЙ В ЗАКОН РСФСР “О ЦЕНТРАЛЬНОМ БАНКЕ РСФСР (БАНКЕ РОССИИ)”

 

Уважаемый Борис Николаевич!

 

Совет Федерации Федерального Собрания постановлением от 08 февраля 1995 года N 348-1 отклонил Федеральный закон “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)”, принятый Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации 27 января 1995 года, и предложил создать согласительную комиссию для доработки закона.

 

Государственная Дума 24 февраля 1995 года провела повторное голосование по указанному закону и приняла его двумя третями голосов от общего числа депутатов.

 

К числу важнейших положений принятого Государственной Думой закона, вызвавших его отклонение Советом Федерации, относятся следующие:

 

1. Статья 2 рассматриваемого закона определяет, что Центральный банк Российской Федерации (Банк России) не отвечает по обязательствам государства и государство не отвечает по обязательствам Банка России.

 

Действительно, задачи и полномочия Банка России таковы, что нецелесообразно возлагать на него ответственность по обязательствам государства. Но это не должно снимать с государства ответственности по обязательствам Банка России.

 

В соответствии с пунктом “Ж” статьи 71 Конституции Российской Федерации, в ведении Российской Федерации находится “…финансовое, валютное-регулирование, денежная эмиссия…” Эти важнейшие полномочия государства отнесены статьей 4 рассматриваемого закона к компетенции Банка России. Таким образом, положение закона о том, что государство не отвечает по обязательствам Банка России, по существу, означает, что в законе предпринята попытка освободить государство от ответственности за реализацию полномочий, прямо отнесенных статьей 71 Конституции Российской Федерации к вопросам ведения Российской Федерации. Очевидно, что государство, передавая Банку России свои важнейшие монопольные функции, обязано принимать на себя и ответственность за его действия. Формулировку “государство не несет ответственности по обязательствам Банка России” необходимо исключить.

 

2. В целом нуждается в уточнении статус Банка России, который определяется статьей 2 рассматриваемого закона как “юридическое лицо с особым статусом”*, без указания на то, что Банк России является государственным учреждением. В то же время, в соответствии с частью 2 статьи 75 Конституции Российской Федерации, “Защита и обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центрального банка Российской Федерации, которую он осуществляет независимо от других органов государственной власти.” Таким образом. Конституция относит Банк России к числу органов государственной власти. И определение рассматриваемым законом статуса Банка России как особого, отличного от статуса органов государственной власти, вступает в противоречие с Конституцией. Необходимо в соответствии с Конституцией Российской Федерации четко определить статус Банка России именно как государственного учреждения, пусть даже и с особым в чем-то статусом.

 

* Норма о “юридическом лице с особым статусом” была позднее из закона исключена – заменена на отсылочную формулу “Статус определяется настоящим федеральным законом ” Но желающий найти в тексте закона четкое определение статуса Центробанка, разумеется, ничего подобного там не найдет

 

3. Банк России, в соответствии со статьей 3 рассматриваемого закона, – неприбыльная организация, не являющаяся, в соответствии со статьями 2 и 26 этого закона, плательщиком налогов. В то же время, в соответствии с этим же законом (статьи 16, 26, 90, 91), из своих доходов Банк России произвольно устанавливает объем средств, расходуемых на заработную плату своих сотрудников, а также уровень этой заработной платы, вправе создавать из своих доходов фонды для дополнительного пенсионного обеспечения своих сотрудников, выделять кредиты своим сотрудникам на личные нужды (статья 93). При этом не оговорен лимит ни части доходов Банка России, расходуемых на самообеспечение, ни размер средств, расходуемых таким образом на одного сотрудника Банка России.

 

Необходимо четко определить правила распределения доходов Банка России, и в частности порядок определения уровня заработной платы работников Банка России, а также абсолютные и (или) относительные (в процентах от доходов Банка России) ограничения на объем средств, выделяемых из доходов Банка России на социальное и иное обеспечение сотрудников Банка России.

 

4. Имеются также серьезные замечания по вопросу о полномочиях Банка России по управлению собственностью, находящейся на его балансе, а также по иным положениям статей 2,3,6,18,19,20,26,82 и по другим статьям.

 

На основании изложенного обращаемся к Вам с предложением в целях недопущения введения в действие недоработанного закона, ряд положений которого вступает в противоречие с Конституцией, воспользоваться Вашим правом, в соответствии со статьей 107 Конституции, не подписывать закон “О Внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)” и предложить Государственной Думе и Совету Федерации создать согласительную комиссию по доработке закона.

 

Это обращение к Президенту Б.Ельцину было Советом Федерации принято и немедленно направлено. И Президент вето на закон наложил. Хотя, судя по дальнейшему развитию событий, сделал он это по каким-то иным соображениям.

 

ВТОРОЙ КРУГ – ПО ПРЕЖНЕМУ СЦЕНАРИЮ

 

Казалось бы, ну теперь-то уж все можно исправить. Есть время, можно создать совместную трехстороннюю (Государственная Дума, Совет Федерации и Президент) согласительную комиссию, обсудить вопрос публично и выработать взаимоприемлемый вариант.

 

Но не тут-то было. Вновь начались кулуарные игры. Нам говорили, что официальных документов от Президента еще нет, а вот когда они будут, тогда мы создадим совместную группу по доработке закона… И вдруг мы узнаем, что законопроект с минимальными, чисто косметическими поправками вносится на рассмотрение Думы и 12 апреля принимается.

 

И вновь рассмотрение на Совете Федерации. И вновь отклонение и предложение создать согласительную комиссию.

 

Надо отметить, что руководство Совета Федерации вовсе не было в подобных вопросах нашим союзником. И после первого отклонения закона в какой-то момент мы обнаружили, что самые ключевые замечания “случайно” не попали в приложение к нашему решению об отклонении закона. Конечно, мы их передали сразу же напрямую в соответствующий комитет Думы, но, как уже было отмечено выше, рассматривать их публично никто не стал.

 

Наученные горьким опытом, во второй раз мы уже все тщательно проконтролировали и знали точно, что наши предложения по корректировке закона, значительная часть которых была сформулирована непосредственно мною, в Думу официально направлены.

 

Тем не менее, в Думе прежний сценарий был разыгран вновь. Опять, только уже без всяких предварительных консультаций, мы буквально случайно узнаем, что на Думе собираются преодолевать вето Совета Федерации повторным голосованием. И вновь та же картина: вопрос опять вносится председательствующим И.Рыбкиным неожиданно, только уже не за несколько минут до окончания вечернего заседания, а во время обеденного перерыва – между сугубо внутренними думскими или формальными вопросами. Короткое выступление Задорнова, представителям Совета Федерации – слово не предоставляется. И опять под руководством людей, уже расставленных по залу, голосование неизвестно за что, якобы за “защиту мелких вкладчиков”… И дело сделано – закон принят повторно двумя третями голосов.

 

Этот случай интересен и показателен как иллюстрация некоторых нюансов технологии. Поэтому я счел необходимым привести здесь выдержки из стенограммы заседания Думы, на котором преодолевалось наше (Совета Федерации) вето, а в ряде случаев и сопроводил текст своими комментариями. Вчитайтесь в эту стенограмму, здесь, как говорят, что ни слово, то – песня…

 

ДОКУМЕНТ: Из стенограммы заседания Государственной Думы

 

Федерального Собрания Российской Федерации

 

Здание Государственной Думы. Большой зал. 21 апреля 1995 года…

 

Председательствует Председатель Государственной Думы И.П.Рыбкин.

 

<…>

 

13 час. 54 мин. 14 сек. (1)

 

[(1) ПРИМЕЧАНИЕ: Обеденный перерыв по распорядку работы Думы - с 14-00 до 16-00; указываемое в стенограмме время - на момент голосования по предыдущему рассматривавшемуся вопросу.]

 

Уважаемые коллеги! Перед перерывом позвольте поставить на голосование несколько постановлений, которые включены в резерв (2).

 

[(2) ПРИМЕЧАНИЕ: Обратите внимание на эти очень не случайные слова Председателя: "перед перерывом" - напоминает, что пора на обед (то есть, все серьезные вопросы будут рассмотрены потом, а сейчас только то, что можно быстренько...); "несколько постановлений" - то есть законы сейчас уже рассматриваться не будут, и все, кто пришел ради рассмотрения законов - могут идти обедать и вернуться на интересующие их вопросы уже после перерыва; "включены в резерв" - опять недвусмысленное указание на рассмотрение до перерыва лишь второстепенных вопросов из "резерва"...]

 

О создании согласительной комиссии по Федеральному закону “О сельскохозяйственной кооперации” в связи с отклонением Советом Федерации. Проект постановления о создании согласительной комиссии по Федеральному закону “О сельскохозяйственной кооперации” имеется у вас на руках. (3) Прошу проголосовать, коллеги. Идет голосование. Будьте внимательны.

 

[(3) ПРИМЕЧАНИЕ: Как, видимо, догадывается уважаемый читатель, закон о сельскохозяйственной кооперации - несопоставимо более значимый и ответственный для судеб экономики нашей страны, нежели закон о Центральном банке. И потому по этому закону, в отличие от закона о Центральном банке, ни у кого не вызывает сомнения необходимость создания согласительной комиссии между Государственной Думой и Советом Федерации для урегулирования всех спорных вопросов.]

 

<…>

 

Позвольте поставить на голосование постановление Государственной Думы об избрании на должность заместителя председателя Комитета Государственной Думы по аграрным вопросам Репкина Виктора Павловича. Прошу голосовать, коллеги. Идет голосование. (4)

 

[(4) ПРИМЕЧАНИЕ: Рассматриваются уже сугубо внутренние вопросы организации работы Думы - теперь-то уж точно все посторонние, включая и прессу, и нежелательных представителей Совета Федерации, могут бежать обедать - чтобы потом не опоздать на рассмотрение важных вопросов...]

 

<…>

 

14 час. 01 мин. 08 сек. (5)

 

[(5) ПРИМЕЧАНИЕ: По расписанию - уже обеденный перерыв.]

 

<…>

 

О Федеральном законе “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)” (в связи с отклонением Советом Федерации). Преодоление вето. Прошу вас, Михаил Михайлович Задорное. Внимание, коллеги.

 

Задорное М.М., председатель Комитета Государственной Думы по бюджету, налогам, банкам и финансам, фракция “ЯБЛОКО”: Уважаемые депутаты! Уважаемый председательствующий! Я не буду надолго задерживать ваше внимание. Материалы вам розданы. Канва коротко такова. Десять дней назад мы приняли Федеральный закон “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)”, согласованный с президентской стороной. Согласование было непростое, но достигнут компромисс, который по заверению президентской стороны четко гарантирует подписание этого закона Президентом. Через два дня после этого Совет Федерации рассмотрел закон и отклонил его, сославшись на свое постановление от 8 февраля (оно у вас имеется), в котором не было конкретных замечаний по этому законопроекту, были только общие замечания.

 

В рабочем порядке комитет Совета Федерации дал нам свои замечания, предложения по этому закону. Мы их рассмотрели, и Комитет по бюджету, налогам, банкам и финансам единогласно на своем заседании рекомендовал преодолеть вето Совета Федерации. Почему? Потому что те замечания, которые даны (некоторые из них, по нескольким статьям), полностью делают Центральный банк подконтрольным Счетной палате, в чем нет необходимости, поскольку в Законе “О Счетной палате” такие функции уже предусмотрены. (6)

 

[(6) ПРИМЕЧАНИЕ: Обратите внимание на последнюю формулировку. Когда происходит очередной дефолт или все вдруг начинают оглядываться и искать, ну куда же эти МВФ-овские почти пять миллиардов долларов запропастились, кажется, что это все происходит само собой, в крайнем случае - что в исполнительной власти вдруг кто-то "отдельный" нехороший проворовался..., но специально и сознательно к возможности подобных катаклизмов нас уж точно никто не подводил? Что ж, блажен, кто верует... Но стоит при этом иметь в виду, что одно только это "нет необходимости" (как будто бы Задорнов по наивности не понимал, что создается юридическая коллизия - конфликт норм двух законов) обошлось нашей стране в несколько миллиардов долларов. Во всяком случае, именно отсутствие четкого указания на подконтрольность Центрального банка страны Счетной палате или иному независимому от Президента, Правительства и самого Центробанка контролирующему органу, вкупе с отсутствием внятного указания на то, что ЦБ является органом госвласти, так и не позволило выяснить, в какую бездну канули три с лишним миллиарда долларов, направленных Центробанком в бывшие "совзагранбанки"; не позволила полностью разобраться с операциями, проводившимися через "Фимако"; пресекла возможность получения нами с вами, уважаемый читатель, информации о кредитах, выдававшихся Центробанком хотя бы лишь в 1997-98 гг., в частности в преддефолтовский период... А это, в свою очередь, не позволило нам хотя бы даже попытаться пресечь многое и многое другое, не менее интересное, что наверняка происходит, но о чем, в отсутствие информации (из-за гарантированной таким образом бесконтрольности Центробанка), мы даже и не догадываемся...]

 

Целый ряд других замечаний просто не может быть принят по самой концепции закона.

 

Мы считаем, что закон, принятый нами, так сказать, . впервые еще в январе, крайне необходим. Он крайне необходим, поскольку большинство обращений к Центральному банку по борьбе с теми банками, которые не выплачивают средства вкладчикам, по защите интересов мелких вкладчиков сталкивается с тем, что у Центрального банка нет законодательной базы для этой работы.

 

Председательствующий; Михаил Михайлович, покороче, прошу вас. Закон ведь известен нам.

 

Задорное М.М.: Этот закон дает такую базу. Поэтому комитет предлагает (это было, повторю, единогласное решение) преодолеть вето Совета Федерации и направить закон на подпись Президенту.

 

Председательствующий: Уважаемые коллеги! Буквально несколько слов по мотивам голосования имеет начальник финансово-бюджетного управления Администрации Президента Игорь Дмитриевич Московский. Прошу включить микрофон. Нет его?

 

Задорное М.М.: Он, наверное, уже ушел.

 

Председательствующий: С целью преодоления вето Совета Федерации ставится на голосование проект постановления: принять законопроект в прежней редакции. Кворум для принятия решения – 300 голосов. Прошу голосовать. Будьте внимательны, коллеги. Идет голосование. Кто без карточек, коллеги, либо не успел проголосовать? Депутат Третяк -за. Кто еще не проголосовал, коллеги? Депутат Марычев, вы проголосовали? “За”.

 

Прошу, покажите результаты.

 

Результаты голосования (14 час. 04 мин. 33 сек.)

 

Проголосовало за 358 чел. 79,6%

 

Проголосовало против 1 чел. 0,2%

 

Воздержалось 0 чел. 0,0%

 

Голосовало 359 чел.

 

Не голосовало 91 чел.

 

Результат: принято

 

358 плюс 1. (Аплодисменты.)

 

Преодолено вето. Депутат Марычев карточкой голосовал. Уважаемые коллеги! Если бы вы не возражали, то тотчас после перерыва мы могли бы проголосовать все законы, представленные в третьем чтении. А потом уже “правительственный час”.

 

(Шум в зале.) Или сейчас проголосуем? Ну, давайте, раз настаиваете (7).

 

[(7) ПРИМЕЧАНИЕ: Голосование "в третьем чтении" - чисто техническое - после исключительно редакционной правки фактически уже принятого закона; никакие поправки и изменения в закон в третьем чтении не рассматриваются, и потому это голосование практически формальное. То есть, как читатель может убедиться, ни непосредственно до, ни после преодоления вето Совета Федерации по закону о Центробанке депутатами не рассматривалось ни одного не то что сопоставимого по важности, но и просто серьезного вопроса...]

 

<…>

 

Объявляется перерыв до 16 часов. Приятного аппетита, коллеги.

 

Любопытная деталь: если пытаться оценивать все исключительно по тексту стенограммы, то, несмотря на все очевидные хитрости, может сложиться впечатление о некоторой, вроде бы, даже и неторопливости рассмотрения вопроса. Но обманчивость подобного впечатления станет очевидной, если обратить внимание еще и на время, фиксируемое при голосовании. Так вот: попробуйте по стенограмме сами рассчитать, сколько прошло времени между высвечиванием на табло результатов голосований по вопросу о Центробанке и по предыдущему вопросу – о назначении на аграрный комитет гр-на Репкина. И вы увидите, что на все рассмотрение вопроса о преодолении вето Совета Федерации по закону, регулирующему деятельность безусловно одного из самых ключевых государственных институтов, ушло меньше трех с половиной минут! Вычтите время на подход к трибуне, само голосование… Можно себе представить, какой скороговоркой все произносилось и в какой неслучайной суете все происходило?

 

И для довершения картины этого триумфа в борьбе за “защиту интересов мелких вкладчиков” (ради такого святого дела не жалко даже и от обеда время оторвать) стоит, наверное, посмотреть, а что же это за такой “целый ряд других замечании”, который “просто не может быть принят по самой концепции закона” и потому был отвергнут без обсуждения? Для этого мне придется привести здесь еще один документ – сухой и потому скучный – предложения Совета Федерации по изменениям в закон о Центробанке. Юристам и финансистам, привыкшим работать с подобными документами, возможно, будет интересно самим сравнить его с текстом действующего закона о Центробанке и составить обо всем собственное представление. Тем не менее, я привожу этот документ мелким шрифтом как необязательный, но к нескольким важным поправкам сразу дам необходимые пояснения.

 

ДОКУМЕНТ: предложения Совета Федерации по изменениям в закон о Центробанке.

 

ПОСТАТЕЙНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ Совета Федерации Федерального Собрания к Федеральному закону

 

“О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О Центральном банке РСФСР (Банке России)”, принятому Государственной Думой 12 апреля 1995 года, отклоненному Советом Федерации 13 апреля 1995 года.

 

1. Часть вторую статьи 2 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Банк России осуществляет свои расходы за счет собственных доходов в пределах средств, предусмотренных в федеральном бюджете на содержание Банка России.” (1)

 

[(1) ПРИМЕЧАНИЕ: Это предлагалось вместо введенной законом нормы, позволяющей руководству Банка произвольно тратить на самообеспечение ничем не ограниченные объемы государственных ресурсов. Отсутствие в законе предложенной Советом Федерации нормы (или иной подобной), регулирующей собственные расходы ЦБ, полностью нейтрализовало прекраснодушную норму о том, что прибыль не является целью его деятельности, и превратило ЦБ в то, что мы имеем сегодня реально - в фактически коммерческую организацию-супермонополиста.]

 

2. Часть третью статьи 2, устанавливающую, что Банк России не регистрируется в налоговых органах, из закона исключить, поскольку это положение является предметом регулирования налогового законодательства.

 

Части четвертую и пятую Федерального закона считать соответственно частями третьей и четвертой.

 

3. Часть пятую статьи 2 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Банк России не отвечает по обязательствам иных органов государственной власти.”. (2)

 

[(2) ПРИМЕЧАНИЕ: Этим исключалась бы другая составляющая ныне действующей нормы - о том, что наше государство не отвечает по обязательствам своего Центробанка, выполняющего от имени государства целый ряд его важнейших полномочий. Кстати, как тут не напомнить и о том, что контрольный пакет акций нашего Сбербанка управляется именно Центробанком... И кто же и что же нам здесь на самом деле гарантирует?]

 

4. Абзац четвертый части первой статьи 5 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“…утверждение Государственной Думой представленного Банком России аудиторского заключения и годового отчета.”.

 

5. Статью 5 Федерального закона дополнить частью второй следующего содержания:

 

“Банк России подконтролен Счетной палате Российской Федерации.” (3)

 

[(3) ПРИМЕЧАНИЕ: Отсутствие такой нормы в законе, с учетом невнятно прописанного статуса Центробанка, стало в последующем основанием для "спора о компетенции", а по существу - предлогом для сокрытия руководством Центробанка информации от Счетной палаты.]

 

Части вторую, третью, четвертую, пятую Федерального закона считать соответственно частями третьей, четвертой, пятой, шестой.

 

6. Часть вторую статьи 6 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Банк России издает нормативные акты в форме приказов и инструкций. Нормативные акты Банка России не могут противоречить Федеральным законам.” (4)

 

[(4) ПРИМЕЧАНИЕ: Таким образом мы пытались поставить заслон вносившим сумятицу в законодательство так называемым "письмам Центробанка" - нерегистрируемым в Министерстве юстиции, зачастую весьма противоречивым документам, но, тем не менее, имевшим силу общеобязательных нормативных актов. Кстати, обратите внимание: по этой и ряду других аналогичных проблем, к разрешению которых предложения Совета Федерации имели самое непосредственное отношение, наша "независимая" пресса очень смело выступала после этого не один год. Но категорически не упоминая при этом, что решения-то предлагались, причем не кем-то с улицы, а верхней палатой нашего Парламента...]

 

7. В целях согласования с частью 2 статьи 2 Федерального закона, устанавливающей, что Банк России осуществляет свои расходы за счет собственных доходов в пределах средств, предусмотренных в федеральном бюджете на содержание Банка России, часть вторую статьи 10 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Бюджеты резервов и фондов утверждаются в Федеральном законе “О федеральном бюджете…”. (5)

 

[(5) ПРИМЕЧАНИЕ: Внесенное одним из членов Совета Федерации предложение, сформулированное в данной статье - о бюджетах резервов и фондов (в отличие от собственных расходов ЦБ), - действительно, с моей точки зрения, является весьма спорным. Тем не менее, во-первых, ничего катастрофического это предложение не содержит, то есть норма, задающая Центробанку законом те или иные пределы маневрирования при формировании и использовании резервов и фондов, вполне может быть отработана и использована. И, во-вторых, это предложение - далеко не единственное и не главное. А согласительные комиссии для того и создаются, чтобы скорректировать возможные ошибочные позиции каждой из сторон.]

 

8. Часть седьмую статьи 12 Федерального закона дополнить пунктом 6 следующего содержания:

 

“б) неутверждение Государственной Думой годового отчета Банка России.”.

 

9. В статье 16 Федерального закона:

 

- пункт 2 части первой изложить в следующей редакции:

 

“2) представляет Государственной Думе на утверждение годовой отчет Банка России;”

 

- пункт 3 части первой изложить в следующей редакции:

 

<<3) представляет проект сметы расходов на содержание аппарата Банка России и -его структурных подразделений на очередной год, а также отчет о произведенных расходах за отчетный период;”

 

- пункт 5 части первой изложить в следующей редакции:

 

“5) устанавливает размеры оплаты труда Председателя Банка России, членов Совета директоров, заместителей Председателя Банка России и других служащих Банка России в пределах утвержденной сметы;”

 

10. Часть вторую статьи 24 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Структура годового баланса Банка России устанавливается Советом директоров по согласованию со Счетной палатой Российской Федерации. В случае возникновения разногласий решение по этому вопросу принимается Государственной Думой.” (6)

 

[(6) ПРИМЕЧАНИЕ: Структура баланса - один из принципиальных вопросов с точки зрения информативности отчета Банка и наблюдаемости его доходов и расходов. Именно поэтому и было предложено установить, что Совет директоров Банка должен согласовывать этот вопрос с проверяющей организацией. В случае же невозможности согласования - вопрос должен решать тот, перед кем по закону Банк отчитывается - Государственная Дума. В противном (то есть нашем нынешнем реальном) случае мы имеем следующую картину: баланс Банк предоставляет, но такой, что получить необходимую информацию из него практически невозможно. А вы, уважаемый читатель, задумайтесь: если категорически отвергаются даже подобные предложения, то какова же истинная цена столь любимым заявлениям наших записных "профессионалов" о необходимости "прозрачности", "транспарентности"?]

 

11. В статье 25 Федерального закона:

 

часть первую изложить в следующей редакции:

 

“Банк России ежегодно не позднее 15 мая представляет Государственной Думе и направляет Счетной палате годовой отчет.”.

 

- пункт 3 части второй изложить в следующей редакции:

 

“З) отчет об исполнении бгоджетов резервов и фондов Банка России;”

 

- часть третью изложить в следующей редакции:

 

“Государственная Дума направляет годовой отчет Банка России Президенту Российской Федерации, Счетной палате Российской Федерации, а также для заключения в Правительство Российской Федерации;”

 

- часть пятую изложить в следующей редакции:

 

“По итогам рассмотрения годового отчета Банка России Государственная Дума принимает решение об утверждении или неутверждении годового отчета.”.

 

12. В целях согласования с другими положениями Федерального закона часть первую статьи 26 изложить в следующей редакции:

 

“Статья 26. Прибыль Банка России после формирования резервов и фондов перечисляется в доход федерального бюджета.”.

 

Установить авансирование перечислений в федеральный бюджет прибыли Банка России и часть вторую статьи 26 изложить в следующей редакции:

 

“Не менее 3/4 прибыли, полученной Банком России в отчетном году, должно быть перечислено в федеральный бюджет не поздее 15 января года, следующего за отчетным.” (7)

 

[(7) ПРИМЕЧАНИЕ: Для сравнения: банки Федеральной резервной системы США перечисляют все сто процентов своей прибыли в федеральный бюджет страны, причем не как у нас - спустя полгода и более после завершения отчетного года, а авансированно - равными долями каждые двадцать дней в течение отчетного года...]

 

13. Часть вторую статьи 44 Федерального закона после слов “Президенту Российской Федерации” дополнить словами “Счетной палате Российской Федерации”.

 

14. Статью 71 Федерального закона привести в соответствие со статьей 24 Федерального закона “О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О банках и банковской деятельности в РСФСР”, принятого Государственной Думой 12 апреля 1995 года.

 

В этой связи статью изложить в следующей редакции:

 

“Статья 71. Банк России определяет минимальные размеры, порядок формирования и использования резервов (фондов) кредитных организаций, образуемых на возможные потери по ссудам, для покрытия валютных, процентных и иных финансовых рисков, страхования вкладов граждан.”.

 

15. В целях согласования с другими положениями Федерального закона статью 89 после слов “медицинское страхование служащих” дополнить словами: “в пределах средств, выделенных на эти цели в федеральном бюджете.”.

 

16. Статью 91 Федерального закона изложить в следующей редакции:

 

“Служащие Банка России могут получать кредиты на личные нужды в Банке России по ставке, не ниже ставки рефинансирования.” (8)

 

[(8) ПРИМЕЧАНИЕ: Распространено заблуждение: как закон ни пиши, а жулик всегда найдет в нем лазейку. Жулик с улицы действительно будет искать в законе лазейку, но основные проблемы, как правило, связаны вовсе не с ним и не с тем, что он сумеет найти. Лазейки закладываются вполне сознательно, и людьми, разумеется, не с улицы. Видны эти лазейки бывают не только жуликам и не только тогда, когда сделать что-то уже поздно. И в данном случае сразу все было очевидно - в закон сознательно закладывалась возможность неограниченно кредитовать себя государственными средствами по произвольным процентным ставкам. Предложенная же нами (Советом Федерации) данная норма, пресекающая подобные возможности легального присвоения государственных ресурсов в неограниченных объемах, как пояснил М.Задорнов, "просто не может быть принята по самой концепции закона". Вы, уважаемый читатель, верите, что это было всего лишь заблуждение, наивность?]

 

Президент повторно принятый Думой двумя третями голосов закон подписал, и вот уже более семи лет мы имеем то, что имеем…

 

Глава 4. ЧТО ЕСТЬ ЧТО И КТО ЕСТЬ КТО

 

ЧТО СКРЫВАЛОСЬ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬЮ ЦЕНТРОБАНКА?

 

Как видно из описанного выше, основную публичную грязную работу проделали М.Задорнов и И.Рыбкин. Но из масштабов и степени скоординированности работы естественен вывод, что работали и другие. Например, одним из авторов закона был депутат от “правых” П.Медведев. Но в истории с протаскиванием закона он находился в тени, может быть, в силу природной скромности, а может быть, и потому, что хорошо понимал суть происходящего и не хотел слишком явно демонстрировать свою к этому непосредственную причастность.

 

Чем были движимы эти люди: искренним желанием помочь своей стране и профессиональным заблуждением? Вряд ли – методы действия были бы явно другими. Каковы же могли быть истинные мотивы?

 

Напомню: все это происходило в предвыборный период, когда вопрос формирования за государственный счет неподконтрольных обществу сверхмасштабных теневых избирательных финансовых фондов, а также вопрос удушения различными способами фондов реальных конкурентов – был весьма актуален. Актуален и для политических партий, и для безнадежного при честных выборах Президента Б.Ельцина и его команды.

 

И вот орган, концентрирующий в своих руках необъятные и фактически никому не подконтрольные властные полномочия и финансовые ресурсы, создали. Но кому он будет служить? Здесь все просто.

 

Председатель Центробанка назначается на должность и снимается с должности хотя и Думой, но по представлению Президента. А на случай несговорчивости Думы и ее нежелания поддерживать нужную кандидатуру уже был прецедент противозаконного и антиконституционного (вопреки Совету Федерации, по Конституции имеющему исключительное право назначать Генерального прокурора) назначения Президентом “исполняющего обязанности Генерального прокурора”. Страна с этим смирилась, и с таким “и.о.” (А.Ильюшенко) мы жили на протяжении почти двух лет (1994-1995). И для любого Председателя Центробанка такой прецедент – внятное разъяснение, кто в доме хозяин и можно ли не быть достаточно сговорчивым, когда всерьез дойдет до дела. Попробуй, откажи тому, от кого зависит твое место под солнцем – Президенту? А каналов информации у главы государства достаточно, включая спецслужбы и Генпрокуратуру. Причем, и это важно заметить, эти каналы вовсе не обязаны делать информацию публичной.

 

И получается, что вся “независимость” Центробанка – это бесконтрольность Центробанка со стороны общества, представляющего это общество Парламента и независимого от исполнительной власти работающего публично контрольного органа – Счетной палаты. Следствие – полная безнаказанность руководства Центробанка, как бы ни нарушался закон и какой бы ущерб этим ни наносился обществу. В то же время, реальные рычаги управления Центробанком – у Президента, являющегося по существу своих конституционных полномочий не только главой государства, но и фактическим главой исполнительной власти.

 

Таким образом, под лозунгом обеспечения независимости Центробанка (под которой на Западе, в том числе и в США, понимается независимость именно от исполнительной власти) на самом деле наш Центробанк сделали независимым от общества, от общественного контроля и публичного рассмотрения методов и результатов его деятельности. И фактически ввели Центробанк в полную зависимость от исполнительной власти, но при отсутствии чьей-либо (в том числе и Президента) ответственности за его работу.

 

Вряд ли такое возможно по ошибке. Вопрос создания именно такого Центробанка – бесконтрольного и фактически никому не подотчетного, но руководство которого остается реально зависимым от Президента – был актуален и для группы его руководителей, и для команды действовавшего Президента.

 

Конечно, на совещаниях в президентских штабах я не бывал, и потому это можно рассматривать лишь как предположение, версию. Такой оговоркой я специально отделяю эти рассуждения от приводимых фактов. Но мое предположение подтвердилось всей последующей линией действий Президента, когда у Счетной палаты возникали большие проблемы с доступом к информации о работе Центробанка. В 1997-1998 гг. и Совет Федерации, и большинство депутатов Думы настаивали на проведении специальных проверок и расследований деятельности Центробанка. Президент мог все проблемы доступа Счетной палаты к информации снять без каких-либо усилий, буквально одним кивком головы. Но ничего подобного, разумеется, не делал.

 

КУКЛЫ ТАК ЕМУ ПОСЛУШНЫ…

 

С учетом этих предположений или независимо от них: кто же находился в тени и дирижировал оркестром? Достоверно мне это неизвестно. Но не может не вызывать удивления ситуация, когда официальные представители Совета Федерации не имеют возможности даже выступить на пленарном заседании Государственной Думы с изложением позиции верхней палаты Парламента по важнейшему вопросу, да еще и ставшему предметом разногласий между палатами Парламента. Разве Председатель Совета Федерации не имел возможности в этом процедурном вопросе оказать соответствующее давление на коллегу -Председателя Государственной Думы? Безусловно, имел. Но фамилия тогдашнего Председателя Совета Федерации – Шумейко, и нам, отстаивая официальную позицию Совета Федерации, приходилось действовать без какой бы то ни было поддержки руководства и аппарата Совета Федерации…

 

Любопытно и другое: никто из моих коллег по Совету Федерации, боровшихся против вышеописанного закона о Центробанке и являвшихся членами самых разных партий, тем не менее, не смог никоим образом повлиять на свои партии и думские фракции. Оказались ли они в этом вопросе в таком же положении, как я в “Яблоке”? Или даже и не пытались что-либо предпринять? Не знаю. Но никаких публичных отголосков, казалось бы, естественных в такой ситуации внутрипартийных баталий – не было. А приведенный результат голосования в Думе по преодолению вето Совета Федерации налицо и весьма красноречив: против проголосовал только один депутат…

 

Кроме того, обратите внимание: оба основных (наиболее заметных) думских исполнителя “операции” были позднее вознаграждены Ельциным. С Рыбкиным понятно – его и без этого Президенту было за что полюбить. А что же М.Задорнов? Согласитесь, у нас немало молодых и более или менее толковых экономистов. Тем не менее, мало кто из них попадал и когда-нибудь попадет на ключевой пост в Правительстве – пост министра финансов. Пусть даже с должности Председателя бюджетного комитета Думы, но ведь от фракции, декларирующей себя оппозиционной Президенту!

 

Разве не чудеса? Точно – чудеса, но лишь для тех, кто верит в оппозиционность всех, кто себя так называет, и не вникает в детали историй, подобных истории принятия ныне действующего закона о Центробанке России.

 

ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ НЕ ДОПУСТИТ?

 

А что же в целом мое родное движение “Яблоко”, называвшее себя “демократической оппозицией”? Ведь в соответствии с декларируемыми им ценностями оно должно было первым восстать и против такого закона, противоречащего по своей феодальной, антирыночной и антиконкурентной сути самим основам либерализма в любой трактовке (не говоря уж о просто антиобщественной, антигосударственной его сути), и, тем более, против действий своего, выдвиженца – председателя бюджетного комитета Думы М.Задорнова?

 

Этого не случилось. Почему?

 

Может быть, сыграло свою роль то, что еще до выборов Президента, в том же 1995-м году, должны были состояться выборы в Думу, на которые тоже требовались деньги? А кто может финансовые потоки открыть или, наоборот, – прикрыть? Будет руководство Центробанка благодарно своим лоббистам, или не будет? Сыграло это свою роль в выборе позиции Г.Явлинским (действовать или саботировать рассмотрение вопроса на движении)? Не знаю, могу лишь предполагать. Это предположения, но еще не факты.

 

А вот факты. Опять же, не вдаваясь в детали борьбы вокруг этого закона внутри “Яблока”, замечу лишь, что в конце концов обсуждение на руководящем органе движения состоялось. Правда, председатель движения Г.Явлинский, всячески демонстрировавший отстраненность и непричастность к этому делу, тем не менее, допустил публичное обсуждение лишь тогда, когда дело было уже сделано. Когда закон уже принят и вступил в действие, пожалуйста – можно обсуждать. Мои и Совета Федерации аргументы читатель может оценить сам. С чем и как тут публично спорить? И со мной соглашались. И по моему настоянию была даже принята резолюция, осуждавшая действия М.Задорнова за метод работы – протаскивание закона втихую, без публичного обсуждения разногласий в согласительной комиссии. Почему только за метод? Так ведь “за политическую и профессиональную позицию, пусть даже ошибочную – мы не судим!…”*

 

* Похоже, и это было лукавством, так как спустя всего три месяца подход изменился радикально: стали судить именно “за политическую и профессиональную позицию” – признавать ее “ошибочной”. Подробнее – в книге “Похищение Евразии”.

 

… И было даже дано поручение двоим депутатам фракции в двухмесячный срок подготовить и внести в Думу необходимые поправки в закон. Но, разумеется, ничего сделано не было. Оно и понятно – не для того такой закон протаскивали, чтобы затем самим же начать приводить его в соответствие с цивилизованными нормами.

 

…”Осужденный” М.Задорнов спустя всего полгода не только прошел в Думу по региональному партийному списку “Яблока” (в центральный предвыборный список движения летом 1995 года его не допустил я, когда же формировались региональные списки, меня в этом движении уже не было), но и, более того, – в новой, избранной осенью 1995-го года Государственной Думе вновь был делегирован фракцией “Яблоко” на пост председателя ключевого комитета нижней палаты Парламента – бюджетного…

 

А ведь если черпать информацию только из телевизора, то будешь думать: это как же они так упорно вот уже столько лет в “демократической оппозиции” бьются за наши интересы!…

 

Глава 5. КАК ВЕСЬ ПАР НАПРАВИЛИ В ГУДОК (история попыток изменения закона о Центральном банке)

 

Разумеется, принятием ныне действующего закона о Центробанке дело не закончилось. Довольно быстро выяснилось, что то, о чем предупреждали противники такого закона, стало реализовываться на практике – выше мы говорили об этом подробнее. Данные об этом стали поступать в том числе от Счетной палаты, несмотря на прямое ей противодействие и значительные трудности с получением информации.

 

Естественно, и Счетная палата, по Конституции не имеющая права законодательной инициативы, и Совет Федерации, такое право имеющий, стали инициировать внесение в Думу законопроектов о поправках в закон о Центробанке.

 

Как принято у нас поступать в случаях, когда безобразие очевидно, что-то делать надо, но делать ничего не хочется, так как безобразие – в наших интересах?

 

Принято создавать разнообразные комиссии, в которых вопрос безнадежно заволокичивается.

 

От Счетной палаты мне довелось участвовать в многочисленных и разнообразных комиссиях и рабочих группах по “выработке единого и согласованного решения”.

 

НИКТО НЕ ХОТЕЛ ОСТАТЬСЯ БЕДНЫМ…

 

Начиналась работа таких комиссий и групп, как правило, весьма обнадеживающе. Но постепенно сторонники сохранения статус-кво и, соответственно, позиции, отстаиваемой представителями Центробанка, становились все более уверенными и во внешних проявлениях демонстративно успешными, а противники (то есть сторонники изменения закона) почему-то делались все более вялыми и неинициативными, теряли тонус и исходный настрой… И результат на протяжении всех этих лет в конечном счете оказывался нулевым.

 

Запомнилась одна из таких комиссий – по рассмотрению проекта поправок в закон о Центробанке (инициированных в значительной степени Счетной палатой), внесенного в Думу Советом Федерации после дефолта 1998 года. Возглавлял ее депутат Государственной Думы Лунтовский. Комиссия работала очень “плодотворно”: как только нам удавалось на чем-то настоять и о чем-то вроде бы договориться, следующие заседания начинали по неизвестным причинам бесконечно переноситься; затем заседания созывались, но уже в совершенно новом составе, где все вновь начиналось “от печки”. На одном из таких заседаний представитель Совета Федерации губернатор Алтайского края А.Суриков вынужден был даже сделать официальное заявление о выходе из комиссии ввиду совершенно явного и откровенного саботажа ее работы…

 

Но “полный ноль” на выходе был не единственным результатом полугодовой деятельности комиссии. Главный результат оказался в том, что спустя некоторое время после “успешного” завершения ее работы председатель комиссии депутат Думы Лунтовский был призван в Центробанк и назначен очередным заместителем Председателя Центробанка…

 

… ХВАТИЛО БЫ И ПРАВНУКАМ

 

С учетом того, что официально Счетная палата как государственный орган законопроектов не вносила (как я уже пояснял выше, в силу отсутствия у Палаты права законодательной инициативы), наши предложения передавались депутатам. По своим полномочиям я был ответственным в Счетной палате за правовые вопросы, а также был официальным представителем Палаты в соответствующих рабочих группах и комиссиях. И, как правило, наши предложения в точности соответствовали необходимости исправить те дефекты закона о Центробанке, о которых мы подробно говорили выше.

 

Но надо признать, не все, что инициировалось Счетной палатой, соответствовало потребностям приведения Центробанка страны в цивилизованные рамки. Периодически в обход меня появлялись и иные законопроекты, которые вносились депутатами как согласованные с тогдашним председателем Счетной палаты.

 

В одном из таких законопроектов содержалась удивительная по своей простоте и наивности норма о том, что компания-аудитор Центробанка назначается Государственной Думой исключительно по предложению Председателя Счетной палаты (по действующему закону Дума это делает самостоятельно). Обратите внимание: не по предложению Счетной палаты – государственного органа, вся деятельность которого, включая процедуры принятия решения, является публичной. Нет – по предложению лично Председателя. Уж не знаю, какие лизоблюды сумели убедить тогдашнего Председателя Счетной палаты, что такое в принципе возможно и что депутаты настолько наивны, что на это согласятся…

 

Но, разумеется, уж здесь-то – все специалисты. И все понимают, что дай Вам, уважаемый читатель, исключительное право предлагать компанию-аудитора Центрального банка страны, и тогда руководители всех ключевых аудиторских компаний станут дневать и ночевать в Вашей приемной и целовать ручки секретаршам, а Председатель Центробанка начнет поздравлять даже ваших дальних родственников равно , хоть с днем танкиста, хоть с днем работника жилищно-коммуналь-ного хозяйства, но чрезвычайно тепло и сердечно. И не только Ваши дети, но и внуки, и правнуки, весьма вероятно, никогда никаких материальных проблем иметь не будут… Нет, такой подарок лично Председателю Счетной палаты депутаты сделать не могли. И слава Богу.

 

ПОДМЕНА ПОНЯТИЙ

 

Что делать, если из каких-либо соображений важно добиться своего, но аргументы противников убедительны, а их правота столь очевидна, что при любой открытой и публичной дискуссии – гарантировано поражение? Методы известны.

 

Первый метод – не допускать публичной дискуссии, всячески уклоняться от нее. Проводниками нынешнего закона о Центробанке этот метод, как читатель мог убедиться, был успешно использован.

 

Второй метод – дискредитация противников, обвинение их в некомпетентности и даже во лжи. Что ж, как видно из вышеописанного, и этим не побрезговали.

 

Третий метод – приручение не слишком щепетильных. Было ли это использовано в истории, описанной выше в этой главе, читатель может сделать вывод сам. Не стану однозначно утверждать, что случай с депутатом Лунтовским – именно из этой серии. А вдруг это – лишь случайное стечение обстоятельств? Такое же совпадение, как награждение аудитора Соколова орденом после повторной (“реабилитирующей”) проверки на “Норильском никеле”?…

 

Но что делать, если от дискуссии все же не уйти? Тогда используется и еще один классический метод – подмена в споре понятий, смещение акцентов с тем, чтобы всех запутать, перевести спор в какую-то иную плоскость, далекую от существа проблемы. Этот метод, разумеется, тоже используется в нашей истории.

 

Например, бывший руководитель Центробанка В.Геращенко на заседании Коллегии Счетной палаты высказывал такой аргумент: как же мы можем меньше платить нашим сотрудникам, если они регулируют деятельность коммерческих банков, а в банках – вы же знаете сколько получают…

 

На первый взгляд, кажется, логично. Но, вся логика рассыпается, если вдуматься в суть того, что есть регулирование деятельности банковской системы. Зададимся вопросом: а почему же руководители банков так много получают – по сравнению со средней зарплатой по стране? И более того: почему в банковском секторе столь высока рентабельность, почему она существенно выше, чаи в реальном секторе экономики? Или, может быть, в отличие от, например, машиностроения и сельского хозяйства, наш банковский сектор поражает мир новейшими прогрессивными банковскими технологиями, изобретенными в России; может быть мы хотя бы здесь – в надежности системы, в оперативности и точности банковских операций, в автоматизации всех .процессов и избавлении от излишних звеньев и трудозатрат, в общем уровне банковского обслуживания – впереди планеты всей?

 

Ответ на эти вопросы однозначен и известен: нет, нет и нет. Значит, круг замыкается: наш Центробанк так регулирует финасово-кредитную систему и деятельность коммерческих банков, что они получают сверхприбыли и устанавливают абсолютно необоснованные зарплаты руководителям банков; последнее затем Центробанк использует как убойный аргумент в защиту сохранения нынешней системы щедрого вознаграждения “профессионалов”, работающих в Центробанке…

 

Вопрос об уровне доходов принципиален. И его уместно ставить, но только не как отражение чьего-либо лишь завистливого любопытства, а иначе, более системно. Вот вы, уважаемый читатель, как думаете, может ли получиться что-то разумное в стране с “хорошим” Центробанком, но “плохим” Правительством? Ответ очевиден – нет. Подставьте в этот вопрос вместо “хороший” и “плохой”, соответственно, “хорошо оплачиваемый” и “плохо оплачиваемый” – ответ, полагаю, от этого не изменится. Для полноты картины подставьте в вопрос вместо Правительства, например. Счетную палату, прокуратуру во главе с Генеральным прокурором. Верховный Суд – как у нас с расследованием и судебными решениями? Или в рыночной экономике это – менее важно? Подставьте, наконец. Парламент и Президента – ответ тот же? Или необходимая квалификация и цена принимаемых решений у какого-нибудь зампреда Центробанка на порядок выше, чем у Президента страны?

 

В крайнем случае руководители Центробанка, наверное, не будут возражать, если Президенту тоже будут официально и легально прилично платить. На сохранении же своей нынешней системы оплаты труда они настаивают, подчеркивая, что она нужна для обеспечения возможности набирать квалифицированных специалистов. Соответственно, противники такой системы всячески выставляются в СМИ как сторонники вульгарной уравниловки.

 

Но ведь и это – передергивание. В чем суть вопроса на самом деле? В том ли, что руководители Центробанка много зарабатывают? Или в том, за что они получают деньги, в каких формах и из чьих рук; кто решает, сколько им дать, и весь ли свой доход они получают абсолютно легально и публично, или же часть госресурсов присваивают себе в тайне от общества с помощью тех приемов, которые мы описали выше? Разумеется, корень проблемы в последнем – именно это определяет всю мотивацию и направленность деятельности руководителей нашего Центробанка. Но, разумеется, об этом – о главном – ни слова.

 

Другой пример подмены понятий. Есть актуальный вопрос о том, должен ли ЦБ быть реально подконтролен и подотчетен, а его руководители – мотивированы государством, четкими нормами закона на общественное благо, на создание условий для экономического развития, а не на извлечение прибыли и ее присвоение. Действительно: за что поощрять или наказывать руководителей Центробанка, если единственное, чем периодически гордится ЦБ – это объем золотовалютных резервов, что, тем не менее, никоим образом не защищает финансовую систему ни от дефолотов, ни от их ожидания и потому неверия в рубль? При этом понятно, что руководителям нашего Центробанка вовсе и не надо, чтобы их государство поощряло -они поощряют себя сами, а на счет наказывать – у государства пока оказываются руки коротковаты. Но перед обществом-то этот вопрос, тем не менее, стоит.

 

Но вместо рассмотрения по существу именно этих вопросов нам постоянно навязывался спор другой: быть ли ЦБ и его “профессионалам” независимыми, как, якобы, во всем цивилизованном мире. Или же допустить зависимость от Правительства, которое будет использовать ЦБ как дойную корову для бюджета и тем раскручивать инфляцию? Или допустить зависимость от Парламента, где “неквалифицированные депутаты-популисты” примутся выжимать из ЦБ деньги на некие глупые и ненужные предвыборные социальные программы. То есть, читай, выбора нет: либо все – как у нас сейчас, либо – совсем дичь и варварство…

 

А КАК У НИХ?

 

Но действительно ли во всем мире так, как у нас сейчас?

 

Как известно, образцом для подражания для наших реформаторов, во всяком случае на уровне деклараций, являются США – оплот истинного либерализма. Похожа ли Федеральная резервная система США (ФРС) на наш ЦБ?

 

Конечно же, абсолютно непохожа. И дело вовсе не в том, что у них двенадцать банков, объединенных в единую общефедеральную систему, а у нас один. Различия куда более принципиальны.

 

Начнем с главного: вся деятельность ФРС США мотивирована на реализацию интересов государства и его экономики, начиная с прямого провозглашения в качестве цели деятельности ФРС именно создания наиболее благоприятных условий для развития экономики. Никаких возможностей присвоения прибыли (а значит, и мотива для ее извлечения) руководители ФРС и ее банков не имеют – вся прибыль в полном объеме (а не лишь ее часть, как у нас) перечисляется в федеральный бюджет США. Причем перечисляется не как у нас – спустя длительный срок после окончания отчетного года (после утверждения годового отчета), – а в ходе самого отчетного года – каждые двадцать дней примерно равными долями.

 

ФРС в США не является монополистом по регулированию деятельности коммерческих банков, а делит эту функцию с целым рядом других, абсолютно независимых от ФРС органов и организаций.

 

Под независимостью же ФРС четко понимается ее независимость от исполнительной власти, от Президента США. При этом ФРС полностью подконтрольна обществу и его представителю – Конгрессу США, который вправе осуществлять неограниченный контроль как за деятельностью системы в целом и ее управляющих органов, так и за работой любого из двенадцати банков, входящих в ФРС . Контроль может осуществляться как посредством Главного счетного управления США (GAO – аналог нашей Счетной палаты), так и напрямую специальными комиссиями Конгресса, а также путем назначения независимого (от Президента) прокурора для проведения расследования в случае, если тому есть основания. При этом контроль осуществляется как постфактум (по прошествии определенного времени), так и в текущий период, но с одним исключением: не могу сказать точно в части компетенции независимого прокурора, но для GAO есть одно ограничение – недопустимо проверять текущие операции на открытом рынке (осуществляемые в целях поддержания устойчивости национальной валюты) Во всем прочем – никаких ограничений.

 

Кроме американской системы (с ФРС, независимой от исполнительной власти), в мире существует и множество других систем, в том числе с центральными банками, являющимися составной частью исполнительной власти. Причем это не где-то на периферии цивилизации и экономики, а в таких наиболее развитых странах мира, как, например, Япония и Великобритания.

 

Конечно, и там, и там вам скажут, что эта зависимость сохранилась уже лишь формально, а реально Правительство не вмешивается в работу ЦБ. Что ж, всё правильно -вмешиваться по мелочам не нужно. Но ведь формальную зависимость сохраняют не зря’ случись серьезный кризис -за все будет отвечать Правительство. И если действия ЦБ с точки зрения Правительства окажутся не соответствующими государственным интересам – про “формальные” рычаги вспомнят. И более того, даже если от этих “формальных” рычагов зависимости ЦБ от исполнительной власти и откажутся, внеся соответствующие изменения в законы, тем не менее, зависимость центральных банков от парламентов сохранится. А правительства в этих странах, как известно, также формируются парламентами, их правящим большинством. Меньшинство же практически во всех странах с парламентской системой правления (то есть, когда исполнительная власть формируется парламентским большинством) имеет право на создание комиссий по расследованию деятельности правительства и его должностных лиц, а также любых государственных учреждений и организаций. Таким образом, налицо и единый центр всеобъемлющего контроля и ответственности (парламентское большинство), и возможность парламентского меньшинства осуществить необходимый альтернативный контроль

 

Есть и китайская система, где ЦБ в конечном счете подчинен высшему партийно-государственному руководству. Стоит отметить, что финансово-кредитная политика, проводимая этим единым руководством, не имеет ничего общего с идеями, пропагандируемыми Международным валютным фондом и принятыми к исполнению у нас.

 

В Китае на протяжении последних лет дефицит бюджета покрывался не зарубежными займами (за которые нам -России – придется рассчитываться еще многие десятилетия), а кредитами ЦБ. Но выдавались в Китае эти кредиты не под дутые программы создания очередных шикарно живущих приправительственных фондов и центров по разработке чего-нибудь про реформы, не под финансирование зарубежных “экспертов-консультантов” по имиджу приватиза-торов (на все это у нас в России массово расходовались средства кредитов международных финансовых организаций), а под реальное развитие инфраструктуры экономики: энергетики, транспорта, связи – через специальные жестко контролируемые государством “бюджеты развития”. И в результате, в отличие от России, где все делается “правильно”, по рецептам МВФ, ни такой неуправляемой инфляции, как у нас, ни дефолтов, подобных происшедшему в 1998 году – в Китае ничто подобное не допускалось.

 

Таким образом, вывод очевиден: если есть здравый смысл и нацеленность на реализацию общенационального интереса, если есть элементарный государственный порядок, то можно организовать Центробанк и эффективное управление государственной финансовой системой по-разному. Нельзя только так, как у нас – передоверить важнейшие государственные функции и управление масштабными государственными ресурсами неким самопровозглашенным “чудо-профессионалам”, не вводя их законом в жесткие рамки, вынуждающие и обязывающие действовать в интересах обхцества, и при этом оставляя их в непубличной, но фактической зависимости от главы государства, являющегося одновременно и реальным главой исполнительной власти. Тут уж точно результат будет именно тот, что мы имеем.

 

ШИЛО НА МЫЛО?

 

С учетом имеющегося у нас опыта жизни с рублем в руке и долларом в уме, зачастую хочется найти радикальное решение, вроде перехода на какую-то другую, комбинированную англо-японско-китайскую систему, при которой одно правительство, или одно парламентское большинство, или одно Политбюро отвечало бы за все. И, соответственно, руководители Центробанка были бы им подчинены и безобразий, подобных тем, что нам известны (а еще более – все еще неизвестны), не допускали

 

Такие предложения я слышал неоднократно. Что ж, так мы устроены, что подмена понятий в споре, навязывание второстепенной проблемы вместо основной – достигает своей цели И не исключено, что в какой-то момент (после очередного дефолта и т.п ), когда нужны будут уже не только козлы отпущения, но и видимость радикальных мер по изменению самой системы, вместо приведения в соответствие со здравой логикой норм, правил и механизмов работы нынешнего ЦБ может быть осуществлена подобная реформа. Даст ли она что-нибудь? Ответ на этот вопрос станет яснее, если мы проанализируем, как у нас Президент, Правительство и Парламент реализуют хотя бы свои ныне имеющиеся функции. Из того, о чем мы уже говорили выше, иллюстрацией может быть первая часть этой книги “Тропические кочегары в действии”, посвященная управлению нашей государственной собственностью…

 

В целом же все зависит от того, как будет выстроена новая система – в соответствии с логикой мотивирования на служение интересам общества или же как ныне – вопреки им. В последнем случае (как это вообще-то часто у нас и бывает) такую реформу уместно будет сравнить с ситуацией, когда вместо ремонта в машине изначально дефектных, например, тормозов ресурсы тратятся на покупку другой машины … с неисправным, например, рулевым управлением… Далеко ли уедем?

 

Пока же дело ограничивается практически лишь косметическими изменениями, которые, образно говоря, являются заменой шила на мыло. Причем мыло предлагается такое, что оно зачастую даже хуже того шила, что было раньше

 

Так, летом 2002 года после долгих и продолжительных дебатов некоторые изменения в закон о ЦБ все-таки были внесены. Часть важнейших полномочий по регулированию механизмов деятельности ЦБ попытались изъять из рук руководства самого ЦБ и его Совета директоров. В частности, острый спор разгорелся по ключевым вопросам о том, кто будет определять систему бухгалтерского учета Центробанка, устанавливать смету расходов ЦБ на собственное обеспечение, зарплату Председателю Центробанка и его заместителям и т. п.

 

Результат, казалось бы, обнадеживает – решение ряда из перечисленных ключевых вопросов из рук Совета директоров Банка изъято. Значит, наконец-то хотя бы частичная, но все же победа?

 

Признаюсь, пользуясь лишь информацией СМИ, я оказался столь близок к тому, чтобы поверить в возможность торжества (после семи лет борьбы) хотя бы минимального здравого смысла в организации нашей финансовой системы, что на одном из мероприятий весной 2002 года даже спросил М.Задорнова, действительно ли и он поддерживает такой законопроект? Ответ оказался положительный. После чего мне осталось лишь спросить: “Миша, что же случилось, почему семь лет назад ты выступал за одно, а теперь – за другое?” Ответ я получил примерно такой: “Ничего подобного, я всегда за это выступал…” С учетом всего выше уже изложенного, читатель может себе представить мое недоумение. Тем не менее, мы договорились, что он направит мне последний вариант законопроекта, подготовленный тогда уже ко второму чтению.

 

Изучение полученного от Задорнова текста все расставило по своим местам: подозревая своего бывшего коллегу по “Яблоку” в конъюнктурном изменении позиции, я был неправ. В новом проекте все осталось, как и прежде: в пользу произвола, безнаказанности и, соответственно , безответственности…

 

Глава 6. “ВЕРТИКАЛИЗАЦИЯ” ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ СТРАНЫ. ВСЯ ВЛАСТЬ-ТОО!

 

Итак, открываем вновь принятый Федеральный закон от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ “О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)”. Что изменилось?

 

Вопрос о том, является ли ЦБ органом власти или же как и в исходном варианте (еще от 1995 года) неким “учреждением с особым статусом”, остается открытым.

 

И невнятность по этому ключевому вопросу по-прежнему влечет за собой серьезные последствия.

 

Статья 2 нового закона, как и раньше, хотя и устанавливает, что уставный капитал и иное имущество Банка являются федеральной собственностью, но, тем не менее, затем передает все полномочия собственника (владение, пользование и распоряжение) Центробанку. При этом если передача Центробанку полномочий по пользованию и частичному распоряжению этим госимуществом обоснованна, то передача полномочия по владению – полнейший абсурд.

 

И далее – вся порождаемая этим абсурдом логика. Та же статья 2 закона как и прежде устанавливает, что государство не отвечает по обязательствам Банка России, если иное не предусмотрено федеральным законом, а Банк России не отвечает по обязательствам государства, если он не принял на себя таких обязательств.

 

При этом пределы ответственности Центробанка, как у любого заурядного ТОО, определяются размерами его уставного капитала, который, в соответствии со статьей 10 закона, составляет всего лишь 3 миллиарда рублей. Весь предшествующий период, в том числе и После деноминации 1997 года, он составлял сумму буквально смехотворную – три миллиона рублей… Но даже и три миллиарда рублей, то есть менее ста миллионов долларов, для ключевого органа финансовой власти самой большой в мире страны – разве не цирк? При том, что одних золотовалютных резервов государства в распоряжении Центробанка – на многие десятки миллиардов долларов…

 

Вся дальнейшая логика нового закона вполне естественна. И было бы странно, если бы далее она была иной. Произвол всегда тесно связан с бесконтрольностью и безнаказанностью: вытекает из них, но и, в свою очередь, требует их. Соответственно, стоит ли удивляться тому, что подотчетность Центробанка Думе (даже такой ручной у исполнительной власти, каковой она является сейчас) новым законом не усилена, а напротив – еще более выхолощена?

 

НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫХ ПРОВЕРОК БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ

 

Как и прежде, Государственная Дума и законодатель в целом (Дума, Совет Федерации и Президент) не определяют ни систему бухгалтерского учета и отчетности для Центрального банка страны, ни структуру его официально публикуемого баланса, ни общий объем (и, тем более, смету) расходов Центробанка на свою деятельность. И так же остается совершенно неясно, что за “решение” принимает Дума по результатам рассмотрения годового отчета Центробанка – какие юридические последствия и для кого оно может иметь? Точнее, ясно, что право принимать “решение” – лишь для проформы и никаких юридических последствий такое “решение” иметь не может, так как годовой отчет вносится в Думу уже после утверждения годовой финансовой отчетности Банка его Советом директоров и новым органом -Национальным банковским советом.

 

Более того, часть прежних полномочий передана теперь от конституционного органа представительной власти Государственной Думы – некому другому органу – Национальному банковскому совету. Причем это касается таких важнейших полномочий, как определение комиании-внешнего аудитора Центробанка.

 

Но даже и это не все. В деле обеспечения недопустимости независимого контроля за деятельностью Центробанка пошли и дальше. Теперь решение о проверке финансово-хозяйственной деятельности Центробанка или его подразделений и даже учреждений может быть принято Государственной Думой только на основании предложения Национального банковского совета (ст.5 закона). А уж о праве меньшинства в двадцать процентов депутатов Думы или членов Совета Федерации самостоятельно дать поручение о проверке Счетной палате (обязательное к исполнению) – это право распространялось раньше на все без исключения сферы компетенции Счетной палаты – теперь просто смешно говорить. Статьей 98 этого же закона внесли специальное уточнение в закон “О Счетной палате Российской Федерации” – ограничили и ее полномочия, и прово меньшинства депутатов дать поручение, обязательное к исполнению …

 

Зачем такая перестраховка – даже медицинские учреждения и дома отдыха Центробанка теперь могут быть проверены не иначе как с санкции этого всемогущего Национального банковского совета? Следует ли из этого, что опасность несанкционированной проверки финансово-хозяйственной деятельности империи под названием Центральный банк Российской Федерации Счетной палатой (или кем бы то ни было еще, кто, пусть не сегодня – в условиях абсолютного торжества “вертикали”, – но хотя бы завтра может оказаться независимым от исполнительной власти и руководства Центробанка) – главная опасность для государства и его финансовой системы?

 

И дальше все – по той же схеме. Так, правила бухгалтерского учета для Центробанка устанавливает теперь этот вездесущий Национальный банковский совет. Что ж, это, казалось бы, лучше, чем если эти правила для себя устанавливает сам Центробанк? Но сразу обращает на себя внимание одна милая оговорка: эти правила, в соответствии со статьей 7 закона, почему-то не подлежат регистрации в Минюсте России. Зачем такое исключение? Не для того ли, чтобы правил бухучета в ЦБ никто, включая проверяющих, не мог знать заранее? И более того, чтобы их в любой момент, даже и в ходе проверки, можно было произвольно изменять?

 

КТО ВЫ – НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНКОВСКИЙ СОВЕТ?

 

В этой новой ситуации ключевым становится вопрос о том, что же такое этот Национальный банковский совет? Кто в него входит и решает важнейшие для обеспечения надлежащего контроля за деятельностью Центробанка страны вопросы? Кто устанавливает правила бухгалтерского учета и отчетности для ЦБ и затем не только выбирает для ЦБ аудитора, но даже и дает ему “рекомендации”, обязательные к исполнению? Кто получил исключительное право инициировать проверку, а значит, и право не допустить какой-либо проверки финансово-хозяйственной деятельности Банка? В чьих руках контроль за ЦБ: в руках Парламента, аналогично тому, как, например, такое безусловное право в США по отношению к Федеральной резервной системе имеет Конгресс, или в руках, зависимых от исполнительной власти и самого Центробанка?

 

Судите сами. В Национальный банковский совет входит двенадцать человек. Кто из них хотя бы теоретически может быть независим от исполнительной власти и руководства Центробанка? От Думы из двенадцати – только трое. Со всеми натяжками предполагая, что региональная исполнительная власть (в условиях “вертикали” или даже ее отсутствия) может быть независимой от федеральной, добавим двоих от Совета Федерации. Итого, максимум – пятеро. С другой стороны: трое – от Президента, трое – от Правительства и плюс еще один – главный подотчетный – сам Председатель Центробанка. Можно сгруппировать и пересчитать иначе, но в любом случае очевидно: контрольный пакет -в руках Президента и фактически возглавляемой им исполнительной власти.

 

Кого-то, свято верящего в “вертикаль”, это, может быть, даже и обрадует. Но обратите внимание: ни о каком независимом контроле общества и его представителей за работой важнейшего органа финансовой власти страны речь уже не идет. Так же, впрочем, как не стоит в этих условиях даже заикаться о какой-либо независимости Центробанка от исполнительной власти, за что, якобы, изначально боролись сторонники такого закона о Центробанке…

 

Значит, сохраняется и усугубляется прежняя, уже хорошо известная порочная практика: тот, кому Центробанк юридически подотчетен (представительная власть), не имеет ни доступа к информации, ни рычагов воздействия. Фактически же управляет тот, кто управляет из-за кулис и ни за что не отвечает.

 

ХРАНИТЕ ДЕНЬГИ В СБЕРЕГАТЕЛЬНОМ БАНКЕ…

 

А любителей хранить деньги в нашем Сбербанке, в котором сохранность вкладов якобы гарантируется государством, несомненно “порадует” нововведение о практически неограниченной возможности частичной приватизации Сбербанка. Причем без каких-либо публичных дискуссий или хотя бы предупреждений. И без какой-либо специально утверждаемой законом программы приватизации. Статья 8 нового закона позволяет Центробанку осуществлять уменьшение или отчуждение долей участия Банка России в уставных капиталах Сбербанка до уровня сохранения за Центробанком 50 процентов плюс одной акции просто по согласованию с исполнительной властью…

 

Приватизация же бывших совзагранбанков может теперь осуществляться (также по согласованию с исполнительной властью) полностью – без каких-либо ограничений. Плохо ли, если вспомнить, какие миллиарды долларов наших с вами государственных средств без какого-либо рационального обоснования были в них совсем недавно закачаны Центробанком и Внешэкономбанком? Теперь понятно: это, надо полагать, была предпродажная подготовка?

 

ЧТО НЕ ВОЙДЕТ В ФИНАНСОВУЮ ОТЧЕТНОСТЬ

 

Есть и еще кое-что интересное. Как мы уже заметили, Национальный банковский совет, фактически контролируемый исполнительной властью, получил весьма серьезные полномочия. Среди прочего, он утверждает:

 

- общий объем расходов на содержание служащих Банка России;

 

- общий объем расходов на пенсионное обеспечение, страхование жизни и медицинское страхование служащих Банка России;

 

- общий объем капитальных вложений;

 

- общий объем прочих административно-хозяйственных расходов;

 

- отчет Банка о расходах на содержание служащих Банка, пенсионное обеспечение, страхование жизни, медстрахование, капитальные вложения и прочие административно-хозяйственные нужды.

 

Что ж, сам факт появления какого-то планирования собственных расходов Центробанка внешним органом стоит поприветствовать. Но вправе ли и общество что-то узнать о масштабах запланированных расходов? На это закон сразу же оговаривает возможность утверждения и “дополнительных” соответствующих расходов . Обратите внимание: в отличие от закладываемых в закон о федеральном бюджете всех остальных расходов (в том числе на врачей, учителей, правоохранительную сферу, армию и т.п.), здесь о какой-либо возможности секвестирования (сокращения) расходов речь не идет даже и теоретически – только о дополнительных расходах сверх изначально запланированных. И вряд ли об этих “дополнительных” расходах общество проинформируют…

 

Существенно еще и сопоставить: с одной стороны – какие статьи расходов нашего Центробанка утверждает Национальный банковский совет; с другой стороны – что затем входит в финансовую отчетность в составе Годового отчета Центробанка, представляемого Государственной Думе и, соответственно, обществу. Казалось бы, здесь должно быть либо полное совпадение, либо расширенный перечень данных для отчетности. Но это было бы не по нашему – разве для того мы избираем “профессионалов” в парламент, чтобы они позволили обществу что-то всерьез контролировать? В итоге по тексту закона нетрудно заметить, что утверждаемые Национальным банковским советом расходы на пенсионное обеспечение, страхование жизни и медицинское страхование персонала, а также “прочие административно-хозяйственные расходы” – вовсе не входят в состав финансовой отчетности Банка. И если расходы на пенсионное обеспечение в соответствии со статьей 89 при желании можно включить в “отчет о формировании и об использовании резервов и фондов Банка России” (ст.25), то иные вышеуказанные расходы в финансовую отчетность Банка явно не попадают вообще. Что это – случайность? Надо ли напоминать, что, например, страхование бывает в том числе и накопительным и в нашей стране зачастую является одной из форм завуалирования крупных выплат служащим, прежде всего руководителям?

 

Кстати, вопрос собственнно о смете расходов Центробанка (что применительно ко всему прочему государственному – прерогатива законодателя), в том числе об уровне расходов на зарплаты руководителей Центробанка и их абсолютных величинах, не доверили даже, казалось бы, всемогущему Национальному банковскому совету – оставили за Советом директоров Центробанка. Понятно: разве можно столь тонкие и деликатные вопросы (ради незаконного засекречивания которых прежнее руководство Центробанка на что только не шло) доверять каким-то “общественникам” – а вдруг допустят утечку информации?

 

МАЛЕНЬКАЯ ОШИБОЧКА С СЕРЬЕЗНЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ

 

И окончательно во славу торжества фиктивности подотчетности Центробанка Думе решен в новом законе вопрос о структуре бухгалтерского баланса Центробанка. Ранее (до изменений, внесенных летом 2002 года) в статье 18 (функции Совета директоров) два пункта странным образом дублировали друг друга. В соответствии с п.б Совет директоров определял структуру Банка России. И в соответствии с п.12 Совет директоров опять делал то же самое, но только в иной формулировке: “утверждает внутреннюю структуру Банка России…” Ошибка эта была не столь невинна, как могло бы показаться, если не знать ее предысторию.

 

Дело в том, что в исходных вариантах закона, принятого Думой еще весной 1995 года и дважды тогда отклонявшегося Советом Федерации, в первом случае (п.б ст. 18) речь шла вообще о другом: не о структуре Банка, а о структуре БАЛАНСА Банка – того самого баланса, который ежегодно публикуется Банком России и входит в состав его годовой финансовой отчетности . Структура баланса, степень ее подробности – весьма важна для обеспечения прозрачности финансовой отчетности Банка. И мы в Совете Федерации при принятии закона о Центробанке в 1995 году обоснованно не соглашались с тем, что такой важный вопрос, как структура баланса Банка (так же, как и установление правил бухгалтерского учета и отчетности для Банка и т п.), не определяется органом, внешним по отношению к Банку России – Парламентом, а отдается на откуп самому Банку.

 

В какой момент и кем слово “баланс” было исключено из текста действовавшего до июля 2002 года закона – мне неизвестно. Во всяком случае, в электронных базах данных законодательства в законе о Центробанке это дублирование двух пунктов одной статьи закона на протяжение ряда лет нетрудно было обнаружить. Вопрос же о том, кто и как устанавливает структуру БАЛАНСА Банка России, таким образом, был просто и незаметно исключен из предметов регулирования закона и, тем самым, по умолчанию отдан на откуп самому Центробанку.

 

В новом законе этот успех закрепили, устранив торчавшие из закона “уши” – дублирование двух пунктов статьи о полномочиях совета директоров. О том, кто же определяет структуру баланса Центрального банка страны, в законе, разумеется – ни слова…

 

Таким образом, годовая финансовая отчетность, представляемая Банком России Государственной Думе и обществу, как и прежде, не будет содержать важнейшую информацию, необходимую для полной оценки не то чтобы всей работы Банка, но даже и хотя бы его финансово-хозяйственной деятельности.

 

ОБНОВЛЕНИЕ БИНАРНОГО ОРУЖИЯ

 

Кстати, отнюдь не случайно по-прежнему не попадет в финансовую отчетность Центробанка и информация о кредитах, выданных из государственных ресурсов служащим Центробанка, включая его руководителей. Хотя, на первый взгляд, с самокредитованием, о котором мы уже говорили выше, появляются некоторые сложности.

 

Сама норма о праве на самокредитование служащих Центробанка государственными ресурсами изменена несущественно (ст.91). Однако, в соответствии со статьей 18 закона, Совет директоров принимает решение не о процентных ставках по различного вида операциям, а “об изменении процентных ставок Банка России”. И, что важно: эти решения подлежат обязательному опубликованию в Вестнике Банка России. Неужели канал сверхнизкопроцентного кредитования себя государственными ресурсами пусть не перекрыт, но становится прозрачным7 Ведь решения об изменениях ставок надо публиковать?

 

Или эти требования можно обойти? В частности, подлежат ли опубликованию ранее принятые решения? Например, вышеупомянутое “Положение об условиях оплаты труда и социальных льготах работников системы Центрального банка Российской Федерации” от 11.04 97 № 434, утвержденное Советом Директоров Центрального банка (протокол № 10 от 404.97), которым установлены льготная процентная ставка целевых льготных кредитов в размере 3% годовых и льготная процентная ставка целевых займов в размере 2% годовых. Действует ли это решение до сих пор, или же у нового руководства свое понимание социальной справедливости и ставки решительно увеличены, например, до 3,5 и 2,5 процентов соответственно?

 

Таким образом, вопрос о том, как будут соотноситься ставки самокредитования с рыночными кредитными ставками, остается, мягко говоря, открытым И в условиях зависимости самой возможности внешней проверки от вышеупомянутого Национального банковского совета, да и вообще в условиях “вертикали”, распростершей свои крылья в том числе и на независимую Счетную палату, вряд ли нам об этом сообщат..

 

Кстати, предусмотрена законом и другая лазейка. Статья 37 закона устанавливает, что Банк России может устанавливать одну или несколько процентных ставок по различным видам операций или проводить процентную политику без фиксации процентной ставки. Если “без фиксации процентной ставки”, то не означает ли это, что и без необходимости опубликования условий?

 

Так по каким же ставкам получают и будут получать кредиты руководители и особо приближенные сотрудники Центробанка? И каковы максимальные размеры таких кредитов и сроки их погашения? И каковы возможности погашения процентов или даже основной суммы кредита за счет наших с вами государственных средств, например, за счет средств страхования? Как мы помним, никакие данные об этом в отчетность Банка также не попадут…

 

Повторю: все это не вопросы их личного благосостоянии – дай Бог и вам, уважаемый читатель, преуспевания и благополучия (желательно, конечно, не за счет ограбления ближних и уничтожения своей страны). Все это – вопросы реальной мотивации деятельности руководителей Центрального банка страны и, соответственно, работы всей нашей финансовой системы.

 

ГЛАВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА: УЗАКОНИТЬ БЕЗЗАКОНИЕ

 

Но если вы, уважаемый читатель, думаете, что лазейки, позволяющие руководству Центробанка абсолютно законно присваивать себе государственные ресурсы в практически неограниченных масштабах, тем исчерпаны, то вы плохо думаете о наших профессионалах в области законодательства. Конечно, я не могу претендовать на то, что мною выявлены все лазейки – только самые очевидные. Но и их количество и открываемые масштабы деятельности – не могут не впечатлять.

 

Так, статья 26 нового закона устанавливает, что Банк России перечисляет 50 процентов прибыли в федеральный бюджет после утверждения его финансовой отчетности. Почему не все сто, как в США, и почему после утверждения отчетности, а не авансированием равномерно в течение отчетного года (опять же, как в США) – отдельный интересный вопрос. Но важнее другое. Эта же статья 26 содержит еще одну замечательную формулировочку в отношении других пятидесяти процентов прибыли: “Оставшаяся прибыль направляется Советом директоров в резервы и фонды различного назначения”. Обратите внимание: не сказано, что в резервы и фонды, указанные выше в каких-либо статьях данного закона. Не сказано, что в резервы и фонды Центробанка. Нет никаких указаний и на то, что это должны быть вообще государственные резервы и фонды. Отчего же такая неконкретность?

 

Строго юридически эта “оплошность” означает, что половину прибыли Центробанка или, как минимум, какую-то ее часть вполне законно можно направить куда угодно. Например, в какой-нибудь Фонд дальнейшего разрушения экономики России или в Фонд поддержки околпачивания населения… Называться он, конечно, будет как-то иначе. Если при нашем Правительстве действовали фонды и центры “приватизации”, “экономических реформ”, “проектного финансирования” и т.п., то здесь уместно что-нибудь типа “поддержки финансовой стабилизации”, “макроэкономического прогноза”, “проникновения в суть проблем переходного периода” и т.п. – чтобы не стыдно было потом привести названия этих фондов в годовой финансовой отчетности (в финансовой отчетности требуется указать распределение прибыли, то есть суммы и адресаты, но – не более того). Главное же – чтобы эти фонды юридически не были собственными фондами Центробанка (иначе хотя бы теоретически может возникнуть необходимость расписывать расходы подробно и за них отчитываться). Собственными фондами его руководителей или друзей – пожалуйсга.

 

А что делать, если депутаты или какие-нибудь обеспокоенные общественники спросят, зачем наши деньги отправили в эти фонды и что с этими деньгами случилось дальше? Не беспокойтесь: делать ничего не надо, так как на подобные вопросы отвечать у нас, строго говоря, вообще никто не обязан – ведь подотчетны Парламенту по этому закону только собственные резервы и фонды Центробанка…

 

Кто-то, может быть, сочтет, что это я уж слишком… Но разве опыт не убеждает нас в том, что подобные “оплошности” закладываются в наши законы очень и очень не зря?

 

Ниже мы будем говорить о некоторых выявленных аферах нашей власти с бюджетными средствами и иными государственными ресурсами. Что объединяет эти очевидно криминальные истории? То, что все основные их организаторы и участники (может быть, кроме убитого исполнителя одного этапа аферы с “Центром российско-американского партнерства” – перевода украденных денег за рубеж), живут, здравствуют и не привлекаются ни к какого рода ответственности. При том, что ущерб стране наносился прямым и явным нарушением закона Президентом и Правительством. Если же теперь Совет директоров Центробанка направит миллиарды долларов в очередной “фонд различного назначения”, то даже говорить о привлечении кого-либо к ответственности за нанесенный стране ущерб станет бессмысленно – деньги будут украдены и ущерб будет нанесен строго в соответствии с законом.

 

Это, похоже, теперь у нас главное направление совершенствования законодательства: воровать по-крупному теперь разрешается (разумеется, не всем, а лишь избранным) строго в соответствии с нашим российским законом…

 

Ау-у-у, где ты – “Национальный антикоррупционный комитет”? Тот самый, что регулярно призывает провести (или даже уже проводит?) антикоррупционную экспертизу нашего законодательства. И одновременно на весьма неслабые деньги рекламирует себя с помощью растяжек над главными автомагистралями Москвы: “Национальный антикоррупционный комитет предупреждает: взятка опасна для вашего здоровья”. Или “национальный”, то есть “сражающийся в общенациональных масштабах”, у нас означает – доходящий с разъяснениями о вредности взятки буквально до каждого муниципального чиновника где-нибудь в Забубеновске? Тогда, понятно, не до таких пустяков, как половина прибыли Центробанка страны, как железобетонные заборы, воздвигаемые вокруг финансово-хозяйственной деятельности ЦБ, включая чрезвычайное усложение процедуры принятия решения о проверке этой деятельности. Вообще -не до таких мелочей, как деятельность главного финансового органа страны и трогательная забота законодателя о гарантировании ее абсолютной бесконтрольности и безнаказанности руководителей…

 

Но повторю: похоже, нас с вами, уважаемый читатель, никто особенно волновать не собирается. Что бы там в Центробанке ни происходило – мы с вами, скорее всего, ни о чем не узнаем. Сколько там на самом деле осталось золотовалютного резерва: на сорок восемь миллиардов долларов, как нам рассказывают, или же только, например, на восемнадцать? Миллиардов тридцать – почему бы не перебросить на счет какой-нибудь очередной оффшорной “Фимако”? И чтобы не придирались внешние аудиторы, предварительно ввести в собственную систему бухучета положение о том, что это – “внутренняя” операция, которую даже не обязательно отражать в отчетных документах… Скажете, такое невозможно? Напротив – вполне возможно. И если будет осуществлено – абсолютно ненаказуемо.

 

А то, что экономика и, в частности, финансово-кредитная система крайне неэффективны, так это же потому, что у нас период переходный… И случись очередной дефолт или что-нибудь придумают новенькое – кто же будет докапываться до истинных причин?…

 

* * *

 

Теперь, уважаемый читатель, предположим, что мы по тем или иным причинам заканчиваем на этом книгу. Зададимся парой вопросов.

 

Вопрос первый: достаточно ли хорошо организованной финансовой системы для того, чтобы экономика заработала эффективно? Ответ известен – недостаточно.

 

Поставим вопрос наоборот: достаточно ли только того, чтобы финансовая система была организована так, как у нас, чтобы экономика, несмотря ни на какие прочие благоприятные условия, тем не менее, всерьез развернуться и начать интенсивно развиваться не могла? На этот вопрос ответ также известен, и он противоположен ответу на вопрос предыдущий – вполне достаточно.

 

С нашей экономикой и финансовой системой – это как с бочкой меда и ложкой дегтя: отсутствия дегтя в меде еще недостаточно для того, чтобы мед был хорошим. Но присутствия – достаточно, чтобы мед точно был плохим.

 

Глава 7. АТЕРОСКЛЕРОЗ И ПРОЧИЕ НЕПРИЯТНОСТИ (как работает наша банковская система)

 

Тем не менее, жизнь идет своим чередом. И при плохих правительствах люди как-то живут, и при нашем специфическом Центробанке банковская система как-то существует. Но этого “как-то” – достаточно ли для экономического развития9

 

Банки, как известно, имеют несколько основных функций. Во-первых, банки являются главным элементом платежно-расчетной системы – кровеносной системы экономики. Во-вторых, банки – институты аккумулирования ресурсов и их перераспределения между секторами экономики и шире между сферами жизни. На банки возложена еще и 1ретья функция – контроля за денежными потоками и “сомнительными” финансовыми операциями. Как же реализуются эти функции?

 

ПЛАСТИЛИНОВЫЙ ВОДОПРОВОД (наша платежно-расчетная система)

 

Большинству людей, стоящих в очереди к окошечку в банке для того, чтобы заплатить за квартиру, свет и т.п., как правило, не приходит в голову переживать, дойдут ли эти средства по назначению или окажу гся потерянными (присвоенными себе банком), а за квартиру придется платить снова Хотя при банкротстве банка это – вполне реальная ситуация. И если применительно к коммунальным платежам простых граждан она пока гипотетична, то применительно к бизнесу – вполне реальна. Поэтому, представляя себе степени риска работы через банковскую систему (а не через банковскую систему провести безналичные платежи в принципе невозможно), многие организации, заключая договоры на поставку товаров и услуг, стараются заложить в них пункт о том, что датой произведения платежа является не дата перечисления средств плательщиком, а дата зачисления банком этих средств на счет организации-поставщика. В свою очередь, покупатель товаров и услуг, конечно, если он в здравом уме и твердой памяти, старается сделать наоборот – записать в договоре, что платеж считается произведенным с момента принятия денег от покупателя банком, осуществляющим дальнейшие перечисления.

 

Из практики своей работы я мог бы привести ряд примеров, когда не только во время дефолта (когда пропажа платежей в банках носила массовый характер), но и в относительно благополучные периоды в банках пропадали весьма крупные суммы средств. Так, например, в 1997 году вследствие банкротства коммерческого банка пропали деньги, перечисленные Правительством нашей Российской Академии наук. Деньги пропали безвозвратно, и после вмешательства Счетной палаты Правительству пришлось профинансировать Академию наук повторно. Кто ответил за пропавшие деньги? Никто.

 

Можно предположить, и это наиболее вероятно, что мы имеем дело не столько с обманом нехорошим руководством банка добросовестного Правигельства, сколько с одним из эпизодов сговора между руководителями государства и руководителями/собственниками банков. Но доказать это ( не в целом, системно, а по конкретному факту), провести необходимое уголовное расследование – никто и не пытался. Никто и не наказан. А недостающие средства так или иначе изъяты из нашего бюджета…

 

Конечно, подобные риски можно страховать. Но, во-первых, со страхованием есть свои проблемы. И, во-вторых, излишние риски и их страхование повышают стоимость товара или услуги и по всей цепочке влекут за собой рост издержек, снижение конкурентоспособности конечной продукции, а в масштабах всей экономики – и рост так называемой инфляции издержек.

 

А есть ли альтернатива? Являются ли эти риски и соответствующие экономические издержки неизбежными, или же их можно исключить или хотя бы минимизировать?

 

“НЕПОНЯТЛИВЫЙ” МИНФИН

 

В связи с этим вопросом вспоминается такой случай из моей практики. В конце лета 1998 года, сразу после дефолта, была создана комиссия Государственной Думы, Совета Федерации и Правительства по выработке первоочередных мер для вывода экономики страны из кризиса. Мне довелось участвовать в ее работе в качестве представителя Счетной палаты. Разработанный и внесенный на рассмотрение комиссии Правительством документ, естественно для таких случаев, отличался эклектичностью: в нем можно было найти мало связанные между собой, но вполне разумные слова обо всем, кроме того, как это можно реализовать. И, тем более, как реализовать это все вместе. Применительно же к финансовой системе удивляло еще и другое: во-первых, крайняя ограниченность набора предложений, во-вторых, формулировки, которые на простой русский язык можно перевести примерно так: “Сделать, чтобы все стало хорошо”.

 

Оцените сами. В документе предлагалось, во-первых, укрепить доверие к рублю; во-вторых, минимизировать наличные денежные расчеты, переведя их преимущественно в безналичную форму. И это – в числе “первоочередных” мер сразу после дефолта, когда доверие и к рублю, и к банкам, через которые только и возможно проведение безналичных расчетов, – практически нулевое. И без каких-либо намеков на то, каким же чудесным образом этой идиллии возможно достичь хотя бы в долгосрочной перспективе…

 

В связи с этим в ходе обсуждения мною было внесено предложение.

 

Во-первых, зафиксировать в документе суть проблем, а не их следствия. Так, не в недоверии к рублю главная проблема, а в отсутствии механизмов, гарантирующих устойчивость рубля. Именно это ведь и продемонстрировал дефолт (о сути этих механизмов мы говорили в этой книге выше – см. о нашем Центробанке; а также еще будем говорить в части, посвященной рынку ценных бумаг, в том числе размещению Правительством государственных долговых обязательств – см. главу “Большая российская игра в наперстки”). И не в том проблема, что еще не все платежи переведены в безналичную форму. Проблема – в отсутствии системы гарантированного проведения безналичных платежей, причем применительно даже к тем платежам, которые организации и граждане уже готовы осуществлять в безналичной форме.

 

Во-вторых, раз уж так получается, что нынешняя наша частная банковская система не может обеспечить надежное проведение платежей (не только во время и сразу после дефолта, но и до того), причем не только платежей частных клиентов, но даже и перечислений, осуществляемых государством, коль скоро ущербы от потери средств в платежно-расчетной системе ежегодно достигают многих миллиардов рублей, то стоит, наверное, рассмотреть вопрос о создании единой государственной платежно-расчетной системы. Системы, работающей в некотором смысле как аналог единой централизованной государственной почты и гарантирующей операции по перечислению средств всеми государственными ресурсами.

 

Понятно, что это не единственный вариант решения, возможны и иные механизмы. Но, во всяком случае, это конкретный вариант, который может позволить решать проблему перевода платежей в безналичную форму и минимизации платежей наличных, коль скоро такая задача ставится.

 

Ведущие заседание – два председателя комитетов по бюджету Думы и Совета Федерации – прежде чем начать обсуждение этого предложения, обратились за комментарием к представителю Правительства Реакция представителя Правительства зампреда Министерства финансов В.Петрова – была весьма симптоматична. “Я вообще не понял, о чем идет речь…”

 

“Непонятливость” в таких случаях нашего Минфина и его представителей естественна. Помните, мы говорили о пропаже бюджетных средств в частных банках, в том числе упоминали случай пропажи средств, перечисленных Правительством (Минфином) Академии наук через некий банк, в котором средства тут же пропали вместе с банком? И как мы отмечали, в подобных случаях логично предположение, что это был не обман банками (и конкретным банком) Правительства, а сговор с целью присвоения госсредств. И доказать это при желании возможно, просто Генпрокуратура это и не пыталась сделать – на то не было (и нет до сих пор) команды сверху. На таком фоне реакция представителя Правительства, согласитесь, достаточно красноречива. Ведь в случае реализации такого предложения перекрывался бы один из крупных каналов прямого и до сегодняшнего дня абсолютно безнаказанного воровства огромных объемов бюджетных средств.

 

Но пример этот показателен не только как иллюстрация, отражающая установки и стиль деятельности людей, принимающих решения во власти. Он демонстрирует, как явно криминальный мотив сохранения механизма изъятия средств из бюджета мешает решить серьезную задачу – создать механизм гарантированного проведения безналичных платежей.

 

…Кстати, буквально через несколько дней именно этого зампреда Минфина В.Петрова “повязали” – по обвинению, насколько мне известно, во взятке. Но, продержав несколько месяцев, выпустили – то ли за “недоказанностью”, то ли по амнистии…

 

ПОНЯТЛИВЫЙ СБЕРБАНК (или три процента – на реализацию госполитики)

 

Нельзя здесь не затронуть и еще один вопрос, а именно: о системе проведения платежей – как механизме паразитирования избранных банков, правильно понимающих политику государства по ограничению наличных расчетов.

 

Для наглядности начну с примера. Вы ехали на своей машине и нарушили правила дорожного движения. На вас налагают штраф, размер которого установлен законом. Вы идете платить и выясняется, что заплатить вы должны больше – плюс три процента “за услуги банка”. Но закон-то устанавливает размер штрафа однозначно: не какая-то сумма и плюс проценты посредникам, а исключительно и только лишь эта сумма. Банк же, в частности выше упоминавшийся Сбербанк, предлагает вам сразу на обороте квитанции подписаться, что с условиями приема банком средств вы согласны. Это делается так, как будто бы вам предоставляют какую-то дополнительную услугу, например, прямо у окошечка подают чашечку кофе, от которой вы можете и отказаться. Конечно, три процента от суммы штрафа – не какие-то большие деньги, и чем разбираться, почему, зачем и на каком основании, большинству проще заплатить и забыть…

 

Не надо нарушать, скажет свято верящий в конечную оправданность любого произвола власти читатель, тогда и не придется платить проценты Сбербанку. Конечно, нарушать не надо. А свою собственность оформить и произвести с ней какие-нибудь сделки в нашей “рыночной” экономике можно так, чтобы не золотить ручку Сбербанку? Оказывается, нет. Вы сдаете пакет документов в земельный комитет, и вам предлагают оплатить некую квитанцию, причем не прямо в земельном комитете, а в родном Сбербанке. А там, как уже можно догадаться, вам предлагают дополнительно к сумме, указанной в квитанции, оплатить еще три процента. И обязательно расписаться, что вы с условиями приема денег согласны. Абсолютно добровольно. Если же не согласны – можете столь же добровольно собственность не оформлять и никаких операций с ней не осуществлять…

 

А детей учить – не только тому, что проходят в школе, но и дополнительно: музыке, иностранному языку и т.п. – тоже не надо? А ведь и здесь ситуация типична: в бухгалтерии музыкальной (спортивной и др.) школы деньги напрямую не принимают – оплатите через Сбербанк; а там – распишитесь, что с условиями приема платежа (с необходимостью отдать еще три процента – на реализацию государственной политики ограничения наличных расчетов) вы согласны…

 

Не важно, в чем вы провинились: ПДД нарушили, или свои права собственника решили реализовать, или хотите чему-то научить ребенка – промежуточный результат один и тот же. И стоит обратить внимание на истинный экономический смысл подобной системы. А он есть не что иное, как дополнительный незаконный налог, налагаемый на граждан. Причем налог, не поступающий в общегосударственный котел (бюджет), а сугубо целевой – идущий на безбедную жизнь руководителей Сбербанка и Центробанка… А это, в свою очередь, имеет еще и макроэкономический смысл – ограничение реальной конкуренции банков при работе с безналичными платежами.

 

ПОКА ПЕТУХ ОПЯТЬ НЕ КЛЮНЕТ

 

Тем не менее, как говорил известный артист: “Мы же -не в Хьюстоне”, – то есть и не к такому привыкли. Сейчас, летом-осенью 2002 года, когда я пишу эту книгу, у нас в финансовой системе все относительно спокойно. И платежно-расчетная система страны, основанная на проведении основной массы платежей через частные банки, пусть и худо-бедно, но все же работает. Спустя всего четыре года после дефолта люди уже почти забыли о случившемся. Кажется, пережили. И хочется надеяться, что где-то там, “наверху”, уроки учли и больше подобное не повторится.

 

Но применительно к человеку врачи проверяют и оценивают состояние сосудов и кровеносной системы в целом не столько в состоянии покоя, сколько при повышенной нагрузке. А как поведет себя кровеносная система нашей экономики при возникновении новых возмущений, хотя бы при слабом намеке на возможность какого-либо финансового кризиса? Не полопаются ли все трубы нашего финансового водопровода так, как будто они сделаны не из металла, а буквально из пластилина? Сколько и каких платежей пропадет в банках при малейших напряжениях в системе? И какой удар это нанесет по и так не блещущему силой и здоровьем реальному сектору нашей экономики? Ведь все основные дефекты системы и после прошедшего в 1998 году дефолта сохранены в неприкосновенности…

 

КАМЕРЫ ХРАНЕНИЯ С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ

 

Аккуммулирование денежных средств и их перераспределение между различными отраслями экономики – функция иная, нежели проведение платежей. Но требования к институтам, ее реализующим, логично предъявлять те же, что и при проведении платежей, только еще более жесткие. Если при проведении платежа мы доверяем банку свои деньги на несколько дней, то при хранении средств мы оставляем их в распоряжении банка на месяцы и годы .

 

НЕРАВНЫЙ БРАК

 

Важно отметить, что клиенты банка, как правило, вступают с ним в сугубо неравноправные отношения. Попробуйте взять в банке кредит – с вас потребуют не только сведения о целях кредитования и о ваших источниках доходов, но и залог, который, в случае невозможности возврата вами кредита и уплаты процентов по нему, обернется в доход банка. Если же вы ссужаете банку деньги (кладете их на банковский депозит), вы не только получаете существенно меньший процент по вкладу (что естественно, ведь именно за счет разницы в процентах банк и должен существовать), но еще и вынуждены полностью довериться этому банку – никакой залог со стороны банка в вашу пользу на случай его несостоятельности и банкротства не только не предусматривается, но считается неуместным даже и ставить об этом вопрос.

 

Хранение средств в банках рискованно не только для мелких и средних вкладчиков, но и для самых крупных корпораций с госучастием, а также для такого неслабенького, казалось бы, клиента, как само государство. Примеров пропажи госсредств в банках (уже не при их перечислении, а при хранении) – великое множество. Так, например. Счетная палата выявила, что при банкротстве одного только Кредо-банка вместе с ним пропали более трехсот миллионов долларов США наших государственных средств. Разумеется, никто за это не ответил, и ни с кого эти средства не взысканы – непредвиденные, видите ли, обстоятельства…

 

Конечно, в более или менее цивилизованных странах такое невозможно в принципе. Например, в США ни цента бюджетных средств не может пролежать на счете в банке даже и суток без полноценного залога со стороны этого банка государству в виде ценных бумаг, признаваемых государством абсолютно ликвидными. Ничего подобного у нас, как вы догадываетесь, нет.

 

Кроме того, в большинстве развитых стран мира ассиметрия в отношениях между банками и частными клиентами частично компенсируется механизмами государственного принуждения – введением обязательного государственного страхования вкладов в банках с гарантией полной выплаты сумм до определенного размера. Например, в США – до ста тысяч долларов. Несмотря на все многочисленные разговоры на эту тему, ничего подобного всерьез у нас пока не делается. То есть хранение средств в коммерческих банках остается сугубо рискованной операцией.

 

СТРАХОВАНИЕ ОТ … СМЕНЫ ДНЯ НОЧЬЮ

 

Почему же у нас не вводится аналогичная известным зарубежным образцам государственная система обязательного страхования вкладов? Рискну сделать предположение.

 

Дело в том, что в здравом уме страховать можно только добросовестную деятельность, при которой риски носят характер действительно случайный, а наступление страхового случая не закладывается в основу деятельности как практическая неизбежность. Сами судите: разве можно застраховаться от того, что на смену дню придет ночь, а на смену лету – зима? И что будет со страховой компанией, которая решится вас от таких неожиданных несчастий застраховать, если, конечно, собственники страховой компании изначально не собираются сбежать с вашими деньгами не дожидаясь наступления “страхового случая”?

 

Для большей ясности картины представьте себе: возможно ли было в начале девяностых организовать реальное страхование вкладов в многочисленных “МММ”, “Гермесах” и тому подобных финансовых пирамидах? Конечно, нет – более или менее здравомыслящему наблюдателю изначально было ясно, что крушение этих пирамид столь же неизбежно, как восход солнца и его заход. То есть если такое (заведомо недобросовестную деятельность) страховать, то для этого потребовалось бы установить страховой взнос существенно более ста процентов от будущей страховой премии (чтобы хоть что-то осталось не то чтобы на зарплату работникам и, тем более, прибыль, но хотя бы на уплату налогов…).

 

Конечно, здесь есть некоторая гиперболизация. Далеко не все банкиры – недобросовестны (так же, как и люди любых иных профессий). Не все банки рухнули. И даже не все рухнут в будущем. Но вероятность самых разнообразных неприятностей, проистекающих из причин как объектиных, так и субъективных – слишком велика.

 

Когда банковское дело может стать действительно серьезным и добросовестно страхуемым? Тогда, когда не отдельные банки, а вся банковская система как единое целое начнет обслуживать реальный сектор экономики. То есть тот сектор, в котором основа – не мыльные пузыри, не чрезвычайно рисковые сверхприбыли, но, пусть не слишком высокая, но стабильная нормальная прибыль от производственной деятельности. Что для этого необходимо?

 

Во-первых, нужно, чтобы средняя рентабельность производственной деятельности стала существенно выше ставки банковского кредита. А для этого, в свою очередь, нужно, чтобы и ставка рефинансирования Центробанка стала существенно ниже нормальной (реально достижимой в наших условиях, причем не максимальной достижимой, а средней) прибыльности промышленности, транспорта, сельского хозяйства и связи.

 

И, во-вторых, должны быть максимально перекрыты иные каналы перетекания денежных средств и способы получения более высокой прибыли, нежели может дать реальный сектор экономики, в том числе в финансово-спекулятивных и торгово-финансовых операциях.

 

По существу, это – важнейшие элементы экономической политики государства, необходимой нам для обеспечения какого-либо развития.

 

Ну а если Центробанк устроен так, как он устроен у нас, если он поддерживает завышенную ставку рефинансирования банков, не позволяющую реальному сектору экономики пользоваться для своего развития банковским кредитом (по каким причинам Центробанк это делает, можно понять в том числе и из изложенного выше – в главах, посвященных Центробанку), если руководство Центробанка мотивировано не на ограничение валютно-финансовых спекуляций, а на их распространение, развитие и собственное участие в этих операциях, если Правительство страны без какой-либо реальной необходимости для финансировния госбюджета и национальной экономики запускает пирамиды ГКО и ОФЗ с прибыльностью в сто и более процентов годовых, а Центробанк участвует в раскрутке пирамиды, играя на этом рынке нашими государственными средствами? Тогда все это работает и как насос, выкачивающий средства из реальной экономики, и как механизм, не позволяющий банковскому сектору стать конструктивным элементом национальной экономики.

 

СТРАХОВАНИЕ – КАК КРИТЕРИЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ГОСУПРАВЛЕНИЯ

 

Кстати, а можно ли измерить или точно оценить степень неэффективности нашей системы госуправления и последствия такого госуправления для экономики? Разумеется. можно. Существует масса критериев, вплоть до объема привлекаемых иностранных инвестиций на душу населения. Показатели по этим критериям отражают действие совокупности всех объективных (независимых от нас и нашей системы госуправления) и субъективных факторов привлекательности экономики. И по таким критериям мы находимся в состоянии весьма плачевном.

 

Существуют и критерии, вычленяющие действие тех или иных отдельных факторов. Используя эти критерии в отрыве от общей картины, нам постоянно норовят подсунуть данные о том, что наши банки – вполне надежны, а Центробанк – чуть ли не самый прогрессивный в мире.

 

Похоже, развивая логику своего повествования, мы выйдем сейчас еще на один критерий, но дающий совсем не столь обнадеживающий результат.

 

Очень любопытные отголоски парламентских и правительственных дискуссий по проблеме создания системы страхования банковских вкладов промелькнули в прессе.

 

Так, предполагается, что полностью возвращаться при наступлении страхового случая будут вклады до двадцати тысяч рублей. Много это или мало? Это в сто пятьдесят раз меньше, чем размер вклада, полностью гарантируемого при наступлении аналогичного страхового случая в США (сто тысяч долларов). При том, что различие в средней зарплате в наших двух странах на порядок меньше – раз в пятнадцать. А доходы собственников банков и зарплаты руководителей банков -практически не отличаются.

 

Отчего же такая непропорциональность? И не является ли степень этой непропорциональности не чем иным, как прямым признанием, подтверждением и даже количественной оценкой нашим совокупным законодателем (включая депутатов Думы, членов Совета Федерации, Президента и их многочисленных помощников и экспертов) степени ненадежности нашей банковской системы? А значит, ненадежности и механизмов ее регулирования, включая все, что нами описано выше применительно к главному органу регулирования финансово-кредитной сферы и банковской деятельности – Центральному банку страны.

 

СТРАХОВАНИЕ КРАСИВЫХ БУМАЖЕК

 

Тем не менее, хотя бы за двадцать тысяч рублей мы сможем быть спокойными? А с учетом возможностей диверсификации вкладов – вложения по двадцать тысяч рублей в разные банки – можно быть спокойными и за большие суммы?

 

Да, за свои рубли при введении такой системы страхования вы можете быть спокойны. Вы получите свои рубли – вполне симпатичные бумажечки со значительным числом степеней защиты от подделки. От подделки, но не от обесценивания. Будете ли вы при этом спокойны за свои сбережения – за сохранение их покупательной способности?

 

Почему система страхования вкладов эффективна в США? Потому что там основной риск – возможность банкротства конкретного банка. Опасность же девальвации, с учетом предыстории и действующих механизмов государственного и финансового регулирования, там не рассматривается как существенная.

 

Достаточно ли американской системы страхования вкладов для экономик других стран – тех, где длительная неуправляемая инфляция, дефолты и девальвации национальной валюты – явления из не такого уж и далекого прошлого? И где сами механизмы государственного управления экономикой и финансами никоим образом не гарантируют от масштабных катаклизмов и, в частности, от обесценивания национальной валюты? Разумеется, нет. Какая же система нужна для таких государств и таких экономик?

 

Ясный пример того, что необходимо в такой ситуации, дает Чили. Все просто – если вы хотите обеспечить вкладчикам (а также пенсионерам, получателям социальных пособий и т п ) гарантии от инфляции и, тем более, от девальваций, надо ввести авгоматический пересчет всех финансовых обязательств в стабильные единицы покупательной способности. Так и поступили в Чили. Все банки там обязаны при заключении договоров с клиентами устанавливать процент по вкладу, дающий фиксированный реальный прирост накоплений (уже с учетом инфляции). Соответственно, и страхование вкладов, и пенсионные накопления там осуществляются не в единицах национальной валюты, подверженной инфляции, и даже не в долларах США, тоже подверженных инфляции, хотя и в существенно меньших масштабах, а в условных единицах, постоянных по своей покупательной способности, курс которых по отношению к национальной валюте систематически корректируется.

 

Рискну предположить, что на такую систему страхования вкладов вы, уважаемый читатель, согласились бы. И я бы согласился. Но чтобы иметь такую систему гарантирования сбережений, надо либо жить в другой стране, либо приводить в порядок нашу. Причем – и это самое главное – чтобы иметь такую систему страхования вкладов, вовсе не нужно быть очень богатыми. Нужна лишь достаточно последовательная и ответственная экономическая политика.

 

А СТРАХОВЩИК-ТО – КТО?

 

Любопытно и другое. Как большое достижение при разработке соответствующего нашего закона подавался в СМИ отказ от идеи государственного страхования вкладов и возложение функции обязательного страхования банковских вкладов на организацию негосударственную. В частности – как вариант – на Агенство по реструктуризации кредитных организаций (АРКО). Причина? Говорилось открытым текстом: если организация будет государственной, то во время кризиса, при нехватке средств на компенсации, их придется изымать из федерального бюджета. И с такой логикой, похоже, все согласились. Чего будет стоить в наших условиях такое страхование? И кто ответит, если и сама эта негосударственная организация лопнет точно так же, как и страхуемые ею банки?

 

Кстати, кто-то не находящийся, как теперь принято выражаться, “в теме” может подумать, что упомянутая негосударственная АРКО – некая частная организация. конкурировавшая в своей сфере деятельности с другими, заработавшая на рынке соответствующих услуг хорошую репутацию и тем заслужившая право претендовать на выполнение важной для общества функции. Но, разумеется, это было бы совсем не по-нашему.

 

АРКО – одна из очень специфических наших организаций. По существу – государственная: государством создана, вложены огромные государственные деньги свыше двух процентов от годового федерального бюджета; государством же ей предоставлены исключительные права на проведение реструктуризации банковских организаций . Но одновременно – вроде бы как и негосударственная: фактически бесконтрольная, сама оценивающая свою деятельность и сама же решающая, как поощрять своих руководителей и сотрудников. Соответственно, зарплаты и доходы от иных выплат (премии и т.п.) даже весьма рядовых сотрудников этой организации – в несколько раз превышают зарплаты (со всеми прочими совокупными выплатами), например, членов нашего Правительства… И, конечно, государство за результаты деятельности АРКО ни перед кем никакой ответственности не несет. В общем – некое мини-подобие нашего Центробанка. Что и понятно: наличие подобных прецедентов и примеров – как наш Центробанк – чрезвычайно заразительно. Всем, кто поближе к власти, хочется построить на нашем поле чудес что-нибудь свое такое же…

 

КАК ПРОСТО ОБМАНУТЬ НАИВНЫХ (чего стоят “госгарантии” по вкладам в Сбербанк)

 

Но ведь есть же исключение, скажет мне кто-то, – Сбербанк? Вклады в нем-то уж точно гарантируются государством – мы об этом неоднократно слышали и по радио, и по телевидению, особенно сразу после дефолта.

 

Рискую разочаровать кого-то из тех, кто еще верит нашей государственной пропаганде, но это был просто прямой и наглый обман легковерных и наивных. Обман, надо сказать, весьма действенный – не случайно же более семидесяти процентов всех вкладов граждан сейчас у нас приходится именно на этот банк. И обман весьма изощренный. Так, в договорах, которые подписывают граждане со Сбербанком (во всяком случае в тех, которые видел я), написано буквально следующее (пункт 2.5): “Сохранность и возврат вклада, вверенного Банку, гарантируется государством (Российской Федерацией) в порядке, предусмотренном федеральными законами”. Не слишком юридически грамотный вкладчик понимает это как наличие определенных законом гарантий со стороны государства. Юрист же прочитает иначе: гарантируется не вообще, а лишь в порядке, предусмотренном действующими законами. При том, что действующими законами вклады граждан в Сбербанке никаким специальным образом вовсе не гарантируются.

 

По существу, это означает прямую и наглую ложь в договоре. Но подайте на Сбербанк за эту ложь в суд. Попробуйте взыскать недополученную прибыль от того, что вы клюнули на явный обман с госгарантиями и положили средства на депозит в этот банк, а не какой-то другой – с более высокими процентами. Каков будет результат? Однозначно предсказать не могу. Но рискую предположить, что вам объяснят: во-первых, ущерба вы не понесли, так как Сбербанк пока не рухнул; во-вторых, гарантирование в данном случае (со ссылкой на порядок, предусмотренный законами) означает наличие контроля за деятельностью Сбербанка со стороны Центробанка, наличие резервов, которые в определенном порядке могут использоваться для погашения задолженности банка в случае, если он окажется в критической ситуации, и т.п…

 

Вот кто мог бы представить в суде неопровержимые доказательства понесенного ущерба, так это конкуренты Сбербанка. Их ущерб – потери клиентуры из-за недобросовестной конкуренции со стороны Сбербанка – налицо. И им рассказами о контроле со стороны Центробанка уже “мозги не запудришь”, ибо точно такой же контроль Центробанк обязан осуществлять и за ними. Значит, все прочие комбанки тоже вправе написать в договорах и рекламе, что вклады граждан в них “гарантируются Российской Федерацией в порядке, предусмотренном федеральными законами”?

 

Нет, шалишь – так не получится. Почему – станет яснее после того, как мы увидим, кто и что стоит за Сбербанком.

 

Сбербанк – обычный акционерный банк, контрольный пакет акций которого принадлежит государству. Но из последнего еще вовсе не следует, что государство несет какую-либо ответственность по обязательствам Сбербанка Акционеры, в том числе держатели контрольного пакета акций, никоим образом не отвечают по обязательствам предприятий.

 

А кто же управляет Сбербанком, кто назначает его руководство, осуществляв по праву собственника контроль за его деятельностью и должен в случае чего принимать меры к недопущению банкротства, обмана вкладчиков и т п.? По логике Конституции это должно быть Правительство – ведь статьей 114 (часть 1 пункт “г”) к его компетенции прямо отнесено управление федеральной собственностью

 

Верно, но здесь мы имеем дело со случаем, явно противоречащим Конституции. И установлен этот противоречащий Конституции иной режим управления госпакетом акций Сбербанка уже подробно проанализированным нами законом о Центробанке. Именно этому замечательному учреждению – Центробанку (в дополнение к и без того огромному объему фактически бесконтрольных полномочий) – законом доверено осуществлять управление государственным пакетом акций Сбербанка. И если мы помним, как государственные ресурсы по воле ЦБ бесследно исчезали, например, в банке “Империал” (из чего можно сделать вывод, кроме прочего, и о качестве выполнения ЦБ его функции осуществления контроля за коммерческими банками), есть ли основания считать, что за Сбербанком и его работой Центробанк будет почему-то следить лучше?

 

Можно, конечно, и не без оснований, предположить, что и в этом случае мы имеем дело не с недостатком контроля за тем же “Империалом” со стороны Центробанка, а с сознательным сговором с целью хищения 300 миллионов долларов государственных средств; если же Центробанк будет заинтересован в контроле за Сбербанком, то он сумеет этот контроль осуществить. Что ж, такое предположение возможно. И организация полноценного и даже всеобъемлющего контроля ЦБ за Сбербанком (так же, впрочем, как и в прошлом за “Империалом”) действительно никакой научно-методологической или практической Проблемы не представляет. Только вот вопрос какие появились основания считать, что на этот раз усилия будут направлены на сохранение государственных ресурсов и средств вкладчиков, а не на их хищение и присвоение? При том, что при банкротстве Сбербанка никакой ответственности ни Центробанк, ни его руководство также нести не будут – строго в соответствии с законом…

 

Кстати, здесь и ответ на вопрос, почему остальные комбанки не рискуют судиться со Сбербанком. Ведь кому принадлежит львиная доля прибыли Сбербанка, соответствующая госпакету его акций? Должна бы принадлежать – государству. Реально же – Центробанку Значит, судясь формально со Сбербанком, ты реально судишься с кем? Правильно, с Центральным банком Российской Федерации – практически бесконтрольным и безнаказанным высшим в стране органом финансовой власти. И жить до отзыва лицензии банку-смельчаку останется совсем недолго.

 

НЕВИДИМАЯ РУКА РЫНКА И ЗАМЕТНЫЕ ШИШКИ НА ЛБУ

 

Сторонники уж совсем либеральных подходов могут возразить на все вышеизложенное, что да, конечно, все, что связано с государством, действительно работает из рук вон плохо, и нечего рассчитывать на какие-то меры госрегулирования и улучшение ситуации, проистекающее из сознательных действий власти, но конкуренция, тем не менее, рано или поздно все выправит и отрегулирует – главное, чтобы государство не вмешивалось Знакомая песня?

 

Конечно, мне тоже хотелось бы верить, что “невидимая рука рынка” сама все отрегулирует о чем еще мечтать – сиди сложа руки и жди, когда эта невидимка за нас сама все наладит. Но в жизни так не получается по одной простой причине: почти все живое стремится к возвышению, к господству, к монополизации. И если есть возможность взять в свои руки установление правил игры, позволяющее получать преимущества в конкуренции – никто не откажется. И если кто-то получает произвольное и фактически бесконтрольное право устанавливать правила игры и по ходу игры их менять, допускать или не допускать к игре участников, заглядывать в карты игрокам, предоставлять тому или иному играющему преимущественные или исключительные права, а также просто оказывать отдельным игрокам прямую помощь за счет общих ресурсов, будьте уверены – эти возможности обязательно будут использованы в интересах конкретных игроков. В такой ситуации ни о какой более или менее равной конкуренции, заставляющей всех игроков совершенствоваться в игре по общим правилам (улучшать производимые товары и услуги) – не может быть и речи.

 

Ведь на чем “поднимаются” наши банки? На “уполномоченности”, прежде всего, в части хранения и перечисления бюджетных средств. Какая может быть конкуренция, если один банк “уполномочен” и через него проводятся миллиарды бюджетных рублей, сотни миллионов из которых находятся постоянно на так называемых бюджетных счетах в этих банках, причем без надлежащей полноценной оплаты за фактическое получение средств в распоряжение, а другой – нет? Конечно, и здесь формально бывают конкурсы, но кто видел хотя бы раз их условия, знает, что это та же филькина грамота, абсолютный произвол: конкурс проводится одновременно по целому ряду переменных параметров без сведения всего к единой формуле подведения итога.

 

Поговорите с предпринимателями.

 

Вопрос первый: в каком банке они держат накопления?

 

Типичный ответ: накопления в наших банках мы не держим.

 

Вопрос второй: но текущие операции вы вынуждены осуществлять через банки, есть оборотные средства, остатки?

 

Типичный ответ: держим только самый необходимый минимум, да и его разнообразными способами стараемся ограничить.

 

Вопрос третий: а для этого минимума – каким образом, по каким критериям вы выбираете банк? Тот, где выплачивают проценты по остаткам на счетах и процентная ставка по остаткам выше? Или тот, что относится к более высокой категории надежности? Или выбираете банк, который предоставляет более широкий спектр разнообразных дополнительных услуг?

 

Типичный ответ: нет, нет и нет. Те, кто покрупнее, скажут, что у них есть “свой” банк, который они контролируют. Остальные ответят примерно так: выбираем банк, в котором есть знакомые, и в котором есть основания надеяться, что в случае чего нас предупредят вовремя или хотя бы немножечко раньше, чем других…

 

Вот такая конкуренция. И понятно: какая может быть у “невидимой руки рынка” свобода действия в условиях совершенно феодального построения всей финансово-кредитной системы страны, начиная с Центробанка?

 

Стоит заметить, что в пространстве даже самом искаженном с точки зрения обеспечения равных конкурентных условий в какой-то степени конкуренция все-таки работает. Что ж, применительно к сектору банковских услуг она у нас работает именно в том объеме, какой обеспечивается действующим законодательством, включая уже много раз упоминавшийся закон о Центробанке.

 

ЗАЩИТИТЬ “НЕВИДИМКУ”

 

На примере банковской системы видно, что свобода рынков и конкуренция – то, что может реально повысить качество банковских услуг, – это отнюдь не невмешательство государства в работу “невидимой руки рынка”, а, напротив, – активные действия. Но действия прежде всего по защите свободы этой “невидимки”. Решительные действия, не допускающие ситуации, когда кто-то сильный берет эту “невидимую руку” за запястье и начинает водить ею в своих интересах – какая тогда свобода?

 

В странах, считающихся значительно более рыночными и либеральными, нежели наша нынешняя Россия, когда не дают советы другим, а обустраивают свой дом и свою экономику, предпочитают подкреплять действие “невидимой руки рынка” вполне видимым и ощутимым госконтролем и госрегулированием. И тем самым реально снижают риски, а значит, и экономические издержки: пусть “невидимая рука рынка” действует, но при этом мы не допустим, чтобы ею водил кто-то втайне от общества.

 

Применительно к банковской системе можно привести такой пример. В США государство осуществляет контроль не только за деятельностью банков, но специальный орган, – что очень важно, независимый от Федеральной резервной системы – осуществляет контроль еще и за собственниками банков. И если человек хотя бы однажды был наказан за уголовное преступление – ему уже никогда не позволят поставить под свой контроль даже десять процентов акций любого из более чем двенадцати тысяч американских банков. Можно, конечно, действовать через подставных лиц, но это в свою очередь наказуемо.

 

А как же права человека, возмутятся наши “либералы” и те из правозащитников, кому уж очень полюбились щедрые гранты и меценатство наших “олигархов”? Ведь если человек понес наказание или освобожден от ответственности по амнистии, как например небезызвестный гражданин А.Кох, в дальнейшем же он становится равноправным со всеми другими гражданами? Да, это верно – такой гражданин может баллотироваться даже в Сенат или в Президенты. А вот банк под свой контроль поставить уже никогда не сможет. Потому что в США права человека прежде всего – для вкладчиков банков, для надежности банковской системы, для стабильности национальной экономики. И уж во вторую очередь – для собственников банков…

 

В этой связи вспоминается одна дискуссия, которая произошла у меня более десяти лет назад с известным правозащитником С.Ковалевым. На закате существования Советского Союза была предпринята попытка принятия Конституционного закона о правах человека. И в ходе его подготовки возник спор, смысл которого сводился к тому, что есть права человека? А именно: это только лишь гражданско-политические права, такие, как свобода совести, слова, печати, собраний, или же это еще и какие-то базисные права социально-экономические?

 

Старая советско-американская версия этого спора известна. Одни говорят: у вас нет свободы слова, печати, многопартийности и т.п. Другие отвечают: зато у вас нет гарантированного права на труд, лечение, социальную защиту…

 

В данном же случае речь шла совсем об ином. Я исходил из того, что нам нужно не столько делать кальку с западных стандартов, сколько дополнительно фиксировать то, что крайне актуально для нас. Так, американцы в свое время зафиксировали как базисное требование неприкосновенность именно жилища не просто так, а потому, что это было крайне актуально в условиях произвола королевских (британских) военных формирований. С учетом же нашей предыстории и традиций безнаказанности власти при распоряжении общим достоянием, а также уже начавшейся тогда вакханалии с фактическим назначением “успешных предпринимателей”, для нас актуально было (и есть до сих пор) еще и многое другое. Соответственно, я отстаивал необходимость фиксации в Конституционном законе равноправия граждан в доступе к экономической деятельности и необходимым для этого ресурсам, а также равенства граждан в доступе к тем социальным благам, которые предоставляются за общественно-государственный счет. И как следствие из этого – жесткий запрет (как базисное конституционное требование) для органов власти и должностных лиц произвольно присваивать и (или) распределять какие-либо блага (предоставлять налоговые и таможенные льготы, эксклюзивные и преимущественные права и т.п.).

 

Решительным противником этой позиции выступил Сергей Ковалев – признанный в то время авторитет в сфере всего, что касалось прав человека. Он утверждал, что предлагаемое мною не имеет отношения к базисным правам человека, отражаемым в конституционном законодательстве, и должно регулироваться обычными законами. И все мои попытки донести до него, что гражданско-политические права никогда, нигде и ни для кого (кроме уж совсем узкого слоя вольнолюбивой интеллигенции) самоцелью не были, а отстаивались всерьез именно в обеспечение прав в конечном счете социально-экономических, к сожалению, к успеху не привели…

 

Возвращаясь же к вопросу о соотношении прав собственников банков и прав вкладчиков, важно заметить: независимо от того, что провозглашается в США формально (и вульгарно трактуется у нас как свидетельство безусловного приоритета в американском обществе прав индивидуума над правами и интересами общества), на деле – применительно, например, к функционированию банковской системы – мы видим безусловный приоритет защиты интереса общественного и даже готовность ради его обеспечения существенно ущемить, казалось бы, незыблемое право индивидуума…

 

ВИДИТ ОКО, ДА ЗУБ НЕИМЕТ

 

Использованию банковской системы как источника получения кредитов, в принципе, не мешает ничто. Если только, конечно, вы обладаете абсолютно ликвидной собственностью для залога, а также, если дело, на которое вы берете кредит, имеет рентабельность, заведомо более высокую, нежели банковский процент. Следовательно, при завышенном банковском проценте вложение средств в долгосрочные проекты, рентабельность которых будет соответствовать нормальным для Запада 13-15 процентам годовых, становится практически невозможным. Если реально в наших банках можно получить валютный кредит лишь под 18-20 процентов годовых, то проекты с рентабельностью менее 25-30 процентов рассмотрению просто не подлежат. А если добавить к этому еще и специфические российские риски (о которых мы еще будем говорить ниже), то получается, что инвестиционный проект либо должен окупать себя за два – четыре года, либо этот проект просто неинтересен и реального рыночного финансирования он не получит. Можно при таких условиях всерьез рассчитывать на приток крупных инвестиций в реальный сектор экономики, в технологически сложные и наукоемкие отрасли?

 

Куда же направляются деньги? Деньги направляются либо в те сектора экономики, в те сферы, где можно получить наибольшую прибыль с минимальными рисками, а у нас это прежде всего финансово-спекулятивные рынки и торговля. Либо деньги направляются в заранее заданном направлении – в случае, если собственники банка получают прибыль не столько из собственно банковской деятельности, сколько из той сферы, в которую они направляют аккуммулируемые средства. В последнем случае банк, выполнив на протяжении некоторого времени функцию насоса по сбору средств и их перекачке в заданном направлении, затем ложится на бок и банкротится…

 

Кстати, именно во избежание подобного развития событий, например, в США банки – как учреждения депозитарные – жестко отделены от банков инвестиционных. Обратите внимание: у нас банк определяется как кредитно-денежное учреждение. В США иначе: кредит вам может давать кто угодно, в регулировании же банковской деятельности акцент делается именно на депозитарной функции: банк – это учреждение, имеющее право собирать на свои банковские депозиты свободные средства граждан и юридических лиц. Но после этого, в отличие от нынешней России, банк не вправе скупать различную собственность и напрямую инвестировать средства в разнообразные рискованные проекты, становясь их участником и таким образом возлагая на вкладчиков банка все риски. Банк вправе только кредитовать и осуществлять платежно-рассчетные операции. Это еще один важный механизм повышения прозрачности банка для его вкладчиков и, соответственно, повышения надежности банковской системы. В большинстве европейских стран этот метод не используется, но используются иные методы дополнительного регулирования банковской деятельности.

 

УВИДИМ ЛИ ЗА ДЕРЕВЬЯМИ ЛЕС?

 

Контроль за подозрительными финансовыми операциями – функция банковской системы для нас новая (или хорошо забытая старая) – практически введена лишь в 2002 году. Как она будет реализовываться и в чьих интересах – в интересах государства и всего общества, либо в интересах приближенных к власти финансово-промышленных групп9 Время покажет. Стоит за-мегить здесь лишь одно: в нашем российском варианте, похоже, это станет инструментом контроля за “мелочью”, за подозрительными операциями в десятки или сотни тысяч долларов, но не более того. То есть отдельные деревья, может быть, и увидим, лес – нет.

 

И понятно почему Ключевая экономическая проблема ведь – не “подозрительные”, а прямо преступные операции с сотнями миллионов и миллиардами долларов, осуществлявшиеся ранее (и не исключено, что продолжающиеся и до сих пор) Правительством и Центробанком. Это документально подтвержденные махинации, за которые в конечном счете приходится расплачиваться всем нам, всей нашей экономике. И они остаются вне реальных механизмов контроля, предания oi ласке и независимою от власти расследования. Причем в этом смысле ситуация даже усугубилась по сравнению с тем, что было еще три-пять лет назад – в силу фактического отсутствия представительной власти, действительно независимой от власти исполнительной.

 

РЫБА ИЩЕТ ГДЕ ГЛУБЖЕ, А ДЕНЬГИ? МИЛОСТИ НЕ БУДЕТ

 

И, наконец, нельзя оставигь без внимания вопрос о том, что банки являются механизмом перераспределения средств не только между различными отраслями экономики страны, но – и между национальными экономиками. Кто выигрывает при неограниченном перетекании капитала? Выигрывают те, у кого суммарно лучше объективные условия для производства (географические, климатические и проч.) и субъективные условия для вложения капитала и получения прибыли (это прежде всего объем издержек, связанных с налогообложением, таможенной системой, особенностями национального законодательства, четкостью, ясностью и стабильностью “правил игры” в бизнесе, политическими рисками и т.п.). Не вдаваясь сейчас в детали того, что есть “благоприятный инвестиционный климат”, приходится констатировать, что и объективные условия, и, особенно, субъективные сегодня – против нас. А это означает, что при отсутствии специального дополнительного регулирования банковская система начинает работать не столько как инструмент перераспределения средств между разными секторами национальной экономики, сколько как насос по выкачиванию ресурсов из страны и направлению их в те экономики, где можно получать большую прибыль с меньшими рисками.

 

Понятно, что в долгосрочной перспективе основное направление лечения подобной болезни – создание более благоприятных субъективных условий для привлечения инвестиций. Причем от нас требуется создание условий настолько благоприягных, чтобы, по возможности, скомпенсировать объективные факторы, снижающие нашу конкурентоспособность (климатические и географические). Это не удастся сделать во всех секторах экономики, но по ряду направлений и по суммарной привлекательности экономики – вполне возможно, хотя и не сразу, не слишком быстро. Что же делать до наступления лучших времен – сдаваться на милость победителей? Милости не будет.

 

НАУЧИТЬСЯ ИЛИ ПОЛУЧИТЬ ХОРОШУЮ ОЦЕНКУ?

 

В этом мире не мы первые и не мы последние. Конечно, хорошо быть молодым, здоровым и сильным и не бояться никакой конкуренции. А если ты какие-то важные приемы еще не успел освоить? Или если у тебя болит нога или рука? Это, все-таки, лучше, чем если всерьез повреждена голова (как, похоже, произошло с нами). Потому что только в последнем случае можно, не слишком задумываясь о последствиях, несмотря на все предупреждения врачей (специалистов), выходить на соревнования и не просто проигрывать, но еще и усугублять травмы и делать болезнь трудноизлечимой. Если же голова в порядке, понятно, что надо с участием в грандиозных всемирных соревнованиях потерпеть, руки-ноги поберечь и т.п. И это вовсе не трусость и не идеологическая отсталость, а простой и абсолютно необходимый везде (в том числе – в экономике) здравый смысл.

 

Какой же вывод следует из этой аналогии? Простой: не зазнавайся, смотри не только на поведение самых сильных, но и учись у таких же “увечных”, как ты сам. Присмотрись, например, к опыту Польши или Чили, к которому мы обращаемся в этой книге неоднократно. Кстати, и Европа к относительной открытости и либерализму шла очень долго. И та же Франция, являющаяся одной из самых привлекательных для инвестиций экономик мира, лишь четверть века тому назад перешла на полную конвертируемость своего франка. А, например, Китай и сейчас использует целый ряд жестких механизмов, ограничивающих вывоз капитала за рубеж. И это при том, что по объему иностранных инвестиций Китай уже практически оспаривает в этом вопросе первое место в мире у США.

 

Кто-то возразит мне, что и мы все же имеем примеры вложений средств наших банков в строительство новых нефтяных терминалов, автосборочных производств, в реконструкцию и создание новых объектов в пищевой промышленности. Да, это верно. И стоит признать, что сегодня таких примеров больше, чем три-пять лет назад. Но в масштабах нашей огромной страны это пока остается каплей в море.

 

У сильных же и наиболее развитых желательно перенимать не столько завидную раскованность в поведении и кажущуюся открытость, сколько внутреннюю организацию – тонкие и сложные механизмы саморегуляции, методы поддержания хорошего самочувствия, внимательное отношение к возникающим болезням и способы борьбы с ними еще в зародыше. То есть те механизмы и инструменты государственного регулирования экономики (о которых мы частично уже говорили выше и будем подробнее говорить далее), которые в глаза сразу не бросаются, на поверхности не видны и никоим образом не пропагандируются для использования конкурентами и соперниками.

 

Вместо того, чтобы изображать из себя вдруг почти таких же “либеральных”, как США, и радоваться, когда добрые дяди-учителя нас гладят за это по головке, стоило бы навести сначала элементарный порядок в Центробанке и банковской системе (в том числе и с учетом методов и механизмов, используемых США – о чем мы говорили выше). Как говорят в Одессе: вы удивитесь, но лишь одно это уже существенно повысит привлекательность нашей экономики для инвестиций.

 

Если же этого не делать, “невидимая рука рынка” тоже будет как-то работать, но не удивляйтесь – скрыто направляемая другими, она периодически будет давать нам и, извините, по лицу..

 

ИСКУССТВО СОВРАТЬ, НЕ СОВРАВ ПРЯМО

 

Таким образом, мы видим, почему финансово-банковская система нашей страны инструментом аккумулирования средств и их направления в реальный (неспекулятивный, производящий реальные товары и услуги) сектор национальной экономики не является. И не будет таковым до тех пор, пока мы, как минимум, не поймем, в чем истинная причина этого. А чтобы что-то осознать, нужна прежде всего информация, которая ныне постоянно скрывается или искажается. И, если в некоторых сравнительно малотиражных изданиях еще хотя бы какую-то “информацию к размышлению” изредка почерпнуть можно, то основные телевизионные каналы стоят на страже основ нынешней системы незыблемо.

 

Приведу характерный пример. Таких примеров, в общем-то, достаточно. Этот же я выбрал просто потому, что соответствующая телепередача оказалась записана на мой видеомагнитофон, и я могу восстановить последовательность высказываний и цитировать их достаточно точно.

 

Как-то вечером, а именно 17 февраля 2002 года, по нашему основному (по охвату аудитории) телеканалу ОРТ шла программа “Времена” с участием тогдашних Председателя Центробанка В.Геращенко и Председателя Комитета Госдумы по кредитным организациям А.Шохина. Затравка разговора была про “интересное людям”: снижение курса рубля к доллару – почему это происходит, а также хорошо это или плохо. Затем в очередной раз зашел разговор и о предлагавшихся тогда поправках в закон о Центробанке, в том числе, о праве Национального банковского совета осуществлять контроль хотя бы за собственными расходами Центробанка (во что все это в конце концов выродилось – мы уже говорили выше, в части, посвященной последним изменениям в закон о Центробанке). Представлявший профильный комитет Госдумы А.Шохин – за поправки. Председатель Центробанка В.Геращенко, естественно, – против. При этом, конечно, много демагогии о том, что в такие тонкие дела не должны вмешиваться “любители”, что прибыль – вовсе не является целью деятельности ЦБ и т.п. К месту пришелся и подготовленный редакцией материал, по-сути – рекламный ролик о том, какой Центробанк у нас замечательный, какая там тишина и какие профессионалы работают. “Профессионалов”, видимо, кроме самого Председателя ЦБ символизировала еще и поднимавшаяся по монументальным ступеням зампред Центробанка Т.Парамонова…

 

Но для нас показательны последовавший затем вопрос ведущего В.Познера и ответ А.Шохина. Итак, вопрос В.Познера: “А зачем? Зачем контролировать, это что – недоверие?”

 

Хороший вопрос. Особенно он хорош в устах “бывавшего” и “видавшего”, в частности, долго жившего в США В.Познера: Рискнул ли бы он задать такой вопрос на каком-нибудь “ток-шоу” в США? Разумеется, нет. Там сам подобный вопрос был бы воспринят как дурной тон, если не косвенное пособничество казнокрадам: всеобъемлющий общественный контроль за властью и его абсолютная необходимость – сомнению в США не подлежат. Точно так же, как исходное недоверие граждан к власти там – естественная норма.

 

Показателен и ответ А.Шохина, примерно такой: “Если Центробанк будет и дальше сам себе устанавливать правила бухгалтерского учета и произвольно осуществлять расходы, причитающуюся прибыль бюджет не получит…”

 

Почему и этот ответ мне кажется показательным? Потому, что, с одной стороны, частично он является вполне верным, и об этом мы подробно говорили выше. Но, с другой стороны, по большому счету и для экономики страны, и для нашего специфического общественного мнения (считающего бюджет чем-то бесконечно далеким от наших жизненных интересов) недополучение прибыли в бюджет – еще не самое главное.

 

А что главное? Главное то, о чем мы еще более подробно говорили выше – искажение всей мотивации деятельности руководителей и служащих Центробанка, влекущее за собой уже действительно катастрофические последствия не только для госбюджета. Именно это основное – заложенное в логику и нормы действующего закона о Центробанке России – умело скрывается в тени иных вопросов, действительно важных, но с точки зрения перспектив нашего экономического развития все-таки второстепенных.

 

Но еще интереснее то, что последовало далее. Пытаясь продемонстрировать чистоту и открытость руководимой им организации, В.Геращенко заявил, что после 1998 года их проверяли все: и Генпрокуратура, и Счетная палата, но кроме того, что озвучивал “небезызвестный бывший заместитель Председателя Счетной палаты и бывший депутат Болдырев, ничего такого особенного не нашли”… Формулировка совершенно замечательная.

 

Сказано “небезызвестный”, да еще и “бывший депутат” (то есть – читай в контексте предыдущих рассуждений – “любитель”), и с такой как бы ехидцей, мол, стоит ли об этом говорить? Но если нечего говорить, то отчего ж так занозит, что вспомнил о человеке, которого к тому моменту уж больше года как не было не только в Счетной палате, но и вообще в каких-либо органах государственной власти? Почему не сказал просто, что ничего существенного не нашли? Не мог так сказать?

 

Почему занозит – это вопрос сугубо психологический, личный, хотя некоторые варианты ответа на него легко найти выше. Но важнее другое: сказать просто, что проверяли, но ничего не нашли – значило бы прямо и откровенно соврать. На этом могут и “прихватить”. А таким вот образом Председатель Центробанка сказал, вроде бы, одно, но на самом деле – совсем другое.

 

Зрители, наверное, поняли его так, как он того, видимо, и хотел: что ничего существенного не нашли. Но если его попыться прихватить на явном обмане, то выяснится, что сказал-то он совсем противоположное: не нашли ничего, КРОМЕ того, что озвучивал этот самый вредный бывший замред Счетной палаты. Который -добавлю я – озвучил то, что содержится в официальных документах Счетной палаты Российской Федерации. И более того, в этих документах содержалось бы и значительно больше, если бы не вышеописанные проблемы с хитрым юридическим статусом Центробанка и вытекающими из этого трудностями с доступом к информации. Например, отказами ряда зарубежных государств представить Счетной палате (как представителю государства) информацию об операциях управляемых Центробанком бывших совзагранбанков…

 

А так и мне приходится признать бывшего Председателя Центробанка настоящим профессионалом: и вверенный ему Центробанк сумел представить как организацию приличную, ни в чем дурном не замешанную, и (с учетом этой оговорки “кроме…”) – вроде бы как прямо и не соврал.

 

Внимательный читатель, может быть даже вернувшись к предшествующему повествованию (что же там озвучивал этот самый бывший зампред Счетной палаты?), воскликнет: “Так ведь это – выявленное Счетной палатой – и есть самый настоящий криминал! Достаточно одной истории со “сливом” трех с половиной миллиардов долларов перед самым дефолтом в избранные банки, включая уже лежавший на боку “Империал”. Не говоря уже про переводы миллиардов долларов наших госсредств в бывшие совзагранбанки и т.п…” Верно, но это воскликнет лишь тот, кто, во-первых, в курсе дела и черпает информацию не только из наших СМИ, а во-вторых, движим чем-нибудь еще, кроме желания не ссориться с могущественным Центробанком и его руководителями. Но таковых в приведенной мною дискуссии, протранслированной на. всю страну и интересующуюся часть мира, естественно, не нашлось.

 

Так же, впрочем, как не нашлось их и спустя почти год 17.11.2002 на дискуссии у того же В.Познера о страховании банковских вкладов. Казалось бы: так открыто и смело все обсудили. Но только о том, что от последствий дефолтов это никоим образом не застрахует – сказать забыли… Где искать тех, кто способен все эти вопросы не затуманить, а прояснить – знают. Но на наше телевидение (равно: государственное или частное) на дискуссии о Центробанке и регулируемой им банковской системе таких не допускают. Понятно – в интересах спокойного сна большинства граждан и укрепления доверия к рублю и нашей банковской системе со стороны особо наивных из них.

 

Часть 4. ВТОРАЯ КРОВЕНОСНАЯ СИСТЕМА: РЫНОК ЦЕННЫХ БУМАГ

 

ПОЧЕМУ РЫНОК – ТОЛЬКО СПЕКУЛЯТИВНЫЙ?

 

Обсудив вопрос о том, как наша банковская система выполняет функцию аккумулирования средств, естественно осмотреться: а есть ли альтернативные пути сбережения накоплений для тех, кто сам непосредственно бизнесом не занимается9 Во что работающее и дающее прибыль может вложить средства человек, живущий в России? Ответ – в ценные бумаги. Причем, если вы не специалист, вам предложат массу привлекательных вариантов. Разнообразные посредники в лице паевых и иных инвестиционных фондов с удовольствием возьмутся управлять вашим капиталом, вкладывая его в акции российских предприятий. При этом вам объяснят, что во всем мире вложение средств в ценные бумаги значительно выгоднее, чем в банки; риски же (если пользоваться услугами грамотных специалистов по управлению капиталом, диверсифицирующих вложения) – практически невелики; а наш рынок ценных бумаг – самый быстрорастущий в мире, и акции наших предприятий пока недооценены… Значит, вперед?

 

Можно и вперед, но сначала ответим себе на вопрос: если все так, то почему же зарубежный капитал, способный оценить ситуацию и увидеть потенциальную выгоду, не вкладывается массированно в акции наших недооцененных предприятий? И наводящий вопрос: почему у нас никто не хочет покупагь за реальные деньги пакет в десять или двадцать или сорок девять процентов акций, если у кого-то другого уже есть пятьдесят один процент акций этого предприятия? Ответ на эти вопросы у нас уже есть: несмотря на все красивые слова в указах Президента о защите прав мелких акционеров и т.п., мелкие, а зачастую даже и крупные акционеры наших предприятий совершенно беззащитны перед владельцем контрольного пакета акций и контролируемым им менеджментом (см. главу “Кусачая собачка без поводка”).

 

Обратим внимание еще на одну деталь: с акциями каких компаний на нашем рынке производится львиная доля операций? Ответ известен: РАО “ЕЭС России”, “Газпрома”, “ЛУКОЙЛа” и еще ряда им подобных. Что объединяет эти компании, кроме того, что они – супергиганты, а две первых – еще и монополисты? Да то, что контрольный пакет акций принадлежит государству и управляется нашим Правительством. Так может быть, оно и к лучшему – хоть какой-то государственный порядок должен быть в управлении ? Наверное, должно быть так, но только в случае, если речь идет о государстве, в управлении которым этот самый минимальный государственный порядок есть. Но, к сожалению, это – не наш случай. И об этом мы тоже подробно говорили выше (см. “Тропические кочегары в действии”).

 

Соответственно, при таких изъянах правового регулирования деятельности акционерных обществ, а также при сегодняшних механизмах реального управления крупнейшими предприятиями, акции которых преобладают на нашем рынке, стоит ли удивляться тому, что рынок акций у нас является преимущественно спекулятивным?

 

БОЛЬШАЯ РОССИЙСКАЯ ИГРА В НАПЕРСТКИ (государственные ценные бумаги)

 

Но кроме акций предприятий на рынке котируются еще и государственные ценные бумаги. В принципе, практика эта весьма распространена в мире: государства, которым по различным причинам не хватает средств, заимствуют на свободном рынке. При каких условиях это обоснованно и разумно? Условий несколько.

 

Первое: если денег действительно не хватает, они нужны на жизненноважные цели, но больше взять их негде.

 

Второе: если государственные долговые обязательства размещаются под процент, существенно меньший, чем средняя рентабельность экономики. В противном случае возникает известная пирамида, которую некоторое время можно поддерживать за счет расширения ее основания (размещения все больших и больших объемов обязательств). Причем основной период своей жизни такая пирамида работает уже не на помощь бюджету, а сама на себя, выкачивая все ресурсы из государства. Но затем она – неминуемо рушится .

 

Массово размещать государственные казначейские обязательства (ГКО) у нас начали в 1995 году. Была ли в этом какая-либо реальная необходимость?

 

Конечно, денег, как всегда, не хватало. Но отсутствие объективной необходимости в заимствовании средств подтверждается, в частности, тем, что объем средств, противозаконно изымавшихся в этот период нашим Правительством из федерального бюджета, значительно превышал объем заимствований.

 

Не станем сейчас вдаваться в подробности десятков и сотен выявленных Счетной палатой фактов противозаконного изъятия из бюджета 1995 года относительно (по сравнению с объемами бюджета) небольших объемов средств, хотя в сумме они составляют тоже весьма значительную величину. Остановимся только на самом явном и крупном.

 

В ЧЕМ НАША ВЛАСТЬ ЭФФЕКТИВНА?

 

Как-то в одной телепередаче (“Времечко”, ТВЦентр) зрителям был задан вопрос о том, в чем, на их взгляд, причина наших проблем. И были предложены три варианта ответов: а) происки Запада; б) воровство и коррупция; в) бездарность власти. Как вы думаете, какой вариант ответа выбрало большинство позвонивших? Большинство сочло, что все дело – в бездарности власти.

 

Что ж, такое мнение имеет право на существование – как некое спасительное утешение. То есть, вроде бы: не мы идиоты, а, напротив, – они. Сердце греет.

 

Но есть и иная точка зрения. И ей, как минимум, есть определенные обоснования и даже доказательства. Впрочем, судите сами.

 

Счетной палатой было установлено, что летом 1995 года наше Правительство разместило шестьсот миллионов долларов “временно свободных” валютных средств на депозитных счетах в ряде частных банков. Причем разместило под процент (уже с учетом разницы в уровнях инфляции двух валют), существенно меньший, чем в этот же период брало в рублях средства в кредит, размещая ГКО на свободном рынке (см. выше главу “Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки”).

 

В том же 1995 году из федерального бюджета Правительством противозаконно было изъято свыше одиннадцати триллионов тогдашних рублей на так называемое “восстановление народного хозяйства Чечни”. Эта сумма эквивалентна по тогдашнему курсу двум с половиной миллиардам долларов США. И хорошо известно, что ни на какое “восстановление” ничего не пошло – деньги осели в московских банках. Кстати, помните, с большим пафосом осудили некоего Беслана Гантемирова за хищение этих средств? Так ему вменялись в вину лишь два с половиной миллиона долларов. Да и за них Гантемирова в конце концов простили. А за два с половиной миллиарда долларов – так никто и не ответил.

 

И, наконец, Счетная палата установила, что, кроме того, из федерального бюджета 1995 года Правительством была, опять же противозаконно, изъята астрономическая сумма более чем в тридцать семь триллионов рублей – на некие незаконные “компенсации” в связи с отменой льгот (также изначально противозаконных) по беспошлинному ввозу спиртного и сигарет рядом “спортивных” организаций (“Национальный фонд спорта” и другие). Это еще минус более девяти миллиардов долларов из нашего федерального бюджета только в течение одного 199 5 года (подробнее см. ниже “Как украсть треть бюджета”).

 

Итак, сколько получилось всего лишь по этим трем примерам? Более двенадцати миллиардов долларов в одном только 1995 году. Много это или мало? Это почти половина всего федерального бюджета 1995 года и существенно более половины всего федерального бюджета года, например, 1999-го.

 

Так что кто тут “бездарный”, а кто и очень даже “способный”?

 

ЗАЧЕМ СТРОИЛИ ПИРАМИДУ ГКО?

 

Важно отметить: изъятое у нас с вами лишь по приведенным трем примерам весьма существенно превышает весь объем средств, заимствованных в 1995 году государством на внутреннем и внешнем рынках. Так для чего же тогда запускалась пирамида ГКО? Получается, прежде всего – для того, чтобы хоть частично скомпенсировать запланированное разворовывание средств федерального бюджета. Похоже, так. И столь же похоже, что это была далеко не единственная и не главная цель.

 

Конечно, 1995 год в нашей жизни в этом смысле был особый – это был год перед выборами Президента. И тогда мало кто верил, что Ельцин удержится. А значит – хватай, что успеешь. Успели, как мы уже заметили, немало. И ради этого не только были обескровлены бюджет и экономика в целом, но страна была ввергнута еще и в гигантскую финансовую пирамиду.

 

То, что властью строилась пирамида, аналогичная только что разрушенной “МММ”, специалистам было понятно без каких-либо специальных объяснений – рисковый характер вложений был очевиден с самого начала. Плюс учтем специфическое устройство нашего Центробанка и проанализированную выше мотивацию его руководителей (см. “Не мышонок, не лягушка…”). Поэтому размещение государственных долговых обязательств производилось Правительством под сверхвысокий процент – более ста процентов годовых, что даже с учетом инфляции в несколько раз превышало возможную рентабельность реального сектора экономики. В такой ситуации уже к 1997 году эта пирамида естественно стала не добавлять средства в бюджет, а вытягивать их из бюджета. То есть из механизма компенсации потерь от прямого воровства наших с вами бюджетных средств пирамида быстро превратилась в легальный способ дополнительного изъятия у нас этих средств.

 

“ЛОХИ” И ИГРОКИ

 

Кто мог играть в такую игру с государством? Во-первых, те, кто мало понимал в происходящем (эти, в основном, пострадали). Во-вторых, те, кто более или менее понимал, но готов был рисковать, считая себя умнее других и рассчитывая успеть вовремя выйти из игры (и многие успели). В-третьих, те, кого принудили играть, например, страховые компании, которые по закону обязаны были значительную часть средств держать в государственных ценных бумагах (эти были практически обречены). В-четвертых, те, у кого была более или менее обоснованная уверенность в том, что их вовремя предупредят (некоторых предупредили вовремя, а части зарубежных игроков, если помните, перед самым дефолтом практически официально даже предоставили возможность вывести средства из игры). И, наконец, в-пятых – те, кто на самом деле имел реальный доступ к информации и знал, что играет беспроигрышно. Именно последняя категория и являлась движущей силой продолжения этой масштабной аферы на протяжении 1997-го и первой половины 1998 годов, когда пирамида служила уже просто неким водоворотом, в который уходили средства из бюджета. И где они затем оказывались? Понято – в карманах этих игроков. Кто же они, эти – в рамках современной российской морали – такие удачливые предприниматели?

 

Вряд ли мы в ближайшее время получим поименный список этих счастливчиков – ведь, по утверждению бывшего Генпрокурора России Ю.Скуратова, прокуратурой было зафиксировано, что на рынке гособязательств играли лично члены Правительства, а также члены семьи (в буквальном смысле) Президента Ельцина.

 

Кстати, напомню: когда пирамида уже рухнула, СМИ сообщали, что Президент Ельцин поручил провести расследование причин и обстоятельств августовского 1998 года дефолта тогдашнему главе ФСБ В. Путину.

 

ИСТИННО РУССКАЯ РУЛЕТКА

 

Для понимания специфики функционирования российского рынка ценных бумаг немаловажна и другая информация – полученная Счетной палатой. В ходе проверки были выявлены, а затем на заседании Коллегии Счетной палаты представителями Минфина, ответственными за организацию размещения государственных долговых обязательств, никак не опровергнуты факты размещения государственных ценных бумаг уже после официального прекращения приема заявок.

 

Ясен ли откровенно мошеннический характер выявленного механизма размещения государственных долговых обязательств? Да еще и с учетом данных Ю.Скуратова о том, что играли не просто мальчики с улицы, а люди наиболее приближенные к Президенту и непосредственно члены его семьи?

 

Все же попробую более подробно объяснить суть конкурсной процедуры размещения государственных долговых обязательств. Вы можете подать заявку, предлагая государству в долг любую сумму и указав любой процент, который вы хотели бы получить на свои деньги. По итогам конкурса Министерство финансов должно набрать заранее объявленную сумму заимствований из тех предложений, в которых запрошен наименьший процент. Причем, если отсечение окажется на уровне ста процентов годовых, то те, кто пожелал иметь сто десять процентов, останутся ни с чем; те, кто пожелал иметь девяносто процентов годовых – девяносто и получат, а те, кто для надежности указал поменьше, лишь семьдесят процентов, – получат только свои семьдесят процентов годовых. И заранее точку отсечения никто не знает.

 

Значит, в чем главный интерес игроков? Предугадать, какова будет точка отсечения, и предложить процент, лишь чуть меньший. А в чем интерес того игрока, который допущен к информациии? Уже не гадать, а просто узнать: какова по результатам торгов оказалась точка отсечения. И лишь затем подать свою заявку, запросив процент, минимально отличающийся от точки отсечения. Но узнать-то это можно лишь после того, как прием заявок прекращен. Теперь, наверное, уже и людям, абсолютно не включенным в эту проблематику, понятно, зачем продолжать принимать заявки после официального прекращения их приема.

 

Конечно, в любой западной стране виновные в подобном понесли бы очень жесткое наказание – ведь они не просто преступили закон, но еще и подорвали доверие к государству. У нас же на Коллегии Счетной палаты представители Минфина не дрогнув пояснили, что у них, якобы, такая хорошая компьютерная система, что получить информацию о произведенных заявках и определить затем свой оптимальный заказ – невозможно. Вы верите?

 

Я – верю. Почему ж не поверить? Верю, что возможна такая замечательная комьютерная система, что никакой мальчик с улицы, даже если ему и предоставить возможность подать заявку после окончания их приема, воспользоваться этим не сможет. Но у нас-то играли – далеко не мальчики с улицы…

 

ШОУ ДОЛЖНО ПРОДОЛЖАТЬСЯ!

 

Есть основания предполагать, что и в этой истории выявленное – лишь верхушка айсберга масштабной аферы, основанной на очевидно жульническом механизме размещения гособязательств.

 

Для справки: в 2001 году, спустя менее трех лет после дефолта, уже при новом Президенте, новое Правительство запланировало вновь разместить на внутреннем рынке гособязательства – примерно на сто тридцать миллиардов рублей. Похоже, понравилось, И в 2002 году запланировали разместить уже почти на 200 млрд. рублей…

 

Есть ли какая-либо объективная необходимость в этом втором походе по тому же кругу теперь – в сравнительно новых условиях? Рискну утверждать, что абсолютно никакой. Достаточно сказать, что недобор средств прибыли на госпакеты акций крупнейших российских предприятий, в том числе монополистов, таких как “Газпром”, РАО “ЕЭС России”, “ЛУКОЙЛ” и других, существенно превышает те суммы, которые Президент и Правительство намерены взять в долг на рынке государственных обязательств. То есть, если бы проблема заключалась лишь в нехватке средств в бюджете – достаточно было бы всего лишь навести элементарный порядок в управлении госсобственностью.

 

А для чего же тогда это делается вновь?

 

Ответ каждый может дать сам, приняв к сведению полное отсутствие информации о том, чтобы что-то радикально изменили в механизме заимстований, а также о том, чтобы кого-либо из организаторов прежних махинаций наказали или хотя бы отстранили от “дела”…

 

Конечно, и с наперсточниками тоже можно играть, но это дело – уж очень на любителя острых ощущений…

 

Часть 5. ЧТО ДАЛ НАМ ГОСПОДЬ БОГ, НО В ЧЕМ НЕ УРАВНЯЛ Г-Н КОЛЬТ

 

(есть ли у нас равенство в доступе к ресурсам и свобода конкуренции)

 

ИМЕЮ ПРАВО, ЗНАЧИТ – МОГУ?

 

У американцев есть замечательная пословица, звучащая примерно так: “Господь Бог дал нам права, а господин Кольт – уравнял нас в них”. Что ж, такова печальная правда для всего человечества: за свои права и за равенство в этих правах приходится сражаться.

 

Гражданам России Бог, если он, конечно, существует, тоже, наверное, дал какие-то права. Но только права на кольт среди них – не оказалось. Не потому ли у нас права – отдельно, а жизнь – отдельно? Или по какой-то иной причине? Во всяком случае, наша присказка звучит иначе:

 

- Я имею право…?

 

- Имеете.

 

- Значит, я могу…?

 

- Нет, не можете.

 

ЗАЧЕМ СОВЕТЫ РАЗГОНЯЛИ?

 

А все-таки, чем была плоха советская экономика? Почему ее необходимо было модернизировать, причем не на уровне постановлений Партии и Правительства о реформировании той или иной сферы, а на уровне изменения всей системы управления экономикой и, более того, – изменения отношений собственности? Почему и ради чего это необходимо было делать? Потому ли, что мы жили плохо и с каждым днем все хуже? Нет. Объективные данные свидетельствуют об ином.

 

Во-первых, совокупный уровень потребления материальных благ (включая питание, одежду, жилье, транспорт, доступ к образованию и здравоохранению) в среднем на одного человека в Советском Союзе хотя и отставал от соответствующего уровня в западных странах, но был существенно выше, чем средний уровень потребления в мире. И, во-вторых, на протяжении семидесяти лет существования и развития советской экономики, несмотря на непосильные военные расходы, валовой внутренний продукт и жизненный уровень населения, пусть и с определенными колебаниями, но все же неуклонно повышался.

 

Чего же не хватало?

 

А не хватало темпов экономического развития. Советская экономика оказалась неконкурентоспособной по сравнению с западной..

 

Почему же по темпам экономического развития к третьей четверти двадцатого века мы оказались в проигрыше? На этот вопрос есть два основных варианта ответа.

 

Первый вариант: потому, что для дальнейшего роста не было внутренних источников, не оказалось стимулов для развития; советская экономика оказалась неконкурентоспособной потому, что она по своей внутренней организации была неконкурентной.

 

Второй вариант: советская/российская экономика никогда не могла и не сможет быть конкурентоспособной в сравнении с западной в силу значительно худших природно-климатических условий и, следовательно, значительно больших издержек на производство единицы товара или услуг.

 

На рубеже 90-х годов двадцатого века в этом споре в общественном мнении одержала верх первая позиция. И начавшиеся тогда реформы проходили и проходят до сих пор под лозунгами о раскрепощении частной инициативы, следствием чего и должно стать возникновение конкурентного пространства и повышение эффективности и конкурентоспособности нашей, теперь уже российской, экономики.

 

Частную инициативу раскрепостили, основную долю прежде общегосударственной собственности так или иначе приватизировали. И действительно, в ряде секторов экономики эффективность повысилась. Особенно это заметно в сфере розничной торговли и предоставления разнообразных услуг, например, на бензоколонках. В частности если сравнивать наши нынешние московские и петербургские бензоколонки и обслуживание на них с тем, что было в Москве и Ленинграде пятнадцать лет назад (да зачастую и остается до сих пор в провинции), а не с тем, что есть сейчас в Европе и США.

 

Но уже, например, в жилищном строительстве и в автомобилестроении (я специально выбираю из того, что близко потребителю), несмотря на, казалось бы, явное наличие конкуренции, столь значительного улучшения качества продукции и услуг не наблюдается.

 

А в базовых отраслях? Есть ли там конкуренция, и, соответственно, можем ли мы ожидать резкого роста эффективности производства?

 

Конкуренция, разумеется, есть. Строго говоря, конкуренция есть везде, в том числе была она и в советской экономике. Ведь не зря же шутили, что советская система была однопартийной, но “многоподъездной”. Вопрос лишь в том, что это за конкуренция: какими методами конкурируют субъекты экономической деятельности и за что они ведут борьбу? И к чему стимулирует эта конкуренция, к какого рода экономическому поведению: способствует ли она работе над снижением издержек и повышением качества продукции и услуг или же ведет к чему-то иному?

 

Глава 1. ИШЕМИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ ЭКОНОМИКИ

 

Начнем не с автомобилей и не с жилых домов, а с “кровеносной системы” всей экономики – банковского сектора, о котором мы уже много говорили выше. За что конкурируют там: за то, чтобы более высокой надежностью, процентами на депозиты и качеством разнообразных дополнительных услуг привлекать все новых клиентов, или за что-то иное?

 

В российском банковском секторе основная конкуренция – за близость к власти и получение статуса “уполномоченности”, неформальных преимущественных или исключительных прав.

 

Сравним в этом смысле взаимоотношения между банками и государством в двух странах.

 

БЕЛОЕ И ЧЕРНОЕ

 

В США все двенадцать тысяч банковских учреждений являются равноправными в сфере хранения и перечисления бюджетных средств. И в силу этого равноправия и порожденной им напряженной конкуренции хранение бюджетных средств и операции с ними там вовсе не являются каким-либо “золотым дном” – источником необоснованной, дармовой сверхприбыли. Во-первых, хранение бюджетных средств (остатков на счетах) там является платным, причем плата со стороны банка государству за то, что на его счете в банке остались какие-то средства – всего на полпроцента ниже ставки рефинансирования Федеральной резервной системы США (ставки, по которой банки ФРС США дают кредиты остальным банкам) Во-вторых, бюджетные деньги невозможно накопить и затем, обанкротив банк, с ними сбежать, так как государство хранит бюджетные средства в банках исключительно под полноценный ликвидный залог на всю сумму средств. Причем в залог от банка государство принимает лишь те ценные бумаги, которые признаются Правительством США абсолютно ликвидными. И в-третьих, за малейшее нарушение в оплате государству за возможность хранить остатки бюджетных средств на счетах банка либо в предоставлении залога предусмотрены крупные штрафы, исчисляемые миллионами долларов за каждый день нарушения.

 

Сравните это с нашей системой, при которой на протяжении уже более десяти лет под успокаивающую музыку разговоров о переходе на казначейскую систему исполнения бюджета, тем не менее, и бюджетные деньги (равно, и федерального бюджета, и бюджетов субъектов Федерации), и средства так называемых внебюджетных фондов (пенсионного и других) свободно гуляют по так называемым “уполномоченным” банкам. И в банках эти средства хранятся без полноценной платности (значит, проценты идут в пользу собственников или менеджеров банка) и без какого-либо залога (а значит, регулярно пропадают вместе с банками). Соответствующие примеры я приводил выше. Сейчас же зададимся простым вопросом: за что при наличии таких возможностей извлечения прибыли внеэкономическими методами будут конкурировать коммерческие банки: за повышение качества собственной работы или же за близость к принимающим соответствующие решения должностным лицам органов государственной власти?

 

ШЕЛ ДОЖДЬ И ДВА СТУДЕНТА…

 

Здесь мне могут попытаться возразить: “Причем здесь близость к власти, если у нас все это делается открыто, публично и по конкурсу?” Логично. Даже убедительно, если, конечно, не иметь ни малейшего представления о том, что такое у нас конкурс и какое отношение наш “конкурс” имеет к обязательной на Западе при принятии значительного числа государственных решений цивилизованной конкурсной процедуре. Приведу один пример.

 

Осенью 1998 года в петербургской газете “Смена” было опубликовано извещение о проведении конкурса между банками за право быть уполномоченными по хранению средств бюджета Санкт-Петербурга.

 

Здесь сразу же стоит отметить, что сам факт такой публикации в обычной городской газете – явление нетипичное. Обычно общественность абсолютно не представляет себе, какие формальные требования предъявляются к “конкурсантам” при дележе права на хранение (читай – на “прокручивание”) бюджетных средств. В данном же случае опубликование носило явно рекламный характер смотрите, как у нас все открыто и публично, и не произвол какой-нибудь, а настоящий конкурс. Объяснялось все просто: надвигались выборы в региональный парламент, а тогдашний глава финансового комитета администрации Петербурга представлял одну из готовившихся к выборам “партий власти” (партию, подставившую плечо кандидату, победившему в 1996 году на выборах губернатора Петербурга). Но нам в данном случае важно другое – содержание извещения о конкурсе.

 

Среди прочего в извещении приводился перечень переменных параметров, по которым планировалось подводить итоги конкурса. Я не оговорился: не перечень обязательных условий и плюс один переменный параметр, по которому можно ясно и формализованно определить победителя, а именно перечень переменных параметров. И без какого-либо намека не то что на формулу сведения разнонаправленных параметров к чему-то единому и сопоставимому, но даже хотя бы на принцип будущего сопоставления этого теплого с зеленым, без намека на какие-либо критерии определения будущего победителя. Для полноты картины добавлю, что среди разработанных (надо полагать, “командой высококвалифицированных профессионалов”) переменных параметров были такие, как, например, “возможность проведения платежа в течение суток” (не скорость проведения платежа и не обязанность провести его в течение суток, а именно “возможность”)… Каким прибором конкурсная комиссия намеревалась измерять и затем сравнивать степени этой “возможности”? А затем еще и соспоставлять эти степени с предложениями конкурсантов по другим переменным параметрам? Это, конечно, вопрос риторический. Ведь при подобных профанациях “конкурсов” очевидно: что-либо всерьез сравнивать и сопоставлять никто не собирался – не для того условия конкурса формулируются столь туманно.

 

КУДА ЧАСТНОМУ БАНКУ ПОДАТЬСЯ?

 

Но бюджетные средства – далеко не единственный для банков источник сверхприбыли. Есть еще и “дружба” с Центробанком, о чем мы также уже говорили выше. Даже если и оставить в стороне так называемую “помощь” Центробанка коммерческим банкам, зададимся таким простым вопросом: если, например, перед самым дефолтом 1998 года наш Центробанк выделил ряду произвольно выбранных частных банков три миллиарда долларов по курсу в рублях один к шести (уже царский подарок!), да еще и без предоплаты, а напротив, с задержкой оплаты за валюту в рублях – что важнее для владельцев и руководителей банков: совершенствовать качество банковских услуг или же оказаться в нужный момент в списке “счастливчиков”?

 

Что же делать тем банкам, которые не находятся среди ближайших друзей ни правительств различных уровней, ни Центробанка и его отделений на местах?

 

Естественно было бы попытаться добиться такого уровня надежности и безупречности репутации, чтобы иметь возможность заняться банковским обслуживанием крупных клиентов. Но бороться за это практически бесполезно, и тому есть несколько причин.

 

Во-первых, наше законодательство не разделяет банковские дома и производственные предприятия, а напротив – стимулирует их объединение в единые финансово-промышленные группы. Соответственно, крупнейшие компании во всех более или менее прибыльных секторах экономики имеют собственные “карманные” банки, через которые и осуществляется их банковское обслуживание.

 

Такая организация экономики – с опорой на крупные финансово-промышленные группы – хорошо это или плохо? О соотношении минусов и плюсов здесь можно спорить. Но очевидно одно: это еще один существенный фактор, ограничивающий конкуренцию в экономике, в данном случае – в сфере банковских услуг.

 

Во-вторых, крупнейшие предприятия и организации – это, как правило, либо госорганизации (такие как отделения государственного пенсионного фонда, фондов социального и медицинского страхования и т.п.), либо монополисты с госучастием и их подразделения в регионах (а также региональные монополисты), либо акционерные общества с основной или значительной долей акций, распыленной среди мелких акционеров, либо одновременно и то, и другое – как “Газпром” и региональные “трансгазы”, РАО “ЕЭС России” и “энергосбыты” и т.п. В условиях явно ненадлежащего управления госсобственностью со стороны государства, а также отсутствия реальных возможностей контроля за своей собственностью со стороны мелких акционеров крупных компаний решения о выборе банков для обслуживания счетов во всех этих случаях принимаются отнюдь не из соображений наилучшего качества услуги по банковскому обслуживанию. Роль играет другое: близость к власти и “общие интересы” с конкретными должностными лицами, а также наилучшие возможности для осуществления разнообразных финансовых операций таким образом, чтобы обществу (истинному собственнику государственной собственности) и мелким акционерам равно оставалось лишь удивляться: ну почему же при таких высоких тарифах мы не получаем надлежащих дивидендов, естественной прибыли на свои пакеты акций столь, по всему видно, успешных предприятий?

 

Ладно, крупные клиенты в российской экономике -не для простых банков, что называется, “с улицы”. Но тогда надо вести конкурентную борьбу за мелкие и средние предприятия? И такая борьба ведется. Но что нужно клиенту, в какой плоскости при этом приходится конкурировать?

 

Выше, когда мы подробно обсуждали организацию работы Центробанка и банковскую систему, уже отмечалось, что главный признак, который выделяют мелкие и средние предприниматели, выбирая банк для обслуживания, – это наличие знакомств и вытекающие из этого надежды на то, что “в случае чего” (прежде всего, в случае угрозы банкротства конкретного банка) предупредят вовремя. Прочие же факторы, включая общее качество банковского обслуживания и формализованно определяемую надежность банка, стоят далеко не на первом месте.

 

Кроме того, значительная часть российской экономики является в той или иной степени теневой. Эксперты спорят, сколько процентов ВВП дает теневая экономика: двадцать пять или более. Менее – редко кто называет. Соответственно, банковское обслуживание этой части экономики (там, гда банковское обслуживание по тем или иным причинам все же необходимо) осуществляется не “случайными” банками, а, естественно, теми, руководство которых “понимает”, что, почему и зачем. Значит, сфера возможной добросовестной конкуренции еще и за счет этого дополнительно снижается.

 

С ДУМОЙ О ПРОСТЫХ ЛЮДЯХ (все дороги ведут в Сбербанк)

 

Но есть еще и почти сто пятьдесят миллионов простых (или не очень простых) граждан. Все они, за исключением малолетних и недееспособных – потенциальные клиенты банковской системы. Вот где, казалось бы, и золотое дно, и поле для добросовестной конкуренции?

 

Действительно, после крушения частных финансовых пирамид типа “МММ” банки обратили внимание на жителя родной страны и взялись за него всерьез. Конечно, многие занялись этим практически по той же схеме, что и только что рухнувшие небанковские пирамиды. Кроме того, банковская конкуренция возникала лишь в крупных городах, в то время как, например, в большинстве районных центров сохранялась монополия. Но так или иначе, к моменту памятного дефолта 1998 года, как минимум, в крупных городах банки уже реально конкурировали на этом рынке друг с другом, предлагая различные проценты по вкладам и предоставляя разнообразные дополнительные услуги.

 

После же дефолта, и это, наверное, особенно хорошо запомнилось владельцам практически пропавших валютных вкладов в крупных частных банках, клиентура была построена, пересчитана и, что называется, дружно и с песнями сдана в Сбербанк. Причем делалось все как бы добровольно, примерно так: никто никого не заставляет, не хотите – не надо, но если переведете замороженные счета в Сбербанк – хотя бы по сколько-то центов с доллара получите, а если не переведете – ваши проблемы… И одновременно – заявления о том, что Сбербанк – банк государственный (то есть, читай: государством контролируемый) и, более того, что государство якобы вклады в нем гарантирует.

 

О том, что последнее (про госгарантии вкладов в Сбербанке) было просто обманом, так же как и о том, кто и как от имени государства управляет Сбербанком, мы говорили выше (см. “Кровеносная система экономики”). В данной же части книги, посвященной конкуренции, важно подчеркнуть другое: в результате целенаправленных, в том числе и прямо мошеннических действий (а как еще охарактеризовать прямой обман населения утверждениями о том, что вклады гарантируются государством?) равноправная и добросовестная конкуренция между коммерческими банками в борьбе за вклады граждан в нашей стране на данном этапе практически исключена. И неудивительно, что в такой ситуации более 70 процентов вкладов граждан в банках – это вклады в Сбербанке. И столь же неудивительно, что у нас (в отличие от США) не предпринимается никаких мер для принудительной демонополизации Сбербанка путем его разделения на несколько конкурирующих структур. У нас даже и закона, требующего подобных действий, попросту нет.

 

Откуда же тогда взяться качеству банковских услуг? И если вы живете, например, в Москве, совершили сделку, например, по продаже дачного домика в Клину Московской области и хотите положить полученные деньги (чтобы не везти их в кармане до Москвы) на счет в Сбербанке в упомянутом Клину, а затем получить их в своем родном отделении этого же Сбербанка в Москве – вам придется за это монополисту Сбербанку хорошо заплатить… Более того, даже если вы захотите, положив деньги на счет в том же Клину, снять их, например, в Солнечногорском филиале того же самого Клинского отделения родного Сбербанка (все-таки, ближе к Москве), вы сможете это сделать либо так же, как и в предыдущем случае, только за деньги, либо бесплатно, но лишь по прошествии шестидесяти дней…

 

КОНКУРЕНЦИЯ КОНКУРЕНЦИИ – РОЗНЬ

 

Какая-то конкуренция, конечно, в российском банковском секторе есть. И, как мы все знаем на личном опыте, к некоторому повышению качества банковских услуг она ведет. Заметнее это в Москве, Санкт-Петербурге и некоторых других крупных центрах применительно к обмену валюты. Но если вы отъедете хотя бы на двадцать-пятьдесят километров – ситуация уже радикально меняется. И главное: это отнюдь не та конкуренция, которая является мощным источником развития в западных экономиках, а конкуренция весьма искаженная.

 

Таким образом, если вернуться к критерию, по которому советская экономика нас не удовлетворяла, то есть критерию не просто наличия или отсутствия движения, но и критерию темпов роста, то приходится признать, что та конкуренция, которая есть в банковской системе, необходимое интенсивное развитие обеспечить не может.

 

Глава 2 А КАК ТАМ ОСТАЛЬНОЙ ОБЕСКРОВЛЕННЫЙ ОРГАНИЗМ? СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ

 

Основных препятствий конкуренции в других секторах российской экономики выделим три.

 

Первое – практически не пуганный государством бандитизм криминал, “крышующий” мелкий и средний бизнес.

 

Второе – законное или незаконное (но реально имеющееся) право власти на произвол.

 

И третье – отсутствие надлежащего антимонопольного регулирования экономической деятельности со стороны государства.

 

Яркой иллюстрацией криминально-монопольного механизма являются, например, продуктовые рынки в крупных центрах.

 

Сложившаяся здесь ситуация является убедительным подтверждением не признаваемой нашими вульгарными либералами идеи о том, что сами по себе в поле вырастают только сорняки. Полезное же зачастую нуждается в искусственном поддержании. И к числу такого полезного, культурного, что само по себе даже если и возникает, то без специальной целенаправленной поддержки быстро устраняется, относится и добросовестная конкуренция производителей и продавцов материальных благ.

 

Подтверждается и еще одна, к сожалению, часто недопонимаемая обществом истина: нерегулируемой экономической деятельности практически не существует. Свято место пусто не бывает: если государство не обеспечивает надлежащего регулирования экономической деятельности, пресечения монополизма и поддержания конкуренции, то неминуемо появляются другие силы, действующие в тени и отнюдь не правовыми методами.

 

Регулирование экономической деятельности все равно возникает. И насаждается оно в том числе и жестким насилием. Но только это регулирование уже не антимонопольное – в интересах потребителей и добросовестных производителей, а монопольное – в интересах устанавливающих его преступных сообществ. Противодействовать такому регулированию, отстаивать свои интересы путем апеллирования к правам человека, обращаться в российские и международные организации – бесполезно…

 

Что ж остается нам? Нам стоит осознать, что если кому-то не нравится сильное государство, то ему приходится затем приспосабливаться к уже абсолютно всесильной мафии.

 

С ПРАВОМ НА ПРОИЗВОЛ

 

К “законному” праву власти на произвол уместно отнести право должностных лиц и органов власти на распределение госзаказов, госсубсидий и дотаций, выделение земельных участков под строительство, предоставление для разработки месторождений полезных ископаемых, выделение экспортных квот, предоставление государственных гарантий по привлекаемым кредитам, предоставление отсрочек по платежам в бюджеты и государственные внебюджетные фонды. Конечно, зачастую предоставление государством – за наш с вами счет – кому-либо всех этих великих благ связано требованиями конкурса. Но это лишь формально.

 

Во-первых, как мы уже отмечали, когда говорили о конкурсах среди банков за право быть уполномоченными по хранению бюджетных средств, сама процедура конкурса или тендера в России не имеет отношения к цивилизованной конкурсной процедуре, где все участники заранее и точно знают правила игры, треборания к конкурсантам и процедуру подведения итогов конкурса.

 

Как-то я рассказывал об этом в одной студенческой аудитории, и кто-то из слушателей предложил в сравнение автомобильную аналогию: наша конкурсная процедура так же напоминает цивилизованную, как наш “москвич” или старый “запорожец” – современный “мерседес”. Что ж, это образно. Но не совсем верно. Ведь, в конечном счете, и на том, и на другом можно как-то ехать. То есть, они, хотя и обеспечивают разное качество, но предназначены для одного и того же. С конкурсами и тендерами иное. Наши конкурсы имеют такое же отношение к цивилизованной конкурсной процедуре в экономике западного типа, как к современному автомобилю, например, тому же “мерседесу”, имеет отношение тоже “мерседес”, но не настоящий, а вылепленный из глины и покрашенный под цвет настоящего. Издали, если не вникать в детали, можно даже и спутать. Но применять по назначению – невозможно. Ибо назначение у нашего совсем другое – делать вид, создавать иллюзию.

 

Во-вторых, требование конкурсности, как правило, содержит перечни “исключений”, позволяющих исполнительной власти под тем или иным предлогом конкурс не проводить. Яркий пример – определяющий судьбу наших полезных ископаемых закон “О соглашениях о разделе продукции”. В варианте этого закона, принятом Государственной Думой 14 июня 1995 года, но затем, несмотря на жесткое давление, все-таки отклоненном Советом Федерации, содержался и такой предлог:

 

конкурс можно не проводить, если “…интересы обороны и безопасности государства, а также иные государственные интересы Российской Федерации и интересы субъекта Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр, требуют заключения соглашения с определенным инвестором”… Что такое безразмерные “иные интересы” и какой простор для творчества исполнительной власти открывала бы эта формулировка – читатель, думаю, может себе представить. Ряд других, может быть, менее циничных по форме, но близких по смыслу формулировок в нашем законодательстве сохраняется.

 

В качестве примера исключений, позволяющих конкурс не проводить, я не случайно использовал именно вопрос разработки наших недр. Ведь только уже известные запасы полезных ископаемых в России – на десятки триллионов долларов. Оцените, каковы здесь искушения. И во что обходится обществу любая ошибка и, тем более, возможность корыстно мотивированного произвола.

 

Если за шесть лет моей работы в Счетной палате мы выявили документально подтвержденного ущерба от злоупотреблений высших должностных лиц государства с федеральным бюджетом и госсобственностью на десятки миллиардов долларов (это при годовом федеральном бюджете 1999 года всего в двадцать миллиардов долларов), то применительно к нашим природным ресурсам за десятки лет разработки месторождений вероятный (при таком подходе – практически гарантированный) ущерб может исчисляться триллионами долларов!

 

Соответственно, вполне логично сравнить конкурсные процедуры на Западе и в России именно в одной из ключевых для нашей страны сфер – разработке месторождений полезных ископаемых.

 

Открываем любое извещение о проведении конкурса на предоставление прав на разработку участка недр в нашей стране и видим то же, что я описывал ранее применительно к конкурсу между банками за право быть “уполномоченным”: перечень переменных конкурсных параметров. И ни намека на то, как это будет сводиться воедино, что с чем будет сравниваться и по каким правилам будет определен победитель. Причем, среди переменных конкурсных параметров можно, как правило, встретить и такие, как “вклад в социально-экономическое развитие региона” и т.п. Кто же победит: тот, кто предложит больше бонус (разовый платеж, вносимый сразу при получении прав на разработку месторождения), или тот, кто пообещает больший “вклад”? Или тот, кто пообещает вклад меньше, но за первые три года? Или тот, кто предложит больше, но лет через пятнадцать? Нет ответа, и понятно почему – никто и не ставил цель сделать все ясным и прозрачным, и чтобы четкие условия конкурса жестко связывали руки конкурсной комиссии*.

 

Но есть еще и третья составляющая проблемы фиктивности конкурса, хотя, казалось бы, к самой процедуре проведения конкурса она отношения не имеет.

 

Предположим, что конкурс, в виде исключения, организован идеально и никаких лазеек для передачи заманчивого объекта именно “своим” не осталось. Представим себе даже (пока нам это представить совсем уж трудно), что и конкурентов под разнообразными предлогами от участия в конкурсе не отстраняют. Неужто месторождение или подряд достанутся тем, кто просто предложит лучшие условия? Да, именно так и будет. То есть конкурсный объект достанется не “своим”? Нет, зачем же – только “своим”. Как, почему? Потому, что они предложат лучшие условия. Но если кто-то другой предложит условия еще лучше? Не предложит – уже заведомо невыгодно. А “своим” выгодно? “Своим” тоже невыгодно. Зачем же они тогда такие условия предлагают? Затем, что это только те, кто “с улицы”, вынуждены будут конкурсные условия выполнять. В отношении же “своих” потом, когда конкурс и вся борьба за обладание лакомым объектом останутся в прошлом, ничто не мешает просто “не замечать” неисполнение конкурсных обязательств, а даже если и требовать их исполнения, тем не менее, санкций к нарушителям (включая лишение права исполнять подряд или лицензии на разработку месторождения)… не применять. В частности, как это было выявлено Счетной палатой, подобным образом нашим Правительством было допущено практически массовое уклонение от исполнения постприватизационных обязательств…

 

* Подробнее о ситуации в сфере недропользования – в книге “Похищение Евразии”.

 

Конечно, строго говоря, последнее уже не относится к варианту законного права власти на произвол – речь идет уже о неисполнении должностными лицами органов власти своих обязанностей. Но во избежание опасности наказания, пусть на сегодняшний день и мифической, тем не менее, предусмотрена и вполне легальная возможность освобождения “своих” от требований выполнения условий конкурса – ничто не мешает спустя некоторое время после конкурса обязательства победителя перед государством “по взаимному согласию сторон” … скорректировать.

 

Таким образом, право власти на произвол – это не какая-то одна случайная недоработка в законе, а целенаправленно и последовательно выстроенная система, на которой в значительной степени основан весь сегодняшний механизм государственного управления. И если власть этого права на произвол лишить, то кто же тогда будет работать в органах госвласти, если даже на вершине пирамиды, например, у министра зарплата – всего около трехсот долларов? Во всяком случае, так было на конец 2000-го года, и никаких официальных сообщений о повышении зарплаты с тех пор вроде бы не было…

 

Но нас в данном случае интересует не моральная сторона дела. И не облик министров, их заместителей, председателей конкурсных комиссий и их заместителей… и так до рядовых исполнителей. И даже не масштабы ущерба госсобственности, федеральному и региональным бюджетам. Нас интересует, прежде всего, наличие или отсутствие двигателя экономического развития – свободной рыночной конкуренции. И на приведенном примере мы видим, что конкурс у нас, даже там, где он формально предусмотрен, тем не менее, фактически не существует, так как является не более чем фарсом, прикрытием произвола. А где есть произвол – там нет места свободной конкуренции.

 

Причем, еще раз подчеркну: на институциональном уровне – на уровне организации деятельности власти, норм, правил и процедур, определяющих характер и мотивацию ее деятельности, – нынешняя наша ситуация обеспечивается в основном просто умолчанием в законодательстве о самом главном.

 

Итак, конкурс формально провозглашен. Но о требующей детальной росписи конкурсной процедуре, не оставляющей места для произвольных решений, вроде бы как “забыли”. Законодательство же, лишь провозглашающее конкурсность и конкуренцию, но не устанавливающее в деталях систему требований к конкурсам, является на самом деле не рыночным, а антирыночным – антиконкурентным.

 

КАК ОРГАНИЗОВАТЬ СОРЕВНОВАНИЕ?

 

Возможно ли иначе? Разумеется, возможно. Например, в законе США, посвященном порядку предоставления государством прав на разработку месторождений полезных ископаемых на морском шельфе, установлено ясно и однозначно: конкурс проводится исключительно по одному переменному параметру. Следовательно, заниматься любимым делом наших конкурсных комиссий – сравнивать теплое с зеленым – невозможно. У конкурсных комиссий руки жестко связаны, и места для произвола практически не остается. Соответственно, претендентам в своей конкурентной борьбе приходится быть несопоставимо более добросовестными, нежели у нас. Значит, работает двигатель развития – свободная рыночная конкуренция.

 

Если уж мы для сравнения конкурсных процедур коснулись законодательства США, то сравним его нормы и с другими нормами нашего законодательства, в частности с тем, как у них регулируются какие-либо особые случаи, бывают ли и у них исключения из правил?

 

Бывают. Так, один из случаев исключений из конкурсной процедуры, сохраненных в упомянутом законе “О соглашениях о разделе продукции” (отменить или как-то скорректировать эту норму, к сожалению, не удалось), выглядит так: “если Правительство начало какие-либо переговоры с конкретными инвесторами”. Что ж, поищем: на какой стадии переговоров с инвесторами у американского Правительства появляется право конкурс не проводить? Ну, на какой, как вы думаете?

 

Узнав ответ, наши министры и их заместители, наверное, очень обидятся и спросят: “А для чего же тогда жить?” И действительно, ответ для них – обескураживающий. В США не только никакая стадия переговоров не является основанием для того, чтобы конкурс не проводить, но и более того: Правительству США вообще на рассматриваемую тему запрещены какие-либо прямые переговоры с какими бы то ни было своими или зарубежными инвесторами, благодетелями и прочими добрыми волшебниками. Теми самыми, которые, как до сих пор верят некоторые наши граждане, просто мечтают пролить на Россию золотой дождь своих инвестиций…

 

Так что же, у них все – исключительно и только по конкурсу? Нет. Существует и внеконкурсная процедура.

 

Наконец-то, – обрадуется читатель, воспринявший усиленно пропагандируемый нашими СМИ тезис о том, что везде в мире воровство, якобы, не меньше, чем у нас, и лазейки для своих везде и всегда предусмотрены…

 

Внеконкурсная процедура по передаче в разработку недр на федеральных землях США (на суше) есть, но… Во-первых, осуществляется она не по желанию власти, а исключительно в том случае, если при проведении конкурса на данное месторождение желающих подать конкурсные заявки просто не оказалось. Во-вторых, и в этом случае права на произвольное решение все равно у власти нет. Внеконкурсная процедура в США означает не что иное, как жеребьевку, проводимую между желающими взять никого в мире не заинтересовавшее на стандартных условиях месторождение. По результатам такой жеребьевки месторождение передается недропользователю на условиях льготных, в частности, вообще без первоначальной оплаты (бонуса) и/или с существенно сниженной ежегодной оплатой за пользование ресурсами (роялти).

 

Ладно, – скажут мне, – в США уже не один век демократии, а у нас – переходный период.

 

Переходный-то он переходный, да вот только куда? Если не только на словах, но и на самом деле в современную конкурентную рыночную экономику, то это совсем в другую сторону, нежели движемся сейчас мы. Присмотритесь к нашим “рыночным”, к нашим “либеральным” политическим силам: про конкурсы и тендеры как заведенные – говорят все. Но про реально конкурентную процедуру этих конкурсов, что действительно выбивало бы почву из под ног феодальной власти и создавало бы конкурентное пространство, то есть про то главное, чем у нас, извините, и не пахнет – как языки прикусили.

 

Оставим США, присмотримся к другой стране, совсем близкой к нам и по наличию общей границы, и по общей предыстории – когда-то Польша вообще была частью Российской империи, а еще совсем недавно – нашим ближайшим и политическим, и экономическим союзником. Так как же конкурсы проводят в Польше?

 

Открываем польский закон об общественных закупках и узнаем много интересного о том, как, оказывается, можно организовать конкурсную процедуру. Это надо же додуматься, – скажет наш министр или управляющий делами Президента, – не только руки связали, но еще и рот кляпом заткнули!

 

И будет прав. Представьте себе ситуацию: кто-то из заинтересованных потенциальных участников конкурса обращается в органы государственной власти и задает вполне невинный вопрос, типа: “Правильно ли я понял, что такой-то термин во втором абзаце пункта 3 условий конкурса надо понимать так-то и так-то?” Так вот: в соответствии с польским законом, ему не имеют права ответить персонально. И вопрос, и ответ должны быть оглашены публично. И никак иначе.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ К МОНАРШЕЙ МИЛОСТИ

 

И уж если мы говорим о законном праве власти на произвол и вмешательство в конкурентное пространство, никак нельзя обойти вниманием прямой и вполне законный перевод бюджетных средств в те или иные частные структуры.

 

При рассмотрении законопроектов о бюджетах обычно основное внимание уделяется числовым данным, отражающим предполагаемые доходы и расходы государства. Но не меньшее значение могут иметь и текстовые статьи. Так, в законе о федеральном бюджете России на 2001 год появилась почти незаметная текстовая статья 113^ гласящая: “Правительство вправе предоставлять дотации и субсидии предприятиям и организациям всех форм собственности”. В результате Правительство получило абсолютно законное право просто, извините, “сливать” бюджетные средства в свои и друзей “частные лавочки”.

 

Но в данном разделе нас интересует не вопрос об ущербе от подобных нововведений для федерального бюджета, а то, как они влияют на конкурентное пространство. Что ж, влияние очевидно: какая может быть свободная рыночная конкуренция, если из двух конкурирующих коммерческих структур одна – получает безвозмездную помощь из федерального бюджета, а другая – нет?

 

Любопытно заметить, что при обсуждении дел в стране, деятельности власти и, в частности, расклада сил в Правительстве (которое внесло в Думу законопроект о бюджете с такими новациями и настояло на их сохранении) обозреватели и аналитики особенно подчеркивают, что “подлинно либеральные” силы у нас сейчас – во главе “экономического блока Правительства” и представлены, прежде всего, министрами финансов и экономики… Значит верно: у нас “либерализм” – это о чем-то другом, совсем не о том, о чем на Западе…

 

НЕ ВПРАВЕ, НО МОЖНО

 

К незаконному, но реально имеющемуся праву власти на произвол уместно отнести то, на что формально разрешения у власти нет. Но либо наказания за подобные действия тоже нет (юридически или фактически), либо наказание предусмотрено, но совершенно неадекватное ни наносимому государству и экономике ущербу, ни масштабам получаемой от незаконных действий сверхприбыли и, следовательно, силе искушения для совершающего беззаконие должностного лица.

 

Вложите ли вы деньги в долгосрочный проект -строительство завода со сроком окупаемости пять-семь или более лет, если вашему конкуренту могут дать персональные налоговые, таможенные и иные льготы, в результате чего он получит конкурентное преимущество, а вы не сможете окупить свой проект? Разумеется, нет. А ведь в нашей стране предоставление особых статусов типа “уполномоченности”, индивидуальных льгот, отсрочек и иных преимущественных прав является делом абсолютно типичным, обыденным, несмотря на то, что целый ряд норм законов, начиная с Конституции, провозгласившей равноправие, это, казалось бы, запрещает. Но подобные льготы и преимущественные права предоставляют, как правило, не мелкие клерки, а высшие органы и должностные лица государства. А на классический вопрос о том, как же они так делают, если законом это запрещено, ответ не менее классический: запрещено-то запрещено, но какая-либо ответственность, и тем более адекватная масштабу наносимого ущерба – не предусмотрена.

 

В такой ситуации вполне естественно: везде в нашей стране, в любом деле, где возможна какая-то ощутимая прибыль, торжествует принцип – создавать для всех, кто “с улицы”, сверхтяжелые, почти невыносимые условия, а затем “своим” предоставлять особые блага и льготы. Разумеется, особенно это касается тех сфер, где есть масштабный гарантированный спрос и, соответственно (при такой организации дела) – огромные сверхприбыли: экспорт природных ресурсов, импорт спиртного, сигарет и т.п.

 

В качестве иллюстрации приведу историю с предоставлением спортивным организациям в 1993 году льгот по ввозу в страну спиртного и сигарет.

 

Глава 3. КАК УКРАСТЬ ТРЕТЬ БЮДЖЕТА? ВОДКА И СИГАРЕТЫ – ДЛЯ ФИЗКУЛЬТУРЫ И СПОРТА

 

Осенью 1993 года, после разгона тогдашнего российского Парламента (Верховного Совета), но, разумеется, до избрания нового Парламента (Государственной Думы и Совета Федерации), Президентом был издан целый пакет указов в сфере экономики, в том числе касающихся наших природных ресурсов (о введении механизма “соглашений о разделе продукции”), внешнеэкономической деятельности и др. Ряд этих указов создавал видимость правовой основы (хотя какое уж тут право, когда незаконно распускается, а затем и расстреливается парламент? ) для предоставления под благовидными предлогами льгот разнообразным коммерческим и некомерческим (по формальному статусу) структурам.

 

В частности, указ N 1973 от 22 ноября 1993 года “О протекционистской политике Российской Федерации в области физической культуры и спорта” давал Правительству право предоставлять таможенные льготы при ввозе в Россию спортинвентаря и иной продукции для проведения международных спортивных соревнований.

 

В развитие этого указа Правительство предоставило ряду организаций право на беспошлинный ввоз уже не спортинвентаря, а спиртного и сигарет – для их последующей продажи и направления неуплаченной таможенной пошлины в Национальный фонд спорта (НФС) для финансирования международных спортивных соревнований.

 

В результате, как это выявила Счетная палата РФ, за один только 1994 год прямой ущерб бюджету от беспошлинного ввоза спиртного и сигарет, якобы в целях развития физической культуры населения и спорта, составил более полутора триллионов тогдашних рублей, что соответствовало примерно четыремстам миллионам долларов США.

 

Сразу стоит отметить, что и указ, изданный Президентом в период узурпации власти, и решения Правительства, “расширившие” президентский перечень беспошлинно импортируемых товаров, – изначально абсолютно противозаконны.

 

Но существенно и другое: что же это за организация такая – Национальный фонд спорта? Может быть, это что-то вроде министерства спорта, то есть государственная организация, через которую предполагалось реализовывать государственную политику в области развития спорта? Конечно же, нет. Несмотря на то, что Национальный фонд спорта был создан указом Президента Б.Ельцина (указ от 01.06.92 N 546 “О структуре государственного управления физическим воспитанием и спортом в Российской Федерации”) с формулировкой “для привлечения средств предприятий, общественных и иных организаций и граждан с целью развития инфраструктуры массового спорта и спортивной индустрии”, тем не менее, учрежден он был как общественное объединение группой физических и юридических лиц. Разумеется, тоже с благородными целями: “содействия созданию спортивной и туристской индустрии, финансирования развития в России инфраструктуры спорта, туризма и физкультурного движения населения…”

 

Невредно обратить внимание и на состав совета попечителей Фонда, руководившего его деятельностью между конференциями НФС: В.Смирнов, Е.Сысоев, Ш.Тарпищев, Г.Бурбулис. Очень милые люди. Настолько, что ревизионная комиссия НФС, обязанная по Уставу Фонда проводить ежегодные ревизии его деятельности, за период с 1992 по 1996 гг. не озаботилась проведением ревизии ни разу. Но наша радость за этих непоследних людей, получивших доступ к весьма немаленьким государственным деньгам, согласитесь, не должна нам (в отличие от их собственной ревизионной комиссии) помешать найти ответы на несколько вопросов.

 

Первое: получил ли эти четыреста миллионов долларов в том или ином виде наш спорт?

 

Второе: если деньги пошли не на спорт, то куда же?

 

Третье: даже если предположить, что какой-то результат для развития спорта, массового физкультурного движения и укрепления их материальной базы достигнут, тем не менее, как это сказалось на рынке спиртного и сигарет, а также на соответствующих отечественных производителях – мы ведь, вообще-то, говорим сейчас о конкуренции?

 

КАК НАДИНАМИЛИ “ДИНАМО” (а также “ЦСК”, “Спартак” и других)

 

Что ж, начнем по порядку.

 

Конечно, никаких сотен миллионов долларов ни спорт, ни физкультура не увидели. Причем не увидели они средств не только тех, о которых мы говорили выше, но и других – полученных напрямую из федерального бюджета, а также “заработанных” НФС – на реализации специально выделенных Правительством квот на экспорт сырья (нефть, медь, алюминий, кобальт, никель) и др.

 

Почему физкультура и спорт этих денег не увидели? Понятно почему – не для того эти льготы на самом деле предоставлялись. И не для того таких милых людей во главе Фонда ставили.

 

Чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат из соответствующего отчета Счетной палаты РФ:* “…сметы по целевому использованию средств федерального бюджета НФС не составлялись”, “в отчетах, представленных в НФС коммерческими структурами и спортивными организациями, не указывался сам адресат, фамилии должностных лиц, подписавших отчетные документы, в ряде случаев отсутствовали и сами подписи”, “в Минфин России была представлена недостоверная отчетность НФС по расходованию средств федерального бюджета за 1994 год”…

 

* Бюллетень Счетной палаты РФ N 2 за 1997 год.

 

Но и этого не хватало – для кормушки требовалось все больше и больше средств. И тогда в процесс включились наши “эффективные топ менеджеры”.

 

Образцовый сюжет из цикла “Как это делается”: сначала на совещании у первого зампреда Правительства А.Чубайса принимается решение “о покрытии финансовой задолженности спортивных организаций Комитету по физкультуре и спорту при Президенте РФ в соответствии с фактически произведенными расходами в сумме 5 млн. долларов США”; затем эти средства из бюджета перечисляются, но уже прямиком в общественную организацию НФС, при том что документальных данных о каких-либо задолженностях так и не предоставляется; затем эти деньги расходуются НФС якобы на финансирование спортивных федераций и мероприятий, но никакая бухгалтерская отчетность об использовании этих средств в Правительство не предоставляется…

 

Кстати, помните благородное негодование наших руководители спорта после зимних Олимпийских игр в Солт-Лейк-Сити в связи с дисквалификацией ряда наших спортсменов: база истощена, деньги на спортивную фармакологию не выделяются, лед – только в Германии, а анализ – только в Финляндии…

 

Читаем вышеупомянутый отчет Счетной палаты дальше – часть, касающуюся судьбы 89 миллионов долларов, полученных НФС за счет реализации экспортных квот на наше сырье. Эти деньги должны были пойти как раз на государственную целевую программу по улучшению лекарственного обеспечения, развития фармацевтической промышленности, а также обеспечения деятельности спортивно-медицинских диспансеров, центров подготовки сборных команд России. Итак, читаем: “… на лотерейную программу – 14,5 млн.долла-ров США; на приобретение валютных векселей коммерческого банка “Национальный кредит” – 40,5 млн. долларов США. При этом особенностью покупки векселей коммерческого банка “Национальный кредит”, лицензия которого в настоящее время отозвана Центробанком России, являлся их беспроцентный характер.” Иные, не менее интересные подробности читатель может почерпнуть в упомянутом отчете сам. Что называется, комментарии излишни.

 

Но это все – мелочь по сравнению с масштабами средств и, соответственно, нецелевых расходов, связанных с таможенными льготами по импорту. В каком случае спорт мог бы увидеть средства, полученные за счет таможенных льгот? В том случае, если бы импортер, ввозя пачку сигарет стоимостью, например, в тридцать шесть центов и будучи освобожден от обязанности уплачивать стопроцентную таможенную пошлину в те же тридцать шесть центов, направлял бы эти тридцать шесть центов на соответствующий счет накопления средств на развитие физкультуры и спорта. Но, разумеется, так не делали, и выполнения соответствующего условия никто изначально не требовал и не проверял.

 

Что же стали делать импортеры и основной монополист – Национальный фонд спорта? То, что на их месте сделал бы любой здравомыслящий коммерсант, заинтересованный в снижении видимой прибыли – перепродавать эту пачку сигарет неким посредникам с минимальной наценкой. Действительно, пачка сигарет тут же перепродавалась всего за тридцать девять центов. И, таким образом, максимум, что даже теоретически в такой ситуации могло бы пойти на спорт (из четырехсот миллионов долларов) -это какие-то жалкие (по сравнению с потерями бюджета) тридцать-сорок миллионов… При.условии, что все деньги, хотя бы из тех, что все-таки поступили на счет НФС, далее были бы использованы целевым образом. Но, разумеется, это было бы не по-нашему. Как видно из вышеупомянутого отчета Счетной палаты, целевым образом использовалось менее десяти процентов даже и от тех крох, что поступили на счет НФС.

 

НЕСЛУЧАЙНЫЕ ПОСРЕДНИКИ

 

Куда же ушли деньги? А вы, уважаемый читатель, на месте импортеров стали бы это показывать? Конечно, нет. И, естественно, по соответствующим бухгалтерским отчетам проследить дальнейшее движение средств невозможно – товар продан и делу конец. Но кто же эти посредники, и неужели по такой низкой цене спиртное и сигареты продавались в магазинах и ларьках?

 

Разумеется, нет. В конечном счете, ввезенные без пошлины спиртное и сигареты продавались лишь немного дешевле, чем это возможно, если полностью уплатить все предусмотренные законом пошлины и налоги. И вся реальная прибыль – чуть меньше четырехсот миллионов долларов – осталась на руках у первого посредника.

 

Вопрос для самопроверки: направил ли первый посредник, получивший основную долю прибыли от беспошлинного ввоза спиртного и сигарет, хоть что-нибудь на развитие спорта и массовой физкультуры?

 

И еще один вопрос, тоже для самопроверки: могли ли в такой ситуации первые посредники быть случайными, не связанными с теми, кто льготы предоставлял, а также с теми, кто льготы реализовывал?

 

МИМОХОДОМ

 

Знаете песню “Мимоходом”? Помните: “Мимоходом -ты обидел меня…”? Такую песню вполне могли бы петь наши табачная и ликеро-водочная промышленность, обращаясь к Президенту Б.Ельцину, Правительству и вышеупомянутым ребятам – членам совета попечителей НФС. Конечно, они никого обижать и не собирались. Но когда дело доходит до больших денег – до таких ли мелочей, как отечественные производители чего-либо? Хотя стоит сразу заметить, что такую песню обращаясь к своей власти могла бы не без основания петь и вся наша страна…

 

Как известно, таможенные барьеры, в том числе на ввоз спиртного и сигарет, для того и создаются, чтобы защитить своего производителя (свои рабочие места), а также стимулировать приход в страну добившихся в этой сфере наилучших результатов зарубежных компаний. Но приход – уже не с готовой продукцией, а со своими технологиями – для создания производств, использующих нашу рабочую силу, уплачивающих налоги в наши бюджеты. Появление же на рынке популярного и модного (для спиртного и сигарет это – немаловажный фактор) зарубежного товара, продаваемого дешевле, чем это в принципе в зможно, если уплачивать пошлину полностью, по существу эквивалентно снижению уровня таможенной защиты своего производителя.

 

Не могу сказать, насколько адекватной ситуации на тот момент была именно стопроцентная пошлина (а, например, не пятидесяти- или двухсотпроцентная) – изучением этого вопроса я специально не занимался. Но если исходить из какой-либо ее экономической обоснованности, а также помнить, что таможенная пошлина в данном случае является не только заградительной, но еще и компенсирующей расходы своего производителя на выплату акцизов и других налогов (от которых зарубежный производитель, в целях стимулирования экспорта, в своей стране, как правило, освобождается), то стандартный набор последствий необоснованного и незаконного снижения уровня таможенной защиты примерно следующий. По цепочке: уменьшение объемов производства, снижение доходов предприятий и зарплат работников; падение доходов бюджета и выплат бюджетникам… То есть, как минимум, у двух категорий населения в той или иной степени (из-за снижения зарплат или их задержки) ограничивается покупательная способность, а значит, в какой-то степени, и спрос на рассматриваемую продукцию. Что ведет к дальнейшему снижению реализации продукции, снижению доходов производителей, невозможности закупки высококачественного сырья для производства, невозможности своевременной модернизации производства и так далее…

 

Но мало того. Представьте себе такую ситуацию. В ужесточившихся условиях вы находите способы противодействия: совершенствуете производство, снижаете издержки и цены, увеличиваете свою долю на рынке и, казалось бы, можете выиграть ценовую войну. Что в этом случае сделает ваш конкурент – поставщик беспошлинной зарубежной продукции? А точнее, не он сам, а тесно связанный с ним первый посредник, аккумулирующий львиную долю прибыли? Чтобы удержать рынок за собой, он несколько снизит цену. Ведь объемы его сверхприбыли таковы, что он может снижать цены хоть в два раза – ну получит лишних не четыреста миллионов долларов, а двести или сто…

 

Так, может быть, это и хорошо – обрадуется читатель – конкуренция заработала и ведет к снижению цен?

 

К временному – да. Но это не то снижение цен и повышение качества, которое будет носить долгосрочный характер. Если бы запас прочности в возможности снижения цен был у обеих сторон – все могло бы быть на благо производству и потребителю его продукции. Но здесь ситуация была иная: лишь у одной из сторон – запас рентабельности, позволяющий, не слишком себя утруждая, принудить конкурентов к капитуляции. После чего можно монопольно управлять ценами как угодно.

 

Таким образом, открыв в системе таможенной защиты отечественных производителей спиртного и сигарет некий черный ход, наша власть вовсе не ужесточила конкуренцию на рынке, стимулируя отечественного производителя к более напряженной работе. Напротив – создала условия, в которых он заведомо обречен на поражение, независимо от того, что бы он ни предпринял в рамках закона.

 

То есть, во-первых, власть своими же руками придушила своего производителя, как мы уже обращали внимание читателя, может быть, не специально, а так, мимоходом. А во-вторых, опять же своими собственными руками и тоже походя, власть своего отечественного производителя дополнительно криминализировала -буквально выпихнула его из более или менее белого рынка в зону серую или черную…

 

А уж о конкуренции на нашем рынке импортеров спиртного и сигарет – других импортеров, не имеющих льгот – в такой ситуации, понятно, просто нечего говорить. Ну кто же может конкурировать с теми, у кого запас плавучести – бесконечный?

 

Другими словами: наши хваленые борцы против “партноменклатурного реванша” не просто проделали в федеральном бюджете очередную дыру и через нее “деньжат накопали”, но весьма и весьма масштабно и последовательно рушили отечественную экономику. И суммарный ущерб от этого – уже существенно больше тех четырехсот миллионов долларов, которые не дошли до спорта.

 

Читатель вправе задать вопрос: а что же, этого никто не видел и не понимал?

 

Видели и понимали. Но для чего же тогда из танков по российскому Парламенту стреляли, если не для того, чтобы, во-первых, получить эти и многие другие аналогичные возможности, а во-вторых, чтобы те, кто что-то видят и понимают, сидели тихо?

 

ИСКУССТВО ЗАБЕЖАТЬ ВПЕРЕД ПАРОВОЗА

 

Тем не менее, и в Государственной Думе первого созыва, и в Совете Федерации (в том первом – выборном) нашлись люди, взявшиеся такое беззаконие пресечь. И в самом начале 1995 года это удалось сделать путем принятия закона “О некоторых вопросах предоставления льгот участникам внешнеэкономической деятельности” (от 13 марта 1995 года N 31-ФЗ), прямо запретившего подобные льготы.

 

Здесь нельзя обойти две существенных детали.

 

Первое. Профильным по этому закону стал бюджетный Комитет Совета Федерации, членом которого я тогда был. Позиция профильного Комитета существенно влияет на результаты последующего голосования на пленарном заседании Палаты. Так вот, как нас “обрабатывали”, как уговаривали и убеждали! И уже в самом конце, буквально перед голосованием на заседании Комитета (определяющем его официальную позицию), устроили “десант” выдающихся в прошлом спортсменов. Как было неловко смотреть на них – действительно заслуженных в спорте людей – и слушать, как они уговаривали буквально каждого сенатора вспомнить о наших великих победах и позаботиться о будущем спорта… О каком и чьем будущем и настоящем на самом деле шла речь и насколько все это на деле не имело ни малейшего отношения к спорту, надеюсь, читателю уже ясно.

 

И второе. У нас ведь все должны знать, кто в доме хозяин. И уж никак нельзя допустить, чтобы Парламент взял и нормой закона отменил кормушки, созданные Президентом для своего окружения. А тут, несмотря на все давление, Дума и Совет Федерации дружно голосуют за этот закон. И не позднее тринадцатого марта 1995 года он

 

должен вступить в силу. И тогда за неделю до вступления закона в силу, а именно шестого марта 1995 года. Президент своим указом сам отменил льготы (Указ Президента РФ от 06.03.95 N244 “О признании утратившими силу и об отмене решений Президента Российской Федерации в части предоставления таможенных льгот”)…

 

Нанесенный ущерб (не экономике, а только лишь федеральному бюджету) за весь период действия незаконно предоставленных Президентом льгот, по оценке Счетной палаты Российской Федерации, составил около 1,9 триллионов тогдашних рублей, что соответствовало почти пятистам миллионам долларов США. Суммарный же ущерб, нанесенный экономике, в том числе свободной конкуренции на рынках, разумеется, никто не считал…

 

НЕ МЫТЬЕМ – ТАК КАТАНЬЕМ

 

Ну, хорошо то, что хорошо кончается, – удовлетворенно вздохнет оптимистично настроенный читатель, -все-таки ведь льготы отменили! А значит, и в бюджет пошли средства, и производство получило возможность развиваться?

 

Не тут-то было.

 

То есть этот пример, ярко иллюстрирующий организацию рыночной конкуренции по-российски, на том можно было бы и закончить – все, вроде бы, разложили по полочкам. Но и сама история, и торжество либерализма по-нашему (то есть только для узкого круга избранных) на этом не закончились.

 

Сразу же, как только стало ясно, что закон принят и вступит в действие и, следовательно, льготы будут отменены, в Думу был внесен еще один законопроект – о “временном” пролонгировании льгот ввиду якобы все же имеющейся в них острой необходимости. Заинтересованными людьми и организациями, видимо, был осознан “человеческий фактор” – была проведена серьезная работа с фракциями и отдельными депутатами Думы. После чего Дума, еще недавно столь бескомпромиссно боровшаяся против очевидно криминального

 

механизма льгот, принимает закон … об их пролонгировании. Что тут скажешь?

 

Но, несмотря на все лоббистские ухищрения, несмотря на вновь организованное давление и цирк с приглашением выдающихся спортсменов, тем не менее, с верхней палатой Парламента – в отличие от Думы и к чести тогдашнего состава Совета Федерации и его Комитета по бюджету – этот номер не прошел.

 

Ну, теперь-то уж точно все, – удовлетворенно воскликнет тот же оптимистично настроенный читатель, – законные возможности вновь открыть дорогу этому бандитизму исчерпаны?

 

Верно, законные – исчерпаны. Но ведь есть же еще и незаконные.

 

И вот видя, что все предшествующие усилия напрасны, некий гражданин с довольно известной уже к тому времени по иным делам на благо Родины фамилией Чубайс – тогдашний первый заместитель Председателя Правительства (кстати, уже фигурировавший в этом нашем повествовании, в частности, в истории с незаконным переводом госсредств в НФС) – заявляет, что раз пролонгировать льготы не удалось (обращаю внимание: изначально незаконные льготы), а контракты-то уже все подписаны, то государству придется выплачивать несущим потери предприятиям и организациям компенсации в связи с отменой льгот и невозможностью исполнения ими заключенных контрактов. Причем компенсации в связи с отменой изначально незаконных льгот, естественно, предполагалось выплачивать не из кармана должностных лиц, нарушивших закон, а из нашего с вами кармана – из федерального бюджета. Для цивилизованного мира абсурд, но для нашей страны – вполне логично.

 

И тут выясняется, что не зря Президент со своим указом (отменяющим его же прежний, противозаконный) забежал “вперед паровоза” – издал его на неделю раньше, чем подписал уже принятый Парламентом соответствующий закон. Оказывается, в указ предусмотрительно заложили поручение Правительству внести предложения “о порядке компенсации возникающих в связи с принятием настоящего указа потерь субъектов экономических отношений, ранее имевших таможенные льготы”.

 

Разумеется, после вступления в силу закона, категорически запретившего подобные льготы, ни о каких компенсациях в связи с отменой изначально незаконных льгот больше не должно было быть и речи. Но не для того всего полутора годами ранее расстреливали из танков Парламент, чтобы по предписанию какого-то там закона смириться с окончательным закрытием такой замечательной кормушки.

 

И вот, никакие предложения Президенту в соответствии с его поручением Правительство уже не вносит. Вместо этого 21 июля 1995 года даже не Правительство, а лично первый зампред Правительства А.Чубайс противозаконно утверждает “Порядок компенсации потерь, возникающих при отмене льгот по таможенным платежам при проведении внешнеторговых операций по контрактам спортивных организаций”.

 

Значит, им все-таки удалось хоть таким путем еще сколько-то денег вытащить из бюджета, – печально констатирует читатель, – но хорошо, что хотя бы бесконтрольный беспошлинный ввоз спиртного и сигарет, а тем самым и разрушение двух весьма важных (с точки зрения и рабочих мест, и доходов для бюджета) секторов экономики – пресечены!

 

Надо сказать, что тогда многие так подумали. Но некоторые, в их числе и автор этой книги, еще не имея данных о масштабах нанесенного бюджету и экономике ущерба, тем не менее, сочли, что хорошо бы во всем этом более внимательно разобраться.

 

ЗА ПРАВО ЗНАТЬ – ПРИХОДИТСЯ СРАЖАТЬСЯ

 

Для лучшего понимания читателем ситуации и моих действий поясню, что к этому моменту я был уже избран Советом Федерации на должность заместителя председателя Счетной палаты, которая весной 1995 года как раз начинала формироваться. Как один из авторов закона о

 

Счетной палате (ответственный за разработку этого закона от Совета Федерации), своей рукой прописавший в законе целый ряд важнейших норм и процедур, я, естественно, лучше многих своих коллег по Совету Федерации представлял себе компетенцию создаваемой Счетной палаты. И хорошо знал, что именно нужно сделать, чтобы Счетная палата вынуждена была взяться за изучение вопроса о таможенных льготах и компенсациях, независимо от возможного желания или нежелания этим заниматься (а значит – навлекать на себя недовольство Президента и его окружения) Председателя Палаты и аудиторов. И естественно было попытаться использовать мною же прописанное в законе положение о праве меньшинства (минимум – одной пятой от общего числа) депутатов любой из палат Парламента дать Счетной палате поручение. Такое поручение по закону о Счетной палате обязательно к исполнению, и отменить его не может никто, включая даже большинство депутатов.

 

И вот весной 1995 года мы с коллегами собираем необходимое количество подписей депутатов Совета Федерации и даем одно из первых поручений Счетной палате Российской Федерации: провести проверку законности предоставления льгот по ввозу спиртного и сигарет, а также проверку соответствия реализации льгот заявленным целям.

 

Разумеется, не обошлось без попыток сорвать оформление подобного поручения. В частности, руководством Совета Федерации был срочно организован “сбор всех предложений” о поручениях Счетной палате – с тем, чтобы их все оформить единым списком как решение Совета Федерации. Логика понятна: если дать сразу сотню поручений, в том числе самых надуманных, естественно, все их исполнить Счетная палата не сможет. И, соответственно, нежелательное поручение затеряется среди других, до которых не дойдут руки… Тем не менее, удалось убедить коллег оформить весь этот бесконечный набор пожеланий не как поручение, а лишь как рекомендацию Совета Федерации. Таким образом, нашему действительно актуальному поручению мы затеряться не дали.

 

ИНСТРУМЕНТ – РАБОТАЕТ (мини-ода сухой и скучной норме закона)

 

…Итоги соответствующей проверки Счетной палаты были подведены летом 1996 года. Что показала проверка – с этим читатель уже знаком.

 

Но в ходе рассмотрения результатов проверки на Коллегии Счетной палаты выяснилось, что сами льготы и их реализация проверены, а вот законность и обоснованность предоставления “компенсаций” в связи с отменой льгот – нет. Этим упорно не хотели заниматься. И чтобы настоять на допроверке, мне пришлось буквально пригрозить, что я буду вынужден прибегнуть к процедуре “особого мнения” -письменно оформить несогласие с прекращением недоведенного до конца расследования.

 

Для читателей, интересующихся тем, как зачастую скучная в своих сухих формулировках норма закона буквально на глазах может обретать реальный смысл и силу, поясню, что и в этом случае мне опять удалось использовать положение закона “О Счетной палате Российской Федерации”, мною же ранее в нем прописанное. И более того, применительно к рассматриваемому вопросу (о таможенных льготах и компенсациях) мне спустя еще один год пришлось вновь применить эту норму, но уже не как угрозу, а реально. И снова норма сработала, хотя об этом позже.

 

Тогда же – летом 1996 года – хватило лишь угрозы:

 

Коллегией было принято решение провести специальную допроверку именно в части, касающейся компенсаций. А затем подоспело и соответствующее поручение Счетной палате со стороны Государственной Думы, депутаты которой тоже заинтересовались вопросом о компенсациях.

 

И вот спустя еще один год – летом уже 1997 года -Коллегия Счетной палаты рассматривает результаты проверки такой, как казалось многим, мелочи, как некие компенсации вслед уже отмененным таможенным льготам. И что же выясняется?

 

ЗА ЦВЕТОЧКАМИ – ЯГОДКИ

 

При проверке законности предоставления и затем реализации компенсаций, прежде всего, подтвердился их абсолютно незаконный характер. Решение о выделении компенсаций (утверждение “Порядка компенсации потерь…”), как уже отмечалось выше, было принято первым зампредом Правительства А.Чубайсом совершенно противозаконно.

 

Более того, выяснилось, что на самом деле по своей сути “Порядок…” предусматривал (и это реализовывалось фактически) вовсе не компенсации в связи с разрывом ранее заключенных контрактов, а нечто совершенно иное. А именно: контракты никто не разрывал – они продолжали реализовываться. При этом импортеры уплачивали таможенную пошлину, а затем эта пошлина возвращалась (в соответствии с “Порядком…” от 3/4 до полного размера пошлины) в НФС в виде “компенсаций” за уплаченную пошлину. Фактически это означало противозаконное пролонгирование права беспошлинного ввоза спиртного и сигарет – ввоз с уплатой пошлины и ее немедленным возвратом импортеру.

 

С точки зрения потерь для бюджета, конечно, большой разницы нет: хоть так незаконно изымать средства из бюджета, хоть этак. Но для экономики разница есть: несмотря на принятие закона, пресекшего льготы, тем не менее, под видом компенсаций эти льготы оказались сохранены. А значит, сохранились и все те пагубные последствия для экономики, о которых мы говорили выше.

 

Но главный шок был впереди – когда подошли к оценке масштабов противозаконных выплат.

 

Напомню: противозаконных льгот, о которых мы говорили выше, в течение 1994 – начала 1995 годов было реализовано Правительством России на сумму около 1,9 триллиона тогдашних рублей, что соответствовало почти пятистам миллионам долларов США. “Компенсаций” же в связи с отменой этих изначально противозаконных льгот в одном только 1995 году Правительством из федерального бюджета было выплачено на уже действительно астрономическую сумму – 32 триллиона 962 миллиарда 360 миллионов рублей.

 

А всего в течение 1995-96 гг. наше Правительство под видом “компенсаций” таможенных платежей изъяло из федерального бюджета более тридцати семи триллионов тогдашних рублей, что соответствовало примерно девяти миллиардам долларов США!

 

Чтобы были понятнее масштабы выявленного, поясню: указанная сумма прямо украденного через эти “компенсации” из нашего федерального бюджета равна почти половине всего федерального бюджета 1999 года!

 

ВЫБЕРИ С ТРЕХ РАЗ ИЗ ДВУХ ВАРИАНТОВ (там ли мы ищем организованные преступные группы)

 

И еще один сюжет, отражающий реальную степень профессионализма (или цинизма) наших разрекламированных “чудо-менеджеров” и “супер-профессионалов”. Напомню, вышеупомянутый “Порядок компенсации потерь…” не был определен решением Правительства страны, а был утвержден лично первым зампредом Правительства А.Чубайсом – известным “высококласс-ным управленцем”, достигающим – как гласит реклама-легенда – небывалых высот во всем, за что берется.

 

И здесь давайте сделаем допущение: представим себе, что решение о “компенсациях” принималось все-таки ради спорта и массовой физкультуры, а не чтобы просто украсть у нас с вами побольше денег. Тогда, казалось бы, в том, за что он взялся на этот раз, хотя бы какой-то минимальный порядок – целевое направление средств – он мог и должен был обеспечить?

 

Судите сами. В нарушение действующих правил бухгалтерского учета НФС проводил возвращенные ему целевые средства не по счету “Целевые финасирования и поступления”, а по совсем другой статье – “Расчеты с разными дебиторами и кредиторами”. И, естественно, никакой положенной ежемесячной отчетности о расходовании этих средств НФС в Правительство не представлял. Но это никак не мешало Правительству на протяжении десяти месяцев исправно переводить уплаченные таможенные пошлины обратно в НФС. И это никак не побудило нашего “высококлассного управленца” применить к НФС какие-либо санкции, включая прекращение или хотя бы приостановление перечисления ему государственных средств. Разумеется, и в годовой бухгалтерской отчетности НФС движение этих целевых средств не показал.

 

Хотя если быть точными, некоторую, весьма незначительную часть средств “компенсаций” НФС в статье “Целевые финасирования и поступления” годового отчета за 1995-й год все же отразил – чуть более двух триллионов рублей (около четырехсот пятидесяти миллионов долларов ) , выделенных ему Правительством дополнительно (то есть вообще без какого-либо обоснования и связи с уплаченной таможенной пошлиной и “необходимостью” ее возврата)… Правительством эти средства были выделены НФС, как читатель, наверное, уже догадался, также незаконно. Тем не менее, здесь можно хотя бы точно проследить использование средств. И как вы, уважаемый читатель, думаете, какой процент этих средств пошел на развитие физкультуры и спорта? Как показала проверка Счетной палаты, на первое января 1997 года целевым образом, то есть на мероприятия “Комплексной программы развития спортивного и физкультурного движения России с 1994 по 1996 гг.”, из этих более чем двух триллионов рублей было потрачено лишь … тринадцать процентов.

 

Так с чем же мы с вами, уважаемый читатель, в данном случае имеем дело? Разумеется, я задаю этот вопрос не применительно к малоизвестным сотрудникам НФС, а применительно к известным членам попечительского совета Фонда, а также, что еще важнее, применительно к организовавшим все это Президенту и руководителям Правительства страны, включая нашего незаменимого “чудо-профессионала”? С абсолютной профнепригодностью – неспособностью нормально организовать элементарное, пусть даже и противозаконное, но все-таки дело (направление госсредств на поддержку спорта)? Или со вполне сознательной организацией масштабного преступления – кражи государственных средств не просто “в особо крупных размерах”, а в объемах воистину чрезвычайных?

 

Читатель может сам выбрать наиболее адекватный с его точки зрения вариант ответа. С официальной же оценкой пока – проблемы. Во всяком случае, несмотря на наступление светлой эры “диктатуры закона”, предложить суду и обществу официальный вариант ответа на этот вопрос – расследовать уголовное дело и предъявить обвинение – Генеральная прокуратура до сих пор не решается.

 

К СПОРУ О РЕАЛЬНОМ УЩЕРБЕ

 

Тем не менее, в каком-то из независимых от минимальной чести и совести изданий было озвучено мнение, что, мол, это все ущербы – не настоящие, а лишь формально-бухгалтерские, так как если бы “компенсаций” не было, то никто не ввез бы в Россию и не смог бы в ней реализовать такой объем зарубежного спиртного и сигарет; на этот объем импортной продукции -продавай они ее по полноценной стоимости после уплаты таможенных пошлин – попросту не было бы платежеспособного спроса из-за: а) слишком высокой стоимости импорта; б) реальной в этом случае ценовой конкуренции со стороны отечественной продукции.

 

Хорошо, предположим. Но сколько бы тогда ввезли? И, соответственно, во что можно оценить не “формально-бухгалтерский” ущерб, а реальное недополучение средств федеральным бюджетом и нашей экономикой?

 

Наверное, защитники наших беззаветных служителей физкультуры и спорта правы в том, что при соответствующей таможенной защите импортного товара было бы ввезено и реализовано меньше. Пусть даже не половина, а две трети объема импортного товара были бы в этом случае (не будь “компенсаций”) заменены товаром российским. Тогда ввезено из-за рубежа и продано импортного товара было бы в три раза меньше. Но хотя бы треть от ныне недополученного – три миллиарда долларов – в бюджет бы поступило.

 

Но это ведь еще далеко не все. Несколько огрубляя, можно считать так. Объем фактически возвращенной импортерам в форме “компенсаций” стопроцентной пошлины – 9 млрд.долларов – примерно равен таможенной цене ввезенного и проданного на нашем рынке зарубежного товара. Значит, оптовая цена этого товара на нашем рынке, не будь незаконного освобождения от пошлин (не будь “компенсаций”) – 18 млрд. долларов. И это было бы равно оптовой цене этого товара на выходе из рук первого (как мы помним, далеко не случайного) посредника, если бы он не “просаживал” рынок. С учетом же того, что рынок был “просажен”, реальная оптовая цена этого товара на выходе из рук первого посредника составляла сумму несколько меньшую, допустим, 15 млрд. долларов. Мы приняли допущение, что российский товар при стопроцентной пошлине заместил бы собой две трети физического объема товара, то есть заместил бы собой импортный товар на 10 млрд. долларов. При каком различии в цене наш товар становится конкурентоспособным? Примем – если он дешевле в два раза. Тогда оптовая цена этих двух третей объема, замещенных российским товаром, составила бы не 10, а 5 млрд. долларов. Эти пять миллиардов долларов, неполученные нашими производителями – прямой ущерб нашей экономике. И добавьте еще оставшиеся 5 млрд. долларов, которые остались бы на руках у населения, будучи не потраченными на этот объем спиртного и сигарет. Частично они были бы потрачены на другие российские товары – добавьте в граничном варианте (если бы все ушло на российские товары) 5 млрд. долларов нашей экономике. Частично – были бы потрачены на товары зарубежные – тогда, опять же в граничном варианте (если все ушло бы на товары зарубежные) вместо пяти миллиардов нашей экономике добавьте от одного до трех миллиардов (в зависимости от конкретных товаров) поступлений бюджету от таможенных пошлин. А ведь есть еще и косвенные ущербы экономике (которые в денежном выражении оценить значительно сложнее) от, как минимум, двухлетнего (1994-1995 гг.) целенаправленного удушения двух отраслей отечественной экономики: ликеро-водочной и табачной…

 

Стоит заметить, что допущение, которое мы сделали выше – о том, что при стопроцентной пошлине примерно две трети беспошлинно импортированного товара было бы замещено отечественной продукцией, – влияет на результат расчетов непринципиально. При желании читатель может и сам прикинуть, как изменился бы результат при иных допущениях. Меняться при этом будут, прежде всего, доли потерь для бюджета и для экономики в целом. Суммарный же ущерб для бюджета и экономики при любом подсчете – значительно более десяти миллиардов долларов США.

 

Конечно, мне могут возразить, что привластная оргпреступная группировка, укравшая у нас девять миллиардов долларов через “компенсации”, ведь тоже на что-то их потратила, в том числе частично на российские товары, а, может быть, и на инвестиции в наши предприятия. То есть, деньги влились в нашу экономику? Можно ли принять такое допущение? Частично – можно. Но надо понимать ситуацию трезво. Во-первых, когда воруют в таких масштабах, деньги в стране, разумеется, не оставляют. Во-вторых, как известно, даже в качестве якобы иностранных инвестиций (ввезенных фактически нашими же деятелями, но из оффшоров) девяти миллиардов долларов у нас не появилось. И в-третьих, представьте себе: вас ограбили, и после этого вы вынуждены продать свою машину; в этом случае очень ли вас обрадует или хотя бы утешит информация о том, что вашу машину за ваши же деньги купили те, кто вас ограбил – то есть, что ни машина, ни деньги не пропали?

 

НЕ СЪЕСТ ЛИ РЫБКА РЫБАКА?

 

Конечно, в такие масштабы злоупотреблений со стороны власти было трудно поверить. Но еще труднее оказалось сделать так, чтобы об этом вообще узнал кто-то еще, кроме осуществлявших проверку инспекторов и членов Коллегии Счетной палаты. И это – отдельная весьма интересная история, отзвуки которой можно услышать и спустя пять лет после этих событий. (Так, кто-то, может быть, обратил внимание на замечание Президента В.Путина на его встрече с Коллегией Счетной палаты РФ в начале 2002 года: “Все хорошо, только публичности желательно поменьше…” – фрагмент встречи транслировался по телевидению).

 

Что же случилось?

 

Случилось серьезное. На заседании Коллегии Счетной палаты 1 августа 1997 года, на котором рассматривался вопрос об итогах той самой проверки, о которой мы сейчас говорим, ряд аудиторов неожиданно предложили … не предавать огласке полученную информацию.

 

Надо отметить, что закон “О Счетной палате Российской Федерации” четко и ясно определяет гласность в качестве одного из обязательных требований к деятельности Счетной палаты. Кроме того, существует еще и закон о государственной тайне, содержащий четкий перечень вопросов, данные по которым никоим образом не могут засекречиваться. И к числу таких данных, не подлежащих засекречиванию ни при каких условиях, относятся, в том числе, сведения о нарушениях закона при распоряжении средствами федерального бюджета. Таким образом, если все данные проверены и документально подтверждены, то у Счетной палаты не может быть ни оснований, ни даже права ограничивать доступ к информации о выявленных нарушениях закона и нанесенном государству ущербе. Что же заставило аудиторов предложить пойти на прямое нарушение закона?

 

Предположения здесь можно строить разные. Возможно, некоторые мои коллеги испытывали примерно такое чувство, которое может возникнуть у рыбака, поймавшего на удочку и нечаянно вытащившего на берег крокодила – не очень хочется, чтобы твой улов тебя съел. Выражение лица невольно становится виновато-вопросительным, и вся работа мысли сводится к одному вопросу: а нельзя ли как-то сделать так, как будто бы меня здесь не было?

 

НАРОД НЕ ПОЙМЕТ

 

Была и аргументация, но внятной ее назвать трудно. Например, один из аудиторов заявил, что эту информацию нельзя предавать огласке потому, что народ … не поймет. В принципе, если бы речь шла о какой-либо из стран Запада, то, наверное, аудитор был бы прав: такую информацию там народ явно “не понял” бы так, что можно гражданину спокойненько и дальше продолжать сидеть и заниматься своими делами, в то время как власть его столь явно обворовывает… Но это, к сожалению, не про нас.

 

Дебаты на тему “пущать или не пущать” информацию вовне были весьма бурными. И то, сколь настойчиво некоторые из коллег сражались за спокойный сон ни о чем не ведающих граждан, дает основания предполагать, что это был вопрос не только представлений о том, что народу полезно, а что нет, и даже не только вполне понятного испуга, но и какого-то существенного интереса. Хотя здесь мы можем лишь предполагать.

 

Мне пришлось председательствовать на этом заседании, так как председатель Палаты находился в отпуске. Как было вообще ставить вопрос на голосование – как можно в конституционном государственном органе голосовать за предложение нарушить закон? Но сторонники того, чтобы “не поднимать лишний шум”, настаивали на голосовании. И тут один из аудиторов – П. Черноморд (выступавший против незаконного сокрытия данных) – предложил голосовать с поименной фиксацией позиции. Таким образом, в протоколе этого заседания для истории сохранились итоги голосования членов Коллегии Счетной палаты Российской Федерации по вопросу о том, предоставлять ли обществу, в строгом соответствии с законом, информацию о выявленных и подтвержденных документально доселе невиданных по масштабам злоупотреблениях нашей власти, или, в нарушение закона, эти сведения сокрыть.

 

Вдумайтесь: каковы должны быть масштабы то ли испуга при виде выловленной добычи, то ли какого-то интереса, то ли еще и “заботы о народе”, чтобы даже при поименном голосовании (против которого, разумеется, пытались возражать) большинство аудиторов Счетной палаты Российской Федерации проголосовали за нарушение закона и сокрытие информации!

 

Итак, мы получили коллизию. По закону о Счетной палате она должна действовать гласно. И по закону о гостайне никто не вправе засекречивать информацию о нарушениях закона при использовании бюджетных средств. Но по тому же закону о Счетной палате именно ее Коллегия принимает решения по результатам каждого контрольного мероприятия. И в данном случае есть решение: результаты проверки – утвердить, но информацию обществу – не предоставлять.

 

ПУСТЬ НАРОД СНАЧАЛА УЗНАЕТ

 

Что делать? Судиться со Счетной палатой, заместителем председателя которой я являлся, пытаться в суде доказать незаконность решения? Но сколько на это уйдет времени, каково будет давление Президента и Правительства на суд, и, соответственно, как поведет себя наша судебная система? В лучшем случае можно рассчитывать на “работу” суда, аналогичную той, что наблюдалась в вышеописанной истории с незаконным засекречиванием информации Центробанком, то есть на длительную волокиту с неизвестным результатам (см. “Слушается дело…”). Но на тот момент (лето 1997 года) даже и такого опыта у нас еще не было. Так что же делать?

 

И вот здесь мне пришлось прибегнуть уже не к угрозе обращения к предусмотренному законом механизму “особого мнения”, а к непосредственному использованию этого инструмента (который, повторюсь, я своей рукой за три года до этого прописывал в законопроекте и к которому уже вынужден был несколько раз обращаться при подведении итогов других проверок). Я заявил о своем несогласии с решением Коллегии Счетной палаты по результатам проверки, но не в отношении выявленных нарушений, их квалификации и предложений в адрес Генеральной прокуратуры, Парламента и Правительства, а в отношении решения о непредоставлении информации обществу. Письменно оформленное “Особое мнение”, в котором, в обоснование несогласия с решением, были кратко приведены и основные скрываемые результаты проверки, я передал средствам массовой информации.

 

Подробно пересказывать здесь текст “Особого мнения” нет необходимости – документ полностью приводится в Приложении. Заинтересованный читатель из этого текста сможет получить хотя бы минимальное представление о боях, которые происходили и внутри Счетной палаты, в частности, по вопросу о дальнейшей судьбе получаемой информации*.

 

* В Бюллетене Счетной палаты (N 2 за 1997 год) в предвосхищающей опубликованный Отчег выписке из решения Коллегии Счетной палаты от 01.08.97 об этом – ни слова, хотя закон “О Счетной палате Российской Федерации” требует публиковать особые мнения совместно с решениями Коллегии. Конечно, раз Отчет после этого все-таки опубликовали (Бюллетень №2 за 1997 г. вышел в 1998 г.), Особое мнение, казалось бы, потеряло свою актуальность. Но ведь это – то Особое мнение, благодаря которому Отчет и соответствующая информация вообще увидели свет. Да и для истории становления наших государственных институтов, согласитесь, это – тоже существенно.

 

НАРОД ВСЕ РАВНО НЕ ПОЙМЕТ

 

Для работы Генеральной прокуратуры открылось огромное поле деятельности. Во-первых, налицо прямые нарушения закона высшими должностными лицами государства. Во-вторых, при проведении соответствующего расследования вполне можно доказать, например, связь тех, кто предоставлял льготы, а также тех, кто их реализовывал, с первыми посредниками, у которых оседала вся основная прибыль. Конечно, это требует специального и очень серьезного расследования – с применением спецслужб, агентуры, с мероприятиями по защите свидетелей и т.п. Но ведь дело – более чем в треть федерального бюджета – того стоит?

 

Дело того стоит, но исключительно при условии, что вести его будут органы и лица, независимые и даже специально защищенные от подследственных. Но, в отличие от США, Франции, Германии и других западных стран, таких органов и, соответственно, таковых должностных лиц в нашей системе расследования уголовных преступлений не предусмотрено. И потому в результате -ничего. Абсолютно ничего, что, впрочем, и ожидалось. И именно в силу прогнозирования такого результата работы правоохранительной системы я добивался огласки данных: пусть прокуратура зависима от преступников, но общество-то – свободно?

 

Конечно, полностью мое “Особое мнение” не опубликовало тогда ни одно издание. Наиболее оперативно и подробно информацию дали “Аргументы и факты” (N 33, август 1997 г. “Счетная палата знает, куда пропали 37 трлн.руб. Но это секрет”). Во всех же, почти без исключений, прочих сообщениях, в том числе по наиболее важным с точки зрения информирования общества электронным средствам массовой информации (включая “независимые”), важнейшие данные были как бы “случайно” передернуты. Надо полагать, чтобы народ правильнее понял.

 

Например, тогдашнее “независимое” НТВ в своих новостях, которые, как известно, декларировались как их “профессия”, подало информацию так: “Ущерб был нанесен государству деятельностью Национального фонда спорта…” То есть не высшая государственная власть, включая Президента и Правительство, предает и обворовывает своих граждан, а некий нехороший Национальный фонд спорта, который мы, конечно, теперь все вместе, дружно, взявшись за руки накажем. Что ж, действительно, передернуто профессионально…

 

Таким образом, с одной стороны, достоверная информация до большинства граждан страны доведена не была. Что, впрочем, естественно, ведь не для того же наши средства массовой информации (в том числе и “независимые”) существуют. Цели и направленность их деятельности также в немалой степени определяются специфическими, весьма искаженными условиями конкуренции на нашем рынке средств массовой информации.

 

Но, с другой стороны, “Аргументы и факты” донесли до своих читателей достаточный объем данных. Почему же за этим не последовало буквально ничего, почему общество все это (включая бездействие правоохранительной системы) проглотило молча, как будто так и должно быть? Может быть потому, что у нас, действительно – так и должно быть? Потому, что нет общества?

 

НА ПУТИ К РАЮ ЗЕМНОМУ

 

Можно ли представить себе, какого масштаба разгорелся бы скандал и каковы были бы последствия для фигурантов подобного дела в любой западной стране – в обществе, где люди привыкли предъявлять к своей власти весьма жесткие требования? Без сомнения, это было бы не дело Клинтона и Моники Левински (дача ложных показаний под присягой), не помешавшее Президенту США и дальше исполнять свои обязанности и приведшее пока лишь к крупным штрафам и запрету для бывшего Президента на адвокатскую деятельность… И даже не Уотергейт (использование власти для прослушивания политических оппонентов), приведший к отстранению Президента США Никсона от власти, но сохранивший ему свободу и даже уважение в некоторых кругах. Безусловно, исходя из объемов противозаконно изъятого у государства и масштабов последствий для экономики, в любой западной стране это дело закончилось бы жестким уголовным наказанием всех участников махинации: от Президента и до “рядовых” исполнителей.

 

Но не для того мы равняемся на Запад, чтобы наши властители еще и за что-либо хоть как-то отвечали…

 

Прошло уже много лет, но ни бывший Президент Б.Ельцин, ни бывший первый зампред Правительства А.Чубайс, ни кто-либо из их подручных – никто до сих пор не привлечен ни к какой ответственности. А если так – то все можно продолжать. И наверняка продолжается, просто сегодня далеко не о всех подобных историях есть возможность получить достоверную информацию.

 

Кстати, любопытно, что каждый раз, когда мне вновь приходится приводить эту историю, первая реакция всегда и в любой аудитории – эффект разорвавшейся бомбы: неужели же и такое возможно?! Но затем, как всегда, не следует ровно ничего.

 

Последний пример – телепередача “Свобода слова” на НТВ (уже “газпромовском”) в начале 2002 года. Обсуждается вопрос о том, всерьез ли власть взялась за борьбу с коррупцией. Мне приходится высказать некоторые сомнения, возникающие у всякого более или менее посвященного человека при наблюдении за определенной, скажем мягко, избирательностью действий власти вообще и Генпрокуратуры в частности. В качестве примера того, до чего у прокуратуры руки почему-то ну просто никак не доходят, привожу вышеописанный пример. Участвующий в передаче советник Генерального прокурора тут же заявляет, что слышит о подобном впервые…

 

Спустя буквально час-полтора в вечерних новостях НТВ сообщается, что “Болдырев впервые привел в передаче совершенно сенсационные сведения, и если они подтвердятся…” Но далее, разумеется, не следует ничего – организаторов сверхмасштабного разграбления государства и разрушения конкуренции в экономике не трогают, хотя все материалы уже шесть лет пылятся в Генпрокуратуре и все сведения уже давно и неоднократно подтвердились. И народ, хотя бы теперь проинформированный, похоже, со всем согласен и всем доволен.

 

Ну прямо рай земной – подлинный социальный мир и братство грабителей и ограбленных…

 

С “ПОЛИТИКАНСТВОМ” ПОКОНЧЕНО

 

Думаю, даже на небольшом количестве приведенных в этой книге примеров читатель может составить какое-то минимальное представление о том, что такое Счетная палата России и зачем мы ее создавали вопреки позиции и действиям тогдашнего Президента Б.Ельцина, его команды и – шире – всей исполнительной власти. И чем нам приходилось заниматься в Счетной палате – чьи действия расследовать и, соответственно, с какими противниками сталкиваться.

 

Удивительно ли, что все основные СМИ, зависимые от Президента и Правительства напрямую или опосредовано (через полугосударственные “Газпром”, РАО “ЕЭС России”, “ЛУКОЙЛ” и т.п.) либо зависимые от тех, кому власть щедро раздарила “Норильский никель”, “Сибнефть”, “Юкос” и др., тщательно и последовательно создавали о Счетной палате представление как о “сумрачной прокоммунистической конторе”, полной “некомпетентных сутяг”, занимающейся вместо дела “политиканством”…

 

И если теперь вдруг такая тишь и гладь и СМИ так хвалят руководство Палаты за “профессионализм” и “конструктивность” – к чему бы это? Власть заработала честнее? Или СМИ стали еще независимей и объективней?

 

ВОЗМОЖНО ЛИ В НАШЕМ РАЮ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ?

 

Применительно же к общей теме нашего обсуждения в этой части книги вопрос уместно поставить так: какая может быть свободная конкуренция товаропроизводителей там, где субъекты экономической деятельности и потребители товаров и услуг не умеют, не хотят и не могут защищать свои права от тех, кто эту конкуренцию постоянно разрушает? Не умеют защищать, прежде всего, от собственной власти, открыто и цинично попирающей любой закон. Конечно, какая-то конкуренция существует всегда. Но в нашем случае – это конкуренция весьма ограниченная, и конкуренты в значительной степени и ориентированы не столько на улучшение качества товаров и услуг при снижении издержек, сколько на приближение к власти и получение от нее той или иной милости…

 

Ведь к чему стремится любой предприниматель, что для него – главный стимул деятельности? Разумеется, прибыль. Но если перед глазами постоянно маячат образцы “предпринимательства”, подобные описанным выше, то любая нормальная производительная деятельность, даже в самом оптимистичном варианте, может казаться подобной лишь какому-то жалкому копошению. Во всяком случае – в сравнении с блистательными результатами наших борцов за развитие массовой физкультуры и спорта…

 

Каковы же экономические последствия такого мироустройства на нашей одной восьмой земной суши? Эти последствия очевидны: если вы не имеете с властью персональных отношений, то вкладывать средства в создание серьезного крупного производства – слишком рискованно. И речь не о так называемых политических рисках типа активно эксплуатируемой СМИ опасности прихода к власти большевиков, которые все опять национализируют. Опасности куда более реальные – вы не получите равных конкурентных условий и потому просто потеряете свои деньги.

 

Хорошо, ну а если вы уже находитесь или вступаете в особые отношения с властью, что практически весь реальный бизнес в той или иной степени вынужден делать? Тогда все определяется уровнем власти и степенью близости к ней. Если вы горды тем, что открываете ногой дверь пусть не в Кремль, но хотя бы к заместителю какого-нибудь районного начальника, – этого может хватить для решения вопроса о выделении участков для быстро окупаемых торговых палаток и т.п. Но ларьки и даже крытые рынки, разумеется – не есть серьезные инвестиции в долгосрочное развитие. Если же есть доступ в Кремль или Дом Правительства, или хотя бы к министру или губернатору -зачем вкладывать свои деньги в какие-то долгосрочные проекты? Выгоднее принять участие в очередной “панаме” соответствующего уровня: получить квоту, льготу или иное преимущественное право на экспорт или импорт;

 

право на “спасение” (получение за бесценок, да еще и за государственные же деньги) мирового монополиста “Норильского никеля”, создать РАО “Высокоскоростные магистрали” или спутник для Центробанка, принять участие в строительстве жилья для Минфина и Минэкономики по

 

себестоимости примерно в две тысячи долларов за квадратный метр или в страховании военнослужащих за государственные же деньги, а уж на самый худой конец – поиграть с Минфином и Центробанком (или с региональными властями) в какие-нибудь государственные ценные бумаги. При близости к власти и доступе к информации – дело надежное и несопоставимо более рентабельное, нежели любое вложение средств в реальный сектор экономики.

 

Таким образом, мы получаем следующую ситуацию:

 

те, кто не имеют с властью особых отношений, – не рискуют вкладывать средства в долгосрочные проекты. А те, у кого такие отношения есть – не заинтересованы в таких проектах, так как имеют возможность на финансово-спекулятивных и иных махинациях зарабатывать несопоставимо больше. К тому же, при долгосрочных вложениях и для них сохраняются все те же опасности, что есть у тех, кто с властью не на столь короткой ноге – ведь достоверно-то неизвестно, кто окажется при власти завтра. А потому единственный сравнительно долгосрочный проект, в который средства вкладываются регулярно – это дальнейшее коррумпирование власти и сохранение статус-кво.

 

И все довольны? Получается, так. Только надо при этом понимать, что все разговоры о реальных инвестициях в развитие – не более чем разговоры.

 

Глава 4. ГОСПРОТЕКЦИЯ… ЗАРУБЕЖНЫМ ПРОИЗВОДИТЕЛЯМ

 

Есть еще один вопрос, на котором стоит остановиться, если мы говорим о конкуренции в экономике и о действиях нашей власти, здоровую конкуренцию разрушающих. Это – создание преимущественных условий не для своих, а напротив – для зарубежных производителей товаров и услуг.

 

Ну, это уж слишком, – возмутится кто-то из читателей, – этого-то уж точно быть не может! Может. К сожалению, в нашей стране не только может, но так и есть. И как пример приведу норму, содержавшуюся в законе “О соглашениях о разделе продукции”, уже принятом Государственной Думой летом 1995 года, но после четырехмесячной борьбы все же отклоненном Советом Федерации*.

 

* Закон “О соглашениях о разделе продукции” регулирует специальный правовой режим разработки наших месторождений полезных ископаемых. Подробнее – см. книгу “Похищение Евразии”.

 

Итак, статья 13 пункт 7.: “Операторы соглашения, указанные в пункте 4 статьи 7 настоящего Федерального закона, а также юридические лица (подрядчики, поставщики, перевозчики и другие лица), участвующие в выполнении работ по соглашению на основе договоров (контрактов) с инвестором, освобождаются от взимания таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акцизов при ввозе на таможенную территорию Российской Федерации товаров и услуг, предназначенных для проведения указанных работ, при вывозе за пределы таможенной территории Российской Федерации минерального сырья, являющегося в соответствии с условиями соглашения собственностью инвестора, и других товаров, подлежащих экспорту в соответствии с условиями соглашения, а также при экспорте указанных услуг.”

 

Очевидно: будь эта норма тогда пропущена нами (я был тогда членом Совета Федерации и непосредственно занимался этим законом, в том числе в качестве сопредседателя согласительной комиссии), то пошлины на ввоз зарубежных товаров (а также экспортные пошлины) полностью перестали бы работать как механизм ограждения внутреннего рынка от внешних конкурентов (соотвествено, механизм ограничения вывоза сырья и получения доходов от экспорта) и имели бы единственным смыслом исключение наших граждан и организаций из числа возможных импортеров (экспортеров). И понятно: норма закона сформулирована таким образом, что при “правильной работе” с нашим Правительством не составило бы большого труда заключить такое соглашение, по которому беспошлинно можно было бы ввозить и вывозить абсолютно все, что угодно. Достаточно, например, лишь чуть “неаккуратно” составить соглашение, и далее можно ввозить неограниченное количество любых товаров, якобы “предназначенных для проведения указанных работ”. Причем самое замечательное состоит в том, что случись такое, и ни само “одумавшееся” Правительство, ни законодатель ничего уже исправить не смогут – любые позднее введенные нормы на этого “инвестора” и его “операторов” распространяться не будут…

 

Но это если составить соглашение “неаккуратно”. А если аккуратно? И в этом случае – не лучше. Ведь основная и изначальная цель этой нормы – проста. Дело в том, что один из важнейших для России вопросов применительно к таким проектам заключается в том, какое оборудование будет использоваться для нефте- и газодобычи и транспортировки сырья: произведенное в России или за рубежом (то есть не какой фирмы, а руками чьих рабочих и инженеров, с обеспечением занятости чьих рабочих рук, с уплатой налогов, страховых и пенсионных отчислений у нас или за рубежом). Инвестор/оператор соглашений вправе выбрать оборудование с учетом его цены и качества. А ведь известно, что большинство развитых стран мира всячески стимулируют экспорт своего высокотехнологичного оборудования. В том числе освобождая экспортеров от целого ряда налогов, которые нужно было бы платить, если бы оборудование поставлялось на свой внутренний рынок. А в ряде случаев правительства даже выдают целевые льготные долгосрочные кредиты на закупки своего оборудования… Так вот, предположим, что у инвестора нет скрытых мотивов и при равном качестве оборудования (своего и российского) он будет стремиться купить более дешевое. Какому оборудованию он отдаст предпочтение, если учесть, что наше оборудование, поставляемое для соглашений о разделе продукции ( СРП),

 

ни от каких налогов не освобождается, а иностранное по этой норме освобождалось бы от всех, в данном случае даже не заградительных, а лишь уравнивающих возможности таможенных барьеров?

 

Подробнее об этом во многих отношениях действительно из ряда вон выходящем законе и о тех угрозах, которые он в себе заключал (будь он пропущен в первоначальной редакции), о борьбе вокруг него, а также об опасностях, которые этот закон несет в себе в своем нынешнем виде – во второй книге этой серии “Похищение Евразии”.

 

Сейчас же стоит лишь отметить, что даже и в том компромиссном варианте, в котором закон был принят и действует, тем не менее, определенная протекция зарубежным производителям (освобождение от НДС и акцизов при ввозе оборудования) сохранилась. Понятно: кто еще, кроме нас, таких добрых, позаботится о развитии американского, японского, корейского и т.п. машиностроения…

 

Глава 5. БУДЕМ ЛИ УКРОЩАТЬ СТРОПТИВЫХ? (чтобы слоны не давили черепашек)

 

Применительно к антимонопольному регулированию и его состоянию в нашей стране, в отличие от вышеописанных примеров, речь идет не столько о действиях, сколько об обратном – о бездействии власти. Бездействии – как в силу недостаточности правовой базы, так и в силу нежелания власти использовать уже имеющиеся права. Бездействии, влекущем за собой: во-первых, значительное ограничение конкуренции, а значит, и ослабление стимулов к нормальной производительной деятельности; во-вторых, существенное ухудшение условий для деятельности практически всех конкурирующих экономических субъектов, зависящих от произвола монополий.

 

Наиболее заметным и общеизвестным примером ухудшения условий для практически всей экономики из-за недостаточного антимонопольного регулирования со стороны государства является ситуация с нашими так называемыми естественными монополистами. Основных естественных монополий в масштабах всей страны у нас три:

 

- РАО “ЕЭС России”, сформированное на основе бывшей советской единой электроэнергетической системы, исходно предназначенной для бесперебойного обеспечения потребителей по всей стране электроэнергией с минимальной себестоимостью;

 

- РАО “Газпром”, сформированный на базе комплекса предприятий бывшего министерства газовой промышленности СССР, исходно предназначенного для добычи, транспортировки и поставки газа (сырья для химической промышленности и топлива) для внутренних потребителей и на экспорт;

 

- Министерство путей сообщения, обеспечивающее грузовые и пассажирские железнодорожные перевозки.

 

Есть еще “Транснефть” – монополист в области трубопроводного транспорта. Но так как его воздействие наиболее ощутимо лишь для экспортеров нашего углеводородного сырья, мы исключим его из рассмотрения. Есть еще и масса локальных полных или частичных монополистов: тепловые, водопроводные и канализационные сети, авиакомпании, метрополитены, телефонные сети и т.п. Мы же ограничимся пока лишь тремя основными естественными монополистами в масштабах всей страны, наиболее явно и непосредственно влияющими на нашу жизнь.

 

ЕСТЬ ЛИ У НАС ВЫБОР?

 

Несмотря на, казалось бы, очевидность монопольного положения наших основных естественных монополистов в соответствующих сферах, тем не менее, существует и такая точка зрения, что даже и их деятельность не надо государству слишком уж жестко регулировать, так как и они в полном смысле слова монополистами, якобы, не являются…

 

Действительно, все они чисто теоретически не являются монополистами абсолютными. В том смысле, что, опять же теоретически, и без их услуг можно обойтись. Не нравится качество электроэнергии и высокие тарифы РАО “ЕЭС России”, слишком дорого берут за установку опор и подключение электричества – купи и поставь себе дизель-генератор или ветряк; в крайнем случае – пользуйся керосиновой лампой, свечой, лучиной… Слишком дорого (например, в Московской области) оформление разрешения и подключение магистрального газа – отапливай дом электричеством, дровами, углем, мазутом или торфом… Не нравится ехать на поезде (расписание не соблюдается, обслуживание плохое, дорого) – езжай на машине, лети на самолете и т.п.

 

Но такие рассуждения еще могут быть уместны, во-первых, там, где этот выбор действительно есть, и во-вторых, там, где эта свобода выбора не является фактически принуждением к деградации хозяйственной жизни и существенному снижению уровня комфорта, как, например, в крайнем варианте – при переходе с электрической лампочки на керосинку или лучину.

 

Но и это не главное. Даже если вы согласитесь читать при лучине, отапливать жилье торфом, который сами же будете извлекать из болот и сушить, а ездить по делам в другие города исключительно на велосипеде, тем не менее, от воздействия на вашу жизнь этих супер-монополистов вам все равно никуда не деться. Даже если вы лично и не прибегаете непосредственно к услугам монополистов, тем не менее, их цены последовательно закладываются в цены абсолютно на все товары и услуги, которые вы приобретаете, включая любые продукты питания, а также дрова, расщепляемые вами на лучины, лопаты для выкапывания торфа и, тем более, велосипеды…

 

Таким образом, монополии, существенно влияющие на нашу жизнь и потому требующие нашего хорошо организованного и целенаправленного вмешательства в их деятельность, – налицо.

 

ЗА КАКУЮ НИТОЧКУ ТЯНУТЬ?

 

Стоит также напомнить, что до настоящего времени все три перечисленных объекта могут в достаточной степени регулироваться государством не только по праву антимонопольного регулирования, признанного во всем мире, но еще и как полная (МПС) или частичная государственная собственность: контрольный пакет акций всех основных монополистов пока – у государства.

 

Конечно, в нормальном едином государстве регулирование по этим разным каналам управления (антимонопольное регулирование и управление госсобственностью) должно преследовать единую цель и быть системным, комплексным. Но чисто формально и цели, и методы в этих случаях можно разделить.

 

Так, госсобственность может исполнять чисто коммерческую функцию, и тогда главная задача – приносить в бюджет максимальную прибыль. Может госсобственность выполнять и социальную или какую-либо военно-стратегическую функцию; и тогда важна не прибыль, а, например, бесперебойная подача электроэнергии определенным потребителям и т.п. Цели и задачи управления госсобственностью могут формулироваться и более сложно, комплексно.

 

Применительно же к антимонопольному регулированию (независимо от формы собственности объекта) цель и задача всегда одна – не позволять злоупотреблять монопольным положением и извлекать сверхприбыли в ущерб потребителям соответствующих товаров и услуг.

 

Таким образом, возможен и некоторый конфликт интересов. Предприятие, находящееся в полной или частичной собственности государства, перед которым государством не ставятся никакие иные задачи, кроме коммерческих, естественно, должно приносить в бюджет максимальную прибыль. Но если это предприятие -монополист, то это же самое государство должно ограничивать злоупотребление со стороны этого предприятия его монопольным положением на рынке. И, соответственно, ограничивать … свою прибыль.

 

Как же должны при этом соотноситься разные интересы государства и, соответственно, цели управления?

 

На этот вопрос есть однозначный ответ. Антимонопольное регулирование – задача безусловно приоритетная по. сравнению с любыми коммерческими интересами. При надлежащем антимонопольном регулировании (и разумной налоговой системе) не только экономика в целом, но и так называемый “консолидированный госбюджет” в конечном счете получают больше, нежели если идти по пути лишь максимизации прибыли монополистов.

 

О ПРАВЕ БЫТЬ ПЕРВОПРОХОДЦАМИ

 

Каким образом мы (общество и государство) должны обеспечить ограничение монополистов? Известны два варианта .

 

Вариант первый: принудительно разделить монополистов на несколько независимых компаний и создать реальную конкуренцию в ныне монополизированных секторах экономики (добыча/выработка, транспортировка и поставка потребителям газа и электроэнергии, железнодорожные перевозки), которая вела бы (в борьбе за выживание и хотя бы минимальную прибыль) к более качественным услугам и снижению тарифов.

 

Везде ли, во всех ли монополизированных секторах экономики такое возможно? Скажем прямо: не только у нас, но и в мире это пока научились делать далеко не везде и не всегда.

 

Можно ли и нужно ли здесь быть первопроходцами? В какой-то ситуации, может быть, и нужно, но только при соблюдении двух условий.

 

Во-первых, если ситуация объективно (а не в силу целенаправленного саботирования управления госимуществом сторонниками этого варианта) уже столь плоха, что нет другого выхода, или если есть весомые основания считать, что именно этот метод действия в данном случае даст не некоторые, а существенные преимущества.

 

И во-вторых, если во всех прочих секторах экономики (не монополизированных в силу “естественных” причин) вы уже научились создавать и поддерживать свободные рынки, демонстрируете высокую степень способности организовывать свободную конкуренцию, надежно защищаете ее от любых посягательств.

 

Вряд ли описанные условия реализации первого варианта действий по обузданию монополистов хотя бы в какой-то степени напоминают нашу нынешнюю ситуацию (см. изложенное выше в этой части книги, в том числе главу “Как украсть треть бюджета?”). Право пер-вопроходства необходимо, в конце концов, еще и просто заслужить. И не перед каким-нибудь “педагогическим советом” из Международного валютного фонда, “семерки-восьмерки” или ВТО… А сознавая ответственность перед судьей существенно более строгим – перед нашими собственными детьми и внуками.

 

Вариант второй. Обеспечить жесткий контроль за поддержанием тарифов на товары и услуги естественных монополистов на уровне, который обеспечивает лишь некоторую минимальную прибыль. При столь же жестком, полном и доскональном контроле за тем, чтобы все расходы монополистов соответствовали реальным потребностям их деятельности. В том числе за тем, чтобы зарплата персонала, включая высших руководителей, была обоснованной и признанной обществом и государством как соответствующая их квалификации, достижениям в работе и спросу на подобных специалистов на свободном рынке труда.

 

Здесь воспользуемся той же логикой, что и при обсуждении первого варианта – зададимся теми же вопросами.

 

Везде ли, применительно ко всем ли естественным монополиям такой метод действия возможен? Ответ однозначен: да, без каких-либо ограничений. И во всем развитом мире, в том числе на либеральном Западе, уж это-то делать – пусть не идеально, но на вполне приемлемом уровне – точно научились.

 

Соответственно, быть первопроходцами здесь нет абсолютно никакой необходимости – все рецепты и механизмы известны.

 

И жестко контролировать деятельность и регулировать рентабельность монополистов нужно не в случае, если соблюдены еще какие-либо условия, а абсолютно везде и всегда, независимо от того, насколько “надежные” люди поставлены у руля монополий, хорошая ли ситуация в экономике или плохая, организованы ли и отрегулированы ли конкурентные рынки в прочих отраслях экономики или же они только еще создаются и настраиваются.

 

Так какой вариант действия из двух описанных может быть рекомендован нам, а какой в нашей нынешней ситуации – категорически противопоказан? Надеюсь, ответ очевиден.

 

МОЖНО ЛИ ЗАГЛЯДЫВАТЬ В ЧУЖОЙ КАРМАН?

 

Все ли логично в наших рассуждениях? Соответствует ли изложенное не только здравому смыслу и потребностям нашей экономики, но и опыту стран Запада?

 

Стоит заметить, что западные правила и практика в этой области являются существенно более жесткими по отношению к монополистам, нежели наши. Гораздо строже там решается и вопрос о том, кого относить к числу монополистов, а кого – нет.

 

Так, например, в США нет единого монополиста типа нашего “Газпрома”. Но есть сравнительно мелкие предприятия, поставляющие населению для отопления частных домов природный газ и жидкое топливо. Полным монополистом ни одно из этих предприятий даже в определенной местности не является – вы можете выбирать, чем топить и, соответственно, к кому обращаться. Но есть относительная монополия (технологическая), связанная с уже установленным в домах оборудованием и, соответственно, произведенными потребителями затратами, а также с проложенными коммуникациями и т.п. И есть главное – признание функции поставки топлива для отопления жилых домов социально значимой. И это не у нас в Нечерноземье, не говоря уж о русском севере, а у них – на широте Харькова, Сочи и южнее. Следствие: рентабельность деятельности компаний, поставляющих населению СИГА топливо для обогрева жилых домов, регулируется государством. Что это означает? Именно то, о чем мы говорили выше: в тарифы не могут быть заложены ни непроизводственные расходы, например, на строительство шикарных оздоровительных и развлекательных центров, на покупку телеканалов и издание газет и т.п., ни сверхвысокие зарплаты руководства, ни годовая прибыль выше определенного процента (если не ошибаюсь, около пятнадцати процентов годовых).

 

У РОССИЙСКИХ – СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ (в чем Запад нам – не указ)

 

А что в этом смысле происходит у нас? У нас на протяжении уже целого ряда лет тарифы на услуги основных естественных монополий стремительно растут, на что Правительство регулярно дает соответствующие разрешения. При том, что надлежащего контроля за их финансово-хозяйственной деятельностью (ни по линии управления госсобственностью, ни по антимонопольной линии) так и не установлено.

 

Начнем с самого элементарного – со сверхшикарных офисных зданий, медицинских, санаторных и прочих центров, принадлежащих нашим монополистам. Это то, что видно и “невооруженным глазом”.

 

Менее заметны – необоснованные потребностями основной деятельности другие колоссальные излишние расходы монополистов. Масса таких примеров приводится в соответствующих отчетах Счетной палаты.

 

Существенны и расходы на обеспечение руководителей. Так, в отчете Счетной палаты кроме значительного количества прямых злоупотреблений должностным положением был приведен уровень официальной зарплаты одного из руководителей РАО “ЕЭС России” – некоего Бревнова – более десяти тысяч долларов в месяц; и плюс к ней еще столько же неподотчетных “представительских”. Неужто на свободном рынке труда подобные деятели действительно столько стоят? А в печать просочились сведения и о зарплатах некоторых нынешних руководителей ряда региональных электроэнергетических систем – по несколько десятков тысяч долларов в месяц. Ради чего вся российская экономика должна это оплачивать?

 

Может быть, верхушка РАО “ЕЭС России” работает небывало эффективно, каждый – буквально за троих? Судите сами. В одном из отчетов Счетной палаты приводятся такие данные: суммарная численность вновь созданных государственных и негосударственных органов по управлению электроэнергетическим комплексом России превышает численность бывшего союзно-республиканского Министерства энергетики и электрификации СССР более чем в полтора раза! При том, что и энергетические мощности, и объем потребления электроэнергии в нынешней России существенно меньше, нежели был в СССР, а нынешнее население России – в два раза меньше, чем население СССР в конце восьмидесятых годов…

 

Про странные, если не сказать благотворительные, контракты “Газпрома” с некой частной компанией “Итера” уже сказано и написано много. Плюс масса совершенно непрозрачных контрактов и взаимозачетов при поставках газа за рубеж напрямую (не через “Ите-ру”), в том числе на Украину. И подается это так, как будто “Газпром” у нас – вроде уже не коммерческая компания, а чуть ли не Министерство иностранных дел, решающее стратегические проблемы России. А уж если речь заходит о стратегических интересах России – что тут мелочиться и высчитывать какую-то низменную бухгалтерию… Но ведь все эти игры якобы в большую дипломатию – в тарифах на газ, а значит – и в ценах на все российские товары и услуги. Кстати, и все “спон-сорство” и “меценатство” “Газпрома”, в том числе вложение “Газпромом” средств в избирательную кампанию Б.Ельцина в 1996 году, – тоже в тарифах на газ…

 

И так называемые “непрофильные активы” наших естественных монополистов – “REN TV”, “HTB”, целый ряд газет и журналов – это все тоже в тарифах. Хотя сам факт наличия таких активов уж совершенно точно не должен позволять Правительству давать разрешения на повышение тарифов?

 

Обратите внимание на последовательность действий. Руководители монополистов, в частности “Газпрома”, только собираются избавляться от непрофильных активов, пока же – закачивают в них наши с вами деньги, полученные от завышенных тарифов на свои услуги. Президент на третьем году исполнения своих полномочий лишь собирается ввести наконец утверждение Правительством сметы собственных расходов монополистов (и даже это – публично продекларированное хотя бы намерение, надо признать, – уже благо). Тарифы же не только собираются поднимать, но и регулярно поднимают.

 

Почему же порядок вещей такой, а не обратный? Почему сначала разрешение на повышение тарифов, а лишь затем – еще только намерение наводить элементарный порядок?

 

Конечно, нам объяснят, что сейчас непрофильные активы продавать невыгодно, их надо сначала подготовить к продаже, в противном же случае монополисты не вернут ранее вложенные в эти объекты свои ( а на самом деле – наши) деньги, что опять ударит по нам же -повышением тарифов, нехваткой у монополистов средств на инвестиции в развитие и т.п.

 

Звучит, как будто бы, вполне разумно, но тогда – несколько вопросов для самопроверки.

 

ЧУДЕСНЫЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ ГОСЧИНОВНИКОВ В ЭФФЕКТИВНЫХ МЕНЕДЖЕРОВ

 

Вопрос первый: а какие основания у нас считать, что после “предпродажной подготовки” эти непрофильные активы действительно будут проданы дороже, нежели это можно было бы сделать сегодня или вчера, а не будут, как это у нас водится, переданы “своим” за бесценок? Нас ведь совсем недавно убеждали, что государство (не только наше – любое) в принципе не способно эффективно управлять своей собственностью? Как же это: управлять – не способно, а “предпродажную подготовку” проводить -способно? Или государство ~ не способно, а полугосударственное предприятие, контролируемое государством -способно? Или один и тот же А.Чубайс – персонаж целого ряда наших историй – на посту председателя Госкомимущества или первого зампреда Правительства – не способен, а он же, но уже как руководитель полугосударственного РАО “ЕЭС России” – способен?

 

И вопрос второй: намереваются ли при этом как-то наказать тех, кто осуществил необоснованные вложения средств в эти так называемые непрофильные активы, и, в соответствии с нашим Гражданским Кодексом, взыскать с них в полном объеме нанесенный предприятиям-монополистам и, соответственно, государству и обществу ущерб? Кстати, включая и колоссальные, как утверждали эксперты, многомиллионные в долларовом исчислении “отступные” руководителю непрофильного актива “Газпрома” телекомпании НТВ Б.Йордану, отправленному в отставку без какого-либо объяснения причин гражданам – сособственникам монополиста и потребителям его услуг…

 

К сожалению, вопросы эти – риторические.

 

АХ, ВЫ, БЕДНЫЕ ОВЕЧКИ!

 

Есть еще один, последний аргумент, который звучит примерно так: “Да, действительно, в стране у нас до сих пор непорядок. Но не так скоро серьезное дело делается. Президент прилагает усилия и, несмотря на все трудности и наследие “семьи”, тем не менее, с олигархами и монополистами постепенно справляется. Да, окончательно навести порядок с монополистами еще не успели, но давать разрешение на повышение тарифов все равно надо, так как иначе их деятельность станет нерентабельной – не будет денег на развитие. Тогда, даже если завтра мы порядок и наведем, какой в этом будет толк, если из-за недостатка инвестиций все остановится?”

 

Звучит красиво, можно даже сказать, чувствуется по большому счету ответственный государственный подход: когда решаются такие масштабные задачи -не до мелочей…

 

А что же на деле? На деле следующее.

 

ОВЕЧКА “ГАЗПРОМ”

 

Публичные жалобы на то, насколько невыгодно “Газпрому” продавать газ на внутреннем рынке, насколько это убыточно – всем нам хорошо знакомы. Они регулярно муссируются нашими СМИ, в том числе подконтрольными “Газпрому”.

 

И вот на одном из заседаний Коллегии Счетной палаты в конце 2000 года при обсуждении итогов проверки Счетной палатой “Газпрома” (обсуждался в том числе объем расходов на непрофильную деятельности, спонсорство и т.п.) я задал тогдашнему руководителю “Газпрома” Р.Вяхиреву прямой вопрос: какова же, по его оценке, фактическая рентабельность основной деятельности “Газпрома”? Не всего вместе, с учетом непрофильных направлений, а именно основной деятельности, суммируя выгодные поставки газа на внешний рынок и “разорительные” поставки на рынок внутренний? Интересно, догадывается ли читатель, какой уровень рентабельности основной деятельности нашего газового монополиста при действовавших тарифах вынужден был признать его тогдашний руководитель? Не десять-пятнадцать, не тридцать и даже не пятьдесят процентов…

 

Уважаемый читатель, в силу чрезвычайной важности тарифов на энергоресурсы для всей нашей экономики, я специально заостряю ваше внимание: на заседании Коллегии Счетной палаты в конце 2000 года тогдашний руководитель “Газпрома” Р.Вяхирев признал, что рентабельность основной деятельности газового гиганта составляла на тот момент 94 процента!

 

Такое признание означает, что при минимальном порядке и ответственном отношении к своей экономике во сколько раз Правительство могло бы снизить внутренние тарифы на газ в стране? И тем обеспечить и тепло в больницах, школах, детсадах и жилых домах, и снижение издержек при производстве энергоемкой продукции, а значит – и повышение ее конкурентоспособности.

 

ОВЕЧКА “МПС”

 

Применительно к МПС можно привести иной пример. Из отчетов Счетной палаты известно, что на протяжении длительного времени имевшиеся у МПС доходы шли, например, на закупки за рубежом рельсов втридорога, хотя рельсы не хуже качеством и в несколько раз дешевле можно было приобрести у простаивавших без заказов российских предприятий… Более того, наиболее рентабельные грузовые перевозки по нашим железным дорогам почему-то контролировались некой зарубежной кампанией – с соответствующим направлением прибыли. При этом каждое новое повышение тарифов (и на грузовые, и на пассажирские первозки) нам объясняли заведомой убыточностью пассажирских перевозок. И вот на одном из заседаний Совета Федерации в конце 2000 года при обсуждении вопроса о регулировании деятельности монополистов представителю Правительства, ответственному за антимонопольное регулирование, задается прямой вопрос: почему вновь предлагается повысить тарифы на перевозки под предлогом их убыточности, если доходы МПС от завышенных цен на грузоперевозки и так в четыре раза (!) превышают убытки от перевозок пассажирских? И готов ли “антимонопольный министр” оспорить приведенные данные? Оспорить приведенные данные выступавший представитель Правительства (И.Южанов) не смог, впрочем, равно как и дать вообще какой-либо внятный ответ на поставленный вопрос…

 

Кстати, ни один канал телевидения и радио об этом не сообщил: спите, граждане, спокойно и не волнуйтесь…

 

ОВЕЧКА РАО “ЕЭС РОССИИ”

 

И применительно к РАО “ЕЭС России” о какой-либо объективно обусловленной нерентабельности и вытекающей из нее реальной необходимости роста тарифов – не может быть и речи, так как известные масштабы расточительства и, соответственно, резервы для экономии – колоссальны. Это касается не только расходования десятков миллионов долларов на “REN TV” и другие инструменты саморекламы руководителей РАО.

 

В силу нынешней специфики организации деятельностью РАО (в отличие от Единой энергосистемы до акционирования) существенно ограничено управление генерированием электроэнергии и ее перетоками сверху, из единого диспетчерского пункта. А ведь такое управление являлось исходным обязательным условием оптимизации работы всей системы и, соответственно, минимизации себестоимости электроэнергии, гарантировавшим использование в первую очередь наиболее крупных электростанций с самой низкой себестоимостью электроэнергии, а также выравнивание пиков и спадов нагрузки за счет перетекания энергии из соседних бассейнов, расположенных в разных часовых поясах. С разделением Единой энергосистемы на восемь десятков региональных акционерных обществ возникли совершенно противоположные экономические стимулы – использовать в первую очередь свои местные электростанции, независимо от себестоимости их электроэнергии. Это дает и прибыли местным компаниям, и доходы в соответствующие региональные и местные бюджеты. Поэтому тарифы теперь определяются уже не средневзвешенной себестоимостью энергии по стране, как это было раньше, а себестоимостью производства электроэнергии на наименее эффективных местных станциях, в том числе на теплоэлектроцентралях, работающих на полную мощность теперь зачастую даже и летом. При том, что наиболее эффективные крупные федеральные станции в регионах с избыточными электроэнергоре-сурсами – оказываются существенно недогружены.

 

Так, по данным экспертов (например, “Промышленные ведомости” N 1-2 (37-38) за 2002 год), как минимум, десять процентов мощностей атомных электростанций сейчас не загружены, при том что себестоимость производства электроэнергии на них на 20-25 процентов ниже, чем на тепловых станциях (к решению экологических проблем это отношения не имеет, так как станции

 

не закрываются, но используются менее эффективно). Более того, и среди тепловых наиболее крупные и эффективные электростанции шести федеральных бассейнов в среднем за год оказываются загружены лишь примерно наполовину их суммарной мощности. Соответственно, перерасход топлива из-за преимущественного использования менее эффективных станций по сравнению с 1991 годом (при пересчете на производство равных объемов электроэнергии) оценивается примерно в двадцать процентов или в миллиард долларов ежегодно. Кто это оплачивает? Разумеется, все мы – потребители электроэнергии.

 

Вопрос не просто в чьем-либо расточительстве, но в масштабном влиянии на всю экономику. Ведь, как минимум, этот миллиард долларов – уже заложен в стоимость всех товаров и услуг и, соответственно, ограничивает платежеспособный спрос на них, а значит – их конкурентоспособность по сравнению с аналогичными товарами и услугами зарубежными.

 

Кроме того, нельзя обойти вниманием и ситуацию с отключением электроэнергии неплательщикам, на протяжении уже нескольких лет парализующим целые регионы нашей страны. Формальная логика руководителей электроэнергетики на первый взгляд кажется безупречной- электричество – такой же товар, как и все прочие, и если нам за него не платят – не будем отпускать товар. Но в этой логике есть несколько принципиальных весьма лукавых нюансов.

 

Во-первых, речь идет о жизненноважном товаре, без которого не только снижается уровень комфорта жизни, но и в ряде случаев (например, при отключении электричества в больницах) жизнь попросту прекращается – люди умирают на операционных столах, в реанимациях и т.п. И такие случаи в нашей стране уже были.

 

Во-вторых, речь идет о технологически и стратегически важном товаре, прекращение поставки которого недопустимо ни на секунду для целого ряда предприятий непрерывного технологического цикла, а также для различных оборонных и иных объектов.

 

В-третьих, товар этот поставляется монополистом – у потребителя нет возможности выбрать, у кого, по какой цене и с каким качеством этот товар покупать. И ответственность оказывается односторонней – только со стороны потребителя в пользу поставщика товара, но не наоборот. Можно привести огромное количество примеров, когда в сельской местности из-за недостатка напряжения в сети ломаются холодильники и иная дорогостоящая аппаратура. Тем не менее, и за некачественную электроэнергию потребители вынуждены платить сполна, и никаких ущербов РАО “ЕЭС России” потребителям не возмещает .

 

И, наконец, в-четвертых, совершенно очевидно, что предпринимаемые РАО “ЕЭС России” меры по отключению потребителей-неплательщиков в абсолютном большинстве случаев направлены отнюдь не против тех, кто на самом деле является неплательщиком. Например, если за электроэнергию задолжал какой-либо населенный пункт – это вовсе не означает, что не платили граждане, у которых отключают свет. В большинстве случаев речь идет совершенно о другом – о работе местных и государственных органов власти: о “переброске средств” со статьи на статью в местном бюджете для залатывания каких-либо очередных дыр, либо о компенсировании недопоступления средств так называемой помощи из регионального или федерального бюджета, либо, наконец, просто о необоснованном нецелевом расходовании средств или прямом воровстве. Но вместо того, чтобы судиться с соответствующими администрациями и в строгом соответствии с законом взыскивать задолженности, злоупотребляют возможностями монополиста по отношению к тем, кто, строго говоря, ни в чем не виноват. Точно так же, если отключается электричество в воинской части, то потенциальной угрозе подвергается не командир части (даже если и предположить, что он лично виноват) и не министры финансов и обороны, по вине которых у воинской части своевременно не оказывается средств на оплату электроэнергии и коммунальных услуг Угрозе подвергаются жизни большинства граждан – как в силу возникающих техногенных опасностей, так и в силу снижения надежности функционирования или даже возможного отключения объектов, обеспечивающих обороноспособность страны.

 

Таким образом, у более или менее цивилизованного государства есть исчерпывающие основания для преследования, в том числе в уголовном порядке, руководителей электроэнергетики, которые позволили бы себе хотя бы одно подобное отключение, не говоря уже о нашей ситуации, когда известны и конкретные жертвы, например, в больницах Кемеровской области.

 

Если обратиться к зарубежному опыту, то вряд ли возможно себе представить, чтобы, например, в Израиле отключили воду или электричество не только воинской части, но и какому-нибудь кибуцу (сельскохозяйственному предприятию). И даже в США, как только возник энергетический кризис в Калифорнии, губернатор штата тут же пригрозил, что если компании будут пытаться играть на возникших трудностях и злоупотреблять своим положением – он не остановится перед взятием всей электроэнергетики штата под полное государственное управление. Приводить в действие угрозы ему не пришлось, так как все понимали, что это не пустые слова и вся свобода бизнеса в США – лишь до тех пор, пока она не несет угрозы жизни и здоровью американцев…

 

При таком сопоставлении жизненных реалий, конечно, даже самый лояльный по отношению к власти читатель вынужден будет согласиться с тем, что происходящее у нас – безобразие настолько редкостное, что просто даже и недоступно пониманию цивилизованного мира. Но, в силу врожденного или благоприобретенного оптимизма, наш человек тут же приободрится рассуждениями типа: естественно, живем в переходный период, соответственно, трудностей и недостатков много; а вот проведем реформирование естественных монополий, в частности электроэнергетики, создадим конкурентную среду – все сразу встанет на свои места…

 

Встанет ли, или окончательно развалится?

 

Глава 6. О ВВЕДЕНИИ В РОССИИ КОНКУРЕНЦИИ МЕЖДУ РАЗНЫМИ СИГНАЛАМИ СВЕТОФОРА ИЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПРОГРАММА ДАЛЬНЕЙШЕГО СНИЖЕНИЯ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ ЛЮБОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОДУКЦИИ (реформирование РАО “ЕЭС России”)

 

Почти целый год мы наблюдали бурные дискуссии о том, как реформировать электроэнергетику. Причем среди оппонентов правительственным планам оказался даже советник Президента по экономике, имеющий достаточно широкий доступ в наши СМИ, включая центральные телеканалы. Казалось бы, в такой-то ситуации все должно было бы проясниться: кто, что и как собирается делать. И главное – зачем, то есть, чем новое будет отличаться от старого в лучшую сторону? Иначе говоря, мы должны были узнать, что качество энергообеспечения (стабильность частоты и напряжения, а также запасы мощности) повысится, а тарифы если не снизятся, то уж, во всяком случае, не станут расти произвольно (не в соответствии с минимальными издержками на производство при оптимальном характере самого производства и перетоков электроэнергии). Стало ли это нам всем – потребителям электроэнергии – понятно? Действительно ли предложенная и уже утвержденная Правительством программа реформирования электроэнергетики именно это нам обещает и в конечном итоге принесет?

 

ИЛЛЮЗИЯ КОНКУРЕНЦИИ

 

Что нам обещают светлое будущее, в котором генерирующие электроэнергию электростанции будут конкурировать друг с другом и вследствие конкуренции будут если не снижать, то хотя бы не завышать тарифы произвольно – это, похоже, все услышали. Так же, как и рассказы об объективной инвестиционной непривлекательности нынешнего РАО “ЕЭС России” и, напротив, будущей чрезвычайной привлекательности генерирующих компаний, в которые все, включая иностранный капитал, так и кинутся вкладывать свои средства. Как же можно возражать против столь замечательной перспективы?

 

Что ж, в таких заоблачных мечтаниях можно пойти и дальше. Вас не устраивает качество воды в водопроводе (ржавая или хлорки много, напор слабый и подается с перебоями), и вы раз – и подключаете непосредственно к одной лишь своей квартире другой водопровод – из числа конкурирующих. Запах этого газа вам неприятен (то ли слишком много ароматизатора добавили, то ли не того качества) – пожалуйста, подключаете туркменский. А губернатор региона или президент страны вам не нравится – не двигаясь с места в физическом смысле переводите свой дом под юрисдикцию Швейцарской конфедерации…

 

Абсурд? Конечно. Но неужто кто-то всерьез предполагает, что при обещанной нам конкуренции электростанций граждане-потребители электроэнергии, а также предприятия и организации будут сами решать, у какой электростанции им покупать электричество – примерно так, как мы покупаем на городском рынке творог или молоко? Сегодня на пробу возьмем электричество у одной хозяйки, завтра – у другой? Или же за нас это будет решать кто-то другой – администрация региона или района, а также разнообразные посредники, в свою очередь перепродающие энергию нам?

 

Если решать будут администрации, то есть чиновники, то чем чиновник-посредник, покупающий для нас электроэнергию, лучше чиновника-производителя электроэнергии? Почему эти чиновники, в отличие от нынешних, вдруг начнут действовать в наших интересах и тем поощрять добросовестную конкуренцию, а не вступать, как это у нас водится, в разнообразные сговоры с потенциальными поставщиками электроэнергии и тем самым разрушать их нарождающуюся добросовестную конкуренцию – сводить на нет смысл всей затеи?

 

А если посредники будут частные, то предполагается, что они тоже будут конкурировать, то есть к каждому городу и селу – по несколько ЛЭП, а там к каждому дому – дублирующие сети, принадлежащие разным посредникам? Если же посредники будут монополистами, то возникают все те же резоны, что в случае с монополистами-администраторами…

 

О какой же конкуренции и, главное, на каких рынках идет речь? Практически остаются только два рынка. Конкурировать придется: а) за сверхкрупных потребителей электроэнергии, типа железных дорог, заводов по производству алюминия и прямому восстановлению В стали и т.п.; б) за зарубежных потребителей при поставках электроэнергии на экспорт.

 

Станет ли от такой конкуренции выше качество поставляемой электроэнергии и ниже тариф на нее для большинства потребителей – для нас с вами? Разумеется, нет.

 

Итак, по целому ряду причин, включая технологические, а также в силу отсутствия сейчас и в обозримой перспективе необходимого избытка электроэнергии, обещанная конкуренция окажется липой. Это очевидно для всех, кто сколько-нибудь разбирается в электроэнергетике. То есть лучше от такой реформы явно не станет. Но важно и другое – не станет ли и хуже?

 

КАКОЙ ТАРИФ ПОРОДИТ ТАКАЯ КОНКУРЕНЦИЯ?

 

Предусматривается, что в результате реформы генерирующие мощности, способные продавать свою продукцию с прибылью и, соответственно, привлекательные для инвестиций, – станут частными, а федеральные сети – полностью государственными. Но у ГЭС (гидроэлектростанций), АЭС (атомных станций) и ТЭС (тепловых станций) слишком значительно разнится себестоимость производимой электроэнергии. При этом заменить все ТЭС (с более дорогой электроэнергией) на АЭС и ГЭС не только никто в обозримой перспективе не собирается, но это и в принципе невозможно. И если даже предположить, что реальная конкуренция производителей на рынке электроэнергии каким-то чудесным образом все-таки будет обеспечена, то стоимость продаваемой на таком свободном рынке электроэнергии будет базироваться не на средневзвешенной себестоимости электроэнергии, производимой на электростанциях разного типа, как это было заложено в основу ныне разрушаемой единой энергосистемы, а на себестоимости производимого на тепловых электростанциях – тенденция к этому уже явно обозначилась. Причем даже не на крупных и, соответственно, самых эффективных тепловых станциях, а именно на самых неэффективных (ведь необходимого существенного резерва мощностей у нас нет и не ожидается).

 

Конечно, сверхприбыли будущих собственников ГЭС и АЭС (если последние через какое-то время тоже будут приватизироваться), а также сверхприбыли собственников наиболее крупных и эффективных федеральных тепловых станций теоретически можно изъять через соответствующие акцизы. Но, во-первых, станут ли это делать не на уровне ныне декларируемых намерений Правительства, а на самом деле7 То есть, для того ли приватизируют электростанции, как показывает весь наш предшествующий опыт, в далеко не случайные руки, чтобы затем у “своих” извлекать сверхприбыли в пользу государства^ И, во-вторых, даже если справедливость в данном случае в виде исключения почему-то вдруг и восторжествует (если сверхприбыли все-таки будут изымать), экономике-то от этого не легче – в стоимость всех товаров и услуг будут закладываться максимальные издержки самых неэффективных производителей электроэнергии.

 

ЗАЧЕМ НАМ ПРЕИМУЩЕСТВА БОЛЬШОЙ СТРАНЫ?

 

А ведь подлинный вопрос – не только в производстве электроэнергии вообще, но в производстве и доставке ее потребителям именно в определенное время. Складирование электроэнергии и ее хранение, как известно, невозможно. А вывод тепловой электростанции из рабочего режима занимает примерно треть суток. И столько же – ввод в режим. И чем крупнее (и эффективнее) электростанция, тем продолжительнее период набора и сброса нагрузки. А для атомных электростанций продолжительность вывода из рабочего режима и вновь ввода в действие на полную мощность – еще в несколько раз больше. То есть выключать на ночь – невыгодно. Но и отапливать и освещать вселенную – как это делают ночью во всей Европе – тоже нерационально. Именно эту проблему, наряду с общим существенным повышением надежности поставок электроэнергии, и решала все еще частично действующая наша Единая электроэнергетическая система, охватывающая шесть часовых поясов.

 

Посмотрите на карту мира или на глобус. Достаточно одного взгляда, чтобы убедиться: в этом вопросе у России есть безусловное преимущество, которого нет ни у одной другой страны или даже группы стран. То есть нечто более или менее похожее возможно, наверное, в случае, если Китай, Индия, Пакистан, Иран, Ирак и Турция (и/или Египет) вместе с уже действующим европейским объединением (и/или объединением всей Северной Африки) сумеют скооперироваться в какую-нибудь единую электроэнергетическую хартию. Им объединиться и договориться будет, безусловно, нелегко. А у нас-то уже – все есть. Только не ломай’

 

Ведь наша Единая электроэнергетическая система обеспечивала постоянную работу на полную мощность инерционных и наиболее эффективных атомных и крупнейших тепловых электростанций, а также перетоки электроэнергии из регионов с суточным минимумом потребления в те регионы, где в это время потребление на максимуме. Этим обеспечивалась и существенная экономия в требуемых генерирующих мощностях, и экономия энергоресурсов – за счет использования самых эффективных станций и ночной электроэнергии, которая в противном случае просто пропадала бы зря. Менее эффективные средние и малые – тепловые станции и теплоэлектроцентрали -включались в зимний период и компенсировали сезонные колебания спроса на электроэнергию. А гидроэлектростанции, осуществляющие набор и сброс нагрузки сравнительно быстро, использовались в этой системе как регуляторы поставляемой в сеть мощности. И вот теперь предлагается, образно говоря, ввести конкуренцию между врачами, пожарниками и милицией, то есть между теми, у кого с точки зрения оптимального энергоснабжения (обеспечения надежности и минимального тарифа) – просто совершенно разные функции.

 

РАЗРУШАЕМ – НА ВЕКА…

 

В отличие от инвестиционно привлекательных генерирующих мощностей, федеральные сети предполагается сделать полностью государственными – и то слава Богу. Но только при таком подходе откуда возьмутся средства на инвестиции в федеральные сети (на их поддержание и развитие), если все прибыли от производства электроэнергии и поставки ее потребителям осядут в частных карманах? Развал же федеральных сетей приведет в последующем к уже и принципиальной невозможности перетекания электроэнергии между регионами, расположенными в различных часовых поясах. Следовательно, стоимость пропадающей ночной электроэнергии будет заложена в тарифы на электроэнергию уже навсегда.

 

БУДУЩИМ ПРЕМЬЕРАМ НЕ ПРИДЕТСЯ ЛУКАВИТЬ

 

Пусть даже мы сумеем создать конкуренцию между независимыми производителями электроэнергии (что, как указывалось выше, в нашем случае практически невероятно), но смогут ли соответствующие гипотетические плюсы скомпенсировать фактически осуществляемый отказ от оптимальной модели производства и перераспределения электроэнергии? А ведь повышенный тариф, соответствующий себестоимости производства электроэнергии на самых неэффективных местных станциях, плюс напрасный расход лишней электроэнергии ночью – все это оплатит потребитель. Причем, повторюсь, – оплатит снижением эффективности и конкурентоспособности всей экономики.

 

Демонополизация, проводимая формально, то есть не приводящая к возникновению реальной конкуренции производителей (что применительно к электроэнергетике понятно уже сейчас), но ограничивающая право государства регулировать их деятельность – это благо или зло? А демонополизация, производимая как разрушение единой системы оптимального производства и постоянного перераспределения по всей стране специфического товара, потребность в котором циклична, а производство которого – инерционно и который, в то же время, нельзя хранить ни секунды?

 

Для кого как. Для монополистов, получающих право на произвольное установление тарифов на электроэнергию, такая “реформа” – благо. Для потребителей же электроэнергии и в конечном счете всей экономики в целом – безусловное зло. И вынужденный перерасход топлива, и “выравнивающие условия конкуренции” ак-; • цизы на электроэнергию, и сверхприбыли будущих игроков на якобы свободном рынке электроэнергии – все будет заложено в цены на все без исключения товары и услуги, производимые в России.

 

Таким образом, у будущих премьеров будет объективно больше оснований говорить нам: а что же вы хотите, страна-то – бедная…

 

Глава 7 В ЧЕМ “ВЕРХИ” И “НИЗЫ” СМЫКАЮТСЯ

 

ЦАРСТВУЙ, ЛЕЖА НА БОКУ

 

Бездействие власти, влекущее разрушение конкурентного протранства и, соответственно, ослабление мотивов для повышения эффективности деятельности, можно проиллюстрировать на многих примерах. В частности – на примере рекламы на телевидении, которая оказывается фактически монополизирована одной структурой. Формальный механизм при этом чрезвычайно прост: основные телеканалы предлагают компаниям, специализирующимся на размещении рекламы, заранее оплатить право на размещение рекламы на продолжительный период времени. Если учесть, что, например, в период избирательной кампании в Государственную Думу осенью 1999 года одна минута рекламы на ОРТ стоила около сорока тысяч долларов, можно себе представить, какие нужны свободные оборотные средства, чтобы принять участие в “рыночном” соревновании, в котором побеждает не тот, кто гибче и внимательнее к клиенту-рекламодателю и готов находить все новые взаимоприемлемые варианты взаимодействия, а попросту тот, кто может сразу, не моргнув глазом, выложить сотни миллионов долларов, чтобы закупить колоссальные объемы рекламного времени впрок.

 

И что же все мелкие рекламные агентства – полностью исключены из бизнеса? Нет, не полностью, но единственная остающаяся для них ниша – это посредничество между монополистом и мелкими клиентами, с которыми самому монополисту возиться уже просто неинтересно. Результат классический: завышенные цены на размещение рекламы для клиентов, сверхприбыли монополиста, недопоступление средств от размещения рекламы телеканалам (по сравнению с ситуацией прямого выхода на крупных клиентов и массу конкурирующих агентств – не через монополиста), а также, в силу отсутствия реального поля для конкуренции, -невозможность интенсивного развития других рекламных компаний.

 

Впрочем, надо признать, что в описываемом случае корректнее говорить все же не только о бездействии власти, следствием чего являются подобные монополии, но и об определенном действии. Ведь никто же всерьез не поверит, что монополистом по размещению рекламы на телевидении может стать сама по себе какая-то случайная фирма, не имеющая отношения к людям во власти. Точно так же, как и в ранее описанных примерах, понятно, что далеко не случайные люди руководят и “Газпромом”, и РАО “ЕЭС России”. Тем не менее, проведенное разграничение ситуаций, когда конкуренцию разрушают действия власти, и когда конкуренция разрушается в силу бездействия власти, вполне правомерно, так как мы говорим именно о публичных действиях власти или о столь же публичном непринятии властью мер, которых от власти следовало бы ожидать и требовать. Тем не менее, и в последнем случае (с рекламой), и во многих других аналогичных случаях очевидно, что именно личный интерес тех или иных людей во власти, включая высших должностных лиц государства, -это то, что и ведет к невыполнению властью своих функций по защите конкурентного пространства.

 

В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ ЦЕНЫ НЕ СНИЖАЮТСЯ?

 

Как работает демонополизированная, а точнее, постоянно вновь и вновь демонополизируемая экономика в отличие от монополизированной или, опять же точнее, недемонополизируемой, то есть той, в которой допускаются монополии и безнаказанное злоупотребление ими свои положением, можно проиллюстрировать на следующем житейском примере. В США есть общенациональный праздник – День Благодарения, в преддверие которого американцы покупают традиционную индейку, садятся в машины и семьями с детьми едут к своим родителям. Соответственно, в этот период резко возрастает спрос, во-первых, на мясо индейки; во-вторых – на бензин. А теперь ответьте: что происходит у нас, когда на что-то резко возрастает спрос, в том числе циклично? Правильно, у нас в этом случае неминуемо растут цены (вспомните цветы на День учителя или 8 марта и т.п.). Неминуемо растут цены и в США, но в другом случае – если спрос на что-то вырастает неожиданно. Но что же происходит в США в нашем случае, когда спрос возрастает циклично, прогнозируемо – вырастают ли цены, возникают ли очереди?

 

Как это ни покажется удивительным для нас, но цены ни на бензин, ни на индейку в период пика спроса не растут, а на бензоколонках и в магазинах при необходимости появляются дополнительные рабочие руки, чтобы быстрее обслужить возросшее количество клиентов. И это бы еще ничего, но ведь мало того: те, кто бывал в такие праздники в США, могут засвидетельствовать, что цены … падают.

 

Как такое может быть? Очень просто. В условиях избытка товара и значительного превышения предложения товара над спросом (что есть обязательное условие для возникновения реальной конкуренции производителей и продавцов) в период сравнительно ограниченного спроса в течение всего года продавцы поддерживают некоторую наценку на свои услуги. В период же пика спроса они могут получить значительную прибыль за счет резкого увеличения торгового оборота, что позволяет им для привлечения еще большего количества клиентов существенно уменьшать торговую наценку.

 

В качестве примера, совершенно противоположного по своей сути, приведу следующий. Недавно мне пришлось в одном из садоводств под Петербургом наблюдать такую картину. Летним днем сотни мам и бабушек подтянулись на центральную площадку к магазину и выстроились в очередь к единственной цистерне с молоком из какого-то совхоза. Что называется, за что боролись, если в третьем тысячелетии нашей эры в России за молоком надо стоять в очереди более трех часов! Но почему одна большая цистерна, а не пять, например, бочек поменьше? Почему только из одного совхоза, а не из двух-трех конкурирующих – ведь в окрестностях их несколько? Ответ известен: потому, что так договорились руководители совхоза и садоводства – им так удобнее. И, наверное, потому, что люди готовы безропотно стоять в очереди и не видят в таком порядке вещей никакого ущемления своих прав.

 

Почему же у них – так, а у нас – противоположным образом? По двум причинам.

 

Первая причина: экономический механизм работает эффективно при отсутствии, а точнее, при недопущении всей силой и мощью государства и стоящего за ним общества монопольных сговоров.

 

И причина вторая – психологическая, проиллюстрировать которую можно еще на одном примере.

 

Летом 1998 года мне потребовалось сделать дубликат с ключа. Каково же было мое удивление, когда молодой парень, занимавшийся изготовлением копий ключей в одном из крупных московских магазинов, сказал мне, что это будет стоить тридцать рублей, то есть, в пересчете на американскую валюту тогда – пять долларов. Это в стране, где средняя зарплата работника (включая все “серые” и “черные”) не превышала пары сотен долларов в месяц. При том, что в любом магазине в США тот же дубликат ключа точно на таком же станочке вам в это же время сделали бы за полтора доллара – в стране со средней зарплатой более чем на порядок выше, чем у нас.

 

Эксперимента ради я просветил нашего труженника о стоимости подобной работы в США. И получил примерно следующий ответ: “За полтора доллара – я даже и к станку не подойду…”

 

То есть, один готов целый день станок не выключать, чтобы в результате набралась серьезная сумма заработка, другой – лучше вообще ничего не заработает, но “даром” – работать не будет.

 

Таким образом, антимонопольное регулирование, конечно – вовсе не есть волшебная палочка, которая мгновенно приведет нас к хорошо организованным конкурентным рынкам, подобным тем, что есть в Европе и в США. Потребуются еще и годы на формирование в качестве господствующей иной трудовой этики – этики не легких “чаевых” рублей, а тяжелых трудовых копеек.

 

Но такая этика у нас сегодня не формируется и не может формироваться, в том числе и потому, что антимонопольное регулирование находится в состоянии, описанном выше. А в чрезвычайно монополизированной экономике хорошо получает не тот, кто работает в поте лица, а тот, у кого есть те или иные льготы и преференции и, соответственно, значительная фора в конкурентной борьбе.

 

Часть 6. БЮДЖЕТ – КАК ПРЕПЯТСТВИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОМУ РАЗВИТИЮ

 

ЛЕВАЯ РУКА ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАЕТ ПРАВАЯ

 

Мы условились говорить в этой книге об экономике, об экономическом развитии, и вдруг – о государственном бюджете. Казалось бы, странно? Странно, если верить усиленно пропагандируемому в нашем обществе лозунгу: пусть они там наверху делают что хотят, лишь бы нам не мешали.

 

Если объединяются несколько предприятий и учреждают над собой общие органы координации или управления, вопрос о целесообразности расходования средств на функционирование этих органов, об эффективности и, тем более, обеспечении безвредности их деятельности остается для собственников и управленцев этими предприятиями сугубо экономическим, а не становится каким-то абстрактным и неинтересным, оторванным от проблем выживания предприятий, их прибыльности и перспектив.

 

Точно так же с обществом и государством: наивно думать, что вопрос об эффективности расходования наших с вами средств является не экономическим, не влияющим или мало влияющим на прибыльность национальной экономики.

 

За наши общие деньги (государственные) должна создаваться в широком понимании инфраструктура экономики и социальной жизни, включая всю правовую и правоохранительную сферы, в рамках которых функционирует экономика.

 

Но “наверху” – обычные люди. И как только они оказываются допущены к крупным чужим (общественным или государственным) деньгам и ресурсам, у них, естественно, появляются свои личные интересы, к сожалению, весьма отличные от интересов общества. И если позволять тем, кто “наверху”, делать лишь то, что им хочется, а также делать абсолютно все, что им хочется, очевидно: не только не будут обеспечены необходимые инфраструктурные условия для экономического и социального развития, но и более того, нас самих совершенно точно в покое не оставят -будут активно мешать нам развиваться.

 

О том, как сделать, чтобы бюджет стимулировал созидание и развитие, и о том, как у нас это не делается или, как минимум, тормозится – об этом написано и сказано много. Достаточно известно и о том, как непорядок в более широком смысле – в управлении государством – также препятствует экономическому развитию. В частности, как мешает развитию нашей экономики нынешний уровень управления госсобственностью, регулирования естественных монополий и т.п. – подробно анализировалось в предыдущих частях этой книги. Сейчас же обратим внимание в большей степени именно на то, как непорядок в бюджете и его исполнении, бесконтрольность и безнаказанность власти в этих вопросах прямо разрушают национальную экономику, препятствуют экономическому развитию.

 

Первое. В процессе исполнения бюджетов в условиях практической бесконтрольности (1990-1995) и полнейшей безнаказанности (и по настоящее время) выяснилось, что находясь у руля управления государством воровать можно не только то, что есть, но даже и то, чего еще нет. То есть воровать можно в долг – закладывая долгосрочные стратегические интересы, судьбы детей и внуков ныне живущих граждан. В результате мы теперь несем и наши дети и внуки еще долгие годы будут нести огромное налоговое бремя, значительная часть которого (не менее трети!)

 

для нас совершенно бесполезна. Это – выплата процентов по долгам, набранным нашими правителями совершенно бессмысленно для экономики страны. И это налоговое бремя – в стоимости каждого товара и каждой услуги, а значит – является составляющей их неконкурентоспособности (подробнее об этом – см. ниже “Прошлое не уходит бесследно”).

 

Второе. Беспорядок с бюджетом – источник колоссальной криминализации всей экономики и общественно-политической жизни. Цепочки здесь очень простые, и их легко проследить. Приведу лишь несколько:

 

- правительства России и субъектов Федерации -банки, “уполномоченные” на хранение бюджетных средств – прокручивание этих средств и их пропажа -отмывание средств в других банках – отстрел банкиров;

 

- Правительство России – принуждение губернаторов брать деньги в кредит в определенных коммерческих банках с последующим перечислением федеральной помощи, часть которой уйдет в указанные банки, – “откаты” участникам процесса – отмывание “откатов”…

 

- правительства России и субъектов Федерации -банки и корпорации, имеющие преимущественные права и льготы за счет бюджета, – деньги “черным налом” на промывание мозгов населению через средства массовой информации для поддержки “своих” при власти – деньги “черным налом” на финансирование избирательных кампаний “своих” и очер-нение конкурентов – отстрел наиболее опасных конкурентов и тех, кто организует финансирование их кампаний…

 

Эти цепочки можно продолжать. Но важно понимать, что власть не может одной рукой – стимулировать криминализацию экономики и общества, включая создание нелегальных и полулегальных структур по защите своих клиентов в криминальном мире и еще не отмытых денег, а другой рукой – эффективно бороться против бандитизма. Одна рука в этом случае окажется явно сильнее, а другая на деле будет лишь симулировать активность.

 

Чтобы мои рассуждения не выглядели слишком голословными, приведу простой, но очень показательный пример.

 

РОССИЯ – ЩЕДРАЯ ДУША!

 

В конце 1995-го года от одного из своих знакомых (бывшего депутата российского Парламента) я получил информацию о незаконном направлении Правительством около пяти миллионов долларов бюджетных средств в некую негосударственную организацию, а также о готовящемся переводе этих средств за рубеж. Мною сразу же было инициировано поручение Счетной палате от группы депутатов Думы о незамедлительной проверке этих сведений*.

 

* Несмотря на то, что я являлся вторым по статусу человеком в Счетной палате – заместителем ее Председателя, -тем не менее, мне неоднократно приходилось использовать подобный метод действия – инициирование нам поручения, обязательного к исполнению Счетной палатой. Дело в том, что впрямую сталкиваться с Правительством -никому не интересно. Соответственно, в противном случае за организацию той или иной проверки пришлось бы долго сражаться внутри Счетной палаты, да еще и с неизвестным результатом. В случае же, если инициировано поручение Счетной палате из Думы или Совета Федерации, бороться внутри Палаты оставалось лишь за сроки проведения проверки, полноту программы, гарантирование ее исполнения во всем объеме и недопустимость сокрытия результатов – все-таки уже проще.

 

Проверка была проведена оперативно, и все данные подтвердились: Правительство действительно незаконно перечислило государственные средства некой общественной организации с красивым названием “Центр российско-американского партнерства”, и эти деньги действительно готовились перевести за рубеж. Организация, как можно догадаться, была весьма неслучайной: среди учредителей значились фамилии помощников Черномырдина и др. Коллегия Счетной палаты сразу сделала тогдашнему министру финансов А.Лившицу предписание (обязательное по закону к исполнению) с требованием в суточный срок взыскать бюджетные средства с банковского счета этой организации обратно в бюджет. Министр финансов А.Лившиц предписание не выполнил. Деньги исполнительный директор Центра затем перевел на счет в одном из банков США. После чего спустя непродолжительное время этот исполнительный директор, осуществивший перевод денег за рубеж, был застрелен на Рублевском шоссе в Москве. Все. Что называется, концы в воду.

 

В воду ушли концы денег. А что же с должностными лицами Правительства, нанесшими нам всем ущерб своими противозаконными действиями (сначала направили бюджетные деньги в свою карманную общественную организацию, а затем не исполнили предписание Счетной палаты и тем позволили спрятать украденные бюджетные средства за рубежом)? Как известно, тогдашние и Председатель Правительства В.Черномырдин, и министр финансов А.Лившиц – живы, здравствуют на свободе и, естественно, не бедствуют. Что ж, Россия – щедрая душа!

 

ВОРЫ ИЛИ ДУШЕГУБЫ?

 

В оправдание практического беспредела с разворовыванием госресурсов в общество году примерно в 93-м была вброшена идея альтернативы: воры или душегубы? В том смысле, что выбор ограничен: либо нынешние, совершенно очевидно уличаемые на каждом шагу в прямом воровстве или, как минимум, в потакании ему, либо – торжество душегубов и возврат к 1937-му… С однозначным выводом: “Воры -лучше душегубов!”

 

Эта предложенная апологетами безнаказанности воровства у общества альтернатива “воры – или душегубы” была широко распропагандирована и, безусловно, сыграла свою разлагающую роль, в том числе, позволила на протяжении длительного времени оправдывать как якобы вынужденные такие действия нашей власти, которые в любом более или менее цивилизованном обществе – категорически неприемлемы, жестко и неотвратимо наказуемы.

 

У нас же эта идеология интенсивно раскручивалась до выборов Президента в 1996-м году, и это, похоже, сказалось на их результате.

 

Но действительно ли альтернатива именно такова?

 

И тогда, и тем более теперь (когда у нас за плечами уже значительный опыт) я придерживался и придерживаюсь иной точки зрения. И одно из моих интервью, данных “Известиям” по их просьбе в 1994-м году (после убийства журналиста Д.Холодова, который изучал в том числе все, что связано с Западной группой войск, а мне в период руководства Контрольным управлением Президента в 1992 году пришлось заниматься этой проблемой), называлось так: “Воры – не могут не стать душегубами” – с соответствующим обоснованием в тексте. И смерть того же журналиста Д.Холодова – лишь первая ласточка в тогда еще незримой, но намечавшейся череде. Ведь до начала чеченской войны оставалось всего около двух месяцев…

 

И в целом, если говорить не о мелких карманниках, а о тех, кто присваивает себе сотни миллионов и миллиарды, цена вопроса определяет неумолимую логику процесса: воры по-крупному – непременно со временем находят, растят и востребуют душегубов, а значит опосредованно – и сами, по существу, ими становятся.

 

БЮДЖЕТ – КАК ЛАКМУСОВАЯ БУМАЖКА

 

Стоит обратить внимание на еще одну важную особенность всего, что связано с бюджетом – на способность этой сферы выступать в роли некоторого индикатора качества работы и даже намерений, направленности действий власти.

 

Ведь есть сферы деятельности исполнительной власти, в которые, в силу их специфики, обществу глубоко заглянуть трудно. Например, это касается деятельности спецслужб. Исполнение же бюджета -одно из важнейших полномочий исполнительной власти – сфера, закрытость которой от общества не может иметь никаких разумных обоснований, кроме попыток прикрыть воровство. И оценивать деятельность власти по исполнению бюджета сравнительно легко – есть вполне конкретные и бесспорные критерии. Поэтому общество, внимательно присматриваясь к исполнению властью этой функции, может делать для себя серьезные выводы и в части выполнения ею иных обязаностей.

 

Конечно, возможна ситуация, когда то, что на виду, власть делает просто образцово, а то, что скрыто -совершенно недолжным образом. Конечно, это возможно. Но вот противоположное – когда власть из рук вон плохо справляется с тем, к чему приковано всеобщее внимание, да еще и явно противится всему, что делает ее деятельность наблюдаемой и понятной, но одновременно чрезвычайно старательна и добросовестна в том, чего никто не видит – такое невозможно точно!

 

Таким образом, в определенных случаях наблюдение за исполнением бюджета может дать нам точную характеристику как конкретных высших должностных лиц государства (их элементарной добросовестности), так и характеристику всей действующей системы государственного управления.

 

Достаточную информацию о происходящем в бюджетной сфере можно почерпнуть из уже неоднократно упоминавшегося мною издания – Бюллетеня Счетной палаты Российской Федерации. Во всяком случае это касается периода по конец 2000 года, когда я работал в Счетной палате.

 

Здесь же, вместо перечисления воистину бесконечных примеров заведомой недобросовестности власти и нанесения ею нам с вами колоссального ущерба, я попробую буквально несколькими штрихами обрисовать некоторые особенности нашего федерального бюджета и его исполнения – те особенности, которые обычно остаются за пределами внимания широкой публики.

 

КАЗНА С ДВОЙНЫМ ДНОМ (причем – многослойным)

 

Сколько у нас федеральных бюджетов? Оказывается, несколько. Есть федеральный бюджет как таковой. Но есть еще и так называемые государственные внебюджетные фонды. По логике нормального государства все госресурсы, разумеется, должны быть под строгим общественным контролем, для чего и создаются специальные контрольные органы, независимые от распоряжающейся госресурсами исполнительной власти.

 

По нашей Конституции Счетная палата создается для контроля за исполнением федерального бюджета. Из этого командой Президента был сделан простой вывод: к внебюджетным фондам, включая пенсионный (по объемам средств – до трети федерального бюджета страны). Счетную палату – не подпускать. И в процессе разработки и принятия закона о Счетной палате в 1994 году мне (как разработчику закона от Совета Федерации) пришлось немало биться, чтобы доказать, что конституционное понятие “бюджет” является общим, широким, включающим в себя все имеющиеся у государства “кошельки”, так как никаких “внебюджетных” фондов Конституция вообще не предусматривает. Несмотря на резко отрицательные заключения на закон в этой части со стороны Правительства и разнообразных правовых управлений, несмотря на вето Президента, в аргументации которого, естественно и прежде всего, было несогласие с объемом полномочий создаваемой Счетной палаты, тем не менее, отстоять такой подход нам удалось. В результате государственные фонды, бюджеты которых принимаются отдельными законами, стали все-таки подконтрольны Парламенту и обществу.

 

Но это оказалось не единственным вторым дном нашего бюджета. Поясню на примере.

 

Создается какой-нибудь очередной приправительственный центрик или фондик. Близкие к власти руководители и сотрудники этих кормушек начинают получать в нем по десять-пятнадцать тысяч долларов в месяц – при сохранении зарплаты министра на уровне в триста долларов, совершенно смехотворном по сравнению с масштабом полномочий и (должной бы быть) ответственности. По какому же праву и из каких средств в этих центриках и фондиках платят такие деньги? А это, отвечают нам весьма бойко, не ваше дело: деньги – не из бюджета. Откуда же тогда? А это, отвечают столь же бойко, кредиты Мирового банка (или Европейского банка реконструкции и развития и т.п.). А отвечать по этим кредитам кто будет, кому они даны? Вот в этот момент наступает некоторая заминка, вся прежняя бойкость и уверенность куда-то пропадают, но не надолго:

 

кредиты даны Правительству, и оно имеет право распорядиться ими как хочет… И распоряжалось на протяжении многих лет весьма и весьма произвольно – так, что какой-либо пользы, кроме щедрого кормления “своих”, Счетной палате усмотреть не удалось. Оплачивать же все – нам.

 

Корректности ради надо признать, что какая-то часть подобных кредитных средств все-таки шла и на дело. Но что это за дело, и какова была эффективность использования этих средств? Приведу пример.

 

Как-то во время командировки в Новосибирск я оказался на заседании регионального законодательного органа как раз в то время, когда сотрудники тамошней контрольно-счетной палаты докладывали депутатам о результатах проверки эффективности использования одного из зарубежных кредитов, выданного на “совершенствовани социальной инфраструктуры”. В ходе “совершенствования” изучалась ситуация, а также строилось несколько объектов. И контрольно-счетная палата представила интересные данные. Во-первых, при выполнении работ по “изучению ситуации” привлеченные специалисты в значительной степени просто дублировали деятельность органов государственной власти. И во-вторых, эффективность расходования привлеченных кредитных средств (в данном случае она оценивалась как соотношение между тем, что пошло на строительство объектов, и тем, что взяли в кредит) составила … менее тридцати процентов. А куда же делись остальные более двух третей средств? А остальные пошли на создание и функционирование соответствующей организации, осваивающей средства, изучение ситуации, консультирование и тому подобные жизненно-важные вещи…

 

Но и это – далеко еще не все слои двойного дна наших бюджетов.

 

Типичный пример: в Санкт-Петербурге строился шикарный “Ледовый дворец”. На какие деньги? Отвечают: это деньги – не бюджетные. Кредитные, что ли? Нет, отвечают, и не кредитные, а вообще частные. Невольно хочется ущипнуть себя за нос: может быть, я сплю? Или чего-то не понимаю? Что же это за такие странные частные инвесторы, вкладывающие деньги в заведомо нерентабельный проект? Но ларчик открывается просто: деньги-то частные, но вложенные не просто так на свой страх и риск, а под так называемые государственные гарантии. Все ли понятно? То есть, если проект в установленные сроки не окупится, то возвращать инвесторам деньги будет гарант – государство. То есть – мы с вами. Неплохо придумано?

 

Колоссальные объемы самых разнообразных госгарантий, которые были без какого-либо контроля розданы за эти годы, можно смело суммировать и записывать в государственный долг, который с нас рано или поздно истребуют. Но самое приятное, что даже точной информации о полном объеме этих гарантий – нет. Во всяком случае, не было на момент окончания моей работы в Счетной палате (начало 2001 г.). Хотя чему удивляться: если Россия все эти годы не вела полного и достоверного учета даже своих прямых внешних долгов (подробнее – см. ниже “Прошлое не уходит бесследно”), то уж косвенные -кто будет считать…

 

Стоит отметить, что в последние годы законодательство все-таки уже требует указывать в законе о бюджете предельный объем госгарантий, которые Правительству разрешается давать в течение бюджетного года – этого добиться удалось. Значит, хотя бы предельные объемы – уже под контролем. Но сами расходы (обязательства) и их целесообразность -остаются бесконтрольны до сих пор.

 

Почему такой разный подход к деньгам и денежным обязательствам – тем же деньгам? Ведь если распространить подобный безответственный подход на весь бюджет, то тогда вообще не нужно в нем расписывать в деталях все расходы по министерствам, ведомствам, целевым программам, по назначению средств, а достаточно просто указать общую сумму пределов расходов Правительства, а уж умное Правительство – само разберется…

 

МОРКОВКА ПЕРЕД НОСОМ

 

Принимается закон о бюджете на очередной год. Предположим, вам по закону выделены на оплату производимой вами по госзаказу продукции определенные целевые средства. Когда вы их получите? Согласитесь, это важно и вообще, но особенно в условиях инфляции? Но оказывается, что этот важнейший вопрос отдается на усмотрение Правительства, его министерства финансов и федерального казначейства. На протяжении целого ряда лет Парламентом, естественно, осуществлялись попытки ввести то утверждение законом поквартальной разбивки исполнения бюджета, то требование строгой пропорциональности финансирования всех статей бюджета

 

(кроме сезонных). Но итог, к сожалению, один: реально, когда Правительство захочет, тогда и профинансирует, если профинансирует вообще.

 

Более того, и в материалах Счетной палаты, и в стенограммах заседаний Совета Федерации были зафиксированы факты, когда руководители регионов прямо заявляли о том, что Правительство и Министерство финансов отказывает регионам в перечислении положенных им по закону средств “федеральной помощи” до тех пор, пока руководители соответствующих регионов не возьмут кредит под проценты, причем не в любом банке, а лишь в тех, которые будут указаны федеральной исполнительной властью; после этого деньги в регион придут, но их существенная часть уйдет на оплату “услуг” банка – процентов по кредиту…

 

Другой пример. Помните “лучшего министра финансов” всех времен и народов, ныне переквалифицировавшегося в электроэнергетика? Осенью 1997 года, выступая в Государственной Думе, на вопрос о причинах неперечисления положенной по закону “финансовой помощи” ряду субъектов Федерации он ответил, что это связано с нарушениями в исполнении бюджета и нецелевым использованием средств соответствующими региональными администрациями. Что ж, теоретически это возможно. Но вот только при ревизии исполнения федерального бюджета за 1997 год сотрудники Счетной палаты не смогли обнаружить никаких следов фиксации Правительством и Минфином этих якобы имевшихся нарушений и, главное, на этой основе принятия Правительством или какими-либо должностными лицами Правительства официальных решений о неперечислении или задержке перечисления средств конкретному региону. Как за этот произвол наказан “лучший министр”? Вопрос риторический.

 

Тем не менее, применительно к субъектам Российской Федерации и их администрациям мы достаточно обоснованно можем предположить, что если бы соответствующая работа Правительством всерьез велась, то те или иные факты нецелевого использования бюджетных средств региональными администрациями, конечно, все-таки были бы обнаружены. Во всяком случае, Счетная палаты – как орган уже внешнего по отношению к Правительству контроля за его деятельностью – такие факты (включая бесконтрольность со стороны Правительства за использованием федеральных средств региональными администрациями) выявляла. И такие факты (будь они своевременно зафиксированы) действительно могли бы дать Правительству законное основание для принятия официального решения о задержке перечисления соответствующих средств.

 

Но подобные аргументы, согласитесь, никоим образом не применимы к перечислению бюджетных средств, выделенных по закону, например, на финансирование конверсии оборонных предприятий, на помощь фермерам, на работы по проведению мониторинга земель и созданию земельного кадастра.

 

Почему я выделил именно эти статьи расходов бюджета? Да только потому, что при среднем уровне исполнения федерального бюджета 1997 года по расходам около семидесяти четырех процентов все перечисленные статьи расходов в прямое нарушение закона были профинансированы Правительством … менее, чем на десять процентов, в том числе, финансирование специальных программ конверсии – на ноль процентов.

 

Вы только вдумайтесь: “прокоммунистическая Дума” выделяет в бюджете средства на помощь не колхозам, а фермерам – священной корове реформаторов; после чего не кто иной, как самые что ни есть “либералы-западники” категорически отказывают фермерам в уже выделенных им в бюджете средствах…

 

Деньги в бюджете выделяются законом не на оборонный заказ, а на конверсию, но и здесь – тот же результат. Невольно возникает вопрос: так вы, ребята, против колхозов и “раздутой оборонки” или вообще -против любого отечественного производителя?

 

И далее мы видим, как эти же “либералы”, неустанно продолжая ратовать за повсеместное введение частной собственности на землю – как важнейшее условие повышения эффективности сельского хозяйства, – тем не менее, категорически саботируют важнейшие работы по мониторингу земель и созданию земельного кадастра, без которых более или менее цивилизованный переход к частной собственности на землю – весьма и весьма проблематичен. Не странно ли? Или, может быть, так: переход к частной собственности на землю -давайте побыстрее, но цивилизованный переход (без “издержек” типа залогово-кредитных аукционов и т.п.) -категорически нет?

 

Как это у них называется, кажется, “Свобода, собственность, законность”?

 

Какова законность – комментарии излишни. Куда делась собственность, как и в чьих руках она оказалась -тоже более или менее известно (см. “Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки”, а также “Как украсть треть бюджета”). А что же со свободой? У одних, понятно, – налицо свобода от требований закона и его исполнения. А у других – у всех остальных? Об этом, думаю, стоит спросить либо работников конверсионных предприятий, либо фермеров -равно не получивших то, что им было положено по закону. Во всяком, случае, о свободе в прямом смысле слова дать сдачи – взыскать недополученное лично с “лучшего министра” (а теперь еще и незаменимого энергетика) – речь не идет.

 

…Теоретически вопрос о непропорциональном финансировании бюджетополучателей в значительной степени решен Бюджетным кодексом, введенным в действие с 2000 года, в котором точно расписано, какие отклонения в пропорциональности финансирования и в каких случаях допустимы, а какие – нет. Но у нас теоретическое решение и практическое исполнение – вещи разные. Реальная возможность задерживать платежи бюджетополучателям сохранилась. Конечно, можно подать в суд и даже его выиграть. Но и это в нашей правовой системе к искомому результату ведет далеко не всегда. И главное: реальной ответственности все-равно никто за подобное не несет.

 

ПОВЕРХНОСТНАЯ БУХГАЛТЕРИЯ

 

Помните, как Президент Ельцин в 1998 году ставил на пост Председателя Правительства некоего гражданина Кириенко? На всю страну транслировались слова Президента с поручением “решить проблемы депутатов”. Применительно к обсуждаемой теме существенно, к кому именно были обращены эти слова. Не к министру финансов, а к руководителю некоего Управления делами Президента – империи, сосредоточившей в своих руках колоссальные материальные ресурсы.

 

Что особенно важно для нас: основная масса этих ресурсов ежегодно принимаемым законом о федеральном бюджете вообще не затрагивается. Точно так же, как не затрагивается этим законом и вопрос о состоянии и функционировании огромного объема федеральной собственности , об уровне управления которой Правительством мы говорили выше (см. “Тропические кочегары в действии”). Максимум, что на эту тему можно увидеть в бюджете – это предполагаемые расходы на эту собственность или поступления от ее использования.

 

А где же найти ответ на главный вопрос – о суммарной стоимости государственного имущества и об изменении этой стоимости в результате работы исполнительной власти? В подобное, может быть, трудно поверить, но этот ключевой вопрос нашими бюджетами и бюджетным процессом вообще не затрагивается.

 

Наши бюджеты (равно: федеральный, субъектов Федерации и местного самоуправления) – балансы лишь прямых денежных доходов и расходов, но никак не балансы совокупности всех активов и пассивов, находящихся в собственности соответствующих государственных образований. С какого-то момента в законах о бюджете стали записывать допустимые пределы прироста долговых обязательств государства – это уже плюс, хотя в целом картины, тем не менее, не меняет.

 

Если воспользоваться аналогией с предприятием, то можно сказать так: на этом странном предприятии учитываются доходы, расходы и долги, но никоим образом не учитывается стоимость оборудования и основных фондов, а также изменение стоимости всех имеющихся ресурсов за отчетный год. Образно говоря, на таком предприятии если будет удачно куплено ценное оборудование, то деньги, потраченные на него, будут отнесены к расходам, стоимость же (и ценность) удачно приобретенного оборудования в плюс нигде зафиксирована не будет. И наоборот: если редкий и дорогой станок будет продан за цену, соответствующую стоимости бутылки пива, то стоимость пива будет записана в доходы, кого-то, весьма вероятно, за такое достижение даже наградят, потерянный же безвозвратно станок ни в какой графе, связанной с убытками и потерями – значиться не будет. На этом примере понятно, каким успехам нашей власти мы с таким энтузиазмом аплодируем?

 

Конечно, для любого предприятия и его собственника подобное ведение дел – полнейший абсурд. А для нашего общества, являющегося собственником государства – нормально. Ведь, как в свое время установила проверка Счетной палаты, у нас приватиза-торы умудрились вообще не оставить после себя какого-либо реестра государственной собственности. Удивительно ли в этих условиях, что у нас за эту самую бутылку отдается все?

 

БЮДЖЕТ – КАК ФИГОВЫЙ ЛИСТОК

 

И еще одна важная особенность наших бюджетов. Предположим, мы радикально изменили концепцию бюджета – сделали его реальным балансом всех ресурсов государства. Плюс жесткой нормой закона потребовали равномерности и буквально автоматизма при его исполнении. Тем не менее, главный вопрос остается: будет ли такой закон исполняться? Вообще: закон о бюджете – для кого обязателен? Кто отвечает за его точное исполнение и каким образом? Отвечает исполнительная власть. И кое-какая ответственность за нарушения закона в нашем законодательстве предусмотрена. Но это никоим образом не мешает исполнительной власти нарушать закон как угодно. Коротко повторю несколько примеров (ранее они в книге уже приводились).

 

В 1995 году Правительство в прямое нарушение закона о федеральном бюджете направило сумму, эквивалентную двум с половиной миллиардам долларов, на так называемое “восстановление народного хозяйства Чечни”. И я говорю даже не о том, куда на самом деле пошли эти деньги и в каких банках осели. Важно другое: деньги были абсолютно противозаконно изъяты из бюджета, и за это никто до сих пор не привлечен к какой-либо ответственности.

 

В том же 1995 году с бюджетом происходило еще множество самых фантастических историй, включая размещение валютных средств на депозитах в банках с последующим взятием в них кредита, но уже под более высокий процент и, главное, – под залог стратегической госсобственности (“ЮКОС”, “Норильский никель”, “Сибнефть”), которая таким образом за бесценок перешла в руки друзей нашего Президента и Правительства (см. выше “Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки”); тогда же из бюджета были изъяты и многие миллиарды долларов в качестве противозаконных “компенсаций” импортерам таможенных пошлин за ввезенное спиртное и сигареты (см. выше “Как украсть треть бюджета”)…

 

И вот Правительство наконец представляет в Думу отчет об исполнении бюджета за 1995 год. Счетная палата анализирует отчет и делает вывод не о каких-то отдельных ошибках, а о … прямой фальсификации отчетности. И что же? Ничего.

 

За массовые прямые и грубейшие нарушения закона при исполнении федерального бюджета следующего 1996 года, выявленные Счетной палатой, также никто не понес абсолютно никакой ответственности.

 

Об исполнении бюджета 1997 года нашим “лучшим министром финансов”, получившим за это где-то даже какую-то премию, мы уже частично говорили выше. Понятно, что в любой западной стране такого министра финансов не только не могли бы назвать “лучшим”, но все были бы очень удивлены, если бы спустя даже многие годы после этого увидели его на свободе. Но Генеральная прокуратура, которая должна была решительно встать на страже закона, это сделать постеснялась. Может быть потому, что она сама была профинансирована на сто сорок шесть процентов от плана? Причем, небезынтересно: пик финансирования прокуратуры пришелся на четвертый квартал – момент разгара скандала, связанного с делом “союза писателей” (помните: четверо деятелей получили по сто тысяч долларов за некую книгу об истории приватизации в России, которую, к тому же, никак не могли тогда предъявить…), одним из ключевых фигурантов которого был “незаменимый” министр финансов…

 

И получается, что закон о бюджете в нашей стране, в условиях полнейшей безнаказанности высших должностных лиц государства, оказывается не более чем фиговым листком, прикрывающим их право на произвол.

 

Столкнувшись с совершенно произвольным расходованием Правительством государственных средств, а также с фальсификацией Правительством платежной и отчетной документации по исполнению федерального бюджета, мы в 1998-м году попытались ввести режим ежедневного отчета Правительства (Казначейства) о всех осуществленных операциях по расходованию средств федерального бюджета со счета Казначейства. Естественно, Правительство этому энергично воспротивилось. И министр финансов (в то время это был М.Задорнов) с трибуны Государственной Думы утвер

 

ждал, что подобное даже и технически невозможно. Хотя что невозможно, если Счетная палата настаивала на получении в ежесуточном режиме даже не копий всех платежных поручений, а только лишь их полного реестра. Но именно последнее – полный реестр платежных документов, да еще и с обязательной сплошной нумерацией – это то, что вызывало наибольшее сопротивление Правительства. Готовы были даже платежные документы направлять, но только не реестр. Но Счетной палате нужен именно этот полный реестр – чтобы точно знать, что никаких иных платежных поручений не было. В результате затяжной борьбы удалось добиться получения соответствующего реестра, но только в режиме не ежесуточном, а … ежемесячном. Но даже и это было уже большим продвижением вперед.

 

Кстати, к вопросу о наших успехах в построении рыночной экономики и цивилизованного государства, сравните: Казначейство США готовит отчетность с полной информацией о всех осуществленных платежных операциях каждые сутки. И никто не считает при этом, что Главное счетное управление США (аналог нашей Счетной палаты), Конгресс и общество получают излишнюю информацию, а также что это мешает Правительству нормально работать…

 

НАШ СУД – САМЫЙ НЕЗАВИСИМЫЙ В МИРЕ…

 

Есть бюджетополучатели, зависимость которых от Правительства естественна, например, – правительственные министерства и ведомства. Но есть бюджетополучатели, какая-либо зависимость которых от Правительства категорически недопустима. Это, прежде всего, те, кто должен Правительство контролировать, те, кому Правительство подотчетно, те, кто рассматривает споры, одной из сторон в которых может выступать Правительство: Счетная палата. Уполномоченный по правам человека. Генеральная прокуратура, палаты Парламента, суды. Что же на деле?

 

На деле, естественно, бюджет – один из механизмов давления со стороны исполнительной власти на иные, независимые от Правительства органы государственной власти.

 

Наиболее известный пример – суды. Попробуйте по какому-нибудь хозяйственному вопросу посудиться со своей региональной администрацией. В значительном количестве случаев, если не в большинстве, очень быстро вы столкнетесь с, мягко говоря, странной позицией судей – готовностью одновременно выступать практически в роли адвокатов администраций. И удивляться не стоит: региональные суды – крайне бедны, и региональные администрации, как правило, “помогают” судам, а заодно – и судьям. А какая рыночная экономика и какая свобода конкуренции без независимого и объективного суда?

 

На федеральном уровне все это принимает еще большие масштабы и носит более изощренный характер.

 

Так, в течение первых трех лет работы Счетной палаты Правительство финансировало этот орган не более чем на треть от установленного законом. И тогда Парламент пошел на беспрецедентный шаг – дал Счетной палате право самостоятельно списывать со счетов Казначейства средства на свою деятельность – чтобы Счетная палата никоим образом не зависела от главного подконтрольного. Мы предлагали дать такое же право и иным независимым от Правительства важнейшим государственным органам, упомянутым выше, а также субъектам Федерации – в части средств, положенных им по закону. Но Дума, к сожалению, на это не пошла. И несколько лет это положение вновь и вновь включалось в закон о федеральном бюджете, но только применительно к Счетной палате.

 

Кстати, подобным же образом, естественно, всегда использовался не только бюджет, но самые разнообразные иные возможности исполнительной власти.

 

Так, по Конституции Президент “В установленном Конституцией Российской Федерации порядке … обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти” (ст.80 п.2). Но если вы думаете, что эта формулировка означает, что он является гарантом невмешательства с чьей бы то ни было стороны в выполнение ими своих полномочий – глубокое заблуждение. Это трактуется совершенно иначе: в руках у Президента материальное обеспечение. А это – реальные рычаги воздействия. Для чего, в том числе, собственно и было создано выше упоминавшееся Управление делами Президента.

 

И здесь снова уместно вспомнить вышеупомянутый сюжет с проталкиванием Кириенко в премьеры с помощью Управления делами. Это то, что видела вся страна: на наших глазах дали указание подкупить наших представителей. И ничего, мы такое публичное оскорбление – съели и не поперхнулись. Но ведь то, что мы видели – это даже не верхушка айсберга, а лишь круги на воде от него. А что на деле? Приведу лишь несколько примеров.

 

Пример первый. Когда Конституционный Суд создавался, многие кандидатуры, предлагавшиеся Президентом, Совет Федерации отказывался назначать. И поэтому Конституционный Суд долго не удавалось сформировать. Наконец, компромиссы были найдены, и Конституционный Суд, в составе которого были и могли быть по нашей Конституции только те, кого предложил Президент, приступил к работе, в том числе к рассмотрению жалоб на действия Президента.

 

Когда наш Конституционный Суд принимал решения по вопросам, одной из сторон в которых выступал Президент, например, о конституционности действий Президента в начале первой чеченской войны, многим, как и мне, начинало казаться, что у кого-то, скажем мягко, что-то не то с логикой: либо мы чего-то не понимаем, либо Конституционный Суд у нас и его решения уж очень странные – настолько, что это не объяснить даже нашим механизмом назначения его судей.

 

Но с логикой у всех оказалось все в порядке. Многие тогда высказывали подозрения, что все дело в указах

 

Президента об особых льготах судьям Конституционного суда, которые он периодически подписывал. Не знаю. И так же не могу утверждать, что между приводимыми мною событиями существует хотя бы какая-то связь. Но, тем не менее, сопоставить их интересно. Сами посудите: именно судьи нашего Конституционного Суда (с зарплатой как и у других высших должностных лиц – немногим более трехсот долларов в месяц) получили от Управления делами Президента в собственность земельные участки по пятнадцать соток прямо на территории госдачного поселка “Усово”, где земля оценивается от пятнадцати до двадцати пяти тысяч долларов за сотку. То есть этот подарок эквивалентен их зарплате за сколько лет? Лет, примерно, за семьдесят… Неплохой подарок от Управления делами Президента судьям независимого Конституционного Суда? Есть ли у граждан к Суду еще какие-нибудь вопросы?

 

КНУТОМ И ПРЯНИКОМ

 

Пример второй. Счетную палату мы создали ярко выражение вопреки воле Президента и Правительства – было даже вето Президента, от которого, в условиях очевидной способности Парламента в начале 1995 года его преодолеть, он вынужден был сам же и отказаться.

 

Закон вступил в действие, и Счетная палата стала формироваться с тем, чтобы приступить к работе. Но не тут-то было – работать негде. Президент никакого здания Палате не предоставляет. Почему? Наверное, как в том анекдоте: “Ну, не нравишься ты мне…”

 

Но разве можно допустить подобное со стороны Президента великой страны? Ведь это как-то даже мелко – для Президента? Я тоже когда-то думал, что такое невозможно. Но реальность, как говорится, превзошла все ожидания.

 

Мы, в частности некоторые отдельные из нас, похоже – очень сильно не нравились. Настолько не нравились, что весной 1995 года глава государства всем членам Коллегии Счетной палаты удостоверения высших должностных лиц государства подписал, а одному – назначенному Советом Федерации на пост заместителя Председателя Счетной палаты автору этих строк – не стал. Без каких-либо объяснений (во всяком случае, так мне это передал Председатель Счетной палаты). Неужели же ждал, когда отдельно специально попросят?

 

Но просить не стали. Вместо этого в ряде моих интервью тогда появился риторический вопрос: неужели в стране настолько все уже налажено и отрегулировано, что единственное дело, которое осталось у Президента России – сведение подобными методами каких-то счетов с отдельными недостаточно лояльными должностными лицами? И это, похоже, подействовало – в конце концов Президент мое удостоверение все-таки подписал. На полгода позже, чем Председателю и избранным тогда же аудиторам…

 

Но вернемся к обеспечению Президентом деятельности не отдельных высших должностных лиц, а целых государственных органов. На протяжении более трех лет Счетная палата – один из высших конституционных государственных органов – была вынуждена арендовать различные помещения (этажи в зданиях и даже отдельные комнаты) одновременно в шести и более разных местах по всей Москве. В течение этих трех лет освобождались здания упраздняемых министерств и ведомств, предоставлялись здания разнообразным приправительственным фондикам, но только не Счетной палате.

 

А для Палаты в это время строилось здание на Зубовской площади. Только строила не Счетная палата, а Управление делами Президента. За какие деньги? Разумеется, не за бюджетные, а за кредитные (тоже государственные, но более бесконтрольные). И строило, естественно , не само Управление делами, а небезызвестный подрядчик – фирма “Мабетекс”. И во что обошлось здание?

 

Вот сколько они сумели вложить в строительство здания для Счетной палаты, как говорят у нас про подоходный налог: “Об этом надо говорить отдельно!”

 

При том, что к моменту начала строительства коробка здания на фундаменте уже стояла (это было недостроенное здание Министерства обороны), тем не менее, в строительство здания для Счетной палаты на Зубовской площади Управление делами Президента и его подрядчик “Мабетекс” сумели “закопать” английский кредит в сто семьдесят миллионов фунтов стерлингов, что примерно соответствовало трем сотням миллионов долларов! Хотя профессиональные строители, которые были у меня в этом здании, оценивали его от тридцати до пятидесяти миллионов, максимум – “если мы что-то не заметили или не поняли, ну уж со всем-всем”, – не больше ста миллионов.

 

Оценить это произведение можно и иначе – по стоимости площади, приходящейся на одного сотрудника. До смены Председателя Счетной палаты в 2000 году по штатному расписанию в ней работало 760 человек. Предположим, строили с запасом ~ доведем численность до тысячи – да и считать легче. Делим триста миллионов долларов на тысячу сотрудников. Что получаем? Получаем на одного сотрудника площади на … триста тысяч долларов! Это вполне позволяет включить здание Счетной палаты в число достопримечательностей Москвы и водить к нему туристов.

 

Кстати, если вы думаете, что для работы Палаты этой площади хватает, то ошибаетесь. С приходом в 2000 году нового Председателя штаты были и в самом деле увеличены до тысячи человек, вследствие чего часть подразделений Палаты пришлось переместить в другие здания, не имеющие отношения к этой стройке века…

 

Но интересно и другое: чего удалось таким образом добиться Президенту и его Управлению делами? Судите сами. Начиная с середины 1997 года, как только возникал вопрос о том, что Счетная палата выявила что-то серьезное в деятельности власти, наши независимые средства массовой информации тут же как по команде начинали публиковать статьи о “кудрявой” жизни работников Счетной палаты, демонстрировать строящееся или затем уже построенное шикарное здание, недешево обошедшееся налогоплательщикам, причем в обход бюджета. То есть возможность хотя бы частичной нейтрализации информации Счетной палаты путем ее дискредитации – была обеспечена.

 

Но если бы все ограничивалось лишь этим – не беда. Ситуация, естественно, оказалась значительно хуже. Так, в своем содокладе к годовому отчету Счетной палаты за 1997 год, который я вынужден был оформить письменно и направить в палаты нашего Парламента, мне пришлось специально остановится на необходимости более пристального внимания к контролю, в частности, за Управлением делами Президента. Как можно догадаться, тому были основания…

 

То есть строительство нам такого здания и таким методом, так или иначе, но хотя бы частично своей цели все же достигло.

 

Хотя это, понятно, был далеко не единственный метод воздействия. Какими были другие? Такой пример: как вы думаете, аудитор, курировавший какую сферу, приватизировал госдачу в дачном поселке Управления делами Президента “Успенское” на Рублево-Успенском шоссе? Если вы заподозрили, что это именно тот, кто проверял Управление делами Президента – вы не ошиблись.

 

Но почему же все независимые средства массовой информации дружно не возмутились такой явной, скажем мягко, некорректностью?

 

А потому, что еще до повсеместного внедрения “вертикали” у нас была изобретена “крыша”. И “крыша” эта, по большому счету, – у всех (включая независимые СМИ) одна.

 

…Идет пресс-конференция Счетной палаты. Журналист одного очень независимого и либерального издания задает аудитору А.Кушнарю (тому самому, что приватизировал госдачу) вопрос: выявлено ли что-то серьезное в ходе закончившейся недавно проверки Управления делами Президента? И получает от аудитора ответ, что ничего серьезного не выявлено. Тут уже приходится вмешаться мне и обратить внимание присутствующих журналистов на то, что эта оценка (что не выявлено ничего “серьезного”) – оценка субъективная, мнение конкретного аудитора. Но есть утвержденный Коллегией Счетной палаты официальный отчет, в котором зафиксированы следующие факты – перечисляю очевидный криминал, данные о котором направлены в Генеральную прокуратуру. Как вы думаете, уважаемый читатель, что появилось затем в этой газете? Правильно – ответ аудитора Кушнаря, да еще и с заголовком типа “В Управлении делами Президента нарушений нет”. И ничего более. И как вы, уважаемый читатель, думаете, почему? Может быть, потому, что главный редактор этого совершенно независимого ( находящегося, как они сами выражаются, “над схваткой”) издания, с такими, может быть, вы замечали, очень грустными глазами (его частенько можно увидеть в различных телепередачах), арендовал у Управления делами Президента госдачу? И как выяснилось – отнюдь не по коммерческим расценкам…

 

Вот так. Все совсем просто. И глаза такие – грустные-грустные. И взгляд одновременно такой – честный-честный. Вот такой теплый и уютный (с добротной крышей) театр марионеток…

 

НОВЫЕ ВРЕМЕНА – НОВЫЕ НРАВЫ

 

…Конечно, и создание в 1995 году Счетной палаты, и постепенное взятие ею под реальный контроль основных действий власти, связанных с бюджетными средствами и иными материальными ресурсами, упорядочение процесса разработки и принятия бюдже-тов, а также отчетности об их исполнении свою роль в хоть каком-то ограничении вакханалии власти в отношении государственных ресурсов сыграли, во всяком случае, в ее самом явном и откровенном виде. Но, тем не менее, прямые нарушения закона, перефинансирование одних статей и недофинансирование других продолжалось и все последующие годы. И все так же абсолютно безнаказанно.

 

Но, как известно, иные времена – иные нравы. И 2001 год в этом смысле стал для бюджетного процесса весьма новаторским. В частности, в законе о федеральном бюджете на 2001 год появилась одна небольшая, но очень существенная текстовая статья, о которой мы говорили выше (см. “Возвращение к монаршей милости”). С учетом важности вопроса, повторю.

 

Во внесенном Правительством в Думу проекте закона она значилась под номером 108 и была сформулирована весьма откровенно: устанавливалось, что Правительство вправе предоставлять безвозмездные и даже безвозвратные дотации и субсидии предприятиям и организациям всех форм собственности. То есть, если раньше Счетная палата проводила проверки и выявляла незаконное направление и использование Правительством бюджетных средств, то теперь необходимость в каких-либо махинациях, подобных выявлявшимся Счетной палатой ранее, вообще отпала. Появилась вполне легальная возможность брать бюджетные деньги и раскладывать их по карманам. Причем, хватать за руку бесполезно – все строго в соответствии с законом. И, несмотря на то, что мы своевременно обратили внимание парламентариев на такие беспрецедентные новации, тем не менее, в окончательном тексте закона эта статья оказалась сохранена – под номером сто тринадцать. При этом явно бросавшиеся в глаза излишки цинизма (прямое указание на предполагаемую безвозмездность и безвозвратность дотаций и субсидий) из формулировки изъяли, но суть осталась прежней – дотации и субсидии и без таких пояснений по определению могут быть, в том числе, и безвозвратными…

 

Помните выше мы уже заметили, что наши законы теперь совершенствуются в направлении легализации беззакония (см. “Главное направление совершенствования законодательства…” в главе “Не мышонок, не лягушка…”). Не яркий ли это пример, подтверждающий тенденцию?

 

Сколько средств в 2001 году прошло по этой статье и в каких направлениях – мне неизвестно, так как в Счетной палате я больше не работаю. Конечно, в другой стране, чтобы получить такую информацию, вовсе не обязательно быть заместителем председателя Счетной платы – достаточно быть и просто любопытствующим гражданином. Но это, похоже, не про нас. Не зря же Президент на встрече с Коллегией Счетной палаты, члены которой формально юридически от него абсолютно независимы, тем не менее, рискнул высказать “пожелание” о том, чтобы публичности в работе Счетной палаты было поменьше…, что и было тут же про-транслировано телевидением на всю страну.

 

Но беда даже не в том, что глава государства, являющийся у нас и фактическим главой исполнительной власти, хотел бы, чтобы “мусор из дома не выносился” – это естественное желание любой исполнительной власти в любой стране. Хуже, что он позволил себе выразить такое пожелание публично. И уж совсем беда: вся “демократическая общественность” это как-будто бы даже и не заметила…

 

Кстати, чуть не забыл в конце предыдущей главки задать вопрос для самопроверки. Но не беда – он вполне актуален и здесь. Итак, в новых условиях диктатуры закона произошло существенное обновление многих органов государственной власти. Не исключение и Счетная палата, в которой сменилось более половины Коллегии. Как вы думаете, уважаемый читатель, упомянутый выше (в предыдущей главке) аудитор А.Куш-нарь, на результаты проверок которого мне пришлось трижды (!) заявлять особые мнения, оказался в числе тех, кого заменили, или среди тех, кого оставили – для дальнейшего укрепления законности?

 

Часть 7. ВРЕМЯ ЛИ ПЛАТИТЬ НАЛОГИ?

 

(наша налоговая система и налоговая политика)

 

Может быть, уважаемый читатель замечал, как многие политики, когда говорят о несовершенстве нашего экономического механизма и о вытекающих из этого проблемах экономического развития, прежде всего обращают внимание на непомерное налоговое бремя. Ситуация в их изложении выглядит совсем просто: нехорошая власть дерет с населения (и особенно с предпринимателей) слишком большие налоги, что позволяет бюрократии жить припеваючи, ни о чем всерьез не задумываясь, а экономику душит и предпринимателям жить не дает; а вот придем мы, снизим налоги – экономика поднимется и заживем…

 

Как только слышите подобную песню – можете быть абсолютно уверены, что перёд вами просто жулик, так как здесь практически все либо просто неправда, либо далеко не вся правда.

 

Есть ли у нас проблема с системой налогообложения? Да, есть. Но она вовсе не в том, что налоги просто большие – они по совокупным объемам примерно такие же, как, например, в западных странах. Может быть, проблема в другом – в слишком сложной системе налогообложения? Да, такая проблема тоже есть. Но только налоговая система Франции или США вовсе не проще. Может быть, проблема в том, что налоги не с того и не так берутся? Это уже ближе к истине. Но начнем по порядку.

 

ПРОГРЕСС ПО-РУССКИ – ОТКАЗ ОТ ПРОГРЕССА

 

Самым большим достижением последнего времени в нашей стране считается так называемая “плоская” шкала подоходного налогообложения, в соответствии с которой все граждане платят в налоги одинаковую долю от своих доходов – тринадцать процентов от совокупного дохода. Причем подается это с акцентом не на том, что уровень налогообложения одинаковый и для бедных, и для богатых, а прежде всего на том, что уровень налогообложения вообще, якобы, небывало низкий – цените граждане свою добрую власть!

 

По логике авторов и приверженцев этой системы наше нынешнее налогообложение должно вести к тому, что люди перестанут скрывать свои реальные доходы и, соответственно, начнут их открыто декларировать, а затем и вкладывать деньги в развитие (в ценные бумаги, банковские депозиты, покупку недвижимости и тому подобное)*. Обоснованны ли подобные предположения и надежды? И является ли такая система подоходного налогообложения действительно выгодной большинству граждан, а также существенно положительно влияющей на экономику?

 

* Как-то в начале осени 2002 года я слушал по радио выступление одного из наших бывших министров финансов А.Лившица, который привел следующие данные: оказывается, в результате мудрых реформ наши налогоплательщики стали теперь чуть ли не самыми дисциплинированными в мире – собираемость налогов в нашей стране якобы дошла до рекордного уровня в девяносто четыре процента! Вы, уважаемый читатель, в это верите? Приходится только руками развести от такой “наивности”. А вообще это очень удобно: сравнивать собираемость налогов не с реальным оборотом товаров и услуг, а только лишь с тем, что прошло по “белой” бухгалтерии. При таком подходе, честно говоря, я даже удивляюсь, почему только девяносто четыре процента, а не все сто…

 

Попробуйте вы, уважаемый читатель, встать на место того, кого наша “социальная реклама” упорно и настойчиво уговаривает “выйти из тени”. Какой будет логика ваших действий?

 

Наверное, если вы раздумываете, покупать ли вам новый автомобиль стоимостью, например, двадцать тысяч долларов, квартиру стоимостью, например, двести тысяч долларов, дачу или загородный дом стоимостью, например, еще семьдесят тысяч долларов, то тринадцатипроцентный подоходный налог более склоняет вас к готовности официально вывести из тени соответствующую сумму, нежели налог, например, тридцатипроцентный. Но станете ли вы при этом выводить больше – показывать и все свои остальные реальные доходы? Естественный ответ: зачем? Будет в государстве порядок и, соответственно, не будет возможности скрывать доходы – покажем. Но пока доходы скрывать реально возможно – зачем же с них платить лишний налог, пусть даже и тринадцатипроцентный?

 

Тем не менее – скажет сторонник такой системы -мы установили, что для реализации основных жизненных потребностей нормального представителя среднего класса именно такая система целесообразна – ведь хотя бы триста тысяч долларов из тени будут выведены и для бюджета почти сорок тысяч долларов налога (если квартира покупается не впервые в течение жизни и, соответственно, основная доля расходов на нее налогом облагается) лишними не будут!

 

Что ж, готов согласиться с тем, что для реализации некоторых основных потребностей среднего класса (об уровне этих потребностей можно спорить, но не в этом дело) лучше, чтобы с соответствующих доходов платился налог сравнительно небольшой. Но ведь из этого еще вовсе не следует, что это должны быть именно тринадцать процентов, что это – налог небольшой? Почему за основу для сравнения надо брать исключительно нашу же прежнюю действительно драконовскую систему, при которой прогрессивный рост налогообложения осуществлялся с невиданной быстротой именно в диапазоне доходов среднего уровня? И тем более из этого вовсе не следует, что шкала налогообложения для всех категорий налогоплательщиков должна быть именно такой – вообще без прогрессивного изъятия сверхдоходов.

 

КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО?

 

Давайте в рамках нашей системы подоходного налогообложения рассмотрим положение четверых граждан. Одного – с доходами поскромнее, ближе к среднему по нашей стране – пусть это будет Иван. Другого – с доходами, соответствующими западному среднему классу – назовем его Петром. Третий у нас “топ-менеджер” в полугосударственной корпорации – назовем его Анатолием. Четвертый – еще более “успешный” предприниматель, но почему-то тоже управляющий не созданной “с нуля” частной фирмой, а компанией полугосударственной – его условно назовем Вагитом.

 

Итак, какая у нас средняя зарплата по стране? Даже если сделать повышенный допуск на все “серые” и “черные”, тем не менее, она не превышает ста пятидесяти, максимум, уж с совсем большим допуском -двухсот долларов в месяц. И даже при весьма успешных вариантах развития в перспективе она еще многие годы не будет превышать трехсот, максимум, четырехсот долларов в месяц. При таких доходах всерьез говорить о покупке на свободном рынке квартиры или дома – смысла нет. Поэтому и соответствующих льгот, связанных с необложением налогом средств, потраченных на строительство жилья, у Ивана, скорее всего, не будет. И с этих небольших денег у нашего Ивана изымаются в подоходный налог государству целых тринадцать процентов.

 

А что же Петр, у которого средств существенно больше – ежемесячный доход составляет несколько тысяч долларов, – сколько ему надо вывести из тени?

 

Квартиру или дом на Западе обычно продают в кредит на тридцать лет. Это позволяет нам принять условно, что и у нас прилично зарабатывающий человек покупает квартиру, в среднем, примерно раз в тридцать лет. Далее можно обновлять и улучшать, но это не есть покупка новой квартиры с нуля. Мы для простоты расчета предположим, что наш Петр улучшает свое положение не постепенно, а покупает сразу отличную большую, светлую и теплую квартиру в центре Москвы -двести тысяч долларов. Загородный дом, например, за семьдесят тысяч долларов – тоже примем для расчета на тридцать лет. Машину, например, за двадцать тысяч долларов состоятельный человек покупает раз в три-пять лет, но при этом не менее чем за полцены продает предыдущую. Условно примем десять тысяч на четыре года. Добавим еще небольшую, но хорошую лодку или яхту: десять тысяч долларов – на десять лет или двадцать тысяч – на двадцать лет.

 

Теперь давайте все это приведем к годовым затратам и просуммируем: 200 000 / 30 + 70 000 / 30 + 10 000 / 4 + 10 000 / 10 = 12 500. Получаем двенадцать с половиной тысяч долларов в год. Для того, чтобы иметь возможность расходовать такие средства на жилье и личный транспорт, необходимо иметь доход примерно в два раза больший – около 25 тыс.долл. в год, что соответствует чуть более чем двум тысячам долларов в месяц. Много это или мало? На Западе это нижний уровень среднего класса .

 

Но это вовсе не то, что наш Петр должен вывести из тени. Показать ему достаточно существенно меньший уровень дохода, соответствующий лишь этим весьма заметным крупным затратам – около тысячи долларов в месяц. Правда, для покупки квартиры ему либо придется показать соответствующие доходы как крупные разовые, либо брать банковский кредит – у нас весьма дорогой и потому невыгодный. Но, с другой стороны, показать однажды разовый доход вполне можно, так как со значительной доли стоимости квартиры налог вообще взят не будет.

 

Результат сравнения уровней налогообложения Петра и Ивана парадоксален. Даже если Петр покажет все свои доходы, тем не менее, с учетом необложения налогом средств, потраченных на квартиру или дом, реальная эффективная ставка налогообложения для него окажется все-таки ниже тринадцати процентов. Причем не только в течение трех лет, когда можно исключать из налогообложения средства, потраченные на строительство или покупку жилья, но и за существенно больший период – при суммировании доходов и средств, уплаченных за этот период в налоги. То есть реальная ставка обложения налогом доходов Петра в любом случае ниже, чем у значительно более бедного Ивана!

 

У нашего Анатолия зарплата уже в несколько десятков тысяч долларов в месяц, что делает долю расходов на дом, которые можно не облагать налогом, несущественной по сравнению с доходами, например, за пять и тем более за десять лет. Соответственно, его положение вновь приближается к положению бедного Ивана -приходится в пересчете на несколько лет платить в налог почти тринадцать процентов от всего совокупного дохода.

 

И то же получается у Вагита: при доходе около полутора сотен тысяч долларов в месяц он платит уж точно как Иван – практически тринадцать процентов от всей суммы дохода…

 

НЕ ВЕЗДЕ КОТАМ – МАСЛЕННИЦА

 

Подобное налогообложение считается у нас либеральным и вообще правильным. Что ж, если это либерально, то уж точно – только в специфическом российском понимании. Не будем сравнивать с весьма социально ориентированной даже при самых наилиберальных правительствах Европой. Не будем сравнивать даже и с существенно более либеральными США. Возьмем сразу для сравнения страну, являющуюся классической в проведении либеральных реформ – Чили: а что там платили бы в подоходный налог наши герои?

 

Наш Иван с зарплатой, соответствующей средней по нашей стране, в Чили платил бы подоходного налога ровно 0 процентов. То есть не платил бы вообще. А если бы его зарплата увеличилась в два раза? Можно считать, что и налог увеличился бы в два раза – все равно 0. А если в три раза? Даже если бы наш Иван получал в три раза больше, чем сейчас, в Чили он все равно подоходный налог не платил бы. Потому что все, что менее примерно 550 долларов в месяц, в Чили подоходным налогом вообще не облагается.

 

А что же Петр, к которому прежде всего, надо полагать, обращены воззвания с призывом “выйти из тени” – в благодарность за небывало льготное, всего лишь тринадцатипроцентное налогообложение? Если Петр будет показывать доходы по минимуму, то в Чили он подпадает под ставку более чем в два раза меньшую, чем у нас – 5 процентов, по которой берутся налоги с сумм примерно от 550 до 1650 долларов в месяц. А если Петр покажет доходы ближе к среднему уровню западного среднего класса? В этом случае он попадет под ставку 10 процентов, которой облагаются зарплаты с сумм от 1650 до 2750 долларов в месяц. А может быть частично и под ставку 15 процентов, которой облагаются доходы с сумм от 2750 до 3850 долларов в месяц.

 

Вот видите – обрадуется горячий сторонник нашего либерализма по-русски (то есть как всегда – за счет самых обездоленных) – это уже все-таки больше, чем у нас! И бьет по среднему классу!

 

Являются ли в нашей стране граждане, имеющие ежемесячный доход более трех тысяч долларов, именно средним классом – отдельный интересный вопрос. Точнее, вопросом это еще хоть в какой-то степени может быть применительно к Москве. Но применительно ко всей остальной России подобная постановка вопроса -явно неуместна. Но даже и применительно к этой категории наша тринадцатипроцентная ставка по сравнению с чилийской оказывается вовсе даже и не льготной. Ведь 15 процентов там берут не со всей суммы, а только с той ее части, что более 2750 долларов. В целом же со всей суммы эффективная ставка налогообложения оказывается не более … 8 процентов! И даже если Петр будет получать зарплату в пять тыс.долларов в месяц и с суммы, превышающей 3850 долларов, с него будут брать налог в 25 процентов, а с суммы, превышающей 4950 долларов – 35 процентов, то даже и в этом случае эффективная ставка (то есть реальный уровень платежа со всей суммы) окажется, тем не менее, ниже наших “льготных” тринадцати процентов!

 

А вот Анатолию в “истинно либеральных” Чили не только не позволили бы приватизировать основное национальное достояние – чилийскую горнорудную промышленность, но даже если бы и допустили до управления чем-то полугосударственным, то явно не стали бы ему там платить зарплату на два порядка больше, чем у министра правительства. Если же где-то в другом месте нашему Анатолию, тем не менее, удалось бы заработать такие деньги, то пришлось бы раскошелиться на налоги существенно больше, нежели у нас: с дохода более примерно 6600 долларов в месяц подоходный налог в Чили берется по ставке уже в 45 процентов, что делает эффективную ставку налогообложения даже для минимального дохода в этом диапазоне (то есть для 6600 долларов в месяц) уже не менее 18 процентов.

 

Соответственно, если такой Анатолий получает в Чили 10 000 долларов в месяц, то эффективная ставка налогообложения составит для него уже 27 процентов;

 

если 20 000 долларов – 36 процентов; если 30 000 долларов – 39 процентов.

 

Вагиту же с его доходов (которые в Чили, управляй он там государственной горнорудной компанией или чем-то полугосударственным, разумеется, не могли бы столь разительно контрастировать с доходами руководителей соответствующего уровня на государственной службе), даже если бы он там и сумел зарабатывать полторы сотни тысяч долларов в месяц, налог пришлось бы платить, разумеется, не по нашей тринадцатипроцентной ставке, а по совокупной эффективной ставке почти в сорок пять процентов от полученного дохода. В европейских же странах уровень налогообложения для таких сверхдоходов был бы еще выше. Но кто скажет, что это несправедливо? Даже в весьма и весьма либеральной стране Чили справедливость и обоснованность подобного подхода и практики обществом признается и никем всерьез не оспаривается.

 

И в любом случае, если бы мы чилийцам, североамериканцам или европейцам предложили внедрить у них наш опыт – якобы “передовую” систему с единым тринадцатипроцентным налогом на доходы и для самых бедных, и для самых богатых, безусловно, абсолютное большинство граждан этих стран восприняли бы такое предложение не иначе, как провокационный призыв вернуться во времена отсталости, дикости, полного отсутствия в обществе здравого смысла и минимальной гражданской солидарности -то есть во времена, как это ни печально признать, переживаемые ныне нашей страной.

 

СОБРАТЬ НАЛОГИ ИЛИ “ЗАМОЧИТЬ В СОРТИРЕ”?

 

Последний “наш” аргумент звучит по-детски наивно: но ведь если и мы так сделаем, то есть введем действительно соответствующую современному уровню цивилизации прогрессивную шкалу налогообложения доходов граждан, то у нас “они” никогда из тени не выйдут. Что ж, тут надо быть просто немножечко последовательными.

 

Представителей первых двух категорий – наших петров и тем более иванов, – если следовать схеме налогообложения, рассмотренной нами на примере Чили, как мы выяснили, из тени выводить именно нашим методом вовсе даже и не нужно. Введите для них чилийский вариант налогообложения, и они с удовольствием выйдут на свет сами.

 

И что остается? Остается задать самим себе простой вопрос. Что сложнее: вывести из тени несколько десятков, сотен или пусть даже тысяч наших “трудоголиков” -нарицательных анатолиев и вагитов или “замочить в сортире международных террористов”?

 

Ответ однозначен для меня, но не для сторонников нашего специфического русского либерализма. Они скажут, что с международным терроризмом бороться, конечно, легче. Хотя как это согласовать с мнением одного из представителей нашего Правительства – руководителя Финансовой разведки В.Зубкова? Ведь как минимум на протяжении двух дней 13 и 14 октября 2002 года на всех основных российских телеканалах цитировалось его утверждение:

 

“Мы видим все буквально до копейки”…

 

Где же логика? Если видят все “буквально до копейки”, то ради чего всего лишь тринадцатипроцентный налог на сверхдоходы? И зачем тогда навязчивые уговоры выйти из тени? Или, может быть, видеть-то они видят, но сделать что-то могут только иванам и пет-рам? А до остальных, включая анатолиев и вагитов, у диктатуры закона руки не дотягиваются?

 

Вот так: с международным терроризмом, оказывается, бороться легче, чем с анатолиями и вагитами. И понятно: он снаружи, а не изнутри. И не вкладывает деньги в наши избирательные кампании и средства массового дезинформирования граждан. И не имеет на содержании наших ключевых политиков и правителей, а значит, и не может столь эффективно препятствовать…

 

А если и он (то есть международный терроризм) -тоже вкладывает, содержит и, соответственно, как мы все это видим, весьма и весьма эффективно препятствует? Тогда остается и ему предложить выйти из тени, заплатив лишь тринадцатипроцентный налог на доходы от продажи заложников и т.п.?

 

НАВСТРЕЧУ СЪЕЗДУ…

 

В любом случае надеюсь, что при сравнении нашей очень “либеральной” системы подоходного налогообложения с чилийской более или менее очевидно, для кого она на самом деле либеральная, а для кого и вполне людоедская. И в чьих интересах в нашей стране осуществлен отказ от прогрессивного налогообложения личных доходов – исключительно в интересах узкого слоя самых богатых в пределах трех-пяти процентов населения. За чей счет? Разумеется, как всегда – за счет остальной основной массы населения…

 

Кстати, у меня лично к этим трем-пяти процентам в связи с изложенным особых претензий нет – они пролоббировали свой интерес и получили соответствующий результат. .

 

Нет у меня претензий и к оставшимся девяноста пяти – девяноста семи процентам: если их все устраивает – имеют право принять на себя и повышенное обязательство. Например, обязательство добровольно платить по единой ставке пятнадцать или семнадцать процентов, чтобы наших самых небедных -анатолиев и вагитов – от обязанности платить налоги вообще освободить.

 

Вольным – воля…

 

ОБРАТНЫЙ ЭФФЕКТ

 

Стоит заметить, что с точки зрения условий для экономического развития система подоходного налогообложения вообще-то не является определяющей. Во всяком случае, если в нее не закладываются специальные стимулы для инвестирования в производство. Один из таких стимулов у нас есть – освобождение от налогообложения средств, израсходованных на строительство или покупку собственного жилья. Ну а если вы решили вложить свои средства не в собственное жилье, а, например, в строительство завода, моста, тоннеля, разорванной в Петербурге уже много лет линии метро – такие инвестиции разве не надо хотя бы частично стимулировать? Пока у нас этого нет, хотя во многих других странах, в том числе в вышеупомянутой Чили, такие стимулы в той или иной форме используются.

 

А насколько эффективными могут быть подобные стимулы? Парадокс, но с точки зрения стимулирования направления средств не на сиюминутное потребление, а на развитие, пониженный уровень подоходного налогообложения, особенно для крупных доходов, – скорее вреден, нежели полезен. И освобождение от подоходного налогообложения сумм доходов граждан, направляемых ими на развитие производства (прямое или косвенное – через акции предприятий), – как один из механизмов стимулирования экономического развития – тем эффективнее, чем выше уровень налоговой нагрузки, от которой эти средства освобождаются.

 

То есть с учетом этого парадокса, если у нас вводить подобные механизмы стимулирования частных инвестиций в развитие, это может быть эффективным только в случае одновременного существенного повышения ставки налогообложения для высоких и сверхвысоких доходов. Для последних – в десятки и сотни тысяч долларов в месяц – до сорока пяти (как в Чили) и более процентов.

 

ДВОЙНОЙ ЭФФЕКТ НАЛОГА НА ПРИБЫЛЬ

 

Но значительно важнее подоходного налога для развития экономики другое – более низкий уровень налогообложения прибыли предприятий, а также полное освобождение от налогообложения средств, направляемых на инвестиции в развитие. Высокий уровень налогообложения прибыли предприятий при отсутствии законной возможности эти средства сохранить путем легального реинвестирования в развитие, наряду с несовершенством системы корпоративного управления и су-дебно-правовой системы, – важный фактор, препятствующий становлению более или менее цивилизованного рынка ценных бумаг. Как мы уже говорили об этом выше (см. “Жертвы – в союзе с преступниками”), наша ситуация провоцирует фактическое согласие акционеров на сокрытие менеджерами реальной прибыли предприятия. Вроде бы как это в их общих интересах – для защиты прибыли от непомерного налогообложения. Но одновременно это ударяет затем и по акционерам (кроме контролирующих ситуацию держателей контрольного пакета) – они не получают адекватных дивидендов, они не получают роста курсовой стоимости акций, соответствующего фактической прибыльности работы предприятия. То есть наш нынешний весьма высокий уровень налогообложения прибыли предприятий в сочетании со спецификой нашей общественной психологии (готовностью к любому сговору с мошенниками якобы против ненасытного государства-барина) и несовершенством правовой системы может быть фактором, существенно тормозящим экономическое развитие.

 

ПРОШЛОЕ НЕ УХОДИТ БЕССЛЕДНО

 

Желательно, конечно, было бы иметь еще более низкий налог на фонд заработной платы, а также уменьшить размеры налога на добавленную стоимость… Но так мы можем запросто уйти в область пустых мечтаний, во всяком случае если сразу же прямо не укажем, за счет чего мы собираемся в этом случае компенсировать соответствующий недобор налогов.

 

И здесь мы подходим к главному. А главным для экономики является вовсе не вопрос о том, сколько налогов мы хотим собрать, но вопросы другие. Первый : сколько мы обязаны собрать любой ценой? И второй: что мы хотим стимулировать той или иной системой сбора налогов?

 

Так сколько же нам надо собирать средств в налоги? Это зависит не только от наших потребностей, но еще и от предыстории.

 

Конечно, приятно, когда про тебя говорят, что у тебя щедрая душа. Правда, уже несколько глупее это выглядит, когда ты сам про себя так говоришь. И еще глупее запросто прощать тех, кто тебя не просто обокрал в прошлом, но еще и загнал в кабалу на будущее.

 

В этом смысле прежде, чем принимать закон о невозможности привлечения к ответственности бывших президентов и очередную амнистию орденоносцам (под которую своевременно подводятся и наши ключевые высшие должностные лица), гражданам-налогоплательщикам и их представителям-депутатам невредно вспомнить, что не менее четверти, а то и треть всех средств, которые мы выплачиваем в налоги государству (причем не только через подоходный налог, но и через все прочие, менее заметные, в том числе косвенные налоги), никоим образом не возвращается нам в виде развития инфраструктуры, содержания армии и милиции и социальной помощи неимущим. А куда же идут эти деньги? Прямиком на Запад – в качестве процентов по безответственно и бессмысленно набранным долгам. Долгам, гиря которых, привязанная к нашей экономике, весит около полутора сотен миллиардов долларов -более чем по тысяче долларов на человека, включая нетрудоспособных стариков и грудных детей.

 

Основные долги были набраны в течение двух периодов: во вторую половину восьмидесятых годов – в последний период существования Советского Союза, и в девяностые годы – уже новой российской властью.

 

Разумеется, здесь, как водится, каждая сторона кивает на другую. Но нам это интересно? Нам важнее то, что ни одна сторона за расходование набранных в долги средств толком так и не отчиталась. Отчеты об исполнении Правительством бюджетов в последние годы Советского Союза были практически формальными и неинформативными. Хотя на этот период приходится значительное количество долгов, набранных в том числе в форме безответственно раздававшихся государственных гарантий по кредитам предприятий и объединений. Но, несмотря на то, что небольшая группа депутатов, включая и автора этих строк (в 198 9 -1991 гг. я был депутатом Съезда народных депутатов СССР от Московского района г.Ленинграда), выступала против принятия и утверждения таких отчетов, тем не менее, большинство было вполне послушно и серьезно отчитываться за расходование госресурсов власти не приходилось.

 

Еще большая вакханалия началась при формировании самостоятельной от руководства СССР российской власти. Достаточно сказать, что вместо реформирования старой системы контроля и приспособления ее к новой ситуации Верховный Совет РСФСР в 1990-м году торжественно, и даже под аплодисменты, просто упразднил Комитет народного контроля России… И какие долги набирались в этот период уже российскими властями (в том числе в форме госгарантий по кредитам) и как расходовались государственные деньги, в частности в 1990-91 гг., – никто об этом перед обществом до сих пор вообще не отчитался.

 

Но если кто-то полагает, что ситуация существенно улучшилась с приходом в конце 1991 года новой реформаторской команды – это глубочайшее заблуждение. Во всяком случае, материалы Контрольного управления администрации Президента, которым я руководил с марта 1992 г. по март 1993 г., а затем и уже независимой от Президента и Правительства Счетной палаты, к созданию которой мне пришлось приложить значительные усилия и которая создавалась при очень жестком сопротивлении “реформаторской” власти, ни о чем подобном не свидетельствуют.

 

Более того, если на момент крушения Советского Союза мы так или иначе имели сравнительный баланс того, сколько должны мы и сколько должны нам, то последнее десятилетие нашей жизни было ознаменовано уже совершенно несбалансированным и абсолютно необоснованным ростом долгов – при столь же необоснованном стремительном “прощении” долгов третьих стран нам, в том числе при нашем вступлении в “Парижский клуб”. Причем последнее было сопряжено со значительным количеством скрываемых от публики предварительно осуществленных масштабных сделок по продаже нашим Правительством прав на долговые обязательства. Разумеется, продавалось все это далеко .не случайным посредникам за бесценок по сравнению с тем, какие суммы и косвенные выгоды получали затем новые держатели долговых обязательств.

 

Но здесь не менее важно обратить внимание и на другое: при попытке досконально разобраться в ситуации с нашими долговыми обязательствами и выяснить, откуда же и что взялось. Счетная палата в конце девяностых годов установила, что несмотря на столь аховое положение с долгами, тем не менее, у России и у ее Правительства вообще не оказалось собственной системы учета наших же российских долговых обязательств! Выяснилось, что учет наших долгов осуществляет некая зарубежная компания…

 

Вот вы, уважаемый читатель, если бы принадлежащее вам предприятие благодаря деятельности нанятых вами чудо-профессионалов менеджеров оказалось в условиях тяжелейшего долгового бремени, согласились бы вы, извините, плевать в потолок и довольствоваться учетом долга только лишь кредиторами и некой зарубежной компанией, или же попытались бы разобраться и сами? И главное: вы бы поверили, что ваши чудо-менеджеры, когда вы стали во всем разбираться, не дают вам необходимую информацию лишь из-за лени и отсутствия нужных данных, а не потому, что так удобнее, опять извините, наводить тень на плетень?

 

И другой вопрос: если кто-то, например ваш сосед, запросто обворует вас и всех ваших родственников и друзей так, что вы окажетесь в долгах – по тысяче долларов долга на человека, – готовы ли вы будете это запросто простить? Но если вы не готовы простить в такой ситуации соседа, то почему готовы простить свою власть?

 

Причем речь не только об уголовном наказании. Представьте себе: в отчетах Счетной палаты Российской Федерации, в том числе в материалах, опубликованных в ее официальном Бюллетене, зафиксированы факты, когда деньги, взятые нашим Правительством у международных организаций и банков в долг под высокий процент, направлялись затем не на развитие нашей экономики и даже не на решение неотложных социальных задач, а на кудрявую жизнь приправительственных центриков и фондиков (Рабочий центр экономических реформ, Центр проектного финансирования. Центр приватизации. Бюро экономического анализа и другие), в ряде которых весьма неслучайные деятели, в том числе бывшие министры и их заместители, получали зарплату до десяти-пятнадцати тысяч долларов в месяц. Причем в отчетах Счетной палаты прямо указано, что какого-либо общественно значимого продукта за израсходованные так многие десятки и сотни миллионов долларов мы с вами не получили. На что же потратили деньги, кроме супер-зарплаты нашим незаменимым “профессионалам”? Деньги пошли на щедрую оплату труда советников и консультантов: иногда – отечественных, но больше – зарубежных. Так, в тех же упомянутых мною материалах приведен пример, когда один из таких фондиков заплатил некой гражданке США двести тысяч долларов за консультации. Что же это за гражданка и что она нам такое ценное посоветовала? Может быть, она – выдающееся светило мировой науки? Отнюдь нет – совершенно неизвестная гражданка США, в списке Нобелевских лауреатов не числящаяся. Что это, если не прямое и наглое присвоение государственных средств? “В одном флаконе” с их одновременной легализацией – отмыванием. Тем самым отмывани-ем, с которым мы теперь всем миром якобы боремся настолько эффективно, что нас даже и из “черного списка” исключили… Так вот: практически никто из деятелей, прямо причастных к подобным аферам, не затерялся и от участия в управлении государством (в прямой форме или косвенной – через полугосударственные предприятия-монополисты) до сих пор не отстранен.

 

Конечно, все можно простить. Вольному народу -воля. Хотя лично я ограбивших меня – не прощаю. И более того, в таком всепрощении со стороны наших граждан какой-то обнадеживающей логики, которая позволяла бы нам как-то выбраться из этой ситуации и больше в подобные не попадать, – не вижу…

 

Я не случайно поместил эту краткую информацию о ситуации с нашими долгами не в раздел о бюджете и бюджетной политике, а именно в часть, посвященную налогам. Почему? Да лишь потому, что наш человек привык считать все, что касается государственных средств и бюджета, чем-то все равно не своим, живущим какой-то отдельной от него собственной жизнью. Мне же представляется важным, чтобы читатель ощутил прямую связь между деятельностью наших великих управленцев и объемом налогов (и разнообразных иных платежей), которые так или иначе из нас теперь все равно выжмут.

 

Ведь именно в силу такой предыстории мы вынуждены сегодня и будем вынуждены еще и завтра, и послезавтра собирать в налоги гораздо больше, чем нам самим нужно (чтобы выплачивать долги) – и тем повышать себестоимость всего, что у нас производится, а значит, и дополнительно снижать конкурентоспособность всех производимых у нас товаров и услуг, уменьшать стимулы вообще к какой-либо производительной деятельности. Либо мы будем собирать столько, сколько нам нужно, но (с учетом направления средств на выплату долгов) тратить на свое развитие меньше: не инвестировать в инфраструктуру экономики и в так называемый “человеческий капитал” – в здоровье, образование и т.п. В конечном счете с теми же последствиями.

 

МОЖНО ЛИ НЕ ПЛАТИТЬ ПО ВЕКСЕЛЯМ?

 

Правда, есть одно решение, которое периодически предлагается нашими левыми силами – отказаться платить. Логика на первый взгляд кажется вполне здравой:

 

раз это были долги, набранные “антинародным режимом”, раз неформально все признают, что это была на самом деле помощь не России, а конкретным политическим силам, обеспечение им возможности и дальше удерживаться при власти якобы в целях борьбы против “коммунизма” – не платить и все!

 

Но такой подход является здравым только в случае, если доводится до логического конца. А именно: мы досконально разбираемся в ситуации, показываем, кто, с каким нарушением правовой процедуры и с какой целью брал лены и в долг и на что расходовал. Мы показываем, что те , кто деньги давал и содействовал их бессмысленному или прямо вредному для России использованию, одновременно осуществляли и незаконное вмешательство во внутренние дела нашей страны, в частности путем финансовой поддержки своих клиентов на выборах в российские органы госвласти, а также путем поддержки, например, переворота в России 21 сентября – 4 октября 1993 года… Мы доказываем притворность (это уже сугубо юридический термин) договоров о выделении России тех или иных средств; мы показываем, что эта власть не являлась свободно и сознательно избранной народом, а узурпировала полномочия в результате фальсификации президентских выборов, привлекаем к уголовной ответственности фигурантов, включая пособников-фальсификаторов… В этом случае в международном праве можно найти те или иные зацепки, которые позволили бы нам обоснованно требовать от кредиторов отказа хотя бы от части требований или, как минимум, моратория на выплаты на какой-то период без наращивания суммы долга за счет набегающих процентов.

 

Но до тех пор, пока мы ничего этого не делаем и пребываем в мире и дружбе с теми, кто загнал нас и наших детей в жестокую кабалу, остается одно – затянуть пояс и работать: часть дня – на себя лично, часть – на государство (что по логике нормального государства должно бы соответствовать общественным нуждам), а еще часть – на добрых зарубежных дяденек, щедро дававших нашим правителям в долг якобы на борьбу с коммунизмом…

 

КОМУ ПРЯНИК, И ЗА ЧТО – КНУТ? (что стимулирует налоговая система?)

 

Таким образом, хочешь или не хочешь, а в налоги мы собирать средства должны, причем в весьма значительном объеме, даже если и сделаем, как рекомендуют наши либералы, государство совсем “маленьким” (в смысле объема его полномочий и расходов на его содержание) – долги надо выплачивать. Но вопрос о том, с чего эти налоги нужно брать, а с чего не стоит (если, конечно, стремиться сознательно стимулировать, а не тормозить собственное экономическое развитие) – остается актуальным.

 

Наша налоговая система в нынешнем виде, за исключением, конечно, варварской системы подоходного налогообложения, в остальном является вполне типичной, похожей на системы многих других стран. Значит, все в порядке? Не совсем.

 

Наша система налогообложения похожа на систему, используемую в развитых странах с более благоприятными природными и географическими условиями и более развитыми современными отраслями экономики. Но наша объективная ситуация ведь другая: современные наукоемкие отрасли хозяйства у нас в основном неконкурентоспособны или весьма ограниченно конкурентоспособны. Природно-климатические условия оставляют желать лучшего. Одновременно мы – первая в мире кладовая полезных ископаемых. И значительную долю валового внутреннего продукта мы получаем сейчас за счет эксплуатации своих природных ресурсов, причем в основном – без первичной переработки на своей территории – просто гоним непереработанное сырье на экспорт.

 

Раз у нас иные условия, иная ситуация, то, соответственно, должны быть иными цели и методы. Что мы хотим стимулировать? Сохранение статус-кво -закрепить, законсервировать свое положение в мире как сырьевого придатка для более развитых, гордиться тем, что стали для них “поставщиком его величества” и можем еще какое-то время просуществовать на иждивении у прошлых и будущих поколений? Тогда давайте и дальше освобождать экспортеров сырья от экспортных пошлин, снижать акцизы на экспорт нефти, развивать систему соглашений о разделе продукции в нефте- и газодобыче…*

 

* Подробнее о механизме “соглашений о разделе продукции” – в книге “Похищение Евразии”.

 

Или же у нас цели и задачи иные – существенно изменить направление развития и структуру производства в пользу развития технологически сложных и наукоемких производств? Но тогда и система налогообложения должна быть другой.

 

Более того, тогда стоит осознать, что для насущно необходимого ускоренного развития наукоемких отраслей экономики, а также вообще для интенсивного развития самой разнообразной деловой активности мы должны создать на своей территории субъективные условия не такие же, как в других странах, а лучше. Лучшие условия, конечно – понятие многогранное. Но если сейчас мы говорим о налоговой системе, то, соответственно, уместно говорить и о лучших условиях налогообложения.

 

Например, мы все являемся свидетелями того, как периодически малые предприятия то освобождаются от налога на прибыль на первые несколько лет своей работы (вполне разумно – так делается во многих странах мира), то затем эта льгота отменяется. Отменяется тоже обоснованно, так как в наших условиях это ведет к функционированию малых предприятий исключительно в льготный период и затем к закрытию (точнее, к перепродаже фактически несуществующим собственникам – это наш специфический способ закрытия предприятий), а также к “прокачиванию” именно через них прибыли других предприятий. Тем не менее, ход мысли в основном верный: хотим стимулировать деловую активность и одновременно легализовать бухгалтерию -не надо облагать предприятия налогом на прибыль. Остается только исключить криминальную составляющую, для чего условия надо сделать равными не только для новых малых предприятий, но и вообще для всех предприятий, во всяком случае реального сектора экономики.

 

Таким образом, актуален вообще отказ от взимания налога на прибыль с предприятий, производящих реальные товары. Это могло бы, с одной стороны, в какой-то степени скомпенсировать наш проигрыш в объективных условиях хозяйствования, с другой стороны, как мы уже неоднократно отмечали выше, содействовало бы становлению более цивилизованной системы взаимоотношений между акцицонера-ми и менеджментом предприятий – исключало бы их молчаливое соучастие в сокрытии прибыли от государства, ведущее к обману менеджментом и акционеров.

 

Но за счет чего это может быть сделано? Разумеется, за счет переноса всей тяжести налогообложения на сырьевой сектор экономики, прежде всего на его экс-портноориентированную часть. Полноценное изъятие государством природной ренты в нашей стране вполне может не только заместить поступления от налога на прибыль производственных предприятий, но еще и дать в бюджеты существенные дополнительные доходы. Либо позволить уменьшить нагрузку на производителя товаров и услуг, создаваемую рядом других налогов, прежде всего налогом на фонд заработной платы и на добавленную стоимость.

 

А ведь есть и другие существенные резервы, в частности увеличение и более жесткая дифференциация налога на землю и недвижимость. Сами посудите, разве не абсурдно, что сегодня налоги, которые платятся за землю под самыми шикарными коттеджами вокруг Москвы, меньше, чем, например, квартплата самого скромного пенсионера?

 

Плюс государственная монополия на экспорт вооружений и военно-технического имущества. Плюс резкий рост налогообложения предметов роскоши (дорогих автомобилей и проч.). А если кто-то сочтет это нелиберальным, то напомню, что даже в образцово либеральной стране Чили дорогие автомобили облагаются существенно большим налогом, нежели дешевые. Причем к числу дорогих в Чили относятся автомобили стоимостью примерно от десяти с половиной тысяч долларов – вся сумма стоимости автомобиля сверх этой величины облагается пошлиной в 85 процентов. Но разве это несправедливо? Сравните с нашей ситуацией, когда все делается наоборот:

 

практически запретительной импортной пошлиной облагаются зарубежные автомобили старше семи лет, то есть, за исключением самых дорогих моделей – дешевле десяти тысяч долларов*. Вот и получается, что либерализм по-русски – это выжимать все, что только возможно, именно из среднего класса, да еще так, чтобы он неустанно благодарил и кланялся, кланялся и благодарил: “Спасибо, что от коммунизма спасли..,”. Только откуда при этом возьмутся стимулы к труду и развитию ?

 

* Подробнее об этом – в книге “Похищение Евразии”.

 

Кстати, немаловажен и один косвенный эффект от такого предлагаемого уже не один год некоторыми нашими специалистами изменения системы налогообложения: количество служащих налоговых органов можно было бы при этом уменьшить весьма существенно – ведь облагать налогом экспортируемые природные ресурсы, землю, недвижимость, вооружения и дорогие автомобили значительно легче, нежели выявлять скрываемую прибыль бесчисленных ТОО…

 

Возможно ли это сделать? Конечно, возможно. Целесообразно? Да – лишь только на одном этом мы уже получили бы существенное снижение уровня кри-минализацин экономики и значительные стимулы повышения деловой активности. Согласилось ли бы на это большинство экономически активных субъектов в нашей стране? Безусловно. Так в чем же дело?

 

ПРОИЗВОЛ ПОД МАСКОЙ ДОБРОДЕТЕЛИ

 

Ответ на поставленный вопрос мы попытаемся найти несколько позже, так как есть еще две проблемы, которые необходимо хотя бы вкратце затронуть. В некотором смысле эти проблемы являются зеркальным отражением друг друга.

 

Первая проблема произвол налоговых органов. Методов противодействия ему известно много. Но большинство предпринимателей, с которыми мне приходилось на эту тему общаться, признаются, что им при налоговой проверке легче согласиться признать некий “стандартный” уровень недоплаты налогов (как они полагают, просто плановый для инспекторов), нежели судиться с властью. Соответственно, когда готовился Налоговый кодекс, будучи знаком с опытом скандинавских стран, я включил в официальные предложения Счетной палаты предложение о введении в закон права предприятия или предпринимателя на предварительный налоговый запрос и последующую уплату налогов в соответствии с ответом налоговых органов на этот запрос*.

 

* Система налогового запроса, распространенная в скандинавских странах, позволяет предпринимателю прежде, чем, например, принять решение о какой-либо сложной сделке, предварительно сделать запрос в налоговые органы и получить официальный ответ о том, как ему придется рассчитывать и платить налоги с этой сделки или в связи с этой сделкой и ее последствиями для имущества предприятия. Существенным здесь является то, что налоговые органы в этом случае не вправе, а именно обязаны дать полный письменный ответ (при необходимости, предварительно уточнив какие-то данные), и в случае ошибки ответственность за нее несет уже не предприниматель, а должностные лица, давшие неверный ответ на запрос. То есть этот ответ является официальным и, по существу, пра-воустанавливающим документом для соответствующего предпринимателя.

 

И каково же было мое удивление, когда выяснилось, что на заседании Комитета по бюджету Государственной Думы это предложение поддержано не было… Почему бы это? Разве не очевидно, что для налогового ведомства – в условиях нынешней мутной водички и возможности разнообразия трактовок действующего налогового законодательства – такая система перекрыла бы право на произвол? А если нужны дополнительные гарантии от торговли заведомо неверными ответами -введите соответствующие механизмы ответственности чиновников? Нет. Отказ. Неужто все собравшиеся на заседании упомянутого комитета депутаты, включая самых-самых записных либералов (прежде других – по своим декларируемым принципам – просто обязанных бороться за подобные механизмы, позволяющие дать бизнесу дополнительные гарантии от произвола) – оказались попросту лоббистами чиновников налогового ведомства?

 

И вторая проблема – система бесконечных отсрочек по уплате налогов и платежей в социальные фонды (прежде всего – пенсионный), предоставляемая Правительством не маленьким и слабеньким, а самым крупным, в том числе “Газпрому” и РАО “ЕЭС России”. Кстати, предоставление Правительством таких отсрочек по налогам, в том числе прямо незаконных отсрочек, было отмечено Счетной палатой и применительно к таким сугубо частным предприятиям, как “АвтоВАЗ” и “Норильский никель”. Применительно к последним Счетной палатой были зафиксированы ситуации, когда официально санкционированные Правительством задолженности федеральному бюджету и Пенсионному фонду этих, еще раз подчеркну, сугубо частных предприятий, достигали миллиардов рублей!

 

Но, казалось бы, в чем здесь проблема для экономики? Для бюджета – понятно: недобор средств – прямой ущерб. Но экономике же это как будто не мешает, а наоборот – помогает? К сожалению, и экономике это отнюдь не помогает. И логика здесь проста: коль скоро известно, что у налоговых органов есть право на произвол, значит никто не может быть уверен в том, что его конкурент не получит таким образом каких-либо преимуществ. Результат – еще одно основание крепко подумать, прежде чем инвестировать средства в какой-либо серьезный долгосрочный проект.

 

Можно ли и эту проблему решить, в частности жесткой нормой закона запретить предоставление каких-либо подобных отсрочек иначе, нежели путем оформления кредита на уплату налога по рыночной ставке с одновременным залогом государству ликвидной собственности предприятия? Да еще и с взысканием ущерба в полном объеме в пользу государства с того должностного лица, которое попытается нарушить такое требование закона? Конечно, можно. Но и это предложение, оформленное официально от Счетной палаты, тем не менее, до сих пор не реализовано. Почему?

 

КТО ЗАКАЗЫВАЕТ МУЗЫКУ?

 

Дело в том, что правила игры в экономике и система налогообложения в демократическом государстве задаются большинством населения. В государстве же, в котором органы власти формируются крупным капиталом при фактически декоративном участии населения, этот капитал, соответственно, и формирует правила игры, выгодные для себя – для дальнейшей концентрации материальных ресурсов и власти в своих руках. Что это за капитал в нашей стране?

 

Прежде всего, это капитал, связанный с экспортом природных ресурсов. Заинтересован этот капитал в вышеописанной налоговой реформе? Нет, напротив – он заинтересован, во-первых, в дальнейшем присвоении себе природной ренты; во-вторых, в минимальном подоходном налоге на сверхдоходы и переносе тяжести подоходного налогообложения на основные, в том числе низкооплачиваемые массы населения (откуда и взялась “плоская” шкала подоходного налогообложения); в-третьих, в сохранении системы разнообразных отсрочек обязательных платежей государству и иных эксклюзивных возможностей; в-четвертых, в том, чтобы никакой иной капитал -производственный, заинтересованный в интенсивном промышленном и технологическом развитии и иной роли России в мире – не мог составить ему реальную конкуренцию и изменить в свою пользу правила игры.

 

Произвол же налоговых органов этот крупный капитал сильно не заботит, так как в своей составляющей, связанной с вымогательством – его просто не касается, а в составляющей, обеспечивающей возможности бесконечных отсрочек и льгот – прямо служит его интересам…

 

ЗАХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ПЛАТИТЬ НАЛОГИ?

 

И есть еще одна тема, которую нельзя оставить без внимания – тема готовности граждан и предпринимателей платить налоги.

 

Когда мы читаем где-либо о том, как чуть ли не самозабвенно платят налоги в скандинавских странах, невольно напрашивается мысль о том, что они там все либо глупые и просто не догадываются, что от налогов можно уклоняться, либо какие-то своеобразные извращенцы – налоговые мазохисты. В общем, в любом случае – чудаки. Так нам кажется с нашей кочки, сидя на которой мы самодовольно уверены, что по большому счету во всем мире все точно так же, как и у нас. Но так ли это на самом деле?

 

В ноябре 1997 года посольство Швеции в России организовало один примечательный семинар под названием “Демократический контроль над государственной властью”, участие в котором могло бы объяснить недоумевающим, почему же шведы с готовностью платят налоги, причем весьма высокие. Пересказать все, что происходило на семинаре, я в этой книге не имею возможности, да в том и нет нужды. Для понимания сути в данном случае достаточно просто лишь перечислить последовательность тем выступлении.

 

Сначала — о конституционном устройстве и о конституционном контроле: о том, как общество гарантирует себя от возможных попыток власти нарушать основной закон страны. Затем – о парламентском контроле за властью: какие у представителей общества (депутатов) есть возможности в интересах налогоплательщиков контролировать работу исполнительной власти и как они эти возможности реализуют. Затем опять о контроле за работой власти, но только уже со стороны специального представителя об-’ щества – омбудсмена – уполномоченного по защите прав граждан. И снова о контроле за властью финансовом: со стороны организации – аналога нашей

 

Счетной палаты*. То есть сначала – серия докладов о том, чем и как общество гарантирует себе, что каждая копейка, уплаченная в налоги, будет не растранжирена бездарно или, тем более, украдена, а эффективно потрачена на общее благо.

 

* В Швеции мне бывать не приходилось, поэтому о работе шведского финансового ведомства мне известно, в основном, по документам. А вот в другой скандинавской стране -Норвегии – я встречался в 1998 году с руководителем соответствующего органа независимого финансового контроля за работой власти. И ряд эпизодов этой встречи весьма показателен. В частности, после обстоятельного знакомства со структурой и организацией деятельности органа я задал его руководителю такой вопрос: может ли он привести какие-то типичные примеры тех нарушений закона в работе должностных лиц высших государственных органов, которые они выявили за последние годы? Вопрос заставил моего норвежского коллегу призадуматься, после чего последовал ответ примерно такой: “Прямых нарушений закона со стороны правительства и его должностных лиц мы не выявляли уже много лет. Но. тем не менее, и у нас есть серьезные проблемы. В частности, несколько лет назад мы установили, что при планировании была допущена ошибка в расчете сметной стоимости строительства моста. В результате соответствующий министр едва удержался в должности”…

 

Затем – опять о контроле, но уже не за властью, а за … средствами массовой информации – со стороны специального омбудсмена по прессе. И это логично: иначе какой может быть общественный контроль за властью, если у общества, манипулируемого этой властью через СМИ, – мусор в голове? Как, например, у нас – в нынешней России…

 

И затем самое интересное – уже не о контроле, а о системе в целом. В частности, об опасности для любого общества попасть в “социальную ловушку” – ситуацию, когда гражданин согласен с полезностью того, на что пойдут его деньги, но не хочет быть единственным дурачком, который честно заплатит их в налоги – не хочет нести ущерб от своей честности в виде так называемой социальной ренты. Вам, уважаемый читатель, такая ситуация ничего не напоминает?

 

И только после всего этого на семинаре выступила Анирта Стен – Глава государственного налогового управления Швеции, посетившая Россию для участия в таком семинаре. Но даже и ее доклад был посвящен не только фискальной стороне вопроса. Примечательно само название доклада: “Обязанность граждан платить налоги и обязанности государства по отношению к гражданам”. Содержание пересказывать не стану, но логика, думаю, ясна и так: равноправное партнерство между гражданами и государством, гарантирующее налогоплательщикам, что и государство, в свою очередь, не уклонится от выполнения своих обязанностей перед ними.

 

После этого уместно задуматься: шведы ли – налоговые мазохисты, или же мы – налоговые шизофреники? Как иначе назвать человека, который точно знает, что все уплаченное им в налоги будет разворовано, но, тем не менее, собирается “выйти из тени”?…

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

БРИГАДА

 

При написании этой книги, касаясь разных аспектов деятельности власти, я старался дать читателю более или менее единую картину происходящего. И так же, как приведенные мною факты являются далеко не случайными, не оторванными один от другого, точно так же и упомянутые мною в связи с этими фактами персонажи (должностные лица и политики), как правило, тесно друг с другом связаны. Эти связи не всегда очевидны, но когда становятся заметны, зачастую проливают на все дополнительный свет.

 

Приведу пример.

 

В СМИ сообщалось, что Фонд “Открытая Россия” совместно с издательством “Вагриус” в целях продвижения в массы положительного образа современного российского бизнесмена и предпринимателя организовал литературный конкурс “Жизнь состоявшихся людей”. Газета “Время новостей” от 30 января 2003 года цитирует некоего члена жюри, который “признает конкурс “социальным заказом”, но считает, что зазорного в этом ничего нет: “Если в 90-е годы существовал социальный заказ на катастрофичность, то сейчас акценты естественным образом смещаются: вместо идеи катастрофы приходит идея успеха”.

 

Вместе с благодарностью таким подвижникам, тем не менее, невольно возникает и некоторое любопытство: что же это за такие добрые люди, которые не хотят, чтобы мы опускали руки, а, напротив, стремятся вселить в нас бодрость и оптимизм?

 

Фонд “Открытая Россия” учрежден акционерами нефтяной компании “ЮКОС” – кажется, где-то мы их уже встречали? Точно, встречали – смотрите выше “Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки”. А член жюри конкурса и одновременно руководитель группы проектов Фонда -И.Е.Ясина – “известный журналист и политолог”. И, добавлю, бывший руководитель департамента общественных связей нашего Центробанка (см. главу “Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка” и, в частности, “Зато как пританцовывает “респектабельная” пресса”). А Е.Ясин – эксминистр Правительства РФ – в этой книге фигурирует как председатель того самого собрания акционеров РАО “ЕЭС России”, на котором, в прямое и грубое нарушение закона, иностранным юридическим лицам, не имевшим права голоса на этом собрании, тем не менее, позволили ввести в совет директоров энергетического монополиста А.Чубайса (см. “Свой среди тупых. Или продажных?”). Последний небезызвестный гражданин неоднократно фигурирует в нашей истории (см., кроме упомянутого, еще и “Как украсть треть бюджета”, а также “О введении в России конкуренции между разными сигналами светофора…”). Остается добавить, что именно вышеупомянутый “ЮКОС” оказывает существенную финансовую помощь партии “Яблоко”, как в этом вынуждены были недавно публично признаться и сами ее лидеры, также фигурирующие в нашей истории (см. главу “Искусство экономической диверсии” и, в частности, “Демократическая общественность не допустит?”)…

 

То есть, с координацией деятельности в этой бригаде – все в порядке.

 

А ведь, наверное, далеко не во всех проектах участие этих милых людей столь публично? И тогда понятно, почему (помните многократно осмеянную ленинскую фразу “Из всех искусств для нас важнейшим является кино”?) в нужный момент появляется действительно вдохновенно сделанный телесериал “Бригада”. И демонстрируется подряд два раза. И не где-нибудь, а на государственном телеканале “РТР”. И полюбившийся россиянам такой симпатичный главный герой, если обратили внимание, после октябрьского 1993 года переворота в качестве одного из бизнесов получил таможенные льготы (если не ошибаюсь, на ввоз спиртного и сигарет). Глядишь, так и всю описанную выше историю “Как украсть треть бюджета” и ее героев отмоют…

 

Но вернемся к публично озвученной инициативе -литературному конкурсу. Что ж, книга у нас, как известно – лучший подарок. Тем более, если она воспевает положительный образ. Сегодня – положительный образ руководителей “Норильского никеля”, “Сибнефти” и “ЮКОСа” . Завтра – положительный образ тех, кто, несмотря на “происки антиреформаторских сил”, тем не менее, решительно организовывал “залогово-кредитные аукционы”, создавал “независимый” Центробанк, “сливал” бюджетные деньги в “Национальный фонд спорта” и т.п. В общем – крепил либерализм по-русски…

 

БУДУЩЕЕ В ПЛЕНУ У НАСТОЯЩЕГО

 

Но отложим в сторону вопросы справедливости и морали, хотя эти вопросы для любого общества, желающего пусть даже просто выжить, – далеко не второстепенны. Вновь и вновь зададимся одним вопросом: может ли экономическая система, которую я здесь описал, обеспечить приемлемые темпы и достижение в обозримой перспективе необходимого нам уровня экономического развития, сопоставимые с темпами и уровнем развития Запада? Вопрос риторический…

 

Это сегодня. А завтра? Может быть, завтра и для нас засветит солнышко и защебечут птички?

 

Среди нами рассмотренных есть вопросы, нынешнее состояние дел в которых определяется, прежде всего, нашей недавней историей (например, проблема стабильности прав собственности) и лишь во вторую очередь – недопониманием сути проблем, неспособностью или нежеланием их разрешать. В то же время, по большинству рассмотренных направлений наши проблемы, прежде всего, – следствие нашей (как общества и государства) сегодняшней недееспособности. И даже если со временем мы с этой своей главной бедой справимся, последствия будут сказываться еще долгие годы.

 

Таким образом, не только мы сейчас – в плену у прошлого. Наше будущее – в плену у настоящего.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Договор доверительного управления имуществом г. Москва 20 декабря 1997 г.

 

Настоящий договор заключен в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 1997г. Х2478 “О мерах по обеспечению государственного управления закрепленными в федеральной собственности акциями Российского акционерною общества “Газпром”.

 

Статья 1. Стороны договора

 

Правительство Российской Федерации (Учредитель управления) в лице Министра топлива и энергетики Российской Федерации -Кириепко Сергея Вла-диленовича, действующего на основании постановления Правительства Российской Федерации от 19 декабря 1997г. №1603 “О договоре доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, с одной стороны, и Российское акционерное общество “Газпром” (Доверительный управляющий) в лице Председателя Правления Российского акционерного общества “Газпром” Вяхирева Рема Ивановича, действующего на основании Устава Российского акционерного общества “Газпром” (РАО “Газпром”), с другой стороны, договорились о следующем.

 

Статья 2. Имущество, передаваемое в доверительное управление

 

По настоящему договору в доверительное управление передаются акции РАО “Газпром” в количестве 8285729515 (восемь миллиардов двести восемьдесят пять миллионов семьсот двадцать девять тысяч пятьсот пятнадцать) штук, что составляет 35 (тридцать пять) процентов от общего количества акций РАО “Газпром”, из числа закрепленных в федеральной собственности на три года в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 20 марта 1996 г. № 399 (далее именуются – акции).

 

Статья 3. Предмет договора

 

Учредитель управления передает в доверительное управление Доверительному управляющему, а Доверительный управляющий принимает в доверительное управление названные акции и управляет ими путем осуществления прав акционера в соответствии с Уставом РАО “Газпром” и законодательством Российской Федерации с ограничениями, установленными настоящим договором.

 

Статья 4. Выгодоприобретатель и его интересы

 

4.1. Выгодоприобретателем по настоящему договору (Выгодоприобретатель) является Учредитель управления.

 

4.2. Интересы Выгодоприобретателя, которыми должен руководствоваться Доверительный управляющий, сформулированы в разделах “Задачи структурной реформы в сферах естественных монополий” и “Газовая промышленность” Основных положений структурной реформы в сферах естественных монополий, одобренных Указом Президента Российской Федерации от 28 апреля 1997 г. № 426.

 

Статья 5. Доверительный характер договора

 

5.1. Заключая настоящий договор, Учредитель управления выражает уверенность, что Доверительный управляющий способен наилучшим образом реализовать интересы Выгодоприобретателя путем осуществления прав акционера, а также иных действии в соответствии с условиями настоящего договора.

 

5.2. Доверительный управляющий, заключая настоящий договор, принимает на себя ответственность, вытекающую из оказываемого ему доверия. При осуществлении прав и исполнении обязанностей, вытекающих из настоящего договора, он обязан действовать добросовестно и тем способом, который является наилучшим для интересов Выгодоприобретателя.

 

Статья 6. Обязанности и права Учредителя управления

 

6.1. Учредитель управления сообщает реестродержателю РАО “Газпром” о передаче акций в доверительное управление для внесения соответствующей записи в реестр акционеров РАО “Газпром” в недельный срок после подписания настоящего договора.

 

6.2. Учредитель управления вправе проверять выполнение Доверительным управляющим его обязанностей по договору.

 

6.3. Учредитель управления вправе получать все сведения и отчеты, представляемые Доверительным управляющим государственным органам в связи с настоящим договором.

 

6.4. Учредитель управления обязан передать Доверительному управляющему все документы и сведения, необходимые ему для осуществления прав и исполнения обязанностей по настоящему договору.

 

Статья 7. Обязанности и права Доверительного управляющего

 

7.1. Доверительный управляющий обязуется:

 

1) осуществлять права акционера РАО “Газпром” исключительно в интересах Выгодоприобретателя в соответствии с настоящим договором и законодательством Российской Федерации;

 

2) при выплате в установленном порядке дивидендов по акциям обеспечить передачу указанных дивидендов Выгодоприобретателю за вычетом вознаграждения Доверительному управляющему;

 

3) обеспечивать ежегодное проведение по международным стандартам проверок РАО “Газпром” утвержденным общим собранием акционеров РАО “Газпром” независимым внешним аудитором с опубликованием аудиторских заключений, бухгалтерских балансов, счетов прибылей и убытков п” итогам каждого финансового года;

 

4) обеспечить обособление акций от иного имущества Доверительного управляющего, отражение их на отдельном балансе и ведение самостоятельного учета;

 

5) направлять Учредителю управления в сроки и по форме, согласованной с Учредителем управления, информацию, необходимую для контроля за выполнением условий договора, в том числе отчет о своих действиях в качестве Доверительного управляющего;

 

6) действовать в интересах Выгодоприобретателя, не допуская смешения интересов Доверительного управляющего с интересами Выгодоприобретателя;

 

7) после прекращения договора или в случае изменения его условий в части количества акции, находящихся в доверительном управлении, в недельный срок передать Учредителю управления отчет об исполнении своих обязательств по настоящему договору;

 

8) согласовать с Учредителем управления банковский счет, открытый для расчетов по деятельности, связанной с доверительным управлением акциями по настоящему договору.

 

7.2. Доверительный управляющий не вправе без письменного согласия Учредителя управления:

 

1) поручать другому лицу совершать от имени Доверительного управляющего действия, необходимые для управления акциями;

 

2) разглашать составляющие государственную или коммерческую тайну сведения, ставшие ему известными в связи с исполнением настоящего договора;

 

3) использовать акции, а также связанные с ними права с иными целями, чем управление ими в соответствии с настоящим договором;

 

4) выпускать производные от акций ценные бумаги;

 

5) голосовать акциями по вопросам: реорганизации или ликвидации РАО “Газпром”; внесения изменений или дополнений в учредительные документы РАО “Газпром”; совершения крупных сделок, связанных с приобретением или отчуждением либо возможностью отчуждения принадлежащего РАО “Газпром” прямо или косвенно имущества в случаях, предусмотренных статьей 79 Федерального закона “Об акционерных обществах”; изменения величины уставного капитала РАО “Газпром”;

 

принятия решения об участии РАО “Газпром” в холдинговых компаниях, финансово-промышленных группах, иных объединениях коммерческих организаций; эмиссии акций РАО “Газпром”; утверждения годовых отчетов, бухгалтерских балансов, счетов прибылей и убытков, распределения прибылей и убытков РАО “Газпром”;

 

избрания конкретных лиц в Совет директоров РАО “Газпром”;

 

6) использовать акции в качестве обеспечения обяза-гсльств;

 

7) принимать решение об отчуждении акций или решения, связанные с возможность отчуждения акций.

 

7.3. За выполнение Доверительным управляющим обязанностей по настоящему договору ему устанавливается вознаграждение в размере 2 процентов (двух процентов) от сумм, полученных Выгодоприобретателем в виде дивидендов по акциям.

 

Возмещение произведенных Доверительным управляющим расходов при доверительном управлении имуществом по настоящему договору производится за счет выплачиваемого вознаграждения.

 

Вознаграждение выплачивается со счета РАО “Газпром” по мере выплаты дивидендов.

 

7.4. Доверительный управляющий несет перед Учредителем управления ответственность собственным имуществом за убытки и упущенную выгоду Выгодоприоб-ретателя, ставшие результатом доверительного управления акциями без должной заботливости об интересах Выгодоприобретателя.

 

7.5. Доверительный управляющий не имеет права распоряжения акциями, находящимися в доверительном управлении.

 

7.6. Все действия, совершенные Доверительным управляющим в нарушение настоящей статьи, не влекут юридических последствий.

 

Статья 8. Изменения условий договора

 

8.1. Одностороннее изменение условий договора не допускается, кроме случаев, прямо установленных настоящим договором.

 

8.2. Стороны вправе изменить условия настоящего договора по взаимному coi ласию.

 

8.3. Стороны обязаны внести изменения в настоящий договор в случае досрочного прекращения в установленном порядке закрепления части акций в федеральной собственности, а также в случае изменения номинальной стоимости акций.

 

Статья 9. Срок действия договора и его досрочное расторжение

 

9.1. Договор заключен на срок до 1 марта 1999 года.

 

9.2. Договор вступает в силу с момента его подписания сторонами.

 

9.3. Доверительный управляющий осуществляет управление акциями при наличии у него соответствующей лицензии.

 

9.4. Учредитель управления или Доверительный управляющий вправе досрочно в одностороннем порядке расторгнуть договор, предупредив другую сторону не позднее, чем за 3 месяца до даты расторжения. ‘

 

9.5. Договор прекращается до истечения указанного в п.9.1. срока действия, если в установленном порядке будет принято решение о досрочном прекращении закрепления всех акций в федеральной собственности.

 

Статья 10. Реквизиты сторон

 

Учредитель управления: Правительство Российской Федерации, Российская Федерация, 103274, город Москва, Краснопресненская набережная, дом 2.

 

Доверительный управляющий: Российское акционерное общество “Газпром”, 117884, город Москва, улица Наметкина, дом 16.

 

Договор совершен в двух экземплярах, каждый из которых является оригиналом.

 

За Учредителя управления С.В.Кириенко

 

За Доверительного управляющего Р.И.Вяхирев

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 2.

 

Утверждено

 

Коллегией Счетной палаты

 

Российской Федерации

 

22 мая 1998 г. протокол №17(130)

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

по результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций

 

Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г.

 

I. Правомочность Правительства Российской Федерации заключать договоры доверительного управления имуществом, находящимся в федеральной собственности

 

1. В соответствии с подпунктом “г” пункта 1 статьи 114 Конституции Российской Федерации, к полномочиям Правительства Российской Федерации относится управление федеральной собственностью.

 

Передача имущества в доверительное управление регулируется нормами статей 1012-1026 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ).

 

В соответствии со статьей 1014 ГК РФ, учредителем доверительного управления имуществом является собственник имущества или иное лицо в случаях, предусмотренных статьей 1026 ГК.РФ. Собственником 35% акций РАО “Газпром” является Российская Федерация, а не Правительство Российской Федерации, уполномоченное в соответствии с Конституцией Российской Федерации (и с учетом статьи 125 ГК РФ) лишь управлять федеральной собственностью, но не осуществлять права собственника.

 

- 387 -

 

Абзац 3 пункта 1 статьи 1026 ГК РФ предусматривает возможность учреждения доверительного управления имуществом “по иным основаниям, предусмотренным законом”. Федеральный конституционный закон “О Правительстве Российской Федерации”, определяющий порядок деятельности Правительства, учреждения Правительством доверительного управления имуществом, находящимся в федеральной собственности, не предусматривает. Федерального закона, предусматривающего право Правительства учреждать доверительное управление имуществом, не существует.

 

Таким образом, в рамках действующей Конституции Российской Федерации и федеральных законов доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности, могло быть учреждено только федеральным законом.

 

2. В преамбуле Договора доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г. (далее – Договор), указывается, что Договор заключен в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 12.05.97 N 478 “О мерах по обеспечению государственного управления закрепленными в федеральной собственности акциями Российского акционерного общества “Газпром”. Но данный Указ, равно как и Указ Президента Российской Федерации от 09.12.96 N 1660 “О передаче в доверительное управление закрепленных в Федеральной собственности акций акционерных обществ, созданных в процессе приватизации”, а также принятые в его развитие постановления Правительства Российской Федерации от 11.12.96 № 1485 и от 7.08.97 № 989 не имеют силы Федерального закона и, следовательно, в соответствии с абз.З пункта 1 статьи 10 2 6 ГК РФ, не могут быть основанием для учреждения доверительного управления имуществом, находящимся в федеральной собственности.

 

3. Таким образом, в соответствии с Конституцией Российской Федерации и Гражданским кодексом Российской Федерации, Правительство Российской Федерации должно осуществлять управление федеральной собственностью и не имеет права учреждать доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности.

 

Постановление Правительства Российской Федерации от 19.12.97 № 1603 об учреждении Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, а также сам Договор доверительного управления 35 процентами акций Российского акционерного общества “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром”, являются незаконными.

 

II. Замечания по тексту Договора

 

При учреждении доверительного управления федеральным законом, если законодатель примет такое решение, целесообразно учесть следующие замечания по тексту данною Договора.

 

1. Права управления принадлежащими Российской Федерации акциями РАО “Газпром” переданы самому РАО “Газпром”. Фактически это означает передачу части полномочий собственника более трети акций РАО “Газпром”, включая полномочие оценивать деятель-ность исполнительного органа РАО “Газпром” – самому управляющему органу РАО “Газпром”.

 

2. В Договоре не отражено требование о том, что при осуществлении своей деятельности Доверительный управляющий обязан указывать, что он действует в качестве управляющего. Это требование вытекает из ст. 1012 ГК РФ, а также ст. 5 Федерального закона от 22.04.96 г. № 39 “О рынке ценных бумаг”.

 

3. Неправомерным является определение в Договоре в качестве выгодоприоиретателя учредителя доверительного управления – Правительства Российской Федерации. Поскольку собственником 35% акций РАО “Газпром” является Российская Федерация, то и выгодопри-обретателем должна являться Российская Федерация, но не Правительство.

 

4. Подпунктом 6 пункта 7.1 статьи 7 Договора в обязанность Доверительного управляющего вменяется действие в интересах Выгодоприобретателя, не допуская смешения интересов Доверительного управляющего с интересами Выгодоприобретателя.

 

Данное положение Договора носит декларативный характер в условиях, когда РАО “Газпром” определено Доверительным управляющим государственным пакетом акций этого же акционерного общества.

 

5. В тексте Договора вообще не сформулированы цели доверительного управления в интересах собственника -Российской Федерации. Тем самым не определены требования сохранения и преумножения государственной собственности, приращения прибыли, иных выгод социального или иного характера для собственника в результате передачи федеральной собственности по Договору доверительного управления.

 

6. В Договоре не оговорены критерии оценки эффективности деятельности Доверительного управляющего, которые должны увязываться с результатами доверительного управления федеральной собственностью по прошествии определенных контрольных периодов времени.

 

7. Статья 7 Договора определяет обязанности и права Доверительного управляющего. В статье перечислены существенные условия Договора, в том числе непосредственно названные в ст. 1020 ГК РФ, связанные с минимальными требованиями, которые вряд ли можно считать достаточными применительно к управлению государственной собственностью, а также применительно к управлению стратегическим объектом.

 

Договор доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром” не содержит условий:

 

- обеспечивающих защиту интересов хозяйственного комплекса страны;

 

- обеспечивающих специальные меры антимонопольного регулирования со стороны государства;

 

- обеспечивающих возможность иного государственного регулирования, исходя из интересов отечественной промышленности, а также исходя из приоритетов социальной политики.

 

Необходимо устанавливать дополнительные требования, связанные с особенностями объекта, передаваемого в доверительное управление, а также с особенностями передоверия управления государственной собственностью.

 

8. Ответственность Доверительного управляющего в статье 7 Договора прописана в ограниченном варианте по сравнению даже с общими требованиями статьи 1022 ГК РФ применительно к доверительным управляющим имуществом.

 

Более того, статья 5 Договора специально определяет “доверительный характер договора” и, соответственно, равно как и весь договор, не содержит четких формулировок, определяющих ответственность Доверительного управляющего за недобросовестные действия и возможный ущерб Российской Федерации.

 

“Доверительный характер договора” управления федеральной собственностью без определения целей управления, критериев оценки достижения результата управления, без специальной системы ограничений, связанных со спецификой объекта, без указания на ответственность Доверительного управляющего в соответствии даже со статьей 1022 ГК РФ – является категорически недопустимым, потенциально влекущим за собой возможность безнаказанного нанесения государству ущерба. Особую опасность “доверительный характер” договора представляет в случае, когда субъектом “доверительного” управления является лицо с ограниченной ответственностью – акционерное общество.

 

В договорах необходимо предусматривать ответственность доверительного управляющего за принятие решений, наносящих ущерб имущественным и иным интересам государства, за недостижение целей управления и ответственность за действия, осуществленные в нарушение положений Договора, определяющих права и обязанности Доверительного управляющего.

 

Кроме того, в договорах целесообразно устанавливать систему дополнительных ограничений на действия доверительного управляющего, а также перечень специальных требований, нарушение и несоблюдение которых влечет за собой признание сделок, заключенных доверительным управляющим, недействительными. А при выявлении указанных нарушений – предусматривать процедуру отстранения доверительного управляющего от исполнения его обязанностей.

 

9. Подпунктом 4 пункта 7.1 статьи 7 Договора в обязанность Доверительного управляющего вменяется обеспечение обособления акций от его иного имущества, отражение их на отдельном балансе и ведение самостоятельного учета. В то же время, статья 1018 ГК РФ содержит требование не только отражения имущества на отдельном балансе, ведения по нему самостоятельного учета, но и требование открытия отдельного банковского счета.

 

10. В тексте Договора отсутствуют сведения о бюджетном счете, на который должны перечисляться дивиденды, сроки и процедура перечисления дивидендов, ответственность за нарушение порядка и сроков их перечисления.

 

11. В соответствии со статьей 9.3 Договора, Доверительный управляющий осуществляет управление акциями при наличии у него соответствующей лицензии. Условия Договора не содержат сведений о том, имел ли уполномоченный Правительством Российской Федерации Доверительный управляющий (РАО “Газпром”) на момент заключения Договора лицензию на право осуществления операций с ценными бумагами; номер лицензии в Договоре не указан.

 

Вместе с тем, статья 49 ГК РФ определяет, что право юридического лица осуществлять деятельность, на занятие которой необходимо получение лицензии, возникает лишь с момента получения такой лицензии. Иными словами, отправной точкой наделения лица правом быть доверительным управляющим является наличие лицензии профессионального участника рынка ценных бумаг, поскольку это одно из основных требований к правоспособности юридического лица.

 

12. Учредитель управления при заключении Договора не воспользовался правом, предоставленным ему статьей 1022 ГК РФ, о предоставлении доверительным управляющим залога в обеспечение возмещения убытков, которые могут быть причинены Выгодопри-обретателю ненадлежащим исполнением Договора доверительного управления, что применительно к федеральной собственности представляется обоснованным и чрезвычайно важным.

 

13. Статья 7 Договора, определяющая права и обязанности Доверительного управляющего, содержит требование предоставления необходимой информации учредителю доверительного управления – Правительству Российской Федерации, но не предусматривает вытекающей из Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации” обязанности Доверительного управляющего предоставлять необходимую информацию Счетной палате.

 

14. Как было ранее отмечено, утвержденные Постановлением Правительства Российской Федерации от 7.08.97 № 989 “Правила проведения конкурсов на право заключения договоров доверительного управления закрепленными в федеральной собственности акциями акционерных обществ, созданных в процессе приватизации” (далее – Правила), не являются актом со статусом закона и, соответственно, не могут являться основанием для учреждения доверительного управления государственным имуществом в соответствии со статьей 1026 ГК РФ.

 

Тем не менее, следует отметить, что Правительством Российской Федерации при заключении Договора был нарушен им же установленный порядок (установленный вышеназванными Правилами, утвержденными постановлением Правительства Российской Федерации). В частности, при заключении Договора была нарушена процедура передачи имущества и сделан ряд исключений из Правил, приведших к ухудшению для государства условий Договора, а также к необоснованному отказу от ряда гарантий для государства.

 

1) Статьей 7.3 Договора установлено, что Доверительный управляющий за работу по управлению государственным пакетом акций получает вознаграждение в размере 2 процентов от сумм, полученных Выго-доприобретателем в виде дивидендов по акциям. Но конкурс на право заключения Договора доверительного управления не проводился, и вопрос об определении суммы вознаграждения Доверительному управляющему не рассматривался в порядке, предусмотренном разделом 3 Правил. Соответственно, установление суммы вознаграждения в размере 2 процентов от причитающихся государству дивидендов не является обоснованным.

 

2) В связи с несоблюдением конкурсной процедуры, вопреки требованию п. 8 Правил, доверительный управляющий избежал необходимости предоставить требуемую в таких случаях программу деятельности по реализации целей и задач доверительного управления федеральной собственностью.

 

3) В Договоре не предусмотрены условия, обеспечивающие исполнение Доверительным управляющим обязательств по Договору в соответствии с п.20 Правил, где прямо указывается, что доверительный управляющий должен предоставить безотзывную банковскую гарантию, согласованную с Учредителем управления, или залог, предметом которого являются имеющие высокую степень ликвидности и принадлежащие доверительному управляющему на праве собственности объекты недвижимого имущества, ценные бумаги или денежные средства. При этом обязательным условием договора в соответствии с Правилами является следующее требование:

 

стоимость представляемого обеспечения не может быть меньше стоимости передаваемых в доверительное управление акций.

 

4) В Договоре не указан предусмотренный пунктом 27 Правил банковский счет Доверительного управляющего, на который должны перечисляться суммы по возмещению расходов доверительного управляющего по управлению акциями.

 

5) Статья 6.2 Договора сформулирована недостаточно полно в отношении контрольных функций учредителя управления, как это предписывается пунктом 29 Правил: “Учредитель управления вправе контролировать выполнение доверительным управляющим условий договора по управлению акциями, а также организовать проверку отчетов доверительного управляющего независимым управляющим”.

 

6) Статья 7.4 Договора сформулирована с меньшим объемом ответственности доверительного управляющего, чем это предлагается п. 30 Правил, который устанавливает, что доверительный управляющий, не проявивший при доверительном управлении акциями должной заботы об интересах учредителя управления, возмещает ему убыток.

 

7) В силу несоблюдения конкурсной процедуры, не исполнено требование п. 3 Правил о предъявлении доверительным управляющим необходимых документов о наличии у него чистых активов либо собственных средств в размере не менее 20% цены акций, передаваемых в доверительное управление.

 

III. Выводы

 

1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации и Гражданским кодексом Российской Федерации Правительство Российской Федерации не имеет законных прав учреждать доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности. Договор доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом

 

“Газпром” 20 декабря 1997 г., является незаконным и подлежит признанию недействительным с момента заключения Договора.

 

2. При заключении Договора Правительство Российской Федерации допустило целый ряд и иных нарушений требований федеральных законов.

 

3. Находящиеся в собственности Российской Федерации акции важнейшего стратегического предприятия переданы Правительством Российской Федерации не иному субъекту, внешнему по отношению к управляемому предприятию, а самому управляемому предприятию. По существу, это означает добровольный отказ Правительства от имени Российской Федерации от управления государственной собственностью, с передачей права управлять объекту, которым Правительству в соответствии с Конституцией надлежит управлять.

 

4. В Договоре вообще не предусмотрены важнейшие положения, обеспечивающие интересы Российской Федерации, в том числе:

 

- цели доверительного управления;

 

- критерии достижения целей управления и его эффективности;

 

ответственность Доверительною управляющего в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации;

 

- гарантии защиты интересов Российской Федерации как собственника важнейшего стратегического объекта.

 

IV. Предложения

 

1. Направить Заключение Счетной палаты по результатам Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г.. Председателю Правительства Российской Федерации с предложением:

 

1) Признать по согласованию с РАО “Газпром” Договор доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенный Правительством Российской Федерации с Российским акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г., недействительным с момента заключения как несоответствующий закону.

 

2) Принять 35 процентный пакет акций РАО “Газпром”, находящийся в федеральной собственности, к непосредственному управлению Правительством Российской Федерации в соответствии с требованием пункта “г” статьи 114 Конституции Российской Федерации.

 

2. Направить Заключение Счетной палаты по результатам анализа Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с акционерным обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г., Генеральному Прокурору Российской Федерации с предложением рассмотреть вопрос об ответственности должностных лиц Правительства Российской Федерации, принявших незаконное решение о заключении данного Договора, в том числе с учетом того, что ранее Председателем Правления РАО “Газпром” Р.И.Вяхиревым принимались решения о перечислении денежных средств РАО “Газпром” в избирательный фонд кандидата в Президенты РФ (являвшегося одновременно действующим Президентом РФ) Б.Н. Ельцина, при наличии задолженности РАО “Газпром” перед федеральным бюджетом и с предоставлением Правительством РАО “Газпром” отсрочек по платежам в федеральный бюджет.

 

3. В случае непринятия Правительством РФ по согласованию с РАО “Газпром” в течении календарного месяца решения о признании Договора доверительного управления 35 процентами акций РАО “Газпром”, заключенного Правительством Российской Федерации с обществом “Газпром” 20 декабря 1997 г., недействительным с момента заключения Договора, обратиться к Генеральному Прокурору Российской Федерации с предложением о предъявлении иска в судебном порядке о признании данного Договора доверительного управления недействительным с момента заключения Договора.

 

4. Обратиться к Государственной Думе и Совету Федерации Федерального Собрания Российской Федерации

 

с предложением: в случае введения федеральным законом права Правительства Российской Федерации или иного субъекта учреждать доверительное управление имуществом, находящимся в федеральной собственности, предусмотреть в законе следующие нормы:

 

1) установить, что доверительное управление может учреждаться только в отношении того находящегося в федеральной собственности имущества, которое входит в специальный перечень, утверждаемый федеральным законом;

 

2) для объектов федеральной собственности стоимостью свыше определенного уровня, а также для объектов по специальному перечню, установленному законом, установить, что доверительное управление этими объектами может учреждаться исключительно специальными федеральными законами по каждому объекту (что на сегодняшний день, при отсутствии общего закона, дающего право Правительству учреждать доверительное управление, должно распространяться на все имущество, находящееся в федеральной собственности);

 

3) установить обязательность конкурсной процедуры определения доверительного управляющего имуществом, находящимся в федеральной собственности;

 

4) предусмотреть недопустимость передачи имущества, находящегося в федеральной собственности, в доверительное управление тому юридическому лицу, в составе имущественного комплекса которого находится это федеральное имущество;

 

5) предусмотреть недопустимость передачи акций, находящихся в федеральной собственности, в доверительное управление тому юридическому лицу, акции которого передаются в доверительное управление;

 

6) установить обязательность точного определения целей управления (получение прибыли в бюджет, приращение государственной собственности, обеспечение бесперебойной подачи газа социально-значимым потребителям и (или) иные экономически и социально-значимые цели;

 

7) установить обязательность установления критериев оценки эффективности управления;

 

8) предусмотреть обязательное определение обязательств доверительного управляющего, обеспеченных безотзывной банковской гарантией и (или) залогом, предметом которого могут являться имеющие высокую степень ликвидности и принадлежащие доверительному управляющему на праве собственности объекты недвижимого имущества, ценные бумаги или денежные средства;

 

9) установить специальные требования и ограничения, связанные со спецификой .федеральной собственности, а также объектов стратегического характера, предприятий, занимающих монопольное положение, и т.п.;

 

10) предусмотреть обязанность управляющего незамедлительно информировать Правительство, Парламент и Счетную палату о принятых решениях по специальному перечню вопросов, устанавливаемому законом;

 

11) предусмотреть обязанность управляющего предоставлять всю необходимую информацию Государственной Думе, Совету Федерации, Счетной палате в соответствии с их компетенцией;

 

12) установить обязательность точного определения видов и объемов ответственности доверительного управляющего;

 

13) установить обязательность страхования ответственности доверительного управляющего, так как в определенных случаях размер нанесенного ущерба может превышать величину внесенного залога и объема банковских гарантий.

 

Заместитель Председателя Счетной палаты Российской Федерации

 

Ю.Ю.Болдырев

 

06.05.98

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

 

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

 

заместителя Председателя Счетной палаты РФ Ю.Ю.Болдырева

 

на решение Коллегии Счетной палаты РФ от 09.06.2000

 

“О результатах проверки приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель” и вклада РАО “Норильский никель” в результаты социально-экономического развития Норильского промышленного района в 1996-1999 годах”.

 

Настоящее Особое мнение представлено в соответствии со ст.25 Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации”.

 

09.06.2000 Коллегия Счетной палаты РФ приняла решение утвердить представленный за подписью аудитора В.С.Соколова “Отчет о результатах проверки приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель” и вклада РАО “Норильский никель” в результаты социально-экономического развития Норильского промышленного района в 1996-1999 годах”.

 

Считаю указанное решение необоснованным, а представленные документы (Отчет, Акт и иные документы) -несоответствующими наименованию проверки и требованиям Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации” и Регламента Счетной палаты.

 

1. Цель проверки, указанная в-Отчете ц Акте от 19 мая 2000 г., не соответствует наименованию проверки (“Проверка приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель”…): вместо проверки приватизации в качестве цели указывается проверка реализации исполнительными и правоохранительными органами выводов и предложений Счетной палаты по результатам проверок, проведенных в 1997 году.

 

2. Объекты проверки, указанные в Отчете и Акте от 19 мая 2000 г., не соответствуют наименованию проверки (“проверка приватизации…”) и цели проверки (“проверка реализации исполнительными и правоохранительными органами РФ выводов и предложений Счетной палаты…”). Вместо указания в качестве объектов тех государственных органов, которые осуществляли приватизацию (Правительство и его органы), а также тех, что должны были реализовывать выводы и предложения Счетной палаты по результатам проверок, проведенных в 1997 году (Правительство и правоохранительные органы, Генеральная прокуратура), в качестве объекта проверки указывается лишь само приватизированное предприятие – РАО “Норильский никель”.

 

3. В наименовании проверки объединены два совершенно самостоятельных вопроса:

 

- проверка приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель”;

 

- вклад РАО “Норильский никель” в результаты социально-экономического развития Норильского промышленного района в 1996-1999 годах.

 

Причем, если в наименовании Отчета “проверка приватизации” стоит на первом месте, то в программе проверки, в Акте и в Отчете на первое место (и основное по объему текста) выводится уже вопрос о “вкладе в социально-экономическое развитие…”, а проверка приватизации как таковая – вообще не проводится.

 

С учетом того, что проверка именно приватизации уже проводилась ранее, а также с учетом того, что в новом Отчете о “проверке приватизации” не приводятся (хотя и не опровергаются) факты и однозначные выводы о незаконности и даже притворности сделок по приватизации РАО “Норильский никель”, которые имелись ранее в отчетах, посвященных “кредитно-залоговому аукциону” и окончательной продаже госпакета акций залогодержателем, налицо попытка неявного пересмотра результатов предыдущих проверок путем подмены понятий (раз Правительство и Прокуратура нас не поддерживает, а новые собственники хорошо работают, так, может, и не так все было беззаконно?) и появления нового отчета по прежней тематике, но без ранее фиксировавшихся фактов и утвержденных выводов и предложений.

 

Если ставшие основанием для данной проверки обращения в Счетную палату и Государственную Думу с предложениями “положить конец разговорам о хищнической приватизации” рассматривать как основание для сомнений в фактах и выводах, зафиксированных Счетной палатой в отчетах по результатам предыдущих проверок (кстати, до сих пор не оспоренных в судебном порядке), то следует проводить перепроверку именно по существу этих фактов в их совокупности, а не следовать политической конъюнктуре, подменяя вопрос законности приватизации совершенно иным – эффективно ли работают новые собственники.

 

4. В основу Отчета положен “Акт проверки приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель” и вклада РАО “Норильский никель” в результаты социально-экономического развития Норильского промышленного района в 1996-1999 годах”. Указанный Акт в своей основной по объему части (со стр. 9 по стр. 63 Акта), посвященной РАО “Норильский никель” и его финансово-хозяйственной деятельности (по объемам продукции, потребляемым энергоресурсам, показателям горного производства, выбросам в атмосферу, проводимым “комплексам мероприятий” и т.п.), изобилует данными, явно не являющимися результатами проверки , проведенными сотрудниками Счетной палаты по первичным документам (в перечне изученных документов в Отчете первичные платежные документы вообще не фигурируют), но, очевидно, почерпнутыми из отчетности самого предприятия либо из данных налоговых и иных контролирующих органов (и то, и другое есть в перечне изученных документов), но без ссылок в каждом случае на точный источник данных, что не позволяет оценить достоверности этих сведений.

 

4.1. Акт в этой части изобилует и общими фразами об “оптимизации материальных потоков между заводами” (например, на стр.14), а также формулировками типа:

 

“достигнута экономия кирпича…” (стр.14), “реализован комплекс организационно-технических мероприятий”, “реализован комплекс мероприятий…” (стр.15) и “удалось повысить извлечение никеля” (стр.16)… При этом проверка реального уровня извлечения никеля явно не проводилась; ссылки на источник сведений не имеется;

 

повысилось ли действительно извлечение никеля, или же его отражение в отчетности – неизвестно. Кроме того, неоднократное использование в Акте таких терминов, как “удалось”, подразумевает неуместное в акте и недостоверное проникновение инспекторов в мотивацию деятельности нынешних собственников и управляющих предприятием.

 

4.2. В части финансово-хозяйственной деятельности в Акте (со стр.21) указано, что комиссией были рассмотрены данные консолидированных бухгалтерских балансов, которые и приложены к Акту. Из этого также следует, что выводы комиссией делались не в результате проверки и сопоставления первичных платежных документов (хотя бы выборочной проверки), а исключительно на основе анализа отчетных данных самого РАО и его дочерних предприятий (причем, как указано в Отчете в перечне изученных документов, также выборочно), без определения достоверности этой отчетности. Таким образом, строго говоря, и в этой части речь идет вообще не о проверке по первичным документам, а лишь об анализе бухгалтерских балансов предприятия и о выборочном анализе отчетности.

 

4.3. В разделах Акта 2 (“Численность и заработная плата работников РАО…, выплаты социального и производственного характера…”) и 3 (северный завоз) можно предположить, что данные почерпнуты из отчетов предприятия и отчетности исполнительной власти. Периодически даются общие ссылки на “представленные АО “Норильский никель” документы” (например, на стр.46 Акта), но точный источник приводимых сведений в Акте не указывается.

 

В тексте содержатся неуместные в Акте по результатам проверки общие формулировки, не имеющие отношения к фиксации выявленных проверкой фактов, например: “Государственно-правовое регулирование проблем Севера еще больше нуждается в четком и разностороннем упорядочении”…

 

4.4. В разделах 4-7 Акта также не указывается на источники приводимой информации. В то же время приводятся подробные данные о еще только планируемом, предполагаемом в будущем (например, стр.55-56 Акта).

 

4.5. В разделе 8 Акта также не указывается на источники информации и приводятся сведения, явно не полученные в результате именно контрольного мероприятия:

 

о конкурентах РАО на мировых рынках и основных тенденциях в их деятельности и т.п. Более того, после описания основных положений концепции развития РАО в Акте делаются необоснованные утверждения о том, что еще только будет в будущем: “Оптимизация численности РАО будет осуществляться прежними темпами”… Аналогичные некорректные формулировки перенесены в раздел 8 Отчета, например: “Социальная инфраструктура будет развиваться в соответствии с требованиями оптимального количества занятых…”

 

4.6. По ряду рассматриваемых направлений деятельности РАО в Акте и Отчете приводятся экономические и социальные показатели за разные годы с 1995 по 1999 гг., ряд из которых имеет положительную тенденцию. Приводятся также данные о дополнительных социальных расходах предприятия. Одновременно указывается на реструктуризацию долгов РАО государству со списанием части долга, включая штрафные пени, что не было предусмотрено конкурсными процедурами ни при проведении кредитно-залоговых аукционов, ни при окончательной продаже госпакета акций предприятия. При этом не осуществлено сравнительной оценки: объемов дополнительных социальных расходов РАО “Норильский никель” (сверх положенного по закону и вытекающего из постприватизационных обязательств) – с одной стороны, и потерь государственных и местных бюдже-тов от реструктуризации долга и списания его части – с другой стороны.

 

Не осуществлено также и сравнительной оценки объемов эффективных инвестиций в развитие производства, осуществленных новыми собственниками РАО “Норильский никель”, с вышеупомянутыми потерями бюд-жетов от реструктуризации долга и списания его части.

 

Без соответствующих сравнений, причем в сопоставимых единицах, делать вывод о вкладе РАО “Норильский никель” в социально-экономическое развитие неправомерно.

 

4.7. Таким образом, подобные документы, призванные продемонстрировать высокую эффективность управления РАО “Норильский никель” новыми собственниками, в части разделов 1-8 Акта (и, соответственно, разделов 1-8 Отчета), даже если бы недостатки, указанные в п.4.6 настоящего Особого мнения, были устранены, тем не менее, могли бы рассматриваться лишь как материал по результатам экспортно-аналитического мероприятия и называться “Анализ деятельности предприятия по данным его отчетности и отчетности исполнительной власти”. Но проверка никак не соответствует положениям ст.15 Федерального Закона “О Счетной палате Российской Федерации”, требующим при проведении проверки и ревизии Счетной палаты документального подтверждения законности производственно-хозяйственной деятельности и достоверности бухгалтерского учета и финансовой отчетности. И Акт, положенный в основу Отчета, не соответствует требованиям к акту по результатам контрольного мероприятия Счетной палаты, установленным статьей 5.2.1 Регламента Счетной палаты.

 

Соответственно, возникает вопрос о достоверности представленных сведений во всей их полноте и обоснованности каких-либо выводов на их основе.

 

5. В Отчете и “Акте проверки приватизации федерального пакета акций РАО “Норильский никель” и вклада РАО “Норильский никель” в результаты социально-экономического развития Норильского промышленного района в 1996-1999 годах” в части, посвященной реализации исполнительными и правоохранительными органами Российской Федерации выводов и предложений Счетной палаты по результатам проверок РАО “Норильский никель” (раздел 9), подробно указывается на ход рассмотрения Генеральной прокуратурой и Правительством материалов Счетной палаты, а также на содержание ответов; в том числе, указывается и на прекращение уголовного дела в отношении А.Р.Коха в связи с актом амнистии и на отказ в возбуждении уголовного дела в отношении В.О.Потанина также в связи с актом амнистии; указывается, что несмотря на первоначальное признание выводов Счетной палаты в отношении незаконности приватизационной сделки. Генеральная прокуратура, тем не менее, иска о расторжении сделки не предъявляла. Подробно приводятся аргументы из судебных решений, но по искам, не связанным с аргументами Счетной палаты, а также экспертных заключений, отстаивающих позицию, противоположную выводам Счетной палаты.

 

В результате на основании представленных экспертных заключений в итоговом заключении, сформулированном на стр.89 Акта в п. 7, делается однозначный вывод о том, что “оснований считать незаконными аукцион от 17 ноября 1995 г. по передаче в залог федерального пакета акций РАО “Норильский никель” и последующую его продажу на конкурсе с инвестиционными условиями не имеется”, хотя затем в п. 8 заключения отмечается отсутствие убедительных аргументов, опровергающих прежние выводы Счетной палаты, но лишь в части “целесообразности” проведения залоговых аукционов. И здесь указывается и на размещение Правительством “временно свободных” валютных средств федерального бюджета на депозитах в комбанках, и на отсутствие ис

 

точников средств на возврат кредитов (и выкуп залога) в федеральном бюджете на 1996 год. Но затем следует утверждение, что “указанное выше нельзя поставить в вину участникам названных договоров…” (налицо явное несоответствие данного вывода Акта задачам и компетенции Счетной палаты, не уполномоченной как определять чью-либо вину, так и выступать в подобных случаях в роли адвоката).

 

Аналогичные формулировки, только уже без столь ярко выраженного принятия на себя адвокатских функций, обнаруживаются и в разделе “выводы” в Отчете:

 

констатируется мнение экспертов, лишь “отмечается” отсутствие в ответах убедительных аргументов, опровергающих прежние выводы Счетной палаты (правда, лишь в части “целесообразности” проведения залоговых аукционов), констатируется соответствие действий Правительства Указу Президента N889 от 31.08.95 и тот факт, что этот Указ до сих пор не отменен и не признан недействительным.

 

Но однозначных выводов о притворности сделок и их несоответствии действовавшим на тот момент федеральным законам, содержавшихся в предыдущих отчетах по этой тематике, в данном Отчете уже нет.

 

В Акте и Отчете не случайно о главном говорится вскользь и не указывается на факты в их совокупности, послужившей для Счетной палаты основанием для выводов не просто о “нецелесообразности”, а именно о притворности “кредитно-залоговых аукционов” и внесения соответствующих предложений в адрес Генеральной прокуратуры.

 

Ведь не только в Законе о федеральном бюджете на 1996 год не были выделены средства на возврат кредита, но и более того: Правительство и не предлагало в соответствующем законопроекте о бюджете выделения этих средств. Таким образом, налицо признаки, дающие основание считать, что Правительство изначально рассматривало целью сделки не получение кредита под залог с последующим выкупом залога, а отчуждение собственности – ее передачу залогодержателю.

 

Более того, если перед самым проведением “кредит-но-залоговых аукционов” (якобы, с целью получения кредитов для финансирования бюджетных расходов) Правительство разместило на депозитах в коммерческих банках около шестисот миллионов долларов так называемых “временно свободных средств”, и по результатам “кредитно-залоговых аукционов” в кредит, но уже под залог госпакетов акций стратегических предприятий (“Норильский никель”, ЮКОС и др.), были получены у банков те же шестьсот миллионов долларов, это означает, что Правительство организовало получение государством кредита из своих же государственных ресурсов, но под прикрытием этого передав банкам права на стратегическое госимущество.

 

Эти факты, равно как и несоответствие явившегося основанием для сделок Указа Президента РФ действовавшим федеральным законам, отражены в предшествующих отчетах Счетной палаты, до сих пор не оспорены и дают исчерпывающие основания как для уголовного расследования, так и для признания сделок притворными и ничтожными.

 

Ю.Ю.Болдырев 12 июня 2000 г.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 4.

 

Счетная палата РФ Исх. № 01-876/02 от 12 июля 1999 г.

 

В Московский городской суд 107076, г. Москва, Богородский вал, 8

 

Истец:

 

Счетная палата Российской Федерации, 121901, г. Москва, ГСП-2, ул. Зубовская, 2

 

Ответчик:

 

Центральный банк Российской Федерации, 103016, г. Москва, ул. Неглинная, 12

 

ИСКОВОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

 

о рассекречивании Центральным банком Российской Федерации актов проверок Счетной палаты Российской Федерации.

 

В соответствии с постановлениями Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 2 сентября 1998 г. № 2906-11 ГД и от 16 сентября 1998 г. № 2977-11 ГД Счетной палатой Российской Федерации (далее – Счетная палата) проведена проверка отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Банка России.

 

По результатам проверки Счетной палатой были составлены Акт проверки деятельности Центрального банка Российской Федерации по отдельным вопросам формирования, размещения (управления) и использования золотовалютных резервов Российской федерации в 1997-1998 годах от 19 ноября 1998 г. и Акт о результатах проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Центрального банка Российской

 

Федерации за 1997-1998 годы от 24 ноября 1998 г. (далее – Акты).

 

Указанные Акты были переданы для ознакомления руководству Банка России, после чего они были возвращены Банком России в Счетную палату с грифом “секретно”.

 

При необходимости копии Актов могут быть представлены суду.

 

По мнению Счетной палаты, решение об отнесении вышеназванных Актов к секретным было принято необоснованно и незаконно. С учетом этого и того обстоятельства, что деятельность Счетной палаты основывается на принципах законности, объективности, независимости и гласности, на основании статьи 23 Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации” 28 января 1999 г. Банку России было направлено представление № 01-149/15 (копия прилагается) с предложением снять гриф секретности с упомянутых Актов и в 20-дневный срок проинформировать об этом Счетную палату.

 

Однако Банк России уклонился от рассекречивания упомянутых Актов, о чем сообщил Счетной палате (копия письма от 22 февраля 1999 г. № 01-31/216 прилагается). Счетная палата не может согласиться с доводами Банка России по следующим основаниям:

 

1. Сведения, содержащиеся в Актах, на момент их засекречивания не входили ни в один перечень сведений, составляющих государственную тайну. Такие сведения не содержатся ни в статье 5 Закона Российской Федерации “О государственной тайне” (перечень сведений, составляющих государственную тайну), ни в утвержденном Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 г. № 1203 (в редакции Указа Президента Российской Федерации от 24 января 1998 г. № 61) Перечне сведений, отнесенных к государственной тайне, ни в Развернутом перечне сведений, подлежащих засекречиванию по Центральному банку Российской Федерации и его территориальным учреждениям, утвержденным приказом Председателя Банка России от 25 декабря 1995 г. № 9с.

 

2. В статье 7 Закона Российской Федерации “О государственной тайне” перечисляются сведения, не подлежащие отнесению к государственной тайне и засекречиванию: сведения о привилегиях, компенсациях и льготах, предоставляемых государством должностным лицам; о размерах золотого запаса и государственных валютных резервах Российской Федерации. Вопреки этой норме Закона в числе прочего были засекречены сведения и по указанным выше вопросам.

 

3. Все сведения, которые содержались в засекреченных Актах, во время проверок получены инспекторами Счетной палаты из открытых источников.

 

4. При присвоении грифа секретности Актам руководство Банка России не согласовало это решение с руководством Счетной палаты. Тем самым были нарушены требования как статьи 10 Закона Российской Федерации “О государственной тайне”, так и постановления Правительства Российской Федерации от 4 сентября 1995 г. № 870, которым утверждены Правила отнесения сведений, составляющих государственную тайну, к различным степеням секретности.

 

В частности, пункт 4 Правил определяет, что:

 

степень секретности сведений, находящихся в распоряжении нескольких органов государственной власти, устанавливается по взаимному согласованию между ними; в развернутый перечень сведений, подлежащих засекречиванию, могут быть включены сведения, которые получены (разработаны) другими органами государственной власти, органами местного самоуправления, предприятиями, учреждениями, организациями или гражданами, не состоящими в отношении подчиненности к руководителю органа государственной власти, утверждающему перечень. Степень секретности таких сведений устанавливается по согласованию между органом государственной власти, разрабатывающим перечень, и собственником сведений.

 

5. Вопреки требованиям статьи 12 Закона Российской Федерации “О государственной тайне” Счетная палата не была поставлена в известность об основаниях принятия решения о засекречивании Актов.

 

В соответствии со статьей 15 Закона Российской Федерации “О государственной тайне”,

 

ПРОШУ:

 

1. Признать сведения, содержащиеся в Акте проверки деятельности Центрального банка Российской Федерации по отдельным вопросам формирования, размещения (управления) и использования золотовалютных резервов Российской Федерации в 1997-1998 годах от 19 ноября 1998 г. и Акте о результатах проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Центрального банка Российской Федерации за 1997-1998 годы от 24 ноября 1998 г. не составляющими государственную и иную охраняемую законом тайну.

 

2. Обязать Центральный банк Российской Федерации снять гриф секретности с Акта проверки деятельности Центрального банка Российской Федерации по отдельным вопросам формирования, размещения (управления) и использования золотовалютных резервов Российской Федерации в 1997-1998 годах от 19 ноября 1998 г. и Акта о результатах проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Центрального банка Российской Федерации за 1997-1998 годы от 24 ноября 1998 г.

 

Приложения:

 

1. Копия искового заявления, на 4 л. в 1 экз.

 

2. Копия представления Счетной палаты Банку России от 28 января 1999 г. № 01-149/15, на 3 л. в 1 экз.

 

3. Копия письма Банка России от 22 февраля 1999 г. №01-31/216, на 4 л. в 1 экз.

 

4. Копия определения Верховного Суда Российской Федерации, на 2 л. в 1 экз.

 

Заместитель Председателя

 

Ю.Ю.Болдырев

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 5.

 

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

 

заместителя Председателя Счетной палаты РФ Ю.Ю.Болдырева на решение Коллегии Счетной палаты по вопросу “О результатах проверки законности и целесообразности выделения Министерством финансов Российской Федерации средств из федерального бюджета на компенсацию таможенных платежей”

 

Настоящее особое мнение оформлено в соответствии со статьей 25 Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации”.

 

01 августа 1997 года Коллегия Счетной палаты не приняла решение о передаче в средства массовой информации данных по результатам проверки законности и целесообразности выделения Министерством финансов Российской Федерации средств из федерального бюджета на компенсацию таможенных платежей.

 

Выражаю свое несогласие и считаю необходимым отметить следующее.

 

1. Материалы данной проверки не содержат сведений:

 

- составляющих государственную или иную охраняемую законом тайну;

 

- конфиденциального характера в соответствии с перечнем, утвержденным Указом Президента РФ от 06 марта 1997 года N 188 “Об утверждении перечня сведений конфиденциального характера”;

 

- позволяющих относить их к числу документов ограниченного (служебного) пользования в соответствии с “Положением о порядке обращения со служебной информацией ограниченного распространения в федеральных органах исполнительной власти”, утвержденным постановлением Правительства РФ от 3 ноября 1994 г. N1233, устанавливающим, что не могут быть отнесены к служебной информации ограниченного распространения, в частности, “сведения об исполнении бюджета и использовании других государственных ресурсов…”.

 

Таким образом, налицо очередная попытка Коллегии Счетной палаты ограничить доступ СМИ к сведениям, которые даже акты органов исполнительной власти не позволяют скрывать от общества.

 

2. Непредоставление СМИ информации по результатам проверки противоречит требованиям статьи 3 Федерального закона “О Счетной палате Российской Федерации”, устанавливающей гласность одним из принципов осуществления Счетной палатой контроля за исполнением федерального бюджета.

 

Статья 33 указанного Закона также определяет, что Счетная палата регулярно предоставляет информацию о своей деятельности средствам массовой информации. При этом Закон не устанавливает каких-либо ограничений на распространение и предоставление СМИ информации о результатах проверок, не связанных с необходимостью сохранения государственной и иной охраняемой законом тайны.

 

3. Материалы проверки свидетельствуют о серьезных нарушениях федеральных законов высшими должностными лицами страны, в результате чего в 1995 году только одному Национальному фонду спорта было противозаконно перечислено из федерального бюджета более 32 триллионов рублей… Установлены грубые нарушения Правительством порядка ведения бухгалтерского учета, а также факты искажения отчетности, дополнительно подтвердившие вывод Счетной палаты о недостоверности представленного Правительством в Государственную Думу отчета об исполнении федерального бюджета за 1995 год.

 

В этих условиях голосование против предоставления СМИ информации о результатах проверки является попыткой сокрытия от общества масштаба ущерба, нанесенного обществу грубейшими нарушениями закона в деятельности исполнительной власти в целом и, в частности, конкретных лиц, занимающих высшие государственные должности.

 

4. В течение нынешнего 1997 года я уже в третий раз вынужден формулировать особое мнение в связи с незаконным непредоставлением обществу информации по результатам контрольных мероприятий Счетной палаты. Таким образом, речь идет о явной тенденции, что не должно пройти мимо внимания общества, в интересах которого мы и призваны осуществлять контроль за деятельностью власти.

 

5. На заседании Коллегии на полном серьезе ставился (в том числе, и на голосование) вопрос о наличии якобы “интеллектуальной собственности” того или иного аудитора на результаты контроля и, соответственно, о необходимости предоставления каждому аудитору исключительного права лишь ему одному решать, какую информацию и в каком виде обществу предоставлять, а какую – нет.

 

Понятно, что информация – это власть, и естественно стремление к единоличному владению ею. Но мы – не собрание вольных аудиторов и не частная организация. Счетная палата РФ – государственный контрольный орган, существующий на деньги налогоплательщиков. Следовательно, права собственности на информацию и права произвольно распоряжаться ею не может быть ни у конкретных аудиторов, ни у Счетной палаты в целом.

 

6. Более полутора лет назад мною был внесен на заседание Коллегии Счетной палаты проект порядка предоставления данных о результатах деятельности Счетной палаты средствам массовой информации. Порядок предусматривал аккредитацию СМИ при Счетной палате и одновременное предоставление информации всем заинтересованным СМИ. Но до настоящего времени указанный порядок не принят.

 

Положение о бюллетене Счетной палаты, внесенное мною на рассмотрение Коллегии более года назад, также до настоящего времени не принято, и в нарушение требований Федерального закона “О Счетной палате РФ” бюллетень Счетной палаты до настоящего времени не выпускается.

 

В проекте Регламента Счетной палаты, внесенном на рассмотрение Коллегии совместно Председателем и заместителем Председателя Счетной палаты, предусмотрено: “Решение об ограничении или задержке предоставления информации по запросу средств массовой информации по результатам законченных контрольных мероприятий может быть принято … только в случаях, если соответствующие материалы содержат сведения, составляющие государственную или иную охраняемую законом тайну”. Но ни Регламент в целом, ни соответствующая норма отдельно также до настоящего времени не приняты.

 

В результате отчеты по итогам контрольных мероприятий Счетной палаты становятся товаром, доступ к которому имеет ограниченный круг лиц, что создает условия для злоупотреблений.

 

7. В целях обеспечения законного права граждан на информацию о деятельности избранной гражданами власти я повторно обращаюсь к Федеральному Собранию РФ и прошу урегулировать вопрос о гарантиях полного предоставления обществу информации о результатах деятельности Счетной палаты путем внесения соответствующих дополнений в Федеральный закон “О Счетной палате Российской Федерации”.

 

Ю.Ю.Болдырев 01 августа 1997 г.

В то время, как власть в вопросе о «монетизации» льгот уже извиняется и пятится назад, верные пропагандисты по основным теле- и радиоканалам продолжают вещать населению о безответственном прокоммунистическом большинстве в думах девяностых годов, напринимавшем невыполнимых популистских законов, с которыми – как с явным обманом – необходимо как можно быстрее покончить…
 
И здесь, похоже, потребовались новые, не затертые в последнее время авторитеты. Дошло даже до того, что Первый канал нашего ТВ, категорически не допускавший меня в эфир уже лет восемь (из них четыре – в период, когда я был одним из руководителей высшего конституционного контрольного органа страны – Счетной палаты РФ), вдруг срочно стал просить у меня интервью. О чем? Сначала – по предыстории ЮКОСа и, в частности, «Юганскнефтегаза». Затем, спустя менее месяца, разумеется, о том, какие популистские принимались законы о льготах, а также о коррупции в прежней системе предоставления льгот…
Подробнее

 
Юрий Болдырев

 

Серия “Русское чудо – секреты экономической отсталости”

 

Как, успешно преодолевая препятствия, идти в никуда.

 

Похищение Евразии
 
Надо ли быть “паиньками”, чтобы сохранить Россию? Стоит ли пританцовывать перед инвесторами? Обязательно ли, принимая помощь, сдаваться? Действительно ли наша жизнь “прогнет кого угодно”? Отвечая на эти и другие вопросы, Юрий Болдырев – участник малоизвестных публике драматических событий нашей новейшей истории – рассказывает о том, как у России пытались отнять контроль над ее недрами. И история еще не закончена…

 

ПРЕДИСЛОВИЕ
 
Часть 1. ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ФУТБОЛА (нужна ли России промышленная политика?)
 
Глава 1. ОТМИРАЕТ ЛИ ИГРА НАЦИОНАЛЬНЫХ КОМАНД?
 
КУДА НЕСЕТ МЕНЯ ВОЛНА?
 
МЕСТА ПОД СОЛНЦЕМ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ
 
БЕЙ В СВОИ ВОРОТА!
 
ИГРА НАЦИОНАЛЬНАЯ ИЛИ КОРПОРАТИВНАЯ?
 
Глава 2. ВРЕМЯ ЛИ ЖИТЬ В РОССИИ?
 
ВЫРАЩИВАТЬ ЛИ ПОМИДОРЫ В РОССИИ?
 
ЕСЛИ ОТСТАЛ, ТО ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛИ НАВСЕГДА?
 
ЧТО ЛУЧШЕ: ЛЕВАЯ НОГА ИЛИ ПРАВАЯ?
 
ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР БЛИЖАЙШЕГО СОСЕДА
 
ПОЛЕТИТ ЛИ ВПЕРЕД НАШ ПАРОВОЗ?
 
Глава 3. ПОСПОРИЛ СТАРЕНЬКИЙ АВТОМОБИЛЬ
 
ЩЕДРЫЙ АВАНС БЕЗ РАСПИСКИ
 
ЖУРАВЛЬ В РУКАХ ИЛИ СИНИЦА В НЕБЕ?
 
ЗАКОН ИЛИ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДОГОВОРЕННОСТИ
 
СТАНУТ ЛИ ПРОИЗВОДИТЬ ТО, НА ЧТО НЕТ СПРОСА?
 
ГДЕ У НАС РУЧКИ КОРОТКОВАТЫ…
 
А ЕСЛИ БЫ ВСЕ ДЕЛАЛОСЬ ВСЕРЬЕЗ?
 
Глава 4. ЛЕТАТЬ ИЛИ ПОЛЗАТЬ?
 
ВПЕРЕД, ЗА МОРЯ…
 
КАК НАС УЧАТ ВСЕ ПРАВИЛЬНО ПОНИМАТЬ
 
МУЗЫКУ ОПЛАЧИВАЮТ, ЕСЛИ ОНА НРАВИТСЯ
 
“НАШИ” – НА КРЮЧКАХ НЕ ТОЛЬКО У “НАШИХ”
 
СТАНЕТ ЛИ ПРОДАЖНЫЙ – НЕСГИБАЕМЫМ?
 
ЗАЧЕМ ЧЕРЕПАХЕ КРЫЛЬЯ?
 
МОГУТ ЛИ МИНУСЫ БЫТЬ ПЛЮСАМИ?
 
Глава 5. АНТИ-ВУЛЬГАРНОЛИБЕРАЛЬНЫЙ МАНИФЕСТ
 
БОЯТСЯ ЛИ РУССКИЕ МОРОЗА И ЛЮБЯТ ЛИ БЫСТРУЮ ЕЗДУ?
 
НЕ НУЖЕН ИМ БЕРЕГ ТУРЕЦКИЙ
 
Часть 2. НЕ БАНКЕТАМИ И ФУРШЕТАМИ ЕДИНЫМИ (что такое благоприятный инвестиционный климат)
 
Глава 1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РОССИЮ
 
СКАЗКА БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖИЗНЬ
 
“МЫ ИХ НЕ ПУСКАЕМ”
 
А ИНВЕСТОРЫ И НЕ ПРОСЯТСЯ
 
КЛУБНАЯ КАРТА ИЛИ ШУТОВСКОЙ БУБЕНЧИК? (поможет ли нам вступление в ВТО)
 
Глава 2. ГДЕ НАЙТИ РЕАЛЬНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ?
 
ИНВЕСТИЦИИ В … КОТЛОВАНЫ
 
НЕ ХОЧЕШЬ ИНВЕСТИРОВАТЬ – ЗАСТАВИМ!
 
СПРОС РОЖДАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
 
Глава 3.НЕФТЬ – ДЛЯ РАЗВИТИЯ ИЛИ ДЛЯ ДЕГРАДАЦИИ? (как поднять российское машиностроение)
 
ЦЕНА ВОПРОСА
 
УЧИТЬСЯ МОЖНО НЕ ТОЛЬКО НА ОШИБКАХ
 
У РОССИЙСКИХ – СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ…
 
ФОРА СВОЕМУ ПРОИЗВОДИТЕЛЮ – ВПОЛНЕ РЫНОЧНЫЙ МЕХАНИЗМ
 
ВСЕГДА ЛИ ИНВЕСТОР СТРЕМИТСЯ СНИЖАТЬ ИЗДЕРЖКИ?
 
АРШИНОМ ОБЩИМ НЕ ИЗМЕРИТЬ
 
Часть 3. РОССИЙСКИЙ “ГАРАЖ-СЭЙЛ”
 
Глава 1. ОТСИДЕТЬСЯ В КУСТАХ – МОЖЕТ ЛИШЬ МАЛЕНЬКИЙ
 
ПОСЛЕ НАС – ХОТЬ ПОТОП
 
ТЕХНОЛОГИЯ ДЛЯ ОТСТАЛЫХ
 
ДЬЯВОЛ – В ДЕТАЛЯХ
 
ЧЕМ ШИЛО ЛУЧШЕ МЫЛА?
 
КОМУ МНОГО ДАНО, С ТОГО И СПРОС
 
ТАК ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СРП?
 
Глава 2. ВДОХНОВЕННАЯ СДАЧА НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ
 
НЕ ВСЕ МОГУТ КОРОЛИ
 
ОСТАТЬСЯ С ДЫРКОЙ ОТ БУБЛИКА – ЛЕГКО ОТДЕЛАТЬСЯ
 
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В… СТОКГОЛЬМСКИЙ СУД
 
ЗАЩИТИТ ЛИ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО?
 
НА БИС: ВСЕ ЗАКОНЫ – В ПЕЧКУ, ПАРЛАМЕНТ – НА КЛЮЧ! (перевод с иезуитского на человеческий)
 
Часть 4. МОЖНО ЛИ ПРОТИВОСТОЯТЬ БУЛЬДОЗЕРУ? (борьба вокруг закона “О соглашениях о разделе продукции”)
 
Глава 1. “ФИЛИГРАННАЯ ПРАВОВАЯ РАБОТА”
 
ВОПРОС ЗАСЛУЖИВАЕТ ВНИМАНИЯ
 
ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ – НЕ ВСЕГДА ОБМАНЧИВО
 
“ПРЕДЛОЖИТЕ ТАКОЕ АМЕРИКАНЦУ – ОН ВАС ПИНКАМИ ВЫГОНИТ…”
 
Глава 2.В СПОРЕ РОЖДАЕТСЯ ИСТИНА … И СПЛАЧИВАЮТСЯ “ДРУЗЬЯ”
 
КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ
 
“ТОВАРИЩ НЕ ПОНИМАЕТ…”
 
БУДЕМ ПАИНЬКАМИ – РАЗРЕШАТ СОХРАНИТЬ РОССИЮ?
 
ВСЕ РАВНО ВСЕ РАЗВОРУЮТ, НО ХОТЬ БУДЕТ ПОЛЬЗА!
 
СТРАНА ДОЛЖНА ЗНАТЬ СВОИХ ГЕРОЕВ
 
ЗАКРЫТОСТЬ – НЕ ТОЛЬКО У КОММУНИСТОВ
 
Глава 3. БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
 
НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
 
ПЕРВАЯ ПОБЕДА
 
“ЦЕНТРОБАНКОВСКИЙ ВАРИАНТ”
 
ЖИЗНЬ – ЛУЧШИЙ ДРАМАТУРГ…
 
НЕОЖИДАННЫЕ ФОРМАЛЬНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ
 
НЕФОРМАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
 
ОБВИНЕНИЯ В ФАЛЬСИФИКАЦИЯХ И ПОПЫТКИ ФАЛЬСИФИКАЦИИ
 
ТРИ МЕСЯЦА И ОДНА НЕДЕЛЯ
 
ТЯЖЕЛЫЙ КОМПРОМИСС
 
Глава 4. НЕ ПОБЕДИТЬ, ТАК ХОТЬ НАПАКОСТИТЬ…
 
ЧЕГО НАМ УДАЛОСЬ ДОБИТЬСЯ
 
ЧТО ТАКОЕ “ХОРОШО” И ЧТО ТАКОЕ “ПЛОХО”?
 
ПОПЫТКИ ДИСКРЕДИТАЦИИ РЕЗУЛЬТАТОВ
 
ОТСТУПЛЕНИЕ: ЧЕМ РОССИЯ УДИВЛЯЕТ МИР
 
БОРЬБА ЗА “ВТОРОЙ ФРОНТ” (обращение к генеральному заказчику)
 
Глава 5. “ТОГДА СЧИТАТЬ МЫ СТАЛИ РАНЫ, ТОВАРИЩЕЙ СЧИТАТЬ…”
 
БЫЛ ЛИ У МЕНЯ ИНОЙ ВЫБОР?
 
О КОМПРОМИССАХ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ
 
“БЫЛИ ЛЮДИ В НАШЕ ВРЕМЯ…”
 
Часть 5. РОССИЯ НЕ МЕЛОЧИТСЯ
 
Глава 1. ВСЕ ОПТОМ И СРАЗУ (“точечный” закон)
 
КОТ В МЕШКЕ
 
СКРУПУЛЕЗНАЯ РАБОТА ОТВЕТСТВЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
 
ЩЕДРЫЕ ПОДАРКИ НЕФТЯНЫМ КОМПАНИЯМ
 
ПОДАРОК БЕЗНАДЕЖНОМУ ДОЛЖНИКУ
 
“ЧАСТНЫЕ” ИНВЕСТИЦИИ ЗА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЧЕТ
 
КАК ОСТАВИТЬ СТРАНУ С ДЫРКОЙ ОТ БУБЛИКА
 
ОТ ЖАЛОБ ПО МЕСТУ РАБОТЫ ДО ШАНТАЖА
 
Глава 2. О ЦЕНЕ “НАУЧНОЙ” ЭКСПЕРТИЗЫ
 
НАСТУПЛЕНИЕ НА ПРОТИВНИКОВ И СОМНЕВАЮЩИХСЯ
 
ЛОВКОСТЬ РУК БЕЗ НАПРЯЖЕНИЯ МОЗГОВ
 
МОЗГИ НАПРЯГЛИ, НО ПОЗДНОВАТО…
 
Глава 3. СТАВКА – НА ШУЛЕРСТВО. НАШИ УСИЛИЯ НЕ ПРОПАЛИ ДАРОМ
 
ЗА ЧТО В ПРИЛИЧНОЙ КОМПАНИИ БЬЮТ КАНДЕЛЯБРОМ
 
Глава 4. НЕМНОЖКО О ЛИЦЕМЕРИИ СМИ
 
О ЧЕМ ГРАЖДАНЕ УЗНАТЬ НЕ МОГЛИ
 
“ЧЕРЕЗ ПЯТЬ-СЕМЬ ЛЕТ ВЫ ОПЯТЬ СПРОСИТЕ “ПОЧЕМУ?”
 
Глава 5. НАСТУПЛЕНИЕ – ШИРОКИМ ФРОНТОМ или НАША ЖИЗНЬ ПРОГНЕТ КОГО УГОДНО?
 
ВОПРОС, СОРОК ПЕРВЫЙ ПО ВАЖНОСТИ
 
БЕЗ ЛОЖНОЙ РОБОСТИ
 
СКАЗАНО – СДЕЛАНО
 
ШАГ ВПЕРЕД – ДВА ШАГА НАЗАД
 
ГДЕ ПРОХОДИТ НЕЗРИМАЯ ЛИНИЯ ФРОНТА
 
Глава 6. К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ НЕ ОШИБАЛИСЬ (что показали проверки на Сахалине)
 
ЧУЖОЕ – НЕ СВОЕ (может быть, цель – не нефть, а рука на кране?)
 
ПОЧЕМУ “БЕЛАЯ” БУХГАЛТЕРИЯ СТОЛЬ НЕВНЯТНА? (о лукавстве аудита – задолго до крушения американского “Энрона”)
 
ДЕНЕГ – НЕ ЖАЛЕТЬ (что нам стоит переплатить раз в пятнадцать?)
 
ЧТО НАМ СМЕТА…
 
КАК ХОРОШО БЫТЬ “КОНСУЛЬТАНТОМ”!
 
ЧТО ЗАКАЗЫВАЮТ НАШИМ ПОДРЯДЧИКАМ (о чем отчитывается недропользователь)
 
ЧТО ЖЕ РЕАЛЬНО ДОСТАЕТСЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКЕ?
 
МИНУС ШЕСТЬДЕСЯТ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ
 
О ПРИЧИНАХ И СЛЕДСТВИЯХ
 
Глава 7. ВЕДАЮТ ЛИ, ЧТО ТВОРЯТ?
 
НА КОМ ЭТО ТАМ ШАПКА ГОРИТ?
 
КОГДА УМОЛЧАНИЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННУЮ ЛОЖЬ
 
В ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ НЕ ОТКАЖЕШЬ (что такое “марионеточная оппозиция”)
 
Глава 8. ПОД НОВЫЕ ГИМНЫ – В ПРЕЖНЕМ НАПРАВЛЕНИИ
 
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛИ, ПРИНИМАЯ ПОМОЩЬ, СДАВАТЬСЯ?
 
НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ
 
НЕЧЕГО НА ЗЕРКАЛО ПЕНЯТЬ… (за кого они нас держат?)
 
Приложения
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 1.* Тексты двух вариантов закона “О соглашениях о разделе продукции”
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Выписка из Стенограммы заседания Комитета Совета Федерации по бюджету, финансам, таможенному и налоговому регулированию 03 июля 1995 года (обсуждение закона “О соглашениях о разделе продукции”, принятого Государственной Думой 14 июня 1995 года)*
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 3. Совместное заявление от 22.11.95 сопредседателей Согласительной комиссии по Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 4. Пресс-релиз совместной пресс-конференции сопредседателей Согласительной комиссии по Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”, 30.11.95.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 5. Тезисы выступления заместителя Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.Болдырева на Парламентских слушаниях “Земельные отношения и оценка природных ресурсов” 19 января 1999 года.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 6. Тезисы выступления заместителя Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.Болдырева на Парламентских слушаниях “Инвестиционные нефтегазовые проекты на условиях соглашений о разделе продукции: обеспечение участия российских предприятий”, 18.10.99.
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 7. Выводы и предложения из Отчета Счетной палаты по результатам проверки реализации СРП на Сахалине (Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации № 8 (32), 2000 год).
 
ПРИЛОЖЕНИЕ 8. Пример неопубликованного интервью – ПРЕДПРОДАЖНАЯ ПОДГОТОВКА
 
ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Пользуясь уже собственной традицией и экономя время читателя и свое собственное, я не стал писать ко второй книге серии (так же как и к первой) отдельного предисловия, и использовал вместо него фрагмент из текста. А так как жизнь наша все ускоряется и времени – все меньше, соответственно, и фрагмент я использовал существенно меньший, нежели в первой книге.

 

Ситуация в России уже не один год мне очень напоминает такую картину. Представьте себе, что вы пришли в магазин и увидели нечто вам нужное. Да, дороговато, но дешевле это нигде не купишь, и потому вы склоняетесь к тому, чтобы открыть кошелек. И вот вы уже почти совсем решились, но откуда-то из-за угла выглядывает работник этого же магазина и тихонько шепчет, что он лично вам по дружбе может все устроить дешевле… С учетом того, что про подобную “российско-африканскую” практику всем заинтересованным хорошо известно, никто всерьез и не торопится покупать у нас что-то официально- “через кассу”. Все либо заняты активным поиском тех, кто все устроит и организует дешевле, либо, в крайнем случае, ждут, когда “доброхоты” сами себя проявят…

 

Какие при этом претензии к покупателям? Никаких. Ни нефтяные гиганты “Шелл” и “Амоко”, ни США, ни Европа нам ничего не должны. А вот у нас к самим себе, к тем, кто так спешит быть хорошим и добрым в их глазах – претензии должны бы быть…

 

Юрий Болдырев

Февраль 2003 года.

 

Часть 1. ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ФУТБОЛА (нужна ли России промышленная политика?)

 

Глава 1. ОТМИРАЕТ ЛИ ИГРА НАЦИОНАЛЬНЫХ КОМАНД?

 

КУДА НЕСЕТ МЕНЯ ВОЛНА?

 

Каждый человек вправе выбирать свой путь. И кто-то несется в потоке, ни о чем всерьез не задумываясь. Кто-то в общем потоке лишь чуть-чуть подруливает. Кто-то – решительно движется и поперек течения. А кому-то хватает сил выгребать даже против общего потока, направление которого его не устраивает.

 

Но так же и каждое общество и государство – тоже вправе выбирать свой путь. И здесь тоже есть господствующие течения, причем для кого-то – благоприятные, а для кого-то – и не очень.

 

Является ли такой подход противоречащим постулатам рыночной экономики? Ведь из азов теории известно, что рынок сам является источником знаний о том, что нужно, а что – нет.

 

Вульгарно-либеральная позиция по вопросу о промышленной политике государства известна: это же опять попытка государства вмешиваться и наводить свои порядки, то есть диктовать, что нужно производить, или еще того хуже – попытка изымать средства из одних отраслей и перекачивать в другие; нет уж, хватит, нарегулировались – пусть лучше свободный рынок сам все расставит по местам…

 

Подобные рассуждения мне приходилось слышать неоднократно, причем не где-то в случайной аудитории, а в высших органах государственной власти – от высокопоставленных руководителей и депутатов… Что тут скажешь?

 

Конечно, жизнь по принципу щепки, которую несет волна и, может быть, куда-нибудь вынесет – тоже имеет свои плюсы и даже прелесть. Но такой метод жизни, к счастью, вовсе не является единственно возможным и сколько-нибудь обязательным для всех.

 

Если воспользоваться аналогией с жизнью человека, то, конечно, никто точно не знает, какие специалисты будут в наибольшей степени востребованы завтра. Абсолютизируя сиюминутно-рыночный подход, можно вообще не создавать ничего с ориентацией на будущие плоды и ничему не учиться – ждать этого завтра, а там – жизнь сама научит, востребует, заставит. Но сторонники такого подхода обычно мало чего добиваются в жизни. Образно говоря, пусть они никогда не “промахиваются” – не идут зря в том направлении, которое оказывается неперспективным, но они никогда и не “попадают”. Не попадают на приличную роль туда, где перспектива есть, так как опаздывают по сравнению с более подготовленными.

 

Конечно, абсолютного знания о том, что будет нужно завтра, нет. Но более или менее успешное прогнозирование – есть. Человек может вкладывать силы и средства в то, что не дает ему отдачи сегодня, но, вероятно, даст результат через годы или даже десятилетия. И крупные корпорации вкладывают средства .в долгосрочные проекты развития, которые принесут серьезные дивиденды лишь детям нынешних собственников. Но точно так же и эффективно организованное общество (государство) стремится вкладывать ресурсы и в те проекты, которые могут принести плоды лишь через многие десятки лет. Причем какие-то проекты результата не дадут вообще, и к этому надо всегда быть готовыми. Но зато иные – обеспечат прорыв. И все рыночные законы при этом действуют: конкурируют между собой люди, конкурируют корпорации, конкурируют общества и государства. Конкурируют в борьбе за что?

 

МЕСТА ПОД СОЛНЦЕМ БЫВАЮТ РАЗНЫЕ

 

Каждый человек занимает свое место в системе разделения общественного труда и общественного дохода, а также и в соответствующей социальной иерархии. Упрощенно можно сказать так: кто-то – производит жизненно необходимые материальные блага (еду, одежду, жилье, транспорт и т.п.), кто-то – изобретает новые методы и технологии их производства или даже сами новые блага, кто-то – руководит всем процессом, плюс кто-то еще учит, лечит, защищает, развлекает и т.п., а кто-то – за всеми убирает мусор. Характер работы, место в социальной иерархии определяют и возможную степень удовлетворения от работы, и уровень получаемых материальных благ, и дальнейшую жизненную перспективу, в том числе наиболее вероятную перспективу для детей и внуков.

 

Но ведь аналогичное разделение труда формируется и между разными обществами и государствами. От места страны в мировом разделении труда также зависит и ее статус среди других стран, и средний уровень дохода граждан, и возможности аккуммулирования средств на развитие инфраструктуры экономики и социальной сферы, и способность при необходимости защитить себя и отстоять свое место под солнцем (а такая необходимость, на самом деле, есть всегда – силовые методы решения проблем личного или коллективного преуспевания вряд ли когда-либо окончательно отомрут), и дальнейшие перспективы страны и еетраждан.

 

Значит, в чем задача общества, более или менее ориентированного не только на сиюминутное наполнение желудка? Задача – не только обеспечить свободу развития бизнеса и конкуренции на своем внутреннем рынке, но еще и предпринять усилия к тому, чтобы совместно добиваться наиболее выгодного места под солнцем в рамках уже мировой системы разделения труда и прибылей.

 

БЕЙ В СВОИ ВОРОТА!

 

“Ну, это-то уж точно идеи вчерашнего дня, – поймает меня на недопонимании современных тенденций оппонент, – ведь мир теперь – совсем не такой, как был вчера; либерализм наступает – каждый за себя; и командная игра национальных государств – отмирает”.

 

Где-то действительно отмирает, может быть. Но либо на смену ей приходит игра столь же командная, только уже в рамках более масштабной “сборной” – как это происходит сейчас с европейскими странами при их вхождении в Единую Европу. Либо тех, кто в одностороннем порядке соглашается отказаться от командной игры, просто почти в буквальном смысле поедают более сильные и менее наивные – как это происходит сейчас с нами…

 

Что же касается усиленно пропагандируемой у нас идеи о том, что теперь вся игра – исключительно индивидуальная, по принципу “каждый – за себя”, и “ты, Вася (Петя, Коля и т.п.), не трать зря времени, не теряйся – лови момент и знай свой интерес…”, – так было бы странно, если бы соперничающие команды не пытались конкурентов и противников разлагать изнутри подобным образом…

 

Представьте себе футбольное поле. Издали действительно может показаться, что в чужой команде никто указаний ежесекундно не дает, значит, каждый бегает сам по себе. А тут еще и советники из чужой команды и плюс некоторые свои, мечтающие, чтобы их взяли в ту команду: “Ну что вы – все гурьбой, да гурьбой, либеральнее надо, каждый – за себя, какая разница, в какие ворота бить, главное – забить побольше; и мы вам поможем, и мы все вместе дружно: ваши и наши…” И тут начинается братание, забивание в свои ворота, чествование тех, кто больше забил, неважно, в чьи ворота (хотя на самом деле – исключительно в свои) …

 

Абсурд? Но это именно то, что происходит в реальной жизни с некоторыми национальными командами, прежде всего с нашей – на поле не футбольном, а большом – экономическом и геополитическом…

 

Таким образом, командная игра некоторых национальных государств, действительно, не то чтобы отмирает, а как-то явно не клеится, разваливается. Но только уступает она свои позиции игре не индивидуальной, а тоже не менее командной – игре других, более сильных.

 

ИГРА НАЦИОНАЛЬНАЯ ИЛИ КОРПОРАТИВНАЯ?

 

Есть, правда, еще и такая идея, что на смену командной игре национальных государств идет игра тоже командная – транснациональных корпораций. Наблюдается такой процесс? В какой-то степени. Но только стоит заметить, что на самом деле транснациональные компании как субъекты этой игры вовсе не оттеснили национальные команды, а напротив – тесно с ними интегрированы. То есть транснациональные корпорации действительно стали реальными участниками большой “игры”. Но только это игроки не какие-то в национальном смысле безликие, абсолютно космополитичные, как они себя стараются представить, а базирующиеся в США и Западной Европе. И вполне ориентированные в своей деятельности на эти страны: и как на преимущественное место жизни собственников и ключевых менеджеров, и как на инструмент лоббирования (а при необходимости – и силового продвижения) их интересов в третьих странах.

 

Цель остается одна – интенсивное, опережающее развитие отраслей экономики, способных вывести страну (и соответствующие корпорации) на высокий уровень конкурентоспособности в мире именно в тех сферах, которые определяют наиболее выгодную позицию в мировой системе разделения труда. И здесь без продуманной долгосрочной промышленной политики – не обойтись…

 

Какие же задачи должна решать такая политика в наших условиях и какие методы реализации она предполагает (при том, что такие общие вопросы экономической политики, как формирование здоровой финансово-кредитной системы, обеспечение стабильности “правил игры” и прав собственности, а также здорового конкурентного пространства и т.п., мы оставляем сейчас за скобками)?*

 

* Этим вопросам посвящена первая книга этой серии – “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Глава 2. ВРЕМЯ ЛИ ЖИТЬ В РОССИИ?

 

ВЫРАЩИВАТЬ ЛИ ПОМИДОРЫ В РОССИИ?

 

Первая задача – защита определенных сфер и отраслей национальной экономики, необходимость которой связана с тем, что между странами есть объективные различия в климатических, географических и иных условиях, Так, если руководствоваться подходом абсолютно либеральным, то не надо выращивать помидоры во Франции, если в Испании это делать дешевле. И в рамках ЕЭС (как единого супергосударства с общими интересами и стандартами жизни и социального обеспечения), возможно, когда-нибудь к этому придут. Но в масштабах всей мировой экономики до такого уровня разделения труда вряд ли дойдут в обозримом будущем – по целому ряду причин.

 

Во-первых, это может быть рационально, только если вместо производства, которое вы готовы уступить зарубежным, по объективным условиям более эффективным производителям, у вас есть другие динамично развивающиеся отрасли, высокой конкурентоспособности которых на мировом рынке в долгосрочной перспективе ваши объективные (климатические, географические и прочие) условия способствуют. Да еще и при условии, что эти отрасли способны вобрать в себя высвобождающуюся рабочую силу и обеспечить необходимые доходы и для производителей, и для государства.

 

В противном случае постепенно может выявиться такая интересная перспектива. Любое производство в ваших условиях объективно менее рационально – приходится больше тратить ресурсов на отопление жилья, на одежду и т.п. Так что же, все закрывать в угоду умозрительному мировому либерализму? Затем, естественно, выяснится, что не только производство, но и сама жизнь в таких условиях нерациональна. И что делать тогда? Может быть, лучше заранее понять, что никто в мире не собирается ни впускать вас всех оптом к себе, ни предоставлять вам взамен другую территорию, идеальную по климатическим и географическим параметрам?

 

Во-вторых, есть задача не допускать зависимости от зарубежных поставок, особенно если речь идет о жизненно-важной продукции. Вы-то можете быть очень либеральными и, открыв свой рынок более дешевому зарубежному товару, полностью уничтожить свое производство. Но из этого еще вовсе не следует, что кто-то, в том числе зарубежный производитель, будет вам за это всерьез и надолго благодарен. И не исключено, что через некоторое время чужой производитель (или группа производителей) поднимет цены на внешних рынках хоть вдвое, хоть вдесятеро, но сделать вы уже ничего не сможете…

 

Более того, есть стратегические и инфраструктурные отрасли, от которых зависит вообще возможность работы всей экономики. Например, энергетическое машиностроение. Здесь только упусти свое производство, и тут же выяснится, что мировые монополисты уже привязывают тебя к своему оборудованию и своим запчастям. И будут диктовать тебе цены, на порядок более высокие, нежели обеспечивала ранее своя промышленность. А эти цены уже неизбежно придется закладывать в тарифы на тепло, электроэнергию и транспорт, а значит – и в цены на практически все товары и услуги…

 

И, наконец, в-третьих, есть живые люди с традиционными укладами жизни, разрушать которые слишком поспешно в угоду весьма умозрительным сиюминутным выгодам от появления на внутреннем рынке чуть более дешевого товара – вряд ли рационально. Во всяком случае, тем (из наших), кто сегодня кажется себе очень высококонкурентоспособным, не стоит смотреть свысока на отстающих и, тем более, позволять их уничтожать. Ведь мир, по большому счету – непредсказуем. Завтра объективные условия могут неведомым нам заранее образом измениться, что отразится и на уровне конкурентоспособности. Значит, стоит, как минимум, поискать какие-то компромиссные решения.

 

Точно оценить, какие именно отрасли по признаку объективных неблагоприятных условий надо защищать, и не попадут ли в их число, как считают некоторые авторы, все отрасли нашего хозяйства – не моя задача. Хотя наше сельское хозяйство в такой список должно попасть – это совершенно очевидно. Но в целом важно иметь в виду, что объективно, независимо от наших идеологических взглядов (разумеется, в пределах до крайнего радикализма любого рода) есть задача постоянной защиты своего внутреннего рынка, своих производителей, причем не от здоровой конкуренции с зарубежными производителями, а от разорения своих производителей зарубежными поставками товаров и услуг по существенно более низким ценам или, точнее, с существенно лучшим соотношением “качество/цена” – именно в силу различия в объективных условиях деятельности.

 

ЕСЛИ ОТСТАЛ, ТО ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛИ НАВСЕГДА?

 

Вторая задача проистекает тоже из различия, но только не в объективных условиях (климатических, географических), а субъективных, связанных с неравномерностью развития: предысторией становления соответствующей отрасли, ее обеспеченностью современными техникой и технологиями, высококвалифицированными кадрами и иными ресурсами. Это то, что в какой-то долговременной перспективе может быть уменьшено или устранено полностью. Но на это потребуются усилия, ресурсы и время. Соответственно, есть задача дать возможность тем или иным отраслям модернизироваться, перевооружиться и тем самым постепенно устранить субъективные факторы, ограничивающие конкурентоспособность производимого товара, причем как на внутреннем рынке, так и на внешних.

 

Известны два подхода к решению этой задачи.

 

Госпатерналистский подход: временно защитить свой внутренний рынок и своего производителя соответствующего товара – с тем, чтобы дать ему время и возможность модернизироваться и выйти на конкурентоспособный уровень. Хорошо? Хорошо: и свой производитель сохраняется, и, при четко оговоренном временном характере защиты, вынужденно проводится модернизация производства.

 

Либеральный подход: открыть широко двери для иностранного капитала и технологий- новые предприятия, принадлежащие иностранному капиталу, будут на современном оборудовании и по современным технологиям производить конкурентоспособную продукцию; в результате сохраняются (в той или иной степени) и рабочие места, и отчисления в бюджеты и социальные фонды; потребитель выигрывает от получения лучшей по цене и качеству продукции, а проигрывают, казалось бы, лишь свои олигархи, потерявшие прибыли. Хорошо? Хорошо.

 

Какой же из этих двух подходов лучше, и противоречат ли они друг другу?

 

ЧТО ЛУЧШЕ: ЛЕВАЯ НОГА ИЛИ ПРАВАЯ?

 

Каждый подход в зависимости от ситуации имеет свои минусы и плюсы, а следовательно, и свои области применения.

 

При реализации госпатерналистского подхода есть свои опасности.

 

Во-первых, возникает вопрос, какие именно отрасли защищаются: те ли, которые в такой защите действительно нуждаются, или же те, собственники которых коррумпировали власть и пролоббировали для себя необоснованную защиту от зарубежных конкурентов, позволяющую вздуть цены и получать сверхприбыли.

 

Во-вторых, такой подход имеет конструктивный смысл только при условии гарантированного временного характера такой защиты, при заранее объявленном поэтапном графике ее ослабления, а также, естественно, при строгом соблюдении заявленных правил игры.

 

И в-третьих, нельзя допустить даже временного паразитирования “счастливчиков” на госпротекции с получением сверхприбылей и их уводом куда-нибудь в оффшоры. Поэтому для эффективной реализации такого подхода необходимо осознание всеми слоями общества того, для чего и за чей счет вводится протекция: не для получения сверхприбылей, а для возможности инвестирования в модернизацию и развитие; не за счет абстрактного государства, а непосредственно за счет населения – за счет всего общества. И общество в этом случае, естественно, должно получить право полного контроля за всем процессом принятия решений и последующим целевым использованием льготы, а также право (через соответствующие государственные органы) регулирования прибыльности работы компаний в соответствующей сфере. Разумеется, это возможно и может достигать общественнополезной цели лишь при достаточно эффективном государстве, контролируемом сильным и развитым обществом.

 

Либеральный подход, казалось бы, проще и будто бы не требует сильного государства и ответственного общества, которых у нас явно нет (на чем частенько и спекулируют сторонники подобного подхода): выпусти вожжи из рук – все само собой и образуется. Но это – лукавство.

 

Если государство и общество слабы, то двери (а также окна и все многочисленные щели) действительно будут открыты, но войдут в них не столько капитал, новое оборудование и технологии, сколько произведенная за рубежом готовая продукция, экспорт которой будет еще и дополнительно стимулироваться соответствующими государствами – это в значительной степени и произошло у нас.

 

Местные предприятия тоже могут при этом быть взяты (и берутся) под частичный или полный контроль зарубежного капитала, но из этого еще вовсе не следует, что на них будет развиваться производство полноценной современной продукции, во всяком случае, это относится к высокотехнологичному производству. Наиболее вероятный вариант – при отсутствии целенаправленной государственной политики – это перепрофилирование предприятий на производство специфических комплектующих, необходимых исключительно для полного технологического цикла материнской зарубежной компании, но ненужных никому более. То есть перевод на сугубо вспомогательную функцию – жесткое технологическое и экономическое привязывание к чужим интересам и потребностям. Без каких-либо перспектив выхода на самостоятельное развитие и, тем более, на производство какого-либо конкурентоспособного продукта, с которым можно выйти на мировые рынки.

 

Таким образом, чтобы политика “открытых дверей” при решении задачи создания условий для модернизации своего производства могла привести к желаемому результату, эти двери должны быть не открытыми нараспашку или, тем более, напрочь выломанными, а очень хорошо регулируемыми твердой рукой – открываемыми лишь для того, что соответствует интересам развития своего производства. Применительно к данному случаю – для ввоза производственного капитала, оборудования и технологий, но не для готовой продукции, произведенной за рубежом. И плюс – жесткий контроль за собственниками и деятельностью стратегически важных, инфраструктурных и высокотехнологических предприятий.

 

Но самое интересное: как подсказывает неидеологизированный здравый смысл и свидетельствует известный зарубежный опыт, эти два подхода вовсе не противоречат один другому, а, напротив – наиболее эффективны тогда, когда взаимодополняют друг друга. Это примерно то же, что противопоставлять одну ногу другой. Можно спорить о том, на какой ноге лучше прыгать, но ведь идти или бежать, используя обе ноги, значительно легче и быстрее.

 

ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ ПРИМЕР БЛИЖАЙШЕГО СОСЕДА

 

Например, какую политику проводит в этой части наш сосед Польша? Для стимулирования модернизации и развития собственной экономики в этой стране был применен ряд либеральных рецептов. В частности, были широко открыты двери для иностранного капитала, зарубежных технологий и предприятий. Кроме того, введены конкурсные “общественные” закупки, единый установленный специальным законом порядок которых распространяется не только на закупки продукции для госнужд, но и на закупки, осуществляемые органами местного самоуправления и даже предприятиями и организациями с госучастием. Причем в конкурсах на поставки могут принимать участие не только свои польские производители, но и зарубежные. Одновременно были введены и разумные заградительные меры – импортные пошлины и налоги на ввоз зарубежной готовой продукции. В вышеупомянутых конкурсах на поставки продукции для государственных/общественных нужд зарубежные поставщики хотя и вправе принимать участие, но только после уплаты всех таможенных пошлин и налогов. И сверх того, произведенное на территории Польши имеет в конкурсе установленную законом двадцатипроцентную фору по цене. То есть, при прочих равных условиях, польская продукция стоимостью, например, сто двадцать тысяч злотых за единицу, побеждает зарубежную, стоящую после уплаты всех пошлин и налогов всего лишь сто тысяч за единицу…

 

Польша – страна немаленькая: население – тридцать миллионов человек. При разумной экономической политике – это рынок перспективный. Значит, хочешь на него проникнуть – ввози свое оборудование и строй свои заводы, производи продукцию в Польше.

 

Результат такой политики известен: со второй половины девяностых годов прилавки российских, и прежде всего московских магазинов оказались просто завалены разнообразной продукцией самых именитых европейских и американских фирм, но произведенной не в странах, где расположены головные офисы компаний, и не у нас в России, а в Польше. Более того, и популярные чешско-германские “Шкоды”, собранные в Польше, и чисто немецкие “Мерседесы”, собранные опять же в Польше, и многое-многое другое экспортируется из Польши уже и в Западную Европу.

 

Конечно, такой подход не может быть распространен на производство продукции оборонного или иного стратегического назначения, так же как и вообще на производство продукции, находящейся на самых передовых рубежах современной техники и технологии – здесь никакого либерализма в мировой торговле, передаче технологий и перемещении капитала нет и в помине. Но применительно к производству основной массы серийной промышленной продукции и особенно продукции широкого потребления, опыт Польши по разумному сочетанию либеральных и госпатерналистских методов развития своей экономики – весьма актуален.

 

ПОЛЕТИТ ЛИ ВПЕРЕД НАШ ПАРОВОЗ?

 

Третья задача: создание условий для опережающего развития тех или иных перспективных отраслей, как их иногда называют, “локомотивов экономики”. Это задача, наверное – самая спорная с точки зрения либерального подхода, противопоставляемого подходу госпатерналистскому. “Какие могут быть “локомотивы”, главное- чтобы государство не вмешивалось, а рынок – сам все отрегулирует”, – примерно такую позицию в публичных дискуссиях отстаивают некоторые наши политики и государственные деятели. Но при этом интересно, что если предложить им привести в пример хотя бы одно интенсивно развивающееся государство, в котором был бы фактически реализован подобный подход – вряд ли они найдут. В тех же США государственные ассигнования на перспективные научные и технологические разработки, осуществляемые через военные заказы, составляют десятки миллиардов долларов ежегодно. И плюс – жесткие ограничения на экспорт ключевых технологий, определяющих передовые позиции американской экономики в современном мире.

 

Не моя задача здесь определять, какие отрасли нашей экономики являются перспективными и могут стать “локомотивами” развития, а какие- нет. На то и существует наука и институты публичной дискуссии о путях и направлениях развития, чтобы в их рамках это рассматривать. Хотя, конечно, очевидно, что если не прозябать, а жить и дать жить детям и внукам, то перспективны не продажа за рубеж непереработанного сырья и полуфабрикатов, а, как минимум, его глубокая переработка, а также развитие, прежде всего, наукоемких отраслей и инфраструктуры экономики.

 

Но важно и другое: если уж какие-то направления определены как приоритетные и/или жизненноважные, то уж здесь-то механизмы и защиты отечественного производителя, и привлечения капитала, и стимулирования спроса, а также необходимые финансовые средства – все должно находиться вовремя и направляться по назначению. Но именно этого-то у нас и не происходит.

 

Так, сколько копий было сломано вокруг лизинга отечественной авиационной техники, без которой на наших необъятных просторах жизнь буквально замирает. И что же? До настоящего времени не только не выделяются сравнительно небольшие средства на лизинг современной авиатехники (небольшие – даже по сравнению с масштабами просто прямо разворовываемого: например, в одном только “Кредо-банке” при его “неожиданном” банкротстве пропало около трехсот миллионов долларов государственных средств, которых хватило бы на закупку, например, восьми современных самолетов ИЛ-86Т), но нет даже надлежащей таможенной защиты своего производителя. Более того, после всех красивых разговоров о развитии нашего авиационного производства, тем не менее, даже контролируемый государством “Аэрофлот – международные авиалинии” вновь и вновь подписывает контракты на закупки зарубежных самолетов…

 

Глава 3. ПОСПОРИЛ СТАРЕНЬКИЙ АВТОМОБИЛЬ

 

Другой показательный пример – наше автомобилестроение. Здесь, казалось бы, ситуация лучше. На протяжении длительного времени действовали весьма приличные заградительные барьеры, а теперь еще и принята специальная программа развития отрасли, предусматривающая усиление защиты своего производителя на определенный период времени с тем, чтобы вывести отечественный автопром на новый уровень. Хорошо?

 

Казалось бы, хорошо. Но возникает несколько вопросов, в том числе тех самых, которые мы сформулировали выше.

 

ЩЕДРЫЙ АВАНС БЕЗ РАСПИСКИ

 

Итак, вопрос первый. Действительно ли автомобилестроение у нас – это именно та отрасль, которая насущно нуждается сейчас и на ближайшую перспективу в дополнительной защите? На самом ли деле, при условии полного порядка в производстве, сбыте и бухгалтерии, у основных автопроизводителей не хватит доходов на инвестиции в развитие?

 

То, что производство и “Жигулей”, и “Волг”, и “Газелей” сейчас весьма и весьма рентабельно – это известно.

 

Что миллионы долларов на разработку новой “Волги”, подозрительно похожей на давно не занимавшийся спортом и оттого потерявший форму то ли “Линкольн”, то ли “Ягуар”, оказались выброшенными на ветер, тоже известно – кто же этот шедевр купит за тринадцать тысяч долларов? А вот что на самом деле никак не хватает средств на модернизацию производства – откуда такие сведения? Кто делал полный государственный аудит? Ответ известен – никто. Да и как-то неприлично у нас считается в чужой карман заглядывать. То есть из нашего с вами кармана изымать дополнительные деньги – прилично, но дать нам в их карман заглянуть – ни-ни.

 

Хорошо, тогда вопрос второй: каковы гарантии того, что протекционистские меры действительно будут носить именно тот временный характер, о котором сейчас говорится? Принят специальный закон, определяющий что-то на десять-пятнадцать лет вперед, со специальной оговоркой об усложненном порядке его корректировки? Или создан прецедент заключения гражданско-правового договора между автопроизводителями и обществом (государством), по которому одна сторона – общество – соглашается уже сейчас платить больше за ввозимые подержанные иномарки и, следовательно, за отечественные “Жигули”, а другая – автопроизводители- гарантирует всем своим имуществом создание за определенный период времени конкурентоспособных серийных автомобилей, после чего – отказ от госпротекции? Разумеется, нет.

 

Вопрос третий, наивный, который мог бы задать человек, полагающий, что государство существует для того, чтобы действовать на благо большинства граждан (а не только избранных), а также верящий в конституционную норму о равноправии граждан и в недопустимость двойных стандартов в отношениях между бизнесом и обществом, бизнесом и государством. Государство продавало (приватизировало) автомобильную отрасль практически за бесценок в период, когда серьезных заградительных барьеров не было и, соответственно, отрасль была существенно менее прибыльной. Теперь же делается щедрый подарок частным собственникам: жесткая таможенная защита от ввоза подержанных зарубежных автомобилей практически превращает производителей наших машин в монополистов, а значит – резко поднимает стоимость их собственности. Так за что же такой щедрый подарок? Почему не наоборот: сначала – создать условия, перспективу, а потом – продать и получить реальную цену? Намерено ли государство теперь каким-либо образом (акцизами и т.п.) изымать у “счастливчиков” необоснованные сверхприбыли?

 

И четвертый вопрос, напротив – совсем не наивный, проистекающий из знакомства с практикой деятельности нашей власти: а эти меры (ограничения на ввоз подержанных иномарок) будут на самом деле для всех? Или кому-то, естественно, весьма не случайному будут даны эксклюзивные права на льготу по уплате пошлины, как это делали с ввозом спиртного и сигарет, якобы, ради развития спорта? Или пошлину будут платить все, но некоторым ее потом будут возвращать в виде “компенсаций”, как это делали, опять же, с ввозом спиртного и сигарет после того, как возможность освобождать “своих” от уплаты пошлины была пресечена?* Или придумают еще что-то новенькое, но с тем же прежним смыслом – чтобы исключить из рентабельного бизнеса всех, кроме своих, что для последних делает этот бизнес уже сверхрентабельным?

 

* Подробнее см. в книге “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Ответа и на этот вопрос у нас нет. Но есть основания кое-что предполагать: если никто из тех, кто проворачивал подобные аферы раньше, до сих пор не только не наказан, но даже и не отстранен от государственных дел, то что помешает организовывать подобное в будущем?

 

И пятый вопрос. Даже если и смириться с явной несправедливостью происходящего и одновременно наивно предположить, что уж теперь-то все будет по-настоящему, как говорится, “без дураков”, с экономической точки зрения – что нам это принесет? Ради чего все на самом деле? То есть, гарантируют ли автопромышленники, пусть не всем своим имуществом, но хотя бы чем-то, целевое направление всех дополнительных доходов на инвестиции в развитие? Где гарантии недопущения паразитирования удачливых лоббистов на госпротекции в течение всего периода такой модернизации автопрома? Или, может быть, введены механизмы госконтроля и регулирования рентабельности работы автопроизводителей на этот период? Ничего подобного нет. Значит, на какие результаты такой кампании наиболее естественно рассчитывать?

 

ЖУРАВЛЬ В РУКАХ ИЛИ СИНИЦА В НЕБЕ?

 

Может быть, в модернизации производства и выводе его на конкурентоспособный уровень заинтересованы сами автопроизводители? Как это ни парадоксально, но, несмотря на всю кажущуюся естественность такого предположения, похоже, объективно у них есть и другие мотивы, стимулирующие их к совершенно иному.

 

Дело в том, что в условиях временного (как обещают) высокого уровня таможенной защиты вложение всех образующихся за счет протекции доходов в модернизацию производства- игра рискованная, с заранее неизвестным результатом. Может быть, получишь существенные прибыли потом – лет через пятнадцать, а может быть – так ничего и не увидишь. Ведь на мировых рынках победы или даже относительного успеха в конкурентной борьбе никто никому не обещает. Более того: гипотетическая относительная победа в будущем на мировых рынках (включая российский, если таможенная защита будет снята) – это нормальная для всего мира рентабельность в двенадцать – пятнадцать процентов годовых, а отнюдь не в двадцать пять – пятьдесят процентов, как сейчас у нас в любом “нормальном” бизнесе. Так не проще ли тогда лишь делать вид, как будто бы что-то модернизируешь и улучшаешь, а все сверхприбыли, полученные за счет госпротекции – скачивать в оффшоры? Перефразируя известную пословицу применительно к нашим реалиям, приходится задаться лишь риторическим вопросом: журавль, причем весьма добротненький, в руках- не лучше ли весьма сомнительной синицы в небе? Вы, уважаемый читатель, как поступали бы на их месте?

 

Правда, подразумевается, что своими деньгами автопромышленникам рисковать особенно не придется и под такие замечательные условия средства придут со стороны – наши или зарубежные инвесторы не замедлят вложиться в наш автопром. Так ли? О том, как у нас обстоит дело со стабильностью прав собственности, о нашем рынке ценных бумаг, особенностях корпоративного управления и аудита и т.п. – см. в книге “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

В чем в наших условиях заинтересованы автопромышленники? Просто, без каких-либо реальных обязательств, взять чужие деньги (льготный целевой кредит под государственные гарантии, дополнительная эмиссия акций и др.) – с удовольствием. Но только затем эти деньги становятся уже почти своими. И как же с ними поступить? Пустить на модернизацию производства с неизвестным конечным результатом, да еще и затем возвращать кредит с процентами либо делиться прибылью с акционерами? Или сразу скачать деньги в какой-нибудь оффшор, а там – разберемся? Если же речь идет о приходе так называемого стратегического зарубежного инвестора, который – не полный идиот и деньги принесет лишь на условиях установления своего полного контроля над производством и сбытом, вам бы на месте нынешних собственников наших автозаводов это понравилось?

 

Таким образом, в наших нынешних условиях особенно рассчитывать на конструктивную мотивацию наших (так же как и любых других) автопромышленников – особых оснований нет. За исключением, конечно, всегда в жизни в принципе возможных случаев идеалистически-альтруистического поведения, которых пока, к сожалению, не зафиксировано. Необходимых же механизмов, гарантирующих использование госпротекции в интересах общества, как мы убедились, пока нет.

 

ЗАКОН ИЛИ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ДОГОВОРЕННОСТИ

 

Единственная надежда в сложившейся ситуации – приход крупных зарубежных производителей, таких как “Форд”, “Дженерал моторе”, “Фольксваген” и др. Причем, не на наши нынешние автомобилестроительные предприятия в качестве компаньонов (по вышеуказанным причинам), а на чистое место для создания абсолютно новых производств. И здесь с точки зрения развития нашей экономики ключевой вопрос состоит в том, будут ли жестко соблюдены требования обеспечения не только окончательной сборки автомобилей в России, но и производство на нашей территории и руками наших работников не менее пятидесяти- семидесяти процентов всей суммарной стоимости автомобиля. Пока это предполагается обеспечить лишь в рамках инвестиционных соглашений (инвестор нам – обязательства лет через пять достигнуть определенного уровня задействования российских мощностей, мы ему – льготы), что уже продвижение. Но проблема в том, что такие соглашения, как это у нас водится, могут быть через какое-то время и пересмотрены.

 

С точки зрения развития нашей экономики и обеспечения реальной конкуренции, конечно, более целесообразны не индивидуальные соглашения с индивидуальными же обязательствами и льготами, а зафиксированные в законе строгие и единые для всех долгосрочные нормы и правила. В этом случае госпротекция для производителей одного конечного продукта (например, автомобиля) становится уже механизмом защиты на внутреннем рынке и более значительной доли национальной экономики, вовлеченной в производство этого конечного продукта. И в этом смысле способность той или иной отрасли быть “локомотивом развития” можно оценить и по тому, какое количество “вагонов” -связанных с ней отраслей экономики – она способна за собой “вытягивать”, производство какой суммарной стоимости на нашей территории и руками наших рабочих она может обеспечить.

 

СТАНУТ ЛИ ПРОИЗВОДИТЬ ТО, НА ЧТО НЕТ СПРОСА?

 

Но есть и другая сторона вопроса. Приход крупнейших мировых автопроизводителей в нашу страну с созданием на нашей территории крупных автомобилестроительных производств (то есть включающих значительную часть основного технологического цикла, а не только конечную сборку) возможен только тогда, когда в России появится значительный платежеспособный спрос на соответствующие новые автомобили. То есть тогда, когда существенная часть населения будет иметь желание и материальные возможности покупать новые автомобили стоимостью от десяти до двадцати тысяч долларов. Сегодня же у нас ситуация другая.

 

Сегодня у нас есть огромный спрос на машины стоимостью от полутора-двух до пяти-шести тысяч долларов (подержанные иномарки и новые отечественные), максимум – до десяти тысяч. Есть также спрос на дорогие модели с мощными двигателями и в шикарной комплектации (как новые, так и подержанные), исходная цена которых (за новую машину) – от тридцати до ста тысяч долларов и более. В спросе же на новые машины стоимостью от десяти до двадцати пяти тысяч долларов – на народные автомобили по западным меркам, то есть на те автомобили массового спроса, которые могут выпускать крупнейшие мировые производители, приди они в нашу страну, – явный провал. Некоторый спрос в этом ценовом диапазоне есть в Москве. Несопоставимо меньше, но все же есть- еще в паре-тройке крупнейших центров. И все. Но это – не тот спрос, который обеспечит сбыт крупному производству.

 

В чем причина такой особенности спроса – не секрет. Это прямое следствие реально проводимой в стране социально-экономической политики, результатом которой является чрезвычайное и по западным меркам социальное расслоение. Отсутствие в стране значительного среднего слоя с платежеспособным спросом на новые современные массовые автомобили – вот ключевое препятствие развитию отечественного автопрома. И оно отнюдь не устраняется правительственной программой долгосрочного развития именно этой отрасли и соответствующим резким повышением таможенных пошлин на зарубежные машины старше семи лет.

 

ГДЕ У НАС РУЧКИ КОРОТКОВАТЫ…

 

Какой же напрашивается вывод? Совсем простой. Подобные практически запретительные таможенные пошлины на ввоз готовой продукции, в том числе подержанной, можно и нужно вводить, но, прежде всего там, где достаточный платежеспособный спрос на аналогичную новую продукцию (производство которой желательно разместить на нашей территории) уже есть или ожидается в ближайшем будущем. В наших условиях такие меры должны быть распространены, прежде всего, на ввоз в страну дорогих и высокопрестижных моделей автомашин. Причем с программой последующего поэтапного не снижения, а напротив – повышения пошлин именно на эту категорию роскоши. Такое решение позволило бы на первых этапах существенно пополнить бюджет- платежеспособный сирое на сверхдорогие автомобили у нас столь велик (су-и|ественно превышая спрос на дорогие машины в весьма 1|исокоразвитых, например, скандинавских странах), что увеличение стоимости машины (с учетом предварительно уплаченной пошлины) на этот спрос повлияло бы непринципиально. Такая мера не ударила бы существенно по и|рману каких-либо слоев населения, но могла бы стиму-ЛДровать создание на нашей территории соответствую-а|Их производств – в силу наличия значительного спроса и с целью исключения его падения после дальнейшего повышения таможенных пошлин и налогов на предметы роскоши. Это могло бы быть, но ничего подобного не делается. ^То есть, у нашей власти ручки коротковаты не только; для того, чтобы в обеспечение “диктатуры закона” вернуть государству явно противозаконно отторгнутую заведомо высокорентабельную бывшую госсобственность (“Норильский никель”, “Сибнефть”, “ЮКОС” и др.)*, но даже и для того, чтобы заставить наших “удачливых” бизнесменов чуть-чуть поделиться прибылями с обществом – хотя бы при покупке предметов заведомой роскоши, главный смысл которой – исключительно так называемое “демонстративное потребление”…

 

* Подробнее – см. в книге “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Нынешние же действия нашей власти в совокупности с фактическим повышением налога на владельцев автотранспорта (здесь совершенно неважно, как он по-новому называется) и плюс еще и одновременным введением обязательного страхования ответственности владельцев транспортных средств (за что теперь каждый автовладелец должен будет ежегодно выкладывать суммы, явно не соответствующие реальным рискам, что делает это нововведение эквивалентным установлению еще одного нового целевого налога, на этот раз – на развитие страхового бизнеса в России) – превращают для значительной части населения страны элементарное средство передвижения в роскошь. И это тоже ведет лишь к дальнейшему ухудшению положения именно средних слоев при одновременном росте сверхприбылей у еще одной весьма ограниченной категории сверхбогатых. Плюс реальное ухудшение качества массово эксплуатируемого на наших дорогах автопарка. Ведь не секрет, что подержанная иномарка стоимостью от трех до семи тысяч долларов по своему качеству существенно превосходит аналогичный по цене новый отечественный автомобиль…

 

Пропагандируемого же экономического эффекта-модернизации и интенсивного развития нашего автопрома с выходом на современный конкурентоспособный уровень – на такой основе ожидать не приходится.

 

А ЕСЛИ БЫ ВСЕ ДЕЛАЛОСЬ ВСЕРЬЕЗ?

 

И еще одно важное замечание – о степени универсальности используемого метода. Предположим, все было бы сделано разумно: таможенные барьеры были бы введены на самом деле в интересах развития экономики, а не обеспечения сверхприбылей нынешних собственников – на совсем другие категории автомобилей, прежде всего на новые, а не подержанные. И плюс были бы введены жесткие механизмы управления со стороны государства: регулирование рентабельности автопрома на период действия заградительных пошлин и контроль за направлением сверхдоходов именно на инвестиции в развитие. Что тогда – можно ли было бы использовать этот метод и в других отраслях экономики?

 

Можно. Особенно там, где платежеспособный спрос на соответствующую продукцию уже есть – такие меры необходимы и могли бы дать экономический эффект.

 

Но вместе с тем надо трезво понимать, что подобный метод действия может обеспечить лишь так называемое “догоняющее развитие” – сокращение нашего технологического отставания от наиболее развитого мира. Преимущественно – в отраслях, производящих продукцию массового потребления. Для автомобилестроения, массовой радиоэлектроники, легкой и пищевой промышленности и т.п. этого, может быть, и достаточно. Прорыв же на самые передовые рубежи в тех сферах, где это стратегически целесообразно и экономически возможно, требует иного – эффективного стимулирования научных и технологических разработок и производства, полностью контролируемого своим государством и своим национальным капиталом.

 

А есть ли у нас таковые? Есть ли у нас капитал, всей своей предысторией, всеми своими жизненными интересами связанный с развитием именно нашей страны, с усилением нашего государства, а не напротив – его дальнейшим ослаблением и безнаказанным разворовыванием? Есть ли у нас государство, способное хоть что-то контролировать в наших общих интересах? Есть ли у нас общество, способное строить такое государство? Эти – на самом деле ключевые вопросы – придется оставить пока открытыми…

 

Глава 4. ЛЕТАТЬ ИЛИ ПОЛЗАТЬ?

 

ВПЕРЕД, ЗА МОРЯ…

 

Еще одна важная задача промышленной политики -продвижение своих товаров на внешние рынки. Разумеется, под такими товарами подразумевается не сырье, а высокотехнологичная продукция. Обеспечивается это разными способами: от освобождения экспортируемой продукции от налогов и выдачи государством целевых кредитов на закупки своей высокотехнологичной продукции и до прямого лоббирования руководителями государства соответствующих контрактов или даже давления тем или иным образом на страны, являющиеся потенциальными покупателями.

 

В этой связи стоит проследить, как соотносятся между собой задачи защиты своего внутреннего рынка и даже мобилизации ресурсов и усилий для стимулирования спроса на свою продукцию на внутреннем рынке – с одной стороны, и задача продвижения своей высокотехнологичной продукции на рынки внешние – с другой. Если мы не умеем защищать и стимулировать своих производителей на своем же внутреннем рынке, то это, естественно, позволит кому-то другому на наш рынок более успешно продвигать свою продукцию. И наоборот. И здесь нет никакой идеологии: ни левых, ни правых- только чистый экономический расчет. Есть большая политика, и вся эта политика – экономическая.

 

Яркий пример того, как продвигают свою продукцию другие – история о том, как в начале девяностых годов одно из наших предприятий проиграло за рубежом конкурс на поставку своей турбины для электростанции. Выиграв по техническим и ценовым параметрам, оно проиграло в одном – в отсутствии за своей спиной сильного государства. Победителем стало предприятие, представлявшее европейскую страну, правительство которой выделило покупателю целевой кредит на закупку своей турбины.

 

Другой пример – лоббирование в середине девяностых годов, в том числе и государственными деятелями США (пресса неоднократно сообщала о том, что этот вопрос несколько раз ставился в так называемой комиссии “Гор-Черномырдин”), принятия в России закона “О соглашениях о разделе продукции” в редакции, содержавшей прямую протекцию на российской территории для машиностроительной продукции зарубежного производства. И нам здесь, в России, нетрудно заметить, как поддерживают государственные и формально негосударственные западные организации те наши политические силы и конкретных политических деятелей, которые продвигали этот закон в нашей Государственной Думе.

 

К слову сказать, один из этих деятелей несколько лет назад в разгар очередной избирательной кампании, как выяснилось, “забыл” указать в декларации о доходах тринадцать тысяч долларов, полученных за прочитанную где-то за рубежом лекцию. И дело не в фамилии – я не привожу ее здесь намеренно – он такой, к сожалению, не один. Но важнее другое (ведь мы говорим о методах продвижения своих интересов за рубежом): как вы думаете, тринадцать тысяч долларов за одну лекцию человеку, который – не нобелевский лауреат и не голливудская звезда, и не был не только президентом США, но даже и губернатором какой-нибудь, например, Псковской области, но в то же время замечен в попытках протаскивания вышеупомянутого закона – это за лекцию? И не потому ли “забыл” указать?

 

КАК НАС УЧАТ ВСЕ ПРАВИЛЬНО ПОНИМАТЬ

 

МУЗЫКУ ОПЛАЧИВАЮТ, ЕСЛИ ОНА НРАВИТСЯ

 

В этой связи весьма показательна история, произошедшая в Гарвардском университете в США. Мне довелось выступать там в одном из исследовательских центров осенью 1994 года и затем через год, осенью 1995 года. В первый раз мне был оказан уважительный прием, выступление (как принято в западных университетах) было оплачено (462 доллара – нормальный уровень оплаты для столь престижного университета, как Гарвардский), и никаких проблем не возникало. И во второй раз (осенью 1995-го) выступление прошло при явном интересе слушателей, однако руководитель центра счел возможным продемонстрировать свое явное недовольство. Причина была проста: отвечая на вопросы аудитории, я объяснил, почему мы (Совет Федерации РФ) против исходной версии упомянутого закона “О соглашениях о разделе продукции” и, соответственно, почему я разошелся с политической силой, точнее, с интересовавшим аудиторию известным российским политическим деятелем, лоббировавшими этот закон.

 

Но самое и смешное, и показательное, что дело не ограничилось только лишь эмоциональной демонстрацией личной позиции руководителя центра. Мне было передано, что на этот раз оплаты выступления не будет. Видимо, решили “ударить по карману”. Понимай: оплате в этом научном центре подлежит не выступление специалиста или практика, чей уровень владения проблематикой подтверждается предшествующим опытом работы, должностным положением (в это время я был заместителем председателя Счетной палаты России и одновременно членом верхней палаты Парламента страны) и, наконец, явным вниманием аудитории, а соответствующая интересам руководителей организации политическая позиция.

 

Таким вот нехитрым способом показывают, кто в современном мире хозяин и как надо себя вести, чтобы быть уважаемым, сытым и вообще благополучным.

 

Но, опять же любопытно: достаточно и мне было лишь внятно сформулировать свое отношение к попыткам подобными методами воздействовать на зарубежных (для США) политиков и состояние дел в иных странах, в частности у нас в России (к сожалению, как показала практика, попыткам, далеко не всегда безуспешным), как тот же недовольный моим выступлением директор исследовательского центра поспешил направить мне записку с извинениями и “компенсирующим” подарком…

 

“НАШИ” – НА КРЮЧКАХ НЕ ТОЛЬКО У “НАШИХ”

 

Не менее показательна и другая история, но только имевшая место год спустя уже на нашей земле, в самом ее “сердце” – в Москве.

 

Один респектабельный международный фонд (за мир, дружбу и т.п.) как-то пригласил меня выступить перед собравшейся в Москве уважаемой, преимущественно зарубежной, аудиторией. Представитель фонда, агитируя меня принять приглашение, подчеркнул, что в числе собравшихся будет и один из заокеанских руководителей этого фонда, а также директора ряда их исследовательских институтов. И, разумеется, как это принято в таких фондах, “всякая работа должна быть оплачена” – за выступление предусмотрен гонорар.

 

Перед началом мероприятия представитель фонда отвел меня в отдельное помещение и попытался вручить конверт с гонораром, на что мне пришлось спросить:

 

“А справка для налоговой инспекции – вложена?”

 

Здесь надо отметить, что я вовсе не пытаюсь представить себя каким-то особенно правильным, стремящимся, в отличие от большинства граждан страны, во что бы то ни стало “заплатить налоги и спать спокойно”. Свое отношение к специфике взаимоотношений “налогоплательщик-государство” в нашей стране я подробно изложил в другой книге – “О бочках меда и ложках дегтя”. В данном же случае речь об ином: во-первых, деньги выплачивались официальному должностному лицу, которому, согласитесь, все-таки более, чем прочим гражданам, негоже уклоняться от уплаты налогов; во-вторых – деньги выплачивались фондом со штаб-квартирой за рубежом. Поэтому мой вопрос, как мне казалось, не должен был вызвать какого-либо удивления. Не должен был, но вызвал.

 

Извиняясь и тщательно подбирая выражения, представитель уважаемого фонда объяснил мне, что с этих денег платить налоги не надо – они ведь “нигде больше не проходят”, и что они всегда так делают “входя в положение и понимая нашу специфику” – всем вручают деньги просто в конвертах…

 

Надо отдать должное этим людям: в ответ на мой отказ принять конверт они не только выразили готовность провести гонорар официально через бухгалтерию с предоставлением справки о выплаченной сумме, но и, как позднее выяснилось (об этом их, естественно, никто не просил), даже увеличили сумму гонорара с тем, чтобы “чистыми” после уплаты налога у меня осталось то, что изначально предлагалось в конверте – около тысячи долларов. Но, разумеется, не ради этих подробностей приведена эта история. А ради чего? Ведь у нас много кто может привести примеры случаев получения тех или иных гонораров “в конвертах” – обычная практика.

 

В рамках того, что мы обсуждаем, существенно другое, а именно: я был далеко не первый и даже не самый известный политик и государственный деятель, выступавший в этом зарубежном фонде за годы его работы в нашей стране и, соответственно, получавший гонорар. Но, как единодушно признали двое представителей фонда, обсуждавших со мной эту “деликатную ситуацию”, я оказался у них первым, кто предложил провести гонорар официально…

 

Нужны ли комментарии? Стоит ли удивляться тому, что страны, в которых располагаются штаб-квартиры таких фондов, защищают свои интересы в отношениях с нами весьма и весьма эффективно, а мы- одна из стран, где они работают – несмотря на красивую риторику наших лидеров, тем не менее, продолжаем сдавать им одну ключевую позицию за другой (на тот момент еще не были закрыты наши радиолокатор на Кубе и военная база во Вьетнаме; и наша космическая станция “Мир” еще находилась на орбите)…

 

СТАНЕТ ЛИ ПРОДАЖНЫЙ – НЕСГИБАЕМЫМ?

 

Надо ли, возвращаясь к нашей основной теме, специально отмечать, что в сфере защиты внутреннего рынка противостоять продвижению чужой продукции на наши .рынки со стороны зарубежных производителей мы пока явно не умеем? Такое утверждение может звучать и быть воспринято так, как будто бы противостоять чему-то иному мы уже научились…

 

А как же, все-таки, мы сами продвигаем свою продукцию на зарубежные рынки?

 

Что делается в этом плане и как – вопрос тонкий и деликатный, так как активные действия государств по продвижению своей продукции на зарубежные рынки, особенно на рынки вооружений, военной техники и некоторые другие, как правило, не афишируются. Но то, что известно (продажа единичных экземпляров сверхсекретной техники и т.п. – что уважающие себя государства и их компании категорически не допускают), оптимизма не прибавляет. В тех сферах, где наша промышленность вполне конкурентоспособна на мировых рынках, в частности в атомной энергетике, мы скорее известны своей нерешительностью и готовностью отступать от реализации экономически выгодных проектов под давлением Запада. Это касается, прежде всего, сотрудничества с Ираном, Северной Кореей и т.п.

 

И даже в тех сугубо мирных сферах, где наша продукция конкурентоспособна в силу относительной дешевизны (пример – грузовики Камского автомобилестроительного завода – их с удовольствием готов был закупить Ирак), тем не менее, давление на нас под самыми надуманными предлогами (“КАМАЗы”, якобы -грузовики “двойного назначения”, как будто бы существуют грузовики, легковые автомобили, мотоциклы или даже лопаты, которые в военных целях использовать невозможно!) оказывается эффективным…

 

При столь явной подверженности зарубежному давлению наше светлое будущее в рамках Всемирной торговой организации – абсолютный миф. Подобные организации вовсе не ставят своей задачей сделать слабого сильным, а продажного – несгибаемым.

 

ЗАЧЕМ ЧЕРЕПАХЕ КРЫЛЬЯ?

 

В последнее время широко рекламируют новую инициативу- продвижение нашей нефти на американские рынки: Россия претендует на статус чуть ли не основного поставщика нефти в США. Хорошо? Как всегда: кому-то – хорошо, а нам с вами, уважаемый читатель, – вряд ли.

 

Ведь нефть – не высокотехнологичная продукция, а напротив – непереработанное сырье, да к тому же еще и чисто биржевой товар. Покупать нефть дороже, чем она стоит на бирже – все равно никто не станет. Количество этого товара в мире во вполне обозримой перспективе весьма ограничено. Поэтому принимать на себя обязательство продавать нефти больше и по какой-либо фиксированной цене – явно не в интересах поставщика: это ограничивает его возможности договариваться об объемах поставок и о поддержании цен с другими мировыми производителями этого сырья. Соответственно, подобные индивидуальные договоренности с крупнейшим в мире потребителем нефти могут быть лишь в интересах самого потребителя, но зачем они нам – продавцам нефти? Чтобы похвалили, погладили по головке и назвали “рыночными”?

 

Или мы уже смирились с тем, что судьба России – быть лишь сырьевым придатком Запада? Тогда все мои предшествующие и дальнейшие рассуждения лишаются смысла -зачем крылья черепахе? Зачем цивилизованные правила игры, разумная кредитно-финансовая система, антимонопольное регулирование и, тем более, какая-то промышленная политика- сырьевому придатку? Для увековечивания такого положения и статуса – это все не нужно.

 

Если же мы рассматриваем продажу сырья как меру вынужденную и временную и готовы присматриваться к опыту пусть даже не США, имеющих свои значительные сырьевые запасы, но предпочитающих нефть импортировать, но и к еще недавно сравнительно слаборазвитому Китаю, который при динамичном развитии из экспортеров нефти уже превратился в импортера, то стоит видеть и перспективу – возможную нехватку энергоресурсов во вполне обозримом будущем не только для экспорта, но даже и для собственного развития. Если, конечно, мы все-таки собираемся развиваться.

 

МОГУТ ЛИ МИНУСЫ БЫТЬ ПЛЮСАМИ?

 

С этой точки зрения то, что для сырьевого придатка – минус, для государства, стремящегося к динамичному развитию – плюс.

 

Так, снижение мировых цен на нефть для экспортеров однозначно плохо. И для нашего бюджета, питаемого, в основном, доходами от экспорта нефти и газа, сиюминутно-тоже плохо. Но если есть на мировых рынках излишек нефти, и нам Организация стран экспортеров нефти (ОПЕК) предлагает поставки скоординированно сократить, стоит, наверное, согласиться, а не растранжиривать попусту то, что еще пригодится нашим детям и внукам? Ведь, во-первых, это будет содействовать установлению более справедливой (с точки зрения экспортеров) цены на нефть и извлечению в пользу всего общества (при разумной экономической политике государства) большего объема природной ренты, которую можно направить на развитие современных отраслей экономики. И во-вторых, не потом, а непосредственно сразу же должно появиться излишнее предложение нефтепродуктов на внутреннем рынке, что при надлежащей жесткой антимонопольной политике должно вести к существенному снижению цен на бензин, дизельное топливо и мазут, и далее – к снижению издержек и повышению конкурентоспособности своей продукции по всей цепочке: от топлива и до товаров повседневного спроса и продуктов питания.

 

А если цены на нефть на мировом рынке вырастают до тридцати долларов за баррель и выше, то из этого вовсе не следует, что должны расти цены на топливо и внутри России – производителя и продавца нефти. Напротив, если полноценно изымать у нефтедобывающих компаний связанную с ростом мировых цен сверхприбыль, то этого исчерпывающе достаточно для того, чтобы расширять предложение на своем внутреннем рынке, а значит- и не допускать на нем роста цен на энергию, потребление которой на производство единицы любого товара в России, как известно, больше, чем на Западе, в том числе и по объективным причинам.

 

Другой пример – введение США ограничений на поставки нашей стали. Для сырьевого придатка это – очень плохо. Но для страны, имеющей такое количество дорог, металлических мостов, плотин, дамб и тоннелей, требующих восстановления и ремонта, такую протяженность железных дорог, линий электропередач и т.п., для страны, имеющей такие технологические заделы в судостроении и тяжелом машиностроении- избыток стали должен был стать’ подарком судьбы и сигналом к запуску проектов, связанных с металлоемким производством. Но ничего подобного нет. В этом смысле тоже никакой целенаправленной промышленной политики, ориентированной на развитие несырьевого сектора экономики, мы не видим. Общество не получает ни доходов от экспорта сырья и полуфабрикатов (соответствующих масштабам этого экспорта), которые можно было бы направить на экономическое развитие, ни – в периоды ограничения экспорта – удешевления сырья на внутреннем рынке и, на этой основе, условий для модернизации своей экономики. Ничего.

 

Глава 5. АНТИ-ВУЛЬГАРНОЛИБЕРАЛЬНЫЙ МАНИФЕСТ

 

БОЯТСЯ ЛИ РУССКИЕ МОРОЗА И ЛЮБЯТ ЛИ БЫСТРУЮ ЕЗДУ?

 

Есть ли у современной России какая-то внятная энергетическая и транспортная политика? Парламентские слушания и симпозиумы на эти темы проводятся. А вот что за политика при этом реализуется – непонятно. Хотя раньше- не только в советское время, но и при царе – такая политика была.

 

Начнем с общеизвестного. Так, до революции весьма и весьма существенно дотировались все железнодорожные перевозки (и грузовые, и пассажирские) за Урал и далее, а также и в обратном направлении – тех товаров, которые произведены в этих отдаленных регионах, специально таким образом поддерживаемых государством. В советское время пассажирские железнодорожные перевозки рассматривались прежде всего как социальная функция, грузовые же- как элемент единой технологической системы, который вовсе не обязательно всегда должен быть выгоден сам по себе:

 

инфраструктура, в том числе транспортная, должна обеспечивать конечную эффективность всей экономики.

 

Безусловно, имелись и издержки: нецелесообразные встречные перевозки фактически одних и тех же товаров и т.п. Но устраняя издержки ведь вовсе не обязательно ломать в корне жизненно важную инфраструктуру, причем в данном случае инфраструктуру не только экономики, но и всей жизнедеятельности единого государства. Как продукции, произведенной в Сибири, конкурировать с зарубежной- не то что на внешних рынках, но даже и в Москве или Владивостоке, – если транспортная составляющая теперь может доходить до половины себестоимости? Значит, не надо в Сибири это производить? И жить в Сибири – тоже не надо?

 

Можно ли в стране со столь низкой плотностью населения, особенно в сибирских и восточных регионах, не дотировать дальние перевозки? Можно – если вы не собираетесь сохранять эту страну как единую.

 

Да, мы говорим об экономике. Но, предположим, в карточной игре: можно ли отказываться от крупного козыря, если сиюминутно, в этом круге, вы можете обойтись и без него? Так же и в экономической жизни государства: можно ли фактически разрушать единое государство только из соображений сиюминутной выгодности, сиюминутной рентабельности – не заглядывая в завтра со всеми его степенями неизвестности?

 

Действовали в советское время и единые усредненные тарифы на электроэнергию – независимо от того, к какой электростанции и на каком топливе работающей ближе тот или иной потребитель. Это с экономической точки зрения было не вполне рационально применительно к крупным предприятиям – потребителям электроэнергии (алюминиевая промышленность, прямое восстановление стали и др.), но тогда вопрос о размещении таких предприятий вблизи электростанций решался, как извест-

 

но, административно. Но это – в рамках единой электроэнергетической системы всей страны – было вполне разумно применительно к транспортной инфраструктуре, средним и мелким предприятиям и, тем более, городскому и жилищно-коммунальному хозяйству. Теперь же и отменена система единых тарифов, и подвергается дальнейшей деградации и прямому разрушению вся единая электроэнергетическая система страны.

 

Внутренние тарифы на топливо и, в частности, цены на бензин составляли в советское время доли процента от мировых. Сейчас – приближаются к мировым (не путать с европейскими, существенно более высокими за счет внутренних налогов), в частности – к американским, то есть к ценам в стране, являющейся импортером нефти.

 

Отмена в России экспортных пошлин на нефть и соответствующее приближение внутренних цен на нефть к мировым было, как известно, одним из требований МВФ (и шире – Запада) к нам. И такое требование Запада вполне соответствует его экономическим интересам.

 

Во-первых, если суметь распространить порядок ведения дел, принятый в России (отсутствие госмонополии на продажу сырья за рубеж и экспортных пошлин), и на другие страны, экспортирующие нефть, мировые цены на это сырье неизбежно значительно упадут. А это, в свою очередь, существенно снизит энергетическую, сырьевую и транспортную составляющие в издержках производства в странах, являющихся импортерами нефти, прежде всего, в странах Запада.

 

И, во-вторых, отмена экспортных пошлин на нефть в России неизбежно ведет к повышению в России внутренних цен на нефть и нефтепродукты, что неизбежно делает нашу любую продукцию менее конкурентоспособной, причем как на внешних рынках, так и на нашем же внутреннем.

 

Не исключено, что если бы отмена экспортных пошлин и снижение акцизов на сырье была только в интересах Запада, но в корне противоречила бы интересам самых сильных внутри нашей страны, то этого бы и не происходило. Но реальность такова, что формально либерализация экспорта энергоресурсов осуществляется под давлением Запада, а фактически – исходя и из собственных интересов наших частных экспортеров нефти. И понятно: кроме экспортных пошлин и акцизов иного эффективного механизма изъятия природной ренты- сверхприбылей, получаемых нефтяными компаниями за счет продажи российской нефти за рубеж – у нас нет.

 

А что же остальная экономика? Здесь вопрос не просто в снижении конкурентоспособности. Ведь если практически мировые цены на нефть, дизельное топливо, бензин и горюче-смазочные материалы закладываются в цену любого нашего товара, любой услуги, то эти товары и услуги становятся вообще неконкурентоспособными – вс гедствие того, что и расходование топлива в силу климатических условий у нас чрезвычайно велико, и транспортная составляющая весьма существенна.

 

Значит, ничего здесь не производить? И вообще здесь не жить?

 

А где производить и жить? Не отдельным, самым шустрым, а всем нам? Или что – кто-то предлагает вместо этой земли другую? С лучшими географическими и климатическими условиями?

 

НЕ НУЖЕН ИМ БЕРЕГ ТУРЕЦКИЙ

 

Чтобы понять всю не только абсурдность, но и корыстную суетность вульгарно-либеральной логики (мол, пусть в условиях мировых цен на энергоресурсы в России выживет только то, что действительно экономически жизнеспособно по объективным условиям), надо лишь последовательно довести ее до конца.

 

Конечно, не только в мире реальном, но даже и в выдуманном нашими самыми “либеральными” экономистами и политиками никто никакой новой замечательной земли ни одному народу не предложит. А если бы предложили? Как вы, читатель, думаете- наши “либералы” согласились бы? И посоветовали бы нынешним “хозяевам России” сняться с насиженного места и вместе со всем народом двинуться куда-нибудь в Юго-Восточную Азию – туда, где все нами произведенное станет (во всяком случае, по объективным условиям) конкурентоспособным?

 

Рискну предположить, что они предварительно сами посоветуются с нашими “трудоголиками”-олигархами и затем – от их имени – зададут один невинный дополнительный вопрос: “А природные ресурсы там будут все те же, что и в России? И в том же объеме?” И если получат в ответ что-нибудь типа: “Нет. Да и зачем вам эти природные ресурсы? У вас ведь теперь есть другое- самое необходимое для развития: выгодные климатические и географические условия…”, – как вы думаете, какое решение примут?

 

Здесь я уже не предполагаю, а уверен абсолютно – откажутся переезжать под любым предлогом. Почему? Да потому, что наличие в нашей стране колоссальных (особенно по сравнению с численностью населения) объемов природных ресурсов- нефти, газа, угля, руд металлов и т.п. – это ведь и есть с экономической точки зрения компенсация за минусы в климате и транспортные издержки (значительную территориальную протяженность).

 

Но, может быть, тогда нашим олигархам и обслуживающим их экономистам и политикам должно быть все равно? Какая разница, если одно компенсирует другое?

 

Нет, не все равно. Не все равно потому, что хороший климат и отсутствие лишних транспортных издержек – это то, что стало бы плюсом для всей экономики и дня всех граждан. Это то, что невозможно приватизировать и на чем не удастся паразитировать. Нашу же компенсацию, которую по экономической логике тоже категорически недопустимо было приватизировать, тем не менее, присвоила ограниченная группа частных лиц, которая затем, естественно, отделила эту компенсацию от всей остальной экономики.

 

Таким образом, с точки зрения возможностей интенсивного экономического развития и выхода на конкурентоспособный уровень на мировых рынках нашу ситуацию уместно описать так: негативная часть условий экономической деятельности (природно-климатический фактор) распределена по всей экономике и висит на ней тяжелым грузом; позитивная же составляющая, способная компенсировать объективные минусы нашего положения, присвоена узкой группой и на всю экономику не работает. То есть экономическая компенсация за неблагоприятные климатические условия и чрезвычайную территориальную протяженность, данная нам природой и многовековой историей борьбы за существование нашего народа, нами утрачена. И именно это, а не сами по себе неблагоприятные объективные условия, обрекает нашу экономику на неконкурентоспособность.

 

Итак, мы обречены. Навсегда? Может быть, и не навсегда. Но уж совершенно точно – до тех пор, пока не будет восстановлена здравая логика приоритета общенациональных экономических интересов над любыми частными. И, соответственно, до тех пор, пока наше общество, желающее выжить, а не скатиться буквально в никуда, не научится заставлять свою власть проводить активную энергетическую и транспортную политику, нацеленную не на максимальную прибыльность самих по себе энергетического и транспортного секторов экономики, а на эффективность и конкурентоспособность всей экономики.

 

Как это сделать- безусловно подчинить энергетический и транспортный сектора интересам всей экономики -вопрос второстепенный. Можно – путем национализации, которая обретет смысл исключительно при условии, если государство начнет использовать надлежащие механизмы, гарантирующие эффективное управление его собственностью. Можно и без национализации – через жесткое таможенно-тарифное и антимонопольное регулирование*. Главное – чтобы было понимание необходимости и даже неизбежности таких действий (если, конечно, хотим развиваться, а не деградировать) и плюс соответствующая политическая воля.

 

* Подробнее о проблеме законности собственности, о том, как наше государство управляет своей (нашей с вами) госсобственностью, а также о регулировании государством деятельности монополистов – см. в первой книге этой серии “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Часть 2. НЕ БАНКЕТАМИ И ФУРШЕТАМИ ЕДИНЫМИ (что такое благоприятный инвестиционный климат)

 

Глава 1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РОССИЮ

 

СКАЗКА БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖИЗНЬ

 

Где же взять средства на обновление и модернизацию производства, будь то в отраслях, нуждающихся в опережающем развитии, или во всей экономике в целом?

 

Красивые сказки о томящихся в очереди к нам щедрых иностранцах с потоками потенциальных инвестиций, для получения которых нужно совсем немного -просто создать некий “благоприятный инвестиционный климат” – с самых первых дней реформ стали общим местом в нашей не только экономической, но и общественной жизни. Подразумевается, что где-то есть добрые и хорошие, очень “продвинутые” (в отличие от нас-”совков”) инвесторы, которые знают, что хорошо для нашей страны. С этими потенциальными инвесторами надо не ссориться, не перечить им, не раздражать их чем бы то ни было, а желательно дружить с ними, прислушиваться к их требованиям и делать точно так, как они скажут. И тогда инвестиции потекут рекой, “локомотивы” потянут за собой все смежные отрасли, и тут уже не за горами всеобщее счастье, никак не сравнимое не только со скромным нынешним бытием, но даже и с ранее обещанным коммунизмом.

 

Из такого долго пропагандировавшегося нашими СМИ и властью подхода естественно вытекают бесконечные презентации и симпозиумы, на которых наши президенты и премьеры, министры экономики и финансов регулярно имеют – как нам об этом сообщают – потрясающий успех. И кроме того: полная открытость для конкурентов стратегически важной информации, бесконечные прямые переговоры правительства с инвесторами и внеконкурсное предоставление этим благодетелям лучших месторождений, зданий, заказов, земельных участков и иных объектов, разнообразные льготы и уступки “инвесторам”… И, разумеется, предание анафеме всех, кто пытается напомнить о весьма жесткой конкуренции между экономическими сообществами и отдельными государствами, о защите собственных долгосрочных национальных интересов, о естественном несовпадении (как минимум – не полном совпадении) интересов любого национального государства и транснациональных корпораций, об элементарной коррупции, неминуемо разрастающейся при всякой даже малейшей возможности прямых переговоров и бесконкурсного предоставления тех или иных ресурсов и благ, которая в такой ситуации ведет к масштабной сдаче долгосрочных национальных интересов…

 

Победные рапорты о пришедших в страну иностранных инвестициях множились, пока не закончились легким уводом денег из страны перед дефолтом 98-го года и в ходе кризиса. И выяснилось, что львиная доля этих инвестиций была спекулятивной, “портфельной”, а реального вложения средств в развитие производства не было и нет.

 

От дефолта мы, вроде бы, несколько оправились. И приток зарубежных инвестиций насчитываем у себя чуть ли не по три миллиарда долларов в год. Хорошо?

 

Для сравнения: в Китае, с населением, большим в восемь раз, но с существенно меньшими территорией и запасами природных ресурсов, тем не менее, стабильный приток иностранных инвестиций – более пятидесяти миллиардов долларов в год. Почему?

 

“МЫ ИХ НЕ ПУСКАЕМ”

 

Недавно в одной телепередаче бывший министр финансов и бывший помощник Президента по экономике А.Лившиц приоткрыл “завесу секретности” примерно так: “Мы их не пускаем – все же знают, что наши активы – недооценены. Они хотят придти и взять сейчас, а мы говорим -приходите потом, когда цены будут адекватными…”*

 

* “Пост-скриптум”, ТВЦентр, 18.01.2003.

 

Что тут скажешь? Не иначе как мода пришла – всем изображать из себя разведчиков: Западу говорить – одно, своим (по секрету) по телевизору – противоположное. И, вроде, очень даже патриотично получается, во всяком случае если не слишком вникать в смысл сказанного. Особенно оптимистично настроенные могут даже подумать, что мы теперь задешево не продаемся…

 

Но вот вопросы для самопроверки:

 

1) на многочисленных симпозиумах, презентациях и “круглых столах по инвестициям в Россию” официальные представители нашего Правительства разве больше не рекламируют западным бизнесменам наши предприятия, особенно напирая на недооцененность активов?

 

2) акции наших предприятий все еще продаются свободно иностранцам или продажа приостановлена -впредь до приведения цен в соответствие с “реальной стоимостью активов”?

 

3) разве “Славнефть” только что (осенью 2002 года) не продали “Сибнефти” (в альянсе с “ТНК”), номинальным собственником которой являются иностранные банки? Причем продали в полтора раза дешевле, чем публично предлагали за эту компанию конкуренты (свои, российские!), отстраненные от конкурса. Или с гр-на Абрамовича (который, как утверждают эксперты, фактически стоит за номинальными держателями акций “Сибнефти”) тайно от всех взяли обязательство не перепродавать компанию иностранцам? И сам он для нас с вами, уважаемый читатель, чем-то более свой, нежели эти нехорошие иностранцы (которые, как мы теперь с помощью А.Лившица понимаем, так и норовят взять то, что недооценено, но мы их, к счастью, не пускаем)?…

 

Здесь меня поправят: “Ну что вы, имеется в виду ведь не просто покупка акций, а масштабный приход, с инвестированием в крупные проекты…” Что ж, обращаю внимание: в телепередаче А.Лившиц выступал только в качестве бывшего помощника Президента страны по экономике- это было особенно подчеркнуто. Но не стоит забывать, что он- еще и один из руководителей “Русского алюминия”, владеющего Горьковским автозаводом. И тут читатель может мысленно вернуться к нами уже пройденному (см.выше “Поспорил старенький автомобиль”): помните, мы обсуждали возможную мотивацию наших автопромышленников, в частности, на каких условиях они готовы принять деньги (инвестиции), а на каких – вряд ли. Нужны ли комментарии? И стоит ли нам рассчитывать на крупные частные инвестиции в развитие?

 

А ИНВЕСТОРЫ И НЕ ПРОСЯТСЯ

 

Но дело не только в этом. Практически вся моя предыдущая книга – “О бочках меда и ложках дегтя” – была посвящена одному: в чем истинные причины нашего экономического тупика, почему здравомыслящий человек со своими более или менее серьезными деньгами к нам не идет. Мы говорили и об отсутствии надежной финансовой и банковской системы, включая, прежде всего, специфическую организацию Центробанка; и о нестабильности в отношениях собственности; и об экономической политике Правительства и Центробанка, стимулирующей вложение средств не в реальный сектор экономики, а в спекулятивные операции; и не только об отсутствии необходимой работы по защите конкурентного пространства, но и напротив – о постоянном и целенаправленном его разрушении;

 

а также об отсутствии надлежащего антимонопольного регулирования, ведущем к произволу практически бесконтрольных естественных монополистов; о дефектах системы корпоративного управления, в частности об отсутствии реальных механизмов ответственности управляющих перед собственниками (несмотря на продекларированное в Гражданском Кодексе), и о принципиальных дефектах налоговой системы… И, наконец, уже в этой книге выше мы говорили об отсутствии внятной промышленной политики, которая ограждала бы инвесторов (в том числе иностранных, вложившихся в создание предприятий на нашей территории) от разорения. Причем от разорения как из-за поступления более дешевой аналогичной продукции из-за рубежа, так и вообще из-за непрогнозируемых изменений правил игры…

 

И получается, что дело вовсе не в том, что мы якобы кого-то куда-то не пускаем (мол, знай наших!). Ситуация значительно хуже. У нас дополнительных трудностей, опасностей, неприятностей и попросту невнятности -по сравнению с США, Европой, Китаем и другими странами- много. Но никаких особых преимуществ-оснований для вложения средств в долгосрочные проекты именно у нас, в России, а не где бы то ни было еще – практически нет.

 

Таким образом, создание благоприятного климата для инвестиций – как своих, так и зарубежных – это не бесконечные пританцовывания перед инвесторами, не реверансы в их сторону и, уж тем более, не сдача ключевых позиций более развитым государствам в ожидании от них благодарности; не следование диктату транснациональных корпораций и тесно связанных с ними западных стран. Требуется нечто совершенно противоположное – выстраивание четких и ясных цивилизованных правил игры в своей экономике и создание эффективных механизмов защиты внутреннего рынка.

 

КЛУБНАЯ КАРТА ИЛИ ШУТОВСКОЙ БУБЕНЧИК? (поможет ли нам вступление в ВТО)

 

Среди героев нашего времени некоторое особое место занимают “блестящие переговорщики”, благодаря усилиям которых мы регулярно добиваемся, если конечно верить отечественным СМИ, все новых и новых успехов на переговорах с международными организациями, правительствами, компаниями и прочими кредиторами. Правда, несколько позже выясняется, что именно тогда, когда у нас гремели овации, весь остальной мир лишь дивился нашему необъяснимому легкомыслию.

 

Мы совершенно безвозмездно оставляем военные и гражданские объекты в Германии; повсюду, откуда уходим, буквально рассеиваем вооружение; сначала набираем совершенно бессмысленные западные кредиты, а затем, вступая в Парижский клуб на якобы очень выгодных для нас условиях, изображаем из себя богатых и благородных и запросто прощаем огромные долги нам развивающихся стран… Воистину: Россия – щедрая душа.

 

И вот теперь нас уже приучили к мысли о том, что наше вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО) – вопрос решенный. Причем вступление не вообще когда-нибудь, когда мы будем к этому готовы (то есть тогда, когда мы сумеем создать достаточно эффективные механизмы защиты своего внутреннего рынка и с их помощью выведем ключевые жизненноважные отрасли экономики на уровень конкурентоспособности на мировых рынках), а как можно быстрее – сразу же, как только администрация США даст на это свое окончательное добро.

 

Нельзя сказать, что все это делается совсем втихую. Напротив – дискуссии давно уже вылились на страницы печати, идут на радио и телевидении. Но, к сожалению, из всех этих дискуссий так и невозможно понять, зачем не теоретически, а практически нам это нужно так срочно. То есть о том, что какие-то наши очередные замечательные переговорщики вновь и вновь добиваются на переговорах успеха – это мы слышали. Но в чем успех? Если действительно они умудряются отстаивать какие-то наши позиции, то в чем тогда смысл периодических заявлений администрации США, что она- за принятие России в ВТО (не за то, чтобы согласиться с какими-то условиями, которые мы выдвигаем, а вообще -за)? И почему мы этим заявлениям так радуемся?

 

Главный же вопрос – есть ли у российской стороны четкая позиция: какие именно механизмы и объемы защиты своего внутреннего рынка как начальные условия своего вступления в ВТО, мы отстаиваем, на каких условиях нам выгодно вступать (что мы при этом получим и что не потеряем), на каких условиях – невыгодно (что и в каких отраслях дополнительно потеряем), а также какие возможны компромиссные варианты?

 

Предположим, нам опять скажут, что переговоры -дело тонкое; преждевременно обнародовать слишком много – нельзя: можно либо зря отпугнуть партнеров, либо наоборот – преждевременно сдать позиции, отказавшись от крайних требований и огласив приемлемые компромиссы. Допустим, в отношении возможных компромиссов это верно. Но почему же мы так боимся кого-то отпугнуть?

 

Если уж многолетний ход переговоров по вопросу, затрагивающему в России буквально всех и каждого -такая тайна, то, наверное, условия вступления в ВТО других стран – тайной не являются? Почему же не дать обществу развернутую картину, на каких условиях вступали другие страны? Причем нас интересуют, прежде всего, те, которым, как и нам, по объективным или субъективным причинам приходится всерьез задумываться о защите своего рынка от более развитых и сильных или, напротив – от бедных, с их существенно более дешевой рабочей силой? Так на каких условиях вступил Китай? Что отстояла для себя Индия? А Малайзия, пренебрегшая добрыми советами МВФ и потому практически единственная в Юго-Восточной Азии более или менее удержавшаяся во время недавнего регионального экономического кризиса? А страны ЕЭС и США? Какие они сохранили механизмы защиты своего сельского хозяйства от дешевой продукции из развивающихся стран? Какие дотации своим сельхозпроизводителям они принудили всех считать вполне либеральными и рыночными? Будет обнародована такая информация -будет с чем сравнивать себя, а значит – и очередные успехи наших переговорщиков.

 

Мне скажут: конечно, если бы мы начали раньше, так, может быть, больше бы и успели; но теперь надо скорее -ведь мы остались чуть ли не единственные не в ВТО… Верно. Но кто же виноват, что мы поздно начали реформы, а главное- повели их совершенно вульгарно? И тогда невредно дать обществу и такую информацию: сколько лет вели переговоры Китай, Индия и другие страны, неуклонно отстаивая свои требования? А нам куда спешить, если на карте – наши жизненные интересы? Если на кону – не сиюминутные успехи или неудачи, а принципиальное решение: либо дать себе шансы подтянуться и постепенно выйти на конкурентоспособные позиции на мировых рынках, либо позволить уничтожить в зародыше все, что могло бы дать плоды…

 

Опыт нашего вступления в целый ряд международных организаций невольно наводит на мысль, что для многих высших должностных лиц нашего государства вступление России в ВТО в лучшем случае (то есть, если это не дальнейшая прямая и целенаправленная сдача позиций) – просто такой же фетиш, как приставной стульчик “на равных” в “восьмерке” наиболее развитых стран мира или в двадцатке “Россия-НАТО” – весьма бессмыссленный бантик или бубенчик, который нам кажется красивым и современным, но над которым все посвященные в существо вопроса, разумеется, смеются. Смеются, так как понимают, что именно нам-то он, как раз – ничего не прибавляет… Наших переговорщиков по итогам проделанной работы в очередной раз погладят по головке и пригласят к себе “почитать лекции” -за весьма немаленькие деньги. И чтобы еще немножечко отмыть на карманные расходы – издадут на Западе очередной “бестселлер”, только уже под названием не “Распродажа империи”, а “Расчистка территории” или что-нибудь еще в этом же роде…

 

Но нам с вами стоит все-таки понимать, что этот очередной “знак качества” на России – далеко не безобиден и повлечет за собой очень и очень серьезные обязательства с нашей стороны. И прежде, чем принимать окончательное решение, стоит много-много раз взвесить все “за” и “против”, не торопясь приносить интересы развития своей страны в жертву очередному безоглядному якобы вступлению “в семью цивилизованных народов”…

 

Глава 2. ГДЕ НАЙТИ РЕАЛЬНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ?

 

ИНВЕСТИЦИИ В … КОТЛОВАНЫ

 

Разобравшись с демагогией о благоприятном инвестиционном климате как о режиме выполнения любых капризов добрых богатеньких дядюшек, стоит, тем не менее, рассмотреть вопрос и о реальных возможностях инвестиций в нашу экономику и, прежде всего, в отрасли, опережающее развитие которых нам жизненно необходимо. Где взять деньги, и можем ли мы как-то стимулировать их приход?

 

Что ж, все возможно. Возможно и разнообразное прямое стимулирование частных инвестиций, и направление инвестиций государственных. Возможно и привлечение частных инвестиций под государственные гарантии, правда, стоит сразу оговориться, что на самом деле по своей сути это есть не что иное, как частный случай государственных инвестиций: ведь рискующая сторона- государство. Возможно также стимулирование спроса на продукцию соответствующих отраслей, причем как экономическими, так и административными действиями – как это будет показано ниже на примере связывания определенными обязательствами, доступа иностранцев к национальным природным ресурсам.

 

Применительно к частным инвестициям стоит заметить, что никакое специальное стимулирование не может заменить того, что мы обсуждали выше – благоприятного инвестиционного климата. Но у нас нет ни стабильности прав собственности, ни ясности, четкости и неизменности правил игры, ни единых условий конкуренции для всех, ни финансово-кредитной системы, стимулирующей вложение средств в реальную экономику, а не в спекулятивные операции… То есть общий благоприятный инвестиционный климат, как мы уже отмечали выше – это именно то, чего у нас-то как раз и нет. И пока не намечается. А значит, и на существенные долгосрочные частные инвестиции в производства, требующие крупных вложений для опережающего развития, рассчитывать пока не приходится.

 

Применительно к инвестициям государственным главная проблема – в обеспечении целевого направления и использования этих средств. Ведь государственные инвестиции направляются туда, где частные – сиюминутно недостаточно выгодны. А деньги, как известно, имеют свойство переливаться туда, где они дают больший доход. И должностные лица органов госвласти, и руководители соответствующих предприятий – обычные люди, для которых тоже естественно направить деньги туда, где с них можно быстро что-то получить, причем не только для государства, но и прежде всего для себя. Особенность же нашего “инвестиционного климата” (с точки зрения эффективности госинвестиций) состоит в том, что если во всем прочем мире такое обращение с государственными деньгами жесточайше преследуется в уголовном порядке, то в нынешней России – отнюдь нет. Почему у нас это ненаказуемо- отдельный интересный вопрос. Но сейчас важен сам факт: сегодня в России государственные инвестиции в силу безнаказанности тех, кто произвольно распоряжается государственными деньгами, не достигают и не могут достигать цели. Причем это совершенно в равной мере касается и прямого выделения средств, и предоставления государством гарантий для частных инвестиций. В конечном счете и за мифическое строительство высокоскоростной магистрали “Петербург-Москва”, и за якобы самоокупаемые ледовые дворцы к чемпионату мира по хоккею, и за бесконечные закупки “новейшего оборудования”, оказывающегося почему-то некомплектным и вообще неработоспособным в наших условиях (примеров такого рода можно найти множество в материалах, опубликованных в Бюллетене Счетной палаты РФ), и за многое-многое другое – за все приходится расплачиваться государству, то есть нам с вами.

 

НЕ ХОЧЕШЬ ИНВЕСТИРОВАТЬ – ЗАСТАВИМ!

 

В последнее время, похоже, принимается курс на создание специального комбинированного источника инвестиций: вроде бы частных, но не вполне добровольных, управляемых если не напрямую государством, то специальными организациями, деятельность которых будет подконтрольна государству. Речь идет, как можно догадаться, о частных пенсионных фондах, в которые хочет гражданин или не хочет, а вкладывать свои деньги он будет обязан. Применительно к созданию и функционированию таких фондов, как правило, основное внимание уделяется вопросу о будущих механизмах накопления и выплаты пенсионных средств. Но на деле такие фонды не менее важны и как фактор экономический – источник инвестиций в те или иные сферы, разрешенные государством в качестве объектов возможных инвестиций. Каковы же наши перспективы на этом пути?

 

Для того, чтобы такой инструмент и концентрации ресурсов для инвестирования в экономику, и накопления средств для пенсионного обеспечения заработал, требуется ряд условий, пока у нас отсутствующих.

 

Первое условие, на которое обычно и вполне обоснованно обращают внимание – создание механизмов, гарантирующих элементарную сохранность средств. Механизмы эти хорошо известны из опыта деятельности американских пенсионных фондов и еще более- из опыта фондов чилийских. Возможно их введение и реализация в наших условиях? Возможно. Но только весь предшествующий опыт заставляет подозревать, что какое-нибудь ключевое звено (хотя бы одно – этого достаточно) будет обязательно как бы по недосмотру упущено… Последствия – понятны. Тем не менее, первое условие – это то, что все-таки, хотя бы теоретически, может быть реализовано сравнительно самостоятельно, отдельно от всей остальной экономики. С другими же условиями значительно сложнее – их реализация существенно выходит за рамки собственно пенсионной реформы.

 

Так, второе условие касается возможности реального преумножения средств и недопущения их обесценивания. Это уже сложнее. Ведь чтобы удовлетворить требованию гарантированной сохранности средств, вложения придется диверсифицировать – распределять по различным отраслям экономики и разным сферам приложения капитала. Но тогда в среднем мы будем получать ту прибыльность, которую в среднем же легально (на уровне “белой” бухгалтерии) имеет наша экономика. А это реального преумножения средств практически не даст – сберечь бы деньги от инфляции. Да и, с другой стороны, не полагает же кто-то всерьез, что пенсионные фонды будут давать реальную прибыльность (хотя бы на уровне прибыльности в валюте), соответствующую нашей валютной кредитной ставке – в пятнадцать-двадцать процентов годовых в валюте? И возникают ножницы между завышенной ставкой рефинансирования Центробанка и соответственно высокими банковскими кредитными ставками – с одной стороны, и сравнительно “дешевыми” средствами пенсионных фондов – с другой. Это породит огромный черный рынок услуг по привлечению средств пенсионных фондов: раз деньги окажутся формально дешевыми (существенно дешевле, чем можно взять в кредит у банков) и распоряжаться ими будут отнюдь не собственники средств, то, разумеется, допущены к этим деньгам будут лица и организации отнюдь не случайные. Масштабы проистекающей из этого коррупции и всех сопутствующих прелестей можно себе представить…

 

Ладно, пусть преумножения средств ожидать не приходится, но, может быть, они хотя бы не будут обесцениваться? Возможно, но маловероятно. Да и отчего же им не обесцениваться, если никакие механизмы, реально гарантирующие необесценение средств, в систему изначально не закладываются? Для сравнения, в уже упоминавшемся нами государстве Чили (пенсионная реформа, успешно проведенная в этой стране, считается хрестоматийным образцом) проценты и по кредиту, и на банковские вклады, и, тем более, прироста средств пенсионных фондов рассчитываются не в национальной валюте и даже не в американских долларах, а в неких стабильных по покупательной способности единицах, курс которых по отношению к национальной валюте корректируется с учетом инфляции. Тогда понятно: если ты в пенсионном фонде получаешь средние четыре процента годовых прироста капитала, то это настоящие четыре процента, соответствующие шести-семи процентам годовых по вкладу, например, в валюте США. И если вдруг в Чили случится девальвация (резкое обесценивание национальной валюты по сравнению с валютами других стран), деньги пенсионных фондов она затронуть не сможет, так как на счете пенсионера остается прежнее количество средств не в подешевевшей национальной валюте, а в этих условных единицах, стабильных по своей покупательной способности.

 

Стоит ли разъяснять, что ничего подобного нам ожидать не приходится? И что будет с деньгами пенсионеров, если случится очередной дефолт? Все заранее известно: деньги номинально сохранятся, но существенно потеряют в своей покупательной способности. Кто за это будет отвечать? Разумеется, никто.

 

Сторонники экономоцентристского подхода к государству и экономике от такого прогноза вовсе не расстроятся:

 

“Что ж, – скажут они, – надо признать, что пенсионеров, конечно, слегка одурачат; естественно, и коррупция в системе привлечения/размещения пенсионных средств разовьется до невиданных масштабов (а то сейчас она в государственном пенсионном фонде как будто бы чем-то сдерживается!), но, тем не менее, для экономики это будет благо: пусть принудительно, но норма сбережений повысится; на финансовом рынке появятся действительно сравнительно дешевые деньги, которые вполне могут быть направлены на инвестиции в развитие; кроме того, это может вынудить и Центробанк пойти на существенное понижение ставки рефинансирования, что в свою очередь приведет к снижению и банковской кредитной ставки, росту деловой активности и т.п.”

 

Что ж, все это верно, но лишь отчасти. Дело в том, что появление на нашем рынке дешевых денег само по себе автоматически еще вовсе не приведет к их направлению в реальный сектор экономики. По той простой причине, что прибыльность в реальном секторе сравнительно невелика, а риски – те же, что и в бизнесах, существенно более рентабельных, а то и выше- вследствие длительного периода окупаемости проектов, слишком опасного в условиях нестабильности прав собственности и прочих наших реалиях. В то же время возможность взяв деньги под какой-либо проект в реальном секторе экономики затем путем несложных “проводок”, а точнее, финансовых махинаций перевести их в сектор торгово-финансовый, финансово-спекулятивный или вообще за рубеж – большой проблемы в наших условиях не составляет. Даже если контроль за деятельностью фондов в этой части и будет обеспечен, то направление денег за рубеж, во-первых, признают все-таки не самым страшным преступлением перед пенсионерами (если даже наш Центробанк держит значительную часть золотовалютных резервов страны за рубежом, так как это надежнее, то пенсионным фондам это делать – сам Бог велел…); и, во-вторых, скорее всего, этот контроль у нас, как всегда, окажется не подкреплен соответствующими санкциями за нарушения и механизмами их применения…

 

Что же касается воздействия появления дешевых денег на рынке на всю финансово-кредитную систему, в том числе на ставку рефинансирования Центробанка, то не исключен и эффект обратный. Да, дешевые деньги появятся, но, в отличие от ситуации массового прихода на наш рынок зарубежных банков, деньги частных пенсионных фондов появятся на свободном рынке в весьма ограниченном количестве. Если бы политика Центробанка и Правительства была направлена на предоставление реальному сектору экономики возможностей для развития, то и в целом условия для ведения бизнеса были бы другими, и ставка рефинансирования Центробанка уже сейчас была бы иной. Если же стоит задача умерщвления всего, что дышит слишком самостоятельно, а также дальнейшего передела собственности в пользу близких к власти, то чем хуже условия для честного ведения бизнеса, тем лучше – тем дешевле можно скупить лакомые куски и проще обанкротить особо несговорчивых… Соответственно, “стерилизовать” излишние инвестиционные средства на рынке для Центробанка и Правительства большого труда не составит.

 

Таким образом, в условиях, когда рыба ищет где глубже, а деньги – где лучше (а у нас – явно не лучше), и к тому же нет порядка, минимально необходимого для того, чтобы государство могло направить деньги куда-либо целенаправленно, остается единственный способ стимулирования инвестиций – через создание спроса на продукцию, которую по тем или иным объективным или субъективным причинам можно произвести только на нашей территории.

 

СПРОС РОЖДАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

 

В принципе в мире уже давно признается, что поощрение инвестиций через прямое обеспечение или стимулирование спроса на соответствующие продукцию и услуги является весьма эффективным. Один из наиболее ярких и известных примеров – масштабные государственные оборонные и иные заказы, связанные с крупными государственными программами, в странах Запада, в частности в США. Если есть долгосрочный заказ, а значит, и гарантированный платежеспособный спрос, то это, естественно, обеспечивает мощный приток частных инвестиций в самые передовые отрасли экономики.

 

Практикуются различные варианты поощрения спроса на те или иные товары или услуги. В частности, доплачивая за клиентов небольшой процент, государство может стимулировать предоставление банками низко процентных долгосрочных кредитов на высшее образование, что в конечном счете является поощрением инвестиций в образование, но не напрямую, а через расширение платежеспособного спроса на образовательные услуги. Аналогично, компенсируя банкам разницу между рыночным банковским процентом на кредит и пониженной ставкой ипотечного кредитования, государства поддерживают спрос на строительство нового жилья, а значит, и на все, что связано с обустройством жилья и созданием комфортабельных жизненных условий. Возможен здесь и иной вариант: не доплата государством разницы между льготным и рыночным процентом за кредит, а специальная пониженная ставка рефинансирования Центробанка на ипотечные, образовательные и иные кредиты, льготность которых государство определяет как один из приоритетов своей экономической политики и целевое использование которых при желании достаточно легко контролировать.

 

Но у нас до сих пор ничто подобное не делается. В качестве примера приведу условия предоставления кредитов на образование нашим Сбербанком: под двадцать процентов годовых при наличии поручительства. Для сравнения: в США кредиты на образование выделяются под единицы процентов годовых. Есть разница?

 

Про нашу ипотеку тоже все более или менее известно каждому, кто пытался ею воспользоваться: ипотечный процент за кредит практически равен нашему обычному рыночному, как мы уже говорили выше – весьма и весьма завышенному…

 

В ряде регионов власти предпринимают попытки субсидирования ипотеки и тем самым снижения процента по ипотечному кредиту. Что ж, безусловный прогресс. Но достаточно массовым явлением это не стало, в том числе, видимо, в силу бедственного положения бюджетов большинства регионов. И главное: той возможности стимулирования массовой ипотеки, которая есть у федерального центра – через увеличение объема обслуживающей экономику денежной массы и направление в ипотеку ее “излишков” – у регионов, разумеется, нет.

 

Глава 3.НЕФТЬ – ДЛЯ РАЗВИТИЯ ИЛИ ДЛЯ ДЕГРАДАЦИИ? (как поднять российское машиностроение)

 

Но есть еще один механизм привлечения крупных инвестиций в нашу экономику, в частности в машиностроение, который у нас недоиспользуется – связывание возможности доступа к какому-либо природному ресурсу необходимостью производить соответствующее оборудование на территории страны, обладающей этим ресурсом. И в этом смысле объективные условия и возможности у России – чрезвычайно благоприятные.

 

ЦЕНА ВОПРОСА

 

По запасам природных ресурсов, так же как и по территории, наша страна занимает первое место в мире: одних лишь уже разведанных запасов – на многие триллионы долларов. Значительная часть этих запасов – трудноизвлекаемые, требующие сложных технологий и дорогого оборудования, суммарная стоимость которого может составлять половину и даже более от стоимости извлекаемого сырья. То есть и оборудования для добычи этого сырья потребуется в перспективе тоже на триллионы долларов. Соответственно, и это необходимо трезво понимать, никакого иного возможного источника инвестиций в наше машиностроение, сравнимого по объемам с осуществляемыми и предстоящими затратами на оборудование для добычи, переработки и транспортировки наших полезных ископаемых, в обозримом будущем не ожидается. И полномасштабное задействование этого источника средств в развитие экономики должно быть одной из важнейших задач всей промышленной политики государства.

 

УЧИТЬСЯ МОЖНО НЕ ТОЛЬКО НА ОШИБКАХ

 

Подробнее о том, как это можно и нужно делать и что с этим происходит у нас сейчас, мы поговорим ниже. Но важно подчеркнуть, что мы здесь далеко не единственные и не первопроходцы. В частности, хорошо известен опыт таких стран, как Норвегия и Китай, сумевших связать доступ к своим природным ресурсам условиями, вынуждающими недропользователей развивать соответствующие отрасли машиностроения в этих государствах.

 

По своей сути механизмы просты. Хочешь добывать наши природные ресурсы – добывай, но используй при этом оборудование, производимое на нашей территории и руками наших рабочих. Не нравится то, что у нас производится сейчас – модернизируй наше производство или создавай на нашей территории свое. Но главное одно: сырье должно идти на развитие не промышленности США, Великобритании, Германии и Франции, а, прежде всего, на развитие нашего машиностроения.

 

Логично? Да. Только такая позиция и может признаваться ответственной и национально ориентированной.

 

Разумеется, прямо так ни в одном законе не сказано. Механизмы – чуть более тонкие. В частности, в Норвегии до последнего времени все соглашения по разработке месторождений полезных ископаемых заключались таким образом, чтобы более пятидесяти процентов акций в любом проекте принадлежало национальной компании, причем не просто национальной, а государственной – не подлежащей приватизации. И эта государственная компания имела контрольный пакет голосов при принятии решения о том, где размещать заказы на оборудование: у своих компаний или за рубежом.

 

Это уже, как вы догадываетесь, совсем не та ситуация, которую мы обсуждали выше применительно к модернизации нашего автомобилестроения, где требуется вложение средств с неизвестным конечным результатом: будет спрос на производимое тобой или нет. Здесь спрос – заранее точно известно – есть. Соответственно, возникли мощные потоки инвестиций (в том числе, зарубежных) в национальное машиностроение. И уже к девяностым годам норвежское оборудование для добычи, переработки и транспортировки нефтегазового сырья стало высококонкурентоспособным на мировых рынках. После чего появилась возможность от обязательности контрольного пакета акций во всех проектах у госпредприятия отказаться.

 

Аналогично и в Китае. Закупки оборудования ни в коем случае не отдаются на усмотрение зарубежных инвесторов. Во всех соглашениях партнером иностранных фирм от имени государства выступает китайская государственная компания, которая и обеспечивает заказы своему машиностроению. При этом есть требования конкурсности при закупках, но как организовать конкурс – это прерогатива китайской стороны, которая требования к конкурсу и конкурсные параметры определила в специальном законе. В результате китайское оборудование конкурирует с зарубежным по соотношению качество/цена, по которому в силу целого ряда причин, естественно, выигрывает.

 

У РОССИЙСКИХ – СОБСТВЕННАЯ ГОРДОСТЬ…

 

Таким образом, на этих двух примерах видно, что, во-первых, задача использования национальных природных ресурсов для развития своего машиностроения – вполне решаема; и, во-вторых, что для решения этой задачи две страны с совершенно разными экономическими и политическими системами, независимо от всех идеологических отличий, тем не менее, используют практически (за небольшими отличиями) одни и те же инструменты экономической политики.

 

Россия же до сих пор эти инструменты не освоила. И, более того, даже там, где изначально были заложены основы для их использования- отказывается от этих возможностей. Пример – соглашение по добыче нефти и газа “Сахалин-1″ с существенным участием в проекте российской государственной компании: Россия попросту отказывается от своей доли участия в проекте, якобы, за отсутствием ресурсов на свою долю инвестиций…

 

Конечно, масштабы расхищения государственных ресурсов нашей высшей властью значительно превышают суммы, необходимые для полноценного участия в перспективных проектах*. Участия, которое могло бы давать России и дополнительные доходы, причитающиеся на ее долю в проекте, и право участвовать в управлении проектами (прежде всего, в распределении заказов на машиностроительную продукцию и иные товары и услуги), и возможность контроля “изнутри” за реализацией проектов.

 

* Подробнее – см. книгу “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Тем не менее, допустим, что у России действительно нет средств на инвестиции в подобные проекты. Но ведь есть и другие способы гарантирования заказов на оборудование своему машиностроению – без прямого участия в проектах. Собственно, нужно-то всего две вещи.

 

ФОРА СВОЕМУ ПРОИЗВОДИТЕЛЮ – ВПОЛНЕ РЫНОЧНЫЙ МЕХАНИЗМ

 

Первое – обеспечение оборудованию, произведенному в России, существенной форы по цене. Как это можно сделать – мы уже видели на примере организации конкурсных общественных закупок в Польше (см. “Поучительный пример ближайшего соседа”): обязательные импортные пошлины и налоги на продукцию, ввозимую из-за рубежа, плюс установленная законом двадцатипроцентная (в польском варианте) фора по цене для всего, что произведено на территории своей страны. Да, многим, кто хотел бы сбывать на польском рынке свою готовую продукцию, это не нравилось. Но при этом – специально обращаю ваше внимание – никто не называл Польшу в связи с принимаемыми ею мерами отсталой и прокоммунистической, а находившиеся при власти в период введения этих мер (польский закон об общественных закупках вышел в середине девяностых годов) политические силы – изоляционистами и антирыночниками.

 

Стоит отметить, что Россия и здесь не использует естественные, казалось бы, возможности, а ее власть на протяжении уже более десятка лет стремится показать себя либеральнее всех самых либеральных. Выше я уже отмечал, что в 1995 году Государственной Думой был даже принят закон, снимавший какие бы то ни было таможенные и налоговые ограничения на ввоз в Россию оборудования для разработки месторождений полезных ископаемых*. И только в результате полугодового противостояния Думы и Совета Федерации эти нормы закона удалось скорректировать. Но, тем не менее, надлежащей таможенной защиты российского производителя в этой сфере и по сей день нет. И уж, тем более, нет нормы закона, аналогичной польской- о прямой протекции в конкурсе оборудованию, произведенному в России.

 

* Закон “О соглашениях о разделе продукции” в варианте, принятом Государственной Думой 14 июня 1995 года и отклоненном Советом Федерации 03 октября 1995 года. Подробнее о нем и об истории борьбы вокруг него – ниже.

 

ВСЕГДА ЛИ ИНВЕСТОР СТРЕМИТСЯ СНИЖАТЬ ИЗДЕРЖКИ?

 

Но даже если бы что-то подобное в нашем законе и нашей практике существовало, этого было бы недостаточно, потому что есть еще и второй фактор: недро-пользование должно быть организовано так, чтобы инвестор был заинтересован в минимизации своих производственных расходов и снижении издержек. То есть у инвестора должен быть мотив купить оборудование более дешевое (при одинаковом качестве).

 

Вы можете меня спросить: “Что значит “должен быть заинтересован в снижении издержек производства” – а разве бывает иначе?”

 

К сожалению, не только бывает, но и есть. Причем не где-то за тридевять земель, а непосредственно у нас в России. И не в советские времена (помните, советскую экономику называли “затратной” – экономить ресурсы не было стимулов), а именно теперь, когда рыночные механизмы в части требований экономии, казалось бы, должны быть строже любого прежнего “Народного контроля”.

 

Чтобы было понятнее, поясню на примере из обыденной жизни. Рассмотрим несколько вариантов организации вами ремонта вашей же квартиры.

 

Вариант первый. Вы нанимаете бригаду и оговариваете, что должно быть сделано, как все должно выглядеть, каким должно быть качество работ, на какой срок дается гарантия качества и сколько все будет стоить. Где и какие материалы при этом будут покупаться и за какие деньги – не ваш вопрос. Вас интересует – только конечное качество и гарантии. В чем в этом случае будет заинтересована бригада? Конечно, сэкономить на закупках, хотя и в пределах обеспечения заданного качества (если требования к качеству и механизмы гарантий вы сумели оговорить достаточно жестко) – иначе не заплатят денег. В этом варианте если на рынке есть равного качества что-то зарубежное (более дорогое) и местное (более дешевое) – закуплено будет, естественно, местное – более дешевое.

 

Вариант второй. Вы нанимаете ту же бригаду и оговариваете, что должно быть сделано, как все должно выглядеть, каким должно быть качество работ и сколько будет стоить работа бригады. Но, предположим, предшествующий опыт вам показал, что заранее оговорить и затем проверить качество использованных материалов слишком сложно. А желание бригады сэкономить на закупках оборачивается вам во вред. Соответственно, вы берете закупку всех материалов на себя. И затем организуете контроль – с тем, чтобы использовались именно ваши материалы, а не какие-то более дешевые, особенно там, где это не сразу заметно. В этом случае у нанятой вами бригады экономических стимулов в отношении закупок нет – они этим вообще не занимаются. Сами вы, естественно, стараетесь на закупках экономить (сравниваете цены на один и тот же товар в разных магазинах, пытаетесь выбрать лучшее по соотношению качество/цена и т.п.), но в пределах разумного.

 

И вариант третий. Вы нанимаете ту же бригаду и оговариваете, что должно быть сделано, как примерно все должно выглядеть, каким должно быть качество и сколько будет стоить работа бригады. И плюс вы доверяете бригаде самой выбирать и закупать те материалы, которые бригадир сочтет лучшими и которые будут вами оплачены отдельно – по предъявляемым бригадиром счетам и чекам.

 

Вопрос: каким в последнем варианте будет экономический мотив у бригадира при осуществлении закупок?

 

Конечно, можно допустить, что бригадир купит материалы, лучшие по соотношению качество/цена. Но это возможно лишь в случае жесткой конкуренции на рынке бригад и работе рынка по принципу оценки бригад с точки зрения минимизации всех затрат (включая затраты на закупки) при сопоставимом качестве. А если бригада выбирается исключительно по качеству работ (без учета закупок)? Или по каким-то совсем иным критериям?

 

Да, и здесь можно допустить добросовестное поведение исключительно в интересах заказчика, если бригадир уверен, что заказчику это нужно, а сам является – чрезвычайно совестливым. Но это, согласитесь, исключение из правила. И если мы говорим об экономике и реальных экономических стимулах, то таким идеалистическим вариантом можно пренебречь. Тем более, если заказчик экономии средств вовсе и не требует, что бывает в двух случаях: либо у него денег куры не клюют, либо заказчиком выступает не сам собственник, а некий управляющий, у которого могут быть иные (свои) мотивы.

 

Так что же мы получаем в этом третьем варианте? Мы получаем ясный экономический мотив бригадира: извлечь из закупок всю возможную пользу для себя, которая в ряде случаев может даже существенно перекрывать доходы от выполнения работ. Как это можно сделать? Методов достаточно:

 

-купить на свободном рынке товар со скидкой, не отраженной в счете (с “откатом”); какой товар купить с такой скидкой выгоднее: дорогой или дешевый? конечно, дорогой; более того, чем дороже товар – тем больше скидка (“откат”);

 

-купить товар у своего постоянного поставщика, с которым так или иначе состоишь в доле, или даже вообще у своей же фирмы – мотивы купить максимально дорогое и по завышенной цене также понятны;

 

- купить товар через посредника или группу специально создаваемых посредников, чем убивается сразу несколько “зайцев”: вновь и вновь завышается цена – собираются дополнительные “откаты”, а также прикрывается исходный источник товара и, соответственно, весьма вероятная связь бригадира с этим источником;

 

- купить через посредников свои же прежние остатки и неликвиды;

 

- дополнительно застраховать сделки по закупкам в близких себе страховых компаниях – опять же, с соответствующими “откатами”;

 

- закупить материалы в другом городе или стране и нанять дорогого перевозчика, да еще и оговорив за дополнительную плату эксклюзивные условия транспортировки – понятно, не без пользы для себя;

 

-закупив материалы в другом городе или стране, дополнительно застраховать транспортные перевозки в близких себе страховых компаниях;

 

-в случае, если заказчик осуществил бригадиру авансовый платеж, согласованно с поставщиком провести платежи по закупкам и оплате транспортных расходов через родственный банк с оговоркой о перечислении средств поставщикам товаров и услуг по “техническим причинам” лишь спустя, например, месяц после оплаты материалов – с еще одним соответствующим “откатом” за прокручивание денег банком;

 

- в случае, если заказчик авансового платежа не осуществлял и все расчеты производятся по окончании работ – получение в вышеупомянутом родственном банке дорогого кредита на осуществление закупок с возложением выплаты процентов по кредиту, естественно, на заказчика – с “откатом” за получение дорогого кредита со стороны банка…

 

Понятно, что этот перечень может быть продолжен. И точно так же очевидно: чем о более крупных контрактах идет речь, тем более существенным и непреодолимым становится при таком заведомо порочном варианте организации дела мотив не разумной экономии на закупках, а, напротив – извлечения сверхприбыли на закупках товаров и услуг по максимально завышенной стоимости.

 

АРШИНОМ ОБЩИМ НЕ ИЗМЕРИТЬ

 

Таким образом, когда выше мы говорили о двух необходимых условиях, обеспечивающих гарантированный долгосрочный спрос на произведенную в России машиностроительную продукцию, имелось в виду: первое – ценовая протекция (в том числе, в конкурсе) отечественному оборудованию (аналогичная установленной в польском законе об общественных закупках), и второе – недопущение того затратного варианта отношений государства и недропользователя, который был проиллюстрирован на простом примере ремонта квартиры.

 

И теперь переходим к главному: как вы думаете, почему при реализации широко разрекламированных проектов “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ по добыче международными консорциумами нефтегазового сырья на территории принадлежащего нам морского шельфа основные по стоимости товары и услуги закупаются за рубежом? Только ли потому, что нет достаточной ценовой протекции нашему производителю (мы уже знаем, что ее действительно практически нет)? Но ведь покупаются за рубежом даже те товары и услуги, которые зарубежным компаниям явно дешевле было бы производить на территории России. Не потому ли это происходит, что по условиям обоих проектов практически любые затраты международных консорциумов – каковы бы они ни были – в полном объеме компенсируются российскими нефтью и газом? Ведь несмотря на то, что предельные объемы компенсационного сырья оговариваются, тем не менее, предусмотрена масса лазеек, позволяющих эти объемы фактически увеличить. Соответственно, никакого стимула к минимизации затрат у недропользователя нет.

 

Здесь читатель вправе задать вопрос: неужели такое возможно – ведь здравый смысл подсказывает, что если так нельзя организовывать ремонт своей квартиры, то уж, тем более, на таких условиях нельзя заключать многомиллиардные в долларовом исчислении контракты?

 

Верно, нельзя. Во всяком случае, если руководствоваться интересами своей страны.

 

Корректности ради стоит отметить, что проведенная аналогия с ремонтом квартиры – не идеально точна. В схеме так называемых “соглашений о разделе продукции”, по которой заключены соглашения “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″, суммарный объем нефти и газа в конечном счете окажется разделенным на компенсационную часть и прибыльную. Компенсационная часть – компенсирует все затраты инвесторов. Прибыльная- будет разделена между инвестором и Россией. Некоторое ограничение на объем закупок оборудования и услуг есть – оно оговаривается в соглашениях. Но фактически, с учетом ряда нюансов, реальным (предельным) ограничителем выступает лишь … стоимость запасов сырья на месторождении. Согласитесь, отличие от рассмотренной схемы с ремонтом квартиры -не принципиально.

 

Конечно, если бы вся нефть шла недропользовате-лю-инвестору, а нам, например, – фиксированные отчисления от каждой тонны добытой нефти (объем которой должен государством при этом тщательно контролироваться – как это делается, например, в США), то у недропользователя вовсе не было бы мотива наращивать затраты и максимизировать компенсационную долю. Но если частью прибыльной нефти нужно поделиться с Россией? Тогда вступает в действие уже известная нам экономическая логика: да зачем тогда вообще нужна эта прибыльная нефть – пусть вся уйдет на компенсацию затрат, которые мы – уж будьте уверены – сумеем (с учетом ряда принципиальных “недоработок” в соглашениях) довести до нужного объема. Скажете, нереально? Почему же?

 

Представьте себе, что вы – недропользователь-инве-стор и одновременно (для упрощения ситуации) – президент консорциума. И вот за определенный период до окончания такого тридцати-пятидесятилетнего проекта (строго говоря, неважно, за двадцать пять лет или за пару месяцев) вы видите, что не вся, а лишь половина или две трети добытой нефти уведены на “компенсацию затрат”, но примерно, скажем, десятком миллиардов долларов, похоже, придется поделиться с Россией. Вот теперь, вы – читатель – скажите, что вы станете делать на месте такого инвестора, окажись вы в такой ситуации где-нибудь в чудной африканской стране? И подсказка: местные туземцы оказались настолько улыбчивы, падки на огненную воду, бусы, видеомагнитофоны и мерседесы, что не оговорили в соглашении с вами практически никаких реальных ограничений на ваши затраты, в том числе ни общих пределов фонда заработной платы, ни максимальных размеров единовременных премиальных, ни максимума выплат “консультантам”, “советникам” и наиболее ценным сотрудникам.

 

Конечно, вы, читатель, как человек благородный, из сугубо христианских соображений, может быть, миллионов на пятьдесят прибыльной нефти этим бедным туземцам и оставите. И даже плюс к тому – в целях развития дальнейших дружеских связей между нашими странами – не исключено, что окажете добровольную благотворительную помощь местным туземцам и их детям – еще миллионов на десять, за что вам будет установлено что-нибудь заменяющее бюст на второй родине героя. И за что вы получите новые аналогичные контракты (разумеется, по конкурсу, который вы с легкостью выиграете, так как вносите “весомый вклад в социально-экономическое развитие региона” – так у бедных туземцев, в частности, в России принято формулировать один из переменных конкурсных параметров)… При этом абсолютно ничто не помешает вам на прогнозируемый остаток нефти, стоимостью без малого в десяток миллиардов долларов, увеличить фонд заработной платы проекта и выплатить эти деньги себе и своим “консультантам” где-нибудь в оффшорах – чтобы даже и никаких налогов с этих денег не платить…

 

Разумеется, никто в мире подобного не допускает. Никто не позволяет недропользователям списывать в затраты что угодно в практически неограниченных объемах. Затраты на недропользование либо минимизируют экономическими стимулами, либо вообще берут под контроль того государства, чьи природные ресурсы разрабатываются – как это было показано выше на примере Норвегии и Китая. На откуп же недрополь-зователю, получающему таким образом и возможность, и экономический стимул присваивать себе чужой ресурс, этот вопрос не отдается нигде, лишь за одним исключением. И таким исключением, как это ни печально, является наша с вами родная страна – Россия…*

 

* Хотя, может быть, я и не прав – возможно, что-то аналогичное транснациональным корпорациям одновременно удалось пролоббировать и в каких-то еще странах СНГ. Если это так, то тогда мое утверждение более точно звучит так: “это единственное исключение- Россия и, может быть, какие-то еще страны, образовавшиеся после распада СССР”.

 

Здесь, естественно, возникает несколько вопросов.

 

Во-первых, как такие соглашения вообще могли быть заключены страной, считающей себя не просто более или менее цивилизованной, но еще и претендующей на участие в “восьмерке” наиболее экономически развитых стран мира и даже на статус “сверхдержавы”?

 

Во-вторых, являются ли эти соглашения исключением из общего правила или же, напротив, – типичными? И, соответственно, поставлены ли на будущее какие-либо законодательные заслоны подобному, или же аналогичные соглашения по бессмысленному для страны растранжириванию наших природных ресурсов с легкостью могут подписываться и в дальнейшем?

 

Часть 3. РОССИЙСКИЙ “ГАРАЖ-СЭЙЛ”

 

Глава 1. ОТСИДЕТЬСЯ В КУСТАХ – МОЖЕТ ЛИШЬ МАЛЕНЬКИЙ

 

ПОСЛЕ НАС – ХОТЬ ПОТОП

 

“Гараж-сэйлами” (распродажей в гараже) или “Ярд-сэйлами” (распродажей во дворе) в США называют массовые распродажи за бесценок старых и ненужных вещей. Часто такие мероприятия проводятся массово -с благотворительными целями. Иногда, например, если ‘хозяин продает дом и переезжает, задача – получить хотя бы минимальные деньги, но очень быстро. Чаще главное – избавление от накопившегося ненужного -того, что еще вполне может пригодиться кому-то другому. И типичная черта: хозяин, как правило, сильно не торгуется. Действует логика: мне нужно продать это быстрее и потому, в конце концов, сколько дадите -столько и хорошо.

 

Но можно ли подобный подход распространять на то, что вам нужно и даже очень нужно? И особенно -если точно потребуется завтра? Тем более, если это – не ваша личная собственность, а достояние государства? К достоянию государства, даже если оно сиюминутно не особенно необходимо, в США, разумеется, относятся совершенно иначе. А у нас?

 

У нас в 1995-м году, перед надвигавшимися президентскими выборами, когда было далеко не ясно, уда

 

стся ли удержаться Ельцину и, соответственно, что будет дальше, похоже, тоже решили на всякий случай быстренько все распродать…

 

ТЕХНОЛОГИЯ ДЛЯ ОТСТАЛЫХ

 

Но начнем по порядку. Схема соглашений о разделе продукции (СРП) предусматривает, что государство, не имеющее денег и технологий для разведки и разработки своих месторождений полезных ископаемых или же имеющее иные приоритетные направления расходования средств (дающие большие прибыли или решающие какие-то жизненно важные задачи), или по каким-то иным причинам не желающее рисковать своими деньгами, передает своим или зарубежным компаниям какие-либо участки территории на особых условиях. Условия таковы. Компании осуществляют разведку или разработку полезных ископаемых на свой страх и риск. Если разведка или разработка не принесет результата – деньги потеряли зря лишь частные компании-недропользо-ватели. В случае же успеха частью добытого сырья (“компенсационная” часть) покрываются все затраты инвестора-недропользователя, а оставшаяся часть сырья (“прибыльная” часть) делится в заранее оговоренной пропорции (в натуре или в денежном выражении) между государством (как собственником природных ресурсов) и недропользователем-инвестором. Плюс, в соглашениях обычно оговариваются фиксированные налоговые и иные выплаты недропользователя государству. Схема простая, ясная и сама по себе не являющаяся однозначно хорошей или плохой.

 

Для государств, особенно слаборазвитых, не имеющих средств и технологий, хорошо, что они, ничем не рискуя, в случае успеха могут получить существенные доходы. Правда, при условии, если жестко оговорят в соглашениях ограничения на расходы недропользователя и обеспечат надлежащий контроль за ними. Для инвесторов хорошо то, что меньше риски, так как нало-

 

говые и иные условия, зафиксированные в соглашении, стабильны. Кроме того, налоговые и иные платежи в случае СРП, как правило, значительно ниже, чем при традиционном “лицензионном” варианте недропользования. И основная их доля, в случае успеха проекта, по существу, просто заменяется передачей государству части добытого сырья или соответствующих денежных средств.

 

В Советском Союзе – как государстве с достаточно развитой промышленностью- ни схема СРП, ни близкая к ней концессионная схема после НЭПа (“новой экономической политики” в двадцатые годы), разумеется, уже не применялись. Но к концу восьмидесятых – началу девяностых годов выяснилось, что ни необходимых технологий, ни средств для разработки новых месторождений у нас, якобы, нет. Это, конечно, абсурд. Сами посудите: самые наисовременные атомные подводные лодки делать можем, а стационарные или плавучие буровые платформы -нет? Тем не менее, начали разрабатываться планы перевода наших месторождений на режим СРП.

 

В обоснование допустимости и целесообразности перевода российских месторождений полезных ископаемых на режим СРП приводился и такой аргумент: мол, даже США используют близкие схемы! И действительно: в разнообразных специально подготовленных агитационных материалах, посвященных особенностям организации СРП и концессий в разных странах, можно найти и США. Так что же, неужто и правда американское государство использует подобные схемы?

 

Конечно, нет. Это – типичный пример большой лжи, основанной на маленьком умолчании. Ларчик открывается просто. В США при добыче природных ресурсов концессии и СРП действительно используются. Но только используются они не государством, а частными собственниками земель, которые не имеют ни средств, ни технологий для самостоятельного освоения запасов полезных ископаемых, находящихся на принадлежащих им землях. Государство же на федеральных землях (которых, кстати, в США вполне достаточно, особенно на северо-западе страны и на Аляске) и, тем более, на своем континентальном шельфе никаких концессий и СРП категорически не использует – только единый национальный лицензионный режим.

 

Тем не менее, стоит отметить, что в самой возможности перевода в нашей стране каких-то месторождений полезных ископаемых на режим СРП ничего страшного нет. Но только при условии, что, во-первых, на режим СРП будут переведены лишь в порядке исключения одно или несколько месторождений (там, где это действительно обоснованно) и, во-вторых, если при заключении соглашений будут надлежаще защищены интересы нашего государства, в том числе и некоторые специфические интересы – те, которых небольшие и слаборазвитые государства не имеют.

 

ДЬЯВОЛ – В ДЕТАЛЯХ

 

Разумеется, на финансируемых заинтересованными корпорациями дискуссиях о проблемах недропользования акцент применительно к соглашениям о разделе продукции (СРП) и концессиям стараются делать на выгодах государству: не рискует своими деньгами, но получит часть прибыльной нефти (или денежный эквивалент), рабочие места и загрузку своих машиностроительных мощностей.

 

Но при принятии любого решения, тем более о переводе недропользования на режим СРП или близкий к нему концессионный режим, необходимо особое внимание обращать на опасности, а также негативные последствия таких решений для интересов страны.

 

В чем здесь наши интересы? И в чем возможные опасности и вред перевода месторождений на режим СРП?

 

Прежде всего, в нашем случае речь идет не о каком-то одном месторождении, которое нужно побыстрее с пользой выкачать и делу конец, а о полезных ископаемых суммарной стоимостью во многие триллионы долларов. Кроме того, Россия – в целом промышленно развитая страна, и хотя на данном этапе отставшая от наиболее развитых стран мира, тем не менее, имеющая в машиностроении значительный технологический и производственный потенциал. Соответственно, есть все основания рассматривать привлечение инвестиций в модернизацию машиностроения и вывод его на передовые в мире позиции (как это сделала Норвегия) – как важнейший приоритет при организации недропользования и, в частности, при допуске к национальным природным ресурсам иностранных инвесторов.

 

То есть, как мы говорили выше, приоритетной должна быть логика: вы можете добывать наши природные ресурсы и часть из них взять себе, но пользуйтесь при этом оборудованием и иными товарами и услугами, произведенными в России. Как может реализовываться этот подход -мы уже видели. И если не оставить недропользователю никаких обходных путей, под гарантированный заказ на машиностроительную продукцию – инвестиции придут.

 

Я не случайно поставил этот интерес на первое место, даже выше вопроса о контроле за объемом расходов недропользователя, компенсируемых нашим сырьем. Хотя последнее, казалось бы, главный интерес: ведь если вся нефть уйдет на компенсацию расходов, то государство (государственный бюджет) – вообще ничего не получит? Верно, напрямую от нефти бюджет ничего не получит. Но даже и в этом случае, если мы повернем компенсационное сырье на заказы своему машиностроению, своим производителям, то наша экономика -получит. Ведь сырье (пусть не все, но основное) пойдет на компенсацию оплаты за российские товары и услуги – на зарплаты нашим рабочим, инвестиции в развитие и модернизацию наших предприятий, отчисления в наши бюджеты, страховые и пенсионные фонды…

 

Второй интерес- обеспечить собственно раздел получаемого сырья между недропользователем и государством на максимально выгодных для страны условиях. Действительно: какая доля прибыльной нефти должна пойти России, а какая – инвестору? Пополам – пятьдесят на пятьдесят? Но ведь Россия теряет невосполнимый природный ресурс и получает свою долю взамен этого ресурса. Недропользователь же все свои затраты уже покрыл компенсационной частью нефти, а эта доля – его чистая прибыль.

 

Тогда восемьдесят на двадцать или девяносто на десять? Логично, но добрый дядя инвестор – против. И настойчиво убеждает, что самые лучшие для России условия – это наоборот: двадцать на восемьдесят…

 

Конечно, справедливый вариант раздела продукции можно пытаться найти по результатам тщательных расчетов балансов всех возможных расходов и доходов, оценив предполагаемую среднюю рентабельность проекта для инвестора лет за пятьдесят, хотя даже и в этом случае не все удастся предусмотреть. Практикуется и скользящая шкала раздела прибыльной части – в зависимости от рентабельности проекта: чем выше рентабельность, меньше компенсационная часть и больше прибыльная, тем меньшую долю от прибыльного сырья получает недропользователь. Но главное: максимальная выгода для страны – не то же самое, что максимальная выгода для заключающих от имени страны соглашение чиновников. То есть, при таком методе практически гарантированы колоссальные ущербы от коррупции. Соответственно, если идти по этому пути, то необходимо обеспечить многократные и разнообразные предварительные экспертизы, многоступенчатость и максимальную публичность принятия решения.

 

Защитить интересы страны в этом вопросе можно и иначе – обеспечив жесткую конкуренцию недропользо-вателей в открытом конкурсе по одному заранее определенному параметру (прочие требования к недропользователю – лишь как обязательные граничные условия).

 

Третий интерес и приоритет – не допустить необоснованного списания сырья в компенсационную часть: четко определить характер и предельные объемы расходов недропользователя, компенсируемых нашим сырьем.

 

Четвертый интерес- обеспечить выполнение соответствующих особенностям территории и современному уровню понимания проблемы требований в части защиты природной среды; и плюс гарантировать ответственность недропользователя на случай аварий и непредвиденных неблагоприятных экологических последствий.

 

И есть еще один существенный интерес, но о нем -несколько позже. А пока – небольшое отступление.

 

ЧЕМ ШИЛО ЛУЧШЕ МЫЛА?

 

Справедливости ради следует признать, что ряд серьезных недостатков нашей правовой системы и практики, негативно сказывающихся при передаче месторождений на режим СРП, свойственен и отечественной лицензионной системе (в отличие от лицензионной системы, например, США). Это, прежде всего: неограниченные возможности коррупции при внеконкурсном предоставлении участков недр; по существу, фиктивная конкурсность; отсутствие необходимого госконтроля за объемами добычи сырья; отсутствие надлежащей протекции отечественному производителю технологического оборудования и, соответственно, стимулов развития национального машиностроения. Но есть, все-таки, разница. И эта разница – принципиальна.

 

Разница – в цене решений, а значит – и в цене ошибки. Лицензия выдается на несколько лет и продлевается, если недропользователь выполнил все требования. И если завтра мы встанем на ноги и наведем в своем государстве элементарный порядок, то и недропользова-ние на лицензионной основе можно организовать эффективно, в интересах всей страны.

 

Условия же СРП – не могут быть изменены в течение существенно более длительных сроков, что для инвестора, безусловно, плюс. Но если при заключении соглашения допущена ошибка или корыстное злоупотребление властью в пользу “инвестора” и, соответственно, в ущерб государству? При цене каждого соглашения во многие десятки миллиардов долларов, если вышеперечисленные интересы страны не будут надежно защищены нормами закона – колоссальный ущерб не только возможен, но и практически гарантирован. Что тогда? Ничего – поезд ушел.

 

Таким образом, соглашаясь с тем, что и действующая лицензионная схема (в российском ее варианте) тоже несет с собой и коррупцию, и злоупотребления, и ущербы стране, тем не менее, прежде чем менять ее на систему, резко повышающую цену и, соответственно, опасность любой ошибки и, тем более, любого злоупотребления, необходимо сначала сделать основное- отработать процедуры принятия решений, минимизирующие опасность ошибок и возможности прямой корыстной сдачи долгосрочных национальных интересов. И лишь после этого можно допускать принятие в сфере недропользования решений о концессиях и СРП – решений, которые уже нельзя будет скорректировать никогда.

 

КОМУ МНОГО ДАНО, С ТОГО И СПРОС

 

Теперь уместно вернуться к нашим основным интересам. Итак, еще один интерес – в данном случае пятый по порядку, но не по важности. И это интерес – специфический для России, а также для других основных экспортеров энергоресурсов.

 

России – природой и предысторией, то есть трудами наших предков – дано многое. Наша страна – крупнейшая в мире кладовая полезных ископаемых, а по нефти – второй в мире экспортер. Хочешь или не хочешь, но такое положение – обязывает.

 

Дело в том, что в большой мировой игре у каждой национальной команды есть те или иные козырные карты, вынуждающие государства действовать не произвольно, а согласуя свои действия с другими странами, а иногда и позволяющие оказывать на них давление. Образно говоря: “Не будут брать – отключим газ”. И у каждой страны, всерьез участвующей в мировом торге, есть какой-то свой больший или меньший “газ”. Пока он есть – с тобой считаются. Нет его – взывай к международным правилам и нормам сколько угодно – посочувствуют, примут какую-нибудь резолюцию, но результата не будет.

 

Исторически в качестве основного рычага традиционно выступала военная сила: возможность пригрозить или попросту что-то отнять, контролировать перевалы, проливы и океанские просторы, по которым проходят торговые пути, и т.п. И сегодня, как мы видим, силовой фактор остается далеко не последним. В частности, будь сейчас другим соотношение сил между Россией и Западом – никто всерьез не посмел бы не допускать свободный транзит между основной территорией России и Калининградской областью. А свобода передвижения граждан (то есть без расходования времени, денег и нервов на получение каких-либо виз) и грузопотоков в данном случае – это вопрос и экономический.

 

Тем не менее, кроме военной силы, разумеется, есть и другие факторы и соответствующие рычаги воздействия: финансовая и экономическая мощь, владение современными технологиями позволяет ставить другие государства в экономическую и технологическую зависимость. И наличие жизненно важных сырьевых ресурсов – возможность регулирования их поставок конкретным странам и на общемировой рынок, а значит, и участия в регулировании мировых цен на эти ресурсы- также является важным фактором, определяющим вес и влияние страны, причем не только в мировой торговле, но и в решении самых разнообразных экономических и политических проблем.

 

Наиболее яркий пример- Саудовская Аравия, являющаяся первым в мире экспортером нефти, прежде всего – на рынок США. Государственно-политическая и экономическая системы в этой стране – просто воплощенная и сконцентрированная противоположность всему тому, что декларируется администраций США как прогресс, демократия, права человека и т.п. Тем не менее, на протяжении десятков лет Саудовская Аравия являлась другом и партнером США. И какие-либо санкции в отношении этой страны в связи с, например, нарушениями прав человека, возможны только в том случае, если саудовский режим сам начнет вести себя явно недружелюбно по отношению к США, и плюс после того, как саудовской нефти будет найдена адекватная замена (например, в виде иракской нефти).

 

Так вот, Россия, как мы уже упоминали выше – богатейшая кладовая природных ресурсов. Вопрос о том, стоит ли нам продавать нефти как можно больше или же попридержать ее для детей и внуков – чрезвычайно важный, стратегический. Но даже и его сейчас отложим в сторону. Как и вопрос, стоит ли нам становиться стратегическим поставщиком нефти в США. Зададимся другим вопросом: рука на нашем нефтяном кране должна быть в любом случае наша, или же можно допустить, чтобы была чья-то чужая? То есть, право регулирования сроков и объемов поставок нашей нефти на мировой рынок мы должны в любом случае сохранить за собой, или же можно допустить, чтобы это регулировал кто-то другой?

 

Элементарный здравый смысл подсказывает: все зависит от того, есть ли у вас эта карта вообще, какие карты есть еще, каков вес этого козыря по сравнению с другими. Так, например, у США – много нефти. Но США – не экспортер, а импортер этого сырья. И на мировые дела США, как известно, оказывают воздействие совершенно другими методами. Поэтому для США вопроса регулирования поставок на мировые рынки нефти, добываемой, например, в Мексиканском заливе, не существует. А вот для стран, входящих в Организацию стран-экспортеров нефти (ОПЕК) – это вопрос ключевой. Собственно, потому они и объединились в такую организацию. Соответственно, право и возможность самостоятельного (несмотря на всю “дружбу” с США) регулирования поставок своей нефти для уже упоминавшейся Саудовской Аравии или Венесуэлы – вопрос стратегический.

 

И для России – второго в мире экспортера нефти, которому ОПЕК постоянно предлагает согласованно регулировать поставки сырья на мировой рынок – это вопрос не менее значимый. И на самом деле – куда более важный, дающий гораздо более реальные рычаги воздействия на мировую ситуацию, нежели, например, наше пресловутое вступление в ВТО.

 

Так, допустим, мы стали одним из основных поставщиков нефти в США. И, предположим, США вводят ограничения на ввоз нашего текстиля, или стали, или в будущем (давайте помечтаем) самолетов- чем мы можем ответить? Куриными окорочками? А если, скажем, по примеру Сербии, соберутся бомбить Белоруссию? Из “антитеррористической коалиции” выйдем? Если рука на нефтяном кране наша – есть дополнительный козырь, сама возможность использования которого многое предупредит еще на уровне предварительного воздействия на мировое общественное мнение. А если мы существенную часть месторождений перевели на СРП и, соответственно, на нашем нефтяном кране рука уже не наша – сразу за ядерный чемоданчик браться?

 

Другой пример, весьма типичный и периодически повторяющийся. Цены на нефть на мировых рынках резко падают, и ОПЕК предлагает нам согласованно на пять-десять процентов ограничить поставки на внешний рынок. Если рука на нефтяном кране еще наша, то проблем нет. Причем на самом деле, в отличие от того, что нам объясняет в оправдание своей бездеятельности Правительство, вопрос об ограничении экспортных поставок вполне решаем, независимо от того, частные недропользователй работают или государственные. Вводить экспортные пошлины и даже прямые ограничения российское законодательство (равно как и законодательство большинства стран) позволяет. А если, как это и предусматривает отечественный вариант СРП, кран регулируют уже сами импортеры нефти? Тогда нет не только возможности ограничить поставки, но и более того – импортеры могут этот кран использовать как регулирующий, сводя на нет все попытки ОПЕК восстановить прежнее состояние рынка и приемлемые для экспортеров (включая Россию) цены…

 

Так можно ли нашей стране, чуть ли не две трети федерального бюджета которой наполняется за счет экспорта энергоносителей, добровольно отказываться от права регулирования нефтяного и газового потоков на внешние рынки? Можно ли в здравом уме и твердой памяти даже допустить мысль о том, чтобы на нашем нефтяном кране была чья-то чужая рука, даже если нам за это сиюминутно и хорошо заплатят? И даже если США нас за это назовут своим трижды главным и единственным поставщиком или даже братом и сразу же примут во все самые элитные международные организации и клубы?

 

ТАК ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СРП?

 

Таким образом, вопрос об СРП и концессиях необходимо рассматривать не с точки зрения добычи, продажи или покупки сегодня или завтра конкретных объемов какого-то сырья. И не с позиций сиюминутного пополнения бюджета. Но – прежде всего – с точки зрения ведущейся в мире борьбы за долгосрочный стратегический контроль над сырьевыми ресурсами.

 

Главный смысл СРП (к чему внимание общества ни в коем случае не привлекается) – в передаче права регулировать потоки сырья на мировые рынки из рук национальных государств в руки частных компаний. Причем, чьи это компании – формально свои или зарубежные – не важно. В любом случае за ними в этом вопросе, безусловно, стоят или встанут государства – потребители сырья.

 

Глава 2. ВДОХНОВЕННАЯ СДАЧА НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ

 

Таким образом, интересы России в этой сфере более или менее понятны. Как же они защищаются на практике?

 

НЕ ВСЕ МОГУТ КОРОЛИ

 

В 1993 году, после совершенного Б.Ельциным переворота 21 сентября – 4 октября, им был издан ряд указов, нацеленных на то, ради чего, судя по всему, переворот и совершался. Одного из этих указов- о предоставлении льгот спортивным организациям – мы касались в предыдущей книге этой серии – “О бочках меда и ложках дегтя”. Напомню: в результате его реализации в 1994-1996 гг. Президенту, Правительству и их подручным через Национальный фонд спорта и ряд спортивных организаций удалось противозаконно изъять из федерального бюджета около десяти миллиардов долларов (это в сумме объем льгот и последующих “компенсаций”). Ни на какой спорт, разумеется, эти деньги не пошли. Но как ни огромен ущерб от этих действий, тем не менее, другой изданный тогда же Указ от 24 декабря 1993 года N 2285 “Вопросы соглашений о разделе продукции при пользовании недрами”, вводивший механизм СРП и фактически давший “добро” на соглашения, подобные сахалинским, был еще более опасным и мог нанести еще больший вред, так как касался судьбы ресурсов уже не на десятки и даже не на сотни миллиардов, а на триллионы долларов.

 

Но, к счастью, и диктаторы, даже при абсолютной поддержке их действий Западом, все-таки, могут не все. Почему же, что мешает?

 

Дело в том, что недропользование – процесс весьма инерционный и высокозатратный: сначала нужно вложить большие деньги, прибыль же можно получить -только спустя значительное время. Для крупных месторождений речь может идти о миллиардах долларов инвестиций и проектных сроках разработки в несколько десятков лет. И наша пресса может до сих пор пытаться подавать дело так, будто Ельцин тогда, якобы, подавлял мятеж прокоммунистического Верховного Совета, на Западе же серьезные наблюдатели понимали, что произошло на самом деле. Понимали и степень юридической состоятельности подобных указов, тем более изданных сразу после государственного переворота. На столь зыбкой правовой основе начинать вкладывать крупные средства в разработку российских месторождений полезных ископаемых никто всерьез не собирался.

 

Соответственно, началось интенсивное лоббирование принятия в России нужного транснациональным компаниям (и шире – Западу) закона.

 

ОСТАТЬСЯ С ДЫРКОЙ ОТ БУБЛИКА – ЛЕГКО ОТДЕЛАТЬСЯ

 

И вот 14 июня 1995 года Государственной Думой был принят закон “О соглашениях о разделе продукции”. Закон этот в версии, принятой тогда Думой, достоин того, чтобы его не только подробно проанализировать с точки зрения его соответствия долгосрочным интересам России, но даже и привести полностью (см. Приложение) с тем, чтобы читатель мог составить о нем собственное представление.

 

Анализ начнем по порядку – по тем ключевым приоритетам, интересам и, соответственно, опасностям, о которых мы говорили выше.

 

1. Гарантировал ли закон заказы российскому машиностроению и иным отечественным производителям товаров и услуг?

 

Закон в версии, принятой Государственной Думой, не обеспечивал ни гарантий заказов, ни даже минимальной протекции нашему производителю. И это бы еще ничего, в конце концов необходимые меры можно оговорить в ином законе. Но дело обстояло хуже: принятый нашей Думой закон вводил прямую протекцию … произведенному за рубежом: оборудование и услуги зарубежного производства не облагаются никакими пошлинами и налогами. Это при том, что, как мы уже говорили выше, большинство стран мира, обеспечивая свои рабочие места и загрузку производственных мощностей, стимулируют экспорт своей машиностроительной продукции, как минимум, налоговыми льготами, а зачастую еще и предоставлением льготных государственных кредитов на закупки своего оборудования; российское же оборудование для недропользования никто ни от каких налогов не освобождал и освобождать не собирался. Таким образом, если на сегодняшний день мы просто не имеем внятной промышленной политики государства и необходимой поддержки своему машиностроению, то, будь этот закон реализован в таком виде – с прямой протекцией зарубежным производителям, – на своем машиностроении можно было бы ставить крест.

 

2. Может быть, закон гарантировал выгодные для страны условия раздела прибыльной части сырья и – шире – максимальное поступление средств в наши бюджеты?

 

Конкурс в законе предусмотрен был, хотя и наш, плохонький – даже без намека на требование подведения итога по единому формализованному конкурсному параметру. Но даже и такого конкурса, строго говоря, закон не требовал – для этого фазу же был предусмотрен специальный перечень исключений, при которых можно заключать соглашения без конкурса практически с кем угодно:

 

-исходя из требований государственной безопасности (хотя было бы логичнее вообще запретить перевод таких месторождений на режим СРП);

 

-в случае признания конкурса несостоявшимся в связи с участием лишь одного инвестора (это вместо повторного проведения нормального конкурса);

 

- если переговоры по месторождению органами исполнительной власти начаты до введения в действие настоящего закона (вот если бы вы, читатель, были председателем Правительства, успели бы вы за полдня до введения такого закона в действие “начать” с какими-нибудь инвесторами переговоры абсолютно по всем что-нибудь стоящим месторождениям или же парочку все-таки упустили?);

 

- если “иные государственные интересы Российской Федерации и иные интересы субъекта Российской Федерации” требуют заключения соглашения с определенным инвестором (под это, как вы понимаете, можно подвести вообще абсолютно все, что угодно)…

 

При этом закон полностью исключал федеральные и региональные органы представительной (законодательной) власти не только из процесса принятия решений о судьбе государственной собственности, но даже и из регламентации процесса принятия таких решений. И более того, в законе вообще отсутствовали гарантии какой-либо публичности принятия решений, а также требования экспертизы проектов соглашений…

 

В совокупности эти нормы позволяют охарактеризовать такой документ как закон о праве исполнительной власти абсолютно произвольно и бесконтрольно решать судьбу государственной собственности стоимостью в сотню годовых федеральных бюджетов страны.

 

3. А как с контролем за обоснованностью расходов недропользователя, компенсируемых нашим сырьем?

 

Никаких ограничений ни по направлениям расходования средств, компенсируемых нашим сырьем, ни по их объемам закон не предусматривал, отдавая вопрос о формулировании этих ограничений на откуп Правительству и лицам, подписывающим конкретные соглашения. Соответственно, это давало возможность заключать соглашения таким образом, чтобы никакой прибыльной нефти не было бы и вовсе – чтобы все уходило на компенсацию расходов инвесторов.

 

Итак, подведем итог по первым трем пунктам нашего анализа: по логике закона прибыльной части сырья могло не быть совсем, а вся компенсационная часть должна была пойти на дальнейшее развитие экономик уже и без того весьма развитых стран. На что рассчитывать России?

 

4. Но если бы Россию ждала в результате только известная дырка от бублика- это еще ничего. Но ведь в закон умудрились заложить еще и норму, делающую российское природоохранное законодательство необязательным для недропользователей: при одобрении “соответствующими государственными органами” можно согласовывать иные “общепринятые в мировой практике” стандарты… “И правильно, – поясняли авторы закона и его сторонники, – ведь современная общепринятая практика более прогрессивна, а внутренние требования у известных крупных западных компаний еще более жесткие, нежели российские…” Но только в законе ничего не было сказано о том, что его действие распространяется только на некие “известные западные” компании. И более того: была предусмотрена фактическая свобода переуступки прав недропользования, и при этом – никаких ограничений на работу буквально однодневных компаний оффшорных… Кстати, ведь и в разрекламированном проекте “Сахалин-2″ ни одна “известная крупная” компания сама не работает – работают связанные с ними оффшорки… То есть, остаться только с носом или с дыркой от бублика, будь этот закон в таком виде введен в действие, – это еще, что называется, легко отделаться…

 

5. И последний – наш ключевой стратегический интерес- сохранить возможность регулирования поставок на внешние рынки своего сырья, в частности, нефти. Открываем закон и видим: Россия не вправе каким-либо образом ограничивать поставки недропользователем его доли из прибыльной части, а также всей компенсационной части сырья. Но ведь даже если инвестор-недропользователь бедных глупых туземцев и пожалеет, оставит им даже максимум прибыльной нефти, свободно вывозимое недро-пользователем даже в этом случае может превышать три четверти от всего объема сырья. А с учетом того, что в затраты можно списывать что угодно и сколько угодно, значит, в качестве компенсационной части свободно можно вывезти практически все…

 

Но, может быть, режим СРП предполагалось распространить лишь на ограниченное количество объектов (как утверждали разработчики закона: “десять-двенадцать точечных месторождений”)? Ищем в законе, но абсолютно никаких ограничений не находим. Да и дальнейшая практика, которой я коснусь ниже, подтвердила: только дай возможность – сдадим все без оглядки…

 

Таким образом, ни в одном из пяти ключевых стратегических вопросов интересы России в этом законе оказались, мягко говоря, не защищены.

 

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В… СТОКГОЛЬМСКИЙ СУД

 

Но и этого мало. Как яркая иллюстрация того, что можно пролоббировать через наше Правительство и Государственную Думу, этот закон значительно любопытнее, нежели вы, читатель, даже и теперь думаете.

 

Так, чисто идеалистически предположим, что все почему-то будет честно. Но допустим, что наше Правительство при заключении какого-либо соглашения по этому закону ошиблось и передало месторождение в разработку не тем и не на тех условиях, на каких бы следовало. Сколько же лет нам в этом случае мучиться – пять, семь, десять? Это означало бы слишком легко выпутаться, но не для того такие законы принимаются. Срок действия соглашений – в соответствии с действующим гражданским законодательством (значит, можно и тридцать лет, а можно и пятьдесят…) и плюс допускается предусматривать в соглашениях последующее автоматическое продление срока их действия. То есть, по существу, соглашения могут быть практически бессрочны. И допущенную один раз ошибку исправить – невозможно никогда.

 

Пойдем в наших идеалистических предположениях дальше. Допустим, в отличие от известной нам практики, коррупция вдруг застеснялась и отступила и никаких ошибок Правительство не совершало. Соответственно, соглашения оказались заключены вполне в интересах России. Казалось бы, все в порядке?

 

Но спустя пять-десять лет наступили некие непредвиденные катаклизмы, форс-мажорные обстоятельства, и эти соглашения в таком виде перестали быть нам выгодны. Например, цена на нефть на мировом рынке подскочила в десять, двадцать и более раз. Расходы не-дропользователей стали просто копеечными по сравнению со стоимостью получаемой в качестве уже практически чистой прибыли доли нефти, а рентабельность проекта зашкалила для недропользователя за тысячи процентов. России стало абсолютно невыгодно терять свою нефть на таких условиях. Или другой пример: в добываемом сырье обнаружилась примесь (ранее неизвестный минерал или даже вновь открытый химический элемент и т.п.), являющаяся новым ресурсом, более ценным, чем изначально добываемое сырье – что делать?

 

И мировая практика, и наш Гражданский Кодекс предусматривают возможность пересмотра договоров и соглашений в судебном порядке по требованию одной из сторон в случае существенного (непредвиденного) изменения обстоятельств. Казалось бы, если мы собираемся передавать месторождения в разработку не так, как это принято в более цивилизованных странах (на пять-семь или максимум десять лет с последующим продлением лицензии в случае, если все в порядке и ничего радикально не изменилось), а сразу на двадцать пять – пятьдесят лет, то возможность пересмотра соглашений в судебном порядке по требованию одной из сторон в случае существенного изменения объективных условий – тем более необходимо предусмотреть? Но в законе было четко определено противоположное, противоречащее, повторюсь, и мировой практике, и нашему Гражданскому Кодексу: любые изменения – только по взаимному согласию сторон.

 

Таким образом, ни от прямой коррупции, ни от ошибки, ни от непредвиденного изменения ситуации мы не защищены.

 

Но и этого мало. Сказано, что по взаимному согласию сторон условия соглашений менять можно. Хорошо? Хорошо, если есть гарантии того, что российская сторона всегда будет действовать в интересах России. Но от имени России-то выступает ее исполнительная власть. Предположим, сейчас наша власть абсолютно не коррумпирована, просто кристально чиста. Но может в течение тридцати или пятидесяти лет даже в идеальной системе власти хотя бы на миг произойти какой-то сбой? Не допускать этого, согласитесь, нельзя. А значит, в этот момент “по взаимному согласию сторон” ничто не мешает произвольно скорректировать соглашения, сняв с недропользователя какие-либо обязательства перед нами, или даже досрочно расторгнуть соглашение, например, когда “сливки” сняты, а с “хвостами” недропользователю возиться невыгодно…

 

Если же вернуться от идеалистических допущений (о незапятнанном Правительстве) к нашим реалиям, то не менее актуальным оказывается и еще одно положение закона, предусматривающее возможность согласования условий ведения работ (в том числе и коммерческих!), не являвшихся условиями соглашения, в течение года уже после конкурса- вот где простор для взаимного вымогательства… Впрочем, как мы видели выше, “по взаимному согласию сторон” можно менять не только то, что не являлось условиями конкурса, но и вообще все, что угодно.

 

Итак, что же еще нужно так называемому инвестору, если второй стороной является не Россия, а ее органы исполнительной власти? Ведь “российско-африканская” практика известна: можно наобещать все, что угодно, выиграть конкурс (даже если он и проводился), а затем – за бусы и огненную воду – тихонько скорректировать условия и требования к недропользователю так, чтобы от прежних щедрых обещаний и жестких обязательств победителя конкурса не осталось ничего…

 

А теперь оцените. При приватизации госпредприятий на кон были выставлены ценности реальной стоимостью от тысяч до миллиардов долларов, единицы – до десятков миллиардов долларов. Про масштабы коррупции и злоупотреблений при этом со стороны родного Правительства – уже более или менее известно. Каковы же могли бы быть эти масштабы, если бы на кону оказались недра (передаваемые таким образом не во временную разработку, а практически навсегда), стоимостью в сотни миллиардов и триллионы долларов, да еще и с законным правом раздавать их произвольно?

 

Таким образом, уже понятно, что нам ничего бы не досталось, да еще и территория была бы, извините, загажена, в строгом соответствии с “общепринятыми международными правилами”. Но предположим, что между Россией и недропользователем все-таки возник спорный вопрос. Например, мы считаем, что недро-пользователь нарушает даже и эти самые “общепринятые международные стандарты ведения работ” и уж слишком загрязняет нашу природу. Что делать?

 

По нормам и правилам цивилизованных стран, государство в таких случаях приостанавливает ведение работ или вообще лишает разработчика недр лицензии. А недропользователь, если не согласен, подает в суд и, если государство было не право, взыскивает в полном объеме ущерб. В нашем же случае иначе: ничего приостанавливать нельзя, можно лишь наблюдать, как, извините, загаживают твою землю, и подавать в суд…

 

Тогда, наверное, предусматривалось, что в каком-то другом законе оговорят ускоренную судебную процедуру? Не предусмотрено. Но даже если бы и было предусмотрено, это уже не важно. Почему? Да потому, что в этом же законе не случайно была оговорена возможность отказа от судебного иммунитета Российской Федерации и рассмотрения спорных вопросов в международных судах.

 

То есть в суд подавать можно, в частности, при спорных вопросах по сахалинским проектам, но только подавать придется в суд не российский, а … Стокгольмский, да еще и руководствуясь законодательством третьих стран.

 

…Кстати, это случайно не наши ли родные российские органы власти, подавая в 2002 году документы на экстрадицию из Дании гр-на России А.3акаева, не обеспечили ни полноты документации, ни тождественности перевода запроса на английский и датский языки? И это в ситуации, когда, вроде бы, действительно хотели добиться результата. Чего же ожидать в случае, когда будут лишь делать вид, что отстаивают в Стокгольмском суде интересы страны, а на самом деле – все давно решено “по-понятиям” и все взятки на надежных счетах в дальних странах?…

 

ЗАЩИТИТ ЛИ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО?

 

Но если и пытаться судиться всерьез, удастся ли нам что-то отвоевать, даже когда соглашения – явно несправедливые и кабальные?

 

Если судиться всерьез и даже суметь все правильно перевести на нужный язык, тем не менее, международное право нам здесь – не слишком большой помощник. То есть, конечно, международные законы, нормы и правила – важны. Они важны в том смысле, что самые сильные не нарушают их … по мелочам. Но судьба самых крупных в мире запасов полезных ископаемых, вопрос установления над ними стратегического контроля- не мелочь. И надеяться, что в этом вопросе международное право станет для нас защитой, а для самых сильных в мире препятствием – непростительная наивность.

 

Если мы стратегический контроль над своими природными ресурсами упустим, то вернуть – не удастся уже никогда.

 

НА БИС: ВСЕ ЗАКОНЫ – В ПЕЧКУ, ПАРЛАМЕНТ – НА КЛЮЧ! (перевод с иезуитского на человеческий)

 

Но даже и это еще не все. Как в том анекдоте: “Это, конечно, ужас, но еще не “Ужас-ужас-ужас!”. А что же

 

возможно такое, последнее, дальше чего – уже некуда? Судите сами.

 

Открываем первую же страницу закона и читаем часть вторую пункта три статьи 1: “Права и обязанности сторон соглашения о разделе продукции, имеющие гражданско-правовой характер, определяются в соответствии с законодательством Российской Федерации, если соглашением о разделе продукции, в котором участвуют иностранные граждане и (или) иностранные юридические лица, не установлено иное.”

 

Надо ли эту замечательную формулировку переводить с иезуитского на человеческий, или и так все ясно? На всякий случай переведу: практически все российские законы можно с этого момента сжечь в печке, а Парламент навсегда закрыть за ненадобностью. Потому что будь эта норма реализована, в соглашении с иностранцами можно было бы записать абсолютно все,- что заблагорассудится. И такая запись приобрела бы гражданско-правовой характер и имела бы силу выше, чем у российских законов.

 

Замечательная открылась бы перспектива – ведь на что только за соответствующий “откат” (и плюс гарантии неприкосновенности в случае чего) наши “профессионалы западного уровня” не согласятся? Вплоть до нашей обязанности свезти на какую-нибудь подконтрольную НАТО территорию и там складировать все наше ядерное оружие – чтобы не мешало недропользованию…

 

Абсурд, преувеличение? Конечно, преувеличение. Но, тем не менее, что бы там ни записали – даже право инвестора в случае, если нефти в месторождении не окажется, в качестве компенсации присвоить себе какую-нибудь часть территории России – перед высоким Стокгольмским судом такое условие соглашения было бы приоритетным по сравнению с не допускающими ничего подобного российскими законами…

 

Часть 4. МОЖНО ЛИ ПРОТИВОСТОЯТЬ БУЛЬДОЗЕРУ? (борьба вокруг закона “О соглашениях о разделе продукции”)

 

Глава 1. “ФИЛИГРАННАЯ ПРАВОВАЯ РАБОТА”

 

ВОПРОС ЗАСЛУЖИВАЕТ ВНИМАНИЯ

 

Конечно, здесь, как и в истории принятия закона о Центробанке, описанной в первой книге этой серии “О бочках меда и ложках дегтя”, сам собой напрашивается вопрос: как подобные законы вообще могут приниматься?

 

Что ж, придется остановиться на том, как это делалось и делается. Хотя, казалось бы, принятие закона -не экономический вопрос. Но, с другой стороны, не зная и не понимая механизмов создания тех или иных условий для экономической деятельности, трудно понять, почему, все-таки, мы находимся в столь плачевном положении. Причем под плачевным положением я понимаю не уровень доходов на душу населения, и не объем валового внутреннего продукта, и даже не существенное технологическое отставание от Запада. Плачевным наше положение является в смысле полного отсутствия перспективы – у нас нет базисных условий для необходимого интенсивного развития экономики.

 

Подробное описание истории принятия именно закона о СРП – одного из многих десятков законов, принимавшихся в период моей парламентской деятельности – имеет целый ряд оснований.

 

Во-первых, этот закон посвящен одному из самых крупных и даже определяющих для России вопросов -судьбе наших природных ресурсов на многие триллионы долларов.

 

Во-вторых, эту историю я знаю отнюдь не понаслышке – мне пришлось оказаться в самом ее центре. Сначала -в качестве одного из тех членов верхней палаты Парламента России (Совета Федерации), кто с первых дней жестко противостоял этому закону. Затем – в роли сопредседателя согласительной комиссии по этому закону между двумя палатами нашего Парламента.

 

В-третьих, в силу моей определенной ответственности за те практически гарантированные пагубные последствия, к которым этот закон привел бы, если бы нам (Совету Федерации) не удалось тогда его остановить. Ответственности, проистекавшей из того, что проводником этого чрезвычайно опасного для страны закона была партия (фракция в Думе) “Яблоко”, одним из основателей и вице-председателем которой я являлся*.

 

* То есть в этом случае так же, как и в истории с законом о нашем Центральном банке (см. книгу “О бочках меда и ложках дегтя”), мне опять пришлось бороться против своего же движения “Яблоко”, созданного на основе предвыборного объединения “Блок: Явлинский-Болдырев-Лукин”.

 

В-четвертых, вся эта история весьма показательна. И по напору и цинизму действий транснациональных корпораций – точнее, их лоббистов и подручных – в наших органах государственной власти, средствах массовой информации и “научной общественности”. И как во многих отношениях абсолютно беспрецедентный пример в нашей парламентской практике. И как иллюстрация того, что иногда, даже находясь, казалось бы, в безнадежном меньшинстве, тем не менее, оказывается возможно и бороться, и даже добиваться успеха. Наконец, как история – в силу цены вопроса – до сих пор не закончившаяся и потому актуальная.

 

ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ – НЕ ВСЕГДА ОБМАНЧИВО

 

Итак, закон с никому ничего тогда не говорившим названием “О соглашениях о разделе продукции” был принят Государственной Думой 14 июня 1995 года.

 

Спустя две недели, в пятницу 30 июня вечером, после заседания бюро Центрального Совета движения “Яблоко”, ко мне обратился один из депутатов Думы- членов бюро с просьбой поддержать этот закон*. В ответ я, естественно, попросил текст закона, но до понедельника так его и не получил, что меня несколько удивило.

 

* В это время я являлся членом Совета Федерации. По Конституции законы принимаются Государственной Думой, затем рассматриваются Советом Федерации (одобряются или отклоняются). Принятые Думой и одобренные Советом Федерации законы направляются на подпись Президенту.

 

В понедельник 3 июля на 14-00 было назначено заседание Комитета Совета федерации по бюджету, налоговому и таможенному регулированию, членом которого я являлся и на котором предполагалось рассмотреть только что поступивший из Думы закон. Соответственно, около десяти часов утра я получил в аппарате Комитета текст закона и стал его изучать. Текст оказался небольшим, и предмет закона сразу стал ясен – регулирование доступа к нашим недрам.

 

По удачному стечению обстоятельств в это время в Москве в командировке находился мой старый товарищ В.Юдин, в прошлом – член Комитета по законодательству Верховного Совета СССР и к тому же геолог -бывший начальник геолого-разведочной экспедиции. Соответственно, он стал первым из неформальных экспертов, к кому я сразу же обратился за консультацией и передал одну из копий полученного мною текста.

 

Стоит отметить, что до этого момента мне не приходилось специально всерьез и подробно заниматься вопросами недропользования и потому многое – вплоть до некоторых терминов – мне сначала было не вполне ясно. Мое исходное отношение к этому закону было вполне доброжелательным- ведь его разрабатывали мои тогдашние коллеги по “Яблоку”. И даже когда я познакомился с текстом закона, отношение к нему формировалось у меня еще не на базе того анализа ключевых интересов России и их отражения в законе, который я привел выше. Существенной для меня была однозначно негативная реакция моего товарища, с которым у нас к тому времени уже был позади опыт серьезной совместной работы (в 1992-93 гг. В.Юдин работал моим заместителем в Контрольном управлении администрации Президента), и к профессионализму и порядочности которого у меня сохранилось обоснованное доверие.

 

Кроме того, даже первое прочтение текста закона выявило в нем очевидные для меня общие дефекты, не касающиеся специальных вопросов недропользования. В частности, вышеописанное лишь слегка завуалированное право Правительства раздавать месторождения (стоимость которых, как мы знаем, может составлять многие десятки и даже сотни миллиардов долларов) произвольно по своему усмотрению. И, тем более, право Правительства, заключая соглашения с иностранцами, отступать от требований любого российского закона. Последнее-вещь уж точно абсолютно недопустимая, независимо от того, о чем идет речь: о природных ресурсах, о пчеловодстве или об атомной энергетике…

 

Таким образом, к началу заседания Комитета у меня уже сформировалось мнение, что вне зависимости от других минусов и плюсов этого закона, тем не менее, одобрять его в принятом Думой виде ни в коем случае нельзя.

 

“ПРЕДЛОЖИТЕ ТАКОЕ АМЕРИКАНЦУ – ОН ВАС ПИНКАМИ ВЫГОНИТ…”

 

Заседание Комитета по бюджету Совета Федерации проходило весьма нетипично. Так, мы уже привыкли, что обычно кто-то из депутатов Думы делает доклад по рассматриваемому закону, а затем отвечает на вопросы членов Комитета. После чего следуют выступления экспертов (если они приглашены), затем – депутатов Совета Федерации (как членов данного Комитета, так и состоящих в других комитетах). Затем Комитет определяет свою позицию голосованием его членов. Но на этот раз все сразу пошло иначе.

 

Закон представляли два депутата Думы – мои тогдашние коллеги по “Яблоку”. Их доклад сразу же вызвал негативную реакцию ряда членов Комитета- в силу абсолютного несоответствия содержания доклада тому, что было написано в тексте закона. В частности, агитируя за одобрение закона, докладчик утверждал, что подписанный недавно проект “Сахалин-1″ предусматривает “поступление за несколько лет 12,7 млрд. долларов инвестиций, 50-70 процентов которых- это заказы российским предприятиям; представьте себе, какой это внутренний спрос порождает…”

 

Один из членов Комитета – бывший министр промышленности А.Титкин- первый же вопрос сформулировал примерно так: “Все, о чем Вы нам тут рассказали – загрузка отечественных предприятий машиностроительного комплекса, создание рабочих мест и так далее – хорошо. Но из текста закона следует, что все это – на откуп членам комиссий (имелись в виду комиссии Правительства, готовящие соглашения). Не лучше ли все эти требования к тексту соглашений предусмотреть в законе? Чтобы чиновник не на свое усмотрение за взятки определял, какой процент заказов разместить на отечественных предприятиях, а чтобы он руководствовался законом?”

 

Но вместо ответа представлявшие закон депутаты Думы сразу же переадресовали этот элементарный и сам собой напрашивавшийся вопрос эксперту. И затем чуть ли не каждый следующий вопрос- точно так же- пришедшей с ними на заседание целой команде экспертов. А в качестве обоснования: мол, закон разрабатывала серьезная высокопрофессиональная группа экспертов, и они ответят на этот вопрос более полно и понятно…

 

Разумеется, такая, мягко скажем, нетипичная ситуация (когда “авторы” закона прибегают к помощи своих экспертов даже по самым простым вопросам) вызвала возмущение у членов Комитета. Тем более, что и ответы экспертов на большинство поставленных вопросов были, с нашей точки зрения, весьма туманными и демагогичными*. А среди членов Комитета были и бывшие министры, и губернаторы, и директора крупных предприятий, и в целом – достаточно людей с серьезным жизненным опытом и не только книжными представлениями об экономическом развитии и необходимых для него условиях. Что называется, на мякине не проведешь. Поэтому, несмотря на щедрые иностранные инвестиции, которые нам в невиданном объеме сулили в случае, если закон Советом Федерации будет поддержан, тем не менее, большинству быстро стало ясно, что речь идет о том, что, как выразился один из членов Комитета, “дороже любых денег”. А значит, суета и спешка с принятием этого явно сомнительного по ряду своих положений закона неуместны.

 

* Стенограмма обсуждения принятого Думой закона “О соглашениях о разделе продукции” на бюджетном Комитете Совета Федерации приводится в Приложении. К сожалению, при стенографировании выступлений допущено много ошибок, связанных с напряженной обстановкой и иногда нечеткостью реплик. Тем не менее, в целом стенограмма весьма точно передает позиции и аргументацию сторон, а также общую атмосферу дискуссии.

 

К вопросу о якобы и так гарантированной загрузке российских мощностей А.Титкин вынужден был рассказать о том, как в его бытность министром он столкнулся с тем, что в первом же соглашении о разделе продукции, которое Гайдар провел через комиссию при министре по экологии Данилове-Данильяне, о гарантиях загрузки российских мощностей не было ни слова. И о том, как Минтопэнерго и Сахалинморнефтегаз отказывались от уже размещенных заказов на конверсионных предприятиях из-за отсутствия финансирования. Ему – министру промышленности – пришлось создавать госкомиссию по этому вопросу, а также обращаться напрямую к Президенту – с тем, “чтобы пресечь преступное пренебрежение национальными интересами, после чего Гайдар перестал с ним здороваться”…

 

Существенную роль в обсуждении сыграл и депутат Л.Саблин – заместитель председателя Окружного собрания Ненецкого автономного округа. Знакомый с проблемами недропользования не понаслышке, он и позднее внес существенный вклад в корректировку закона.

 

Стенограмма, к сожалению, передает реакции не всех членов Комитета на происходившее, так как многие из них наблюдали за Дискуссией молча и их отношение зафиксировано лишь при голосовании. Но можно себе представить выражения их лиц в ответ на заявления лоббистов типа: “Мы в законе разве сможем все предусмотреть? Если предположить, что туда можно вбить все, это же мы можем еще 20 лет…” А один из “экспертов”, отстаивавших закон, договорился до такого: “…Я понимаю, что продают, но писать закон для того, чтобы Россию не продали, это, наверное, не очень…”

 

Соответственно, выслушав в ответ на заданные вопросы пространные рассуждения “авторов” закона и “экспертов” о том, что это “очень хорошо сбалансированный” закон, что была проведена сложная “филигранная правовая работа”, что иностранцы придут к нам только и исключительно на тех условиях, что предусмотрены в законе, а их инвестиции потянут за собой мультипликативный эффект (или – как они выражались в кулуарах – “эффект пылесоса”) – неминуемый рост всей российской промышленности…, абсолютное большинство членов Комитета в результате пришло к выводу о том, что в представленном виде закон одобрять нельзя. Некоторые дефекты закона были столь очевидны, что уже упомянутый выше А.Титкин резюмировал весьма образно и точно: “Предложите такое гражданину США, он вас пинками с порога дома выгонит”…

 

… К сожалению, А.А.Титкина уже нет в живых. Надо отметить, что это был один из тех членов первого, выборного Совета Федерации, кто заставлял уважать себя и сторонников, и противников. И его последовательная позиция во всем, что касалось долгосрочных интересов страны, а также убедительная аргументация во многих случаях оказывали воздействие на позицию всей верхней палаты Парламента.

 

…Комитет сформулировал ряд серьезных замечаний к закону и почти единогласно предложил Совету Федерации его отклонить.

 

Глава 2.В СПОРЕ РОЖДАЕТСЯ ИСТИНА … И СПЛАЧИВАЮТСЯ “ДРУЗЬЯ”

 

КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ

 

Произошедшее я, естественно, рассматривал как позор для моего Движения. И первые мои действия в такой ситуации – обращение на следующий же день утром к Председателю Движения Г.Явлинскому с изложением ситуации, позиции нашего Комитета и наших замечаний к закону. На это я получил ответ, что закон надо поддержать, что на самом деле он очень хороший и важный, просто разработчики не сумели донести его суть и привести аргументы в его защиту. Что тут скажешь, может быть, мы в Комитете и вправду не все поняли?

 

Разумеется, обещать поддерживать закон вслепую, принимая слова Явлинского на веру, я не стал. Но предложил ему передать разработчикам закона, что если они не согласны с нашими замечаниями, пусть еще раз, до рассмотрения этого закона на пленарном заседании Совета Федерации, подъедут к нам и изложат свои аргументы. Я же со своей стороны обязался специально для этого повторного (неформального) обсуждения вновь собрать значительную часть членов нашего Комитета.

 

Тем не менее, ни на протяжении двух дней работы сессии Совета Федерации, ни позднее разработчики и сторонники принятия закона к нам в Комитет не обращались.

 

На этой сессии Совета Федерации (4-6 июля 1995 года) закон не рассматривался. Почему? Может быть, в силу очевидности возникшей оппозиции к нему. Видимо, руководители Совета Федерации, ангажированные- как появились основания полагать позднее- в пользу этого закона, не хотели рисковать. И вопрос оказался перенесен на следующую сессию СФ.

 

Разобравшись в законе более детально и убедившись, что речь идет о вещах, крайне серьезных и опасных для страны, но не получив поддержки со стороны Явлинского, я предложил ему рассмотреть вопрос об этом законе на руководящих органах Движения. С моей точки зрения, осознав, невольными (как я тогда надеялся) проводниками чего мы (“Яблоко”) стали, нам следовало самим поставить в Думе вопрос об обращении к Совету Федерации с предложением отозвать этот опасный для страны и постыдный для нашего Движения закон для повторного рассмотрения в Думе. Но и это мое предложение поддержано Явлинским не было. Впрочем, этого следовало ожидать, памятуя об истории с принятием закона о Центробанке…

 

“ТОВАРИЩ НЕ ПОНИМАЕТ…”

 

Здесь, так же, как и в случае с принятием закона о Центробанке, я должен ограничить свое повествование: все внутренние перипетии борьбы в “Яблоке” – отдельная история, не являющаяся предметом данной книги. Поэтому приведу лишь канву событий.

 

Добиться рассмотрения вопроса о законе “О соглашениях о разделе продукции” руководящими органами Движения (в том числе съездом) мне все-таки удалось. Во-первых, потому, что, имея печальный опыт с законом о Центробанке, я уже не доверял Явлинскому и обратился напрямую к ряду региональных отделений “Яблока”, то есть придал вопрос огласке внутри Движения. Во-вторых, потому, что существенно и даже беспрецедентно (на три месяца!) затянулось рассмотрение этого закона в Совете

 

Федерации (о чем подробнее – ниже), а лето-осень 1995 года – предвыборный период, и хочешь или не хочешь, а созывать руководящие органы приходится.

 

Судя по всему, мои действия проводников закона насторожили и заставили “играть на опережение”. Неожиданно для меня (мне в рассмотрении этого вопроса Явлинский отказывал) вопрос оказался вдруг внесен на заседание бюро Центрального Совета “Яблока” 12 июля – по инициативе разработчиков закона. Этому, похоже, предшествовало указание: всем стоять насмерть. Предполагаю это потому, что присутствовавшие члены Бюро как будто соревновались в том, кто активнее выступит в поддержку закона, но высказывая аргументы самые абсурдные, свидетельствующие о том, что ряд коллег был просто незнаком с его текстом. У меня сохранилась сделанная мною тогда же по ходу краткая стенограмма этого заседания. С учетом того, что цитаты сокращены и, соответственно, не идеально точны, а для описания характера дискуссии фамилии выступавших не столь существенны, здесь я заменю их на условные обозначения. Кроме того, на заседании я, естественно, старался максимально точно фиксировать лишь чужие высказывания, свою же аргументацию, насколько это было возможно, восстановил позднее. Звучало это примерно так:

 

Ml.: “Ряд выгодных соглашений ждут, и без принятия этого закона инвесторы их не подписывают. Страна несет многомиллиардные убытки. Нужно знать реальную ситуацию, условия проектов соглашений. Они выгодны России, и никакой опасности нет. Ведь речь идет о 10 – 12 конкретных соглашениях”.

 

Б. (разъяснял позицию бюджетного Комитета Совета Федерации): “Кто же против того, чтобы разбираться, тем более, если мы терпим убытки? Но, во-первых, исчерпывающего списка конкретных соглашений в законе нет. Во-вторых, конкретные проекты не приобщены к пакету документов, с тем, чтобы депутаты могли направить их на экспертизу или хотя бы сами тщательно изучить. И в-третьих, что наиболее существенно: даже самые замечательные проекты, как свидетельство добрых намерений, никак еще не являются гарантией того, что именно в таком виде и будут подписаны затем соглашения. И если речь идет именно о ряде конкретных, заведомо выгодных соглашений, то их и нужно вносить на утверждение Парламента законом. В противном случае, если закон будет принят в представленном виде, очень скоро может выясниться, что страна от заключенных соглашений несет убытки еще большие, нежели от задержки реализации проектов”.

 

М2.: “Я лично ездил только что убеждать иностранных инвесторов, чтобы они не волновались: закон будет Советом Федерации одобрен…”

 

Б.: “Трогательная забота о каких-то, видимо, весьма конкретных инвесторах. Без комментариев”.

 

Ml.: “Оппоненты высказывают просто неквалифицированные суждения. Они не разобрались в законе: прочитали за три часа, а не участвовали в изучении проблемы и разработке закона полтора года”.

 

Б.: “Чтобы понять, что вы предлагаете, полтора года не требуется. Право исполнительной власти произвольно раздавать месторождения без конкурса и нарушать любой российский закон – это у вас прописано в законе достаточно внятно”.

 

Я.: “Оппоненты придумывают несуществующие опасности, выхватывая отдельные части из закона, не рассматривая его в совокупности с законодательством в целом и неправильно определяя его предмет. В то время как вопросы, проводить ли конкурсы или нет, и т.п. – вообще не являются предметом данного закона, а урегулированы иными актами: законом о недрах и т.п.”.

 

Б.: “В преамбуле закона действительно сказано, что он принят “в развитие законодательства Российской Федерации в области недрополъзования и инвестиционной деятельности”. Но часть 4 статьи 1 устанавливает:”если законодательными актами Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, в сфере регулирования отношений, указанных в пункте 1 настоящей статьи, применяются правила настоящего Федерального закона”.

 

М2.: “Да, могут быть издержки и коррупция. Но нельзя исходить из презумпции недоверия Правительству… Если Правительство будет заключать невыгодные для страны соглашения, ему можно выразить недоверие…”

 

Б.: “А вправе ли Парламент исходить, напротив, из доверия? Всякое “доверяй” в государстве для ответственных политиков должно автоматически подразумевать и “проверяй”, причем оперативно, с тем, чтобы иметь возможность своевременно вмешаться. Закон же никакого внешнего контроля за условиями заключения соглашений и соблюдением при этом интересов государства не предусматривает. За исполнением условий соглашения статья 19 закона правила контроля устанавливает, но и здесь в роли контролирующей инстанции выступает исключительно… сама же исполнительная власть.

 

Что можно доверять и что доверять нельзя? Это тоже хорошо известно. Исполнительной власти нельзя доверять произвольное решение вопросов, связанных с масштабными финансовыми интересами. И чем больше масштабы этих интересов, тем и, соответственно, меньше можно доверять. Можно, конечно, выразить недоверие Правительству, но даже если вы и отправите его в отставку после заключения соглашения, будет уже просто поздно – соглашения какого-либо утверждения не требуют и в одностороннем порядке корректировке не подлежат”.

 

М2.: “Парламент недостаточно квалифицирован, чтобы рассматривать и утверждать тщательно взаимоувязанные и сбалансированные детали соглашений”.

 

Б.: Доведем до конца вашу логику. При таком подходе и при вашем стремлении довериться, несмотря ни на масштаб вопроса, ни на имеющуюся и плюс предполагаемую авторами закона степень бесконтрольности, уместно спросить: зачем вообще законы – достаточно указов; зачем на Парламент зря тратить деньги налогоплательщиков- достаточно и Правительства. Оно и об интересах страны заботится, и заведомо квалифицированно.

 

Очевидно, что речь идет о принципиальной установке на право сильных, право исполнительной власти делать то и так, что и как она считает нужным. И возникает вопрос о причинах расхождений между целями и ценностями, декларируемыми в нашей с вами программе, и реальными – реализуемыми в разрабатываемых и принимаемых законах. Связано ли это с новым провозглашаемым в Движении приоритетом:

 

“Выборы в Парламент – цель лишь тактическая; стратегическая цель – выборы Президента”? Сомнения оправданно могут появиться и у избирателей: стоит ли в Думу снова избирать таких “доверчивых?”

 

М2.: “Может быть, в законе и есть недостатки, но необходимые нам многомиллиардные инвестиции перевешивают возможные издержки…”

 

Б.: Может быть, и перевешивают, а может быть, и нет. Где расчеты? Рассчитать это невозможно, так как давая исполнительной власти общую санкцию на произвол, никто не может заранее знать, какова будет его степень и каковы будут условия, на которых на самом деле будут заключены соглашения.

 

То есть ваш аргумент отражает, похоже, не столько интуитивную оценку, сколько логическое развитие все той же установки на право сильных, право исполнительной власти. Но такая политическая установка диаметрально противоположна продекларированным программным целям нашего объединения”.

 

И.: “Может быть, найти компромисс и закон принять сейчас, а затем, при необходимости, можно будет внести изменения…”

 

Б.: “Нельзя рассчитывать на внесение поправок потом. Даже если поправки потом и будут приняты, исполнительная власть успеет без всякого конкурса раздать месторождения на неизвестных условиях. А соглашения по вашему закону не подлежат затем пересмотру в одностороннем порядке, в том числе при изменении российского законодательства”.

 

Я.: “Закон вообще начнет действовать не сразу, он не вступит в действие без принятия закона о концессиях…”*

 

* Это публично заявлял ключевой по своему политическому весу и, соответственно, реальной роли лоббист. Лгал ли он заведомо, или же на тот момент просто не читал закон?

 

Б.: “Закон о концессиях здесь вообще ни при чем. С момента подписания данного закона никаких препятствий его реализации (типа отсутствия закона о концессиях), в том числе и бесконкурсному заключению соглашений, не предвидится”.

 

М2.: “У закона сильная оппозиция со стороны коммунистов, которые против инвестиций вообще. Поправки внести будет уже невозможно, закон и так прошел в Думе с запасом лишь в несколько голосов. Не принять сейчас – значит похоронить”.

 

Б.: “Во-первых, именно сама Дума, столько времени и сил тратящая на обсуждение каждой поправки в бюджет, начисто исключена данным законом из процесса регламентации и принятия решений по значительно большим по стоимости ресурсам. И если, с вполне понятными трудностями, удалось провести через Думу даже такой закон, то скорректированный вариант, возвращающий Парламенту его полномочия и ограничивающий Правительство, должен тем более пройти.

 

Во-вторых, подразумевается, что закон в нынешнем виде представляет собой такую ценность, что надо его принимать во что бы то ни стало. Но мы видим, что в нынешнем виде закон представляет собой скорее опасность. И даже если при корректировке мы столкнемся с трудностями, в нынешнем виде – его принимать все равно нельзя…”

 

МЗ.: “Позиция известна: “Пусть погибнет мир, но торжествует закон…”

 

…По результатам этой дискуссии Бюро приняло решение.

 

ДОКУМЕНТ: Решение бюро ЦС объединения “Яблоко” № 46 от 12.07.95.

 

РЕШЕНИЕ Бюро Центрального совета Общественного объединения “Яблоко” №46 от 12.07.95.

 

Обсудив ситуацию с рассмотрением закона “О соглашениях о разделе продукции” в Совете Федерации, бюро Центрального Совета решило:

 

1. Признать позицию члена бюро Центрального Совета, члена Совета Федерации Болдырева Ю.Ю., занятую по данному вопросу, ошибочной.

 

Председатель общественного объединения “Яблоко”

 

Г.А.Явлинский

 

БУДЕМ ПАИНЬКАМИ – РАЗРЕШАТ СОХРАНИТЬ РОССИЮ?

 

Правда, надо сказать, что было еще два аргумента, которые мне высказали как-то в кулуарах.

 

Первый, если не ошибаюсь, чуть ли не сразу после этого заседания. Суть его примерно такова: “Да это же единственный оставшийся механизм сохранения России как единого государства. Пока природные ресурсы не “оприходованы”, для регионов с большими запасами сырья есть стимул вырваться из Федерации и начать самим ими торговать. Если же будут подписаны хоть какие-нибудь, пусть даже самые плохие соглашения о передаче их иностранцам, то это будут гражданско-правовые соглашения под международной юрисдикцией, под которыми будут стоять подписи инвесторов и России. И инвесторы – крупнейшие в мире транснациональные корпорации – уже сами будут заинтересованы (во избежание излишних проблем) в сохранении единой России. И кроме того, под соглашениями будут подписи и соответствующих субъектов Федерации. Значит, вышел субъект Федерации из состава России или не вышел, а изменить в порядке недропользования и распределения доходов все равно ничего невозможно, значит – и незачем выходить…”

 

Что тут скажешь, когда такая забота о сохранении единой страны? Тогда все ясно: чем хуже условия соглашений для России, тем более сплоченно транснациональные корпорации будут бороться за ее единство. Что называется, “крышу” для родной страны нашли: будь паинькой, отдай все сам – и тебя никто не тронет…

 

Прямо по Задорнову (имеется в виду сатирик): они (НАТО) говорят нам, что будут бомбить наши заводы, а мы отвечаем, что они уже давно не наши, а ваши; тогда они говорят, что будут бомбить наш Кремль, а мы им отвечаем, что он-то уж тем более давно не наш, а ваш…

 

ВСЕ РАВНО ВСЕ РАЗВОРУЮТ, НО ХОТЬ БУДЕТ ПОЛЬЗА!

 

И второй, в отличие от предыдущего бреда полного самоуничижения, действительно содержательный аргумент в поддержку закона. Он тоже был как-то высказан тогда в кулуарах, и с ходу, казалось бы, на него даже и нечего возразить. Аргумент такой: “Какая разница? Вы видели те лицензионные соглашения (то есть, не в режиме СРП), которые подписывает наша власть? Все равно все разворуют: что так, что эдак. Но только в последнем случае (при СРП) будет хоть какая-то польза…” О какой именно пользе речь – сказано не было. Но, думаю, подразумевалась благодарность лоббистам, крайне актуальная перед самыми выборами в Думу и, тем более, предстоявшими через год президентскими. Какая тут еще может быть польза?

 

Что ж, здесь логика есть. Если все разворуют все равно, то, может быть, пусть и нам хоть что-то достанется? Но не в соответствии ли с этой логикой жила почти вся страна последние десять лет? И не по этой ли логике мы докатились до того, что каждый раз кажется, что хуже уже некуда, но затем оказывается, что мы были оптимистами – хуже есть куда…

 

С практической точки зрения действительно, если все равно, то все равно. Но у любого общества могут быть хоть какие-то шансы на развитие, если этот “прагматизм” не абсолютен, если есть те, для кого важно, принимали ли лично они участие в том, чему, может быть, даже и действительно “все равно” суждено было случиться. Это – не экономика, а философия жизни. Но эта философия определяет и в экономике, в мировом экономическом соревновании обществ значительно больше, чем может показаться на первый взгляд.

 

Кроме того, предположим, что у нас шансы все-таки есть. Да, и по лицензионной схеме наши недра раздаются по-варварски, но раздаются на пять-десять лет с последующим продлением, если все в порядке. То есть, если хотя бы наши дети или внуки захотят жить нормально и наведут в стране минимальный порядок, то и с не-дропользованием смогут разобраться: украдено будет лишь то, что успеют выкачать к этому моменту, но, все-таки, не все и не навсегда.

 

И опять о философии. “Все равно все разворуют”? Конечно, каждый человек вправе быть фаталистом и предопределять свою судьбу, вплоть до отказа от любой борьбы и даже от самой жизни. Но вправе ли он распространять свой фатализм на других людей – на своих и чужих детей и внуков, лишая их того, что должно принадлежать им по праву, завоеванному не нами, а еще нашими дедами и прадедами?

 

СТРАНА ДОЛЖНА ЗНАТЬ СВОИХ ГЕРОЕВ

 

…Несмотря на инициативу и активность “бойцов”, ключевая роль в определении позиции Движения в поддержку этого постыдного для “демократической оппозиции” закона принадлежала лично Г.Явлинскому. Так, на последовавших затем заседаниях Центрального Совета движения (за рассмотрение этого вопроса пришлось всерьез побороться) основная мысль выступавших была проста: “Вы – три лидера: Явлинский, Болдырев и Лукин – соберитесь вместе и определите единую позицию, а мы с ней согласимся…” И мы действительно несколько раз собирались на “нейтральной” территории – в квартире у В.Лукина – и очень мило беседовали, но лишь до тех пор, пока дело не доходило до того, ради чего собрались. На любые мои обоснования недопустимости введения в действие обсуждаемого закона и предложения совместно приложить усилия к тому, чтобы его в таком виде не пропустить, Явлинский отвечал одно: “Нет”. И Лукин, который все понимал, но которому, как мне кажется, в общем-то было все равно, тем не менее, желая уладить все миром, спрашивал Явлинского: “Гриша, ну согласись, что закон-то – и впрямь не идеальный? Вернут закон – доработаем – что в этом страшного?” Но Явлинский на все отвечал одно: “Нет, это – невозможно”. И без каких-либо аргументов. Видимо, ему было понятно, что “пудрить мозги” нам с Лукиным бесполезно, а иных слушателей и зрителей – не было…

 

И при обсуждении этого вопроса на Съезде ключевой была речь Явлинского, содержавшая эмоциональные напоминания о детях, которые сейчас плачут на Сахалине (видимо, имелось в виду, что приводить закон в более цивилизованный вид – некогда). И заканчивалась речь перефразированием известного изречения “Платон мне – друг, но истина – дороже!”. Теперь это звучало так: “Где истина- я не знаю, но друзей- не предаю!” – видимо, имелись в виду члены Движения, с которыми надо сейчас сплоченно, “не зацикливаясь на мелочах”, идти на выборы…

 

Не менее существенной, судя по всему, была и закулисная работа по “продавливанию” закона через Совет Федерации, отголоски которой изредка доносились до публики. Газета “Коммерсант”, не скрывавшая своих симпатий к СРП и к лоббистам этого режима, описывала летом 1995 года некоторые эпизоды борьбы вокруг закона о СРП.

 

ДОКУМЕНТ: Из статьи В.Бардина “Совет Федерации от раздела продукции устранился”, газета “Коммерсант”, 22 июля 1995 года).

 

По оценке сторонников закона, вчера Совет Федерации едва не перечеркнул их усилия. Во всяком случае, выступления Юрия Болдырева, Александра Титкина и Леонида Саблина (все из бюджетного комитета) практически склонили депутатов к отклонению закона.

 

<…>

 

И только после перерыва, когда, по кулуарной информации, Григорий Явлинский связался с Виктором Черномырдиным, а премьер, в свою очередь, – с Владимиром Шумейко, обстановка несколько разрядилась.

 

<…>

 

…Весьма вероятно, что Совет Федерации вернется к закону “О соглашениях о разделе продукции” только осенью”.

 

Почему же лидер “демократической оппозиции” предпочел “телефонное право”, спровоцировал откровенное давление исполнительной власти на законодательную (против которого так часто выступал публично), а не пришел открыто в Совет Федерации, не выступил перед его членами и не попытался их убедить?* И как я – тогда вице-председатель “Яблока” – должен был объяснять коллегам-сенаторам (многие из которых лучше меня были осведомлены о происходящем “за кулисами”) подобные методы своего соратника?

 

* Г.Явлинский в этот период был депутатом Государственной Думы – руководителем фракции “Яблоко”; В.Черномырдин – Председателем Правительства; В.Шумейко – Председателем Совета Федерации.

 

Кому-то может не понравиться, что в этой книге, посвященной, прежде всего, экономике, я акцентирую внимание на, мягко говоря, неблаговидной роли конкретного, многим симпатичного человека. Что ж, я могу ошибаться в каких-то оценках. Но, как говорится, страна должна знать своих героев.

 

Факты я излагаю. Что же касается самого продукта – этого закона – оценки, в зависимости от интересов, могут быть разными. И именно для того, чтобы читатели могли составить свое собственное мнение, я и привожу в Приложении полностью текст закона о СРП в том виде, как он был принят в июне 1995 года нашей Государственной Думой.

 

ЗАКРЫТОСТЬ – НЕ ТОЛЬКО У КОММУНИСТОВ

 

…Первый день работы Съезда Движения “Яблоко” 1 сентября 1995 года, когда рассматривался вопрос о позиции Движения по закону, касающемся судьбы российских природных ресурсов, оказался … закрытым для прессы. То есть и здесь, как и в истории с законом о Центробанке, главное было – не допустить огласки. Но, в отличие от съездов коммунистов (КПРФ), которых так приятно пообвинять в необоснованной закрытое(tm), в данном случае ни одно средство массовой информации об этом не сообщило – сделали вид, что съезд “Яблока” начался, якобы, лишь на следующий день-Съезд принял резолюцию о прекращении дискуссии с рекомендацией членам Движения в период предвыборной кампании не допускать заявлений и высказываний, противоречащих позиции Движения по закону о СРП. Соответственно, в последний день Съезда – 3 сентября 1995 года- я вынужден был заявить о выходе из движения, которое сам же создавал всего лишь двумя годами ранее. Но иного пути не было: закон уже два месяца как “завис” между Думой и Советом Федерации, и на членов верхней палаты Парламента весь этот период оказывалось поистине беспрецедентное давление со стороны своей исполнительной власти, западных лоббистов и отечественных СМИ (посмотрите газеты и журналы того времени: почти каждое издание обязательно дало по несколько публикаций о том, как сенаторы-ретрограды мешают прогрессу и не дают пролиться на страну золотому дождю иностранных инвестиций), а я оказался одним из ключевых людей в Совете Федерации, боровшихся против этого закона и пытавшихся прорвать устроенную противникам закона информационную блокаду и донести до общества позицию моих коллег-сенаторов. Цена вопроса – судьба наших природных ресурсов на триллионы долларов – не оставляла иного выбора.

 

Глава 3. БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

 

НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ

 

Но вернемся в начало июля этого же 1995 года. На членов Совета Федерации, не желавших соглашаться с очередными планами сдачи наших ключевых позиций, на этот раз – по массированной передаче российских природных ресурсов под зарубежный контроль, началось жесткое давление, прежде всего – со стороны администрации Президента и Правительства. Рычагов было – более чем достаточно. И понятно, ведь около пятидесяти семи процентов членов того первого, еще напрямую избранного гражданами страны Совета Федерации являлись одновременно зависимыми от Президента и Правительства должностными лицами органов исполнительной власти.

 

Что в этих условиях делать тем, кто еще не утратил элементарной ответственности перед своей страной? Голосовать открыто против нельзя – найдут способ наказать. Но и пропустить подобный закон и тем подписать приговор стране- у большинства тоже рука не поднималась. И начался тихий саботаж: сенаторы из числа зависимых, но совестливых стали стараться под тем или иным предлогом не являться на заседания. Соответственно, “партия Президента” во главе со спикером В.Шумейко была вынуждена голосование по этому закону постоянно переносить – ведь если голосов не хватит, то закон считается отклоненным, а этого допустить им было никак нельзя. И параллельно – жесткая кулуарная работа со всеми, кого можно чем-то взять, или на кого можно надавить.

 

- Иногда отзвуки этих баталий выплескивались из стен Совета Федерации наружу. Так, по российскому телевидению (РТР) на всю страну показали, как на заседании правительства наш премьер В.Черномырдин делает публичное внушение министру топлива и энергетики Ю.Шафранику – за то, что тот никак не может заставить “зависимых от него” сенаторов проголосовать по этому закону “как надо”…

 

Но бесконечно играть в кошки-мышки – тоже невозможно. И “партия власти” делает ход – предлагает сенаторам проголосовать процедурный вопрос: установить по этому закону иной порядок голосования. Порядок был предложен следующий: голосовать подписными листами, которые отвезти по месту жительства или работы и вручить под расписку всем сенаторам с тем, чтобы каждый лично поставял там свое “за” или “против” и подписался. А для решения процедурного вопроса абсолютное большинство не требуется – достаточно большинства от числа присутствующих. Надо признать: сильный ход (в условиях, как я уже отмечал, зависимости большинства сенаторов), суливший “партии власти” теперь уже, казалось бы, гарантированную победу.

 

И вот уже по всей стране спецпочтой рассылаются листы для голосования, а наше Правительство и думские лоббисты – это уже предположение – успокаивают зарубежных заказчиков: мол, теперь-то они не выкрутятся, подпишутся “за” как миленькие, а то отключим газ, свет и канализацию, как совсем недавно – в сентябре 1993 г. – сделали в российском Парламенте…

 

Но и из этого также беспрецедентного в нашей парламентской практике мероприятия все же ничего не вышло. Кто-то лег в больницу, кто-то лист для голосования “потерял”, а кто-то – “по ошибке” отправил незаполненным… И вот на очередном заседании Совета Федерации, когда для решения по процедурному вопросу возник другой перевес сил, раздались призывы не позорить верхнюю палату Парламента страны, не требовать заочного голосования от тех, кто не находится здесь с нами и не слышит наших аргументов – то есть отменить голосование по почте. Причем один из сенаторов, из числа находившихся в сложном положении (с начальством ссориться – свой регион подводить, но и Родину продать нельзя) – тогдашний губернатор Архангельской области М.Балакшин, – чтобы снять со своей шеи эту удавку, даже пообещал: “Да не волнуйтесь – проголосуем мы этот закон…”

 

В результате Советом Федерации было принято решение результаты голосования по почте не засчитывать (к счастью, голосов для одобрения закона все еще не хватало), а голосовать нормальным образом.

 

ПЕРВАЯ ПОБЕДА

 

И вот наконец 3 октября 1995 года голосование состоялось: закон “О соглашениях о разделе продукции”, принятый Государственной Думой еще 14 июня 1995 года. Советом Федерации был отклонен.

 

В качестве иллюстрации результата нашей работы на этом этапе приведу здесь приложение к Постановлению Совета Федерации об отклонении закона, отражающее наши (Совета Федерации) замечания. Эти замечания почти полностью совпадают с другим официальным документом: “Ю.Болдырев. Замечания к Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”. Приложение к стенограмме заседания Совета Федерации 21.07.95″. То есть Совет Федерации полностью согласился с теми практически изначальными замечаниями к закону, в серьезности и обоснованности которых я безуспешно пытался убедить своих бывших товарищей по “Яблоку”.

 

ДОКУМЕНТ: Приложение к постановлению Совета

 

Федерации от 3 октября 1995 года № 594-1 СФ.

 

ЗАМЕЧАНИЯ

 

Совета Федерации к Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”

 

1. В законе не предусмотрено обязательное указание в соглашениях на возможность пересмотра условий соглашений в связи с такими форс-мажорными обстоятельствами, как значительное изменение цены соответствующих энергоресурсов на мировом рынке. В связи с исчерпанием мировых запасов природных ресурсов и прогнозируемым повышением их стоимости по сравнению со стоимостью технологического оборудования и затрат на добычу и переработку, целесообразно предусмотреть возможность корректировки соглашений в случае роста цены на добываемые ресурсы на мировом рынке более чем на определенную величину (например, более чем на 30-50 процентов) по сравнению с ценами на момент заключения соглашения.

 

2. Часть 2 пункта 3 статьи 1 закона предоставляет органам исполнительной власти право отступать от норм действующего законодательства при заключении соглашений с иностранными инвесторами в части определения прав и обязанностей сторон. Это не только открывает неограниченные возможности для бесконтрольного произвола, но и необоснованно предоставляет преимущества иностранным инвесторам, тем самым ущемляя интересы инвесторов отечественных. Необходимо предусмотреть, что все условия конкурсов и соответствующие соглашения определяются и подписываются строго в рамках действующих в России законов, хотя и с гарантиями неизменности условий в дальнейшем. С учетом того, что речь идет о государственном достоянии стоимостью, зачастую, более годового бюджета всей страны, необходимо предусмотреть обязательное вынесение на утверждение в Парламент условий конкурсов, если предполагается даже малейшее отступление от норм действующих законов.

 

Более того, и в целом, начиная с определенной суммы стоимости проекта, условия объявляемого конкурса должны выноситься на Парламент для принятия законом, что и явится лучшей гарантией неизменности условий в дальнейшем.

 

3. Часть 2 пункта 2 статьи 6 закона предоставляет органам исполнительной власти право заключать соглашения с конкретными инвесторами без проведения конкурса или аукциона не только исходя из требований государственной безопасности, но и при наличии “иных интересов”, в том числе и “иных интересов” субъекта Федерации.

 

Часть 3 пункта 2 статьи 6 закона позволяет заключать соглашения без проведения конкурса или аукциона в случае признания конкурса несостоявшимся в связи с участием лишь одного инвестора.

 

В совокупности нормы пункта 2 статьи 6 сводят содержание закона к предоставлению органам исполнительной власти права произвольно выбирать партнера и заключать соглашения без проведения конкурса или аукциона. Необходимо изъять как необоснованные и нецелесообразные части 2, 3 и 5 пункта 2 статьи 6 закона, с тем, чтобы нормы настоящего закона позволяли органам исполнительной власти заключать соглашения исключительно с инвесторами, победившими в конкурсе.

 

В случае, если из соображений государственной безопасности действительно необходимо не проводить конкурс, а заключить соглашение с конкретным инвестором, необходимо предусмотреть, что такое соглашение может вступить в силу только после утверждения Парламентом.

 

4. Пункт 5 статьи 6 закона предоставляет сторонам возможность уже после подведения итогов конкурса согласовывать технические, технологические, правовые и коммерческие условия соглашения, не являющиеся обязательными условиями конкурса или аукциона. Предусмотрено, что условия, на которых был определен победитель, могут быть изменены только в случае, “если такие изменения направлены на достижение более благоприятных для государства результатов реализации соглашения”. Эта формулировка не является достаточной гарантией соблюдения интересов государства, так как вопрос о большей или меньшей благоприятности условий может быть спорным. Необходимо определить, что правовые и коммерческие условия (в отличие от технических и технологических) определяются исключительно в конкурсе. Это не препятствует заключению сторонами дополнительных соглашений, не снимающих с победителя конкурса обязательств по условиям конкурса.

 

5. Часть 5 пункта 2 статьи 7 закона предоставляет органам исполнительной власти и инвестору право “согласовать применение общепринятых в мировой практике ведения работ по разведке и добыче минерального сырья стандартов (норм, правил) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения при условии предварительного одобрения указанных стандартов (норм, правил) соответствующими государственными органами Российской Федерации”. С учетом масштабов возможного воздействия на природную среду и здоровье населения необходимо уточнить, что в случае отклонения этих “общепринятых” норм от требований российских законов, одобрение должно быть осуществлено Парламентом, например, в форме принятия закона.

 

6. Пункт 6 статьи 13 закона предоставляет инвестору право осуществлять платежи по социальному и медицинскому страхованию своих работников-граждан Российской Федерации “на основе коллективных и индивидуальных трудовых договоров (контрактов), заключаемых в соответствии с законодательством Российской Федерации о труде”. Часть 1 пункта 1 статьи 13 закона предусматривает освобождение инвестора от взимания обязательных платежей, предусмотренных законодательством Российской Федерации. В совокупности это означает, что если в коллективном и (или) индивидуальном трудовом договоре рабочие не сумеют предусмотреть платежи в Фонд обязательного медицинского страхования и в Государственный пенсионный фонд, инвестор окажется от этих платежей освобожден. Необходимо предусмотреть обязательность уплаты социальных платежей в соответствии с действующими федеральными законами, а не только законодательством о труде.

 

7. В законе не предусмотрены меры по поддержке отечественных производителей машиностроительной продукции. Более того, пункт 7 статьи 13 закона устанавливает освобождение операторов соглашения и юридических лиц, работающих по контракту с инвестором, от взимания таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акцизов при ввозе на таможенную территорию Российской Федерации товаров и услуг, предназначенных для проведения работ, что ставит отечественных производителей в худшие условия по сравнению с зарубежными. Необходимо обеспечить не худшие условия для отечественных производителей оборудования при налогообложении, а также, в целях стимулирования развития отечественного машиностроения, сохранения и создания новых рабочих мест, в законе необходимо предусмотреть обязательное указание в соглашениях, что не менее определенного процента необходимого технологического оборудования для добычи полезных ископаемых, а также для переработки, в случае организации переработки в России, должно производиться в России (начиная с определенной стоимости контракта – не менее 5-70 процентов оборудования; требуется расчет и оценка по 10-12 ключевым месторождениям).

 

8. Пункт 7 статьи 13 закона устанавливает освобождение операторов соглашения и юридических лиц, работающих по контракту с инвестором, от взимания таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акцизов при вывозе за пределы таможенной территории России не только минерального сырья, являющегося по условиям соглашения собственностью инвестора, но “и других товаров, подлежащих экспорту в соответствии с условиями соглашения, а также при экспорте указанных услуг”. Это означает, что в соглашение произвольно может быть заложено право инвестора на беспошлинный и безналоговый экспорт любых товаров. Необходимо указанное положение из статьи 13 исключить.

 

9. Пункт 1 статьи 16 закона недопустимо расширяет возможности передачи прав инвестора иным юридическим лицам. Предлагается пункт исключить.

 

10. Пункт 2 статьи 16 закона недопустимо расширяет возможности передачи прав инвесторов иным юридическим лицам, хотя и с согласия государства, но в данном случае это означает – с согласия органов исполнительной власти. Предлагается пункт исключить либо изменить процедуру, обеспечив гарантии интересов государства (участие представительных органов власти и т.п.).

 

11. Пункт 4 статьи 16 закона недопустимо расширяет возможности передачи прав инвестора иным юридическим лицам через механизм залога, хотя и с согласия государства, но в данном случае это означает- с согласия органов исполнительной власти. Предлагается пункт исключить.

 

12. Пункт 1 статьи 17 закона позволяет органам исполнительной власти совместно с инвестором произвольно вносить изменения в условия соглашений. Предлагается пункт исключить либо изменить процедуру, обеспечив гарантии интересов государства (участие представительных органов власти и т.п.).

 

13. Статья 19 закона предусматривает контроль только за исполнением соглашений, и исключительно со стороны самой же исполнительной власти. Необходимо предусмотреть:

 

а) независимый от исполнительной власти контроль и за условиями заключаемых соглашений;

 

б) контроль со стороны представительных (законодательных) органов субъектов Федерации и со стороны Счетной палаты Российской Федерации.

 

Биться за это – за отклонение Советом Федерации принятого Думой закона “О соглашениях о разделе продукции”- пришлось три месяца. И не без потерь. Начинал я эту борьбу – вице-председателем движения “Яблоко”, закончил – беспартийным.

 

“ЦЕНТРОБАНКОВСКИЙ ВАРИАНТ”

 

Но первая победа – отклонение закона – еще полдела. Далее- согласительная комиссия между палатами Парламента. А в ней – это стало ясно сразу – придется биться за каждую букву. Но и до согласительной комиссии надо еще дойти: не допустить повторения “центробанковского варианта”- преодоления Думой вето Совета Федерации без обсуждения и без предоставления слова представителям Совета Федерации*.

 

И действительно, в Думе незамедлительно последовала попытка повторить “центробанковский вариант”: на пленарном заседании Думы тогдашний ее Председатель И.Рыбкин трижды (!) ставил на голосование повторное принятие закона – попытку преодолеть вето Совета Федерации, при этом опять категорически не допуская выступлений представителей Совета Федерации. Причем, несмотря на то, что необходимых двух третей голосов не набиралось, тем не менее, в нарушение Регламента Думы, решение о создании согласительной комиссии и формировании ее думской части не принималось.

 

* Подробнее о принятии закона о Центральном банке см. в книге “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

В качестве документа, иллюстрирующего ситуацию, привожу одно из своих заявлений, направленных тогда В СМИ, но, разумеется, не донесенных этими СМИ до граждан.

 

ДОКУМЕНТ: Заявление Ю.Болдырева,

 

агентство Интерфакс 23.10.95.

 

Заместитель Председателя Счетной палаты РФ, член Совета Федерации Юрий Болдырев обвинил спикера Государственной Думы Ивана Рыбкина в обмане депутатов в связи с законом “О соглашениях о разделе продукции”

 

В пятницу 20 октября спикер Государственной Думы Иван Рыбкин на заседании Думы заявил, что по его информации Совет Федерации еще не принял решения по закону “О соглашениях о разделе продукции”*. Под этим предлогом спикер в очередной раз снял с рассмотрения Думы вопрос о создании согласительной комиссии. Ранее аналогичные заявления Иван Рыбкин делал на заседаниях Совета Думы.

 

* Обратите внимание на дату – это происходило уже спустя более двух недель после официального отклонения закона Советом Федерации

 

Подобные утверждения спикера неоднократно опровергались, в том числе и на заседании Совета Думы 19 октября.

 

Закон “О соглашениях о разделе продукции”, разработанный фракцией “Яблоко” и принятый Думой в июне нынешнего года, отклонен Советом Федерации, так как под предлогом необходимости привлечения частных инвестиций позволяет исполнительной власти произвольно и бесконтрольно, без конкурсов и даже без обязательных экспертиз раздавать исключительные права на разработку месторождений российских-полезных ископаемых совокупной стоимостью в сотни миллиардов долларов без каких-либо гарантий реального притока инвестиций. Закон также содержит нормы, дискриминирующие отечественных производителей технологического оборудования.

 

В распоряжении спикера находится официально направленное Советом Федерации Постановление от 03 октября об отклонении указанного закона с перечнем замечаний и предложением Думе создать согласительную комиссию. По регламенту Дума должна либо создать согласительную комиссию, либо преодолеть несогласие Совета Федерации двумя третями голосов.

 

Лишь нарушение процедуры взаимоотношений между палатами Парламента и дезинформирование депутатов позволяют до настоящего момента не допускать содержательного обсуждения Думой замечаний Совета Федерации и корректировки закона. Расчет может делаться на то, что исполнительной власти, активно лоббирующей закон, все же удастся заставить членов Совета Федерации- работников исполнительной власти (более 55% от состава СФ) отказаться от прежнего решения и одобрить закон в нынешней редакции”.

 

Мои слова о расчете на то, что исполнительная власть именно заставит членов верхней палаты нашего Парламента одобрить закон о СРП, были не случайными и отнюдь не для красного словца. С подтверждениями этому мы сталкивались буквально на каждом шагу.

 

Так, всего через четыре дня, 24 октября, несколько членов Совета Федерации от “партии власти” внесли на заседании Палаты предложение … завершить процедуру голосования по закону о СРП опросными листами. Как будто решением Палаты это голосование и его результаты не были отменены и, главное, как будто тремя неделями ранее (3 октября) Совет Федерации не принял решения об отклонении закона и о предложении Думе создать согласительную комиссию…

 

Тем не менее, такое предложение было внесено. И сделано это было не спонтанно, а вполне продуманно -была проведена предварительная подготовка для обеспечения результата. Здесь, разумеется, все пошло в ход, в том числе наши “политические тяжеловесы” и даже прямое зарубежное (со стороны основных заказчиков СРП в России) давление.

 

Ниже приводится описание этой ситуации и ряда сопутствующих событий глазами “с той стороны баррикад” – одним из “экспертов”, участвовавших в разработке закона о СРП. При этом откровенность и цинизм в описании неприкрытого давления на российский Парламент пусть читателя не удивляет – ведь статья опубликована в сугубо профессиональном издании, рассчитанном на внимание людей из сферы большого бизнеса. И то, что для нас – очевидное саморазоблачение лоббистов и их “экспертов”, для подобных деятелей – придание себе дополнительного веса и демонстрация значимости: вот, мол, какие люди и силы вовлечены в “игру” на нашей стороне!

 

ДОКУМЕНТ: Фрагмент (послесловие) из статьи в

 

журнале “Нефть и капитал” (№11, 1995 г., стр.19).

 

P.S. 24 октября несколько депутатов Совета Федерации предложили включить вопрос о законе о СРП в повестку дня текущего заседания для обсуждения. Преследовалась конечная цель- завершить процедуру голосования опросными листами. Имелись и дополнительные (помимо указанных выше в статье) мотивы для такой постановки вопроса.

 

Во-первых, к этому моменту в наличии имелось уже 95 опросных листов в поддержку закона, то есть было получено на 4 голоса больше того критического количества, которое позволяло бы считать закон – в соответствии с этой процедурой голосования – уже принятым Советом Федерации.

 

Во-вторых, в адрес Президента РФ, Совета Федерации и его спикера поступило значительное число обращений от представителей российских регионов, отечественных и иностранных нефтяных компаний с просьбой довести до конца процедуру голосования опросными листами*.

 

* Какое трогательное внимание, особенно со стороны иностранных нефтяных компаний, к нашей парламентской процедуре. Ведь не предлагают определиться вообще. И даже не просят поддержать какую-либо позицию. Нет, просят голосовать, используя именно определенный – как им из-за океана виднее – более прогрессивный способ!

 

В-третьих, в средствах массовой информации прошел вал публикаций в поддержку закона о СРП**.

 

** Слово выбрано исключительно точно – это был хорошо организованный буквально “вал”… Но зачем об этом писать так открыто? Может быть, не задумываясь, переписали куски прямо из отчета перед заказчиком о проделанной работе?

 

В-четвертых, действия СФ и его спикера 3 октября стали предметом обсуждения в международных политических кругах.

 

Здесь можно сослаться на письмо группы американских сенаторов Президенту США Биллу Клинтону, в котором содержалась просьба обратить внимание российского Президента на значение закона о СРП для экономического подъема России и создания в стране благоприятного инвестиционного климата***.

 

*** Представляете, как американские сенаторы, бедненькие, там за нас переживают? И просят своего Президента: “Ты уж подскажи этим непонятливым русским, как им правильно экономику развивать, а то иначе они нас не догонят и не перегонят…”

 

Тем не менее, сторонникам закона не удалось набрать требуемых для включения этого вопроса в повестку дня 51% голосов от числа присутствовавших 24 октября в зале СФ депутатов.

 

Вечером того же дня Совет Госдумы включил в повестку дня пленарного заседания нижней палаты 27 октября вопрос о преодолении вето Совета Федерации на закон о СРП.

 

25 октября с активной поддержкой закона о СРП выступил по телевидению помощник Президента по экономическим вопросам Александр Лившиц. На следующий день, уже на заседании Правительства то же самое сделал премьер Виктор Черномырдин, подвергший резкой критике министра топлива и энергетики и сенатора Юрия Шафраника* за провал закона в Совете Федерации.

 

* Вопрос для самопроверки, у министра топлива и энергетики в руках какие рычаги влияния на губернаторов? Сила аргументов и фактов? Или что-нибудь типа “Не будут голосовать – отключим газ’”?

 

В ходе пленарного заседания Госдумы 27 октября вето Совета Федерации преодолеть не удалось: за это проголосовали 282 депутата. Таким образом, до критической отметки в 300 голосов не хватило всего 18 голосов, что по-прежнему оставляет сторонникам СРП надежду на прохождение закона через Парламент.

 

Тем не менее, на этот раз “центробанковский вариант” уже не прошел- определенная разъяснительная работа нами была проведена. И, естественно, в Думе возникли союзники, в том числе и многие из тех депутатов, кто голосовал за этот закон, не разобравшись, доверившись “специалистам”.

 

В частности, председатель одобрившего этот закон профильного комитета Думы был очень удивлен, когда я рассказал ему о сути закона и привел в пример его конкретные нормы: “Как же это? А я так подробно и не смотрел – считал, что нет необходимости, раз ваши из “Яблока” делали…”. Более того, выяснилось, что из-за невнятного для большинства названия закона многие вообще не обратили на него внимание: “О каком-то разделе какой-то продукции – о свиных тушах, что ли? Да пусть делят как хотят…” И действительно, называйся закон, например, “Об особом порядке разработки российских недр” или “О порядке передачи месторождений полезных ископаемых в долгосрочное пользование”, внимания к нему в Думе сразу же было бы больше и так легко он бы не прошел.

 

К слову сразу добавлю, что и позже, когда согласительная комиссия уже начала работать, попытки саботировать и даже пресечь ее работу – не прекратились. В частности, спустя уже половину срока работы согласительной комиссии на одном из пленарных заседаний Думы Явлинский внес очередное предложение преодолеть вето Совета Федерации “в связи с недопустимой затяжкой работы согласительной комиссии и неэффективностью ее работы”. Это, конечно, было действие беспрецедентное: и по своему цинизму, и по степени игнорирования парламентских правил (зафиксированных в регламентах) и элементарной этики взаимоотношений между двумя палатами Парламента. Ведь это была попытка уже в пятый (!) раз поставить на голосование вопрос о преодолении вето Совета Федерации по закону о СРП… Что же так подпирало, что заставило внести такое из ряда вон выходящее предложение?

 

К счастью, основные фракции Думы уже имели подробную информацию об истинной сути отклоненного Советом Федерации закона, и о работе согласительной комиссии имели адекватную информацию от своих в ней представителей. Поэтому такое поведение было вполне обоснованно воспринято как бессильный крик отчаяния, и вновь переголосовывать в исходной редакции закон, положения которого на тот момент уже не одну неделю корректировались в согласительной комиссии между двумя палатами Парламента, разумеется, никто не стал. Как документ, иллюстрирующий ситуацию и состояние дел на этот момент в согласительной комиссии, в Приложении приводится совместное заявление двоих сопредседателей согласительной комиссии от 22.11.95.

 

ЖИЗНЬ – ЛУЧШИЙ ДРАМАТУРГ…

 

Но вернемся несколько назад. Добиться принятия Думой решения о создании согласительной комиссии удалось, но это еще – далеко не все. Комиссию надо сформировать, и очень многое зависит от того, кто в ней окажется.

 

В думской части комиссии все сложилось весьма благоприятно для дела: наряду с “авторами” закона от “Яблока” в комиссию вошли представители всех фракций, а возглавил ее Сергей Глазьев.

 

В нашей же (Совета Федерации) части согласительной комиссии расклад сил оказался практически равным. С одной стороны: министр топлива и энергетики Ю.Шафраник и Президент Коми Ю.Спиридонов. Оба – либо по взглядам и интересам, либо в силу зависимого положения – сторонники принятия закона в исходном варианте. С другой стороны: заместитель председателя Окружного собрания (законодательного органа) Ненецкого автономного округа Л.Саблин и зампред Счетной палаты Ю.Болдырев. И пятый – от которого-то все и зависело – Генеральный директор АО “Магаданнеруд” В.Цветков. Какую позицию он займет?

 

И вот мы сидим с В.Цветковым, наверное, часа два или три, и я ему рассказываю, какие опасности для страны несет в себе этот закон. Причем говорю ему честно: если ты – не с нами, то тебе – как не просто предпринимателю, а члену Совета Федерации, да еще и тому, кто помог протащить этот закон, конечно, кусок пожирнее отвалят – пару каких-нибудь месторождений “сладеньких” подкинут; но только подумай – что со страной-то будет? Ведь сейчас – перед президентскими выборами, когда впереди неизвестность – разве не спустят все за бесценок?

 

И случилось то, что могло бы показаться чудом: золотопромышленник, кругом зависимый в нашей экономической системе от расположения власти, тем не менее, принимает решение быть в этом вопросе не с властью, и даже не с какой-то красивой “оппозицией” на словах, а с теми, кто жестко противостоит власти в одном из наиважнейших для нее вопросов – не дает этой власти оптом украсть у страны все ее природные ресурсы.

 

Не знаю, давил ли на него кто-то потом или нет, но от своего решения В.Цветков уже не отступил, что в значительной степени и определило результаты работы комиссии.

 

Так, мне очень ярко запомнилась такая картина. Слева, по одну сторону стола, облокотившись на него, сидит Валентин Цветков – большой, грузный, колоритный человек – вчитывается в обсуждаемую норму закона. По другую сторону сидят двое “авторов” закона из “Яблока” и, чуть ли не крутя пальцами у виска, наперебой объясняют ему примерно следующее: “Да вы – что? Не понимаете? Вы же- предприниматель, золотопромышленник, это же – для вас!…” И видно, что Валентин Иванович понимает, что если он лоббистам интересов транснациональных корпораций поможет, да плюс продемонстрирует свою лояльность нашей исполнительной власти, то ему точно с этого немало перепадет… Но он набычивается, а потом поднимает голову и говорит: “Я – против этого…”*

 

* 18 октября 2002 года Губернатора Магаданской области В.И.Цветкова убили. Как к губернатору к нему у многих было неоднозначное отношение. Но в истории с законом о СРП он сыграл очень важную для страны роль – этого не отнять. И в моей памяти он остался таким, каким я знал его тогда, в 1995-м

 

В целом работа в согласительной комиссии была сложной, но интересной. С Сергеем Глазьевым мы – два сопредседателя комиссии- несмотря на то, что представляли палаты Парламента с исходно противоположными по этому закону позициями, тем не менее, быстро нашли общий язык и стали безусловными союзниками по большинству вопросов. Главное: мы видели, как постепенно большинство представителей Думы по существу солидаризировались с позицией Совета Федерации и в своих предложениях, зачастую, даже шли дальше нас. Практически противостояние в комиссии шло уже вовсе не по линии “Дума – Совет Федерации”. И, как это ни парадоксально, но к концу работы удельный вес сторонников исходного текста закона в думской части комиссии оказался даже меньше, чем в нашей. В качестве еще одной иллюстрации в Приложении приводится пресс-релиз нашей совместной с С.Глазьевым пресс-конференции уже на завершающей стадии работы согласительной комиссии 30.11.1995.

 

НЕОЖИДАННЫЕ ФОРМАЛЬНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ

 

Когда начиналась работа, мы точно знали, чего нельзя допустить. Но как сделать иначе, вместо этого? Эти решения искали совместно. Были, конечно, и явные попытки саботажа работы комиссии со стороны тех, кто видел, что вся их прежняя конструкция бесконтрольности в распоряжении российским природными ресурсами рушится. Но основная линия была безусловно конструктивной и ясной: на защиту долгосрочных интересов страны и ограничение каких бы то ни было возможностей для Правительства произвольно распоряжаться российскими недрами, введение механизмов не кулуарного, а публичного обсуждения и принятия решений о том, какие месторождения переводить на режим СРП и на каких условиях.

 

Но при согласовании ряда важных поправок в закон возникла некоторая регламентная проблема. Процедура такова, что формально поправка считается принятой комиссией, если за нее проголосует отдельно большинство думской делегации и отдельно большинство делегации от СФ. И большинство отсчитывается не от числа присутствующих на заседании, а от списочного состава делегаций. Но с кворумом случались проблемы: то нет одного, то – другого; плюс один из двенадцати членов думской делегации по каким-то причинам вообще ни разу не пришел на заседание. Поправка же считается поддержанной думской стороной, если за нее проголосует больше половины от списочного состава делегации, то есть семь человек! Что же получается: заинтересованные члены комиссии работают, приходят к согласованным решениям, но формально этого недостаточно, так как с учетом вообще не участвующих в работе, они – еще не большинство. А время работы комиссии заканчивается. Что делать: докладывать Думе только те поправки, за которые проголосовало большинство от списочного состава каждой делегации? Но ведь большинство реально работавших членов комиссии согласовали и другие поправки, причем жизненно важные!

 

НЕФОРМАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

 

И вот в последний день работы комиссии мы обсуждаем эту ситуацию и принимаем решение: обратиться к Думе с предложением исключить из числа членов комиссии депутата, не явившегося ни на одно заседание -с тем, чтобы не был искусственно завышен кворум. Тогда поправки, согласованные реально работавшими депутатами, будут считаться комиссией принятыми. При этом важно подчеркнуть, что и сам депутат, не принимавший участие в работе комиссии, и делегировавшая его фракция заявили о согласии на его исключение из числа членов комиссии.

 

Плюс, с учетом того, что окончательное решение в отношении закона все равно принимается на пленарных заседаниях палат, мы решили раздать депутатам отдельно три таблицы поправок в закон:

 

- первая: поправки, принятые обеими делегациями (с учетом предполагавшегося согласия Думы на снижение кворума в думской делегации);

 

- вторая: поправки, принятые только думской делегацией (с учетом предполагавшегося согласия Думы на снижение кворума в думской делегации), но не получившие поддержки большинства в делегации Совета Федерации (по ряду важных поправок, предложенных думской стороной, наших (стороны Совета Федерации) голосов не хватило лишь формально – из-за отсутствия человека на соответствующем заседании комиссии: командировки, болезни и т.п.);

 

- третья: поправки, принятые делегацией Совета Федерации, но не получившие поддержки большинства в делегации Думы.

 

И вот наступает 6 декабря – день голосования в Думе по новому варианту закона. Чтобы не допустить принятия Думой закона в измененной версии, которая лоббистам и стоящим за ними силам уже мало что дает, а склонить ее к варианту исходному, представители фракции “Яблоко” пытаются обвинить нас (сопредседателей) в развале работы комиссии, в фальсификации ее документов и тому подобных грехах. Но это не помогает – ведь работа комиссии проходила у всех на глазах и все видели и понимали, какое и почему на комиссию оказывалось давление, кто и что в ней отстаивал, как отчаянно Явлинский и его соратники из “демократической оппозиции” Правительству пытались в унисон с этим же Правительством и “Нефтяным совещательным форумом” (организацией, представляющей в России интересы крупнейших мировых нефтедобывающих компаний) во что бы то ни стало продавить прежнюю редакцию закона.

 

От имени думской части комиссии доклад делал А.Пузановский. Дума, разумеется, согласилась с нашими аргументами и предложением не учитывать депутата Думы, не участвовавшего в работе комиссии.

 

С рассмотрением же второй и третьей таблиц поправок, которые мы вынесли на суд Думы, случилась заминка – депутатам оказалось некогда с ними разбираться. А поправки – важные. Многие из них просто не успели окончательно согласовать: сторонники по существу уже единой (нашей) позиции, которые, как я уже отмечал, к концу работы комиссии составили большинство в обеих делегациях, лишь настаивали на разных формулировках, не успев принять окончательный вариант, в том числе по причинам техническим (командировки, болезни и т.п.). В такой ситуации, согласитесь, логично либо продлить работу согласительной комиссии (но в этом есть опасность: если палаты хотя бы частично сменят состав своих делегаций, то- начинай практически все по новой), либо предложить палатам Парламента самим рассмотреть спорные поправки по существу. Но у депутатов есть и свои приоритеты – принятие других, по тем или иным причинам важных для них законов. Вновь и вновь объяснять им, что именно здесь надо всем вникнуть в каждую поправку, так как цена этого закона может составить многие десятки годовых федеральных бюджетов – бесполезно. И тогда я, выступавший как содокладчик от делегации Совета Федерации, предложил: раз нет времени рассматривать все, мы готовы снять с обсуждения третью таблицу (предложенное нами – стороной СФ), но прошу проголосовать за то, что набрало большинство у вашей – думской части комиссии. Такой “широкий жест” оказался своевременным и уместным – Дума поддержала не только первую, но и вторую таблицы поправок.

 

Таким образом, после без малого полугодового противостояния 6 декабря 1995 года Федеральный закон “О соглашениях о разделе продукции” оказался вновь принят Государственной Думой, но с уже исключенными или скорректированными наиболее опасными положениями, а также с рядом введенных в него дополнительных механизмов публичного контроля за недропользованием.

 

ОБВИНЕНИЯ В ФАЛЬСИФИКАЦИЯХ И ПОПЫТКИ ФАЛЬСИФИКАЦИИ

 

Но даже и теперь победу оказалось праздновать рано, несмотря на то, что в поддержке скорректированного варианта Советом Федерации я был уверен. Уже через несколько дней выяснилось, что не только не прекращаются попытки обвинений в наш адрес в фальсификациях итогов работы комиссии, но параллельно была осуществлена реальная фальсификация: на подпись Председателю Думы И.Рыбкину представили не тот вариант закона, который приняла Дума, а существенно менее скорректированный – устраивавший транснациональные компании и их лоббистов.

 

Утром 10 декабря 1995 года после телефонного звонка С.Глазьева мне, параллельно с ним, пришлось звонить И.Рыбкину и официально от имени делегации Совета Федерации предупреждать его о том, что после голосования в Думе каким-либо образом корректировать текст закона недопустимо; по результатам работы согласительной комиссии на заседании Думы были розданы три таблицы поправок, и поправки, содержавшиеся в первых двух таблицах, одобрены голосованием депутатов – исключать эти поправки из текста закона теперь никто не вправе. Таким образом, я подтвердил соответствие результатам голосования в Думе документа, представленного сопредседателем комиссии с думской стороны С.Глазьевым.

 

В такой ситуации И.Рыбкину уже не оставалось ничего другого, кроме как отдать указание привести все документы в соответствие с тем, что приняла Дума.

 

ТРИ МЕСЯЦА И ОДНА НЕДЕЛЯ

 

В Совете Федерации со скорректированным вариантом закона проблем уже не возникало. 19 декабря 1995 года после моего доклада о результатах работы согласительной комиссии и о рассмотрении вопроса в Думе за скорректированный нами текст закона проголосовало 113 членов Совета Федерации; против – только 3. Что может быть убедительнее? Причем на этот раз для рассмотрения вопроса потребовалась всего одна неделя с момента поступления принятого Думой нового варианта закона. Сравните это с тремя месяцами противостояния Совета Федерации предыдущему варианту, противостояния – несмотря на все жесточайшее давление на моих коллег-сенаторов со стороны исполнительной власти.

 

ТЯЖЕЛЫЙ КОМПРОМИСС

 

Более того, следует отметить, что трое проголосовавших в Совете Федерации против нового варианта закона, по существу своей позиции – того, против чего именно они выступали, – были правы. Они выступали против введения в действие двух сахалинских соглашений в том виде, как они уже были подписаны Правительством.

 

Надо заметить, что и я тоже выступал против введения в действие этих соглашений в условиях, когда никто не имел возможности детально в них разобраться. Но в думской части согласительной комиссии был представитель Сахалинской области, лоббировавший именно эти соглашения. И расклад голосов был такой, что если бы мы не пошли на компромисс по двум сахалинским месторождениям, то не получили бы его голос в поддержку серьезных изменений в закон – не прошли бы принципиально важные нормы, касающиеся сотен других месторождений. Поэтому нам и пришлось пойти на этот тяжелый компромисс, как я уже пояснил, вынужденный, связанный с персональным составом думской части согласительной комиссии.

 

Глава 4. НЕ ПОБЕДИТЬ, ТАК ХОТЬ НАПАКОСТИТЬ…

 

ЧЕГО НАМ УДАЛОСЬ ДОБИТЬСЯ

 

Несмотря на вынужденное решение о введении в действие практически вслепую сахалинских соглашений и несмотря на то, что ряд важных предложенных нами поправок, к сожалению, с думской частью комиссии согласовать не удалось (в основном по техническим причинам), тем не менее, это была победа. И оценить ее, думаю, не составит труда даже просто по перечню того, чего нам удалось добиться.

 

В закон “О соглашениях о разделе продукции” по результатам работы согласительной комиссии были внесены изменения, в отличие от прежнего варианта устанавливающие:

 

-недопустимость для исполнительной власти при заключении соглашений с иностранными инвесторами отступать от российских законов;

 

- утверждение специальным законом перечня участков недр, разработка которых допускается на условиях соглашений о разделе продукции – с тем, чтобы в их число попадали лишь те объекты, которые действительно имеют особо высокие коммерческие риски, требуют особенно крупных инвестиций и т.п.;

 

- ограничение внеконкурсного предоставления месторождений (хотя, к сожалению, полностью исключить этого не удалось);

 

- ограничение произвольной передачи полученных от государства прав на разработку недр иным лицам, в том числе и под залог (приведено в соответствие с нашим Гражданским кодексом);

 

-возможность корректировки условий соглашений по требованию одной из сторон в случае непредвиденного существенного изменения обстоятельств – в соответствии с признанной мировой практикой и Гражданским кодексом РФ;

 

-государственный контроль за соблюдением условий соглашений (а не только контроль со стороны самой же исполнительной власти, как это было в варианте “Яблока”)*;

 

* Под государственным контролем во всем мире в ситуациях, когда речь идет о работе исполнительной власти, понимается контроль отнюдь не со стороны самой исполнительной власти, а, прежде всего, контроль со стороны Парламента и иных специально формируемых органов, независимых от исполнительной власти.

 

- процедуру введения в действие принятых по согласию сторон решений о прекращении действия соглашения или о корректировке его условий, аналогичную (за исключением конкурсности) процедуре введения в действие самого соглашения (то есть исключение возможности для исполнительной власти затем втихую облегчать для победителя принятые им на себя обязательства);

 

-исключение из закона прямой дискриминации российских производителей технологического оборудования;

 

-введение требования протекции для российского оборудования: обязанность сторон предусматривать в соглашениях, что не менее определенной доли используемого технологического оборудования, оплачиваемого нашей компенсационной нефтью, должно производиться на территории России; подчеркиваю: не “на наших заводах”, но на нашей территории с тем, чтобы и рабочие места, и налоги, и платежи в пенсионный и иные социальные фонды были в России, а не за ее рубежами; при этом конкретные проценты сразу на все случаи жизни законом не оговаривались (спустя несколько лет в закон была введена уточняющая норма – не менее 70 процентов, но, к сожалению, с оговорками, фактически нейтрализующими эту норму);

 

- обязательность платежей со стороны недропользо-вателей в пенсионные и иные социальные фонды РФ (в варианте “Яблока” это ставилось в зависимость от коллективных договоров, что могло позволять “выкручивать руки” коллективу и уклоняться от социального обеспечения работников);

 

-уточнение положения закона, позволявшего в исходном варианте без таможенно-тарифных и количественных ограничений ввозить в страну любую продукцию, якобы “предназначенную” для работ в режиме СРП, в ущерб другим импортерам и нашим отечественным производителям;

 

- исключение положений закона, позволявших без таможенно-тарифных и количественных ограничений экспортировать из России любую продукцию в ущерб другим экспортерам и международным обязательствам РФ (при внимательном прочтении исходного варианта закона читатель может убедиться, что его нормы – видимо “по ошибке” – были сформулированы так, что позволяли бы недропользователю беспошлинно вывозить не только добытое сырье или продукты его переработки, но и вообще все, что “ради привлечения инвесторов” впишут в соглашение…);

 

-утверждение специальным законом условий крупномасштабных проектов (на шельфе, в особой экономической зоне), а также всех соглашений, заключаемых без процедуры конкурса;

 

- регулирование своего участия в соглашениях самими субъектами Федерации (их законодательными органами), разумеется, в пределах их конституционных полномочий (в “яблочном” варианте законодательные органы субъектов Федерации из решения этого вопроса были исключены).

 

ЧТО ТАКОЕ “ХОРОШО” И ЧТО ТАКОЕ “ПЛОХО”?

 

Был ли этим ухудшен закон, как утверждали представители “Яблока”, сразу же заявившие о своей надежде на президентское вето (“The Moscow Times”, 20.12.95)? Действительно ли, как сообщали “Известия” от 22 декабря 1995 года, наши поправки “перечеркивают цивилизованные идеи, заложенные в документ” (имея в виду в качестве “цивилизованного” исходный вариант транснациональных корпораций, лоббировавшийся “Яблоком”)?

 

Как уже говорилось выше, мы стремились в законе, определяющем судьбу российской собственности на сотни миллиардов долларов, заложить механизмы привлечения инвестиций в отечественную экономику, не допускающие растранжиривания наших полезных ископаемых, исключить дискриминацию отечественных производителей оборудования и, напротив – гарантировать им заказы, предусмотреть контроль со стороны государства за заключением и реализацией таких крупномасштабных сделок во избежание коррупции и потерь для государства. И в значительной степени нам это удалось.

 

Тем не менее, чтобы читатель не был вынужден полагаться лишь на мои оценки, а мог составить обо всем свое собственное мнение, я привожу в Приложении кроме исходного варианта закона, принятого Думой 14 июня 1995 года и отклоненного Советом Федерации 3 октября 1995 года, еще и текст закона, переработанного нашей согласительной комиссией – в том виде, как он был принят Думой 6 декабря 1995 года, одобрен Советом Федерации 19 декабря, затем подписан Президентом и вступил в действие*.

 

* В настоящее время текст закона о СРП имеет ряд отличий, связанных с поправками, внесенными впоследствии.

 

Что для меня было особенно больно, так это то, что вся фракция движения “Яблоко” почти единогласно (за исключением лишь П.Шелища) голосовала против скорректированного варианта закона. Читатель сам может оценить: против чего здесь можно было выступать, с чем не соглашаться? Что противоречит мировой практике защиты интересов национальных государств перед лицом транснациональных корпораций? Такое голосование как ничто другое красноречиво свидетельствовало об истинных намерениях разработчиков закона. Хотя какие они были “разработчики” – видно на примере описанного выше заседания бюджетного Комитета Совета Федерации 03.07.1995 (стенограмма приводится в Приложении), скорее – просто лоббисты…

 

Показательно: тогдашний министр топлива и энергетики Ю.Шафраник в согласительной комиссии (напомню: он был членом делегации Совета Федерации) выступал против наших поправок, что естественно – любая исполнительная власть хочет иметь руки свободными, но когда новый вариант закона был принят – согласился, что и в таком, усложненном для Правительства виде, закон, тем не менее, в Совете Федерации надо одобрять.

 

И если прежнюю редакцию закона буквально силой протаскивали через Совет Федерации (только на пленарных заседаниях – 4 раза!) – и все безрезультатно, то наш вариант, повторю, был одобрен сразу: 113 – “за”, при лишь 3 – “против”.

 

ПОПЫТКИ ДИСКРЕДИТАЦИИ РЕЗУЛЬТАТОВ

 

На принятии скорректированного нами закона и единодушном одобрении его Советом Федерации все, разумеется, не закончилось.

 

Вообще, вся вторая половина 1995 года была отмечена заметной кампанией по дискредитации: сначала тех, кто выступил против исходной редакции закона, затем согласительной комиссии, а потом – уже и нового принятого варианта закона. В частности, ярким примером являлись публикации в таких изданиях, как “Бизнес-МН”, “Известия”, “Сегодня”, “The Moscow Times” и других. Использовалась и прямая ложь. Например, сообщалось, что из закона исключена возможность рассмотрения спорных случаев в международных судах (“The Moscow Times”), хотя мы это не исключили, а лишь привели в соответствие с нашим Гражданским Кодексом; что Россия в одностороннем порядке может разрывать контракты (“Известия”) – как будто не ясна разница между формулой “в одностороннем порядке разрывать” и новой формулировкой закона: “Изменения в соглашение допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств в соответствии с Гражданским Кодексом РФ” (то есть не в одностороннем порядке, а именно “по требованию”, обращенному, естественно, к судебным и арбитражным органам)…

 

Газета “Известия” также осуждала нас за то, что закон “ставит таможенный шлагбаум при ввозе западного технологического оборудования”. С моей точки зрения, как уже и говорилось выше, такой барьер в виде специальных высоких таможенных пошлин и плюс установленной законом преференции отечественному производителю в конкурсе надо было бы поставить, но нам удалось лишь то, что было в наших силах – исключить в этом законе право беспошлинного ввоза зарубежного технологического оборудования. Размер же пошлин, а также специальные преференции российским производителям (чего на сегодняшний день так и нет) – предмет регулирования других законов.

 

ОТСТУПЛЕНИЕ: ЧЕМ РОССИЯ УДИВЛЯЕТ МИР

 

В связи с последним обвинением стоит привести такой эпизод. В декабре того же 1995 года по приглашению МИД Великобритании я посетил Лондон, где мне были организованы разнообразные встречи, в том числе по интересующей меня тематике. Это были и экономические вопросы (система недропользования на территории Великобритании, финансовое и кредитное регулирование и др.), и вопросы работы системы органов государственной власти (организация независимого контроля за деятельностью исполнительной власти Парламентом и Национальным Счетным Управлением). Кроме того, был проведен ряд неформальных встреч и бесед, в том числе с руководителями некоторых транснациональных корпораций, головные офисы которых расположены в Лондоне, а также в Торгово-промышленной палате – с представителями кругов, потенциально заинтересованных в участии в разработке российских природных ресурсов.

 

Последняя из перечисленных встреч проходила весьма бурно: потенциальные инвесторы и промышленники как один буквально цитировали аргументы моих бывших коллег из “Яблока” в защиту отклоненного нами закона, вновь и вновь ставили передо мной один и тот же сакраментальный вопрос: “Ну почему же вы в России – против иностранных инвестиций?”

 

Тогда пришлось и мне начать задавать вопросы, что было нетрудно, так как в процессе работы согласительной комиссии нам удалось изучить значительный объем материалов о том, как регулируется недропользование в других странах. Выглядело это примерно так: “Скажите, в вашем таком-то законе есть норма, устанавливающая то-то и то-то? Есть. Почему же вы против того, чтобы и у нас в России было так же? А в американском законе есть…? Есть. Почему же вы считаете, что мы должны делать иначе?

 

А в норвежском законе … есть такие-то механизмы гарантирования заказов своему машиностроению? Есть. И это не мешает иностранным инвестициям? Не мешает. Почему же мы не должны защищать свои интересы подобным образом?…” И надо отметить, что противопоставить этому сердобольным страдальцам за нашу инвестиционную привлекательность оказалось нечего.

 

А потом – фуршет. И там – самое интересное. Одни – при своей прежней публично отыгранной позиции, другие- совсем иначе: уже восклицания, переводимые на русский примерно как “Уважаем, все правильно!”, с соответствующими комментариями.

 

Запомнился представитель компании, марка которой всемирно известна широкой публике, прежде всего, по не самым доступным автомобилям. После уже почти традиционного одобрения продемонстрированной позиции он сказал мне примерно следующее: “Я вообще русским удивляюсь: что вы делаете и как не понимаете элементарных вещей? Какие могут быть наши инвестиции в вашу промышленность? Ведь нам для экспорта нашей продукции нужна поддержка своего правительства. А мы – демократическая страна, и, значит, правительство заинтересовано в рабочих местах у нас, а не у вас. Если мы будем экспортировать к вам свои газоперекачивающие насосы – наше правительство нас поддержит. Если же мы попытаемся построить завод по производству этих насосов в России и производить их у вас – наше правительство нас осудит и лишит поддержки… А вот если бы вы действительно сделали так, как вы говорите – ввели бы высокую пошлину на ввоз из-за рубежа готового оборудования, причем стабильную на много лет, да еще и так, чтобы обойти ее было невозможно никаким образом, мы с удовольствием вложили бы в вашу страну деньги – построили бы свой завод по производству наших (он утверждал, что лучших в мире) газоперекачивающих насосов. И правительство, видя, что другого способа проникновения на ваш рынок все равно нет, нас поддержало бы”…

 

Стоит заметить, что все это, откликаясь на мое выступление, говорил мне в 1995 году не какой-нибудь уже трижды осмеянный нашей очень “либеральной” прессой депутат от левых и не книжный экономист, а один из тех, кто непосредственно участвует в принятии решений об инвестировании огромных средств по всему миру, причем не в спекулятивные бумаги, а в производство современной высокотехнологичной продукции.

 

Но, к сожалению, с тех пор у нас мало что изменилось. И этот уважаемый господин до сих пор, наверное, продолжает удивляться. А может быть уже и перестал – неинтересно…

 

БОРЬБА ЗА “ВТОРОЙ ФРОНТ” (обращение к генеральному заказчику)

 

Но вернемся к кампании в прессе в конце 1995 года. Общественное мнение пытались убедить в том, что отклонить исходный (подразумевалось – хороший) вариант закона в Совете Федерации удалось лишь “в результате хитрой подковерной борьбы” (“Известия”) и тому подобное. Заметную роль в этой кампании играли представители бывшего моего движения, пытавшиеся добиться президентского вето на скорректированный нами закон. Хорошая позиция и тоже на многое проливающая свет.

 

Как, надеюсь, убедился читатель. Совет Федерации противостоял исходной версии закона вполне осознанно. Более того, удалось переубедить и большинство думцев. На что же рассчитывали разработчики (лоббисты) закона – что сумеют “додавить”? Или пусть лучше никаких инвестиций в разработку российских месторождений полезных ископаемых, чем на более или менее цивилизованных условиях, кстати, соответствующих и мировой практике?… За что же они так отчаянно бились, причем апеллируя не только к российской общественности, но и к зарубежной – за открытие “второго фронта” поддержки своим действиям и соответствующее давление? Или просто, “провалив задание”, симулировали активность перед заказчиками?

 

В качестве яркого примера недобросовестного информирования зарубежной публики (а значит, и долгожданных инвесторов) можно привести статью “Fractious Oil Bill Clears Council” в номере от 20 декабря 1995 издающейся в Москве для англоязычной аудитории газеты “The Moscow Times”. Разумеется, на эту и ей подобные статьи и интервью нами направлялись разъясняющие существо ситуации письма и опровержения. В частности, привожу письмо, направленное мною 26 декабря того же года главному редактору газеты “The Moscow Times” в связи с публикацией вышеупомянутой статьи. Но не для того публику вводят в заблуждение, чтобы затем позволить кому-то другому ей внятно все разъяснить. И разумеется, нижеприводимое письмо опубликовано не было. Равно как и большинство подобных писем и опровержений – в силу специфического механизма регулирования деятельности российских СМИ, практически снимающего с редакций ответственность за недобросовестное информирование граждан…

 

ДОКУМЕНТ: Письмо в редакцию “The Moscow Times”

 

Главному редактору газеты “The Moscow Times”

 

Уважаемый г-н редактор!

 

В газете “The Moscow Times” от 20.12.95 была опубликована статья “Fractious Oil Bill Clears Council”, содержащая ряд утверждений, расходящихся с фактами и дезинформирующих читателей.

 

Надеюсь, что это не было сделано сознательно и что Ваши сотрудники просто были введены в заблуждение недобросовестными заинтересованными лицами.

 

В целях устранения возникшего, как я надеюсь, недоразумения, прошу Вас опубликовать прилагаемый материал.

 

С уважением,

 

Ю.Ю.Болдырев, зам.председателя Счетной палаты РФ, сопредседатель от Совета Федерации в согласительной комиссии между палатами Парламента по закону “О соглашениях о разделе продукции”

 

26.12.95

 

НЕ НАДО ЗАПУГИВАТЬ ИНВЕСТОРОВ!

 

В газете “The Moscow Times” от 20.12.95 была опубликована статья “Fractious Oil Bill Clears Council”.

 

Оставляю за скобками личные мнения, приведенные в статье. Они отражают лишь точку зрения одной стороны, о чем свидетельствуют и результаты работы согласительной комиссии, и голосование в Совете Федерации.

 

Но важно обратить внимание на ряд допущенных существенных некорректностей в изложении фактов.

 

В статье утверждается, что новая версия закона исключила возможность рассмотрения обращений инвесторов в международных судах (без ссылки на чье-то мнение, то есть, это авторский текст).

 

Привожу текст статьи 22 новой редакции закона полностью: “Споры между государством и инвестором, связанные с исполнением, прекращением и недействительностью соглашений, разрешаются в соответствии с условиями соглашения в суде, в арбитражном суде или в третейском суде (в том числе, в международных арбитражных институтах)”.

 

Таким образом, приведенное в статье утверждение ложно.

 

В статье утверждается, что закон теперь дает Правительству право изменять условия соглашений в соответствии с Гражданским кодексом РФ в случае существенного изменения обстоятельств, которые еще достаточно точно не определены (также без ссылки на чье-то мнение, то есть, опять авторское утверждение).

 

Привожу текст второго предложения абзаца 1 части 1 статьи 17 новой редакции закона: “Изменения в соглашение допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств, в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации”.

 

Нужно ли специально разъяснять разницу между формулировками: “право изменять условия”, то есть: изменю, когда захочу и как захочу- как это представлено в газете, и “изменения по требованию одной из сторон”, то есть обоснованность своего требования государству или инвестору (на него это право тоже распространяется) придется доказывать другой стороне или суду. Гражданский кодекс РФ определяет, что такое существенное изменение обстоятельств. И опасности для добросовестного партнера здесь нет. Тем более, что в конкретном соглашении можно уточнить: что может или не может быть отнесено к существенным изменениям обстоятельств. Кроме того, выше мы уже показали, что законом предусматривается возможность рассмотрения спорных случаев в международных арбитражах. Поэтому для утверждений о праве Правительства изменять условия (то есть делать это в одностороннем порядке) – нет никаких оснований.

 

Не останавливаясь в целом на критике подобранных в статье личных мнений и не вступая в дискуссию с их авторами, тем не менее, вынужден остановиться на одном, ибо это касается не оценки закона, а фактов и законности самого закона.

 

Не только в Вашей газете, но и в других изданиях (“Известия”, “Сегодня” и др.) представители “Яблока” утверждают, что в работе согласительной комиссии были процедурные нарушения и даже что закон принят “нелегитимно”.

 

Нарушений в работе комиссии не было. Протокол представлен в строгом соответствии с результатами ее работы. Но решение Думы отличается от формальных результатов работы комиссии.

 

На пленарном заседании мы предложили Думе исходить из того, что реально в комиссии со стороны Думы работало не 12, а 11 человек, так как один депутат не был ни на одном заседании и сам дал согласие на то, чтобы его голос был исключен из общего числа. Следовательно, принятыми фактически являются все поправки, получившие с думской стороны комиссии в поддержку 6 и более голосов. Соответственно, сопоставительная таблица поправок и розданный вариант закона были подготовлены уже исходя из этого. Кроме того, мы предложили Думе поддержать включение в закон и тех поправок, которые поддержаны думской стороной, хотя и не собрали формального большинства со стороны Совета Федерации. Все это было четко разъяснено с трибуны представителем думской стороны А.Г.Пузановским, а затем и мною – как сопредседателем комиссии от Совета Федерации. И именно так ставилось на голосование. Поэтому все утверждения, что депутаты не знали, за что голосовали, и что закон принят “нелегитимно” – ложь. Все можно проверить по стенограммам.

 

Подробно все процедурные нюансы принятия закона в Думе были изложены в моем докладе по закону в Совете Федерации. Результат известен: 113/3. И если у Президента не будет возражений и закон будет подписан – никаких сомнений в его законности у инвесторов быть не должно.

 

По вопросу о “ратификации” ключевых соглашений Парламентом следует уточнить, что речь идет не о ратификации, а об утверждении федеральным законом, причем не только “ключевых” соглашений, но и любых иных, если они заключаются без конкурса. И это, наряду с общим ограничением внеконкурсности, введением нормальной системы государственного контроля за исполнением соглашений и т.п., похоже, одна из причин столь жесткой кампании против новой редакции закона со стороны представителей некоторых фирм (видимо, рассчитывавших на персональные преференции) и обслуживающих их политиков.

 

Что же касается серьезных инвесторов – для беспокойства нет оснований. Ведь по закону в первом квартале следующего года Правительство должно будет представить Парламенту перечень объектов, на которые предполагается распространить специальный режим соглашений о разделе продукции (в отличие от общего режима по закону “О недрах”). При принятии соответствующего закона будет установлено: какие объекты относятся к числу “стратегических” и требуют утверждения соглашений специальным законом, а какие – нет.

 

Конечно, любой закон не идеален. С моей точки зрения, достаточно было бы для ключевых объектов утверждать законом начальные условия конкурса, и такое мое предложение в согласительной комиссии рассматривалось. Но принято иное решение. И по большому счету, оно относится как раз к числу внутренних вопросов российской стороны. А если уж говорить о гарантиях, то утверждение конкретного соглашения федеральным законом – лучшая гарантия для инвестора, ибо никто уже не сможет представить соглашение как заключенное незаконно и на этом основании пытаться признать его ничтожным в суде.

 

Понятно, что одних только первых двух, мягко говоря, некорректных утверждений достаточно, чтобы ввести в заблуждение инвесторов и дать им основание сказать, что такой закон не нужен. И тем более, если утверждается, что закон “нелегитимен”.

 

Но я надеюсь, что серьезные аналитики и руководители компаний черпают информацию не только из недобросовестных комментариев представителей, похоже, весьма ангажированных политических сил, но и из более достоверных источников, таких, например, как сам текст закона.

 

Юрий Болдырев

 

26.12.95

 

Глава 5. “ТОГДА СЧИТАТЬ МЫ СТАЛИ РАНЫ, ТОВАРИЩЕЙ СЧИТАТЬ…”

 

БЫЛ ЛИ У МЕНЯ ИНОЙ ВЫБОР?

 

Легко ли покинуть движение, в которое вложил много сил, энергии, идей, которое связано с твоим именем даже своим названием?* Движение, которое не только по основным программным тезисам, но даже и по самому стилю общения с людьми было действительно абсолютно твоим? Кстати, возможно и поэтому, многие интеллигентные люди, черпающие информацию лишь из телевидения и газет, либо не знают, что меня в этом движении уже давно нет, либо очень этому удивляются…

 

* Название движения и затем партии “Яблоко” произошло от первых букв фамилий его лидеров, основавших в 1993-м году избирательное объединение “Блок: Явлинский-Болдырев-Лукин”.

 

И даже если есть серьезный содержательный конфликт, тем не менее, рационально ли покидать свое движение его вице-председателю? Ведь приближались выборы губернатора Санкт-Петербурга, и по всем опросам моя кандидатура тогда- осенью-зимой 1995/96 гг. – была второй после действовавшего мэра А.Собчака. А петербургская организация “Яблока” являлась на тот момент безусловно самой сильной из региональных отделений движения. Уходишь из “Яблока” – не только лишаешься мощной поддержки, но и получаешь эту силу в качестве дополнительного противника. “Останься, ведь выборы губернатора Петербурга – важнее”, – убеждали меня на съезде движения петербургские “яблочники”, кстати, сначала поддерживавшие мою позицию, но с легкостью отказавшиеся от нее, увидев, на чьей стороне сила…

 

И действительно на выборах губернатора Санкт-Петербурга весной 1996 года по результатам первого тура меня обогнал не лично В.Яковлев, мало кому известный до начала избирательной кампании, а В.Яковлев в союзе с Кремлем и … якобы оппозиционным Кремлю “Яблоком”.

 

… Так стоило ли уходить? Может быть, это была ошибка, как меня тогда убеждали многие?

 

Нет, не ошибка. Чтобы уйти из “Яблока” в той ситуации, наперед зная о всех последствиях для себя лично, нужны были не аргументы, подтверждающие ошибочность чьих-то действий, не просто несогласие с этими частными действиями даже в таком принципиальном вопросе, как судьба национальных природных ресурсов, а полная уверенность в том, что за твоей спиной вполне осознанно делается то, что ты ни в коем случае допустить не можешь.

 

Интересный штрих: конфликт по закону “О соглашениях о разделе продукции” совпал в “Яблоке” с другой дискуссией – о механизме финансирования избирательных кампаний движения. Там наши с Явлинским позиции тоже оказались противоположны, прежде всего, по основному вопросу: на каких условиях можно брать деньги и кто должен знать об этих условиях. И эта дискуссия, как вы догадываетесь, тоже возникла не на пустом месте, а в связи с реально выявившимися проблемами, суть которых станет яснее из описываемых ниже позиций сторон. Его позиция: если я взял деньги под свою ответственность, то и не обязан никого информировать об условиях. Моя позиция была другой: как же члены движения будут обеспечивать выполнение обязательств, если они о них ничего не знают? Или потом нам скажут, что мы просто обязаны? Что “так надо” – без всяких объяснений? Причем, выяснится тогда, когда будет уже поздно… И даже если обязательства не касаются всех членов движения, а только лидера – при достижении поста президента – можем ли мы вести человека к власти, не зная, какие и перед кем обязательства он принял и насколько они соответствуют тому, ради чего мы объединялись?

 

Но самое интересное здесь даже не сама дискуссия и позиции сторон, а совсем другое. Каждая сторона имела право распространить перед Съездом Движения те материалы по дискутировавшимся вопросам, которые считала нужным. Но уже на Съезде (в закрытый от прессы первый день его работы 1 сентября 1995 года) .выяснилось, что из представленных мною материалов все касавшееся вопроса о механизме финансирования избирательных кампаний движения было просто … изъято неизвестным цензором. Возник скандал. Но не симптоматично ли совпадение решительного прекращения на съезде дискуссий по двум темам: первая – лоббирование, мягко говоря, странного (с точки зрения интересов России) закона, вторая – механизм финансирования избирательных кампаний движения?

 

Дальнейшее развитие событий, связанных с законом “О соглашениях о разделе продукции”, к сожалению, лишь подтвердило для меня обоснованность разрыва с этим движением и его лидером. И дело не в различии политических взглядов или, тем более, несходстве характеров амбициозных политиков, как во время думской избирательной кампании осенью 1995 года и позднее это пытались представить, особенно в Петербурге.

 

Помните знаменитые “счета Руцкого” на миллионы долларов, которые он, якобы, открывал в зарубежных банках? Президентская команда инкриминировала ему это в 1992-93 гг. для “нейтрализации”, так как тогдашний вице-президент стал для нее опасен. Но прошло время и выяснилось, что счета были фальшивками. Это не говорит о Руцком ни плохо, ни хорошо. Это говорит о том, что подобные “доказательства” ничего не стоят.

 

А что стоит? Никаких счетов Явлинского или его соратников – “разработчиков” закона “О соглашениях о разделе продукции” я, разумеется, не видел и ничего не знаю о том, есть ли они. Не было бы историй с Центробанком (см. предыдущую книгу этой же серии “О бочках меда и ложках дегтя”), а затем и с законом “О соглашениях о разделе продукции”, увидел бы – не поверил. Считал бы это такой же липой, какой оказались “счета Руцкого”. Но эти истории были, причем с большим количеством подробностей и нюансов, не описанных здесь, но весьма и весьма для меня убедительных. И даже без них, лишь на основе того, что изложено здесь, мне не нужно видеть никаких счетов. Я не верил тому, что подобное можно делать бескорыстно, пусть даже в силу самого густого идеологического тумана в голове. Мы ведь, все-таки, говорим не о полных идиотах. Поэтому – не верил тогда и, разумеется, уж тем более не верю теперь…

 

О КОМПРОМИССАХ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ

 

Пользуясь случаем, хотел бы затронуть здесь и другой немаловажный вопрос – о компромиссах и ответственности за них.

 

Мне неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что когда хотят дискредитировать человека, который настойчиво и последовательно чего-либо добивается, используется и такой метод- обвинения в … бескомпромиссности. И как следствие – вывод: с таким человеком невозможно “делать дело”.

 

С другой стороны, такие обвинения часто призваны служить еще и оправданием противоположной стороны, ее явно неблаговидных действий. Весьма кстати оказывается запас “народной мудрости” типа: “одни критикуют, а другие- работают”; “тот не ошибается, кто ничего не делает” и т.п. И получается, что под эту сурдинку, не позволяя публике вникать в существо и детали происходящего, необходимостью “делать дело” (“привлекать инвестиции” и т.п.) можно оправдать практически все что угодно. Наше общество, похоже, на эту удочку клюет и, так или иначе, с такой постановкой вопроса соглашается… Ведь если бы подобный метод был неэффективен – его бы не использовали?

 

Но есть и обратная сторона вопроса – об ответственности за те компромиссы, на которые нам приходится идти.

 

Выше я говорил о том, чего нам удалось добиться. И коснулся одного компромисса, на который пришлось пойти. Но он был, разумеется, далеко не единственным. Было бы, наверное, неправильно умолчать и о его цене, и об остальных компромиссах.

 

Итак, чего нам добиться не удалось?

 

Прежде всего, нам не удалось полностью перекрыть каналы внеконкурсного предоставления Правительством месторождений для разработки. Перечень исключений из конкурсности нами был сокращен, но ряд лазеек сохранился.

 

В частности, сохранилось право Правительства не проводить конкурс, если “интересы обороны и безопасности государства требуют заключения соглашения с конкретным инвестором” (правда, нам удалось вставить оговорку, что это возможно только в случае, если соответствующее положение предусмотрено законом, устанавливающим перечни участков недр, на которые распространяется режим СРП). Тем не менее, понятно, что это – просто типичная лазейка. Ведь если применительно к какому-то объекту всерьез стоит вопрос об интересах обороны и безопасности государства, то ни о каком СРП – вообще не должно быть речи.

 

Сохранилось и право Правительства не проводить конкурс в случае, если переговоры с инвестором по подготовке проектов соглашений были начаты до вступления закона о СРП в силу.

 

И ничего не удалось сделать уже с просто полнейшим абсурдом- возможностью перевода на режим СРП тех участков недр, которые уже разрабатываются на иных условиях. Таким образом, в России узаконен невиданный в цивилизованном мире вариант соглашений о разделе продукции, так как нигде больше СРП не применяются к уже разрабатываемым участкам недр. И понятно: если месторождение уже разрабатывается и есть недропользо-ватель, обязавшийся работать на условиях лицензии, то государству нет никакого смысла заключать с ним гра-жданско-правовое соглашение, тем более без конкурса. Не получается, нерентабельно – верни лицензию и иди вместе со всеми на конкурс. Суть цивилизованного режима СРП – на конкурсных началах привлечь инвестора, предлагающего лучшие условия для государства. Наш же российский вариант, как нетрудно понять, дополнительно открывает необъятный простор для коррупции – возможность делать бесценные подарки тем или иным действующим недропользователям…

 

Освобождение недропользователей от таможенных пошлин при ввозе в страну оборудования мы из закона исключили. Но, тем не менее, определенная протекция зарубежному производителю сохранилась – освобождение инвестора от взимания НДС и акцизов при ввозе товаров и услуг зарубежного производства (нам удалось лишь более четко описать, о каком именно оборудовании идет речь – не о любом вообще “необходимом”, а только строго в соответствии с технической документацией проекта). При этом нормы об обязанности Правительства предусматривать в соглашениях определенную протекцию российскому производителю остались недостаточно четкими и обязывающими.

 

И один из оставшихся ключевых дефектов закона -отсутствие жесткого регулирования расходов недро-пользователя, полностью компенсируемых российским сырьем. Все самые главные “детали” в этом вопросе-остались на усмотрение Правительства. А право исполнительной власти на произвол в самом ключевом вопросе, естественно, стимулирует инвестора: а) к коррумпированию Правительства при подготовке соответствующих положений о порядке списания затрат; б) к затратному экономическому подходу, в том числе к закупкам максимально дорогого зарубежного оборудования.

 

Таким образом, несмотря на то, что основные, наиболее опасные дефекты закона нам в согласительной комиссии удалось исключить, тем не менее, и в скорректированном варианте сохранился ряд лазеек, стимулирующих недропользователей к коррумпированию власти и получению от нее персональных преимуществ, и, соответственно, позволяющих исполнительной власти, хорошо мотивируемой такими “инвесторами”, действовать в ущерб интересам страны.

 

В значительной степени эти дефекты компенсируются двумя введенными нами положениями закона.

 

Во-первых, о возможности перевода на режим СРП лишь тех месторождений, которые разрешены к переводу на этот режим специальными законами (см. Приложение 1, ст.2 п.З). Это позволяет обществу и его Парламенту еще на этапе принятия решения о разрешении перевода месторождения на режим СРП проводить необходимые экспертизы для оценки целесообразности таких действий и оговаривать все необходимые требования к будущему соглашению.

 

Во-вторых, о необходимости утверждения специальными законами самих соглашений, если они заключаются для разработки месторождений на континентальном шельфе, в исключительной экономической зоне и на участках, связанных со стратегическими интересами государства, а также соглашений, заключенных без проведения конкурса или аукциона (см. Приложение 1, ст.б п.1 абз.2).

 

Важно отметить, что эти нормы являются компенсирующими дефекты закона лишь при понимании обществом масштаба вопроса и степени необратимости принимаемых решении, а также при наличии представляющего общество ответственного Парламента.

 

И наконец, повторю, пришлось согласиться на введение в действие тех соглашений о разделе продукции, которые к тому времени были уже подписаны. Подписаны явно незаконно и даже провокационно. Так, одно из соглашений по Сахалину было подписано нашим Правительством летом 1995 года- в период, когда закон о СРП “завис” между Думой и Советом Федерации. Куда так спешили, что не могли дождаться окончательного решения по закону? Понятно куда: это был и метод давления на Совет Федерации (“Бросай багаж – поезд уходит!”), и отражение явного стремления быстрее “сделать дело” – не допустить введения в соглашение механизмов, действительно надежно защищающих интересы нашей страны* .

 

* Перед самым введением закона в действие – 25 декабря – Правительство успело подписать еще одно соглашение – Харьягинское.

 

Подробнее о том, насколько дефекты указанных соглашений опасны и уже сегодня ущемляют наши интересы, мы будем говорить ниже – в главе, посвященной результатам проверок Счетной палатой реализации этих соглашений. Сейчас же обращу внимание лишь на цену вопроса и, соответственно, цену компромисса: стоимость запасов нефти и газа в месторождениях, на которые распространяется действие соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″, оценивается, в зависимости от мировых цен, примерно в пятьдесят – сто миллиардов долларов по каждому соглашению! Отсюда нетрудно сделать вывод о масштабах ущерба, вытекающего из любой, даже самой малой недоработки в текстах соглашений…

 

Лоббисты исходного варианта закона о СРП неоднократно публично обвиняли Совет Федерации (тот первый, выборный, не пропустивший исходный вариант закона о СРП), Счетную палату и меня лично в том, что из-за нас задерживается освоение месторождений и страна теряет миллиарды долларов. Что ж, думаю, из дальнейшего текста книги читатель сможет сам сделать выводы о качестве и о степени готовности проектов соглашений, на которые срочно стремилось получить согласие Парламента наше Правительство (см. ниже “Скрупулезная работа ответственного Правительства” и “Щедрые подарки нефтяным компаниям”).

 

Обвинение же противоположное – в согласии на введение в действие соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ в том виде, как они были уже подписаны Правительством, мне никто никогда не предъявлял. Тем не менее, надо признать, такое обвинение могло бы иметь под собой хоть какое-то основание. В том смысле, что здесь реальные ущербы – налицо (см. ниже главу о результатах проверок на Сахалине). Но это – плата за компромисс. Мы стремились буквально любой ценой (в данном случае так действительно уместно сказать – ценой возможных и весьма вероятных значительных потерь на сахалинских месторождениях) не допустить более крупных потерь – на всех остальных наших месторождениях с суммарной стоимостью запасов во многие триллионы долларов. За этот тяжелый компромисс я, как сопредседатель согласительной комиссии от Совета Федерации, ответственности с себя не снимаю.

 

“БЫЛИ ЛЮДИ В НАШЕ ВРЕМЯ…”

 

В этой книге я хотел бы отдать должное и той эпохе, когда во власти еще было значительное количество людей, не желавших стоять по стойке “смирно” перед лицом очевидного предательства наших долгосрочных национальных интересов, и тому первому, избранному напрямую гражданами страны составу Совета Федерации, работавшему в 1994-1995 годах.

 

Конечно, в ситуации только что совершенного (осенью 1993-го года) государственного переворота, закончившегося расстрелом Парламента, этот Совет Федерации не мог радикально повлиять на режим власти в стране, не всегда был способен противостоять совершавшемуся произволу, но, в то же время, юридической санкции на него категорически не давал, несмотря на самое жесткое давление.

 

Да, Президент Ельцин имел реальную возможность полтора года незаконно держать некоего гражданина Ильюшенко на несуществующей с правовой точки зрения должности “исполняющего обязанности” Генерального прокурора, но юридически на должность Генерального прокурора, несмотря на длительное и разнообразное выкручивание сенаторам рук, Ильюшенко Советом Федерации назначен так и не был*. И за санкцией на войну в Чечне (за согласием СФ на введение чрезвычайного или военного положения)** Ельцин в 1994-95 гг. в Совет Федерации обратиться так и не решился – понимал, что его ждет в этом случае…

 

* По Конституции Генеральный прокурор назначается не Президентом, а Советом Федерации (статья 102 пункт 1 подпункт “з”), хотя и по представлению Президента (статья 83 пункт “е”). Никакого “исполняющего обязанности” генерального прокурора ни Конституция, ни федеральные законы, разумеется, не предусматривают- так же, как и право Президента вообще напрямую назначать кого-либо из руководителей прокуратуры.

 

** По Конституции Совет Федерации утверждает указы Президента о введении чрезвычайного или военного положения (статья 102 пункт 1 подпункты “б” и “в”). Соответственно, не желая обращаться по этому вопросу в Совет Федерации, Ельцин начал военные действия вообще без введения предусмотренных Конституцией специальных режимов чрезвычайного или военного положения.

 

И в описанных в предыдущей книге (“О бочках меда и ложках дегтя”) ситуациях, когда требовалось жестко противостоять произволу исполнительной власти (с пролонгированием льгот на ввоз спиртного и табака, с законом о Центробанке и др.), и в описанной уже в этой книге истории, определяющей судьбу российских природных ресурсов, и по многим другим вопросам тот первый, выборный Совет Федерации занимал кардинально иную позицию, нежели тогдашняя Государственная Дума.

 

Почему же тот Совет Федерации (1993-1995 гг.), с моей точки зрения, оказался существенно более компетентным и ответственным, нежели Государственная Дума того же периода (1993-1995 гг.)? Ведь не потому же, что там был “я – хороший” (по принципу “всякий кулик” – свое болото хвалит)?

 

Конечно, я могу ошибаться в каких-то своих оценках (кто более, а кто менее компетентен и ответственен), но, тем не менее, различия в позициях по принципиальным вопросам были очевидны. А потому, мне кажется, многим может быть интересно понять, из чего эти различия могли проистекать.

 

В значительной степени, думаю, дело было в разных механизмах избрания и размерах округов.

 

Членов того Совета Федерации избирали исключительно персонально. Каждый округ был значительным по своим масштабам – целый субъект Федерации. Соответственно, основными кандидатами были люди, хорошо известные в своих регионах. В каждом регионе обычно есть несколько более или менее ярких лидеров, причем часто – с противоположными политическими взглядами, имеющие каждый значительную поддержку. Избрать же от каждого региона надо было не одного, а сразу двоих, причем округа по выборам в Совет Федерации были двухмандатные. Это означает, что каждый гражданин мог не выбирать между двумя наиболее уважаемыми им кандидатами, а голосовать сразу за обоих. Побеждали первые двое, набравшие наибольшее число голосов в свою поддержку. И очень часто это оказывались люди с противоположной политической ориентацией.

 

Существенно и то, что выборы вообще были назначены для большинства неожиданно – после переворота осенью 1993 года*. А выборы в Совет Федерации были назначены еще позже – уже в ходе кампании по выборам в Думу. Соответственно, времени на дорогостоящие избирательные кампании, изготавливающие “героев” с нуля из послушных закулисным игрокам болванчиков и одновременно по-черному разрушающие репутации реальных лидеров, как это практикуется сейчас, тогда просто не было.

 

* 3-4 октября 1993 года танки стреляли по зданию Верховного Совета, а уже 12 декабря состоялось голосование по выборам в новый Парламент и референдум по новой Конституции…

 

Разумеется, и в той системе формирования Совета Федерации были свои дефекты. Причем именно дефекты системы, а не ее плюсы, сохранены и поныне. Так, в Совете Федерации на равных заседают два представителя от десятимиллионной Москвы и два представителя от какого-нибудь национального округа с численностью населения в двадцать-тридцать тысяч человек… Если бы Совет Федерации был палатой, решающей именно вопросы защиты национальных меньшинств, языка и культуры – это было бы еще понятно. Но Совет Федерации, кроме почти полного набора вопросов, рассматриваемых Государственной Думой, решает еще и вопросы войны и мира, введения чрезвычайного положения, формирования всех высших судов и назначения Генерального прокурора… Поэтому здесь представительство на равных десяти миллионов и двадцати-тридцати тысяч – это, конечно, абсурд.

 

Тем не менее, большинство депутатов того первого Совета Федерации – это были явные на тот момент публичные лидеры регионального уровня, как правило, имевшие за спиной серьезный опыт работы на высоких должностях, причем представлявшие различные политические направления и силы и набравшие значительное количество голосов избирателей.

 

Выборы в Государственную Думу проходили иначе. Осенью 1993 года (после переворота) Ельцин неожиданно для большинства сделал царский подарок политическим партиям – пожаловал им своим указом половину мест в Думе (расчет был на то, что после разгрома оппозиции успех гарантирован “партии власти” – тогда это был “Выбор России”). И если до того партийное строительство было уделом любителей, почти не имеющим отношения к реальной политике, то теперь зарегистрированные политические партии (реальные и фиктивные) в любом случае должны были поделить между собой половину мест в нижней палате Парламента. Соответственно, списки многих избирательных объединений составлялись в спешке, с учетом компромиссов с карликовыми (но официально зарегистрированными) партиями, дававшими своими документами о регистрации зеленый свет участию в предвыборной гонке. Кроме того, для партийных избирательных кампаний потребовались уже крупные деньги, а значит- и закулисные спонсоры. Из чего следовали, скажем мягко, весьма вероятные закулисные обязательства, отнюдь не всегда совпадающие и с сиюминутными интересами большинства граждан, и, тем более, с долгосрочными интересами общества и государства…

 

Вторая половина мест в Думе замещалась по обычным одномандатным округам, но существенно меньшего размера. И так же, как и в Совет Федерации, не было какого-либо обязательного минимума голосов, который должен набрать победитель. На выборах в Совет Федерации отсутствие этого минимального порога никак не сказалось – в силу соревнования реальных региональных лидеров и двухмандатной системы. На выборах же в Думу во многих округах соревновалось большое (как правило, значительно большее, нежели в более крупных округах по выборам в Совет Федерации) количество кандидатов, зачастую практически равно неизвестных избирателям. В результате в Думу прошло значительное количество депутатов случайных – набравших всего десять-пятнадцать, а в ряде случаев даже и меньше десяти процентов голосов…

 

Существенным также могло быть и то, что среди членов того Совета Федерации было много руководителей регионов, которые, в какой-то степени независимо даже от своих иных личных качеств и политических взглядов, ощущали на плечах груз ответственности за свои регионы. Ежедневно сталкиваясь с проблемами обычных людей, они более остро чувствовали происходящее и реально, практически оценивали последствия любых предложений и действий.

 

Разумеется, сказанное выше – лишь попытка объяснить причины регулярного в тот период существенного расхождения в позициях палат нашего Парламента по ключевым для страны вопросам. Возможно, мое объяснение и не является достаточным. Может быть, сыграли свою роль даже и просто случайности в персональном составе палат Парламента.

 

В любом случае, сказанное ни в коей мере не бросает тень на значительное число депутатов Думы – высококвалифицированных уже к моменту прихода в Думу или учившихся экономике и праву, буквально, на ходу – равно ответственно относившихся к делу. Включая тех, с кем мне пришлось работать во многих согласительных комиссиях, в том числе и возглавлявшихся мною. И, разумеется, тех, с кем вместе нам удалось поставить заслон небывалой в мире – как я это вижу уже по прошествии времени – авантюре с попыткой лишить Россию оптом одного из важнейших ее достояний – самых больших в мире запасов природных ресурсов.

 

Часть 5. РОССИЯ НЕ МЕЛОЧИТСЯ

 

Глава 1. ВСЕ ОПТОМ И СРАЗУ (“точечный” закон)

 

КОТ В МЕШКЕ

 

В соответствии с введенной нами в закон “О соглашениях о разделе продукции” нормой, не позволяющей исполнительной власти переводить на режим СРП все что угодно, а также прямым поручением, содержавшимся в последней статье закона. Правительство должно было до 31 марта 1996 года внести в Государственную Думу законопроект о перечне месторождений, на которые распространяется действие закона о СРП. В установленные сроки это сделано не было – видимо, рассчитывали эту норму как-то обойти. Ведь не случайно одно из первых заявлений, сделанных после избрания в новую Думу ее бывшим председателем И.Рыбкиным, было посвящено необходимости внести изменения в закон “О соглашениях о разделе продукции”. Какие изменения этот депутат считал необходимыми – можно себе представить из нескольких описанных выше эпизодов его предыдущей деятельности.

 

Но постепенно Президенту и Правительству стало ясно, что расклад сил и в новой Думе не позволяет запросто перечеркнуть результат нашей работы. Соответственно, в начале лета 1996 года Правительство все-таки вынуждено было внести в Думу законопроект “О перечне участков недр и месторождений, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции”.

 

Как мы и предсказывали, все уверения лоббистов исходного варианта закона о СРП в его “точечном” действии (не более чем на полтора десятка месторождений) – оказались заведомым обманом. Спустя всего полгода после вступления закона в силу Правительство предложило нашему Парламенту утвердить перечень предполагаемых к переводу на режим СРП месторождений и участков недр, состоящий сразу из двухсот пятидесяти (!) объектов.

 

Самым же замечательным при этом было то, что законопроект о перечне состоял исключительно из названий месторождений и участков недр, то есть из слов, абсолютно ничего не говорящих большинству депутатов. Ни каких-либо паспортов месторождений (с предполагаемыми объемами запасов сырья и т.п.), ни технико-экономических обоснований перевода месторождений на иной режим недропользования, включая данные, подтверждающие нерентабельность недропользования в действующем лицензионном режиме, ни даже материалов аудита частных компаний-недрополь-зователей, уже разрабатывающих месторождения по лицензионной схеме (но, естественно, желающих перейти на более выгодный для них режим СРП – разумеется, без конкурса)… Абсолютный кот в мешке- как такой закон принимать?

 

И, естественно, опять старая песня: “Закон надо принимать немедленно, каждый день задержки – ущерб стране!… Да в чем тут разбираться? Некогда разбираться: инвесторы окончательно теряют терпение… Депутаты ничего не понимают, но тормозят приток в страну иностранных инвестиций…”

 

И здесь надо отдать должное Государственной Думе созыва 1995-1999 гг.: как минимум, в начальный период своей деятельности, несмотря на все разнообразное давление, она не шла в подобных вопросах на поводу у исполнительной власти. И вместо того, чтобы, как это предлагали лоббисты интересов транснациональных компаний, немедленно принять закон в первом чтении, а разбираться уже на уровне поправок, Государственная Дума 18 июля 1996 года большинством голосов приняла решение направить законопроект “О перечне участков недр…” на экспертизу в Счетную палату России*.

 

* По закону Счетная палата РФ выполняет функции не только контрольные, но и экспертные.

 

Экспертиза была нами проведена, и по ее результатам в Думу был направлен “Отчет о результатах финансовой экспертизы проекта федерального закона “О перечне участков недр и месторождений, право пользования которыми может быть предоставлено на условиях раздела продукции”.

 

СКРУПУЛЕЗНАЯ РАБОТА ОТВЕТСТВЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

 

Что же показала экспертиза? Согласия на что исполнительная власть добивалась от Парламента?

 

Прежде всего, Правительство не смогло представить Счетной палате абсолютное большинство из запрошенных нами материалов, в том числе:

 

- основания для включения в перечень конкретных участков недр и месторождений;

 

- технико-экономические обоснования необходимости разработки участков недр и месторождений на условиях раздела продукции;

 

- расчет максимально допустимого, дополнительного к уровню 1995 года, объема прокачки нефти по действующим трубопроводам и тем, строительство которых запланировано на период до 2005 года: в целом и с разбивкой по трубопроводам;

 

- финансово-экономическое обоснование законопроекта как роспись доходов и расходов федерального бюджета в условиях:

 

а) лицензионной схемы (при действующей налоговой системе);

 

б) соглашений о разделе продукции;

 

- материалы правительственных экспертиз.

 

В принципе, одного лишь непредставления Правительством необходимых материалов (неважно, будь то в силу нежелания их представить, или же в виду полного отсутствия таковых) вполне достаточно для того, чтобы дать отрицательное заключение на законопроект. Но мы сочли необходимым дать депутатам информацию, которую все-таки можно получить на основе данных Правительства и иных (кроме официальной правительственной информации) разнообразных источников.

 

Так, нами сразу был установлен ряд прямых нарушений закона со стороны Правительства. Например, в противоречие с требованием закона “О соглашениях о разделе продукции” из представленных в перечне 250 объектов лишь по 117 решение о переводе на режим СРП было согласовано с представительными органами власти субъектов Российской Федерации. Причем это касалось не каких-то сравнительно мелких месторождений. Напротив, Правительством РФ без согласования с Собранием депутатов Ненецкого автономного округа в перечень была включена крупнейшая нефтегазоносная Тимано-Печорская провинция…

 

Кроме того, оказалось, что оценить реальные объемы запасов сырья в месторождениях, переводимых на режим СРП, не представляется возможным, так как Государственной комиссией по запасам были утверждены запасы лишь по 42 месторождениям из 250 включенных в перечень. Но в качестве неофициальных оценок эксперты указали, что предлагаемые к переводу на режим СРП участки недр и месторождения содержат около сорока процентов (!) всех разведанных запасов нефти в России. Вот такой “точечный” закон…

 

Выяснилось также, что по большинству месторождений нет никаких доказательств, подтверждающих, что их разработка в условиях основной действующей в России (равно как и в большинстве стран мира) лицензионной системы является нерентабельной. При этом сравнительный прогноз экономических показателей освоения месторождений в условиях действующей лицензионной системы и на условиях СРП имелся в Правительстве лишь по 30 месторождениям…

 

ЩЕДРЫЕ ПОДАРКИ НЕФТЯНЫМ КОМПАНИЯМ

 

Более подробно нашими сотрудниками были проанализированы ситуации с несколькими месторождениями. И во всех случаях основной вывод был один: делать щедрые подарки собственникам соответствующих нефтяных компаний у нас – у государства и общества – нет ни малейших оснований.

 

ПОДАРОК БЕЗНАДЕЖНОМУ ДОЛЖНИКУ

 

В частности, на режим СРП предполагалось перевести Красноленинское месторождение, которое уже разрабатывалось акционерным обществом “Кондпетролеум” по обычной лицензионной схеме. В соответствии с законом о СРП, в такой ситуации конкурс можно не проводить, а стороной соглашения автоматически становилось АО “Кондпетролеум”.

 

Конечно, сама возможность без конкурса переводить на режим СРП месторождения, по которым недро-пользователь ранее уже принял на себя обязательство работать по лицензионной схеме, является для нормального государства абсурдом. Но это осталось одним из тех дефектов закона, которые нам, увы, не удалось устранить в согласительной комиссии. Не удалось по вполне понятной причине: недропользователи, претендовавшие на пересмотр отношений с государством в свою пользу, видимо, оказались сильными лоббистами, особенно эффективными в предвыборный период…

 

Из имевшейся у нас информации можно было сделать вывод, что эксплуатация данного месторождения в рамках действующей лицензионной схемы с сохранением неизменных налоговых ставок является нерентабельной и компания “Кондпетролеум” на протяжении уже ряда лет работает себе в убыток. Чтобы добыча стала рентабельной, нужно внедрение новых технологий и соответствующие инвестиции более чем в миллиард долларов, но источников средств для инвестирования у компании нет. Перевод же на СРП – как это следовало из “Технико-экономического обоснования разработки Красноленинского месторождения АО “Кондпетролеум” на условиях раздела продукции”, подготовленного компанией “Сиданко”,- позволял разработку сделать рентабельной. Предварительный проект соглашения, условия которого приводились в ТЭО, предусматривал плату за недра (роялти) – 3 процента, долю компенсационной нефти- 85 процентов, раздел прибыльной нефти между Россией и недропользователем – пополам, налог на прибыль – 35 процентов*. При этих условиях поступления в бюджеты всех уровней за период с 1997 по 2015 годы оценивались разработчиками ТЭО в 1 миллиард 937 миллионов долларе”, что примерно в два раза больше, нежели планировав пиеся поступления при сохранении лицензионной схемы недро-пользования (при дальнейшем падении производств,!).

 

* Выше, когда мы говорили о наших ключевых интересах при организации недропользования, на первое место мною ie случайно был поставлен вопрос не о прямых доходах от полученной государством нефти, а о механизмах, гарантирующих направление компенсационной части сырья на развитие отечественной экономики. И в данном случае вы можете сравнить, что для нас важнее. С одной стороны: 7,5% от общего объема нефти (полагающаяся России доля от прибыльной части), плюс 35%-ый налог на прибыль (для простоты расчета – с такой же доли не-дропользоватедя от прибыльной части нефти (7,5% от вс;й нефти)), плюс 3% от общего объема- предполагаемая плата за недра (роялти); итого – 13,125% от общего объема нефти в стоимостном выражении. С другой стороны – 85% общего объема нефти, которые компенсируют расходы недропользователя на заказы (либо зарубежным подрядчикам, либо – российским машиностроителям, строителям, транспортникам…) Что важнее: 13% или 85%? А ведь при разумном и ответственном подходе – и выбирать не надо: Россия вправе и должна получать и то, и другое. Правомерен и другой вопрос: неужели недропользователь согласен всерьез работать за такое небольшое вознаграждение? Ведь после уплаты налога на прибыль ему останется менее двух процентов от стоимости общего объема нефти. И тут-то и выяснится, что если компенсационную долю сырья на заказы своему машиностроению мы не повернем, а расходование средств всерьез контролировать не будем, то недропользователь, так уж и быть, готов работать даже “себе в убыток”… – точно зная, что реальную прибыль он получит из завышения расходов, покрываемых компенсационной частью нефти. Если же компенсационная часть (составляющая в данном случае по проекту 85 процентов от общего объема сырья) будет взята под надлежащий государственный контроль, то не исключено, что такой проект- с реальной чистой прибылью недропользователя менее чем в два процента от общего объема сырья- станет невыгоден недро-пользователю и он от такого соглашения откажется. Что ж, тогда, может быть, стоит пойти и на увеличение доли недропользователя в прибыльной части нефти.

 

Но в общем случае (не применительно к Красноленинскому месторождению, являющемуся градообразующим) рационален другой подход. Сами посудите. Получается, что на ряде месторождений сегодня соотношение стоимости добываемого сырья и технологического оборудования (плюс трудозатрат) таковы, что государству для получения тонны нефти надо позволить извлечь из земли десять тонн этого невозобновляемого ресурса и из них почти девять тонн отдать “инвестору”. Не абсурд ли? Так, может быть, в таком случае стоит эту нефть оставить внукам – до того момента, когда и самой нефти на Земле останется меньше (а значит, она будет относительно дороже), и технологии нефтедобычи станут существенно более совершенными и относительно дешевыми по сравнению со стоимостью добываемого сырья?

 

Конечно, для человека не слишком задумчивого выбор очевиден: если в варианте СРП государству обещают в два раза больше, чем без перевода на этот режим, то о чем тут думать – надо быстрее переводить месторождение на режим СРП. Если же мы осознаем, что считаем не чужие деньги, а свои, и готовы мозги хотя бы немного напрячь, то естественно должен возникнуть вопрос: а почему выбор только из этих двух вариантов?

 

Опять обратимся к простому примеру: вы наняли бригаду строить вам дом и оговорили с ней все условия. Спустя некоторое время выясняется, что бригада ошиблась, неправильно оценила объем работ и главное – ей нужны будьдозер, автокран и пара грузовиков, но у бригады нет денег на их покупку. Поэтому бригадир хочет, чтобы договор был перезаключен с существенным изменением условий в пользу бригады. Но как вы определите, какие новые условия действительно являются обоснованными и справедливыми, если в конкурсе на подряд на новых условиях бригада на равных с другими участвовать не желает?

 

Но и это не все. Предположим, вы согласны. Но все же возникает еще один вопрос: пусть даже вы и перезаключили договор на менее выгодных для себя (применительно к нашему случаю – для государства, то есть для всех нас) условиях. Тем не менее, денег на бульдозер, автокран и пару грузовиков, необходимых для эффективной работы, у бригады как не было, так и нет. То есть, воспользоваться этими новыми, более льготными для себя условиями бригада все равно не сможет?

 

А здесь нам отвечают: нет, сможет – под такой гарантированно рентабельный проект бригада получит долгосрочный кредит на закупку техники или привлечет финансово состоятельного партнера, у которого уже есть и бульдозеры, и краны, и грузовики.

 

Значит, все в порядке, проблема решена? Да, решена, но только с одним нюансом. Будь это строительство вашего личного дома за деньги из вашего личного кармана, разве вы стали бы оплачивать дополнительные издержки по гарантированию заведомой рентабельности проекта, проценты по кредитам на закупку техники или издержки, связанные с посреднической функцией нанятой вами бригады? Подозреваю, что вы скорее предпочли бы сразу нанять тех, у кого уже все необходимое для ведения работ есть – без всяких посредников. Иное возможно только в случае, если у вас много лишних денег или же вы чувствуете себя недостаточно расторопным и компетентным, чтобы самому организовать дело. В противном случае лишние издержки на посредничество – вам явно ни к чему.

 

Но вам настойчиво предлагают сделать выбор только из двух вариантов: либо эта бригада толком ничего не сделает или сделает плохо (из-за отсутствия средств, технологий и т.п.), либо вы именно с этой же бригадой перезаключите контракт, причем не просто на существенно более выгодных для нее финансовых условиях, но и более того – добровольно лишите себя ряда естественных прерогатив хозяина квартиры…

 

А теперь приложим эту схему рассуждений к рассматриваемому случаю недропользования.

 

Во-первых, проблема установления справедливых условий без конкурса превращается в практически неразрешимую. Торговаться ведь в этом случае будете уже не вы, экономя свои личные деньги, а государственные чиновники, для которых кроме наших с вами (государственных) есть еще интересы и свои личные – почему бы им после госслужбы (а их родственникам и друзьям – сразу же) не потрудиться в какой-нибудь благодарной нефтяной компании?

 

Во-вторых, позволительно ли Правительству быть недостаточно расторопным и компетентным, чтобы тратить наши ресурсы на излишних посредников?

 

И, наконец, в-третьих, даже если финансовые условия целесообразно пересмотреть в пользу недропользо-вателя и даже если мы по каким-то причинам хотим оставить в качестве партнера именно уже работающую на этом месторождении компанию, то почему это не сделать в рамках лицензионной схемы? Вполне логично проводить ежегодно полный государственный аудит и, если разработка нерентабельна действительно по объективным причинам – установить специальный льготный налоговый режим, регулирующий рентабельность на уровне порядка десяти-пятнадцати процентов. Но без всякого вывода из-под судебного иммунитета России и с сохранением права государства регулировать потоки сырья на внешние рынки.

 

Соответственно, в Отчете Счетной палаты мы указали на наличие обстоятельств, позволяющих ставить вопрос об изменении режима недропользования (значительные трудноизвлекаемые запасы нефти, отработка которых требует капитальных вложений и внедрения новых технологий, при ограниченной возможности прекращения добычи из-за градообразующей роли месторождения). Но до принятия решения, во-первых, требуется официальное подтверждение данных, полученных нами в компании АО “Кондпетролеум” и ряде смежных организаций, в том числе полным государственным аудитом – ведь не секрет, что и в большинстве других секторов экономики на бумаге (по “белой” бухгалтерии) все сплошь и рядом работают исключительно себе в убыток. Во-вторых, необходимо учесть, что АО “Кондпетролеум” являлось крупным должником, кредиторская задолженность которого на момент проведения экспертизы составляла сумму, эквивалентную более чем полумиллиарду долларов, из которой более двух третей – долг государству. И, в-третьих, с учетом того, что месторождение уже имело недропользователя, являющегося потенциальной стороной соглашения о разделе продукции, но ранее уже принявшего на себя обязательство работать на условиях лицензии, мы поставили вопрос о возможной целесообразности перевода месторождения не на режим СРП, а лишь на специальный, более льготный налоговый режим в рамках лицензионной системы.

 

“ЧАСТНЫЕ” ИНВЕСТИЦИИ ЗА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЧЕТ

 

Аналогично нами была проанализирована обоснованность включения в перечень Самотлорского месторождения. По нашим сведениям, ситуация с этим крупнейшим в России месторождением нефти оказалась близкой к ситуации с месторождением Красноленинским.

 

По имевшейся информации, на Самотлоре начиная с 1969 года уже было добыто более 2,2 млрд.тонн нефти, и остаточные извлекаемые запасы оценивались примерно в 1,2 млрд.тонн. Но оборудование изношено, и начались необратимые процессы, ведущие к безвозвратной потере части запасов. Если своевременно не вложить средства во внедрение новых технологий, то извлечь из недр удастся лишь около 70 млн.тонн, после чего добыча станет вообще невозможной из-за того, что расходы на нефтедобычу превысят стоимость добываемой нефти. При этом необходимо будет еще более миллиарда долларов потратить на ликвидацию промыслов. Но финансовое положение недропользователя – АО “Нижне-вартовскнефтегаз” – не позволяло рассчитывать ни на то, что оно изыщет ресурсы, необходимые для реконструкции месторождения, ни даже на то, что оно справится с прекращением нефтедобычи и ликвидацией промыслов, так как задолженность АО кредиторам равнялась примерно миллиарду долларов – это две трети стоимости годовой реализации всей продукции акционерного общества.

 

Что делать? Правительством была разработана федеральная целевая Программа “Технологическая реконструкция Самотлора”. Согласно проекту, восстановление и дальнейшую разработку месторождения предполагалось осуществить на условиях СРП. По оценкам разработчиков Программы, необходимые для реконструкции месторождения капиталовложения составили бы сумму, эквивалентную примерно пяти миллиардам долларов. При этом весьма существенно: деньги на реконструкцию предполагалось получать не из внешних источников, а поэтапно за счет продажи нефти.

 

Наши (Счетной палаты) сотрудники провели сравнительный анализ доходов государства в варианте СРП и в случае реконструкции месторождения при сохранении лицензионной схемы и действующей системы налогообложения. И показали, что в варианте СРП доходы государства за период 1996-2010 гг. снизятся более чем на 4 миллиарда долларов. То есть, 80% средств, необходимых для реконструкции месторождения, в варианте СРП предусматривалось получить не за счет недро-пользователей – части их будущих дополнительных доходов в связи с реконструкцией месторождения, а за счет государства – его доли доходов от разработки месторождения. При этом какой-либо компенсации государству за вложенные в реконструкцию средства проектом не предусматривалось. И более того, проект предполагал погашение накопленной задолженности недропользователей (частных компаний!) за счет … компенсационной нефти, т.е. еще около миллиарда долларов – опять за счет государства, его доли доходов от добываемой нефти.

 

Естественно, опять те же вопросы.

 

Если дела у российских нефтяников действительно так плохи, то откуда же сотни миллиардов долларов наших денег на зарубежных счетах? Действия ответственного перед обществом государства должны быть такими: прежде всего- полный государственный аудит, при котором особый акцент – на сбыте: кому и по каким ценам продавалось сырье, куда делись деньги за нефть, проданную за рубеж…

 

И далее: долги, конечно, надо оплачивать, но чего ради их за недропользователей должны оплачивать мы с вами – государство? В такой ситуации уместнее сменить недропользователей.

 

И, наконец, если по проекту предполагалось финансирование реконструкции поэтапно за счет продажи добываемой нефти и реинвестирования средств (в том числе из сумм, приходящихся в рамках лицензионной системы государству), то есть мы с вами, уважаемый читатель, должны были вложить четыре миллиарда долларов наших общих (государственных) средств в реконструкцию Самотлора, то при чем здесь СРП? Уместна схема специального налогового режима в рамках обычной лицензионной системы с направлением всех недоплачиваемых государству средств на инвестиции в реконструкцию месторождений. Разумеется, при полном и жестком госконтроле и регулировании рентабельности деятельности недропользователей и с естественным последующим (после реконструкции) изъятием у частных компаний вложенных государством средств и соответствующей доли прибыли на эти средства.

 

КАК ОСТАВИТЬ СТРАНУ С ДЫРКОЙ ОТ БУБЛИКА

 

И третья экспертиза, которая была проведена в рамках этого Отчета – анализ технико-экономического обоснования на разработку Приобского месторождения.

 

Разработка месторождения также уже была начата, правда, сравнительно недавно- в 1988 году. В начале эксплуатации месторождения извлекаемые запасы нефти оценивались в 614 миллионов тонн. По ТЭО предполагаемая добыча нефти с 1995 до 2046 года оценивалась уже в 724 млн.тонн. Проект предполагал дальнейшую разработку на основе СРП, вся нефть должна была реализовываться на внешнем рынке за свободно конвертируемую валюту. Нефтяные компании “Амоко Обь Ривер Петролеум Лимитед” (“Амоко”) и АО “Юганск-нефтегаз” (“ЮНГ”) должны были иметь равные доли участия в проекте. То есть опять – либо никаких конкурсов, либо конкурсы, но лишь для привлечения дополнительного внешнего инвестора. И в любом случае на СРП переводился недропользователь, ранее принявший на себя обязательство работать по лицензионной схеме. Доля нефти, компенсирующей все затраты не-дропользователя, предполагалась на уровне 75 процентов от всего объема сырья. При этом невозмещенные государством затраты переносились бы на следующий год с процентной надбавкой 10 процентов*.

 

* Вот пример легкого запуска схемы, при которой государство вообще ничего не получит, а то еще и останется в долгах -достаточно Правительству по тем или иным причинам вовремя не возмещать инвестору затраты. И тогда с нашим государством случится так, как в известном анекдоте: один ел, скажем мягко, нечто неприятное для того, чтобы на спор выиграть сто рублей у другого, а затем этот другой сделал на спор то же самое для того, чтобы свои сто рублей вернуть; после этого оба задумались: денег у каждого осталось столько же, сколько и было – зачем же они это самое ели? С нами – еще хуже, чем в анекдоте. “Инвестор” свое – получит. А мы ради чего останемся с дыркой от бублика, да еще и с загаженной территорией?

 

Доля недропользователя в прибыльной части продукции – 88% (!), но выплачивается роялти – 10 процентов от добычи в течение первых двадцати лет действия соглашения и 14 процентов в дальнейшем. Плюс компания “Амоко” должна оплатить бонусы и отчисления на социальное развитие в размере 143 млн.долларов. Суммарные поступления средств государству за пятьдесят лет эксплуатации месторождения по проекту предполагались в сумме 13,4 миллиарда долларов, то есть порядка десяти процентов от стоимости всей нефти, которую планировалось добыть на этом месторождении.

 

Первое, что нам бросилось в глаза – отсутствие каких-либо оснований для перевода данного месторождения с лицензионной схемы на режим СРП. Никакая экономическая оценка реализации проекта в условиях действующей системы налогообложения к ТЭО не прилагалась.

 

У привлеченных к работе экспертов возникли также вопросы и по поводу пропускной способности системы трубопроводного транспорта (АО “Транснефть”) по прокачке нефти. Ведь если всю без ограничений нефть именно Приобского месторождения направлять за рубеж, в том числе за счет возможного вынужденного ограничения других экспортеров – это, с учетом уже сегодня ограниченных пропускных возможностей системы, ущемит интересы других компаний и государства.

 

Кроме того, применительно к данному месторождению эксперты оценили запрашиваемые 75 процентов нефти в компенсационную часть как величину завышенную. Был проведен перерасчет экономической эффективности проекта при условиях для недропользователя более жестких, чем в ТЭО. Предложили следующие основные параметры соглашения:

 

- доля компенсационной нефти уменьшена с 75 до 65 процентов;

 

-доля недропользователя в прибыльной части продукции уменьшена с 88,2 до 64,4 процентов;

 

- ставка платы за недра (роялти) увеличена до 16 процентов.

 

Расчет, выполненный нашими экспертами, показал, что и при этих условиях (более жестких для недропользователя и, соответственно, более выгодных для России) проект сохранял высокую инвестиционную привлекательность: внутренняя норма рентабельности – 23 процента. При этом расчетные суммарные поступления в бюджеты России за время действия проекта были бы на 3,6 миллиарда долларов больше, нежели по проекту.

 

Конечно, можно предположить, что наши эксперты были не правы. Но кто здесь может быть судьей?

 

Кто может быть судьей, известно – открытый конкурс по одному переменному параметру. Но именно конкурс проводить никто не собирался. Оказалось, что некие “конкурсы” на разработку этого месторождения (для привлечения внешних инвесторов) на условиях СРП Правительство, в нарушение закона, уже провело – несмотря на то, что месторождение еще не было включено в перечень допущенных к переводу на режим СРП…

 

Естественно, возникал целый ряд вопросов в отношении условий этих конкурсов. В частности, имелась информация о том, что одним из победителей по итогам уже проведенных “конкурсов” была признана нефтяная компания “ЮКОС” (как раз одна из тех, что была в ходе знаменитых “залогово-кредитных аукционов”, по существу, просто подарена друзьям нашего Правительства)- несмотря на то, что на тот момент компания была крупным должником государства. Не абсурд?

 

Естественно, на эти “странности” было обращено внимание в нашем Отчете, так же как и в целом на недостаточную проработанность Правительством вопроса о переводе Приобского месторождения на режим СРП.

 

Более того, даже в улучшенном для России (и ужесточенном для недропользователя) варианте, рассчитанном нашими экспертами, тем не менее остался актуальным и даже ключевым вопрос, который мы уже ставили выше. А именно: если для получения в бюджет средств, эквивалентных стоимости тонны нефти, надо добыть из наших недр десять тонн этого невозобновляемого ресурса и из них почти девять тонн отдать “инвестору” (на компенсацию его затрат и на его прибыль) и при этом никакой социальной необходимости срочной разработки именно этого месторождения (например, для поддержания градо-образующего производства – как в случае с Красноленин-ским месторождением) нет, то в таком случае уж точно вообще не надо эту нефть трогать! Оставьте ее детям и внукам до того момента, когда технологии нефтедобычи станут существенно более совершенными и дешевыми по сравнению со стоимостью добываемого сырья.

 

И естественный вывод в Отчете Счетной палаты: нецелесообразность включения Приобского месторождения в перечень объектов, разрешенных к переводу на режим СРП, без детальной проработки Правительством различных вариантов разработки этого месторождения и представления подробного обоснования. С учетом же стратегической важности месторождения и невыгодности для российской стороны (по оценке наших экспертов) варианта СРП, на который было подготовлено ТЭО, мы предложили и в будущем, даже если это месторождение будет включаться в законопроект “О перечне…”, сразу же в законе, во-первых, оговаривать некоторые граничные условия соглашения, от которых в худшую для России сторону Правительство отступать уже не вправе, и, во-вторых, устанавливать обязательность окончательного утверждения со-I глашения по этому месторождению федеральным законом.

 

ОТ ЖАЛОБ ПО МЕСТУ РАБОТЫ ДО ШАНТАЖА

 

Как можно догадаться, наша работа (специально созданной в Счетной палате “рабочей группы”) не велась в тайне. В различных организациях запрашивались и получались документы, привлекались эксперты я т.п. И что может появиться в нашем Отчете по результатам экспертизы законопроекта “О перечне…”, в Правительстве, видимо, могли предполагать. Возможно, не желая публичного позора в Думе, а может быть, я по каким-то другим причинам, но первый законопроект “О перечне…” Правительством был отозван.

 

Мы же, со своей стороны, уже зная о намерении Правительства отозвать экспертируемый нами законопроект, тем не менее, направили Отчет с результатами экспертизы в Думу с рекомендацией депутатам законопроект не просто отклонить, но и предложить Правительству указать в новом (будущем) законопроекте критерии, по которым конкретные месторождения предлагается перевести на режим СРП, а также дать обоснование по каждому объекту.

 

С учетом всей выше уже описанной предыстории, надо ли говорить, какой шквал новых обвинений в некомпетентности, предвзятости и т.п. в адрес Счетной палаты, а также лично в мой адрес вызвал в самых разнообразных средствах массовой информации наш Отчет? Но еще любопытнее другое: депутаты – лоббисты исходного варианта закона о СРП из моего бывшего движения “Яблоко”, будучи, видимо, весьма и весьма огорчены, решили освоить новый (он же – хорошо известный старый) метод воздействия на противников -жалобы по месту работы.

 

Здравомыслящему человеку, возможно, в это трудно поверить, но только в период с 23 октября по 18 ноября 1996 года в Счетную палату ими было направлено шесть писем в адрес председателя и Коллегии Счетной палаты РФ с разнообразными запросами о том, что есть такое “финансовая экспертиза законопроектов”, по какому праву она нами проводится, а также с требованиями разобраться с действиями и публичными выступлениями заместителя председателя Счетной палаты (автора этих строк)*.

 

* В принципе жаловаться на заместителя председателя Счетной палаты, конечно, можно и иногда, может быть, даже нужно, но только- по соответствующему адресу. Ведь ни председатель Счетной палаты, ни ее Коллегия заместителя председателя на работу не принимают, наказать никоим образом не могут и от должности не освобождают. Пожаловаться же в Совет Федерации, по Конституции назначающий заместителя председателя Счетной палаты и освобождающий его от должности, почему-то не додумались…

 

Но самым, уже безусловно, просто анекдотичным было последнее письмо. Будучи, видимо, недовольны отсутствием соответствующей их расчетам реакции со стороны председателя и Коллегии Счетной палаты, эти деятели решили председателя и аудиторов (членов Коллегии) … припугнуть. Как бы невзначай они приложили к последнему своему письму фрагмент переписки одного депутата из “Яблока” с другим депутатом из того же “Яблока” (они, видимо, в Думе редко встречаются), где первый предлагал второму поддержать некую его инициативу об облегчении процедуры смещения с занимаемых должностей членов Коллегии Счетной палаты. Надо полагать, чтобы были несговорчивее и не мешали “пролиться на страну золотому дождю иностранных инвестиций”…

 

Строго говоря, это было уже нечто новое, относящееся к жанру не только юмористическому: не просто жалобы по месту работы “обидчика”, а фактически попытка шантажа недостаточно реагирующих на эти жалобы моих коллег по Счетной палате…

 

Глава 2. О ЦЕНЕ “НАУЧНОЙ” ЭКСПЕРТИЗЫ

 

О науке принято говорить с уважением. И это правильно, если, конечно, речь идет о настоящей науке. Еще говорят, что в науке бессмысленно что-либо запрещать, например, клонирование – научный поиск невозможно остановить и исследования все равно будут продолжаться. Но это все – о настоящей науке. Но есть в науке, к сожалению, и иное направление, которое тоже бывает трудно остановить, но которое приближает науку как профессию к профессии другой, как иногда говорят – первой древнейшей. Но начнем по порядку.

 

НАСТУПЛЕНИЕ НА ПРОТИВНИКОВ И СОМНЕВАЮЩИХСЯ

 

Взглянем на ситуацию глазами лоббистов интересов транснациональных корпораций. Кроме подобных вышеописанным детских наскоков на Счетную палату, годящихся, наверное, для отчета перед заказчиком о проделанной работе, нужно было и попытаться как-то воздействовать на российское общественное мнение – заставить этих туземцев поверить, что массовый перевод месторождений полезных ископаемых на режим СРП – в их же интересах. Как это сделать? Идея -надо заручиться авторитетом российской же науки!

 

И вот в средствах массовой информации появляются сенсационные данные о новых результатах работы отечественной науки: Комиссия по изучению производительных сил и природных ресурсов Российской Академии Наук совместно с Нефтяным совещательным форумом публично представила свою работу “Оценка воздействия на социально-экономическое развитие России крупномасштабных инвестиций в нефтегазовые проекты в рамках шести соглашений о разделе продукции”. И выяснилось, что даже если реализовать только шесть соглашений (из более чем двухсот пятидесяти предложенных Правительством к переводу на режим СРП), то это даст 590 миллиардов долларов, из которых львиная доля – 87 процентов – останется в России! И плюс гарантированные более чем полмиллиона новых рабочих мест!

 

Вот это уже действительно – активное промывание мозгов, а не просто умозрительные рассуждения про какие-то иностранные инвестиции, от которых еще точно неизвестно, что нам перепадет.

 

Признаюсь, я все-таки порадовался тогда, что мы живем в сравнительно цивилизованной стране и в девяностые годы двадцатого века, а не в тридцатые. И что живем в период, когда вера в печатное слово уже все-таки не абсолютна и не приводит к готовности сразу же растерзать врагов народа, мешающих нашему осчастливливанию оптом. Ведь приведенные сенсационные сведения подавались в СМИ не иначе как “очередное наступление”. На кого? Разумеется, на таких, как я, – противников и даже на просто “сомневающихся”, мешающих скорейшей реализации звездных проектов…

 

Но неужели мы действительно так ошибались, а отечественная академическая наука сумела строго и научно корректно доказать нашу неправоту и, в частности, то, что реализация этих шести проектов по действующему законодательству гарантированно принесет нам полтриллиона долларов и полмиллиона рабочих мест?

 

Одно сомнение возникло сразу. Ведь для таких точных расчетов и категоричных выводов нужен большой объем официальной и достоверно подтвержденной информации, которую Правительство, надо полагать, отечественной науке предоставило. Почему же науке предоставило, а конституционному органу – Счетной палате – нет? Да еще и под предлогом того, что этой информации у Правительства нет и не может быть в принципе…

 

ЛОВКОСТЬ РУК БЕЗ НАПРЯЖЕНИЯ МОЗГОВ

 

Ознакомление с самим трудом, освященным авторитетом отечественной академической науки, сразу все расставило по своим местам. Чтобы понять, с чем мы столкнулись, приведу такой простой пример. Представьте себе, что вам кто-то предлагает некий бизнес-план, гарантирующий при его реализации прибыль, скажем, в сто тысяч долларов в год. Вы с определенным и вполне понятным интересом открываете этот оптимистичный документ, изучаете его. И все хорошо, но лишь до тех пор, пока вы не наталкиваетесь на раздел “Исходные допущения”. А из него вы узнаете, что фигурирующие в бизнес-плане будущие замечательные прибыли – есть не что иное, как всего лишь прямо переписанные в выводы … исходные допущения. Что вы сделаете с таким бизнес-планом? И как в дальнейшем будете реагировать на какие-либо обращения его авторов?

 

Конечно, я могу понять все, в том числе уровень бедственного положения отечественной науки. Но – чтобы настолько тупо и бессовестно? Тем более, что руководители уважаемой академической организации – явно не из самых бедствующих…

 

Подробности станут яснее из приводимой мною здесь полностью статьи, которую я назвал “Будущее России – в нашей способности считать, а не доверяться красивым сказкам” и которую удалось опубликовать в “Новой газете” в декабре 1996 года. Статья была опубликована редакцией под другим названием – “Сказка о черном золоте” и с предпосланным подзаголовком: “У нефтяного лобби появились фамилии. Кто будет контролировать 38 процентов российской нефти?”

 

ДОКУМЕНТ: Статья в “Новой газете” 23-29 декабря 1996 года.

 

СКАЗКА О ЧЕРНОМ ЗОЛОТЕ

 

У нефтяного лобби появились фамилии. Кто будет контролировать 38 процентов российской нефти?

 

СКАЗКА

 

“Комиссия по изучению производительных сил и природных ресурсов Российской Академии Наук” и “Нефтяной совещательный форум” (организация иностранных нефтяных корпораций) представили свою работу “Оценка воздействия на социально-экономическое развитие России крупномасштабных инвестиций в нефтегазовые проекты в рамках шести соглашений о разделе продукции” (“Деловой Мир”, N24 (231-232), 1996).

 

СМИ откликнулись. Так, “Деловой Мир” (в том же номере) приводит данные, что разработка месторождений принесет 590 млрд-долл., из которых 87% останется в России, и только 13% получат иностранцы. И далее: в бюджеты “поступит 260 млрд.долл.”, из которых “170 млрд. поступят от активизации экономической деятельности в сопряженных отраслях. Только по шести проектам СРП в РФ будут созданы 550 тыс. новых рабочих мест…”. И это не “может быть” (при каких-то условиях), а категорически: “будет”.

 

Правда, если не помешают враги- “некоторые политические деятели”, “прикрывающиеся даже не цифрами, а просто яркими словами об экономической безопасности России…” – (цитирую по тому же источнику).

 

Невольно воскликнешь: “Да что же это за нехорошие такие “некоторые политические деятели”, мешающие вытянуть Россию из кризиса! Тут не со словами, а с цифрами, причем не какие-то лоббисты западных нефтяных компаний, а наши академики – какие могут быть вопросы?”

 

Оказываюсь перед лицом ученых и всей страны пристыжен за свое прежнее недоверие к другим, хорошим политикам – авторам исходного варианта закона “О соглашениях о разделе продукции” (СРП), лоббирующим теперь принятие закона, выводящего из национального режима недропользования (а заодно и выводящего все спорные вопросы из российской юрисдикции) 250 объектов, составляющих по одной только нефти – 38% всех разведанных запасов страны…

 

В пристыженном состоянии открываю документ и совсем поникаю от графиков “Увеличения численности российских работников за счет реализации проектов”, “Увеличения ВВП России…”, “Изменений поступлений в российские бюджеты…” и т.п. И если бы только прямые увеличения, а то ведь плюс еще и косвенные!

 

Все подсчитали! И таблица такая убедительная:

 

Виды деятельности Российский рынок Импорт Всего

Капитальное строительство 56% 44% 100%

Эксплуатация объектов 80% 20% 100%

Транспортные услуги 100% – 100%

В среднем 72% 28% 100%

Интересно, а как считали? И тут подходим к разделу “Допущения по доле российского рынка и импорта товаров и услуг в затратах по проектам”, в составе которого, кстати, и находится указанная таблица. Читаем:

 

“Допускается, что со временем российские рабочие будут выполнять большинство работ, а российские производители товаров и услуг должны стать более конкурентоспособными… Что касается рабочей силы, привлекаемой для реализации проектов, то ожидается, что около 80% ее будут составлять российские граждане…”

 

Здесь у человека, половина друзей и знакомых которого из числа квалифицированных ИТР сейчас мается без серьезной работы, голова идет кругом: так “будет” или “допускается”? То есть: инвесторы обязаны или могут, если захотят? Ведь не шутки-полмиллиона рабочих мест!

 

Мое недопонимание предусмотрели и разъясняют: “Ключом к пониманию косвенных эффектов, прогнозируемых в данном исследовании, является тот дополнительный спрос на ресурсы, необходимые для осуществления инвестиционной и текущей деятельности, который будет покрыт российскими компаниями с привлечением российского персонала. При этом их доступ к участию в проектах должен осуществляться на коммерческой основе, т.е. проводимая российским правительством политика должна способствовать тому, чтобы российские компании, ищущие контрактов на предоставление товаров и услуг, находились в равном конкурентоспособном положении с компаниями из других стран, которые предоставляют аналогичные товары и услуги.”

 

Читаю и не верю глазам: и на этой основе отечественная наука сделала утверждение о том, что 87% средств останется в России? Изучаю текст дальше и убеждаюсь: иных обоснований нет, ключевые положения о доле российского оборудования, о привлечении российских работников- лишь допущения, не основанные ни на чем. Дальше можно строить сколь угодно красивые графики “увеличения” и “косвенных эффектов” – все это лишь допущения…

 

СТАНЕТ ЛИ СКАЗКА БЫЛЬЮ?

 

При конкуренции на равных с зарубежными поставщиками российские производители оборудования всерьез привлечены не будут, разве что- для производства опор для буровых или станин для станков. Причины просты.

 

Если пожелание “российские производители товаров и услуг должны стать более конкурентоспособными…” реализуется настолько, чтобы выигрывать заказы и при условии, что “их доступ к участию в проектах должен осуществляться на коммерческой основе”, причем без протекционизма, “чтобы российские компании … находились в равном конкурентоспособном положении с компаниями из других стран…” – так мы и без СРП найдем сбыт своей продукции, стань она только конкурентоспособной.

 

Но для вывода предприятий на необходимый уровень нужны деньги, которые появятся, только если у заказчиков будут стимулы развивать производство именно на нашей территории, а не использовать ввозимое из-за рубежа.

 

По закону и по уже подписанным соглашениям все затраты инвестора компенсируются нашей нефтью, что мотивирует его на отказ от привлечения более дешевого (российского) оборудования.

 

Развитые страны жестко продвигают на рынки других стран свою продукцию, в том числе путем предоставления государством кредитов на закупки у своих фирм. А мы – счастливы в неведении, и в одном из подписанных соглашений Россия уже допустила списание в затраты (оплачиваемые нашей нефтью) обслуживания взятых инвестором кредитов, причем даже без ограничения процентной ставки!

 

Одна из базисных функций любого, даже самого либерального из реально существующих государств- согласование и продвижение за рубежом интересов разных кругов своего бизнеса. И если вице-президент какой-то страны в рамках комиссии “Смит-Иванов” успешно лоббирует интересы своих, то это интересы не только недропользователей, но и производителей оборудования. Это (естественно для демократического государства) – интерес обеспечения рабочих мест в своей стране. И потому всерьез предположить, что иностранные недропользователи и их партнеры – машиностроители – будут действовать несогласованно, может только очень наивный, каковых у нас при власти нет…

 

Остается лишь напомнить, что исходный законопроект о СРП, разработанный “хорошими политиками”, принятый Думой и с большим трудом остановленный тогда, в 1995-ом, нами в Совете Федерации, не только не предусматривал хотя бы равных условий для российских производителей оборудования, но и напротив – устанавливал право инвестора ввозить оборудование из-за рубежа … без уплаты таможенных пошлин, НДС и акцизов. Интересно, если бы вопреки нам “хорошие политики” тогда сумели бы и это “продавить”, графики-прогнозы были бы еще более заманчивы?

 

Как, например, заманчиво утверждение, что все 100 процентов транспортных услуг будут оказываться “российским рынком” (см.таблицу). Конечно, теоретически даже такое допущение возможно… было бы, если бы не уже подписанные соглашения, предусматривающие право экспорта всего получаемого инвестором в собственность сырья, но никак не оговаривающие, что хотя бы половина танкерных перевозок обслуживается российской стороной. Неужто зарубежные перевозчики добровольно уступят нам рынок, тем более что решение о выборе перевозчика принимается иностранной компанией?

 

Можно было бы еще долго и тщательно анализировать работу наших ученых, если бы не употребление в тексте документа терминов типа “правительственная казна”, оборотов типа “уплачивая налоги правительству” и т.п. Это симптоматично и свидетельствует о прямом, не слишком качественном … переводе текста с английского языка. Можно ли в этом случае доверять документу, первым автором которого в заглавии выступает Комиссия по изучению производительных сил и природных ресурсов Российской Академии Наук, и лишь вторым – зарубежный Нефтяной совещательный форум? Или кто-то верит, что у зарубежных корпораций в вопросе о выводе из под российской юрисдикции 38% всех разведанных запасов нефти нет более важных задач, чем забота об интересах российской стороны?

 

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО К УЧАСТНИКАМ “НАСТУПЛЕНИЯ”

 

Статья в “Деловом Мире” начиналась с информации о том, что Комиссия по изучению производительных сил и природных ресурсов (КЕПС) РАН, Нефтяной совещательный форум (PAF), представляющий иностранных инвесторов, и Минтопэнерго РФ предприняли “очередное наступление на оппонентов СРП и. колеблющихся”.

 

Уважаемые ученые – члены КЕПС! Очень хочется верить, что вас, как у нас водится, подставили и что вы не ставили подписей под этим произведением и не намерены допускать использование ваших имен в спекулятивных целях.

 

Но тогда, будьте так добры, разъясните обществу, депутатам Думы и членам Совета Федерации: какое отношение вы имеете к данному документу. И если ваша функция ограничивалась лишь организацией экспертизы документа, то есть авторство не ваше – снимите имя уважаемой организации с заглавия “труда”, где, вынужден повторить, на титульном листе официально направленного мне экземпляра оно фигурирует в качестве имени первого автора.

 

А заодно, пожалуйста, поясните публике: что именно содержалось в экспертном заключении на этот “труд”, кроме “подтверждения наличия весьма существенных прямых и косвенных эффектов…” (это ведь еще не полмиллиона обещанных рабочих мест?): подтвердили ли вы истинность приводимых сказочных по красоте графиков, зовущих и манящих цифр, или же оговорили, что это не более чем допущения, которые могут быть реализованы при определенных условиях, которые в будущих соглашениях (в отличие от уже подписанных) должны быть зафиксированы, за что российской стороне еще придется бороться…

 

И наконец, скажите: благословили ли вы использование данного “труда” в качестве орудия совместного с “Petroleum Advisory Forum” “наступления” на кого бы то ни было? И, в частности, на тех, кто как раз и выступает за фиксацию в законе в качестве требований к соглашениям тех самых условий, без которых сказочные графики и манящие цифры останутся лишь фактом введения граждан в заблуждение испытанным путем- выдавая желаемое за действительное… В стране, и так уже ставшей бесспорным мировым лидером- по сдаче всех своих прежних позиций.”

 

Юрий Болдырев.

 

МОЗГИ НАПРЯГЛИ, НО ПОЗДНОВАТО…

 

В истории с “научной экспертизой” надо отдать должное “Новой газете”. Требовалось определенное мужество для того, чтобы, несмотря на тесные связи газеты с Явлинским и “Яблоком” и явно просматривающиеся симпатии редакции, тем не менее в ключевом для “Яблока” вопросе дать мне возможность публично “препарировать” эту псевдонаучную работу – опубликовать приведенную выше статью. Естественно для газеты было предоставить слово и авторам “научного” труда – их ответный материал тоже был опубликован. Что могли ответить “ученые”? Для того, чтобы читатель сам мог оценить их ответ, приведу его здесь полностью. И выбор редакцией заголовка к нему (“На чужом языке наши законы смотрятся толково”) кажется мне весьма симптоматичным – выпускающие материал (еще раз подчеркну: в целом, как минимум, симпатизирующие Явлинскому и “Яблоку”, то есть тем, кто находился и находится в этой борьбе на противоположной от меня стороне), прочитав ответ, похоже, просто не смогли скрыть своей иронии по отношению к так опозорившим свое имя “ученым”*.

 

* Несмотря на имеющиеся у этих людей значительные и, не исключено, что и честно заработанные ранее научные звания, тем не менее, после участия в подобном, с моей точки зрения, цена любой научной экспертизы с их участием – понятна…

 

ДОКУМЕНТ: Статья в “Новой газете” от 24 февраля – 2 марта 1997 года.

 

НА ЧУЖОМ ЯЗЫКЕ НАШИ ЗАКОНЫ СМОТРЯТСЯ ТОЛКОВО

 

Противнику исходного варианта Закона “О соглашениях о разделе продукции” Ю.Болдыреву отвечают авторы проекта.

 

Статья Ю.Болдырева в “Новой газете” (№ 48) настолько эмоциональна, что сразу же хочется ответить. Возникает вопрос: насколько серьезны выдвинутые обвинения?

 

Участники проведенного исследования стремились к научной корректности оценок, о чем должны свидетельствовать приводимые ниже выдержки из его текста:

 

“Авторы настоящего доклада исходят из допущения о важности для российской экономики как иностранных, так и российских негосударственных инвестиций…

 

… Принимая инвесторов, государство отдает предпочтение тем, кто обеспечивает для него максимум прямых и косвенных экономических эффектов вне зависимости от национального происхождения капитала”.

 

“При этом именно государственная политика будет определять конкурентоспособность конкретных отраслей промышленности (имеется в виду российской – прим.наше), а также то, насколько быстро следует развивать другие отрасли”.

 

При определении возможности российских компаний по предоставлению конкурентоспособных товаров и услуг был составлен список из нескольких десятков наименований, не считая уже имеющихся конкретных заказов. Что касается транспортных услуг, то они всюду относились к территории Российской Федерации, и их стопроцентное российское осуществление никем не оспаривалось.

 

Но не обратить внимания на эти и подобные им разъяснения можно, только когда глаза и другие органы восприятия информации заменены “пламенным мотором революционного правосознания”.

 

Однако, думая не об авторе статьи, а о читателях газеты, у которых может создаться превратное представление об исследовании и его участниках, хотелось бы сделать несколько замечаний.

 

В сегодняшней ситуации падения промышленного производства и судорожных попыток избежать общеэкономического кризиса трудно себе представить, что продукция и услуги наших предприятий смогут конкурировать с Западом. Но не забывайте, что, во-первых, сроки реализации проектов 50 – 60 лет, во-вторых, российская сторона имеет ряд изначальных преимуществ, таких, как более низкая транспортная составляющая, более низкие на значительную часть периода затраты на оплату труда, предпочтение при прочих равных условиях для российских предприятий и – наконец, в-третьих, уже имеющиеся примеры успешного использования российских товаров и услуг на мировом рынке.

 

Ю.Болдырев требует доказательств и гарантий того, что российские предприятия победят в конкурентной борьбе на 72%. Никто таких гарантий дать не может и не собирается, поскольку исход конкурентной борьбы зависит только от поведения самих конкурентов, от того, как себя поведет российская сторона. Будет ли она должным образом бороться за свои интересы:

 

1) государственные органы – путем создания соответствующей законодательной, налоговой базы, разработки программ поддержки российских производителей;

 

2) предприятия – путем повышения конкурентоспособности своей продукции;

 

3) участники переговорного процесса и российские представители в наблюдательных советах проектов- путем отстаивания государственных и общественных интересов.

 

Именно сделанные в работе допущения, поскольку их можно рассматривать как взаимоприемлемую позицию государства и инвесторов (хотя бы на уровне экспертов), могут стать ориентирами в таких переговорах и в текущей практике реализации проектов.

 

Пока же результаты исследования следует понимать не как блага, которые неминуемо посыплются на головы россиян, а только как масштабы упущенных по разным причинам выгод. В том числе и по причине болезненной подозрительности.

 

К симптомам последней можно отнести упрек Ю.Болдырева в “прямом не слишком качественном… переводе текста с английского языка”. Исследование совместное, и ни от кого не скрывалось, что часть текста изначально была написана на английском, а часть – на русском языках. Хотя, конечно, претензии к качеству перевода в отдельных местах можно принять. Думаем, если найдутся желающие упрекнуть авторов исследования в чересчур сильном российском влиянии, они смогут найти аналогичные недостатки в английском варианте работы.

 

Другим симптомом той же болезни является содержащееся в статье утверждение о выводе из-под российской юрисдикции 38% всех разведанных запасов. Не вдаваясь в юридические тонкости и не обсуждая конкретной цифры, зададимся вопросом, что лучше: лежать нефти в недрах под российской юрисдикцией или работать ей на российскую экономику? Второе – предпочтительнее. Но, чтобы это произошло, необходимо привлечь инвесторов на взаимоприемлемой основе. А какие можно ожидать результаты, мы постарались показать в исследовании.

 

А. А. АРБАТОВ, председатель КЕПС РАН,

 

А. В. МУХИН, заведующий лабораторией КЕПС РАН,

 

Н. М. РИМАШЕВСКАЯ, Институт социально – экономических проблем народонаселения РАН

 

и другие “подставленные ученые”.

 

Удивительно, но после опубликования приведенного ответа газета вновь предоставила мне слово – это было очень важно в преддверии парламентских слушаний по проблеме реализации СРП. Текст своего “ответа на ответ” я здесь также приведу полностью.

 

ДОКУМЕНТ: Статья в “Новой газете” 17-23 марта 1997 года.

 

ПРИНИМАЯ ПРЕТЕНЗИИ К КАЧЕСТВУ ПЕРЕВОДА В ОТДЕЛЬНЫХ МЕСТАХ…

 

ЮРИЙ БОЛДЫРЕВ считает, что российской академической организации КЕПС РАН (соавтору доклада “Оценка воздействия на социально-экономическое развитие России крупномасштабных инвестиций в нефтегазовые проекты в рамках шести соглашений о разделе продукции”) стоит внимательно отнестись и к претензиям более серьезным.

 

В “НГ” N 8 (428) 24 февраля – 02 марта 1997 г. опубликован ответ группы соавторов доклада “Оценка воздействия на социально-экономическое развитие России крупномасштабных инвестиций в нефтегазовые проекты в рамках шести соглашений о разделе продукции” А.А.Арбатова, А.В.Мухина и Н.М.Римашевской на мою ранее опубликованную статью Сказка о черном золоте” (“НГ” N48, 23-29 дек, 1996 г.).

 

Не стоило бы вновь привлекать внимание читателей к этой полемике, если бы речь не шла о судьбе основного (кроме человеческого потенциала) оставшегося ресурса нашего развития. И если бы выводы доклада не использовались для давления на общество и депутатов Думы, пропаганды необходимости именно в ближайшие дни, срочно, оптом, без каких-либо условий разрешить Правительству перевести на соглашения о разделе продукции (СРП) сразу сорок процентов всех наших разведанных запасов нефти.

 

Читатели сами сопоставят аргументы и сделают выводы. Но хотел бы обратить внимание на следующее.

 

1. Статья “Сказка о черном золоте” содержала анализ разрекламированного доклада, а также обращение с просьбой ответить на ряд вопросов к его соавтору-российской академической организации. К другому соавтору- заинтересованной организации зарубежных нефтяных корпораций – у меня вопросов нет.

 

Моя оценка обоснованности выводов доклада и поставленные вопросы вызвали резко негативную реакцию его авторов. Если в моей статье речь шла о документе, то ученые прибегли к личностным оскорблениям: обвинениям в “болезненной подозрительности” с приплетенном зачем-то “революционного правосознания” (надо понимать-моего?) и прочего, не имеющего отношения к существу вопроса.

 

2. Авторы “ответа” утверждают, что я требую доказательств и гарантий будущей победы российских предприятий в конкурентной борьбе на 72%”, а затем поясняют, что таких гарантий никто дать не может. Но именно в их докладе в разделе “Результаты исследования” (конкретно на страницах 5 и б) эти и иные цифровые данные представлены не как вероятные или возможные, а именно как однозначно обещаемые, без каких-либо оговорок. Желающим я готов предъявить текст доклада. Допускаю, что теперь уже и здесь уважаемые ученые опять будут готовы “принять претензии к качеству перевода в отдельных местах”. Но в этом ли “научная корректность”?

 

3. Сравните допущение доклада “доля России в поставках оборудования и выполнении работ и услуг составляет в среднем за период более 70%” (стр.13) с “результатом исследования” на стр.6:

 

“реализация проектов позволит обеспечить, чтобы 72% (100 млрд. долл.) доходов, полученных от реализации проектов, осталось в России”. Нужны ли комментарии? Аналогичное сопоставление и иных положений доклада приводит к выводу: разрекламированные результаты исследования являются не более чем перефразированными допущениями… И, разумеется, в докладе нет никаких указаний на то, что, например, допущение по транспортным услугам (100% – российский рынок) “всюду относится к территории Российской Федерации”, как это теперь утверждают авторы “ответа”.

 

4. Не считаю для себя возможным подобно уважаемым ученым ответно ставить диагноз их заболеванию. Но обращаю внимание читателей на то, что учеными вынужденно признано: выводы доклада носят характер лишь варианта прогноза. Причем не безусловного, а достижимого лишь при принятии государством определенных мер… Что и требовалось доказать.

 

19 марта Думе предстоит принять решение по законопроекту о перечне месторождений, допускаемых к переводу на СРП. Сумеют депутаты на этом этапе оговорить в законе условия по каждому участку, в том числе и по использованию оборудования, произведенного на российской территории – недра будут работать на развитие нашей экономики.

 

Если же под давлением зарубежных лоббистов, использующих авторитет российской академической организации, депутаты согласятся переводить участки на СРП оптом, без требования расчетных обоснований по каждому, без определения достаточных условий – получим очередную российскую приватизацию, очередной вариант “Норильского никеля” или “ЮКОСа”, только в несопоставимо больших масштабах, а главное – уже с непоправимыми последствиями.

 

Юрий Болдырев

 

Глава 3. СТАВКА – НА ШУЛЕРСТВО. НАШИ УСИЛИЯ НЕ ПРОПАЛИ ДАРОМ

 

После направления в Думу нашего Отчета по результатам экспертизы законопроекта “О перечне…” и плюс после опубликования вышеприведенных статей, сыгравших свою роль (многие даже незнакомые мне депутаты Думы подходили тогда ко мне и благодарили за популярные разъяснения существа вопроса), думаю, вполне понятно, что вызвало столь яростное негодование лоббистов, в том числе моих бывших коллег по “Яблоку”. И, в частности, заставило последних срочно сочинять упомянутый выше пакет жалоб на меня по месту работы и даже прибегнуть к попытке шантажа…

 

Но важно другое: так или иначе, но эта первая кавалерийская атака с безразмерным перечнем объектов, предназначенных к переводу на режим СРП, даже и подкрепленная “очередным наступлением на противников и сомневающихся”, успехом не увенчалась. Первой попытке Правительства вывести наши ценнейшие месторождения полезных ископаемых оптом из национального режима недропользования нам удалось воспрепятствовать. Но иллюзий не было. Никто не сомневался, что за этим провалом последуют новые “ходы” – слишком велика цена вопроса.

 

ЗА ЧТО В ПРИЛИЧНОЙ КОМПАНИИ БЬЮТ КАНДЕЛЯБРОМ

 

После неудачи с первым перечнем Правительство предприняло вторую попытку – внесло новый законопроект “О перечне…”, правда, с уже почти вдвое меньшим количеством объектов. Однако наши (Счетной палаты) специалисты сразу же обнаружили, что количество объектов уменьшилось лишь на бумаге – они были просто сгруппированы под общими названиями. На деле же количество месторождений и участков недр в перечне было напротив – увеличено.

 

То есть мы столкнулись с прямой попыткой введения депутатов и общества в заблуждение. Первый правительственный перечень содержал 250 месторождений и участков недр, новый, “сокращенный” вариант- 127 объектов. Но в первом перечне были месторождения и участки недр, во втором – только “участки недр”, в которые, как выяснилось, объединили группы участков и месторождений. Реально же исключено из проекта было 30 объектов, но добавлено – 37. Соответственно, по исходно использованной Правительством системе обозначения в новом перечне было уже 257 объектов!

 

И еще одна хитрость. Новый перечень Правительство разделило на две части – в первую часть было выделено 49 объектов, по которым соглашения могли бы заключаться уже в текущем 1997 году. Но при экспертизе этого нового проекта мы показали суть уловки: из предложенной Правительством в законопроекте нормы никоим образом не следовало, что в том же 1997 году нельзя заключать соглашения и по любым объектам из второй части перечня или даже по всем объектам вместе…

 

Кроме того, и по “первоочередным” 49 объектам никаких расчетов Правительством также представлено не было. И мы указали, что если в пояснительной записке к законопроекту Правительство привело некие цифры поступлений в бюджет при действовавшей налоговой системе и в режиме СРП, то оно должно обосновать эти данные соответствующими расчетами и представить их по запросу в Счетную палату. Но нам – Счетной палате- Правительство заявило, что расчетов … не имеет. Тогда откуда же эти данные?…

 

Министр природных ресурсов утверждал, что для проведения требуемых расчетов нужны миллионы долларов. Но понятно, что не проведя вовремя расчетов стоимостью в миллионы долларов, можно затем потерять миллиарды. Если цель – протащить сразу 257 объектов, то на подготовку обоснований, конечно, не хватит никаких денег…

 

И в любом случае, если Правительство приводит какие-то данные, но не может представить расчета этих данных, значит все либо взято “с потолка”, либо представлено заинтересованной стороной – потенциальным “инвестором”. Разве мы так богаты,- чтобы полагаться на расчеты лишь заинтересованной стороны или вообще обходиться без них?

 

Счетная палата в Заключении на новый законопроект вновь предложила действовать поэтапно, детально рассматривая обоснованность перевода на режим СРП каждого месторождения. Ибо цена любой ошибки здесь столь велика, что никакая массовая кампания в этом, разумеется, недопустима.

 

И, надо отдать должное той Государственной Думе – новый перечень тоже не прошел. После чего Правительству все же пришлось перевести этот процесс в тот режим, который подразумевался нами в конце 1995 года в согласительной комиссии между палатами Парламента и на котором теперь мы настаивали уже от имени Счетной палаты – в режим внесения в Думу отдельных законопроектов по каждому месторождению или хотя бы по небольшим группам месторождений.

 

Таким образом, попытку перевести на режим СРП все сразу и оптом удалось пресечь.

 

Глава 4. НЕМНОЖКО О ЛИЦЕМЕРИИ СМИ

 

О ЧЕМ ГРАЖДАНЕ УЗНАТЬ НЕ МОГЛИ

 

Как мне уже приходилось отмечать выше, одна из главных трудностей нашего (противников безоглядного и массового перевода российских недр на режим СРП) положения заключалась в том, что основные средства массовой информации постепенно, похоже, оказались ангажированы непосредственными заказчиками этого супер “гараж-сейла” или их представителями-лоббистами. Большинство центральных СМИ регулярно печатали материалы о том, что Парламент “саботирует усилия Президента и Правительства” по привлечению в страну подлинно масштабных инвестиций. Особенно усердствовали газеты “Сегодня”, “Известия” (вкладка “Финансовые известия”), “Коммерсант”, “Московские новости” (в том числе сначала вкладка “МН-бизнес”, а затем и отдельно “Бизнес-МН”). Последнее издание договорилось до того, что, оказывается, это мы – своими включенными в закон поправками – ведем к “росту коррупции и хаосу” (“Московские новости”, №1,1996)…

 

Стоит отметить, что представители так называемых “инвесторов” зачастую тоже не стеснялись выступать в СМИ в откровенно ультимативной форме по отношению к Парламенту России. В качестве примера можно привести совершенно недопустимое по тону выступление по нашему радиоканалу “Маяк” представителя Торгово-промышленной палаты США в период между одобрением скорректированного варианта закона Советом Федерации и его подписанием Президентом…

 

В то же время опубликовать какой-либо развернутый материал, представляющий точку зрения, альтернативную этому “великому походу инвесторов” на Россию- было чрезвычайно сложно. И потому каждую, даже единичную подобную публикацию мы рассматривали как определенный прорыв в информационной блокаде и предпринимали усилия по пропаганде и распространению соответствующих изданий, прежде всего там, где принимались решения – в Государственной Думе.

 

В качестве примера таких “прорывных” публикаций можно привести мою статью “Новое поле для коррупции” в газете “Труд” от 2 сентября 1995 года. За весь трехмесячный период противостояния между Думой и Советом Федерации по закону о СРП это была единственная (!) подобная публикация в центральных СМИ, представлявшая альтернативную точку зрения.

 

И после принятия скорректированного нами в согласительной комиссии варианта закона ситуация не улучшилась. Из центральных изданий единственным, в котором хотя бы в порядке дискуссии можно было изложить нашу точку зрения, была “Независимая газета” В.Третьякова (мои статьи “Не надо пугать иностранцев и запутывать своих” (28.12.95) и “Кандидатом от такого “Яблока” я не буду” (16.01.96), а также публикации других авторов).

 

Из более поздних публикаций стоит отметить мою статью в журнале “Металлы Евразии” – издании узко специализированном и потому, конечно, не влияющем на общественное мнение. Но, повторю, каждая такая публикация, пусть даже в сугубо профессиональном издании, тем не менее, расширяла круг людей, увидевших и осознавших масштабы нависшей над страной опасности.

 

Статья в журнале “Металлы Евразии” приводится ниже мелким шрифтом только для особо интересующихся, так как в ней вы встретите в том числе и то, о чем уже узнали из этой книги. Но, тем не менее, статья все же приводится полностью – именно как образец того, что категорически не допускалось к опубликованию в более широко распространяемых и популярных изданиях. И, соответственно, как пример того, о чем граждане должны были бы составить свое представление еще тогда – в 1996-1997 гг., но не могли.

 

ДОКУМЕНТ: Статья в журнале “Металлы Евразии” №2(8) за 1997 год.

 

“О СОГЛАШЕНИЯХ О РАЗДЕЛЕ ПРОДУКЦИИ – БЕЗ ЛИШНИХ ЭМОЦИЙ”

 

“Последнее предупреждение”

 

Средства массовой информации сообщают, что в Государственную Думу направлено последнее предупреждение:

 

если в ближайшее время Думой не будет принят закон о не-ком перечне месторождений, допускаемых к переводу на режим соглашений о разделе продукции, – разработка месторождения такого-то откладывается на неопределенное время… В чем же суть проблемы?

 

Летом 1995 года Государственной Думой был принят Закон “О соглашениях о разделе продукции”. Этот закон предусматривал, что кроме предоставления участков недр в разработку на основе лицензии (в соответствии с законом “О недрах”), Правительству давалось право передавать месторождения и участки недр на основе соглашений о разделе продукции (СРП).

 

В отличие от лицензионного механизма, СРП предполагает заключение между государством и инвестором- как равными сторонами- гражданско-правового соглашения. При этом большинство налогов и платежей отменяется, все затраты инвестора компенсируются нашим сырьем, оставшееся прибыльное сырье делится между государством и инвестором. Соглашения могут заключаться на 25- 50 лет, и при этом допускается отказ от юридического иммунитета Российской Федерации – спорные вопросы могут решаться в судах других стран в соответствии с нероссийским законодательством. Таким образом, принципиальное отличие СРП от лицензионного порядка в том, что, если допущена ошибка или невыгодные для страны условия заложены из-за корысти чиновников, исправить ошибку будет невозможно.

 

Поэтому интерес и пристальное внимание верхней палаты Парламента к этому закону были понятны и обоснованы: достаточно ли защищены при переходе на такую систему долгосрочные интересы России? Только на пленарных заседаниях Совет Федерации рассматривал закон четыре раза. И, несмотря на давление Правительства и средств массовой информации (“нехорошие” депутаты Совета Федерации препятствуют золотому дождю инвестиций), закон отклонил. Думе было предложено создать согласительную комиссию.

 

Я был тогда сопредседателем согласительной комиссии от Совета Федерации и помню, как тяжело шла работа. Начать хотя бы с того, что И.Рыбкин, бывший в то время Председателем Думы, в течении одного дня три раза ставил на голосование преодоление вето Совета Федерации, не дав представителям верхней палаты Парламента даже одной минуты для объяснения причин отклонения закона. К счастью, преодоление вето не прошло, и Дума согласилась на создание согласительной комиссии. Кстати, уже после этого Дума еще несколько раз возвращалась к вопросу о преодолении вето Совета Федерации, но столь же безрезультатно.

 

В процессе работы согласительной комиссии довольно быстро стало ясно, что большинство депутатов Думы просто не обратили на этот закон изначально достаточного внимания: раздел продукции – что-то узкоспециальное, технологическое. При обсуждении замечаний Совета Федерации с большинством из них члены согласительной комиссии и от Думы вынуждены были в той или иной степени согласиться.

 

В частности, нам удалось на пути массового перевода недр на режим СРП поставить эффективные фильтры парламентских процедур. Одна из них – утверждение федеральными законами ключевых соглашений: по шельфу, в особой экономической зоне и всех заключаемых без конкурса. Но этому предшествует еще и другая процедура – режим СРП вообще может распространяться не на любые объекты, а лишь на те, что включены в специальный перечень, принимаемый федеральным законом.

 

И здесь мы возвращаемся к “последним предупреждениям” Думе, озвучиваемым через средства массовой информации. И становится ясно, что ничто не откладывается. До тех пор, пока конкретное месторождение не включено в перечень федеральным законом, пока последовательно Государственная Дума, Совет Федерации и Президент не дали на это своего согласия – вообще не о чем говорить. Ибо неизвестно: будет ли когда-нибудь это месторождение включено в перечень, или же Парламент не даст на это своего согласия и сочтет, что для перевода этого месторождения на режим СРП нет достаточных оснований, что оно вполне может и должно разрабатываться на основе лицензионного механизма.

 

Крупным оптом…

 

Но пока Парламент обвиняют в том, что он до сих пор не дал своего согласия ни по одному месторождению. Оправданы ли такие обвинения?

 

Для того и фильтр парламентской процедуры, чтобы пропускать не все. Перевод каждого объекта на СРП – не от хорошей жизни. Такой отказ от использования национальной лицензионной системы может быть оправдан только в одном случае: если есть месторождение с особо сложными условиями, с особо высокими рисками, требующее финансовых ресурсов и технологий, которые мы иначе не получим. И если есть иностранные инвесторы (солидные фирмы-инвесторы, а не посредники из оффшорных зон!), не доверяющие России в силу нашей неразберихи, согласные участвовать в конкурсе и, в случае победы, взяться за разработку участка, но – только на условиях СРП.

 

Таким образом, предложение о переводе каждого участка недр на СРП должно быть тщательно обосновано. Должно быть доказано, что этот участок не может быть разработан иначе, причем не только в условиях нынешней налоговой системы, но и в условиях более льготного налогообложения без перехода на СРП.

 

Что же делает Правительство? Вносит законопроект “О перечне…”, состоящий из наименований … сразу 250 место рождений и участков недр – без каких-либо обоснований. Может ли в этих условиях ответственный член Парламента проголосовать “за”? Очевидно, что нет. И не потому, что он “Противник СРП” или еще что-нибудь в этом роде. Просто он не имеет возможности оценить даже ближайших последствий таких действий для бюджета, и тем более долгосрочных последствий для экономической безопасности.

 

В этих условиях логичным было поручение Думы Счетной палате (являющейся по закону не только контрольным, но и официальным экспертным органом, работающим по поручениям и обращениям нашего Парламента): провести финансовую экспертизу законопроекта “О перчне…”. Правительству же поручалось представить Счетной палате все необходимые материалы.

 

Экспертиза

 

Счетная палата запросила у Правительства финансовые и технико-экономические обоснования, но таковых не получила. Министерство природных ресурсов в одном из своих ответов признало, что таких расчетов у Правительства нет. Какой вывод может быть сделан Счетной палатой? Что вопрос Правительством не подготовлен и оно не представляет информацию, необходимую депутатам для принятия положительного решения. Это и зафиксировано в официальном Отчете Счетной палаты, направленном в Государственную Думу в конце октября прошлого года. Кроме такой констатации Отчет содержал информацию по результатам изучения ряда объектов, проведенного специалистами Счетной палаты.

 

В частности, я бы выделил выводы, касающиеся месторождений, имеющих недропользователя. В качестве основания для их перевода на режим СРП делалась ссылка на нерентабельность их разработки. Но при нынешней налоговой (и шире – правовой) системе вся экономика нерентабельна и абсурдна. Прекратить разработку вообще во многих случаях нерационально или даже невозможно в силу градообра-зующего характера месторождения. Значит, речь может и должна идти о переводе такого участка на более льготное налогообложение. Но окончательное решение- только по результатам полного аудита с анализом причин нерентабельности: это объективные причины или же дело в неэффектнвном управлении, излишних издержках, легкомысленной или преступной сбытовой политике. Что же касается перевода на СРП (как гражданско-правового соглашения), то Счетная палата исходит из того, что нынешние недрополь-зователи уже приняли на себя обязательство работать на условиях лицензии. Это обязательство они должны безусловно выполнять, пусть (если будет доказана обоснованность) и при льготном налогообложении. Если же они с этим не согласны – вернуть лицензию. И если участок переводится на СРП – на равный для всех конкурс.

 

Счетная палата предложила Думе отклонить законопроект “О перечне…” и предложить Правительству действовать поэтапно. Сначала внести проект перечня из ограниченного количества объектов, не более 10 – 15, но с расчетным обоснованием по каждому. В дальнейшем же дополнять перечень уже на основе анализа процесса проведения конкурсов, подготовки и заключения соглашений, а также по результатам контроля за реализацией трех раннее (до принятия закона о СРП) подписанных соглашений.

 

Кроме того, мы понимаем, что Думу и Совет Федерации, когда им представят уже подписанные соглашения на утверждение законом, могут и не устроить те условия, на которые согласится Правительство. И тогда российская сторона может оказаться в не слишком приличном положении перед партнером – победителем конкурса. Мы предложили очевидный выход: оговорить принципиальные требования Парламента по каждому месторождению еще на этапе принятия решения о согласии на перевод этого месторождения на режим СРП, то есть, в законе “О перечне…” В этом случае будущая процедура утверждения конкретного соглашения может быть в значительной степени формализована и сведена к проверке того, насколько неукоснительно выполнены правительством требования парламента к соглашению по данному месторождению, сформулированные на предыдущем этапе в законе “О перечне…”.

 

Какого же рода условия следует оговорить в законе “О перечне…”? Предложения в этой части также были сформулированы в нашем Отчете.

 

Прежде всего, это минимально достаточные условия раздела продукции, ежегодного платежа (роялти) и т.п. Необходимость определения таковых в законе проистекает не только из общетеоретических построений об опасности некомпетентности и коррупции, но и из конкретных печально известных примеров продажи Правительством за бесценок контрольных пакетов акций таких стратегических гигантов, как “Норильский никель” и “ЮКОС”. Если это было вчера, | почему это невозможно завтра?

 

По ряду месторождений необходимо оговорить механизмы сохранения государственного влияния, причем просто включения российских компаний в долю с инвестором явно недостаточно – ведь многие “наши” АО завтра с легкостью могут оказаться под реальным контролем наших стратегических соперников (если это не произошло уже, в том числе через подставных лиц). Здесь существенным является и условие о пределах возможного отказа от юридического иммунитета России, а также некоторые другие.

 

Особо я бы выделил необходимость оговорить по каждому месторождению долю технологического оборудования, которое должно быть произведено на российской территории, о чем ниже скажу подробнее.

 

“Сокращенный” перечень

 

Правительство не стало дожидаться отклонения Думой первого варианта законопректа “О перечне” и отозвало его. Взамен был внесен новый законопроект, на который Счетной палатой также было подготовлено заключение.

 

Здесь мы столкнулись с прямой попыткой введения депутатов в заблуждение. Если первый внесенный Правительством перечень содержал 250 месторождений и участков недр, то новый, “сокращенный” вариант содержал лишь 127 объектов. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что в первом перечне были месторождения и участки недр, во втором – лишь “участки”, в которые объединили группы месторождений. Исключено из проекта 30 объектов, но добавлено – 37. Просто изменена система подсчета: по исходно использованной Правительством системе в новом перечне уже 257 объектов!

 

Новый перечень был разделен на две части: выделено 49 объектов, по которым соглашения могут заключаться уже в нынешнем 1997 году. Но Счетной палате пришлось констатировать, что такая формула не носит юридически строгого характера, то есть из нее не вытекает,

 

что по любому объекту из другой части перечня нельзя заключать соглашение в том же 1997 году. Кроме того, и по этим 49 объектам расчетов также не представлено. И если в приложении к пояснительной записке к законопроекту Правительство приводит некие цифры поступлений в бюджет при нынешней налоговой системе и в режиме СРП, то оно должно иметь соответствующий расчет. Правительство же утверждает, что расчета не имеет.

 

Я далек от мысли, что Правительство скрывает от нас имеющуюся у него информацию, ведь за это по новому Уголовному Кодексу предусмотрена серьезная ответственность. Министр природных ресурсов утверждает, что для проведения требуемых расчетов нужны миллионы долларов. Но, во-первых, не потратив сейчас миллионов, мы в результате потеряем миллиарды. Во-вторых, если вы приводите какие-то цифры, но не можете представить расчета этих цифр – значит цифры либо взяты “с потолка”, либо представлены заинтересованной стороной – потенциальным “инвестором”?

 

Разве мы так богаты, чтобы полагаться на расчеты заинтересованной стороны или вообще обходиться без них? Если цель- протащить сразу 257 объектов, то на подготовку обоснований, конечно, не хватит никаких денег. Но не хватит ресурсов и на качественную подготовку документации, определение начальных условий конкурсов и т.п.

 

Счетная палата в заключении на новый законопроект вновь предлагает действовать поэтапно. Ибо цена каждой возможной ошибки столь велика, что никакая массовая кампания здесь недопустима.

 

Мы ли одни не хотим такого “прогресса”?

 

В демократических странах невиданно, чтобы Правительство могло экспериментировать с ресурсами таких масштабов. Как эти вопросы решаются, например, в США?

 

На федеральных землях США вообще СРП не допускаются. Если же добыча на условиях лицензии становится нерентабельной (как и у нас на ряде месторождений) – могут уменьшить ежегодный платеж (роялти). И даже при отсутствии СРП, в рамках чисто лицензионной системы, тем не менее, Конгресс в несколько раз сократил правительственную программу лицензирования добычи нефти. Но никто почему-то не обвиняет Конгресс США в антирыночности, про-коммунистичности, препятствовании процветанию американской экономики…

 

Никакие прямые переговоры с инвестором в США невозможны – конкурсная система. Но и победив в конкурсе, вы не обязательно получите лицензию. Во-первых, вы не должны иметь в предыстории случаев нарушения природоохранных законов. Во-вторых, придется положить на депозит крупную сумму денег или заплатить средства за покупку страховых бонов – для гарантирования способности ответить по обязательствам и за возможный ущерб природе. В-третьих, если предложение победителя ниже рассчитанного достаточного предложения- откажут и проведут конкурс вновь. Они своевременно тратят деньги на необходимые расчеты и, соответственно, не несут потом несопоставимо больших потерь из-за поспешно и необдуманно заключенных лицензионных соглашений (не говоря уже об СРП, повторю – в принципе у них недопустимых). При этом американцы тоже экспериментируют, но лишь на одном – двух участках, а не на сотнях од-1 повременно.

 

А потому, подводя итог сказанному, можно утверждать, что задержка запуска СРП происходит отнюдь не по вине Парламента. Внеси Правительство сразу перечень из 10 -15 объектов с обоснованием по каждому – вопрос мог уже быть давно решен, и на тех участках, по которым перевод на режим СРП действительно обоснован, уже вполне могли бы вестись работы.

 

Кому распоряжаться недрами

 

На недавних парламентских слушаниях по проблемам СРП звучал тезис о том, что судьбой недр должны распоряжаться, прежде всего, те, кто живет на соответствующей территории. Но насколько это справедливо? В обоснование противоположной позиции приведу лишь один аргумент: если бы не московская, петербургская, нижегородская, кировская, воронежская и другие части нашего военно-промышленного комплекса, то все эти ресурсы уже вообще давно не принадлежали бы нам -ни как целому, ни по частям…

 

Но в чем может быть интерес иных регионов и страны в целом, кроме того, чтобы получать средства от российской части прибыльного сырья?

 

В том, чтобы вероятный (а по ряду месторождений и гарантированный) спрос на технологическое оборудование был использован для подъема нашего машиностроения.

 

Ведь на многих месторождениях доля компенсационного сырья будет больше, чем доля сырья прибыльного, и тем более, чем его российская часть. На что будет списано это сырье, где будут размещены заказы? Появятся ли рабочие места, новые мощности, отчисления в бюджет и социальные фонды у нас? Или же наше сырье пойдет на развитие чужой экономики, а нам останется лишь малая доля – часть прибыльного сырья?

 

В ходе работы согласительной комиссии полтора года назад нам удалось заложить в закон общую норму об обязанности Правительства предусматривать в каждом соглашении долю оборудования, в обязательном порядке производимого на нашей территории. Но, по большому счету, подход должен быть обратным. Нужно исходить из того, что нормой является использование при добыче полезных ископаемых на российской территории на условиях СРП (то есть при наличии гарантированного заказа на оборудование на 25 -50 лет) ста процентов российского оборудования. В тех же случаях, когда это невозможно, необходимо, чтобы Правительство обосновывало целесообразность разрешения использовать десять, двадцать или даже тридцать процентов оборудования, ввозимого из других стран.

 

В обоснование отсутствия опасности массового ввоза оборудования, произведенного в других странах, зачастую приводится не вполне добросовестная аргументация. Так, на уже упоминавшихся парламентских слушаниях утверждалось, что проблемы нет и что на Сахалине в соглашениях уже есть требование о размещении 70 процентов заказов в России. Но это неверно: там речь идет лишь о том, что стороны соглашения “будут стремиться”, то есть никаких обязательств.

 

Что же касается практики, то, во-первых, важны не намерения, а гарантированные оплатой заказы; во-вторых, необходима уверенность, что заказы – это не разовый рекламный трюк и что их размещение на нашей территории не противоречит интересам наших партнеров, то есть что именно такая практика будет и в дальнейшем.

 

На деле же, несмотря на рекламируемые намерения, без специального оговаривания соответствующих условий в соглашениях – российские производители оборудования всерьез привлечены не будут, разве что для производства опор для буровых, да и то – из японской стали. Причины?

 

Первая. Для вывода предприятий на необходимый уровень нужны деньги, которые появятся только если у заказчиков будут стимулы развивать производство именно на нашей территории, а не использовать ввозимое из-за рубежа.

 

Вторая. Часть нашего оборудования уже конкурентоспособна. Но по закону и по подписанным соглашениям затраты инвестора (без оговоренных законом ограничений) компенсируются нашим сырьем. Зачем же ему более дешевое (российское) оборудование?

 

Третья. Заманчиво утверждение в докладе, что все транспортные услуги будут оказываться “российским рынком”. Но подписанные соглашения дают право экспорта принадлежащего инвестору сьфья и не оговаривают, что хотя бы часть перевозок обслуживается российской стороной. Перевозчик выбирается иностранной компанией. Неужто нам добровольно уступят рынок?

 

Четвертая. Одна из базисных функций даже самого либерального государства – продвижение за рубежом интересов разных кругов своего бизнеса. И если вице-президент какой-то известной нам заокеанской страны в рамках совместной комиссии успешно лоббирует интересы своих, то это интересы и недропользователей, и перевозчиков, и производителей оборудования.

 

Пятая. Один из методов продвижения на внешние рынки товаров и услуг – предоставление связанных кредитов, обусловленных обязанностью закупить на эти деньги технологическое оборудование, произведенное в стране-кредиторе. В то же время, наше Правительство в одном из подписанных соглашений уже допустило списание в затраты (оплачиваемые нашей нефтью) обслуживания взятых инвестором кредитов, причем без ограничения процентной ставки.

 

Конечно, никто не спорит с тем, что “катерпиллеры” сегодня лучше наших тракторов. Но мы и не предлагаем гарантировать заказы какому-то предприятию на продукцию, не соответствующую потребностям недропользователей. Но производиться оборудование должно на нашей территории, в том числе на новых предприятиях, пусть даже и принадлежащих зарубежным компаниям.

 

Связывание соглашений требованиями по поставкам товаров, производимых в своей стране – мировая практика. И нам, несмотря на давление лоббистов иностранных компаний, нет оснований от этой практики отказываться.

 

Почему же не поверить Правительству?

 

Нужно ли все это оговаривать в законах, или же достаточно того, что это способно предусмотреть Правительство в конкретных соглашениях?

 

Практика показывает, что недостаточно. И не только применительно к нашей нынешней власти. Если бы правительства во всем мире заботились только об интересах своей страны, вопрос о регламентации их действий законами был бы не столь актуален. У нас же тем более – нужны ли особые комментарии? Во всяком случае, в уже подписанных трех соглашениях необходимые условия не оговорены.

 

Так что здравый смысл и ответственность диктуют депутатам необходимость весьма осторожного подхода к включению конкретных объектов в Закон “О перечне…” Ведь утверди они этот перечень оптом, без условий по каждому месторождению – их больше никто ни о чем не спросит до самого момента утверждения уже подписанных соглашений. Если же потом Дума откажется утверждать неприемлемые соглашения, будет трудно возражать на упреки Правительства: все сделано по закону – утверждайте.

 

Если так сильно хочется – не обойдутся ли вообще без депутатов?

 

Чем же объяснить столь высокую степень настойчивости в пробивании механизма СРП, причем именно обязательно сразу в таких масштабах?

 

Секрета нет. Ведь вопрос все тот же: дележ государственной собственности. А природных ресурсов- на триллионы долларов только разведанных запасов.

 

Как была проведена приватизация – известно, в том числе на свежих примерах подарков “своим” таких стратегических гигантов, как “Норильский никель” или “ЮКОС”. С природными ресурсами вопрос остался открыт. Почему?

 

Фактор первый. Приватизация компаний-недропользователей прошла, но пакеты акций многих из них, таких как упомянутый “Норильский никель”, проданы за бесценок, с грубыми нарушениями закона, с явными признаками притворного характера сделок. Значит, при другой власти для счастливых собственников возможны неприятности.

 

Фактор второй. Стоимость компаний существенно зависит от объема природных ресурсов, правом на разработку которых они обладают. Но в случае незаконного получения лицензии, неэффективного недропользования, несоблюдения требований законов в области внешней торговли, защиты окружающей среды и т.п. лицензия может быть изъята. Какова тогда цена захваченной собственности?

 

Фактор третий. Наши полезные ископаемые имеют мировое значение. Если часть наших предприятий не была никому интересна, например, из-за устаревших технологий, то притягательность наших недр – не подлежит сомнению. И не только с точки зрения возможности получить их дешево и иметь прибыли, но и с целью поставить эти ресурсы под свой контроль, в том числе для повышения и так существенной возможности влияния на мировые цены. Не забудем и об обеспечении рынка сбыта оборудованию, производимому в развитых странах. Лицензионный порядок допускает иностранцев к добыче нашего сырья, хотя и есть налоговая путаница, проблема гарантий от политических катаклизмов. Но риски страхуются. Главное другое: лицензионный порядок ограничивает использование полученных прав для решения корпорациями и правительствами указанных стратегических задач, позволяет иной, возможной будущей российской власти сохранить эффективные рычаги защиты наших национальных интересов.

 

Тем не менее, может остаться не вполне ясным вопрос: если приватизацию Президент провел по-своему, в обход Парламента, своими указами, то почему же аналогично не решен до сих пор вопрос с природными ресурсами? В чем причина нерешительности? Не легче ли было вообще не обращаться к Парламенту?

 

Безусловно, легче. И еще четыре года назад Президент издал соответствующий указ. Но иностранцы понимают, что это незаконно, и при другой власти сделки могут быть опротестованы. Им нужны гарантии более весомые – гарантии федерального закона.

 

Тупиковый путь

 

В одном из номеров “Металлов Евразии” даже один из проводников СРП как массовой кампании вынужден был признать, что основная проблема нашей золотодобывающей промышленности – нынешняя система налогообложения. Но затем сразу же вслед был сделан вывод, что единственное спасение – перевод золотодобычи на СРП. При такой логике, конечно, иного выхода нет. И заинтересованных в таком решении достаточно – есть кому апплодировать такой логике.

 

Механизм СРП опасен. Этот механизм чрезвычайно опасен, если допустить его в больших масштабах, без надлежащей проработки всех аспектов, в том числе с точки зрения долгосрочных интересов России. Например, закон о СРП позволяет инвестору вывозить с нашей территории все находящееся в его собственности добытое сырье. И по трем подписанным соглашениям инвестор вправе вывезти всю нефть, ничего не перерабатывая на нашей территории. Если речь идет об одном-двух небольших месторождениях – ладно. Но ведь первый вариант перечня предполагал перевод на СРП 38% всех наших запасов нефти, а во втором перечне речь идет о еще большей доле! Применительно к рудам цветных металлов уместно поставить вопрос, что будет сырьем: металл или же концентрат, который инвестор вывезет с нашей территории для дальнейшей переработки у себя? Если вчера и сегодня Россия и без СРП по ряду позиций в силу торжествующей сиюминутности частных интересов “провалила” мировые цены, в том числе спешно распродавая стратегические запасы ценных металлов, то завтра мы можем получить обратную картину: у себя порядок навели, но рычагов влияния на мировые цены сами же себя лишили!

 

Совершенно не проработан на законодательном уровне остался вопрос учета затрат недропользователя и его отчетности. А ведь инвестор получает возможность покрывать свои затраты нашим сырьем. В результате мы вполне реально можем получить ситуацию, когда прибыльного сырья не останется вообще…

 

Страхование ответственности инвестора в достаточной степени в наших законах до сих пор не прописано. В то же время, на примере трех подписанных соглашений видно, что не только спорные вопросы выведены из российской юрисдикции, но и предусмотрено их рассмотрение в рамках правовых систем трех разных стран!

 

Перечень реальных опасностей для нашей страны, связанных с массовым переводом недр на режим СРП, этим не исчерпывается, и далеко не все возможные опасности столь очевидны. А потому ограничение доли ресурсов, допустимых к переводу на СРП, становится вопросом и экономической безопасности страны, и сохранения потенциальных рычагов влияния на мировую ситуацию.

 

Стоит ли пытаться искуственно отрывать проблемы нашего сырьевого комплекса от проблем всей экономики? Стоит ли пытаться решать проблемы целых отраслей на пути вывода большей их части из национальной лицензионной системы, вместо решения более системных проблем регулирования экономики, включая вопросы налогообложения? С моей точки зрения – это путь тупиковый.

 

Юрий Болдырев, заместитель председателя Счетной палаты РФ

 

“ЧЕРЕЗ ПЯТЬ-СЕМЬ ЛЕТ ВЫ ОПЯТЬ СПРОСИТЕ “ПОЧЕМУ?”

 

Выше я уже отдал должное “Новой газете”, сыгравшей в тот период определенную роль Повторю: многие депутаты подходили ко мне в коридорах Думы с экземплярами “Новой газеты” и делились своими выводами – публикации в ответ на “наступление на противников и сомневающихся” тогда достигли своей цели.

 

Но прошло совсем немного времени и, к сожалению, изменилась даже не позиция газеты, а, что значительно важнее, – ее методы. Судите сами.

 

В ноябре-декабре 1998 года “Новая газета” берет у меня интервью, в котором, среди прочего, затрагивается и история с принятием закона “О соглашениях о разделе продукции”. Перед опубликованием журналист со ссылкой на главного редактора просит меня исключить из интервью эту тему или хотя бы упоминание Г.Явлинского. В отношении фамилии я соглашаюсь – не в ней дело, но категорически отказываюсь исключить весь вопрос о СРП – принципиально важный для страны. И понятно: для чего же тогда давать интервью – чтобы твоими устами было озвучено лишь что-то второстепенное, что совпадает с позицией газеты? Интервью публикуется (“Власть не должна быть притоном”, “Новая газета”, 14-20 декабря 1998 года), но с одним весьма нестандартным, если не сказать беспрецедентным, ходом. А именно: там, где я говорил об СРП, редакция вставила свой комментарий прямо в текст интервью! И смысл комментария один: мы с Болдыревым не согласны, СРП – вещь замечательная…

 

В подобное, наверное, трудно поверить? Что ж, в библиотеках эта газета должна быть – уважаемый читатель может сам проверить. Понятно, что подобная редакционная врезка прямо в текст интервью – дело абсолютно невиданное. Но чего не сделаешь, если надо во что бы то ни стало присягнуть…

 

Проходит несколько месяцев, и редакция “Новой газеты” вновь обращается ко мне за интервью. Со свободным временем у меня тогда было напряженно, и потому ответы на вопросы корреспондентов я, как правило, набирал на компьютере в машине по пути на работу или с работы. И здесь я также попросил корреспондента дать мне перечень вопросов и определить объем публикации, в который я уложу свои ответы – таким образом мы с этой газетой работали уже неоднократно.

 

Среди прочих переданных мне вопросов был и такой: “Юрий Юрьевич, Счетная палата, пожалуй, самый яркий свидетель тотального воровства в России. В чем причина этого порока? Во многих странах ситуация схожа с российской, но по размаху коррупции никто с нами не сравнится. Почему?”

 

Что ответить на этот вопрос? Что на него ответить газете, редакция которой всего несколько месяцев назад просила меня исключить из публикации ключевой для России (в том числе и с точки зрения “коррупционной емкости”) вопрос – о попытках массированной сдачи наших природных ресурсов под зарубежный контроль? А после моего отказа – беспрецедентным образом (как минимум, по форме) зафиксировала свою лояльность одновременно: во-первых, нашей власти, во-вторых, “демократической оппозиции” этой власти, в-третьих, их общему заказчику в данном вопросе-транснациональным корпорациям9

 

Пришлось напомнить газете об этой демонстрации ее лояльности и провести параллель между историей с Центробанком, которую тогда – сразу после дефолта -все прочувствовали буквально на своей шкуре, и ситуацией с нашими природными ресурсами, размах аферы с которыми станет ясен лишь тогда, когда будет уже поздно что-то изменить. И название этому интервью я предложил соответствующее: “Через пять-семь лет вы опять спросите меня “Почему?”…

 

Далее все развивалось по уже стандартной схеме. Сначала редакция просит меня исключить неудобную им часть из интервью. После же моего отказа предупреждает, что тогда они интервью прокомментируют “соответствующим образом” Как можно прокомментировать интервью “соответствующим образом” – это заслуживает внимания, и потому я привожу этот шедевр (комментарий) здесь полностью – как опубликовано в газете. А заодно – и само интервью, кстати, с весьма неслучайно измененным редакцией названием, принципиально смещающим акценты.

 

ДОКУМЕНТ: Интервью “Новой газете”, опубликованное в номере от 22 апреля 1999 года.

 

Юрий Болдырев: “Я ГОТОВ ПРЕДЪЯВИТЬ ОБВИНЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТУ”

 

У заместителя председателя Счетной палаты РФ Юрия Болдырева отношения с журналистами непростые- вплоть до взаимного неприятия. Для тех, кто видел 1 февраля эфир “Пресс-клуба”, это аксиома, не требующая доказательств.

 

Нам Болдырев всегда был интересен. В первую очередь как источник важной для общества информации. И мы справедливо считали, что интервью с Юрием Болдыревым – полезно.

 

Поэтому мы вопреки существующей практике по первому требованию предоставили вопросы в письменном виде. Но ответ все равно запоздал почти на два месяца. (Хотя интервью о выборах в Законодательное собрание Санкт-Петербурга лидер “Блока Юрия Болдырева” дал нашему корреспонденту в течение одного дня.)

 

… Уже давно стали известны результаты “калмыцкой” проверки, которые, если их проанализировать, больше свидетельствуют в пользу Кирсана Илюмжинова, но не в пользу самой Счетной палаты и, что самое неприятное, не в пользу непосредственных адресатов бюджетных средств – матерей, не получающих пособия, бюджетников без зарплаты, 156 семей в прикаспийском поселке Лагань, три с лишним года ожидающих переселения из полуразрушенных наводнением домов, – ненулевого использования средств на переселение жертв наводнения Счетная палата не обнаружила (тем более обидно видеть, как понимающие цену проверки люди защищаются между собой мелочным выяснением отношений).

 

… И скандал вокруг Центробанка за это время оброс новыми подробностями. И всесильный управделами Президента России за истекший срок стал более уязвим. И швейцарская фирма “Мабетекс” – участник строительства здания Счетной палаты – стала персонажем журналистских расследований…

 

Увы, интервью с Юрием Болдыревым не получилось. Получился заочный ответ государственного чиновника на заранее предоставленные вопросы, что, согласитесь, полностью дискредитирует интервью как жанр журналистики.

 

Мы публикуем этот монолог (как договаривались, без купюр), не имея возможности возразить на критику в адрес нашего издания, в адрес наших деловых партнеров. Не имея возможности уточнить наши вопросы по ходу беседы. (Мы могли бы снова подискутировать по проблемам, связанным с Законом “О соглашении о разделе продукции”: у нас другой, отличный от Юрия Юрьевича, взгляд на эту проблему. Хотя мы не знаем, насколько корректно в который раз обсуждать этот вопрос без тех, кого этот закон касается непосредственно, – жителей нефтяных регионов, работников нефтяных предприятий…)

 

Потому что сведения от весьма информированного чиновника важны в любом случае – и как сенсационная информация, и как новости “второй свежести”. Потому что эффективность работы Счетной палаты – это и наше дело. Потому что мы хотим когда-нибудь для себя понять: кто же все-таки Юрий Болдырев? Рыцарь Печального Образа в латах заместителя председателя Счетной палаты, как считают одни? Или популист-политикан, сидящий на мешках компромата, как считают другие?

 

- Юрий Юрьевич, еще месяц назад казалось, что материалы Счетной палаты, направленные в прокуратуру, так и останутся пылиться “под сукном”. Но не так давно одновременно с заявлением об отставке генпрокурора наши следственные органы активизировались, а в основу уголовного дела в отношении академика А.Г.Аганбегяна легли материалы Счетной палаты. По вашему мнению, не станет ли роль Счетной палаты ведущей в расследовании экономических преступлений в высших эшелонах власти? И насколько часто Генпрокуратура принимала меры по результатам работы Счетной палаты?

 

- Совет Федерации обоснованно отказал Президенту: предлагаешь отправить прокурора в отставку, – внятно объясни истинные (кроме написанного под давлением заявления) основания. Оказывают на Генпрокурора давление – нужно возбуждать уголовное дело, расследовать, кто и почему Генпрокурора шантажирует*.

 

* Соответствующий вопрос корреспондента, на который я отвечаю, редакция исключила

 

Но я приветствовал бы появление на посту Генпрокурора иного человека, который не отписками отвечал бы на материалы Счетной палаты, а выступал бы в судах с исками в защиту государственных интересов о расторжении незаконных сделок, заключенных правительством (таких как продажа “Норильского никеля”, “Сибнефти”, “ЮКОСа” и т.п.), возбуждал бы уголовные дела в отношении высших должностных лиц, включая членов Правительства и ближайшее окружение Президента. Ведь за три года нашей работы из полутора сотен материалов, направленных в Генпрокуратуру, в суды прокуратурой передано лишь три дела, да и то относительно – по мелочам.

 

Счетная палата, безусловно, является ведущей в выявлении данных о том, о чем исполнительная власть хотела бы умолчать. Не потому, что мы “хорошие”, а в силу независимости от Президента и Правительства. Но мы не изучаем мотивы действий, у нас нет права на проведение дознания, расследования преступлений. На прокуратуру надежда невелика, – слишком она зависима. И “герою” на посту Генпрокурора взяться неоткуда – назначение происходит только по предложению Президента…

 

Выход один, к чему я призываю уже не один год, – создание параллельно прокуратуре органа независимого расследования правонарушений высших должностных лиц, аналогично независимому прокурору в США и Франции. Кстати, когда Президент буквально продавливал Кириенко на пост премьера, в ряде публикаций и в телепередаче “Герой дня” НТВ я называл учреждение института независимого расследования правонарушений высших должностных лиц государства в качестве одной из основных задач, ради решения которых депутатам стоило не поддаваться на провокацию и не допустить роспуска Думы. Депутаты Кириенко в конце концов согласовали, роспуска Думы не допустили, но ни одно из ключевых предложений, в том числе содержавшихся в заключениях Счетной палаты, не реализовали…

 

- В новое здание Счетной палаты вложены большие деньги. Стройку курировало Управление делами Президента. Создается впечатление, что такой независимый орган как Счетная палата РФ попытались “повязать”, как и других госслужащих высшего звена роскошью в нищей и обворованной стране. Здравый смысл подсказывает, что Счетной палате оказали “медвежью услугу”. Не скажется ли этот факт на результатах проверок, к примеру, того же Управления делами Президента РФ?

 

- Управление делами Президента не “курировало”, а непосредственно выступало заказчиком строительства этого здания. Причем строилось здание на средства, заимствованные за рубежом. Абсурд: сначала за бесценок розданы новые здания в центре Москвы, например, на проспекте Сахарова, затем для конституционного органа на протяжении трех лет у Президента здания не находилось… Для очередного Федерального фонда проектного финансирования- пожалуйста, пять с половиной тысяч квадратных метров на Смоленской площади. Для массы других центриков и фондиков – тоже нет проблем. В самой администрации Президента на каждого из почти двух тысяч работников – в среднем по семьдесят пять квадратных метров офисной площади!

 

Кстати, я говорю об этом далеко не впервые, и примеры со зданиями, например, Минпрома и Минобо-ронпрома, которые можно было бы передать для Счетной палаты, в печати приводил и более года назад…И еще важный аспект вопроса: при нашей безработице к строительству здания для Счетной палаты наших строителей гарант Конституции и его Управление делами привлечь не захотели, строители-иностранцы…Что же касается контроля за этим ведомством, в своих дополнениях к Отчету Счетной палаты за 1997 год, направленных в апреле прошлого года в Думу и в Совет Федерации, я специально обращал внимание и депутатов, и общества на недостаточный контроль в этой сфере. И нет никакого обоснования тому, что даже на то, что вскрыто, например, нарушения в дачном хозяйстве “Жуковка”, был противозаконно наложен гриф “ДСП”…

 

- Не слишком ли дипломатичен язык в отчетах Счетной палаты? Незаконное изъятие средств из бюджета именуется нецелевыми расходами или искажением отчетных данных по исполнению федерального бюджета. Очень мало в отчетах Счетной палаты персоналий, особенно когда дело касается высших должностных лиц.

 

- Незаконное изъятие из бюджета средств (Правительством), нецелевое расходование средств (бюджето-получателями) и искажение отчетных данных – это все разные вещи. Если где-то допущена ошибка в квалификации действия- нужно смотреть конкретно.

 

Проблема “дипломатичности” есть, и на нее я обращал внимание в уже упомянутых дополнениях к Отчету Счетной палаты за 1997 год, так же, как и на невнятность с указанием должностных лиц, принявших то или иное незаконное решение. В последний год в стенограммах заседаний Коллегии Счетной палаты часто можно встретить такие замечания и со стороны членов Коллегии в отношении конкретных отчетов.

 

Но важно и другое. Есть процедурное требование: все отмеченные в актах факты нарушений закона должны указываться в отчете о проверке. И тогда если выводы в отчете “дипломатичны”, не вполне адекватны фактам – это характеризует соответствие аудитора занимаемой должности. Кстати, это и одно из оснований моим возражениям против практики, позволяющей предоставлять СМИ не отчет о проверке, а лишь выборочную информацию.

 

-Известно, что Счетная палата неоднократно проверяла банки, работающие с бюджетными средствами. Но причины таких “теплых” взаимоотношений банков с правительственными чиновниками не находят отражений в отчетах проверки. Приведите, пожалуйста, примеры незаконного обогащения бюджетными и пенсионными средствами. Кто конкретно понес за это наказание (пример с “Кредобанком” уже приводился в “Новой газете”) ?

 

-Контролю подлежат не банки, а прежде всего Правительство, действующее, как выясняется, не в наших (граждан), а в их интересах. О причинах гадать не приходится – дурачков нет. Как гражданин я предъявляю соответствующее обвинение Президенту и Правительству, но как государственный орган и должностное лицо – ни Счетная палата, ни я не имеем на это права.

 

Примеров, к сожалению, множество. Начать хотя бы с того, что Правительство Черномырдина неоднократно кредитовало крупнейшие комбанки так называемыми временно свободными бюджетными средствами. В 1995 году Правительство получило в кредит у комбанков в результате залоговых аукционов ту же сумму, которой ранее… прокредитовало банки.

 

Не говоря уже о пропаже средств при банкротстве банков. В прошлом году таким образом пропали средства, перечисленные Правительством на деятельность Академии наук. Ответственности не несет никто.

 

- Генеральная прокуратура приоткрыла “тайну” Центробанка- за пять лет практически весь валютный резерв страны оказался на счетах компании, зарегистрированной в оффшорной зоне на Нормандских островах. Какие еще нарушения выявлены Счетной палатой в работе Центробанка? Станут ли эти материалы достоянием гласности?

 

-Начнем с гласности. По ряду вопросов ЦБ скрывает информацию. Это касается и кредитов банкам, особенно в период около 17 августа прошлого года. Проверки продолжаются, и мы добиваемся изменения закона с тем, чтобы не могло быть не малейших оснований для подобного.

 

Акты, составленные нашими инспекторами на основе несекретных документов. Председателем ЦБ незаконно засекречены. Рассекречивать акты Председатель ЦБ отказался. Мы вынуждены обратиться в Верховный суд.

 

Случаев рассекречивают документов судебным решением нам не известно. И нет гарантий того, что суд встанет на сторону закона. Но даже если суд и не рассекретит акты – это тоже будет результат. У общества будут аргументы для требования изменений в закон о гостайне и в Уголовный кодекс. Ведь иначе по этому прецеденту завтра любое высшее должностное лицо станет безнаказанно засекречивать любые данные о своих преступлениях…

 

Нарушения закона в деятельности ЦБ серьезны. Так, по закону от налогообложения освобождается ЦБ и его подразделения. Но выявлено сокрытие от налогообложения и средств дополнительных страховых и медицинских фондов, предприятий, не имеющих отношения к функциям ЦБ.

 

Неоднократно фиксировалось нарушение принципов бухгалтерского учета. Да, собственную систему учета и отчетности ЦБ для себя определяет сам, но общие, установленные законом принципы – обязательны для всех.

 

Вскрыты незаконные операции с цветными металлами, нарушение правил переоценки стоимости драгметаллов, а значит – занижение прибыли, перечисляемой в федеральный бюджет. Значит, мы с вами недополучили средств из бюджета: на образование, здравоохранение, армию и т.п.

 

Центробанк не обеспечивает контроля за банковской системой, в том числе контроля за банками, через которые переводятся бюджетные средства. Есть факты перевода Правительством бюджетных средств в банки, давно “лежащие”. Главная ответственность – Правительства, не требовавшего от банков залога. Но и ЦБ мер не принимал, лицензий не отзывал и даже официально не предупреждал Правительство. И средства пропадали- выше уже приводился пример со средствами для Академии наук. А гражданам потом рассказывают, что мы-”бедная” страна и поэтому нет денег, например, на плановые операции для детей…

 

И еще одно. Наша задача выявлять не только нарушения закона, но и нерациональное использование госсредств. Мелочь ли – расходование ЦБ на свои астрономические зарплаты (которые они себе сами назначают втайне от общества) в 1997 году около 7,5 трлн.руб. – суммы, сопоставимой с расходами федерального бюджета на все госуправление вместе взятое, суммы, в три раза большей, чем прибыль, перечисленная в бюджет?

 

Добавьте кредитные карточки Сбербанка на “представительские” расходы: пятнадцать тысяч долларов в месяц для Дубинина, десять тысяч долларов в месяц для Алексашенко и других замов, по 7,5 тысяч- начальникам департаментов и т.п. И плюс право кредитовать себя по произвольным ставкам…

 

И в этом нет ничего неожиданного. Всех поразили десятки миллиардов долларов, прокачивавшиеся через “оффшорку” с уставным капиталом в тысячу долларов. А что удивляться, если сам ЦБ, по существу, превратился в ТОО с уставным капиталом всего в три миллиарда рублей? Да хоть на каждой странице закона напишите, что прибыль не является целью ЦБ: при возможности бесконтрольно расходовать на себя госресурсы – никакой иной цели у ЦБ все равно не будет! Такие вот “стратегические” секреты…

 

Ответственность должна возлагаться не только на руководителей ЦБ. А где политики, которые четыре года назад пролоббировали этот закон о ЦБ вопреки аргументам Совета Федерации и предупреждениям, к чему это приведет?

 

Наймет ли кто-то из этих политиков работника на условиях, что работник будет распоряжаться его деньгами и брать лично себе столько, сколько захочет, да еще и без права хозяина узнать, сколько же его денег взял себе работник? Абсурд. Но этот абсурд установлен законом – такое право дано руководителям ЦБ! Ошиблись, недопонимали? В “дурачков” во власти я не верю.

 

-Бытует мнение, что вскрыта лишь “верхушка айсберга” и что всю правду мы, в лучшем случае, узнаем из пенсионных мемуаров Чубайса или Кириенко?

 

- Правду знают и иные персонажи. Почему за четыре года так и не приняты изменения в закон о ЦБ? Отклонены Думой поправки Совета Федерации. И понятно: у МВФ хватает “профессионализма” требовать от нас их не принимать. В письме МВФ указывается на якобы слишком пристальный интерес Парламента к собственным расходам Центробанка и формированию его прибыли… Попробовали бы они сказать подобное конгрессменам США – там ни у кого нет и малейшего сомнения в праве Парламента в любой момент исчерпывающе проверить банки Федеральной резервной системы по любому вопросу. А нам говорят прямо: не допустим, чтобы у вас было так же цивилизованно, как у нас!

 

Да, эти поправки решали бы не все проблемы. Сохранялось бы абсурдное право ЦБ самому определять структуру годового баланса, то есть решать, что он покажет Думе, а что выведет из-под контроля. Есть в поправках и ошибочное, опасное положение: вряд ли стоит одному человеку -председателю Счетной палаты – давать исключительное право вносить предложения по фирме-аудитору ЦБ. Не затронуто поправками и нынешнее право ЦБ произвольно выделять кредиты: не на равных всем банкам, удовлетворяющим единым критериям, а кому и сколько захочется – не удивительно, что эти сведения ЦБ столь упорно скрывает…

 

Но не здесь ли разгадка? В распоряжении ЦБ -огромный неконтролируемый ресурс. Не задумывались, откуда берутся в СМИ сказки про супер-профессионалов, работающих в ЦБ? И почему в Думе никак не проходят нормы, пресекающие бесконтрольность Центробанка?

 

Кстати, люди, ответственные за нынешнюю ситуацию в банковской сфере, в своих выступлениях (в том числе в Петербурге) приписывают мне стремление подчинить ЦБ Правительству. Это обман, я никогда так вопрос не ставил. Но по Конституции лишь две функции – поддержание устойчивости рубля и проведение денежной эмиссии – ЦБ вправе осуществлять самостоятельно. Но – не бесконтрольно. По остальным же вопросам его действия должны регулироваться и контролироваться- как и действия любого иного госучреждения. И особенно – в части хозяйственной деятельности, формирования и перечисления прибыли в бюджет, регулирования банковской деятельности.

 

Отчего же такая приверженность идее абсолютной бесконтрольности ЦБ – неужто кто-то верит, что там есть какие-то секреты от МВФ (или ЦРУ)?

 

- Складывается тенденция: доступ к информации о результатах многих общественно значимых проверок (за примерами далеко ходить не надо – использование иностранных кредитов, или состояние госзагрансобственности, или порядок предоставления таможенных или налоговых льгот – список можно продолжать) ограничен. То, что представители исполнительной власти секретят эти материалы – понять можно. Но по каким критериям ограничивается доступ к несекретной информации самой Счетной палатой?

 

-Я считаю это противозаконным, о чем неоднократно заявлял, в том числе со страниц вашей газеты. Приходилось мне говорить об этом и на думской Комиссии по борьбе с коррупцией. Мои предложения об уточнении закона и введении механизма автоматической передачи отчетов по итогам контроля в СМИ и в библиотеки, в том числе в электронной форме, уже давно лежат в палатах Парламента.

 

Уместно ли в этих условиях лишь повторять известные факты незаконного засекречивания информации (как это сделал недавно депутат – сотрудник вашей газеты), вместо внесения необходимых изменений в закон, в том числе о реальной ответственности за незаконное засекречивание информации или иное ограничение доступа к ней?

 

- От вас как от зампредседателя Счетной палаты приходилось слышать упреки в том, что зачастую СМИ интересуются “раздутыми” делами, в то время как куда более серьезные нарушения не доводятся журналистами до общественности. В качестве примера привожу по памяти одно ваше высказывание: “В день, когда коллегия Счетной палаты рассматривала результаты проверки по Республике Калмыкия, где были установлены серьезные нарушения и факты уничтожения документов, слушались другие отчеты – в частности, о проверке законности распределения среди военнослужащих жилищных сертификатов, где были вскрыты более масштабные нарушения…” К сожалению, информация о “калмыцкой” проверке и через две недели для общественности оказалась “закрытой”, а в обнародовании данных о “жилищных сертификатах” было отказано – они оказались секретными. Как вы откомментируете эту ситуацию? И чем же остается тогда интересоваться?

 

-В “Пресс-клубе” я говорил о действиях НТВ. В интервью телекомпании мною было сказано, что в Калмыкии вскрыты серьезные нарушения закона, уничтожение документов, материалы переданы в прокуратуру; масштаб- ничего из ряда вон выходящего ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧТО МЫ ВСКРЫВАЕМ В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФЕДЕРАЛЬНОЙ ВЛАСТИ. НТВ выделенные слова исключило, что исказило смысл сказанного и позволило противопоставить: “А “Яблоко” считает иначе…” Затем, в совокупности с ложным и просто абсурдным утверждением одного из членов “Яблока” о том, что я, якобы, “отказал” в организации проверки в Калмыкии (хотя сама наша процедура такова, что “отказать” невозможно), это позволило достичь пропагандистской цели- представить меня как препятствие усилиям “Яблока” по расследованию ситуации в Калмыкии- авось люди не разберутся, а в памяти что-то застрянет… Такая вот незатейливая технология. Кстати, несмотря на то, что в явно недостойных действиях и дезннформировании людей НТВ было уличено публично в телепередаче, которую смотрели сотни тысяч человек, руководство НТВ до сих пор не сочло нужным извиниться… Не передо мной – перед зрителями.

 

Удивляет и ваш вопрос – настолько же, насколько симптоматична обезличенность вашего “оказалась закрытой” и “было отказано”. Кем? Ко мне представители вашего издания не обращались, хотя и главный редактор, и его заместители мой телефон хорошо знают. Даже если бы меня не оказалось на месте – в моем секретариате все обращения и телефонные звонки фиксируются. Что в целом есть проблема незаконного и необоснованного ограничения доступа к информации – известно. Ваша же газета два года назад опубликовала первое из моих особых мнений по этому вопросу. И именно мною этот вопрос вынесен в Парламент.

 

Получить отчет по Калмыкии или иной несекретный отчет, пока я работаю в Счетной палате, -нет проблем. С секретными, конечно, сложнее.

 

На необоснованность секретности в отчете по “жилищным сертификатам” мне пришлось обратить внимание членов коллегии. Мое предложение поручить аудитору сделать открытый отчет с секретным приложением, содержащим лишь то, что на самом деле является тайной, было поддержано, и сейчас этот отчет является открытым.

 

Главное в отношении программы “Жилищные сертификаты” – недофинансирование, невыделение Правительством средств, положенных по закону. Из предусмотренных программой 17635 жилищных сертификатов реально выдано было лишь 10203 сертификата, квартиры же получили лишь 3 073 военнослужащих. Сравните эти данные: 17635 и 3073. Тысячи семей увольняемых военнослужащих не получили жилья. Значит – разрушенные семьи, судьбы, жизни…

 

- А чем объяснить такую вялую реакцию руководства Счетной палаты на фактическую депортацию комиссии из Калмыкии? Дело не столько в личности руководителей Республики Калмыкия, сколько в дурном примере для других объектов проверок -препятствовать такими методами работе Счетной палаты. Две недели после скандала Счетная палата безмолвствовала, и только после того, как Илюмжинов заявил о своем “ассоциированном членстве”, информация о выдворении комиссии Счетной палаты из Калмыкии стала общеизвестной в ряду других прегрешений калмыцкого лидера.

 

-Обо всех нюансах я говорить не могу, так как в этот период находился в отпуске и затем на больничном в связи с травмой. Но у нас есть требование об актировании всех отказов в представлении информации и иного препятствования в работе. Акты рассматриваются Коллегией и направляются в Ген-прокуратуру для возбуждения уголовного дела в отношении виновных. Факты препятствования в работе инспекторов в Калмыкии тоже были рассмотрены Коллегией, и материалы направлены в Ген-прокуратуру. Кроме того, насколько мне известно, руководителю группы инспекторов были предъявлены серьезные претензии, после чего в Калмыкию была направлена дополнительная группа специалистов для изучения всего, что связано с фондом президентских программ и т.п. Так что реакция не была “вялой”, и я не исключаю, что заявления об “ассоциированном членстве” стали как раз следствием действий Счетной палаты.

 

Что же касается “безмолвия”, вы знаете, что я -сторонник максимальной открытости Счетной палаты. Но мою позицию в палате разделяют далеко не все.

 

- У Вас появляется возможность внести три изменения в закон о Счетной палате. Что это будут за изменения?

 

- Трех мало, но если условия столь жесткие, то перечень следующий. Во-первых – право выступать в суде с исками в защиту государственных интересов о расторжении незаконных сделок, заключаемых Правительством. Во-вторых – полномочия по контролю за Центробанком. В-третьих – автоматический механизм передачи отчетов по результатам контроля в СМИ и в общедоступные библиотеки, а также ответственность за попытки ограничения доступа к отчетам – для обеспечения внешнего общественного контроля за деятельностью самой Счетной палаты.

 

И после этого занялся бы еще введением ротации аудиторов по направлениям работы внутри Счетной палаты (раз в два года), а также четким определением в законе полномочий председателя, заместителя председателя и аудиторов. И параллельно – изменениями в Конституционный закон о Правительстве и в Уголовный кодекс… Все эти предложения давно лежат в Думе и в Совете Федерации.

 

- Юрий Юрьевич, Счетная палата, пожалуй, самый яркий свидетель тотального воровства в России. В чем причина этого порока? Во многих странах ситуация схожа с российской, но по размаху коррупции никто с нами не сравнится. Почему?

 

-Думаю, размах коррупции- следствие “разрухи в головах” – отказа применительно к политике и власти от элементарного бытового здравого смысла и человеческого достоинства. Ярчайший пример-Центробанк, о котором мы подробно говорили. И еще одно – поясню на примере.

 

Шла кампания по выборам депутатов Законодательного собрания Петербурга, где противостояли движения, возглавляемые Явлинским и мною. Вы взяли у меня интервью, где среди прочего я сказал о разделяющих нас нормах законов (о механизме доступа к нашим недрам на основе соглашений о разделе продукции (СРП) и о Центробанке), продвигавшихся ранее “Яблоком”, а также о принятых только что чрезвычайно опасных поправках в закон о СРП. Вы, со ссылкой на редакцию газеты, попросили у меня разрешения исключить упоминание Явлинского. Я согласился – не в нем дело, но отказался исключать тезисы о СРП по существу. Газета же этим не ограничилась, а дала редакционный (!) комментарий, причем прямо внутри (!) текста интервью – разумеется, о том, что она со мной не согласна, а СРП- замечательная вещь, позволяющая привлечь инвестиции…

 

Через пять-семь лет, когда результаты глобальной авантюры с СРП станут очевидны для всех, теми же словами, что и в этом интервью про Центробанк, вы меня спросите уже про СРП. И опять повторите вопрос: “Почему”?…”

 

После прочтения этого интервью, думаю, понятно, почему редакция пошла на замену названия публикации, существенно этим сместив акценты, а также на то, чтобы предпослать ей столь специфический “нейтрализующий публикацию” редакционный комментарий. Что читатель должен был вынести из этого комментария? Что интервью взяли у человека явно не очень приличного – содействующего сокрытию результатов контроля (“сидит на мешках с компроматом”) чиновника-бюрократа, отказавшегося (можно предположить, по барской номенклатурной привычке) даже общаться вживую с корреспондентом и вместо этого приславшего свои ответы на редакционные вопросы…

 

Но кроме не вполне ясных даже и мне намеков на каких-то людей, “понимающих цену проверки”, но “занимающихся между собой мелочным выяснением отношений”, на невозможность почему-то для издания “возразить на критику” и т.п., обращает на себя внимание и другой интересный момент.

 

В вопросах газеты – сетование на то, что “очень мало в отчетах Счетной палаты персоналий, особенно когда дело касается высших должностных лиц”. И дело даже не в том, что это – просто неправда (в отчетах Счетной палаты периода 1996-2000 гг. фамилии высших должностных лиц, включая Ельцина, Черномырдина, Чубайса и др., встречались регулярно). Важнее иное: что толку мне или кому-то другому в статьях и интервью все эти фамилии называть, если редакции СМИ затем сами просят эти фамилии убрать (как это было с фамилией Явлинского в предыдущем интервью этой газете)? Ларчик же открывается просто: фамилии нужны, но другие. И в вопросах интервью даже содержалась подсказка – наводящие вопросы о Чубайсе и Кириенко…

 

Что ж, о фактах, существенных, с моей точки зрения, для формирования обоснованного отношения к последним двоим “героям”, можно получить представление из предыдущей книги этой серии – “О бочках меда и ложках дегтя”. Но уместно ли соглашаться на милое предложение газеты сыграть в лицемерную игру: будем вместе высвечивать грехи одних и скрывать – других?

 

И в связи с этим примечателен такой редакционный пассаж: оказывается, я затронул неких “деловых партнеров” издания, на критику в адрес которых редакция “не имеет возможности возразить”. Красиво звучит, кажется, даже с каким-то оттенком благородства… Но только ни женщин, ни детей, ни убогих (в физическом смысле) я, вроде бы, не обижал. Что же это за такие “деловые партнеры”, что за них надо заступаться? Сами они что – немые, как тогдашнее НТВ, так и не ответившее на публичное обвинение в сознательном (жульническим методом) введении аудитории в заблуждение? Или уж не являются ли “деловыми партнерами” те, кого широкая общественность считает публичными политиками и чьи фамилии издание так тщательно оберегает от упоминаний, проливающих свет на истинный характер их деятельности?..

 

Зачем я так подробно остановился на этой истории? Да только для того, чтобы показать на этом примере, насколько тенденциозным является практически все, что можно почерпнуть из наших СМИ. Те, чья деятельность освещается, являются для СМИ либо “деловыми партнерами”, либо противниками “партнеров”. И освещение – соответствующее.

 

А ведь, что очень важно отметить, я привел здесь в пример далеко не худшее наше издание. Иные -такие как “Известия”, “Общая газета”, журнал “Эксперт” и многие другие – не утруждали себя даже подобными “хитростями”. Просто публиковали явную ложь по самым разным вопросам. А их редакторы, по понятным причинам чувствуя себя достаточно защищенными, вообще не реагировали на опровержения…

 

Глава 5. НАСТУПЛЕНИЕ – ШИРОКИМ ФРОНТОМ или НАША ЖИЗНЬ ПРОГНЕТ КОГО УГОДНО?

 

Но постепенно круг возможностей противостоять такой “глобализации”, в рамках которой нам уготована лишь роль просителя у порога потребителей наших природных ресурсов, все более и более сужался. Все было прогнозируемо, но, тем не менее, зачастую неожиданно.

 

ВОПРОС, СОРОК ПЕРВЫЙ ПО ВАЖНОСТИ

 

С тогдашним председателем Счетной палаты Х.Кармоковым мы с самых первых дней работы Палаты неоднократно договаривались о том, что будет создана специальная инспекция по проблемам недропользования. Необходимость в этом была очевидна: из примерно сорока инспекций в Счетной палате не было ни одной, которая бы в комплексе занималась ключевым для России вопросом – вопросом недропользования. И всю описанную выше работу по экспертизе законопроектов нам приходилось вести силами некой временной рабочей группы, в которую аудиторы выделяли сотрудников, причем, зачастую весьма неохотно. Ситуация сложилась столь абсурдная, что тогдашняя Дума даже приняла постановление с рекомендацией: создать в Счетной палате специальную инспекцию по недропользованию. Никто не возражал, но на протяжении шести лет дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

 

БЕЗ ЛОЖНОЙ РОБОСТИ

 

Запомнилось одно мероприятие. Журнал при крупнейшей российской полугосударственной нефтяной компании (“ЛУКОЙЛ”) пригласил меня на “круглый стол”, посвященный ситуации с СРП. Но вместо нормальной дискуссии по существу проблем мероприятие свелось к набору выступлений присутствовавших “экспертов”-лоббистов, знакомых мне еще с описанного выше заседания бюджетного Комитета Совета Федерации летом 1995 года, с необоснованными требованиями в адрес Парламента и Счетной палаты, обвинениями и даже оскорблениями. Можно предположить, что они таким образом демонстрировали ретивость и усердие перед представителем нефтяной компании, также претендовавшей на перевод разрабатываемых ею месторождений из лицензионного режима на режим СРП. Кстати, надо сразу заметить, что желание наших нефтяных компаний перейти на режим СРП вполне естественно, коль скоро в принятом законе, как я это уже отмечал выше, сохранился такой дефект, как возможность бесконкурсного перевода на режим СРП уже разрабатываемых месторождений.

 

…Не желая участвовать в воспитательной акции (покорно выслушивать очередные обвинения в недопонимании современных тенденций в развитии мировой экономики и в препятствовании масштабным инвестициям), я задал вопрос: интересует ли собравшихся официальная позиция Счетной палаты РФ? Если не интересует, то я вынужден попрощаться. Если же интересует – я готов изложить ее за десять минут и ответить на вопросы, после чего вынужден буду вернуться на работу. Но вместо себя оставлю помощника, который при необходимости ответит на те вопросы к нам, которые могут возникнуть в дальнейшем. Подобное явно не входило в планы организаторов мероприятия, но делать им было нечего – слово мне было предоставлено. А недовольные таким развитием событий старые знакомые демонстративно ушли курить. Что, впрочем, ничего не меняло, так как мое выступление предназначалось, разумеется, не столько для присутствовавших и, тем более, ушедших курить, с которыми все было и так более или менее ясно, сколько для стенограммы “круглого стола” – то есть для будущих читателей журнала.

 

После своего выступления и ответов на вопросы я уехал, но, как и обещал, оставил помощника. И тут началось самое интересное. А именно: дискуссия по содержательным проблемам СРП вообще прекратилась. Но началась другая – по организационному вопросу. Ее начало приведу по стенограмме, сделанной моим помощником.

 

“Н. (один из руководителей нефтяной компании – ответственный за контакты с общественностью и СМИ):

 

“Итак, что нам делать с Болдыревым? Кстати, а почему в Счетной палате Болдырев занимается проблемами СРП? Он ведь только заместитель председателя? Есть же еще председатель? Как его фамилия? Кармоков? Да, есть же председатель – Кармоков! Вот пусть председатель Кармоков и занимается проблемами СРП…”

 

Степень наглости и цинизма можно оценить, если учесть присутствие моего помощника, которого ничуть не стеснялись.

 

Разумеется, в опубликованных в журнале материалах по результатам “круглого стола” ни полного (или сокращенного, но адекватного существу) изложения моего достаточно короткого выступления, ни, тем более, “оргвопроса” не оказалось. И полную стенограмму “круглого стола” по моему запросу (в связи с несогласованным купированием моего выступления) журнал, естественно, прислать отказался…

 

СКАЗАНО – СДЕЛАНО

 

Не могу утверждать, что дальнейшее как-то связано с “пожеланиями”, высказанными уже в мое отсутствие на “круглом столе”. Но, тем не менее, очень скоро рабочая группа оказалась практически развалена. В частности, ключевой в ней человек – руководитель Группы – был с повышением в должности переведен председателем Счетной палаты на совершенно иную тематику. С набором же новых сотрудников для работы по проблеме недропользования (пусть даже не в специальную инспекцию, которую так и не создали, но хотя бы в мой личный секретариат), возникли, казалось бы, необъяснимые проблемы.

 

Так, под совершенно смехотворным предлогом отсутствия профильного образования председатель Палаты отказал мне в приеме на работу в мой личный секретариат … доктора экономических наук, бывшего советника Антимонопольного комитета.

 

Ситуация, конечно, с одной стороны, явно не случайная, с другой – совершенно абсурдная. Ведь Счетная палата – не министерство с единоначалием, а орган, состоящий из четырнадцати равно независимых (в том числе по процедуре назначения) высших должностных лиц, аналогичных по своему статусу и независимости судьям высших судов или членам Парламента*. Можно ли себе представить, чтобы Председатель Государственной Думы, например Селезнев, решал, кого могут взять своими помощниками заместители Председателя, например, Хакамада и Жириновский, а кого – не могут? Разумеется, такое невозможно. Роль Председателя в этом случае – лишь чисто техническая: оформить (или дать аппарату указание оформить) прием соответствующих помощников на работу, но никак не более того. Но в Счетной палате дело дошло и до подобного абсурда.

 

* По Конституции председателя Счетной палаты назначает Государственная Дума, заместителя председателя – Совет Федерации. Плюс каждая палата Парламента назначает равное количество аудиторов.

 

Но человек оказался крепким: три месяца “не имеющий профильного образования” доктор экономических наук работал у меня помощником (занимался именно проблемами недропользования) практически на общественных началах**. И в конце концов добиться его принятия на работу все же удалось. В период, когда я замещал находящегося в отпуске председателя, сотрудник был принят на работу моим приказом. Председатель с этим не согласился и объявил мой приказ недействительным. Но затем, видимо, оценив нашу решимость довести дело до логического конца (трудовой спор в суде был бы председателем проигран гарантированно), был вынужден примириться и пойти на компромисс…

 

** Я не называю здесь фамилии многих очень и очень достойных людей, с которыми мне довелось работать, только по одной причине: в отличие от меня, многие из них до сих пор на службе. И в нынешних условиях нет уверенности в том, что подобное упоминание в моей книге пойдет им на пользу. Тем не менее, я всем им благодарен и признателен за совместную работу, зачастую (особенно когда разнообразные неслучайные конфликты накалялись), в весьма нелегких для них УСЛОВИЯХ.

 

Обо всем этом вовсе не стоило бы рассказывать, если бы не главное, к чему в конечном счете сводилась суть подобных конфликтов: драгоценное время, необходимое для решения содержательных вопросов, таким образом попросту уворовывалось – силы приходилось растрачивать на преодоление совершенно искусственных препятствий внутри Счетной палаты…

 

Дальше – больше. Постепенно (в 1998-99 гг.) и Дума почему-то стала регулярно “забывать” направлять связанные с проблемами недропользования законопроекты (в том числе разрешающие Правительству перевести те или иные месторождения на режим СРП) на заключение в Счетную палату – мне самому приходилось инициировать обращения к нам конкретных депутатов. В общем, с каждым днем ситуация становилась все более “вязкой”: как внутри Счетной палаты, так и в Парламенте.

 

ШАГ ВПЕРЕД – ДВА ШАГА НАЗАД

 

В конце 1998 г. Дума приняла поправки в закон об СРП, расширившие возможности Правительства по бесконкурсному переводу месторождений на условия СРП без последующего утверждения соглашений Парламентом. Формально это касалось только относительно небольших месторождений и участков недр (по нефти – с извлекаемыми запасами до 25 миллионов тонн), но хитрость заключается в том, что никакими законами паспорта существующих месторождений, естественно, не утверждаются. Значит, исполнительной власти при желании ничто не мешает почти любое крупное и ценное месторождение разбить на соответствующее количество мелких участков недр, после чего с ними уже можно делать практически все, что угодно.

 

Более того, прибегать и к этим хитростям Правительству особой нужды нет. Достаточно просто занизить данные об объеме запасов на месторождении, что несложно, так как существенен здесь не весь объем, а лишь оценка извлекаемой доли. Тем более, что все соответствующие данные теперь вновь засекречиваются. От кого? Разумеется, не от иностранных инвесторов и, тем более, не от своих недропользователей. Остается – от нас с вами. Потом, со временем, данные можно скорректировать обратно, якобы, как уточненные. А можно этого и не делать. В любом случае, даже если фальсификация данных о месторождении со временем будет выявлена, расторжение на этом основании кабальных для страны (что гарантировано при таком методе действий) сделок будет проблематичным, так как “ошибку” в данных, скорее всего, будут допускать одни должностные лица, а спустя какое-то время заключать соглашения без конкурса – другие…

 

И плюс Правительство отвоевало себе еще одну лазейку: включение в перечни участков недр, переводимых на режим СРП, тех участков, в отношении которых либо “имеются обязательства Российской Федерации о проведении переговоров об условиях соглашений о разделе продукции”, либо уже есть результаты проведения конкурсов или аукционов по предоставлению права пользования участками недр на условиях раздела продукции. По существу это означает обязанность законодателя согласиться с действиями Правительства, уже осуществленными явно противозаконно.

 

Одновременно этим же законом (об изменениях в закон о СРП) была уточнена введенная нами еще в 1995 году (в согласительной комиссии) норма об обязанности

 

Правительства предусматривать в соглашениях, что не менее определенного процента оборудования и услуг для СРП должны производиться на российской территории. Установили: не менее семидесяти процентов. Вроде бы, хорошо? К сожалению, не очень. Ведь одновременно была введена оговорка, что это лишь при условии, если российское оборудование окажется конкурентоспособным по качеству и срокам поставки. И эта, кажущаяся на первый взгляд вполне рациональной, но по существу лицемерная формулировка свела все уточнение к нулю.

 

Поясню юридическое коварство использованной формулировки. Если бы в законе было сказано, что российское оборудование должно удовлетворять определенным стандартам качества – это было бы обоснованно и юридически точно. Но та формулировка, которая записана, позволяет лицам, принимающим решения о закупках оборудования, завысить требование к оборудованию по любому произвольно выбранному параметру (например, степени блеска краски станины какой-либо машины), и затем на этом основании отдать предпочтение своим постоянным зарубежным поставщикам. А если Россия не согласна – жалуйтесь в Стокгольмский суд…

 

Что же касается требования “конкурентоспособности по срокам поставки”, то эта формулировка уж и вовсе издевательская. Другое дело, если бы были оговорены предельные сроки поставок – тогда все ясно. А так, судите сами: если бы вы были заказчиком оборудования – менеджером транснациональной корпорации, заинтересованным по выше нами описанным причинам в заказе максимально дорогого оборудования у своих традиционных поставщиков, представляло ли бы для вас какую-либо проблему приурочить заказ на оборудование к тому моменту, когда у ваших традиционных поставщиков оно уже лежит готовенькое на складе, а российским – надо еще только техническую документацию разрабатывать? Ответ очевиден.

 

Причем, как всегда в таких случаях, дело – не в неумении или незнании. Перед глазами – опыт Китая, который в этом вопросе пошел совсем по другому пути. В китайском законе тоже предусмотрено требование конкурентоспособности китайского оборудования, но не по качеству, а по соотношению качество/цена и, разумеется, при условии удовлетворения оборудования определенным граничным требованиям – стандартам. Плюс жесткий контроль за рациональностью и обоснованностью расходов недропользователя и вынужденность для инвестора координировать принятие решений о заказах с партнером – китайской государственной компанией. Последнее необходимо, в том числе, для того, чтобы оборудование заказывалось заранее, а не тогда, когда китайские производители справиться с заказом уже не успеют и потому придется покупать готовое зарубежное… Чувствуете разницу?

 

Обо всем этом мы говорили депутатам Думы, в том числе я лично выступал на парламентских слушаниях. На заседании профильного Комитета Совета Федерации по экономической политике мы выступали вместе с Сергеем Глазьевым – разъясняли принципиальные дефекты и опасности принятых Думой поправок. Но все это было уже бесполезно…

 

Роковую роль в тот момент, возможно, сыграло еще и то, что в этот период Правительство возглавлял Е.Примаков, которому симпатизировало и общество, и большинство (тогда – левое) в Парламенте. И, похоже, восторжествовала наивная детская логика: наконец-то мы получили нормальное, национально-ориентированное Правительство, а потому к его запросам надо относиться менее критично, не спорить с ним, а помогать ему, в том числе, если Правительство хочет – дать ему запрашиваемые полномочия… Попытки же убедить депутатов, что сегодня Правительство такое, а завтра Президент сформирует другое, совершенно противоположное по своей направленности – были тщетны…

 

Соответственно, свое выступление на парламентских слушаниях “Земельные отношения и оценка природных ресурсов” 19 января 1999 года я так и озаглавил: “Решения Парламента под конкретное “хорошее” Правительство могут обернуться катастрофическими последствиями”. Полностью тезисы этого выступления (включающие в себя и описание китайского подхода к этой проблематике, резко контрастирующего с внедренным в России) приводятся в Приложении. Сейчас же обращу внимание читателя лишь на выводы:

 

1. Недопустимо решать вопросы процедуры принятия решений о переводе недропользования на режим СРП под конкретное “хорошее” Правительство. Доверие Парламента Правительству Е.Примакова привело к принятию Парламентом закона, который расширяет произвольные полномочия Правительства и будет действовать при любом следующем Правительстве.

 

2. Существующий масштаб беззакония в стране именно со стороны высшей государственной власти, огромное количество вскрываемых действий, осуществленных очевидно в нарушение закона и не в интересах государства, свидетельствует об объективной (в силу особенностей Конституции) и субъективной неспособности сегодняшнего российского Парламента навести порядок в нашей стране и обеспечить деятельность исполнительной власти исключительно в интересах общества и государства.

 

В этих условиях применительно к стратегическим природным ресурсам уместно руководствоваться принципом “не навреди” – не отнимай у потомков то, с чем они справятся лучше нас.

 

3. Целесообразно незамедлительно вернуться к работе над поправками к закону “О соглашениях о разделе продукции” с тем, чтобы обеспечить защиту национальных интересов России независимо от доброй воли того или иного Правительства.

 

…Кстати, приведенное выше сравнение с Китаем (более подробно – см. Приложение) – лишь один пример, касающийся той сферы, которой я лично профессионально занимался. А сколько таких примеров в любой другой области? И понятно ли, почему Китай развивается интенсивно и с ним даже США вынуждены говорить уважительно, а нам остается лишь утешаться своим участием “почти на равных” в Парижском клубе и “антитеррористической коалиции”, да еще приставными стульчиками в “восьмерке”, “двадцатке” и т.п…

 

ГДЕ ПРОХОДИТ НЕЗРИМАЯ ЛИНИЯ ФРОНТА

 

Читатель вправе удивиться: почему не на кого опереться в вопросе перевода месторождений на режим СРП понятно – в период большого дележа каждый надеется прихватить свой кусок. Но почему же наши машиностроители сами интенсивно не лоббировали нормы, поворачивающие весь поток заказов на оборудование на их предприятия? Почему они не вели себя в этом ключевом стратегическом вопросе так же, как сейчас повели себя хозяева российского автопрома?

 

Начнем с того, что и применительно к автопрому, строго говоря, против интересов транснациональных корпораций у нас никто не шел: заградительные пошлины ввели ведь не на новые автомобили, а напротив – на старые (подробнее см. выше “Поспорил старенький автомобиль”). И транснациональные корпорации не только не протестовали, но и напротив – выступали здесь союзниками.

 

Тем не менее, вопрос об экономической и социальной базе любой отстаиваемой политической и экономической позиции – вопрос ключевой. Интересовал он, естественно, и меня. Признаться, я надеялся, что та деятельность, которой мы занимались исходя из представлений об интересах всей страны, в конце концов будет поддержана и естественным интересом собственников наших ключевых машиностроительных предприятий -должен же этот интерес когда-то в них проснуться? К сожалению, этого мы не дождались. Почему?

 

Мне приходилось общаться с собственниками ряда крупнейших российских машиностроительных объединений, и они мне говорили примерно следующее: “Это все, конечно, интересно, но СРП – большая игра. И против общей линии Правительства мы – не пойдем. Да и незачем. Больших прибылей в этом деле все равно не будет. И нам не стоит конфликтовать, проще – дать нужным людям взятки, и заказы будут…”

 

Вполне естественно: логика нашего большого бизнеса проистекает из предыстории его становления, в частности из метода получения собственности*. И теперь будешь с властью конфликтовать – лоб расшибешь, а будешь дружить – где-нибудь что-то еще прихватишь. Ведь одни и те же люди являются у нас зачастую и собственниками крупнейших машиностроительных предприятий, и фактическими владельцами (формально собственность на недра- у государства) месторождений сырьевых ресурсов. И это “что-то”, что при правильном поведении можно еще прихватить – больше, чем нормальная прибыль от сложного высокотехнологичного производства. Попробуй на производстве оборудования для нефтедобычи за год удвоить свой капитал, как это, по данным западных экспертов, сумел сделать губернатор Чукотки Р.Абрамович…

 

* Подробнее об этом – в книге “О бочках меда и ложках дегтя”.

 

Таким образом, как ни печально это признать, но жесткого противостояния между транснациональными корпорациями и нашими отечественными машиностроителями в борьбе за многомиллиардные в долларовом исчислении заказы на производство оборудования для добычи, переработки и транспортировки сырья, так и не возникло. Незримая линия такого противостояния есть: между транснациональными корпорациями (и стоящими за ними западными государствами) и большинством населения нашей страны, нуждающимся в интенсивном развитии, высокооплачиваемых рабочих местах и т.п.. Но незримой эта линия остается потому, что одна сторона свой интерес понимает прекрасно, а другая его все еще в достаточной степени не осознает.

 

И, что самое для нас тяжелое: и наша нынешняя власть, и наш крупный бизнес (в силу предыстории возникновения, а также метода преумножения и сохранения капитала) зависимы от Запада. И, соответственно, в этом стратегическом для страны противостоянии они – отнюдь не на нашей стороне. Хотя и весьма искусно (в этом надо отдать им должное) имитируют заинтересованность, решимость и даже какую-то деятельность…

 

…Знаете, как это бывает, сказал- и сам засомневался: а вдруг я чего-то не знаю, не вижу, не замечаю каких-то скрытых тенденций, недопонимаю? Что ж, это тот случай, когда я был бы рад узнать, что заблуждался. Готов был бы принести самые искренние извинения. И даже сейчас готов обратиться с просьбой: если я не прав, то помогите это увидеть, дайте хоть какое-то основание. Пока же, к сожалению, такие основания мне неизвестны…

 

Мы продолжаем жить в ситуации воистину парадоксальной: большинство населения живет в стране, проигравшей в “холодной войне”, а элита (политическая, экономическая и культурная) – ассоциирует себя с победителями…

 

Глава 6. К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ НЕ ОШИБАЛИСЬ (что показали проверки на Сахалине)

 

В 1999-2000 гг. Счетной палата провела две проверки реализации СРП на Сахалине. Точнее, сначала, в 1999 году, была проведена одна крупная комплексная проверка с участием целой группы наших аудиторов. Мне пришлось курировать разработку общей программы проверки, а затем подготовку итогового Отчета. И выяснилось, что по целому ряду направлений проверка, мягко говоря, не доведена до конца. Например, затраты на закупку оборудования и услуг оценены нашими инспекторами не по первичным платежным документам, как это положено по закону и Регламенту Счетной палаты, а по самоотчетам проверяемой стороны. Соответственно, мне пришлось на Коллегии Счетной палаты настаивать на продолжении проверки, в результате чего было принято решение провести допроверку в течение следующего 2000-го года.

 

Обременять читателя подробностями всего, что выявила проверка, я не стану, так как первый из упомянутых отчетов опубликован в Бюллетене Счетной палаты Российской Федерации N8 (32) за 2000 год. Итоги второй проверки подводились уже после моего ухода из Счетной палаты.

 

Важно другое: результаты даже той, первой, с моей точки зрения весьма неполной проверки в значительной степени подтвердили наши опасения. И в Отчете мы вновь сформулировали свои, в том числе и прежние предложения по изменению законодательства, но на этот раз уже вытекающие не только из юридической и экономической логики, но и из материалов проверки. Для интересующихся этой тематикой выводы и предложения из Отчета я привожу в Приложении в конце книги.

 

Сейчас же остановлюсь лишь на нескольких примерах, иллюстрирующих ситуацию.

 

ЧУЖОЕ-НЕ СВОЕ (может быть, цель – не нефть, а рука на кране?)

 

Прежде всего, подтвердилась обоснованность наших опасений, что недропользователи не станут слишком обременять себя заботой об охране окружающей среды. В частности, недропользователь настаивал на своем праве сливать буровые растворы и шламы прямо в море, аргументируя это тем, что такая практика является, якобы, общепринятой. При том, что и наше российское законодательство, и, например, законодательство США подобное категорически запрещает. Например, при бурении скважин в Мексиканском заливе все буровые растворы и технические жидкости, даже и считающиеся абсолютно безопасными, тем не менее, вывозятся на континент и там захораниваются.

 

Но почему же недропользователь не делает так и в нашем случае – ведь все его затраты будут полностью покрыты нашим сырьем? Здесь мы можем лишь строить предположения: от нежелания существенную часть средств от компенсационной нефти расходовать на работы, реально выполняемые на российской территории российскими подрядчиками (не в Японию же вывозить отходы!) и до такого немаловажного мотива, как возможность, под предлогом отсутствия разрешения экологических органов на проведение работ, просто искусственно затягивать освоение месторождений (нефти в мире еще достаточно, а сахалинская нефть никуда не денется – своя рука уже на кране…). Повторю, что это – лишь предположения. Но факт налицо: под предлогом невозможности согласования условий ведения работ освоение одного из перспективных месторождений действительно существенно затягивается. Для сравнения: случись такое в США, например, в прибрежной зоне уже упоминавшегося нами Мексиканского залива, у недропользователя просто незамедлительно была бы изъята лицензия, а месторождение было бы выставлено на новый конкурс…

 

ПОЧЕМУ “БЕЛАЯ” БУХГАЛТЕРИЯ СТОЛЬ НЕВНЯТНА? (о лукавстве аудита – задолго до крушения американского “Энрона”)

 

Другой пример. Как мы помним, один из ключевых вопросов применительно к СРП – это контроль за обоснованностью затрат недропользователя, компенсируемых нашим сырьем. Естественно, именно к этому должно быть приковано все возможное внимание государства. Если, конечно, это нормальное государство, правительство которого действует в интересах своей страны. У нас же при реализации соглашения “Сахалин-1″ так называемый “Уполномоченный государственный орган” позволил недропользователю представлять сметы его расходов и годовые отчеты в укрупненных показателях, вести учет на английском языке и даже … не проводить аудиторские проверки. При том, что в соответствии с соглашением “Сахалин-1″ государство имеет право проверять отчеты недропользователя только в течение двух лет после окончания календарного года. Не воспользовались своим правом своевременно – все отраженные в отчетах затраты считаются принятыми и должны быть возмещены нашей нефтью…

 

Выявились в соглашениях и внутренние противоречия, которые недропользователи, естественно, толкуют в свою пользу. Так, положения соглашения “Сахалин-2″ требуют осуществлять бухгалтерский учет в соответствии с российским законодательством. Значит, на недропользователя должны распространяться положения о составе затрат при производстве и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в ее себестоимость, а также о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли. Однако недропользователь действует, руководствуясь приложением к соглашению, позволяющим включать в состав затрат все без исключения затраты компании и родственных ей организаций при условии, что они были произведены в соответствии с утвержденными сметами или положениями соглашения, дающими компании право производить затраты. Логично, коль скоро такое приложение есть.

 

Правда, оказалось, что даже и этой “вольницы” недостаточно. Так, смета расходов за 1998 год была представлена компанией с нарушением даже и вышеуказанного приложения к соглашению в части отнесения расходов по статьям затрат. При этом заметна тенденция укрупнения структуры смет и, соответственно, отчетности: в 1996 году в отчете компании было предусмотрено 17 статей по элементам затрат, в 1997 году- 12, а в 1998 году – уже только 6 статей…

 

Но, может быть, все это – не так важно? Ведь оператор соглашения представляет российской стороне не просто отчет, но отчет, проверенный аудиторской фирмой. Тем более, что ежегодный аудит бухгалтерской отчетности недропользователя проводит такая известная компания как “Прайс Уотерхаус”, действующая в данном случае на паритетной основе с нашей “Росэкспертизой”. Уж они-то вместе, казалось бы, не позволят зарубежным компаниям творить произвол и списывать в свои затраты все, что попало?

 

И здесь нас ждало определенное разочарование, впрочем, вполне предсказуемое – с учетом цены вопроса. Читаем раздел Отчета Счетной палаты, касающийся результатов внешнего аудита компании-недропользователя: “В заключении аудиторских фирм по Годовым отчетам вместо подробного анализа затрат, понесенных Компанией при выполнении соответствующих статей Программы работ, дано описание основных подходов к составлению Годового отчета и основные положения учетной политики с кратким определением затрат, произведенных Компанией в связи с осуществлением проекта “Сахалин-2″, дословно переписанные из Приложения “А” к Соглашению”. Как вам такой “аудит”?

 

И, естественно, в своем отчете независимые аудиторы отметили, что компания “Сахалин Энерджи” подготовила годовой отчет в соответствии с требованиями приложения о принципах бухгалтерского учета к соглашению о разделе продукции. Но инспекторы Счетной палаты с этим выводом не согласились, и у них были тому основания.

 

Наша проверка установила, что годовые отчеты составлялись компанией с отклонениями от указанных принципов бухгалтерского учета и не соответствовали требованиям, предусмотренным проектом “Сахалин-2″. В частности, в годовом отчете компании отсутствовали сопоставления затрат с данными по годовым сметам расходов, что не давало достоверной и полной информации о фактически произведенных затратах по каждому элементу затрат. На каком же основании независимые аудиторы сделали вывод о том, что все затраты соответствовали сметам?

 

Почему же отсутствовали сопоставления? Да потому, что их и невозможно было произвести, так как статьи затрат, показанные в годовых отчетах компании, не соответствовали в точности ни статьям фактически произведенных затрат, ни статьям утвержденных смет расходов. При составлении годовых отчетов компания объединила фактические расходы по ряду статей затрат, утвержденных в сметах расходов отдельными строками, в результате чего статьи затрат годового отчета и смет расходов стали несопоставимыми. Как в этих условиях независимые аудиторы сделали свои позитивные выводы?

 

Таким образом, как ни печально признать, но и “независимый” аудит (один лишь сам по себе) нас в такой ситуации не спасает*.

 

При этом еще раз подчеркну, что строго юридически никакое согласование с государством состава возмещаемых недропользователю затрат вообще не предусмотрено.

 

ДЕНЕГ – НЕ ЖАЛЕТЬ (что нам стоит переплатить раз в пятнадцать?)

 

Но, может быть, и не надо ничего расписывать по элементам затрат и согласовывать, а независимым аудиторам тщательно проверять – недропользователи и сами достаточно ответственны? Приведу некоторые данные из Отчета, позволяющие читателю сделать собственные выводы.

 

* Внимательный наблюдатель на основании одного этого примера мог бы задуматься, всегда ли и во всем ли можно доверять даже всемирно знаменитым (“раскрученным”) аудиторским компаниям и стоит ли абсолютизировать выводы, освященные авторитетом именитых фирм. Обратите внимание: наш Отчет, содержащий указания на сомнительное качество работы компаний-аудиторов, был опубликован задолго до подорвавшего доверие мировых финансовых рынков к такому аудиту скандала с американской энергетической компанией “Энрон”…

 

Компанией “Сахалин Энерджи” (оператор соглашения “Сахалин-2″) были заключены договоры на аренду трех квартир сроком на 3 года в г. Южно-Сахалинске площадью 285 кв. метров и 325 кв. метров по цене б тысяч долларов США в месяц и площадью 283 кв. метра по цене 7 тысяч долларов в месяц. При этом рыночная цена аренды 3-4 комнатной квартиры улучшенной планировки в г. Южно-Сахалинске составляет от 250 до 500 долларов в месяц, а индивидуального коттеджа от 850 до 1150 долларов в месяц.

 

Та же компания арендовала сроком на 1 год 3-ком-натную квартиру в поселке Смирных по цене 767 долларов США, что превысило рыночную стоимость аренды такого жилья в поселке Смирных в 15 раз.

 

С 000 “Сахтрансбункер” был заключен контракт на поставку 2500 тонн зимнего дизельного топлива для платформы “Моликпак” по цене 185 долларов США за тонну, при том что у других поставщиков аналогичное топливо можно было приобрести по 150 долларов за тонну. И с этой же организацией был заключен контракт на поставку судового газойля в объеме 3530 тонн по цене 300 долларов США для Береговой базы снабжения в г.Холмске, при том что у других поставщиков аналогичное топливо можно было приобрести по 210 долларов за тонну.

 

Все эти затраты возмещаются нашим сырьем.

 

Если в приведенных примерах, где все легко оценить и сопоставить, недропользователь действует столь очевидно недобросовестно, можно себе представить, какие контракты заключаются там, где речь идет о затратах, которые сопоставить и оценить сложнее, прежде всего, на закупки высокотехнологичного оборудования?

 

ЧТО НАМ СМЕТА…

 

Финансирование работ по соглашению “Сахалин-2″ осуществляется акционерами компании’ “Сахалин Энерджи”, а также за счет привлеченных иностранных кредитов. При этом поставщиком финансовых услуг

 

недропользователь избрал родственную организацию -”Мицуи Сахалин Девелопмент Компани Лтд.” Проценты по кредитам, взятым “инвестором” у родственной ему организации, оплачиваются, разумеется, тоже российским сырьем…

 

И в условиях полной бесконтрольности, естественно, началось существенное превышение смет расходов. Так, смета расходов по первому этапу освоения Пильтун-Астохского месторождения была превышена на шестьдесят девять миллионов долларов США – более чем на 11 процентов. При этом увеличение расходов компании было связано в основном с выполнением работ по платформе “Моликпак” (подробнее об этом -ниже), контракты на которые были заключены, разумеется, с зарубежными фирмами: “Сендвел”, “ДЭУ”, “Ван ОРД”, “Паркер”…

 

КАК ХОРОШО БЫТЬ “КОНСУЛЬТАНТОМ”!

 

И, разумеется, одной из ключевых статей расходов, как это и принято в подобных случаях (когда “денег -немерено”), оказываются расходы на разнообразные “консультации”.

 

Оцените.

 

В “Затратах по услугам, оказанным Компании родственными ей и сторонними организациями” в сумме 65,627 млн.долл.США, включены, в том числе, расходы “на персонал поставщика финансовых, маркетинговых услуг и других консультаций”. И это не тысячи, не десятки и даже не сотни тысяч долларов, а более десяти миллионов (10,870 млн.) долларов США. Напомню, что “поставщик финансовых услуг” – родственная не-дропользователю организация. И проценты по кредиту – платятся отдельно. Если проценты платятся не по льготным ставкам, а по вполне рыночным, то почему сверх этого за счет нашей нефти надо оплачивать еще и расходы “на персонал поставщика финансовых услуг”?

 

Но расходы на “консультации” этим, разумеется, не исчерпываются. Есть еще и отдельная статья отчета компании “Затраты на услуги советников и консультантов”, расходы по которой составили уже более тридцати миллионов долларов США (30 321 тыс. долл.). Причем, судебные издержки и оплата юридической помощи (то, что во всем мире вполне обоснованно стоит действительно очень дорого) составляют в этой сумме лишь 1,807 млн. долларов. А на что же потрачено все остальное? Пожалуйста:

 

- оплата услуг советников и консультантов -10,268 млн. долл. США;

 

- услуги третьих лиц в части оплаты расходов на советников и консультантов- 15,024 млн. долл. США, а также судебных издержек и юридической помощи -2,304 млн. долл. США;

 

- услуги родственных организаций в части оплаты расходов на советников и консультантов -0,44 млн. долл. США;

 

- косвенные издержки поставщика услуг в части оказания консультационной помощи – 0,478 млн. долл. США.

 

Неплохо? А как невредно было бы увидеть еще и список “консультантов”- непосредственных получателей средств… Я, конечно, не утверждаю, что наши лоббисты окажутся в этом списке – это было бы уже слишком грубо. Обычно делается иначе – перекрестно: “Ты будешь получателем денег за “консультации” здесь, я же буду получателем грантов, денег за консультации и “доклады”, гонораров за выступления, лекции и т.п. – там”…

 

Интересна и раскладка расходов по статье “Затраты на содержание офиса” в сумме 28,345 млн.долл.США. Они, естественно, включают в себя затраты на содержание и эксплуатацию офисов, поселков, объектов, систем связи и транспортные расходы – 4,544 млн. долл. США;

 

арендные платежи- 0,702 млн.долл.США; страхование- 1,104 млн.долл.США. Это все, за исключением обоснованности именно таких сумм (что, как мы уже убедились, надо проверять), вопросов не вызывает. Но ведь внутри этой статьи есть же еще и расходы на “услуги третьих лиц в части оплаты за офис” -15,786 млн. долл.США; “арендные платежи” (надо полагать, этих третьих лиц) – 4,137 млн. долл.США; “страхование” (видимо, тоже третьих лиц) – 2,072 млн. долл. США. Что же это за услуги? То ли эти “третьи лица” как-то очень помогают “первым лицам” перечислять оплату за их офисы – но неужто такие услуги могут стоить пятнадцать миллионов долларов? То ли сами снимают офисы для себя? Тогда, согласитесь, тоже странно: получается, что отдельно оплачиваются услуги третьих лиц, а отдельно и плюс к тому – еще и их офисы? Есть, в чем разбираться подробно и детально?

 

А теперь, уважаемый читатель, ваше мнение: можно ли обоснованность подобных расходов на многие десятки миллионов долларов только за один год просто принимать на веру и компенсировать нашей нефтью? И понятно ли, почему мне пришлось на Коллегии Счетной палаты требовать продолжения проверки, но уже -по первичным платежным документам?*

 

* См. в Приложении выписку из решения Коллегии Счетной палаты от 25 февраля 2000 года N6 (198).

 

ЧТО ЗАКАЗЫВАЮТ НАШИМ ПОДРЯДЧИКАМ (о чем отчитывается недропользователь)

 

Но для нас, как вы помните, не менее важен и вопрос о том, кому направляются деньги – российским подрядчикам или зарубежным?

 

Приведу данные самих недропользователей.

 

По Соглашению “Сахалин-1″ в 1997 и 1998 годах доля российских подрядчиков по стоимости заключенных договоров составила соответственно 55,0% и 56,5%. Основной контракт, реализованный в 1998 году – работа, проведенная компанией “Роснефть” совместно с восемью российскими проектными институтами (в том числе ЦКБ “Рубин”, ЦКБ “Коралл”, “СахНИПИ”, “ВНИ-ПИ” и др.) по концептуальному проектированию эксплуатационной платформы.

 

По Соглашению “Сахалин-2″ на 1 июля 1999 года с российскими подрядчиками и субподрядчиками было заключено 1103 контракта на сумму более 404 млн.долл.США, в том числе, с сахалинскими подрядчиками заключено контрактов на 350 млн.долл.США. По стоимости заключенных договоров доля участия российских предприятий составила в 1996-1998 годах соответственно 76,9%; 50,2% и 58,3%.

 

Контракты с российскими подрядчиками по Соглашению “Сахалин-2″ заключались (по данным недро-пользователей) в основном для выполнения работ по переоборудованию платформы “Моликпак”, осуществления промысловых операций (бурение, пуско-наладочные работы), предоставления транспортных услуг, аренды технических средств, производственных сооружений и жилья, выполнения строительных работ (поселок “Зима” -37 млн. долл. США, новый офис – 8,2 млн. долл. США, кемпинг в Ногликах – 2,8 млн. долл. США – всего 48,0 млн. долл. США), энерго- и водоснабжению, поставкам продовольствия, оказанию медицинских услуг, осуществлению проектных и научно-изыскательских работ, а также работ по обеспечению различных нормативно-технических и правовых решений. В то же время контракты на создание и поставку высокотехнологического оборудования практически отсутствовали.

 

В целом за весь проверяемый период доля участия российских подрядчиков в реализации проектов “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ в стоимостном выражении, даже по данным недропользователей, находилась на уровне 55%-58%. Это, конечно, не семьдесят процентов участия, к которым недропользователь обязался стремиться по соглашению “Сахалин-2″, но, с другой стороны, казалось бы, тоже не так уж мало?

 

ЧТО ЖЕ РЕАЛЬНО ДОСТАЕТСЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКЕ?

 

Казалось бы, не так уж мало. Но… Во-первых, все это – лишь по данным недропользователей. Во-вторых, – по заключенным контрактам, а не по реально произведенной оплате. То есть, все это еще необходимо проверять по платежным документам.

 

Но еще более важно уточнить само определение, кто именно относится к числу российских подрядчиков. И выясняется, что подрядчик считается российским, если доля участия в нем (прямо или косвенно) российских юридических или физических лиц, включая государственные органы, составляет 50 процентов и более. Но то ли это, что нам реально необходимо?

 

Что существенно для России: чтобы предприятие, производящее оборудование где-нибудь в Гонконге, более чем наполовину принадлежало российским “олигархам” и они имели возможность получить часть прибыли от заказов, или же чтобы предприятие, неважно кому принадлежащее, находилось и производило продукцию на нашей территории, используя нашу рабочую силу и уплачивая налоги в наши бюджеты, социальные и пенсионные фонды? Разумеется, нам важно второе. Но такого рода требований в соглашениях нет.

 

На практике же мы имеем следующее.

 

При реализации соглашения “Сахалин-2″, вместо создания новой стационарной буровой платформы силами простаивавших российских судостроительных мощностей, недропользователь пошел по другому пути – купил выработавшую свой ресурс платформу “Моликпак” постройки 1982 года, заплатив за нее якобы двадцать девять миллионов долларов.

 

Кстати, уважаемый читатель, не интересно ли в связи с этим задаться таким вопросом: почему зарубежные автомобили старше семи лет в страну завозить нельзя, а зарубежные буровые платформы старше восемнадцати лет- можно? Какая в этом экономическая логика, да еще и если учесть, что аналогичные по качеству автомобили мы делать пока неспособны, а буровые платформы – вполне И если добавить к тому, что, как мы это отмечали выше, массового необходимого для развертывания современного производства) платежеспособного спроса на новые автомобили стоимостью от десяти до двадцати тысяч долларов у нас нет и в ближайшее время не предвидится, а гарантированный спрос на плавучие и стационарные буровые платформы – очевиден?

 

И далее. Морская стационарная ледостойкая платформа “Моликпак” состоит из нескольких частей: основания платформы; подставки под основание платформы; технологического модуля; бурового блока; жилого блока. Вновь изготовлены были только два блока: ледостойкое дополнительное стальное основание (подставка под основание платформы для увеличения общей высоты платформы на 15 метров) и технологический модуль. Все остальные были изготовлены в период постройки платформы в 1982 году и модернизированы в 1997-1998 годах. Какие заказы достались российским производителям? Только один- изготовление подставки под основание платформы. Этот заказ выполнял кораблестроительный завод в Комсомольске-на-Амуре. После окончательной сборки подставки в г.Большой Камень (Приморский край) она была отбуксирована на верфи компании ДЭУ (Республика Корея), где осуществлялась модернизация и ремонт платформы для последующей их стыковки.

 

На изготовление, испытание и доставку подставки к месту стыковки с платформой, по данным недропользо-вателя, было израсходовано 53,607 млн.долл.США (из них на нашем “Амурском судостроительном заводе” (по данным недропользователя) выполнено работ на сумму 35,5 млн.долл.США). Все ли эти деньги остались в России? Это еще вопрос, требующий документальной допроверки, так как, например, сталь для подставки (по данным, поступившим из независимых от недропользователя источников) закупалась в Японии…

 

В то же время, на модернизацию верхних строений платформы “Моликпак” на верфи южнокорейской компании “ДЭУ”, по данным недропользователя, израсходовано 71,393 МЛН.ДОЛЛ.СЩА. Таким образом, объем работ, выполненных на “Амурском судостроительном заводе”, в стоимостном выражении составляет лишь 28% от затрат на изготовление, испытание и доставку основания (подставки) к месту стыковки с платформой, а также на модернизацию верхних строений платформы. Если же считать от всей стоимости платформы (с учетом ее покупки и доставки от берегов Канады), то уровень российского участия снижается еще примерно в полтора раза…

 

Согласитесь: есть, что допроверять. И даже без этого есть о чем задуматься…

 

Невредно сопоставить с рекламными и реальные данные об использовании российского персонала.

 

“Более двух третей всего персонала – граждане России!” Звучит красиво. Но давайте сопоставим и данные об оплате труда. И выясняется, что за проверенный нами период из всех выплат персоналу по соглашению “Сахалин-2″ расходы на российский персонал составили 9,248 млн. долл. США, или 22,4 %; а на иностранный персонал- 28,511 млн. долл. США, или 69,2 % (при этом численность российского персонала составляла 73,6 % от общей численности персонала, занятого в проекте). Кроме того, иностранному персоналу и членам семей были выплачены компенсации на переезд, разницу в стоимости жизни (?), оплату жилья и другие “общепринятые” льготы и выплаты- еще 3,4515 млн. долл. США, или 8,4 %. Таким образом, в общей сложности на иностранных сотрудников было потрачено 77,6 % от всех расходов на персонал…

 

МИНУС ШЕСТЬДЕСЯТ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ

 

А теперь, как говорят в одной популярной телепередаче: “Сейчас я попрошу оператора приглушить музыку”. Речь пойдет об оценке ущербов “по большому счету”. О них я говорил выше в главке о компромиссах, которые, как известно, компромиссам рознь, и за которые я, так или иначе, несу отвественность. Но еще раз повторю, на эти компромиссы мы в 1995 году вынуждены были пойти ради того, чтобы не допустить подобного применительно ко всем остальным российским месторождениям полезных ископаемых суммарной стоимостью уже в десятки триллионов долларов.

 

В ходе проверки сотрудники Счетной палаты совместно с Управлением МНС России по Сахалинской области провели сравнительную оценку поступлений в наши бюджеты в двух вариантах недропользования:

 

-в условиях соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ (соглашениями “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ предусмотрены льготы недропользовате-лю по налогу на прибыль, а также освобождение от отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы и от уплаты акцизов на углеводороды);

 

-в условиях разработки этих же месторождений на основе лицензионной схемы в соответствии с законом “О недрах”.

 

Результат сравнительной оценки: за период добычи предполагаемого в соответствии с условиями соглашений объема нефти указанные льготы снижают расчетные поступления в российские бюджеты в среднегодовом исчислении на сумму 1875 млн.долл.США, а за весь период- на 61 692 млн.долл.США, в том числе в федеральный бюджет – на 51 766,7 млн.долл.США.

 

Итак, прямое снижение поступлений в бюджеты -более чем на шестьдесят миллиардов долларов. Компенсируется ли это хотя бы частично какими-либо иными эффектами?

 

Сделать окончательные выводы об уровне эффективности соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ для России даже при оптимистическом сценарии развития событий (то есть, если недропользователи не станут списывать в з;1граты что попало и платить за аренду квартир в пятнадцать раз дороже, чем это стоит на рынке) наши специалисты не смогли. Почему? Потому, что в технико-экономических обоснованиях (ТЭО) обоих проектов расчеты, в которых бы производилось сопоставление экономических результатов работы в условиях СРП и в условиях национальной лицензионной системы (по закону “О недрах”)… вообще отсутствуют.

 

Чего стоят такие ТЭО, если в них нет главного – сравнительной оценки эффективности реализации проектов при двух возможных вариантах недропользования? Чего стоит (точнее, чего достойно) Правительство, подписавшее такие соглашения? И что сказать об обществе, покорно соглашающемся на продолжение подобных экспериментов с основным невозобновляемым национальным достоянием?

 

О ПРИЧИНАХ И СЛЕДСТВИЯХ

 

Бизнес – дело жесткое. Если в нем выполняются какие-либо условия и требования, снижающие реальную прибыль инвестора, то делается это лишь тогда, когда нет другого выхода. И применительно к масштабным проектам, затрагивающим интересы государства, существенную роль здесь играет общественное внимание, которое должно быть постоянно приковано к их реализации. Если в реализации сахалинских соглашений в конце концов удастся навести какой-то порядок (хотя бы принудить недро-пользователей строго следовать их обязательствам по соглашениям, а, может быть, и склонить к юридической или фактической корректировке ряда положений), если в деле подготовки, заключения и реализации иных СРП мы заставим свою исполнительную власть действовать в большей степени в интересах страны, то нетрудно предвидеть, что лоббисты СРП тут же поспешат объявить это своей заслугой, свидетельством верности изначально выбранного пути и необоснованности возражений противников.

 

Ладно, когда дойдет до лавров- спорить не будем. Сейчас же, когда до лавров далеко, стоить подчеркнуть, что если в будущем что-то и удастся исправить, то в немалой степени в силу того, что определенное общественное внимание все-таки уже привлечено (в том числе, нашей проверкой): и к тому, что происходит на Сахалине, и к проблеме СРП в целом.

 

И, с учетом приведенных примеров, можно представить себе, что творилось бы на Сахалине, если бы мы допустили принятие закона о СРП в исходной редакции – без права независимых от исполнительной власти органов контролировать реализацию соглашений (подробнее об этом – ниже)…

 

Глава 7. ВЕДАЮТ ЛИ, ЧТО ТВОРЯТ?

 

Кстати, как это ни покажется читателю странным, но к недропользователям – как всемирно известным транснациональным корпорациям, так и к работающим на Сахалине их оффшорным “дочкам” – у меня особых претензий нет. У них задачи две: получать максимальную прибыль сегодня и застолбить за собой как можно больше ресурсов на завтра. Все прочее – на уровне эмоций (в бизнесе – неуместных) или, в лучшем случае, благотворительности. И если туземцы оказались таковы, каковы есть, в конце концов, не транснациональные компании же должны заботиться об их интересах!

 

Мы же – допуская подобные соглашения и, соответственно, в данном случае ведущие себя как самые неразумные и неграмотные дикари – должны все-таки учиться, как минимум, на своих уже весьма дорого обходящихся ошибках. В чем это может и должно выражаться?

 

Во-первых, при малейших сомнениях, наверное, уже все наше внимание должно быть сосредоточено на доскональном выяснении сути происходящего на Сахалине. Неважно, левые вы или правые, но если в целом за свою страну, то, наверное, здесь должны быть едины -за жесткий и последовательный контроль.

 

Во-вторых, если проверка проведена и в ходе ее выявлена хотя бы сотая часть того, о чем я говорил выше, необходимо приложить максимум усилий к тому, чтобы о ее результатах знали все- как о печальном, но чрезвычайно поучительном опыте.

 

Да, наверное, так называемая “семья”, в период всевластия которой эти позорные соглашения были заключены, и прочие явно нехорошие как-то готовы этому противостоять. Но логично предположить, что уж “демократическая оппозиция”, хотя и лоббировавшая закон о СРП и конкретно эти соглашения, тем не менее, независимо от исповедуемой экономической идеологии

 

(если это, конечно, идеология, а не заведомое мошенничество), должна быть заинтересована в том, чтобы ее детище не опозорили “бездарным исполнением”? Значит – за контроль? А уж если что-то выявилось – бить во все колокола, добиваться и корректировки соглашений (что по согласию сторон возможно), и ужесточения требований к недропользователям в нашем законе? Еще раз подчеркиваю, независимо от идеологических воззрений, просто если вы – за свою страну.

 

А теперь попробуйте, уважаемый читатель, найти объяснение двум фактам.

 

НА КОМ ЭТО ТАМ ШАПКА ГОРИТ?

 

Факт первый. 20 мая 1999 года депутат В.Савчук внесла на рассмотрение Государственной Думы проект постановления “О поручении Счетной палате”.

 

С учетом важности вопроса, полностью приведу и часть стенограммы заседания, посвященную этому вопросу, и текст постановления.

 

ДОКУМЕНТ: Из стенограммы заседания Государственной Думы 20 мая 1999 года.

 

Государственная Дума Федерального Собрания РФ Второй созыв Заседание: 20.05.1999

 

Вопрос: Проект постановления о поручении Счетной палате РФ (“Сахалин-1″ и “Сахалин-2″) Сборник: Бюлл. N 263(405) Ч.1:Стр. 41

 

“ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ [Кузнецов Б.Ю.]”

 

Мы включили сегодня дополнительно в повестку дня проект постановления “О поручении Счетной палате Российской Федерации”.

 

Вера Семеновна Савчук, пожалуйста, вам -слово для доклада.

 

ИЗ ЗАЛА. Давайте голосовать.

 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ [Кузнецов Б.Ю.]. Сейчас Вера Семеновна доложит.

 

САВЧУК B.C. Я думаю, что всем понятно. В связи с тем, что мы рассматриваем па условиях раздела продукции “Сахалин-3″ (сейчас готовится соглашение, которое мы должны будем рассматривать), я просто прошу проверить первое и второе соглашения- для чистоты принятия соглашения. Прошу поддержать.

 

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ [Кузнецов Б.Ю.[. Есть какие-либо вопросы, замечания по проекту постановления, которое вносит Вера Семеновна Савчук? Нет. Ставится на голосование. Кто за то, чтобы этот документ принять? Прошу проголосовать.

 

Кто без карточки и хотел бы проголосовать? Депутат Григориади - за.

 

Покажите результаты.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ ГОЛОСОВАНИЯ (13 час. 55 мин. 11 сек.)

 

Проголосовало за 227 чел. 50,4%

 

Проголосовало против 0 чел. 0,0%

 

Воздержалось 0 чел. 0,0%

 

Голосовало 227 чел. Не голосовало 223 чел.

 

Результат: принято

 

Постановление принято.

 

Скажите, уважаемый читатель, Вас в результатах голосования ничего не удивило? В частности, что против и воздержавшихся - ни одного, но почти половина - не голосовала, в результате чего решение принято с перевесом всего в 0,4% голосов? Не странно ли?

 

Конечно, время близилось к обеду, но ведь совсем недавно и непосредственно в обеденное время Дума набирала не только половину, но даже и две трети голосов - для преодоления вето Совета Федерации по закону о Центробанке (подробнее - в книге "О бочках меда и ложках дегтя")...

 

Может быть, какую-то разгадку найдем в самом тексте постановления?

 

ДОКУМЕНТ: Постановление Государственной Думы от 20 мая 1999 года N 3994-II ГД

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ О поручении Счетной палате Российской Федерации

 

Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации постановляет:

 

1.Поручить Счетной палате Российской Федерации провести проверку использования государственной собственности, предоставленной на основе права пользования недрами субъектам предпринимательской деятельности на возмездной основе, в части уплаты налогов, сборов и иных платежей в федеральный бюджет при исполнении ими соглашений о разделе продукции "Сахалин-1" и "Сахалин-2".

 

В акте указанной проверки в обязательном порядке представить:

 

- оценку законности и обоснованности списания средств на возмещение затрат при исполнении указанных соглашений, а также состава возмещаемых затрат и их нормативов;

 

- оценку соблюдения условий пользования недрами владельцами лицензий на пользование участками недр при исполнении указанных соглашений.

 

2. О результатах указанной проверки Счетной палате Российской Федерации проинформировать Государственную Думу до 1 октября 1999 года.

 

3. Направить настоящее Постановление Председателю Счетной палаты Российской Федерации.

 

4. Опубликовать настоящее Постановление в "Российской газете".

 

5. Настоящее Постановление вступает в силу со дня его принятия.

 

Председатель Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации

 

Г.Н.Селезнев

 

Москва 20 мая 1999 года

 

N 3994-П ГД

 

Как, надеюсь, убедился уважаемый читатель, вопрос предельно ясен. И текст постановления вполне логичен, и аргументация депутата исчерпывающе убедительна: подготавливая решения по новым проектам, невредно разобраться, как же реализуются проекты уже действующие. Соответственно, никто и не возражал - как возражать против того, что есть аксиома при любом ответственном принятии решения? Можно сразу голосовать. Естественно было рассчитывать на то, что уж тут-то все проголосуют дружно, независимо от политических взглядов. И, тем более, те, кто так гордится своим профессионализмом? А также те, кто обозначает себя как оппозицию Правительству: ведь организация контроля за исполнительной властью - одна из фундаментальных функций всякой оппозиции...

 

Но того, кто исходил бы из изложенной мною логики, подстерегали бы неожиданности. Какие? Это станет ясно из еще одного документа.

 

ДОКУМЕНТ: Из распечатки результатов голосования депутатов Государственной Думы 20 мая 1999 года по постановлению о поручении Счетной палате.

 

Результаты поименного голосования депутатов Государственной Думы с использованием электронной системы подсчета голосов по депутатским объединениям

 

Заседание 20/05/99

 

Время: 13:55:11

 

Вопрос:Постановление ГД "О поручении Счетной палате РФ ("Сахалин-1" и "Сахалин-2")"

 

Фракция "Яблоко"

 

Фамилия И.О. Избир.список Результат

Аверчев В.П. ЯБЛ Не голосовал

Арбатов А.Г. ЯБЛ Не голосовал

Бабичев И.В. ЯБЛ Не голосовал

Беклемнщева О.А. ЯБЛ Не голосовал

Борщев В.В. ЯБЛ Не голосовал

Гитин В.В. ЯБЛ Не голосовал

Глубоковский М.К. ЯБЛ Не голосовал

Голов А.Г. ЯБЛ Не голосовал

Грачев И.Д. ЯБЛ Не голосовал

Дон С.Э. ЯБЛ Не голосовал

Дурягин И.Н. ЯБЛ Не голосовал

Емельянов М.В ЯБЛ Не голосовал

Захаров А.К. ЯБЛ Не голосовал

Злотникова Т.В. ЯБЛ Не голосовал

Иваненко С.В. ЯБЛ Не голосовал

Игрунов В.В. ЯБЛ Не голосовал

Карапетян С.А. ЯБЛ Не голосовал

Кузнецов А.В ЯБЛ Не голосовал

Лукашев И.Л. ЯБЛ Не голосовал

Лукин В.П. ЯБЛ Не голосовал

Мазур А.А. ЯБЛ Не голосовал

Мальков И.О. ЯБЛ Не голосовал

Мартюшов С.Н. - Не голосовал

Медведев Н.П. - Не голосовал

Мельников А.Ю. ЯБЛ Не голосовал

Мень М.А. ЯБЛ Не голосовал

Мизулина Е.Б. ЯБЛ Не голосовал

Мисник Б.Г. ЯБЛ Не голосовал

Митрохин С.С. ЯБЛ Не голосовал

Михайлов А.Ю. ЯБЛ Не голосовал

Моисеев Б.А. ЯБЛ Не голосовал

Нестеров Ю.М. ЯБЛ Не голосовал

Никифоров С.М. ЯБЛ Не голосовал

Попов С.А. ЯБЛ Не голосовал

Садчиков Г.М. ЯБЛ Не голосовал

Собакин Е.Ю. ЯБЛ Не голосовал

Травкин Н.И. ЯБЛ Не голосовал

Учитель В.А. - Не голосовал

Шейнис В.Л. ЯБЛ Не голосовал

Шелищ П.Б. - Не голосовал

Шишлов А.В. ЯБЛ Не голосовал

Щекочихин Ю.П. ЯБЛ Не голосовал

Юрьев М.З. ЯБЛ Не голосовал

Явлинский Г.А. ЯБЛ Не голосовал

Янковский А.Э. - Не голосовал

Ярыгина Т.В. ЯБЛ Не голосовал

Таблица взята из базы данных Государственной Думы. То, что у некоторых депутатов фракционная принадлежность стоит иная или не указана вообще, может быть связано с переходом депутатов из одной фракции в другую.

 

Результат голосования

 

Фракция "Яблоко"

 

За 0 0.0%

Против 0 0.0%

Воздержались 0 0.0%

Не голосовали 46 100.0%

Всего 46 -

Что же случилось? Может быть, все депутаты этой фракции вдруг одновременно серьезно заболели и просто не присутствовали в этот день на голосовании - что же это за эпидемия, подкосившая их всех до единого? Нет, по другим вопросам они голосовали - это легко проверить по стенограмме заседания и соответствующим распечаткам результатов голосований. Значит, налицо солидарный - скоординированный и согласованный - отказ депутатов фракции "Яблоко" от голосования по поручению Государственной Думы Счетной палате провести проверку реализации сахалинских соглашений.

 

Почему? И ведь не открыто против, а так, тихим саботажем... Хотя последнее понятно, это, видимо, такой "интеллигентный" метод: "Я - не я, и меня здесь не было..." И в случае чего каждый может сказать, что про других он не знает, а у него именно в это время просто страшно разболелся зуб...

 

Постановление с поручением провести проверку было принято и без их участия - голосов хватило. Но, все-таки, почему против того, чтобы просто узнать, разобраться? Почему против того, чтобы, как это и положено "профессионалам", практикой поверить теорию?

 

Или потому, что там - в Счетной палате - нехороший зампред, который вообще против СРП? Верно, он, конечно, против, но неужто такой всесильный? Он ведь - лишь одна четырнадцатая Коллегии Счетной палаты. Да, он может настоять на том, чтобы что-то включить в программу проверки, чем-то ее дополнить (и делал это неоднократно), но исключить что-либо - не в его силах. И затем непосредственно проверять будут другие - инспекторы, руководимые соответствующими аудиторами. Да, по результатам проверки он может добиться акцентирования внимания на тех или иных фактах, формулирования обобщенных выводов, но ведь не вопреки руководившим своими инспекторами аудиторам. И, уж всяко, сфальсифицировать факты (даже если и предположить, что он такой негодяй) - просто не в его власти: под актами ставят свои подписи инспекторы, затем подписываются руководители проверявшихся объектов; и в отчет попадают лишь те фактические данные, которые есть в актах...

 

Так почему же против того, чтобы просто получить информацию?

 

КОГДА УМОЛЧАНИЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННУЮ ЛОЖЬ

 

И факт второй. На заключительных этапах работы над книгой, когда я дошел до краткого описания результатов нашей проверки на Сахалине, мне стало интересно: а что же лоббисты сахалинских соглашений и СРП в целом могут противопоставить выявленным проверкой фактам? Как-то они ведь должны аргументировать явное несоответствие действительности радужным картинкам, пропагандировавшимся ими ранее? Скажут ли они, что это -трудности начальных этапов, а затем все войдет в норму? Или что "лес рубят - щепки летят", но в целом дело - хорошее?

 

Соответственно, в феврале 2003 года я заглянул на сайт партии "Яблоко" и, как и ожидал, легко нашел там рубрику "Законодательство о СРП" (последнее обновление 17.02.2003). Внутри же этой рубрики, что меня, признаться, удивило, обнаружился "Специальный раздел" под названием "Результаты проверок Счетной палаты" (последнее обновление 03.01.2001). Ну, думаю, какие молодцы - как стараются, чтобы заинтересованные граждане и специалисты могли, не выходя с сайта этой партии, получить все необходимые данные для формирования объективной картины ситуации с СРП. И, главное, какое мужество - опубликовать материал, способный не только выводами, но, прежде всего, приведенными фактами, мягко говоря, посеять сомнения в адекватности всех прочих благостных рассуждений в этой рубрике ("Законодательство по СРП") о пользе СРП для России и о выдающихся достижениях партии в продвижении этого механизма!

 

Но, похоже, с таким выводом я поспешил. Открываю "Специальный раздел" и ... глазам своим не верю. Может быть, думаю, я что-то неправильно сделал, не туда вошел, что-то мне в компьютер недозагрузилось?

 

Что ж, пришлось позвонить в одну из фирм, специализирующихся на информационных услугах, и заказать заверенную распечатку содержания этого "Специального раздела". На следующий день получаю распечатку и убеждаюсь в том, что не ошибался и что раздел назван "специальным" неслучайно.

 

Помните, в советские времена по дорогам ездили машины с надписью на борту "специальная"? Что машина не случайная, становилось ясно, но невольно возникал вопрос: для чего же она "специально" предназначена?

 

В данном же случае, применительно к партийному сайту, ответ был найден: "специальный" раздел оказался так назван действительно не случайно, так как предназначен специально ... для введения посетителей в заблуждение. Судите сами.

 

ДОКУМЕНТ: Распечатка текста "Спец. раздела" "Результаты проверок Счетной палаты" в рубрике "Законодательство о СРП" на сайте партии "Яблоко"

 

Результаты проверок Счетной палаты

 

Что такое СРП?

 

Новые поступления

 

Законодательство

 

Публикации

 

[1994][1995][1996][1997][1998]

 

[1999][2000]

 

Реализуемые СРП

 

[Сахалин-1 и Сахалин-2][Харьяга]

 

Зарубежный опыт реализации СРП

 

Книги

 

Библиография

 

Специальный раздел: Современная аномальная геодинамика недр

 

Специальный раздел: Результаты проверок Счетной палаты

 

Последнее обновление: 03.01.2001

 

Новые поступления

 

Отчет о результатах ревизии целевого использования средств федерального бюджета, выделенных в 1999 году Государственному комитету по охране окружающей среды Сахалинской области, а также его участия в реализации Федерального закона “0 соглашениях о разделе продукции”,

 

Опубликовано в издании: “Бюллетень Счётной палаты Российской Федерации”, № 9 (23), 2000 год, с.4-15

 

info@yabloko.ru

 

1999-2000 (C) Москва, Яблоко 03.01.2001

 

Таким образом, и в разделе “Публикации”, и в “Новых поступлениях” мы обнаруживаем один и тот же единственный материал по вопросу, весьма частному (о работе региональной администрации). Но где же главное – Отчет Счетной палаты по результатам комплексной проверки реализации сахалинских СРП, поручение по которой фракция “Яблоко” безуспешно пыталась саботировать?

 

Или, может быть, не хочется публиковать на своем сайте документ за моей подписью (как говорил герой известного фильма: “Испытываю такую личную неприязнь, что прямо кушать не могу!”)7 Но тогда почему не опубликовать следующий Отчет (уже не за моей подписью) – по проверке, проведенной по моему настоянию (допроверке по первичным платежным документам), итоги которой были подведены уже после моего ухода из Счетной палаты?

 

Можно ли от этих документов отмахнуться, считая получаемые Счетной палатой результаты вообще несущественными? Наверное, можно. Но, похоже, это – не тот случай: иначе на сайте не было бы “специального” раздела “Результаты проверок Счетной палаты”. И, что называется, “за язык никто не тянул”: никто не требовал с ножом, приставленным к горлу, чтобы на сайте “Яблока” существовал такой раздел. Но, коль скоро он есть, наверное, естественно ожидать увидеть на нем и результаты ключевой комплексной проверки?

 

Может быть, не успели? Но прошло уже три года. И последнее обновление материалов раздела – как они сами же указывают- 3 января 2001 г., то есть год спустя после подведения итогов этой проверки. Может быть, наоборот, прошло время и Отчет потерял актуальность? Но тогда почему же сохранен более ранний?

 

Факт остается фактом. Если бы раздела “Результаты проверок Счетной палаты” на партийном сайте “Яблока” не было, можно было бы считать отсутствие соответствующего Отчета Счетной палаты просто умолчанием. “Говорим на своем сайте лишь о том, о чем хотим” – никаких вопросов. Но когда раздел, создающий видимость объективного информирования, есть, но посетитель из этого раздела узнает, что никаких комплексных проверок реализации СРП Счетная палата на Сахалине не проводила – как это называется?

 

Это называется так же, как недавнее заявление М.Задорнова (депутата, не сатирика) в телепередаче у В.Третьякова “Что делать?” (Телеканал “Культура”, 25.02.2003). Будучи в некоторой степени приперт к стенке даже не аргументацией, а просто отношением участников дискуссии к происходящему на Сахалине, он, буквально не моргнув глазом, заявил, что реализуемые на Сахалине соглашения заключены еще … в советские времена, а вот, мол, новые, будущие соглашения… И среди участников дискуссии, к сожалению, не нашлось никого, кто мог бы “прихватить” на прямой и, разумеется, не случайной лжи…*

 

* Соглашение “Сахалин-2″ было подписано 22 июня 1994 года. Соглашение “Сахалин-1″ было подписано 30 июня 1995 года. Таким образом, оба соглашения были подписаны вовсе не в советские времена, а именно в период активной деятельности “Яблока” по продвижению закона о СРП. И в согласительной комиссии между Думой и Советом Федерации по этому закону осенью 1995 года именно представители “Яблока” (вместе с депутатом Думы от Сахалинской обл. Б.Третьяком) настаивали на введении этих соглашений в действие не в соответствии с общими нормами закона о СРП (которые нам удалось существенно скорректировать), а именно в том виде, в каком эти соглашения были подписаны…

 

В ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ НЕ ОТКАЖЕШЬ (что такое “марионеточная оппозиция”)

 

Значит, не зря эти люди так боролись за исходный (разработанный ими) вариант закона о СРП, в том числе за очень не случайно содержавшуюся в нем норму статьи 19 о том, что контролировать реализацию СРП могут лишь органы исполнительной власти. Норма эта и сама по себе примечательна, но, думаю, в полной мере она может быть оценена читателем теперь – после прочтения главы о результатах нашей проверки на Сахалине. Обратите внимание на ключевые слова, выделенные мною в приводимом ниже документе подчеркиванием.

 

ДОКУМЕНТ: Из текста закона “О соглашениях о разделе продукции”, принятого Государственной Думой 14 июня 1995 года, отклоненного Советом Федерации 03 октября 1995 года.

 

Статья 19. Контроль за исполнением соглашения

 

1. Государственный контроль за исполнением соглашения осуществляют федеральные органы исполнительной власти в соответствии с их компетенцией совместно с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации, а также контрольные (наблюдательные) органы, специально создаваемые Правительством Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Правительство Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации может уполномочить государственные унитарные предприятия на выполнение отдельных функций контроля за исполнением соглашения.

 

3. Уполномоченные представители контрольных (наблюдательных) органов, осуществляющих контроль за исполнением соглашения, имеют право беспрепятственного доступа на объекты проведения работ по соглашению, а также к документации, относящейся к проведению указанных работ, исключительно в целях осуществления функций контроля за исполнением соглашения.

 

Видимо, на самом деле эти люди и тогда вполне отдавали себе отчет в том, что делают, к чему это неминуемо приведет и что – только допусти возможность независимого контроля – сможет выявить всякая объективная проверка.

 

. Что ж, надо отдать им должное: они достаточно последовательны: и тогда, когда пытались нормами лоббируемого ими закона о СРП позволить исполнительной власти передать стратегический контроль за нашими природными ресурсами за рубеж, и тогда, когда нормами этого же закона старались не допустить какого-либо независимого контроля за исполнительной властью в этом вопросе, и позднее – сначала когда единодушно пытались саботировать поручение Государственной Думы о проведении проверки реализации СРП на Сахалине, а затем когда прямо вводили в заблуждение (и вводят сейчас – на момент окончания моей работы над этой книгой) посетителей своего партийного сайта в отношении результатов контроля Счетной палаты за реализацией СРП.. .*

 

Помните, за что пытались организовать импичмент Президенту США Б.Клинтону? Не за связь с сотрудницей, но за ложь под присягой. Импичмент не прошел, но, тем не менее, решением суда права иметь адвокатскую практику гражданин США Б.Клинтон лишен. И плюс вынужден был уплатить весьма крупные штрафы (сотни тысяч долларов)…

 

Искусство кино сыграло с нами плохую шутку. Мы привыкли, что если в фильме кто-то – негодяй, то и по его лицу, по всей манере говорить, двигаться и действовать это заметно. И телевизионных персонажей – политиков и журналистов – мы, зачастую, воспринимаем так же – по видимым внешним признакам.

 

Поэтому я понимаю, как трудно человеку, черпающему информацию в основном из наших СМИ, поверить в приводимые мною факты. Конечно, их легко проверить. Но подсознание противится – ведь рушится вся система представлений об окружающем мире и его героях. Как же это – такие симпатичные и интеллигентные? И, как выразилась одна моя знакомая, “с лицами, обремененными интеллектом”. В общем, что называется, “из нашей песочницы”. А как смело критикуют Правительство!..

 

Что ж, если перед самыми сильными в мире стоит задача взятия под контроль ключевых ресурсов планеты, то там, где это возможно, естественно осуществлять операции руками местных “туземцев”. И в нашей российской ситуации, когда желающих предложить добрым заокеанским дядям свои услуги оказалось более чем достаточно, согласитесь, было бы странно, если бы на столь важную роль выбирали плохих артистов?

 

Сколько же раз надо ловить на заведомой, творческой лжи у нас, причем не в любовных делах, а в вопросах, затрагивающих саму возможность выживания и развития страны?

 

Сколько надо ловить на хорошо организованной и скоординированной лжи не отдельных политиков, а целые политические организации? Ведь если действуют так последовательно и целенаправленно, значит, никоим образом не заблуждаются, значит, все-таки, ведают, что творят?

 

Глава 8. ПОД НОВЫЕ ГИМНЫ – В ПРЕЖНЕМ НАПРАВЛЕНИИ

 

Когда говорят об утверждении в нашей стране “вертикали власти”, многим кажется, что это подразумевает появление какого-то порядка и ответственности (хотя бы перед вышестоящими) за принимаемые решения. К сожалению, то, что видел я – проявление тенденции противоположной. То есть, чьи-то невидимые команды, действительно, теперь исполняются безропотно. Но только к порядку в стране и ответственности при принятии важных государственных решений это отношения не имеет. А вот к неэффективности нашей экономики, а также к дальнейшему ограничению перспектив ее развития- отношение прямое и непосредственное.

 

В частности, сколько и каких месторождений переведено на режим СРП? Из описанного выше читатель уже увидел, что Правительство теперь может это делать вполне произвольно, прибегая лишь к несложным ухищрениям. Но и к ним прибегать нет необходимости. Зачем, если Парламент – вполне ручной? И законы о перечнях месторождений, переводимых на режим СРП, которые было бы правильно называть законами о наименованиях месторождений (так как, в отличие от наших предложений, никакие данные об этих месторождениях не приводятся и никакие требования к соответствующим соглашениям в этих законах не оговариваются), буквально поставлены на поток и принимаются нынешним нашим Парламентом без малейших попыток хотя бы даже изобразить серьезную проработку вопроса по каждому месторождению и осмысление сути происходящего в целом.

 

Какая часть всех наших извлекаемых запасов нефти и газа содержится в месторождениях, которые Правительство уже сегодня вправе переводить на режим СРП? На этот вопрос внятного ответа дать не может никто. Хотя на парламентских слушаниях по данной проблематике еще в 2000 году неформально утверждалось, что установленная законом норма (не более 30 процентов всех запасов) уже превышена.

 

…Конец 2000 – начало 2001 года. Совет Федерации на своем заседании рассматривает законопроект о переводе ряда месторождений на режим СРП, включая крупнейшее газоносное- Ковыктинское, расположенное на территории Иркутской области. Вопрос интересный: стратегическое для России месторождение, природный газ из которого предполагалось поставлять в Китай (вопрос стратегический и для Китая), предложили перевести на режим СРП для передачи под контроль (по неофициальным сведениям) … британской АМОКО. А если что не так, то России и Китаю – опять бежать в Стокгольмский суд? Согласитесь, есть о чем подумать.

 

Председатель Совета Федерации Е.Строев по своей инициативе обращает внимание сенаторов на то, что “на заседании присутствует заместитель Председателя Счетной палаты Юрий Юрьевич Болдырев, который занимается этими вопросами”, и предоставляет мне слово. Я, со своей стороны, обращаю внимание сенаторов на важность вопроса о СРП* и на наличие серьезных проблем и недоработок в его законодательном регулировании, что подтверждается и проведенными Счетной палатой проверками на Сахалине, а также на то, что в Счетную палату на экспертизу документы по Ковыктинскому месторождению не поступали. И далее: если вы документы нам направите – мы проведем экспертизу и представим Совету Федерации ее результаты; а уже имея всю информацию вы сможете более обоснованно принять окончательное решение.

 

* Стоит пояснить, что это был уже совершенно иной состав Совета Федерации: не тот, с которым мы в свое время боролись против исходной версии закона о СРП, и даже не тот, на который я опирался в период своей работы в Счетной палате. Поэтому акцентирование внимания сенаторов на сути и степени важности вопроса было вполне обоснованным.

 

Несмотря на последовавшие за этим протесты губернатора Сахалинской области Фархутдинова: “Этот Болдырев делает себе карьеру на противодействии СРП!..”, тем не менее, большинство сенаторов с моим предложением согласилось. И решили: с одобрением или неодобрением закона не спешить – принять его к рассмотрению; а документ направить в Счетную палату на экспертизу.

 

Прошло всего несколько недель. Какая “работа” за это время была проведена, кем и с кем – мне неизвестно. Но в Счетную палату никто ничего так и не направил. А на следующем же заседании Совета Федерации закон о переводе нашего крупнейшего газоносного месторождения (Ковыктинского) на СРП, не содержащий абсолютно никаких требований к Правительству, условий или ограничений, был сенаторами – без какого-либо заключения Счетной палаты (или иного независимого экспертного органа)- одобрен практически единогласно…

 

Иными словами, сдача наших долгосрочных национальных интересов теперь хорошо организована: строем и с песнями.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛИ, ПРИНИМАЯ ПОМОЩЬ, СДАВАТЬСЯ?

 

Из интересного и поучительного хотя бы на будущее, стоит, наверное, остановиться и на таком вопросе, как наши (противников массированного перевода российских месторождений на режим СРП, тем более в его самых нецивилизованных вариантах) взаимоотношения с противоположной заинтересованной стороной -транснациональными корпорациями и американским государством, прямо и весьма жестко отстаивающим в международной политике интересы своего бизнеса, а также свой особый стратегический интерес – гарантированный доступ к ключевым мировым источникам природных ресурсов.

 

Две иллюстрации я уже привел – встречу с заинтересованными представителями бизнеса в Торгово-промышленной палате в Лондоне осенью 1995 года и историю моих выступлений в одном из исследовательских центров Гарвардского университета США в 1994-м и 1995-м годах. Приведу еще несколько.

 

Практически сразу же, как только нам удалось создать Счетную палату Российской Федерации, в начале 1995 года к нам обратились представители Казначейства США с предложениями об оказании технической помощи. В частности, нам было предложено прикрепить к Счетной палате постоянных советников, что, как известно, практиковалось во многих наших структурах исполнительной власти, прежде всего, связанных с приватизацией госсобственности, управлением финансами и т.п. В начальный период деятельности Счетной палаты мне довелось вести эти переговоры, разумеется, согласовывая позицию с председателем Палаты. И от подобной любезности мы, естественно (что на самом деле должно было быть естественно и для исполнительной власти) отказались. Ведь согласитесь: учиться, перенимать чужой опыт – одно, а допускать чужих в свои дела – совсем другое.

 

Встречно мы предложили иной метод взаимодействия: нам нужна информация не о том, как, вы считаете, надо организовывать дело у нас, а о том, как вы организуете дело сами у себя.

 

Вполне можно было предположить, что на этом все переговоры и закончатся. Но нет- здесь надо отдать должное тем представителям Казначейства США, которые к нам обратились. Они адекватно восприняли нашу позицию и приложили определенные усилия к тому, чтобы убедить в обоснованности нашего подхода свое руководство. В результате мы получили прекрасную возможность ознакомиться весьма подробно с практикой работы американского государства и соответствующих органов государственной власти США по тем вопросам, которые представляли для нас интерес. Осуществлялось это в двух формах: поездки наших специалистов в США по заранее запрошенной нами и согласованной программе и организация семинаров на нашей территории с участием интересовавших нас американских и других зарубежных специалистов*.

 

* По близкой схеме строилось затем взаимодействие Счетной палаты России и с родственными ей организациями других стран, но я говорю в данном случае не об этом, а о том, как мы использовали программу технической помощи России, финансируемую американским государством.

 

Разумеется, одной из первых тем, заявленных нами американской стороне как предмет нашего интереса, была организация недропользования на территории США И здесь вновь надо отдать должное нашим зарубежным коллегам: они организовали не только передачу нам большого объема полезной информации (законодательные акты США и т.п.), но и возможность встреч и подробных бесед со специалистами и должностными лицами, занимающимися этими вопросами в США. Мы изучали организацию недропользования в США и на федеральных землях, и на землях, принадлежащих штатам, где есть свои существенные особенности регулирования, а также в зоне континентального шельфа. Изучали и систему законодательства, и работу органов исполнительной власти, регулирующих основной процесс, и работу органов государственного контроля, прежде всего, аналога нашей Счетной палаты -Главного счетного управления США. Причем изучали не только по документам, но и непосредственно на месте, например, на буровых платформах в Мексиканском заливе наши специалисты даже фиксировали пломбировку на счетчиках нефти…

 

Соответственно, пользуясь случаем, я хотел бы еще раз поблагодарить здесь наших коллег из Казначейства США, которые оказали нам тогда столь бесценную помощь: ведь чем больше мы изучали организацию дела в США, тем больше убеждались в своей собственной правоте в тех вопросах, где мы … противостояли интересам США, реализуемым этим государством во внешней политике.

 

Причем, интересно, как по-разному вели себя по отношению к нам представители разных структур и органов власти США, иных заинтересованных сторон- в зависимости от того, какие задачи перед ними стоят.

 

Представители Совета национальной безопасности, с которыми (по их инициативе) мне довелось встречаться, очень мягко и аккуратно интересовались перспективами перевода месторождений наших полезных ископаемых на режим СРП, возникающими при этом проблемами. И их больше, похоже, интересовали не столько сами проблемы, сколько возможный расклад политических сил вокруг этих проблем…

 

Ответственный сотрудник Министерства торговли США, с которым меня попросила встретиться американская сторона, видимо, зная о моей позиции по проблеме СРП, начал беседу, как я это оцениваю, буквально с хамства и чуть ли не ультиматумов, вследствие чего мне пришлось эту встречу просто немедленно прекратить…

 

В то же время, сотрудники и Министерства энергетики (хотя и в весьма узкой области), и особенно Министерства внутренних дел (являющегося на самом деле аналогом нашего Министерства природных ресурсов), и Главного счетного управления США уделили нам значительное время и с большим удовольствием и даже энтузиазмом делились с нами своим опытом защиты интересов граждан своей страны, своего государства от транснациональных и … своих же американских корпораций. И этот опыт для нас, повторю, оказался очень ценен, так как полностью соответствовал нашей логике и подтверждал, что при желании и политической воле этот подход вполне можно реализовывать на практике и в нашей стране.

 

Так, по результатам изучения в США особенностей работы их банковской и казначейской системы, а также организации недропользования мы оформили подробный отчет, в котором провели сравнение нашей действовавшей на тот момент и американской систем. Приведу здесь одну цитату из своего сопроводительного письма к этому отчету, адресованного председателю Счетной палаты:

 

“… С учетом актуальности полученных данных по организации бюджетного процесса в США и сравнительных выводов применительно к нынешним проблемам Российской Федерации, а также с учетом того, что логика организации процесса недропользования в США на собственной территории практически совпадает с позицией Счетной палаты применительно к законопроектам, находящимся сейчас на рассмотрении Государственной Думы, полагаю целесообразным принять решение о доведении полученной информации (отчета или его сокращенного варианта) до депутатов Федерального Собрания РФ.”

 

Разумеется, этот отчет мы направили в палаты Парламента – как еще одно подтверждение обоснованности (теперь уже на основе зарубежной практики) ряда наших законодательных предложений по защите государственных интересов.

 

Приходилось мне встречаться и с непосредственными заказчиками СРП в России и их представителями, в том числе и с руководством ряда корпораций в Лондоне и с членами “Нефтяного совещательного форума” в Москве- по их просьбе я принимал их в полном составе в Счетной палате.

 

Запомнилась одна интересная встреча в Вашингтоне – с представителем компании “Марафон Ойл”, которого мне отрекомендовали одновременно и как официального лоббиста целой группы нефтедобывающих компаний при Конгрессе США. Эта милая женщина с удовольствием делилась со мной впечатлениями от работы по лоббированию СРП … в России, которую, если я правильно понял, она каким-то образом координировала. Так или иначе, она оказалась в деталях знакома с нюансами того, что лоббировалось в России, и мне уже не пришлось удивляться, насколько это в точности совпало с тем, что “разрабатывали” депутаты, представлявшие себя “авторами” исходного закона о СРП – того самого, который нам удалось отклонить и затем существенно скорректировать.

 

…Что ж, могу лишь сказать, что, несмотря на все очевидные расхождения во взглядах, вытекающие из различия в отстаиваемых интересах, тем не менее, все эти господа оставили о себе неплохое впечатление (за исключением лишь упомянутого представителя Министерства торговли- подобные деятели, видимо, привыкли говорить со всем миром на языке ультиматумов) и вели себя вполне корректно. В отличие от привлеченных (чуть не сказал “нанятых”, но не могу – это надо было бы доказывать в суде) наших…, так и норовивших (и норовящих до сих пор) или укусить за ногу, или хотя бы облаять.

 

И, в общем-то, вполне очевидно, что если бы мы сами -государство и все его представители – вели себя прилично и не демонстрировали бы готовность сдать все сразу лишь “за бусы и огненную воду”, с нами готовы были бы вести дела и на более цивилизованной основе, нежели это складывается теперь. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас есть военная сила (прежде всего, ракетно-ядерный арсенал), достаточная для того, чтобы не оказаться в положении Ирака – страны, ныне разоружаемой и переводимой под контроль основного в мире потребителя нефти.

 

НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ

 

Февраль 2003 года был ознаменован совершенно для меня неожиданным явлением. Вдруг, как по команде-целый залп публикаций и телепередач о вредности СРП для страны и нецелесообразности перевода на этот режим наших месторождений полезных ископаемых. Неу-жто в нашем обществе здравая логика начала брать верх? Но при нынешнем уровне управляемости наших СМИ столь скоординированный залп не мог объясняться внезапным прозрением журналистов – явно за этим стоит чей-то интерес. Чей?

 

На момент, когда я вписываю в заключительный раздел книги эту главку (конец февраля 2003 года) точного ответа на этот вопрос у меня нет. Но есть предположения. Из всех возможных вариантов я изложу здесь один – пессимистический, так как, во-первых, скорее всего именно он является одновременно и реалистическим (пессимистические прогнозы у нас имеют свойство сбываться), во-вторых, лучше не иметь иллюзий и готовиться к худшему, чем зря обнадеживаться, а затем удивляться, что радужные надежды не сбылись; и, в-третьих, даже и этот вариант дает какую-то надежду.

 

Итак, конечно, хотелось бы верить в лучшее. Но что настораживает: залп против СРП есть, но аргументации -хотя бы части из того, с чем читатель мог познакомиться в этой книге – нет. Не странно ли? Похоже, деньги кем-то вброшены, но не в полное прояснение ситуации с СРП, а лишь в создание ее туманных очертаний*.

 

* Эти рассуждения могли бы показаться голословными, если бы не мой личный опыт уже самого последнего времени. Ситуация типичная: сначала СМИ обращаются за интервью и, когда я под различными предлогами отказываюсь (опыт позволяет заранее предполагать, чем все закончится), уговаривают, очень просят помочь. Но затем все происходит по классическому сценарию: ни о стратегическом контроле за природными ресурсами, ни о списании затрат, покрываемых нашим сырьем, ни о необходимости повернуть поток сырья на заказы российскому машиностроению – ни слова. Либо важнейшие высказывания исключаются, как в передаче “Сахалинская пустыня” (НТВ, программа “Национальная безопасность”, февраль 2003 г.) – передаче сильной, но ограничившейся лишь проблемами экологии, либо не появляется ничего вообще, как в случае с интернет-изданием “gazeta.ru”, февраль 2003 г. – пример интервью, взятого этим изданием, но не опубликованного, приводится в Приложении.

 

Кому и зачем это потребовалось? И почему сейчас, а не прежде? Ведь в период острой борьбы вокруг закона о СРП, а затем и вокруг перечней месторождений, разрешаемых к переводу на СРП, найти столь мощных союзников или хотя бы попутчиков нам не удавалось.

 

Отсюда версия: для кого-то, стоящего за этой кампанией, режим СРП плох. Но плох не вообще, а стал плох именно сейчас. И плох не навсегда, а лишь временно. Поэтому его не надо препарировать всерьез и делать отношение к нему однозначным, а нужно лишь’временно несколько дискредитировать и тем притормозить заключение каких-то, может быть, конкретных соглашений.

 

Кто может быть заинтересован в этом? Наверное, наши недропользователи, не желающие конкуренции с западными гигантами – как в силу того, что месторождения могут уйти другим, так и потому, что конкуренция со стороны транснациональных корпораций приведет к необходимости предлагать за месторождения на конкурсах (публичных, если таковые будут проводиться, или закулисных – на так называемом “бюрократическом рынке”) более высокую цену.

 

Почему же эти компании не занимали такую позицию и прежде – в 1995 году, когда принимался закон о СРП? Понятно: тогда- перед выборами 1996-го года, когда мало кто верил, что Ельцин удержится, – наши компании находились перед лицом неопределенности и так же, как и иностранные претенденты на наши недра, стремились вырваться из-под какой-либо зависимости от состояния дел в России. Теперь для них ситуация изменилась – внутренние российские условия им кажутся достаточно стабильными. И на первый план выходит уже не опасение потерять прихваченное и, соответственно, стремление его сохранить независимо от того, что будет дальше с нашей страной, а другое – желание “застолбить” за собой еще как можно больше, ограничивая конкурентов, прежде всего иностранных.

 

В случае, если перевод месторождений на режим СРП, в том числе и их усилиями, действительно удастся ограничить, получат ли они то, на что рассчитывают? Есть основания полагать, что получат. Ведь иностранные компании всегда более инерционны в вопросе признания национальных режимов хозяйственной деятельности достаточно надежными. Значит, пока они не сориентируются и не будут готовы прийти к нам даже и на условиях лицензионной схемы – можно многое успеть.

 

И, наконец, последний вопрос: почему действуют так мягко, аккуратно, почему режим СРП не препарируется публично всерьез и не развенчивается в глазах общественного мнения окончательно? Можно предположить, что причина проста: режим СРП плох лишь до тех пор, пока нашими соответствующими “временными патриотами” не будут взяты под свой контроль те ключевые объекты, ради обладания которыми и развернута кампания. А после этого – чем плох режим СРП, если на него можно переводить захваченное без каких-либо конкурсов и аукционов и тем выводить себя и то, что удалось “застолбить” в России, из-под какой-либо зависимости от состояния дел в стране?*

 

* Если присмотреться, большинство публикаций и передач точно вписываются в единую логику. Набрасываются очертания угрозы: “С СРП и, в частности, на Сахалине, оказывается, не все в порядке!” Но ключевые “острые углы” – искусно сглаживаются. Завтра поступит иная “вводная” и можно будет осуществить залп противоположный: недостатки устранили и теперь все отлично. И никаких противоречий в логике не будет…

 

Похоже на правду? Похоже.

 

Так ли все на самом деле? Не знаю. Будущее, не исключено, что и самое ближайшее – покажет.

 

Печально, если все именно так? Печально.

 

Но в чем же тогда надежда, о которой я говорил?

 

Надежда в том, что она не хочет умирать. Это – прежде всего и во-первых.

 

Во-вторых, даже самый малый, что называется, “лучик света”, минимальное внимание общества к проблеме СРП, привлеченное организаторами этой кампании в СМИ, может породить еще какую-то группу людей, заинтересовавшихся существом проблемы и ситуации и осознавших цену вопроса, а может быть, и свой интерес. В этом смысле действительно никто ведь не знает, как его слово (кампания в СМИ) отзовется?

 

И третье, самое главное. Если есть у нас как общества какая-то большая задача, то ее применительно к данному вопросу можно сформулировать так: нужны патриоты. От этого зависит не только судьба наших недр, но и вообще сохранение страны. Может быть” по тем или иным причинам ими могут стать те, кто сегодня в это лишь играет, чтобы успеть “застолбить” побольше- нынешние “временные патриоты”? Если честно, мне кажется, что надежда на это невелика.

 

Но, так или иначе, надежда умирать не хочет.

 

НЕЧЕГО НА ЗЕРКАЛО ПЕНЯТЬ… (за кого они нас держат?)

 

Помните, у нас еще в советские времена были передачи о том, как “зарубежные гости” воспринимают нашу страну и ее жителей. И наш интерес к тому, как мы выглядим, вовсе не ушел в прошлое. Во всяком случае, мне неоднократно доводилось быть участником разнообразных публичных мероприятий, суть дискуссий на которых сводилась к тому, как улучшить, изменить и т.п. образ России в глазах если не всего мира, то уж хотя бы потенциальных инвесторов. Но ведь никакого секрета нет: чтобы что-то менять, надо это сначала самому увидеть и трезво оценить. Что же именно надо увидеть?

 

В предисловии я привел описание этой картины. Сейчас же, по завершении книги, хотелось бы кое-что добавить. Итак…

 

…Ситуация в России уже не один год мне очень напоминает такую картину. Представьте себе, что вы пришли в магазин и увидели нечто вам нужное. Да, дороговато, но дешевле это нигде не купишь, и потому вы склоняетесь к тому, чтобы открыть кошелек. И вот вы уже почти совсем решились, но откуда-то из-за угла выглядывает работник этого же магазина и тихонько шепчет, что он лично вам по дружбе может все устроить дешевле… С учетом того, что про подобную “российско-африканскую” практику всем заинтересованным хорошо известно, никто всерьез и не торопится покупать у нас что-то официально – “через кассу”. Все либо заняты активным поиском тех, кто все устроит и организует дешевле, либо, в крайнем случае, ждут, когда “доброхоты” сами себя проявят…

 

Какие при этом претензии к покупателям? Никаких. Ни нефтяные гиганты “Шелл” и “Амоко”, ни США, ни Европа нам ничего не должны. А вот у нас к самим себе, к тем, кто так спешит быть хорошим и добрым в их глазах – претензии должны бы быть…

 

Таким образом, я хотел бы подвести к одному простому выводу. У англичан есть пословица, звучащая примерно так: “Не бывает плохой погоды – бывает неподходящая одежда”. В этом смысле и наши российские проблемы, безусловно – не в тяжелых природно-климатических условиях и не в агрессивном окружении (не в гегемонии США и их безусловной решимости под любой идеологической оберткой весьма жестко отстаивать свои интересы), а в нашей собственной – как общества и государства – неспособности осознать себя чем-то единым. И как следствие этого – в неумении правильно выстраивать отношения с партнерами, не плясать под чужую дудку, а последовательно защищать свои интересы.

 

Приложения

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1.* Тексты двух вариантов закона “О соглашениях о разделе продукции”

 

* Для удобства сопоставления существенные отличия в текстах двух вариантов закона выделены курсивов с разрядкой.

 

Текст закона “О соглашениях о разделе продукции” в том виде, как он был разработан фракцией “Яблоко” и принят Государственной Думой 14 июня 1995 года, а затем, после более чем трехмесячного противостояния, отклонен Советом Федерации 03 октября 1995 года. Текст закона “О соглашениях о разделе продукции” в том виде, как он был по результатам работы согласительной комиссии между палатами Парламента принят Государственной Думой 6 декабря 1995 года, одобрен Советом Федерации 9 декабря 1995 года и подписан Президентом 30 декабря 1995 года.

Федеральный закон О СОГЛАШЕНИЯХ О РАЗДЕЛЕ ПРОДУКЦИИ Принят Государственной Думой 14 июня 1995 года

 

Федеральный закон О СОГЛАШЕНИЯХ О РАЗДЕЛЕ ПРОДУКЦИИ От 30 декабря 1995 г. N 225-ФЗ

 

Настоящий Федеральный закон, принятый в развитие законодательства Российской Федерации в области недропользования и инвестиционной деятельности, устанавливает правовые основы отношений, возникающих в процессе осуществления российских и иностранных инвестиций в поиски, разведку и добычу минерального сырья на территории Российской Федерации, а также на континентальном шельфе и (или) в пределах исключительной экономической зоны Российской Федерации на условиях соглашений о разделе продукции.

 

Настоящий Федеральный закон, принятый в развитие законодательства Российской Федерации в области недропользования и инвестиционной деятельности, устанавливает правовые основы отношений, возникающих в процессе осуществления российских и иностранных инвестиций в поиски, разведку и добычу минерального сырья на территории Российской Федерации, а также на континентальном шельфе и (или) в пределах исключительной экономической зоны Российской Федерации на условиях соглашений о разделе продукции.

 

Глава 1. Общие положения

 

Статья 1. Отношения, регулируемые настоящим Федеральным законом.

 

Глава 1. Общие положения

 

Статья 1. Отношения, регулируемые настоящим Федеральным законом

 

1. Настоящий Федеральный закон регулирует отношения, возникающие в процессе заключения, исполнения и прекращения соглашений о разделе продукции, и определяет основные правовые условия таких соглашений.

 

2. Отношения, не урегулированные настоящим Федеральным законом, в том числе возникающие в процессе пользования землей и другими природными ресурсами, а также особенности применения настоящего Федерального закона с учетом ограничений или запретов на право собственности на добываемые драгоценные металлы, природные драгоценные камни, радиоактивное сырье и другое металлы и продукты регулируются законодательством Российской Федерации о недрах, другими законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

 

1. Настоящий Федеральный закон регулирует отношения, возникающие в процессе заключения, исполнения и прекращения соглашений о разделе продукции, и определяет основные правовые условия таких соглашений.

 

2. Отношения, не урегулированные настоящим Федеральным законом, в том числе возникающие в процессе пользования землей и другими природными ресурсами, а также особенности применения настоящего Федерального закона с учетом ограничений или запретов на право собственности на добываемые драгоценные металлы, природные драгоценные камни, радиоактивное сырье и другое металлы и продукты регулируются законодательством Российской Федерации о недрах, другими законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

 

3. Отношения, возникающие в процессе поисков, разведки и добычи минерального сырья, раздела произведенной продукции, а также ее транспортировки, обработки, хранения, переработки, использования, реализации или распоряжения иным образом, регулируются соглашением о разделе продукции, заключаемым в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

Права и обязанности сторон соглашения о разделе продукции, имеющие гражданско-правовой характер, определяются в соответствии с законодательством Российской Федерации, если соглашением о разделе продукции, в котором участвуют иностранные граждане и (или) иностранные юридические лица, не установлено иное.*

 

* Это та самая замечательная норма, суть которой в том, что исполнительной власти давалось право неограниченно отступать от норм всех российских законов. Согласитесь: даже если бы во всем остальном этот закон был бы просто идеальным, уже из-за одной этой нормы в таком виде его нельзя было пропускать ни в коем случае – чего бы это ни стоило.

 

3. Отношения, возникающие в процессе поисков, разведки и добычи минерального сырья, раздела произведенной продукции, а также ее транспортировки, обработки, хранения, переработки, использования, реализации ил”" распоряжения иным образом, регулируются соглашением о разделе продукции, заключаемым в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

Права и обязанности сторон соглашения о разделе продукции, имеющие гражданско-правовой характер, определяются в соответствии с настоящим Федеральным законом и гражданским законодательством Российской Федерации.

 

4. В случае, если законодательными актами Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, в сфере регулирования отношений, указанных в пункте 1 настоящей статьи, применяются правила настоящего Федерального закона.

 

4. В случае, если законодательными актами Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, в сфере регулирования отношений, указанных в пункте 1 настоящей статьи, применяются правила настоящего Федерального закона.

 

Статья 2. Соглашение о разделе продукции

 

Соглашение о разделе продукции (далее – соглашение) является договором, в соответствии с которым Российская Федерация предоставляет субъекту предпринимательской деятельности (далее – инвестор) на возмездной основе и на определенный срок исключительные права на поиски, разведку, добычу минерального сырья на участке недр, указанном в соглашении, и на ведение связанных с этим работ, а инвестор обязуется осуществить проведение указанных работ за свой счет и на свой риск. Соглашение определяет все необходимые условия, связанные с пользованием недрами, в том числе условия и порядок раздела произведенной продукции между сторонами соглашения в соответствии с положениями настоящего Федерального закона.

 

Статья 2. Соглашение о разделе продукции

 

1. Соглашение о разделе продукции (далее – соглашение) является договором, в соответствии с которым Российская Федерация предоставляет субъекту предпринимательской деятельности (далее – инвестор) на возмездной основе и на определенный срок исключительные права на поиски, разведку, добычу минерального сьфья на участке недр, указанном в соглашении, и на ведение связанных с этим работ, а инвестор обязуется осуществить проведение указанных работ за свой счет и на свой риск. Соглашение определяет все необходимые условия, связанные с пользованием не-I драми, в том числе условия и порядок раздела произведенной продукции между сторонами соглашения в соответствии с положениями настоящего Федерального закона.

 

2. Условия пользования недрами, установленные в соглашении, не должны противоречить требованиям Закона Российской Федерации “О недрах”. Лицензия на пользование недрами, удостоверяющая право пользования участком недр, выдается в соответствии с положениями статьи 4 настоящего Федерального закона, и отказ в выдаче лицензии не допускается. Прекращение обязательств по использованию лицензий устанавливается в судебном порядке по основаниям настоящего Федерального закона и Закона Российской Федерации “О недрах”.

 

3. Перечни участков недр, право пользования которыми па условиях раздела продукции может быть предоставлено в соответствии с положениями настоящего Федерального закона, устанавливаются федеральными законами.

 

Проекты указанных федеральных законов, а также проекты федеральных законов о внесении изменений и дополнений в эти законы вносятся в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации совместно Правительством Российской Федерации и представительными органами государственной власти субъектов Российской Федерации, на территориях которых расположены соответствующие участки недр, в порядке законодательной инициативы.

 

4. В пределах полномочий, установленных Конституцией Российской Федерации и федеральными законами, субъекты Российской Федерации осуществляют законодательное регулирование своего участия в соглашениях о разделе продукции при пользовании участками недр на своих территориях.

 

5. Соглашения, заключенные Российской Федерацией с инвесторами до вступления в силу настоящего Федерального закона, считаются соответствующими положениям настоящего Федерального закона.

 

Статья 3. Стороны соглашения

 

1. Сторонами соглашения (далее – стороны) являются:

 

Российская Федерация (далее – государство), от имени которой в соглашении выступают Правительство Российской Федерации и орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр, или уполномоченные ими органы; инвесторы – граждане Российской Федерации, иностранные граждане, юридические лица и создаваемые на основе договора о совместной деятельности и не имеющие статуса юридического лица объединения юридических лиц, осуществляющие вложение собственных, заемных или привлеченных средств (имущества и (или) имущественных прав) в поиски, разведку и добычу минерального сырья и являющиеся пользователями недр на условиях соглашения.

 

2. В случае, если в качестве инвестора в соглашении выступает не имеющее статуса юридического лица объединение юридических лиц, участники такого объединения имеют солидарные права и несут солидарные обязанности по соглашению.

 

Статья 3. Стороны соглашения

 

1. Сторонами соглашения (далее – стороны) являются:

 

Российская Федерация (далее – государство), от имени которой в соглашении выступают Правительство Российской Федерации и орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр, или уполномоченные ими органы; инвесторы – граждане Российской Федерации, иностранные граждане, юридические лица и создаваемые на основе договора о совместной деятельности и не имеющие статуса юридического лица объединения юридических лиц, осуществляющие вложение собственных, заемных или привлеченных средств (имущества и (или) имущественных прав) в поиски, разведку и добычу минерального сырья и являющиеся пользователями недр на условиях соглашения.

 

2. В случае, если в качестве инвестора в соглашении выступает не имеющее статуса юридического лица объединение юридических лиц, участники такого объединения имеют солидарные права и несут солидарные обязанности по соглашению.

 

Статья 4. Пользование участками недр на условиях раздела продукции

 

1. Право пользования участками недр на условиях раздела продукции предоставляется инвестору на основании соглашения, заключенного в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

2. Участок недр предоставляется в пользование инвестору в соответствии с условиями соглашения. При этом лицензия на пользование недрами, которая удостоверяет право пользования участком недр, указанным в соглашении, выдается инвестору органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации и федеральным органом управления государственным фондом недр или его территориальным подразделением в течение 30 дней с даты подписания соглашения. Указанная лицензия выдается на срок действия соглашения и подлежит продлению или переоформлению либо утрачивает силу в соответствии с условиями соглашения.

 

3. В случае, если в качестве инвестора выступает не имеющее статуса юридического лица объединение юридических лиц, лицензия, указанная в пункте 2 настоящей статьи, выдается одному из участников такого объединения с указанием в этой лицензии на то, что данный участник выступает от имени этого объединения, а также с указанием всех других участников объединения.

 

Статья 5. Срок действия соглашения

 

1. Срок действия соглашения устанавливается сторонами в соответствии с законодательством Российской Федерации, действующим на день заключения соглашения.

 

2. Действие соглашения по инициативе инвестора, а также при условии выполнения им принятых на себя обязательств продлевается на срок, достаточный для завершения экономически целесообразной добычи минерального сырья и обеспечения рационального использования и охраны недр. При этом условия и порядок такого продления определяются соглашением. При продлении действия соглашения указанная в пункте 2 статьи 4 лицензия на пользование недрами подлежит переоформлению на срок действия соглашения органами, выдавшими данную лицензию.

 

Статья 4. Пользование участками недр на условиях раздела продукции

 

1. Право пользования участками недр на условиях раздела продукции предоставляется инвестору на основании соглашения, заключенного в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

2. Участок недр предоставляется в пользование инвестору в соответствии с условиями соглашения. При этом лицензия на пользование участком недр, которая удостоверяет право пользования участком недр, указанным в соглашении, выдается инвестору органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации и федеральным органом управления государственным фондом недр или его территориальным подразделением в течение 30 дней с даты подписания соглашения. Указанная лицензия выдается на срок действия соглашения и подлежит продлению или переоформлению либо утрачивает силу в соответствии с условиями соглашения.

 

3. В случае, если в качестве инвестора выступает не имеющее статуса юридического лица объединение юридических лиц, лицензия, указанная в пункте 2 настоящей статьи, выдается одному из участников такого объединения с указанием в этой лицензии на то, что данный участок выступает от имени этого объединения, а также с указанием всех других участников объединения.

 

Статья 5. Срок действия соглашения

 

1. Срок действия соглашения устанавливается сторонами в соответствии с законодательством Российской Федерации, действующим на день заключения соглашения.

 

2. Действие соглашения по инициативе инвестора, а также при условии выполнения им принятых на себя обязательств продлевается на срок, достаточный для завершения экономически целесообразной добычи минерального сырья и обеспечения рационального использования и охраны недр. При этом условия и порядок такого продления определяются соглашением. При продлении действия соглашения Оказанная в пункте 2 статьи 4 настоящего Федерального закона лицензия на пользование недрами подлежит переоформлению на срок действия соглашения органами, выдавшими данную лицензию.

 

Глава II. Заключение и исполнение соглашений

 

Статья 6. Порядок заключения соглашения

 

1. 3а исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи, соглашения заключаются государством с победителем конкурса или аукциона, проводимых в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, и в сроки, согласованные сторонами, но не позднее чем через год со дня объявления результатов конкурса или аукциона.

 

Глава II. Заключение и исполнение соглашений

 

Статья 6. Порядок заключения соглашения

 

1. Соглашения заключаются государством с победителем конкурса или аукциона, проводимых в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, и в сроки, согласованные сторонами, но не позднее чем через год со дня объявления результатов конкурса или аукциона, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи.

 

Соглашения заключаются в соответствии с законодательством Российской Федерации. Соглашения, связанные с использованием участков на континентальном шельфе, в исключительной экономической зоне и на участках, отнесенных к особым государственным стратегическим интересам, а равно соглашения, заключенные без проведения конкурса или аукциона, утверждаются федеральным законом.

 

2. В отдельных случаях по совместному решению Правительства Российской Федерации и органа исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации соглашения могут заключаться без проведения конкурсов или аукционов при условии, если:

 

интересы обороны и безопасности государства, а также иные государственные интересы Российской Федерации и интересы субъекта Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр, требуют заключения соглашения с определенным инвестором;

 

объявленный конкурс или аукцион признан несостоявшимся в связи с участием в нем только одного инвестора. В этом случае соглашение может быть заключено с этим инвестором, принявшим участие в этом конкурсе или в аукционе, на условиях конкурса или аукциона;

 

инвестор на день вступления настоящего Федерального закона в силу является пользователем недр для разведки и добычи полезных ископаемых на иных предусмотренных законодательством Российской Федерации условиях, отличных от условий соглашения. В этом случае соглашение может быть заключено с указанным пользователем недр либо с другим юридическим лицом или с не имеющим статуса юридического лица объединением юридических лиц, созданными с участием этого пользователя недр;

 

по согласованию с Правительством Российской Федерации и органами исполнительной власти соответствующих субъектов Российской Федерации переговоры с инвестором по подготовке проектов соглашения были начаты до вступления настоящего Федерального закона в силу.

 

В указанных случаях соглашения заключаются в сроки, согласованные сторонами, но не позднее чем через год со дня принятия Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации совместного решения.

 

2. В отдельных случаях по совместному решению Правительства Российской Федерации и органа исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации соглашения могут заключаться без проведения конкурсов или аукционов при условии, если:

 

интересы обороны и безопасности государства требуют заключения соглашения с конкретным инвестором, если соответствующее положение предусмотрено федеральным законом, устанавливающим перечни участков недр в соответствии с пунктом 3 статьи 2 настоящего Федерального закона;

 

объявленный конкурс или аукцион признан несостоявшимся в связи с участием в нем только одного инвестора. В этом случае соглашение может быть заключено с этим инвестором, принявшим участие в этом конкурсе или в аукционе, на условиях конкурса или аукциона;

 

инвестор на день вступления настоящего Федерального закона в силу является пользователем недр для разведки и добычи полезных ископаемых на иных предусмотренных законодательством Российской Федерации условиях, отличных от условий соглашения. В этом случае соглашение может быть заключено с указанным пользователем недр либо с другим юридическим лицом или объединением юридических лиц, созданным с участием этого пользователя;

 

по согласованию с Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации переговоры с инвестором по подготовке проектов соглашений были начаты до вступления настоящего Федерального закона в силу.

 

В указанных случаях соглашения заключаются в сроки, согласованные сторонами, но не позднее чем через год со дня принятия Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации совместного решения.

 

3. Разработка условий пользования недрами и подготовка проекта соглашения по каждому объекту недропользования осуществляются комиссией, создаваемой Правительством Российской Федерации по согласованию с органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации. В состав указанной комиссии входят представители федеральных органов исполнительной власти, в том числе федерального органа управления государственным фондом недр и (или) его территориального подразделения, органа исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации. В случае необходимости к работе указанной комиссии привлекаются производственные и научные организации, а также эксперты и консультанты.

 

Проект соглашения должен предусматривать требования рационального использования и охраны недр, установленные законодательством Российской Федерации о недрах.

 

4. Подписание соглашения со стороны государства осуществляется Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации или уполномоченными ими органами.

 

Орган исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации может передать свои полномочия на подписание соглашения Правительству Российской Федерации, а Правительство Российской Федерации может передать свои полномочия на подписание соглашения органу исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

В случае, если предоставляемый в пользование участок недр расположен на континентальном шельфе Российской Федерации и (или) в пределах исключительной экономической зоны Российской Федерации, подписание соглашения со стороны государства осуществляется Правительством Российской Федерации или уполномоченным на то федеральным органом исполнительной власти по согласованию с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации, на территории которого будут проводиться предусмотренные соглашением работы, в части, касающейся вопросов, которые относятся к ведению этого субъекта.

 

3. Разработка условий пользования недрами и подготовка проекта соглашения по каждому объекту недропользования осуществляются комиссией, создаваемой Правительством Российской Федерации по согласованию с органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации. В состав указанной комиссии входят представители федеральных органов исполнительной власти, в том числе федерального органа управления государственным фондом недр и (или) его территориального подразделения, органа исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации. В случае необходимости к работе указанной комиссии привлекаются производственные ц научные организации, а также эксперты н консультанты.

 

Проект соглашения должен предусматривать требования рационального использования и охраны недр, установленные законодательством Российской Федерации о недрах.

 

4. Подписание соглашения со стороны государства осуществляется Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

Орган исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации может передать свои полномочия на подписание соглашения Правительству Российской Федерации, а Правительство Российской Федерации может передать свои полномочия на подписание соглашения органу исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

В случае, если предоставляемый в пользование участок недр расположен на континентальном шельфе Российской Федерации и (или) в пределах исключительной экономической зоны Российской Федерации, подписание соглашения со стороны государства осуществляется Правительством Российской Федерации по согласованию с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации, на территории которого будут проводиться предусмотренные соглашением работы, в части, касающейся вопросов, которые относятся к ведению этого субъекта.

 

5. Подписание соглашения в согласованные сторонами сроки осуществляется по завершении переговоров между уполномоченными делегациями сторон, в результате которых должны быть согласованы технические, технологические, правовые и коммерческие условия соглашения, не являющиеся’ обязательными условиями конкурса или аукциона. При этом в ходе указанных переговоров условия, на основе которых был определен победитель конкурса или аукциона, могут быть изменены в соглашении только в случае, если такие изменения направлены на достижение более благоприятных для государства результатов реализации соглашения.

 

5. Подписание соглашения в согласованные сторонами сроки осуществляется по завершении переговоров между уполномоченными делегациями сторон, в результате которых должны быть согласованы все необходимые условия соглашения, не являвшиеся обязательными условиями конкурса или аукциона. При этом условия соглашения не должны противоречить обязательным условиям конкурса или аукциона.

 

6. Решение о подписании соглашения со стороны государства принимается Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации или в случаях, предусмотренных настоящим Федеральным законом, Правительством Российской Федерации по согласованию с органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации

 

6. Решение о подписании соглашения со стороны государства принимается Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации или в случаях, предусмотренных настоящим Федеральным законом, Правительством Российской Федерации по согласованию с органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

Статья 7. Условия выполнения работ

 

1. Предусмотренные соглашением работы и виды деятельности (далее- работы по соглашению) выполняются в соответствии с программами, проектами, планами и сметами, которые утверждаются в порядке, определяемом соглашением.

 

2. Работы по соглашению выполняются при соблюдении требований законодательства Российской Федерации, а также при соблюдении утвержденных в установленном порядке стандартов (норм, правил) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения. При этом соглашением предусматриваются обязательства инвестора по:

 

Статья 7. Условия выполнения работ

 

1. Предусмотренные соглашением работы и виды деятельности (далее- работы по соглашению) выполняются в соответствии с программами, проектами, планами и сметами, которые утверждаются в порядке, определяемом соглашением.

 

2. Работы по соглашению выполняются при соблюдении требований законодательства Российской Федерации, а также при соблюдении утвержденных в установленном порядке стандартов (норм, правил) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения. При этом соглашением предусматриваются обязательства инвестора по:

 

предоставлению российским юридическим лицам при прочих равных условиях преимущественного права на участие в выполнении работ по соглашению в качестве подрядчиков, поставщиков, перевозчиков или в ином качестве на основании договоров (контрактов) с инвесторами;

 

осуществлению мер, направленных на предотвращение вредного влияния указанных работ на окружающую природную среду, а также по ликвидации последствий такого влияния;

 

страхованию ответственности по возмещению ущерба в случае аварий, повлекших за собой вредное влияние на окружающую природную среду;

 

ликвидации всех сооружений, установок и иного имущества по завершении работ по соглашению, а также по очистке от загрязнения территории, на которой проводились работы по соглашению.

 

Стороны могут согласовать применение общепринятых в мировой практике ведения работ по разведке и добыче минерального сырья стандартов (норм, правил) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения при условии предварительного одобрения указанных стандартов (норм, правил) соответствующими государственными органами Российской Федерации.

 

осуществлению мер, направленных на предотвращение вредного влияния указанных работ на окружающую природную среду, а также по ликвидации последствий такого влияния;

 

страхованию ответственности по возмещению ущерба в случае аварий, повлекших за собой вредное влияние на окружающую природную среду;

 

ликвидации всех сооружений, установок и иного имущества по завершении работ по соглашению, а также по очистке от загрязнения территории, на которой проводились работы по соглашению.

 

Стороны могут согласовать применение общепринятых в мировой практике ведения работ по разведке и добыче минерального сырья стандартов (норм, правил) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения при условии предварительного одобрения указанных стандартов (норм, правил) соответствующими государственными органами Российской Федерации в установленном порядке.

 

Стороны должны предусматривать в соглашениях условие, что не менее определенной части технологического оборудования для добычи полезных ископаемых и их переработки (если предусматривается соглашением), закупаемого инвестором с последующей компенсацией затрат компенсационной долей продукции, должно производиться на территории Российской Федерации.

 

3. При выполнении работ по соглашению на объектах, расположенных на территориях традиционного проживания и хозяйственной деятельности малочисленных этнических общно-стей, инвестор обязан принимать все необходимые меры по защите исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей.

 

4. Организация выполнения работ по соглашению, в том числе ведение учета и отчетности в соответствии с положениями статьи 14 настоящего Федерального закона, осуществляется по поручению инвестора оператором соглашения. В качестве такого оператора, предмет деятельности которого должен быть ограничен организацией указанных работ, могут выступать создаваемые инвестором для этих целей на территории Российской Федерации филиалы или юридические лица либо привлекаемые инвестором для этих целей юридические лица, а также иностранные юридические лица, осуществляющие деятельность на территории Российской Федерации.

 

3. При выполнении работ по соглашению на объектах, расположенных на территориях традиционного проживания и хозяйственной деятельности малочисленных этнических общностей, инвестор обязан принимать все необходимые меры по защите исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей.

 

4. Организация выполнения работ по соглашению, в том числе ведение учета и отчетности в соответствии с положениями статьи 14 настоящего Федерального закона, осуществляется по поручению инвестора оператором соглашения. В качестве такого оператора, предмет деятельности которого должен быть ограничен организацией указанных работ, могут выступать создаваемые инвестором для этих целей на территории Российской Федерации филиалы или юридические лица либо привлекаемые инвестором для этих целей юридические лица, а также иностранные юридические лица, осуществляющие деятельность на территории Российской Федерации. При этом инвестор несет имущественную ответственность перед государством за действия оператора как за свои собственные действия.

 

5. По завершении определенных этапов поисков и разведки месторождений минерального сырья инвестор обязан возвращать участки территории, переданной ему в пользование в соответствии с условиями соглашения. Размеры возвращаемых участков, а также порядок, сроки и условия их возврата определяются соглашением.

 

6. Геологическая и технико-экономическая информация по объектам, на которых проводятся работы по соглашению и намечается добыча полезных ископаемых, должна быть представлена на государственную экспертизу в порядке и объеме в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

7. В целях координации деятельности по выполнению работ по соглашению сторонами может быть предусмотрено создание управляющего комитета, в состав которого входит равное число представителей от каждой стороны. Численный состав, права и обязанности управляющего комитета, а также порядок его работы определяется соглашением. Создание управляющего комитета должно предусматривать равное участие со стороны государства представителей федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

5. По завершении определенных этапов поисков и разведки месторождений минерального сырья инвестор обязан возвращать участки территории, переданной ему в пользование в соответствии с условиями соглашения. Размеры возвращаемых участков, а также порядок, сроки и условия их возврата определяются соглашением.

 

6. Геологическая и технико-экономическая информация по объектам, на которых проводятся работы по соглашению и намечается добыча полезных ископаемых, должна быть представлена на государственную экспертизу в порядке и объеме в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

7. В целях координации деятельности по выполнению работ по соглашению сторонами может быть предусмотрено создание .управляющего комитета, в состав которого входит равное число представителей от каждой стороны. Численный состав, права и обязанности управляющего комитета, а также порядок его работы определяются соглашением. Создание управляющего комитета должно предусматривать равное участие со стороны государства представителей федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

Статья 8. Раздел продукции

 

Произведенная продукция подлежит разделу между государством и инвестором в соответствии с соглашением, которое должно предусматривать условия и порядок:

 

определения общего объема произведенной продукции и ее стоимости;

 

определения части произведенной продукции (в том числе ее предельного уровня), которая передается в собственность инвестора для возмещения его затрат на выполнение работ по соглашению (далее- компенсационная продукция). При этом состав затрат, подлежащих возмещению инвестору за счет компенсационной продукции, определяется соглашением в соответствии со специальными нормативными правовыми актами, утверждаемыми Правительством Российской Федерации с учетом положений настоящего Федерального закона;

 

Статья 8. Раздел продукции

 

Произведенная продукция подлежит разделу между государством и инвестором в соответствии с соглашением, которое должно предусматривать условия и порядок:

 

определения общего объема произведенной продукции и ее стоимости;

 

определения части произведенной продукции (в том числе ее предельного уровня), которая передается в собственность инвестора для возмещения его затрат на выполнение работ по соглашению (далее- компенсационная продукция). При этом состав затрат, подлежащих возмещению инвестору за счет компенсационной продукции, определяется соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации;

 

раздела между государством и инвестором прибыльной продукции, под которой понимается произведенная продукция за вычетом части этой продукции, используемой для уплаты платежей за пользование недрами в соответствии с положениями настоящего Федерального закона, и компенсационной продукции;

 

передачи государству принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения части произведенной продукции или ее стоимостного эквивалента;

 

получения инвестором произведенной продукции, принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения.

 

раздела между государством и инвестором прибыльной продукции, под которой понимается произведенная продукция за вычетом части этой продукции, используемой для уплаты платежей за пользование недрами в соответствии с положениями настоящего Федерального закона, и компенсационной продукции;

 

передачи государству принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения части произведенной продукции или ее стоимостного эквивалента;

 

получения инвестором произведенной продукции, принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения.

 

Статья 9. Право собственности инвестора на произведенную продукцию

 

1. Компенсационная продукция, а также часть прибыльной продукции, являющаяся в соответствии с условиями соглашения долей инвестора, принадлежат на праве собственности инвестору.

 

2. Минеральное сырье, поступающее в соответствии с условиями соглашения в собственность инвестора, может быть вывезено с таможенной территории Российской Федерации на условиях и в порядке, которые определены соглашением, без каких-либо ограничений экспорта, в том числе квотирования и лицензирования, а также без обязательных требований к инвестору относительно реализации этого сырья через определенные коммерческие или некоммерческие организации.

 

Статья 9. Право собственности инвестора на произведенную продукцию

 

1. Компенсационная продукция, а также часть прибыльной продукции, являющаяся в соответствии с условиями соглашения долей инвестора, принадлежат на праве собственности инвестору.

 

2. Минеральное сырье, поступающее в соответствии с условиями соглашения в собственность инвестора, может быть вывезено с таможенной территории Российской Федерации на условиях и в порядке, которые определены этим соглашением, без количественных ограничений экспорта, за исключением случаев, предусмотренных Федеральным законом “О государственном регулировании внешнеторговой деятельности”.

 

Статья 10. Распределение и реализация государственной доли произведенной продукции

 

1. Распределение произведенной продукции, полученной государством в результате раздела продукции в соответствии с условиями соглашения, или ее стоимостного эквивалента между Российской Федерацией и субъектом Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр или проводятся работы по соглашению при пользовании недрами континентального шельфа Российской Федерации, осуществляется на основе договоров, заключаемых соответствующими органами исполнительной власти Российской Федерации и органами исполнительной власти субъекта Российской Федерации применительно, как правило, к каждому отдельному соглашению не позднее чем через 30 дней со дня вступления такого соглашения в силу.

 

Указанные договоры устанавливают:

 

пропорции распределения государственной доли произведенной продукции, определяемые с учетом месторасположения предоставляемого в пользование участка недр; вида добываемого минерального сырья и размера его извлекаемых запасов; величины учитываемых при разделе продукции между государством и инвестором налогов, подлежащих уплате в бюджет соответствующего субъекта Российской Федерации и местные бюджеты; уровня социально-экономического развития территории, на которой проводятся работы по соглашению; степени экологических рисков;

 

условия и порядок поступления указанной продукции или ее стоимостного эквивалента в соответствии с согласованными пропорциями распределения государственной доли произведенной продукции в федеральную собственность и собственность соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Часть произведенной продукции, поступающая в федеральную собственность, может быть использована для федеральных нужд в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации, с зачислением выручки от ее реализации в федеральный бюджет. Указанная продукция, производство которой ожидается в соответствии с планами работ по соглашению, может быть использована в качестве предмета залога при получении кредитов на финансирование федеральных целевых программ.

 

Статья 10. Распределение и реализация государственной доли произведенной продукции

 

1. Распределение произведенной продукции, полученной государством в результате раздела продукции в соответствии с условиями соглашения, или ее стоимостного эквивалента между Российской Федерацией и субъектом Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр или проводятся работы по соглашению при пользовании недрами континентального шельфа Российской Федерации, осуществляется на основе договоров, заключаемых соответствующими органами исполнительной власти Российской Федерации и органами исполнительной власти субъекта Российской Федерации применительно, как правило, к каждому отдельному соглашению не позднее чем через 30 дней со дня вступления такого соглашения в силу.

 

Указанные договоры устанавливают:

 

пропорции распределения государственной доли произведенной продукции, определяемые с учетом месторасположения предоставляемого в пользование участка недр, вида добываемого минерального сырья и размера его извлекаемых запасов, величины учитываемых при разделе продукции между государством и инвестором налогов, подлежащих уплате в федеральный бюджет, бюджет соответствующего субъекта Российской Федерации и местные бюджеты, уровня социально-экономического развития территории, на которой производятся работы по соглашению, степени экологических рисков;

 

условия и порядок поступления указанной продукции или ее стоимостного эквивалента в соответствии с согласованными пропорциями распределения государственной доли произведенной продукции в федеральную собственность и собственность соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Часть произведенной продукции, поступающая в федеральную собственность, может быть использована для федеральных нужд в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации, с зачислением выручки от ее реализации в федеральный бюджет.

 

3. Использование части произведенной продукции, поступающей в собственность соответствующего субъекта Российской Федерации, осуществляется в порядке, определяемом законодательством субъектов Российской Федерации.

 

3. Использование части произведенной продукции, поступающей в собственность соответствующего субъекта Российской Федерации, осуществляется в порядке, определяемом законодательством субъектов Российской Федерации.

 

Статья 11. Право собственности на имущество и информацию

 

1. Имущество, вновь созданное или приобретенное инвестором и используемое им для выполнения работ по соглашению, является собственностью инвестора, если иное не предусмотрено соглашением.

 

Право собственности на указанное имущество может перейти от инвестора к государству со дня, когда стоимость указанного имущества полностью возмещена, или со дня прекращения соглашения, или с иного согласованного сторонами дня на условиях и в порядке, которые предусмотрены соглашением. При этом в течение срока действия соглашения инвестору предоставляется исключительное право на пользование таким имуществом на безвозмездной основе для проведения работ по соглашению и инвестор несет бремя содержания находящегося в его пользовании имущества и риск его случайной гибели или случайного повреждения.

 

В случае перехода к государству права собственности на указанное имущество порядок его отнесения к федеральной собственности и (или) к собственности субъекта Российской Федерации, а также порядок дальнейшего использования этого имущества определяются на основе договора, заключаемого между Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

Статья 11. Право собственности на имущество и информацию

 

1. Имущество, вновь созданное или приобретенное инвестором и используемое им для выполнения работ по соглашению, является собственностью инвестора, если иное не предусмотрено соглашением.

 

Право собственности на указанное имущество может перейти от инвестора к государству со дня, когда стоимость указанного имущества полностью возмещена, или со дня прекращения соглашения, или с иного согласованного сторонами дня на условиях и в порядке, которые предусмотрены соглашением. При этом в течение срока действия соглашения инвестору предоставляется исключительное право на пользование таким имуществом на безвозмездной основе для проведения работ по соглашению и инвестор несет бремя содержания находящегося в его пользовании имущества и риск его случайной гибели или случайного повреждения.

 

В случае перехода к государству права собственности на указанное имущество порядок его отнесения к федеральной собственности и (или) к собственности субъекта Российской Федерации, а также порядок дальнейшего использования этого имущества определяются на основе договора, заключаемого между Правительством Российской Федерации и органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Вся первичная геологическая, геофизическая, геохимическая и иная информация, данные по ее интерпретации и производные данные, а также образцы горных пород, в том числе керн, пластовые жидкости, полученные инвестором в результате выполнения работ по соглашению, принадлежат на праве собственности государству. При соблюдении условий конфиденциальности, предусмотренных соглашением, инвестор имеет право свободно и безвозмездно пользоваться указанными информацией, данными и образцами в целях выполнения работ по соглашению. Порядок пользования указанными информацией, данными и образцами, а также порядок их вывоза за пределы Российской Федерации определяются соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

Статья 12. Транспортировка, хранение и переработка минерального сырья

 

1. Инвестор имеет право свободного доступа на договорной основе к объектам трубопроводного транспорта, а также право на свободное использование на договорной основе объектов трубопроводного и иных видов транспорта, объектов по хранению и переработке минерального сырья без каких-либо дискриминационных условий.

 

2. Инвестор в рамках выполнения работ по соглашению имеет право на сооружение объектов по хранению, переработке и транспортировке минерального сырья, право собственности на которые определяется соглашением с учетом положений статьи 11 настоящего Федерального закона.

 

Статья 13. Налоги и платежи при исполнении соглашения

 

1. За исключением налога на прибыль и платежей за пользование недрами, инвестор в течение срока действия соглашения с учетом положений пункта 3 настоящей статьи освобождается от взимания налогов, сборов, пошлин, в том числе таможенных, акцизов и иных обязательных платежей, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Взимание указанных налогов, сборов, пошлин и иных обязательных платежей заменяется разделом продукции на условиях соглашения в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

2. Вся первичная геологическая, геофизическая, геохимическая и иная информация, данные по ее интерпретации и производные данные, а также образцы горных пород, в том числе керн, пластовые жидкости, полученные инвестором в результате выполнения работ по соглашению, принадлежат на праве собственности государству. При соблюдении условий конфиденциальности, предусмотренных соглашением, инвестор имеет право свободно и безвозмездно пользоваться указанными информацией, данными и образцами в целях выполнения работ по соглашению. Порядок пользования указанными информацией, данными и образцами, а также порядок их вывоза за пределы Российской Федерации определяются соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

Статья 12. Транспортировка, хранение и переработка минерального сырья

 

1. Инвестор имеет право свободного доступа на договорной основе к объектам трубопроводного транспорта, а также право на свободное использование на договорной основе объектов трубопроводного и иных видов транспорта, объектов по хранению и переработке минерального сырья без каких-либо дискриминационных условий.

 

2. Инвестор в рамках выполнения работ по соглашению имеет право на сооружение объектов по хранению, переработке и транспортировке минерального сырья, право собственности на которые определяется соглашением с учетом положений статьи 11 настоящего Федерального закона.

 

Статья 13. Налоги и платежи при исполнении соглашения

 

1. За исключением налога на прибыль и платежей за пользование недрами, инвестор в течение срока действия соглашения с учетом положений пункта 3 настоящей статьи освобождается от взимания налогов, сборов, акцизов и иных обязательных платежей (за исключением предусмотренных пунктом 6 настоящей статьи), предусмотренных законодательством Российской Федерации. Взимание указанных налогов, сборов и иных обязательных платежей заменяется разделом продукции на условиях соглашения в соответствии с настоящим Федеральным законом.

 

В случае, если законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации и правовыми актами органов местного самоуправления не предусмотрено освобождение инвестора от взимания налогов, сборов, пошлин и иных обязательных платежей в бюджеты субъектов Российской Федерации и местные бюджеты, часть прибыльной продукции, являющаяся долей инвестора в соответствии с условиями соглашения, подлежит увеличению за счет соответствующего уменьшения доли государства на величину, эквивалентную сумме фактически уплаченных в бюджеты субъектов Российской Федерации и местные бюджеты налогов, сборов, пошлин, иных обязательных платежей и уточненную на сумму, рассчитанную исходя из ставок рефинансирования Банка России, действовавших в истекшем периоде. При этом распределение между Российской Федерацией и соответствующим субъектом Российской Федерации части прибыльной продукции, принадлежащей государству в соответствии с условиями соглашения, или ее стоимостного эквивалента подлежит корректировке на основе договоров, указанных в пункте 1 статьи 10 настоящего Федерального закона.

 

2. Налог на прибыль уплачивается инвестором в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, с учетом следующих особенностей:

 

объектом обложения этим налогом является определяемая в соответствии с условиями соглашения стоимость части прибыльной продукции, принадлежащей инвестору по условиям соглашения. При этом такая стоимость уменьшается на сумму платежей инвестора за пользование заемными средствами, разовых платежей инвестора при пользовании недрами, затрат инвестора на страхование коммерческих рисков, а также на сумму других не возмещаемых инвестору в соответствии с условиями соглашения затрат, состав и порядок учета которых при определении объекта обложения налогом на прибыль устанавливаются соглашением в соответствии со специальными нормативными правовыми актами, указанными в статье 8 настоящего Федерального законa. В случае, если указанные затраты превышают стоимость принадлежащей инвестору части прибыльной продукции, в последующие периоды объект обложения налогом на прибыль уменьшается на сумму соответствующей возникающей разницы до полного ее возмещения;

 

В случае, если законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации и правовыми актами органов местного самоуправления не предусмотрено освобождение инвестора от взимания налогов, сборов и иных обязательных платежей в бюджеты субъектов Российской Федерации и местные бюджеты, часть прибыльной продукции, являющаяся долей инвестора в соответствии с условиями соглашения, подлежит увеличению за счет соответствующего уменьшения доли государства на величину, эквивалентную сумме фактически уплаченных в бюджеты субъектов Российской Федерации и местные бюджеты налогов, сборов, иных обязательных платежей и уточненную на сумму, рассчитанную, исходя из ставок рефинансирования Банка России, действовавших в истекшем периоде. При этом распределение между Российской Федерацией и соответствующим субъектом Российской Федерации части прибыльной продукции, принадлежащей государству в соответствии с условиями соглашения, или ее стоимостного эквивалента подлежит корректировке на основе договоров, указанных в пункте 1 статьи 10 настоящего Федерального закона.

 

2. Налог на прибыль уплачивается инвестором в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, с учетом следующих особенностей:

 

объектом обложения этим налогом является определяемая в соответствии с условиями соглашения стоимость части прибыльной продукции, принадлежащей инвестору по условиям соглашения. При этом такая стоимость уменьшается на сумму платежей инвестора за пользование заемными средствами, разовых платежей инвестора при пользовании недрами, а также на сумму других не возмещаемых инвестору в соответствии с условиями соглашения затрат, состав непорядок учета которых при определении объекта обложения налогом на прибыль устанавливаются соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации. В случае, если указанные затраты превышают стоимость принадлежащей инвестору части прибыльной продукции, в последующие периоды объект обложения налогом на прибыль уменьшается на сумму соответствующей возникающей разницы до полного ее возмещения;

 

уплата налога на прибыль инвестора при выполнении работ по соглашению производится обособленно от уплаты налога на прибыль по другим видам деятельности. При этом применяется ставка налога на прибыль, действующая на дату подписания соглашения;

 

льготы по налогу на прибыль, предусмотренные законодательством Российской Федерации, а также налогообложение суммы превышения фактических расходов на оплату труда над их нормируемой величиной, сумм выплаченных дивидендов или доходов от долевого участия при взимании налога на прибыль не применяются;

 

налог на прибыль, взимаемый по ставке зачисления этого налога в бюджеты субъектов Российской Федерации, вносится в бюджет субъекта Российской Федерации, на территории которого расположен предоставляемый в пользование участок недр, независимо от места регистрации плательщика;

 

по согласованию сторон налог на прибыль уплачивается инвестором в натуральной или в стоимостной форме.

 

3. При исчислении налога на добавленную стоимость при реализации инвестором принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения произведенной продукции из подлежащей взносу в бюджет в соответствующем периоде суммы указанного налога вычитаются все суммы налога на добавленную стоимость, уплаченные инвестором в этом периоде по приобретенным им для выполнения работ по соглашению товарноматериальным ценностям, а также по работам и услугам.

 

Разница, возникающая в случае превышения сумм указанного налога, уплаченного инвестором поставщикам за приобретаемые товарно-материальные ценности, над суммами указанного налога, исчисленными при реализации произведенной продукции, являющейся собственностью инвестора, подлежит возмещению инвестору в порядке и в сроки, установленные законодательством Российской Федерации, с уточнением суммы этой разницы, исходя из ставок рефинансирования Банка России, действовавших в соответствующем истекшем периоде.

 

После начала добычи минерального сырья уточненная сумма указанной разницы, не возмещенная инвестору из бюджета к соответствующему дню, возмещается ему за счет уменьшения принадлежащей государству в соответствии с условиями соглашения части произведенной продукции на величину ее стоимостного эквивалента.

 

уплата налога на прибыль инвестора при выполнении работ по соглашению производится обособленно от уплаты налога на прибыль по другим видам деятельности. При этом применяется ставка налога на Прибыль, действующая на дату подписания соглашения;

 

льготы по налогу на прибыль, предусмотренные законодательством Российской Федерации, а также налогообложение суммы превышения фактических расходов на оплату труда над их нормируемой величиной, сумм выплаченных дивидендов или доходов от долевого участия при взимании налога на прибыль не применяются;

 

налог на прибыль, взимаемый по ставке зачисления этого налога в бюджеты субъектов Российской Федерации, вносится в бюджет субъекта Российской Федерации, на территории ко-loporo расположен предоставляемый в пользование участок недр, независимо от места регистрации плательщика;

 

по согласованию сторон налог на прибыль уплачивается инвестором в натуральной или в стоимостной форме.

 

3. При исчислении налога на добавленную стоимость при реализации инвестором принадлежащей в соответствии с условиями соглашения произведенной продукции из подлежащей взносу в бюджет в соответствующем периоде суммы указанного налога вычитаются все суммы налога на добавленную стоимость, уплаченные инвестором в этом периоде по приобретенным им для выполнения работ по соглашению товарноматериальным ценностям, а также по работам и услугам.

 

Разница, возникающая в случае превышения сумм указанного налога, уплаченного инвестором поставщикам за приобретаемые товарно-материальные ценности, над суммами указанного налога, исчисленными при реализации произведенной продукции, являющейся собственностью инвестора, подлежит возмещению инвестору в порядке и в сроки, установленные законодательством Российской Федерации, с уточнением суммы этой разницы, исходя из ставок рефинансирования Банка России, действовавших в соответствующем истекшем периоде.

 

После начала добычи минерального сырья уточненная сумма указанной разницы, не возмещенная инвестору из бюджета к соответствующему дню, возмещается ему за счет уменьшения принадлежащей государству в соответствии с условиями соглашения части произведенной продукции на величину ее стоимостного эквивалента.

 

Обороты между инвестором и оператором соглашения по безвозмездной передаче товарно-материальных ценностей, необходимых для выполнения работ по соглашению, а также операции по передаче денежных средств, необходимых для финансирования указанных работ в соответствии с утвержденной в установленном соглашением порядке сметой, освобождаются от налога на добавленную стоимость.

 

4. Инвестор уплачивает государству за пользование недрами:

 

разовые платежи (бонусы) при заключении соглашения и (или) по достижении определенного результата, установленные в соответствии с условиями соглашения;

 

ежегодные платежи за проведение поисковых и разведочных работ (ренталс), установленные за единицу площади использованного участка недр в зависимости от экономико-географических условий, размера участка недр, вида полезного ископаемого, продолжительности указанных работ, степени геологической изученности участка недр и степени риска;

 

регулярные платежи (роялти), установленные в процентном отношении от объема добычи минерального сырья или от стоимости произведенной продукции и уплачиваемые инвестором в денежной форме или в виде части добытого минерального сырья.

 

Инвестор освобождается от уплаты иных платежей за пользование недрами.

 

5. Плата за пользование землей и другими природными ресурсами осуществляется инвестором на договорной основе в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

6. Инвестор осуществляет платежи по социальному и медицинскому страхованию своих работников- граждан Российской Федерации на основе коллективных договоров и индивидуальных трудовых договоров (контрактов), заключаемых в соответствии с законодательством Российской Федерации о труде.

 

Обороты между инвестором и оператором соглашения по безвозмездной передаче товарно-материальных ценностей, необходимых для выполнения работ по соглашению, а также операции по передаче денежных средств, необходимых для финансирования указанных работ в соответствии с утвержденной в установленном соглашением порядке сметой, освобождаются от налога на добавленную стоимость.

 

4. Инвестор уплачивает государству за пользование недрами:

 

разовые платежи (бонусы) при заключении соглашения и (или) по достижении определенного результата, установленные в соответствии с условиями соглашения;

 

ежегодные платежи за проведение поисковых и разведочных работ (ренталс), установленные за единицу площади использованного участка недр в зависимости от экономико-географических условий, размера участка недр, вида полезного ископаемого, продолжительности указанных работ, степени геологической изученности участка недр и степени риска;

 

регулярные платежи (роялти), установленные в процентном отношении от объема добычи минерального сырья или от стоимости произведенной продукции и уплачиваемые инвестором в денежной форме или в виде части добытого минерального сырья.

 

Инвестор освобождается от уплаты иных платежей за пользование недрами.

 

5. Плата за пользование землей и другими природными ресурсами осуществляется инвестором на договорной основе в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

6. Инвестор осуществляет обязательные платежи по социальному и медицинскому страхованию своих работников -граждан Российской Федерации, а также в Государственный фонд занятости населения Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

7. Операторы соглашения, указанные в пункте 4 статьи 7 настоящего Федерального закона, а также юридические лица (подрядчики, поставщики, перевозчики и другие лица), участвующие в выполнении работ по соглашению на основе договоров (контрактов) с инвестором, освобождаются от взимания таможенных пошлин, налога на добавленную стоимость и акцизов при ввозе на таможенную территорию Российской Федерации товаров и услуг, предназначенных для проведения указанных работ, при вывозе за пределы таможенной территории Российской Федерации минерального сырья, являющегося в соответствии с условиями соглашения собственностью инвестора, и других товаров, подлежащих экспорту в соответствии с условиями соглашения, а также при экспорте указанных услуг.

 

7. Операторы соглашения, указанные в пункте 4 статьи 7 настоящего Федерального закона, а также юридические лица (подрядчики, поставщики, перевозчики и другие лица), участвующие в выполнении работ по соглашению на основе договоров (контрактов) с инвестором, освобождаются от взимания налога на добавленную стоимость и акцизов при ввозе на таможенную территорию Российской Федерации товаров и услуг в соответствии с проектной документацией, предназначенных для проведения указанных работ, а также при вывозе за пределы таможенной территории Российской Федерации минерального сырья и продуктов его переработки, являющихся в соответствии с условиями соглашения собственностью инвестора.

 

Статья 14. Учет и отчетность

 

1. Учет финансово-хозяйственной деятельности инвестора при выполнении работ по соглашению осуществляется по каждому отдельному соглашению, а также обособленно от такого учета при выполнении им иной деятельности, не связанной с соглашением. Порядок этого учета, в том числе в целях возмещения затрат инвестора и исчисления налога на прибыль, определяется соглашением в соответствии со специальными нормативными правовыми актами, указанными в статье 8 настоящего Федерального закона.

 

2. Бухгалтерский учет и отчетность при выполнении работ по соглашению ведутся в валюте Российской Федерации (рублях) или в иностранной валюте. В случае, если ведение бухгалтерского учета осуществляется в иностранной валюте, отчетность, представляемая в государственные органы, должна содержать данные, исчисленные как в принятой иностранной валюте, так и в рублях. При этом все данные, исчисленные в иностранной валите, должны быть пересчитаны в рубли по курсу Банка России на день составления отчетности.

 

Статья 14. Учет и отчетность

 

1. Учет финансово-хозяйственной деятельности инвестора при выполнении работ по соглашению осуществляется по каждому отдельному соглашению, а также обособленно от такого учета при выполнении им иной деятельности, не связанной с соглашением. Порядок этого учета, в том числе в целях возмещения затрат инвестора и исчисления налога на прибыль, определяется соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации.

 

2. Бухгалтерский учет и отчетность при выполнении работ по соглашению ведутся в валюте Российской Федерации (рублях) или в иностранной валюте. В случае, если ведение бухгалтерского учета осуществляется в иностранной валюте, отчетность, предоставляемая в государственные органы, должна содержать данные, исчисленные как в принятой иностранной валюте, так и в рублях. При этом все данные, исчисленные в иностранной валюте, должны быть пересчитаны в рубли по курсу Банка России на день составления отчетности.

 

Статья 15. Банковские счета и валютное регулирование

 

1. Для выполнения работ по соглашению инвестор должен иметь специальные банковские счета в рублях и (или) иностранной валюте в банках на территории Российской Федерации и (или) на территориях иностранных государств, используемые исключительно для выполнения указанных работ.

 

2. Инвестор имеет право получать и хранить выручку в иностранной валюте от реализации принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения доли продукции на указанных банковских счетах, оплачивать с этих счетов любые расходы по выполнению работ по соглашению, а также налог на прибыль и платежи за пользование недрами, свободно распоряжаться остатком средств на этих счетах.

 

3. На инвестора, а также на юридических лиц (операторов соглашения, подрядчиков, поставщиков, перевозчиков и других лиц), участвующих в выполнении работ по соглашению на основе договоров (контрактов) с инвестором, не распространяются требования обязательной продажи на валютном рынке Российской Федерации части выручки в иностранной валюте, полученной при выполнении работ по соглашению.

 

Статья 15. Банковские счета и валютное регулирование

 

1. Для выполнения работ по соглашению инвестор должен иметь специальные банковские счета в рублях и (или) иностранной валюте в банках на территории Российской Федерации и (или) на территориях иностранных государств, используемые исключительно для выполнения указанных работ.

 

2. Инвестор имеет право получать и хранить выручку в иностранной валюте от реализации принадлежащей ему в соответствии с условиями соглашения доли продукции на указанных банковских счетах, оплачивать с этих счетов любые расходы по выполнению работ по соглашению, а также налог на прибыль и платежи за пользование недрами, свободно распоряжаться остатком средств на этих счетах.

 

3. На инвестора, а также на юридических лиц (операторов соглашения, подрядчиков, поставщиков, перевозчиков и других лиц), участвующих в выполнении работ по соглашению на основе договоров (контрактов) с инвестором, не распространяются требования обязательной продажи на валютном рынке Российской Федерации части выручки в иностранной валюте, полученной при выполнении работ по соглашению.

 

Статья 16. Передача прав и обязанностей по соглашению

 

1. Инвестор имеет право передать полностью или частично свои права и обязанности по соглашению взаимосвязанной компании при условии уведомления об этом государства в письменной форме в сроки, установленные соглашением, и при условии принятия на себя ответственности за исполнение обязательств по соглашению. Под взаимосвязанной компанией понимается юридическое лицо, которое контролируется инвестором (дочернее или зависимое хозяйственное общество), либо юридическое лицо, которое контролирует инвестора (основное хозяйственное общество или товарищество), либо юридическое лицо, контролируемое другим юридическим лицом, которое контролирует инвестора.

 

Статья 16. Передача прав и обязанностей по соглашению

 

2. Инвестор имеет право передать полностью или частично свои права и обязанности по соглашению любому юридическому лицу, не являющемуся взаимосвязанной компанией, или любому гражданину (физическому лицу) только с согласия государства в письменной форме при условии, если эти лица располагают достаточными финансовыми и техническими ресурсами и опытом управленческой деятельности, необходимыми для выполнения работ по соглашению. При этом необоснованный отказ государства от предоставления такого согласия не допускается.

 

1. Инвестор имеет право передать полностью или частично свои права и обязанности по соглашению любому юридическому лицу или любому гражданину (физическому лицу) только с согласия государства при условии, если эти лица располагают достаточными финансовыми и техническими ресурсами и опытом управленческой деятельности, необходимыми для выполнения работ по соглашению.

 

3. Передача прав и обязанностей по соглашению совершается в письменной форме посредством составления специального акта, являющегося неотъемлемой частью соглашения, в порядке и в сроки, определенные соглашением, и сопровождается соответствующим переоформлением лицензии на пользование недрами в течение 30 дней с даты подписания указанного акта.

 

2. Передача прав и обязанностей по соглашению совершается в письменной форме посредством составления специального акта, являющегося неотъемлемой частью соглашения, в порядке и в сроки, определенные соглашением, и сопровождается соответствующим переоформлением лицензии на пользование недрами в течение 30 дней с даты подписания указанного акта.

 

3. С согласия государства инвестор может использовать принадлежащие ему имущество и имущественные права в качестве залога для обеспечения своих обязательств по договорам, заключаемым в связи с исполнением соглашения, с соблюдением при этом требований гражданского законодательства Российской Федерации.

 

Статья 17. Стабильность условий соглашения

 

1. Условия соглашения сохраняют свою силу в течение всего срока действия. Внесение изменений в соглашение допускается только по согласию сторон.

 

Статья 17. Стабильность условий соглашения

 

1. Условия соглашения сохраняют свою силу в течение всего срока действия. Изменения в соглашении допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

 

Изменения в условии соглашений, внесенные по согласованию сторон, вводятся в действие в том же порядке, что и исходные соглашения, за исключением конкурса.

 

2. В случае, если в течение срока действия соглашения законодательством Российской Федерации, законодательством субъектов Российской Федерации и правовыми актами органов местного самоуправления будут установлены нормы, ухудшающие коммерческие результаты деятельности инвестора в рамках соглашения, в соглашение вносятся изменения, обеспечивающие инвестору коммерческие результаты, которые могли быть им получены при применении действовавших на момент заключения соглашения законодательства Российской Федерации, законодательства субъектов Российской Федерации и правовых актов органов местного самоуправления. Порядок внесения таких изменений определяется соглашением.

 

Указанное положение об изменении условий соглашения не применяется в случае, если законодательством Российской Федерации вносятся изменения в стандарты (нормы, правила) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения, в том числе в целях приведения их в соответствие с аналогичными стандартами (нормами, правилами), принятыми и общепризнанными в международной практике.

 

2. В случае, если в течение срока действия соглашения законодательством Российской Федерации, законодательством субъектов Российской Федерации и правовыми актами органов местного самоуправления будут установлены нормы, ухудшающие коммерческие результаты деятельности инвестора в рамках соглашения, в соглашение вносятся изменения, обеспечивающие инвестору коммерческие результаты, которые могли быть им получены при применении действовавших на момент заключения соглашения законодательства Российской Федерации, законодательства субъектов Российской Федерации и правовых актов органов местного самоуправления. Порядок внесения таких изменений определяется соглашением.

 

Указанное положение об изменении условий соглашения не применяется в случае, если законодательством Российской Федерации вносятся изменения в стандарты (нормы, правила) по безопасному ведению работ, охране недр, окружающей природной среды и здоровья населения, в том числе в целях приведения их в соответствие с аналогичными стандартами (нормами, правилами), принятыми и общепризнанными в международной практике.

 

Статья 18. Государственные гарантии прав инвестора

 

1. Инвестору гарантируется защита имущественных и иных прав, приобретенных и осуществляемых им в соответствии с соглашением.

 

2. На инвестора не распространяется действие нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти, а также законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации и правовых актов органов местного самоуправления, если указанные акты устанавливают ограничения прав инвестора, приобретенных и осуществляемых им в соответствии с соглашением, за исключением предписаний соответствующих органов надзора, которые выдаются в соответствии с законодательством Российской Федерации в целях обеспечения безопасного ведения работ, охраны недр, окружающей природной среды, здоровья населения, а также в целях обеспечения общественной и государственной безопасности.

 

Статья 18. Государственные гарантии прав инвестора

 

1. Инвестору гарантируется защита имущественных и иных прав, приобретенных и осуществляемых ими в соответствии с соглашением.

 

2. На инвестора не распространяется действие нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти, а также законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации и правовых актов органов местного самоуправления, если указанные акты устанавливают ограничения прав инвестора, приобретенных и осуществляемых им в соответствии с соглашением, за исключением предписаний соответствующих органов надзора, которые выдаются в соответствии с законодательством Российской Федерации в целях обеспечения безопасного ведения работ, охраны недр, окружающей природной среды, здоровья населения, а также в целях обеспечения общественной и государственной безопасности.

 

Статья 19. Контроль за исполнением соглашения

 

1. Государственный контроль за исполнением соглашения осуществляют федеральные органы исполнительной власти в соответствии с их компетенцией совместно с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации, а также контрольные (наблюдательные) органы, специально создаваемые Правительством Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Правительство Российской Федерации по согласованию с органами исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации может уполномочить государственные унитарные предприятия на выполнение отдельных функций контроля за исполнением соглашения.

 

3. Уполномоченные представители контрольных (наблюдательных) органов, осуществляющих контроль за исполнением соглашения, имеют право беспрепятственного доступа на объекты проведения работ по соглашению, а также к документации, относящейся к проведению указанных работ, исключительно в целях осуществления функций контроля за исполнением соглашения.

 

Статья 19. Контроль за исполнением соглашения

 

1. Государственный контроль за исполнением соглашения осуществляют федеральные органы государственной власти в соответствии с их компетенцией совместно с органами государственной власти соответствующего субъекта Российской Федерации.

 

2. Уполномоченные представители указанных в пункте 1 настоящей статьи органов, осуществляющих контроль за исполнением соглашения, имеют право беспрепятственного доступа на объекты проведения работ по соглашению, а также к документации, относящейся к проведению указанных работ, исключительно в целях осуществления функций контроля за исполнением соглашения.

 

Статья 20. Ответственность сторон по соглашению

 

1. Стороны несут ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств по соглашению в соответствии с условиями соглашения.

 

2. Государство отвечает перед инвестором по своим обязательствам по соглашению принадлежащим ему на праве собственности имуществом с учетом особенностей, предусмотренных Гражданским кодексом Российской Федерации.

 

Статья 20. Ответственность сторон по соглашению

 

1. Стороны несут ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязательств по соглашению в соответствии с условиями соглашения с соблюдением гражданского законодательства Российской Федерации.

 

Условия и порядок распределения между Российской Федерацией и соответствующим субъектом Российской Федерации расходов для удовлетворения требований инвестора о возмещении убытков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения государством своих обязательств по соглашению, а также порядок взаимоотношений федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации при рассмотрении предъявленных государству требований инвестора, касающихся исполнения государством своих обязательств по соглашению, устанавливаются договорами, указанными в пункте 1 статьи 10 настоящего Федерального закона.

 

Статья 21. Прекращение действия соглашения

 

Действие соглашения прекращается по истечении срока его действия или досрочно по соглашению сторон, а также по другим основаниям и в порядке, который предусмотрен соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации, действующим на дату подписания соглашения.

 

2. Условия и порядок распределения между Российской Федерацией и соответствующим субъектом Российской Федерации расходов для удовлетворения требований инвестора о возмещении убытков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения государством своих обязательств по соглашению, а также порядок^ взаимоотношений федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации при рассмотрении предъявленных государству требований инвестор, касающихся исполнения государством своих обязательств по соглашению, устанавливаются договорами, указанными в пункте 1 статьи 10 настоящего Федерального закона.

 

Статья 21. Прекращение действия соглашения

 

Действие соглашения прекращается по истечении срока его действия или досрочно по соглашению сторон, а также по другим основаниям и в порядке, который предусмотрен соглашением в соответствии с законодательством Российской Федерации, действующим на дату подписания соглашения.

 

Прекращение действия соглашения по согласованию сторон вводится в действие в том же порядке, что и исходное соглашение, за исключением процедуры конкурса.

 

Статья 22. Разрешение споров

 

Споры между государством и инвестором, связанные с исполнением, прекращением и недействительностью соглашений, разрешаются в соответствии с условиями соглашения в суде, в арбитражном суде или в третейском суде (в том числе в международных арбитражных институтах).

 

Статья 23. Иммунитет государства

 

В соглашениях, заключаемых с иностранными гражданами и иностранными юридическими лицами, может быть предусмотрен отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного и (или) арбитражного решения.

 

Статья 22. Разрешение споров

 

Споры между государством и инвестором, связанные с исполнением, прекращением и недействительностью соглашений, разрешаются в соответствии с условиями соглашения в суде, в арбитражном суде или в третейском суде (в том числе в международных арбитражных институтах).

 

Статья 23. Иммунитет государства

 

В соглашениях, заключаемых с иностранными гражданами и иностранными юридическими лицами, может быть предусмотрен в соответствии с законодательством Российской Федерации отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного и (или) арбитражного решения.

 

Глава III. Заключительные положения

 

Статья 24. Международные договоры Российской Федерации

 

Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, применяются правила международного договора.

 

Статья 25. Вступление настоящего Федерального закона в силу

 

Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

 

Статья 26. Приведение нормативных правовых актов в соответствие с настоящим Федеральным законом

 

1. Предложить Президенту Российской Федерации, представительным и исполнительным органам государственной власти субъектов Российской Федерации в трехмесячный срок привести свои нормативные правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом.

 

2. Правительству Российской Федерации и Банку России в трехмесячный срок привести свои нормативные правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом, а также внести в установленном порядке в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации предложения о внесении в законодательные акты Российской Федерации изменений и дополнений, вытекающих из настоящего Федерального закона.

 

Глава III. Заключительные положения

 

Статья 24. Международные договоры Российской Федерации

 

Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим Федеральным законом, применяются правила международного договора.

 

Статья 25. Вступление настоящего Федерального закона в силу

 

Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

 

Статья 26. Приведение нормативных правовых актов в соответствие с настоящим Федеральным законом

 

1. Предложить Президенту Российской Федерации, представительным и исполнительным органам государственной власти субъектов Российской Федерации в трехмесячный срок привести свои нормативные правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом.

 

2. Правительству Российской Федерации, Банку России в трехмесячный срок привести свои нормативные правовые акты в соответствие с настоящим Федеральным законом, а также внести в установленном порядке в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации предложения о внесении в законодательные акты Российской Федерации изменений и дополнений, вытекающих из настоящего Федерального закона.

 

3. Правительству Российской Федерации в 1 квартале 1996 года внести в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проект федерального закона об утверждении перечня месторождений, на которые распространяется действие настоящего Федерального закона.

 

Президент Российской Федерации Б.Ельцин 30 декабря 1995 года

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Выписка из Стенограммы заседания Комитета Совета Федерации по бюджету, финансам, таможенному и налоговому регулированию 03 июля 1995 года (обсуждение закона “О соглашениях о разделе продукции”, принятого Государственной Думой 14 июня 1995 года)*

 

* Стенограмма- рабочий документ Комитета Совета Федерации, выполненный без последующий редактуры. Соответственно, и здесь выписка из Стенограммы приводится в исходном виде, без каких-либо редакционных правок.

 

Н.Н. ГОНЧАР

 

Закон “О соглашениях о разделе продукции”. Докладывает Мельников Алексей Юрьевич. Мельников здесь? Прошу Вас. Депутат Государственной Думы

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Добрый день, уважаемые депутаты. Я, Мельников Алексей Юрьевич, депутат Государственной Думы. Я хотел бы сказать, что помимо меня на сегодняшнем Комитете присутствует большая группа разработчиков законопроекта.

 

Н. Н. ГОНЧАР Прошу вашего внимания, прошу тишины. Я понимаю, что все устали. Пожалуйста.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Я продолжу. Я хотел бы сказать, что на сегодняшнем заседании комитета присутствует большая группа разработчиков законопроекта, которые ответят на вопросы членов Комитета, если они будут по разного рода аспектам этого закона: по правовым, по налоговым и так далее.

 

Цель моего выступления – кратко сказать зачем этот закон нужен, для чего он, какого рода влияние на российскую экономику он окажет.

 

Н. Н. ГОНЧАР

 

Я прошу прощения, у меня к вам такая просьба. Особенно в своем выступлении, это мы уже обменивались мнениями, на 13 статью закона, касающуюся налогов.

 

А.Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Николай Николаевич, я знаком, я посмотрел на проект Комитета, который сделан экспертами. Я думаю, что это отдельный разговор и я скажу об этом только в общем, поскольку там надо задавать конкретные вопросы и конкретно на них отвечать.

 

Закон написан для российских и иностранных инвесторов. По этому вопросы шла очень долгая борьба. И в Государственной Думе, в конце концов, победила формулировка, что мы пишем закон не только для иностранцев, но и для российских инвесторов. Это недропользовательский инвестиционный налоговый з.акон одновременно. Он преследует цель увеличить инвестиции в российскую экономику, прежде всего, в сырьевые отрасли, но не только.

 

Каким образом? Прежде всего, за счет создания стабильного налогового режима. Когда на весь срок разработки месторождения какого-либо фиксируется определенный набор и уровень платежей. Это записывается в соглашении и это не может нарушаться государством. Разумеется, у инвестора по соглашению есть тоже обязательства, которые он должен выполнять. Это очень сильно отличается от того. что есть сегодня в нашей экономики. Вы все прекрасно знаете, и не мне говорить, среди членов Комитета много руководителей регионов, что у нас происходит с налоговой политикой, какая нестабильная и неблагоприятная для инвестиций налоговая система у нас существует в стране.

 

Вот этот закон является очень важным, как мне представляется, очень большим шагом в этом направлении.

 

Теперь. Я знаю, что у некоторых членов Комитета возникали вопросы связанные с тем, что как же так, мы принимаем законопроект направленный на то, чтобы привлечь инвестиции в сырьевые отрасли. А как же быть с машиностроением? А как же быть с иностранными инвестициями, которые будут привлекаться в эту группу отраслей?

 

Вот оценки разного рода соглашений, которые существуют. А это и Приобская, это и Сахалин-1 и Сахалин-2, этд и При-разломная и еще многие другие показывают, что порядка 50-70 процентов от капитальных и эксплуатационных затрат составляют пока, на предварительной стадии, заказы российским предприятиям. И косвенный эффект, на самом деле, от внедрения такого рода законодательства, я подчеркну, что это только первый шаг, поскольку есть ряд поправок, которые отчасти уже предложены и внесены, как например, в основу законодательства о налоговой системе.

 

Та налоговая концепция, которая существует в законе, она. легализована. Сейчас они прошли на той стадии рассмотрения, которое сейчас. Сейчас прошло второе чтение изменений и дополнений к основному законодательству о налоговой системе в Государственной Думе. Часть предложена и будет внесена в ближайшее время в Государственную Думу: поправки в закон о недрах, о таможенном тарифе и еще ряд законопроектов.

 

Оценки предварительные показывают, что 50-70 процентов это заказы российским предприятиям. Это предприятия, многие из них конверсионные. Они могут быть названы, вплоть до заводов. Это и Севмашпредприятие в Северодвинске, и ” Красная Сома(?)” в Нижнем Новгороде, и заводы в Комсомольске-на-Амуре, и в Выборге, в Ленинграде. То есть другими словами, на самом деле, принятие такого рода законодательства, стимулирующего инвестиции в сырьевые отрасли экономики, это очень важный и очень серьезный шаг в развитии отечественного машиностроения. Конечно, в перспективе развитие и экспортных возможностей этих производств. Причем речь идет не только о тех образцах и о тех продуктах, которые производятся традиционно, А речь идет, именно, создании образцов техники, которая в ряде случаев и превосходит мировые, и разрабатывается заново

 

Поэтому представьте себе, если где-то есть проект Сахалин-1 подписанный недавно. Там 12,7 млрд. долларов за несколько лет инвестиций.

 

Вот из них 50-70 процентов это заказы российским предприятиям. Представьте себе. какой это внутренний спрос порождает.

 

Если вспомнить принятие бюджета 1995 года и Правительство, которое билось за 6 млрд. долларов, которые дал бы Международный валютный фонд, вот можно себе представить. Это только один проект. Правда, не за один год, а за несколько лет, но, тем не менее, это очень большая цифра.

 

Теперь о значении, которое окажет на российскую экономику, В предыдущем обсуждении создан очень удобный фон для моего выступления, поскольку речь шла, выступал заместитель министра. Речь шла о том, что у нас регионов-доноров на порядок меньше дотационных регионов. На самом деле, если взять те регионы, которые назывались, например, Сахалинская область, понятно, что для нее означает начала реализации проектов и Сахалин-1, Сахалин-2 и в перспективе Сахалин-3.

 

Ясно, что это и решение громадного числа и социальных проблем. Ясно, что это решение тех проблем, которые возникли. Вот как последствие от землетрясения и так далее. Не надо ходить в бюджет федеральный, выбивать оттуда какие-то субвенции региона из федерального бюджета, А вот таким рациональным путем можно привлекать инвестиции.

 

Вот зачем этот закон нужен и какое его значение для российской экономики. Еще раз я хотел бы подчеркнуть, что, на самом деле, это только начало очень серьезной законодательной работы по внедрению гражданскоправовых отношений в недропользование. Здесь строгая правовая основа. С принятием Государственной Думы, с одобрением Совета Федерации, с подписью Президента первой части Гражданского кодекса такого рода возможность есть.

 

Еще я хотел бы отметить, что в процессе разработки закона, доработки его во втором чтении, была проведена очень серьезная работа по разграничению предметов регулирования между законом о недрах и законом “О соглашениях о разделе продукции”. То есть это очень сложная, такая филигранная правовая работа.

 

Точно так же проводилось согласование и оценка законопроектов с рядом потенциальных инвесторов. Кое-что в их предложениях было разумным, кое-что было признанным совершенно не нужно, с точки зрения, государственных интересов России принимать. Но в любом, случае мне представляется, что Государственная Дума передала на одобрение Совету Федерации очень хорошо сбалансированный законопроект, который служит действительно серьезной основой для привлечения инвестиций. И те события, которые произошли с момента принятия закона, та положительная реакция позитивная, которая была высказана как российскими, так и западными компаниями, она говорит о том, что этот закон действительно нужен.

 

Спасибо. И теперь я и члены нашей рабочей группы готовы ответить на конкретные вопросы по проекту закона.

 

С МЕСТА

 

Вот поэтому убеждать нас в необходимости инвестиций. Итак. депутат Титкин, Тульская область.

 

А. А. ТИТКИН

 

Уважаемый Алексей Юрьевич, во всем проекте закона всего на всего одна фраза, которая регламентирует требования к проекту соглашения. Она звучит так: “проект соглашения должен предусматривать требования рационального использования и охраны недр в установленные законодательством Российской Федерации недр”. Все остальное о чем Вы нам тут рассказали: загрузка отечественных предприятий машиностроительного комплекса, создание рабочих мест и так далее, из этого текста закона следует, что это на откуп тем членам комиссии, которые будут в каждом из тендоровых участков. Ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос: не лучше ли это предусмотреть законом? Требования у тексту соглашения. Чтобы чиновник не на свое усмотрение за взятки определял кому какой процент продукции разместить на отечественных предприятиях, а чтобы он руководствовался законом. Вот на такой вопрос ответьте мне.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Ответит на этот вопрос Андрей Александрович Коноплянник, который является руководителем нашей рабочей группы.

 

А. А. КОНОПЛЯННИК Если, конечно. Вы не будете возражать.

 

А. А. ТИТКИН

 

Мне все равно.

 

А. А. КОНОПЛЯННИК

 

Я руководитель той группы экспертов, которая готовила проект этого закона и закон концессионный. Ответ наш, я позволю себе говорить от имени своей группы, на этот вопрос будет такой.

 

А. А. ТИТКИН

 

Нет, лучше от Госдумы кто нибудь пусть выступает. Если Вы от группы своей то это мне не интересно. Мне нужна Госдума, та, которая…

 

А. А. КОНОПЛЯННИК

 

Маленькая справка. Это консультанты Комитета по экономической политики Государственной Думы и члены рабочей группы Комитета по экономической политики Государственной Думы.

 

А. А. ТИТКИН

 

Андрей Александрович, вы поняли меня. Мне в частном порядке будет интересно с ними пообщаться. И я задаю вопрос Думе, которая вносит закон.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Я пояснил, это эксперты Комитета по экономической политики.

 

А. А. ТИТКИН

 

Это от себя.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ Нет не от себя.

 

А. А. ТИТКИН Он сам сказал

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Хорошо, я уточняю. Андрей Александрович Коноплянников выступает от имени рабочей группы Комитета по экономической политики Государственной Думы.

 

А. А. КОНОПЛЯННИК

 

Ответ будет такой.

 

Первое. Ограничения, которые государство накладывает по рациональному использованию недр, по техники безопасности, по любому другому комплексу вопросов, связанных с безопасностью, они все доложены в те условия тендеров аукционов, на основании которых инвестор получает право доступа к ресурсам. Эта та процедура, которая предельно, детально и подробно регламентирована в законе о недрах и положении “О порядке лицензирования недр”, которое работает на стадии проведения конкурса и аукционов до того момента, когда мы называем победителя этой процедуры и в полной степени там соблюдаются все те требования, о которых Вы совершенно справедливо говорили.

 

Поэтому мы не стали дублировать эти положения в своем законе, поэтому что в этом нет необходимости. Я подчеркну еще раз. До момента определения победителя конкурса и аукциона та процедура, которая определяется законом о недрах, то есть процедура доступа к ресурсам. Там все эти ограничения есть. Нужно ли нам повторять в одном и другом законе эти требования. Это первый момент.

 

Второй момент. Подготавливается сейчас в развитии нашего закона “О соглашении и разделе продукции” пакет нормативных документов, которые будут иметь обязательный характер, в частности проект модельного соглашения, который определяет или государство, или инвестор те минимальные и обязательные условия, которые не являются предметом переговоров, то есть которые определяют ту минимальную планку, в которой закладываются требования государства, являющиеся обязательным для инвесторов. Они переходят туда из этих условий тендорового аукциона. поэтому интересы государства, с точки зрения и экологии, и рационального использования недр, и требования центральной комиссии по разработке, и других интересов и ведомств, взаимосогласованные требования государства там установлены.

 

Есть только одно ограничение: государство не имеет право менять эти требования по ходу реализации проекта. И если оно их установило на начальной стадии, до того момента, когда определен победитель конкурса и аукциона и инвестор согласился с этими условиями, после подписания соглашения эти требования менять уже нельзя.

 

Поэтому, я думаю такой был бы ответ на Ваш вопрос, если конечно я смог удовлетворить.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Спасибо. Еще вопросы. Больше вопросов нет?

 

С МЕСТА Есть.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Пожалуйста, прошу.

 

ВОПРОС

 

В связи с чем был расширен круг недропользователей, которые могут получить лицензию без конкурса и аукционов? В соответствии с законом о недрах там определенные Сейчас расширение. Причем такое расширение, что, практически, без конкурса и аукционов при согласии Федерации и субъектов Федерации, точнее исполнительных органов власти, лицензию можно выдать буквально всем.

 

А.А.КОНОПЛЯННИК

 

Это шестая статья, совершенно справедливо, пункт второй. Я позволю себе обратить внимание на три группы инвесторов, которые могут получить право пользования недрами, в соответствии с “Соглашением о разделе продукции”.

 

Первая группа может получить их только по конкурсу аукциона на всех новых месторождениях, на всех новых участках, где будут объявляться новые конкурсы и аукционы. То есть все то, что у нас на сегодня не охвачено действующей системой лицензирования, все это будет проходить через конкурсы и аукционы. Никаких прямых переговоров с инвесторами здесь, если он хочет заключить с государством соглашение о разделе продукции, не предусматривается.

 

Второй момент. Есть держатели лицензий по закону о недрах, которые, нарушив ту или иную статью закона о недрах, например, статью 6, будут лишены пава пользования лицензией. Опять-таки эти месторождения, эти объекты будут выдвигаться на конкурс. И опять-таки только через конкурсный и только через аукционный порядок будут получать инвесторы возможность заключить с государством соглашение о разделе продукции.

 

Остается третья группа. Те держатели лицензий, которые существуют у нас сегодня, работают по Закону “О недрах”. И вот в рамках этой группы могут быть выделены отдельные подгруппы.

 

Во-первых, у нас существует достаточно большая группа инвесторов, которые в силу объективных причин, из-за того, что у нас постоянно меняется экономическая среда, изменяется налоговая система и вводятся новые законы, не могут сегодня работать для себя рентабельно под Законом “О недрах”.

 

Поэтому предполагается подготовить определенные процедурные решения, закрепленные в пакете нормативных документов, на основании которых будет предложена процедура, когда лицензия по закону о недрах будет заменена- без конкурса, без аукциона на ту регистрационную лицензию, которая является придатком к “Соглашению о разделе продукции”. Это первый случай.

 

Второй случай. Мы говорим, и мы идем по статье 6 пункт 2, о том, что у нас есть возможность переуступки прав. Механизм переуступки прав, когда мы говорим о компании материнской, когда мы говорим о компании дочерней или когда мы говорим о компании сестринской, он тоже заложен в этой статье, когда в ходе переуступки прав у нас нет необходимости снова пускать инвестора через процедуру конкурса и аукциона. Поэтому я не могу в данной ситуации утверждать, что мы настолько расширили круг возможностей для получения лицензий на без-конкурсной основе.. Мы скорее попытались четко определить те ограниченные списки случаев, при которых такое возможно. И стараемся делать это, если вы посмотрите пункт 2 статьи б, списком исчерпывающим. То есть в данной ситуации мы пытались детально прописать все те возможности, по которым это возможно, не прописывая то, на что распространяется общий порядок, а общий порядок, он один: конкурс и аукцион. И это две крупные группы объектов. И только, лишь в рамках одной группы есть соответственно безконкурсный порядок, как исключение из общего правила.

 

Но нам кажется такие исключения должны быть. Они должны быть прописаны. И если мы их не пропишем, тот тут как раз мы возвращаемся к первому вопросу и будет возможность для неэкономических методов решения этих проблем. Мы пытались это избежать. Не должно быть таких серых зон. Поэтому и прописали так подробно 6 пункт, второй подпункт.

 

С МЕСТА

 

Я все-таки еще раз уточняю. Вы говорили много. Но есть во втором пункте сравнивать после слова “вместо” интересы обороны и безопасности, также и иные государственные интересы Российской Федерации, интересы (говорит не в микрофон, плохо слышно) Российской Федерации, на которых расположен предоставленный в пользование, в частности, требует заключение соглашения с определенными (не понятно). То есть практически под этот пункт можно повести все, что угодно. И можно будет лицензию без (не понятно)…

 

С МЕСТА

 

Нужно, чтобы не монополизировать. Один из моих коллеги Михаил Александрович Субботин…

 

А.А.КОНОПЛЯННИК

 

Можно мы в диалоговом таком режиме будем сразу отвечать на вопросы, чтобы сжать время?

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Можно.

 

А.Ю.МЕЛЬНИКОВ

 

Во-первых, по первому вопросу еще одно дополнение по поводу контроля государства. Значит, помимо этой комиссии, которая ведет переговоры, действует правило двух ключей, поэтому действует подпись Российской Федерации и субъекта. Каждая из сторон приглядывает, чтобы контракт был предельно выгоден для нее. И пока подписи не будет, контракт не будет подписан.

 

Действует система экспертиз, в том числе независимых. там эта процедура расписана достаточно подробно. Уже после того, как Андрей Александрович сказал, когда уже после конкурса начинаются переговоры с инвестором. Поэтому это не одна комиссия. Это совершенно неправильная позиция.

 

Теперь, что касается вопроса о прямых переговорах. Есть два подхода. Один подход, который есть в Законе “О недрах и их порядке лицензирования”, где мы принимаем конкурсный порядок. И в конкурсном порядке предусматриваем некоторые исключения, некоторые закрытые конкурсы, то есть мы вводим ограничения туда. По какому принципу эти ограничения будут вводиться совершенно неизвестно. Поэтому этот подход, с нашей точки зрения, приведет к тому, что просто под формальным конкурсом будут проводиться заранее подготовленные уже свои инвесторы. Будут вводиться определенные ограничения и вперед.

 

Мы предусмотрели, что существуют определенные позиции, при которых прямые переговоры возможны и по ним существуют регламенты, каким образом это будет происходить. Таким образом, чтобы конкурсы были чистыми с одной стороны, прямые переговоры были абсолютно в конкретных ситуациях.

 

А.А.ТИТКИН

 

Я сразу хочу, чтобы у нас такая безвкусица не получилась. Я задал прямой вопрос и просил, чтобы отвечали напрямую. Потому что, если ввести дискуссию по всему закону, то тогда мы уйдем от рассмотрения этого вопроса.

 

Я еще раз хочу сказать. Этим пунктом, практически, под интересами России и субъектов Федерации можно иметь все, что угодно. Значит, выдать лицензию можно любому инвестору на выбор по договоренности.

 

Разработчики учитывают это или не учитывают?

 

Н.Н.ГОНЧАР Ответ короткий.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ

 

Николай Николаевич, ответ короткий. Да, разработчики это учитывают и ответ этому был дано достаточно развернутый. Положение о порядке заключения, то есть этот вопрос, бесспорно, будет специально регулироваться в нормативной базе.

 

С МЕСТА

 

Можно просьбу сразу? Ответ должен быть, Вы нам должны сказать: в таком-то пункте этого закона на это есть ответ. Не ваше объяснение, а в этом законе есть ответ на этот вопрос или нет.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Коллеги, давайте по очереди.

 

ВОПРОС

 

У меня вопрос к (не понятно). Статья 13, вторая часть этой статьи. Здесь есть очень тонкая запись касающаяся взаимоотношений бюджета Российской Федерации. Там говорится, что если у субъектов Федерации или органов местного самоуправлением предусмотрены льготы для этих инвесторов, то здесь государство будет увеличивать долю инвестора, и тем самым компенсировать сумму уплачиваемую в бюджет субъекта Федерации из федерального бюджета.

 

Я хотел бы уточнить, каким образом этот механизм будет работать? Берем конкретную область, что область не имеет таких льгот для инвесторов.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Не согласилась на продукцию.

 

А. Ю. МЕЛЬНИКОВ На этот вопрос ответит Елена Арнольдовна Дьячкова.

 

Е.А.ДЬЯЧКОВА

 

У нас такая ситуация. В принципе, по системе СНП инвестор должен освобождаться от всех налогов, кроме налога на прибыль и розницу. Федеральный закон. А все остальные налоги заменяются вот этой прибыльной нефтью, то есть это не льготы, это замена всех многочисленных налогов в прибыльное место государства.

 

Мы картинку подготовили, чтобы показать…

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Понятно, здесь подтексты прослеживаются, о чем идет речь. О нефти, о трубопроводах. Все понятно.

 

Е.А.ДЬЯЧКОВА

 

Поскольку Федеральный закон не может установить освобождение от региональных налогов и местных налогов, то у Федеральном законе… Ну, а стабильность, с другой стороны, налоговая гарантируется каким-то образом инвестором, то Федеральный закон может только установить возможность изменения прибыльной нефти, в зависимости от того, в регионе существуют региональные налоги для СРП или этот регион отменил. Потому что те регионы которые оставят региональные налоги, они могут не освободить инвесторов. Они скажут: СРП, не СРП, все равно. Все региональные налоги пусть нам инвесторы платят.

 

С МЕСТА

 

(Не слышно)

 

E.A-ДЬЯЧКОВА Так вот я про это и говорю. (Говорят все вместе, не слышно).

 

Н.Н.ГОНЧАР Минуточку. Разве Вы Суслов?

 

Е.А.ДЬЯЧКОВА

 

У нас соглашение трехстороннее: инвестор, регион и Правительство, те регионы, которые не освободят, может это будут все регионы, которые не освободят, в этом случае, что будет происходить. В этом случае вся прибыльная нефть будет, практически, принадлежать Российской Федерации. То есть у нас не будет региональной доли нефти, у нас будет только федеральная доля прибыльной нефти. Потому что регион свою часть, он установил свои налоги и он свои получает, поэтому ему нечего заменять.

 

И соответственно Федерация. Уже будучи здесь основным инициатором соглашения, он может установить такой раздел прибыли, при котором инвестор, который уплачивает вот эти региональные налоги, будет на эту сумму получать больше прибыльной нефти. То есть так бы Федерация делилась с субъектом Федерации, а так субъект Федерации получает свои налоги, инвестор их, уплачивает, получает за них компенсационную нефть, ту которую Федерация отдавала бы субъекту, теперь Федерация эту нефть будет отдавать инвестору. И инвестору опять-таки гарантируется стабильность налогового режима. То есть он уплачивает налоги субъекту, субъект ничего при этом не теряет, а с прибыльной нефти себе это возмещает. И все инвесторы таким образом оказываются в равных экономических условиях.

 

Н.Н.ГОНЧАР Еще вопросы.

 

РЕПЛИКА Очень туманно.

 

Е.А.ДЬЯЧКОВА Вы знаете, это вопрос не… Давайте с Вами…

 

С МЕСТА

 

Учитывая в том, что зашел о налогах и платежах, я хотел бы уточнить. Платежи на обязательное медицинское страхование, Пенсионный фонд и прочее связанные с социальной сферой сохраняются настоящим законом?

 

A-Ю.МЕЛЬНИКОВ

 

Они частично сохраняются, частично они переводятся на договорной характер, то есть вопрос заключается в том, что предположим такой пример, на примере будет понятно.

 

Человек 20 лет отработал на производстве. Он имеет право на пенсию. Значит он попадает в систему контрактов. В принципе, может быть, предусмотрен договорной механизм, при котором создается в рамках этого крупного проекта пенсионный фонд, который специально его обеспечивает. И его будущее пенсионное обеспечение складывается из двух частей одной стороны, которую он заработал на государстве и второе из этого второго источника. То есть здесь частично действует прежняя система, частично договорная.

 

А.А.ТИТКИН

 

Я снова задаю вопросы. Нынешнем законопроектом сохраняется? Если сохраняется, укажите статью, которая говорит о том, что платежи в Пенсионный фонд…

 

A-Ю.МЕЛЬНИКОВ

 

Там написано: в соответствии с действующим государством.

 

А.А.ТИТКИН

 

Я читал то, что написано в вашем шестом пункте. Тут написано, что инвестор осуществляет платежи по социальному медицинскому страхованию своих работников на основе коллективных договоров, то есть существующие законодательства о Пенсионном фонде, об обязательном медицинском страховании на вас не распространяется.

 

А.Ю.МЕЛЬНИКОВ

 

Там в конце написано: “заключаемых в соответствии с законодательством Российской Федерации о труде”.

 

А.А.ТИТКИН

 

Дело в том, что законодательство о труде не регулирует вопросы обязательного медицинского страхования. Поэтому здесь суть какая. На основе коллективных договоров, индивидуальных трудовых договоров, заключаемых, то есть договора заключаемые в соответствии с законодательством о труде.

 

Но речь не идет о сохранении существующих отчислений в Пенсионный фонд и во все другие. Поэтому если у вас есть ссылка на какой-то другой фонд, пожалуйста, сделайте… (не слышно).

 

ИЗ ЗАЛА

 

Ответ на этот вопрос будет следующий. Те платежи по социальному медицинскому страхованию предусмотрены, вы правильно заметили в шестом пункте этой 13 статьи. Но я бы хотел еще заметить следующее. Что понятие социального страхования включает в себя и пенсионное обеспечение и обязательное медицинское страхование. Если мы посмотрим трудовое законодательство, то понятие социального страхования включает именно эти платежи. Элементарно юридически посмотреть, не проявляя при этом никакого творчества.

 

Теперь следующий вопрос вы задаете. А почему, вы меня поправьте, если я неправильно понял, почему на основе только трудовых договоров, да? А почему нет? На основе коллективных договоров и индивидуально-трудовых тоже. Отчисления, мы здесь не говорим об источниках, куда поступают эти средства. Поэтому шестой пункт, я считаю, что покрывает…

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Я прошу прощения, может быть, Вы не поняли вопроса. Вам задали вопрос следующий: существует закон об обязательном медицинском страховании. И вопрос не только в том, какое соглашение заключить с трудовым коллективом’ инвестора, этот договор распространяется на то время, пока я являюсь членом трудового коллектива. А потом я уеду из Тюмени в Вологодскую губернию или в Ростовскую, приду в местный орган получать пенсию, а мне говорят: вы в страховой фонд российский не вносили деньги, до свидания. Идите. Я говорю: как же так? На меня, как гражданина Российской Федерации, закон об обязательном медицинском страховании… Чего вы плечами пожимаете? Принципы, о которых Вы говорите, в трудовом законодательстве есть, а обязательства сторон, когда стороной одной является налогоплательщик, а другой – государство, это совершенно в другом законе. Поэтому Вы не ссылайтесь в данном случае ни на какие принципы. Требования конкретного закона, обязательное медицинское страхование.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Обязательное медицинское страхование сидит здесь в шестом пункте.

 

Н.Н.ГОНЧАР Прочитайте.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Социальное страхование. Сюда входит и обязательное медицинское.

 

РЕПЛИКА

 

Я извиняюсь, что вмешиваюсь, но в иностранных компаниях-непонятно) инвесторов – это стоит на одном из первых мест.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Мы исходили из того, что платежи по обязательному медицинскому страхованию – это есть те самые платежи, которые указаны в шестом пункте.

 

Н.Н. ГОНЧАР Еще вопросы есть? Пожалуйста.

 

ВОПРОС

 

(плохо слышно)

 

У вас во втором пункте написано, что стоимость части продукции … по условиям соглашения уменьшается на сумму платежей инвестора за пользование заемными средствами и разовых платежей инвестора за пользование недрами. Я хочу сказать насчет разовых платежей инвесторов за пользование недрами.

 

В соответствии с законом о недрах это платеж должен быть включен в себестоимость, поэтому не совсем ясно, в связи с чем делается исключение для этого…

 

ОТВЕТ

 

Потому что при СРП понятие себестоимости отсутствует, у нас есть понятие “компенсационная продукция”.

 

Именно по компенсационной продукции это доля, процент от всей продукции за вычетом платы за пользование недрами. То есть, как мировая практика и у нас 9 проектов, они предусматривают, что плата за недра – это отдельно, а компенсационная продукция – это отдельно. Но теперь поэтому у нас получилось, что бонус у нас является невозмещаемым, но поскольку это реальный элемент затрат инвестора, когда мы исчисляем налог на прибыль, то на-логбоблагаемую базу, стоимость прибыльной продукции мы уменьшаем на величину бонуса. То есть он не компенсируется, при разделе прибыли он не учитывается, но при налогообложении он учитывается, особенно имея в виду колоссальные суммы бонусов, которые мы имеем в Российской Федерации, беспрецедентные по сравнению со всем миром.

 

ВОПРОС

 

То есть по-вашему получается, что нам бонус платят в том числе за наш счет?

 

ОТВЕТ

 

Нет, не за наш счет. При разделе прибыли бонус вычитается при исчислении налогооблагаемой базы, то есть 32 процента вы платите не со всей суммы налогооблагаемой, а с суммы за вычетом бонуса.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Несколько слов по данному вопросу, мы с ним разбирались внимательно.

 

Уважаемый коллега, юрист, который выступал здесь по социальным вопросам, должны были Вы ответить другое. Вы должны были ответить: Уважаемые коллеги! Вы приняли гражданский кодекс, первую часть, и в соответствии с ним на юридическое лицо распространяются все нормы всех без исключения законов, потому что данный закон является элементом всего, что есть на сегодняшний день. Поэтому эта норма – это то же самое, что мы проходили в проекте закона о финансово-промышленных группах. Говорят, какие формы в законе должно принимать .„(говорит скороговоркой, непонятно). Любые, разрешенные законодательством. И в этом законе это не является предметом регулирования. Поэтому все, что есть в законе об обязательном медицинском страховании, должно быть в соглашении либо оно будет признано нарушающим закон. По Гражданскому кодексу это теперь так. И в силу этого на юридическое лицо, нам к этому, я уже сам по себе чувствую, сложно подойти. Юридическому лицу разрешено все, что не запрещено законом.

 

Теперь, в чем плюсы этого закона. Очень существенно. Они переносят, для ресурсных регионов, естественно, центр тяжести в регион и он становится участником тройственного соглашения.

 

Саблин прав, вопрос возникает – а кто в регионе? Он представляет орган представительной власти и он справедливо апеллирует, что да, в регион это позитивно, но дольше кому там. Для меня позитивным является то, что вот эта выгодность перемещается в тот бюджет, который ближе к налогоплательщику. Я за любые уменьшения поступлений в федеральный бюджет, потому что деньги остаются в регионе. При этом, правда, на регион должна увеличиваться социальная нагрузка, потому что бюджет федеральный тогда не сможет эти вопросы решать. Но это позитивная сторона вопроса.

 

Теперь, что касается системы налогообложения. То, что заложено в 13 статье, выгодно для региона, это бесспорно. Опять-таки, вот он улыбается, есть предположение у представительной власти, что исполнительная при этом наделает де-лов. Кстати говоря, это предположение взаимное. Губернатор всегда говорит, что если отдать это депутатом, то там наила-туют (?) такого, что ой-ойой. Мы знаем, что и ты прав, и ты прав, это вопрос дискуссионный до бесконечности. Но повторяю еще раз, главное с позиций бюджетного федерализма здесь позитивная ведь. Да, немедленно Минфин говорит, что таким образом федеральный бюджет останется без налогов. А я за это, потому что все, что идет в федеральный бюджет, непонятно куда потом пропадает и нам постоянно рассказывают, что социализма в стране не было никогда, потому не было этих налогов и такого перераспределения.

 

Но, с другой стороны, те вопросы, которые здесь поднимались, я понимаю автора, потому что вопрос механики. Я бы, например, применил такой термин – субъект Федерации, а далее – в соответствии с уставом, либо это может быть субъект, имеющий Конституцию, там иная форма- регулирования, то есть кто выступает субъектом двухстороннего договора, я бы не пытался в этот закон включить, потому что это предмет споров. В одном регионе такая Конституция, а в другом такой устав и никакой общей схемы мы здесь не найдем.

 

Пожалуйста.

 

В.А.СУСЛОВ

 

Я считаю, что в принципе закон этот нужный и он требует обязательного принятия. Мы недавно у себя в области тоже рассматривали в Законодательном Собрании вопросы, связанные с предоставление …(не слышно) всем инвесторам, которые участвуют. В области рассматривали и в конечном итоге Законодательное Собрание приняло закон, который предоставляет льготы инвесторам, которые вкладывают свои средства в развитие экономики нашего региона. Но данный закон, полностью его поддерживая, я считаю, что над ним еще придется поработать с учетом того, что нет определенной ясности, нет экономических выкладок. Я бы посоветовал разработчикам, я отдаю большую дань уважения за их большой и важный труд, хотя бы привести 2-3 конкретных примера. Я ведь вас поддерживаю, если бы вы мне дали эти примеры, я бы не стал этого говорить. Дадите – значит, я ваш союзник. Надо, чтобы были приведены конкретные примеры, которые бы показывали долгосрочность – одна вещь, взаимоотношения субъекта Федерации с общим бюджетом – второй вопрос, льготы и так далее. То есть я в принципе считаю, что если мне, допустим, сумеют доказать, я буду за этот закон голосовать, если не сумеют, тогда надо его отложить. Нисколько не сомневаюсь, что закон этот нужен немедленно.

 

Л.И.САБЛИН

 

Прежде всего я должен сказать, что такой закон нужен, и в частности для Ненецкого автономного округа, потому что на нашей территории, по крайней мере, два в настоящее время соглашения готовы…(не слышно).

 

В целом я согласен с мнением Николая Николаевича, что почему-то разработчики боятся представительной ветви власти. Бояться нечего, потому что мы тоже не противники соблюдения экономических интересов территорий и получения как можно больше доходов бюджетом Российской Федерации и бюджетом территорий.

 

Единственное, на наш взгляд, надо, чтобы этот закон в полной мере соответствовал тем основам, которые заложены в других законах. В законе о недрах, который принят буквально несколько месяцев назад, в законе о налогах, поправки к которому мы постоянно принимаем, Гражданском кодексе, о котором Николай Николаевич говорил. Вот вы сказали, что если в Гражданском кодексе записано, то все должно выполняться.

 

Почитаем пункт третий статьи первой: права и обязанности сторон соглашения о разделе продукции, имеющие граждан-ско-правовой характер, определяются в соответствии с законодательством Российской Федерации, если соглашением о разделе продукции, в котором участвуют иностранные граждане и иностранные юридические лица, не установлено иное. А в случае, если законодательными актами Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены настоящим федеральным законом в сфере регулирования отношений, указанных в пункте 1 настоящей статьи, применяются правила настоящего федерального закона.

 

Так что вот то, что Вы сказали, что если в Гражданском кодексе записано, это не совсем верно, потому что можно трактовать по-разному.

 

Если сказано, что никаких платежей, кроме налога на прибыль и платежей за использование недр, больше нет, то извините, тогда пет платежей в Пенсионный фонд. Фонд обязательного медицинского страхования. Поэтому я говорю, что этот закон требует достаточно серьезной проработки и увязки со всеми законами, которые у пас приняты уже. И принимать этот закон без того, чтобы одновременно внести поправки во все существующие в настоящее время законы, это создать практически двоякое толкование. Говорить о том, что любой закон, противоречащий соглашению, не закону, а соглашению принятому, уже не действует, это вообще в нашей практике абсурд. Получается, что соглашение правительства с инвестором может отменить практически закон Российской Федерации.

 

Поэтому, на мой взгляд, требует серьезной доработки этот закон и он требует доработки по многим направлениям как юридическим, так и экономическим.

 

Особенно я хочу обратить внимание на решение экономических вопросов. Ведь вы понимаете, когда выступает, вот здесь высказывали, что какое-то там недоверие к исполнительной власти. Зачем? Мы с исполнительной властью работаем, ссоримся, спорим, ругаемся, если есть ошибки, говорим, так же как в наш адрес замечаний больше чем достаточно, но суть ведь не в этом. Есть система, в соответствии с которой представительные органы власти имеют свой круг полномочий. Либо этот круг полномочий сохраняется в любом законе, принимаемом Российской Федерацией, либо надо тогда представительные органы власти вообще убирать, с тем чтобы они не мешали исполнительной ветви власти работать.

 

И в этой связи я еще раз хочу сказать. Статья 13 требует достаточно серьезной проработки и доработки. Ведь и появился пункт о том, что если законами и иными нормативно-правовыми актами субъектов Российской Федерации нет согласия на раздел продукции в части налогов, поступающих в бюджет Российской Федерации, в таком случае обойдемся без согласия представительного органа власти, возложим все бремя на федеральный бюджет, учитывая то, что наше Федеральное Собрание дало согласие на такой раздел. Это достаточно опасный прецедент, изменяющий систему налогов в России. Необходимо, чтобы эксперты достаточно глубоко проанализировали возможные ситуации, связанные с применением в целом статьи 13.

 

В частности, у меня есть вопросы по применению НДС. Мы столкнулись в нашем Ненецком автономном округе, когда налоги, поступающие в наш бюджет и бюджет Российской Федерации, меньше, чем возврат НДС, который государство должно выплатить’совместному предприятию. Потому что НДС собирается по всей цепочке, потом еще НДС на отгрузку и все это в конце концов ложится на бюджет. Здесь, в этих соглашениях о разделе продукции, есть ли необходимость завязываться на этот НДС, не целесообразнее ли этот НДС на издержки пускать, на себестоимость? В противном случае смысл экономический этого закона тоже несколько теряется и, во-вторых, тогда надо решать вопросы, а как будет делиться этот возврат НДС между субъектами Федерации и Российской Федерацией, в каком соотношении. Собираются налоги, все субъекты Российской Федерации по цепочке НДС получают, а потом с одного субъекта Федерации весь этот налог возмещается. Мы можем дойти до того, что вообще на той территории, где нефть добывается или газ, будут сплошные убытки.

 

В общем, я не буду больше ваше внимание затрагивать. Я думаю, что закон, учитывая то, что он в принципе необходим, надо отклонить в части несогласия с отдельными статьями, но в целом необходимо направить этот закон на серьезную экономическую, юридическую и самую различную экспертизу. Потому что этот закон во многом определяет стратегию освоения природных ресурсов в Российской Федерации.

 

Я, допустим согласен был бы с предложениями думского комитета о том, что вполне возможно, что если огромные федеральные ресурсы используются, то вполне возможно, что такие договора должны проходить, я не говорю о ратификации в Государственной Думе и Федеральном Собрании, но они должны проходить и экспертизу и проходить одобрение Федерального Собрания.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Коллеги, убедительная просьба покороче. Депутат Титкин.

 

А.А.ТИТКИН

 

Я, как президент финансово-инвестиционной компании, которым работал до депутатства этого, тоже самое поддерживаю, что в целом да, в целом такой закон нужен. Но мы в вилку попадаем между двумя проблемами. Одна – проблема привлечения инвестиций в отечественную экономику, вторая проблема – это уменьшение сырьевых ресурсов на планете, в том числе и у нас, которые с каждым днем будут становиться все дороже денег. Дороже и дороже любых денег в связи с тем, что они сокращаются в целом на планете.

 

Поэтому сама тенденция принятия такого закона, когда в основе лежит раздел ресурсов сырьевых, которых я еще повторяю и постоянно буду повторять, все меньше и меньше становится и при этом переводится государство Российское не как хозяин сырьевых ресурсов своих, а как партнерские отношения с инвестором, это просто концептуально недопустимо. Нигде в мире такой фразы, я вас уверяю, не найдете, кроме слаборазвитых стран, может быть, Того и так далее, которые я недостаточно знаю. Но нигде не прочитаешь в законе, что соглашения, которые заключаются какой-то более или менее большой и профессиональной командой чиновников, ведь не правительством в целом, ведь все говорят тут, что правительство. Я извиняюсь, вы почитайте: комиссия, которая создается правительством и субъектом Федерации. Так вот соглашение, которое подписывается комиссией и хозяйствующим субъектом, нашим или не нашим, здесь все равно, важнее законодательства Российской Федерации. Предложите такое гражданину США, он вас пинками с порога дома выгонит. Такого не должно быть.

 

Это первое. Второе. Нам нужны инвестиции, но я опять же ссылаюсь на свой опыт, невозможно практически инвестиции привлечь в создание какого-то производства более-менее сложного технологического. Идет болтовня, разговоры, торговля, но все заканчивается тем – а нет ли у тебя там доступа к нефтяным или каким-то сырьевым или в какое-то месторождение влезть, оловянное там или гипсовое или еще что-то.

 

И в этой связи нам вообще-то закон нужнее о привлечении инвестиций именно в такие сложные, которые гибнут, отрасли – машиностроение, перерабатывающая промышленность и так далее. Здесь я четко прослеживаю тенденцию превращения нашей экономики в сырьевую. И правительство, которое сегодня эту политику проводит, четко сегодня перед нами с этим выступает. При всем при том, что в принципе такой закон нужен. Но нужнее вперед него другие законы – о спасении машиностроения отечественного, оборонки, электроники и так далее. Это второе.

 

И третье. Это общие вопросы, а конкретно есть еще замечание, которое здесь ни в справках, ни в выступлениях не звучало, это вот статья 6, по которой я задавал вам вопрос. Проект соглашения должен предусматривать требование рационального использования и охраны недр, установленное законодательством Российской Федерации о недрах. То есть или условий никаких для комиссии мы не должны ставить и тогда это отдельный закон или еще что-то, или если мы только эти условия в законе упоминаем, я вас уверяю, члены комиссии завтра будут говорить: нам только эти требования законом обязательно жестко устанавливаются. Других условий – использование трудовых ресурсов, загрузка производственных мощностей отечественного машиностроения, на которых 60- 70 процентов можно размещать заказы, а мы предпочитаем размещать их и завозить вплоть из Бельгии стульчики на Поклончую гору. Я вас уверяю, комиссия будет руководствоваться законом и отвечать будет только за выполнение или за невыполнение закона. И если мы только об этом пишем, значит, только за это эта комиссия будет отвечать, только за это.

 

Здесь мы вот спорили с соседом, он мне сказал, что, Александр Алексеевич, ты не прав, комиссия на Сахалине, сейчас там 70 процентов требования для того, чтобы там размещали на отечественных предприятиях и так далее.

 

РЕПЛИКА

 

В соглашении уже написано, подписано всеми сторонами.

 

А.А.ТИТКИН

 

Да, только я вам напоминаю, что самое первое соглашение, которое Гайдар через комиссию Данилова-Данильяна, министpa no экологии, об этом ни слова не было и Титкину, министру промышленности, пришлось лететь на Сахалин, создавать госкомиссию, пробовать вытаскивать …(не слышно, посторонние разговоры перед микрофоном) и никто из Минтопэнерго не явился, добывать сведения о том, что Минтопэнерго и Саха-линморнефтегаз отказались от размещенных уже заказов в Николаевске-иа-Амуре (я говорю о тех условиях, в которых Вы не участвовали и Вам слово уже давали, будьте любезны, здесь члены Комитета выступают), тогда выяснилось, что размещенные заказы на конверсионных предприятиях были отменены из-за отсутствия финансирования, а условий Макдерма-ту(?). Марафон, Мицуи, трем МММ никаких не было поставлено. Требовалось писать докладную Президенту, что там преступное пренебрежение национальными интересами, после чего Гайдар перестал со мной здороваться и так далее. Я к чему? Эти условия не должны быть на усмотрение тех или других чиновников, мы не должны сталкивать людей. Это должно устанавливаться законом.

 

Поэтому все эти требования, обязательное условие по загрузке предприятий и так далее, в законе должны быть прописаны, а не на усмотрение тех или других. В целом я против.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Можно мне? Уважаемые депутаты! Я первый раз на вашем заседании комитета нахожусь. Предполагать, что все чиновники у нас и люди, власть держащие, продажные, это не очень здорово. Мы стараемся как-то вот и общее мнение такое создается, что где-то кто-то Россию продаст. Вот все, здесь доко-выряли уже до конца.

 

РЕПЛИКА

 

Так продают же.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Я понимаю, что продают, но писать закон для того, чтобы Россию пе продали, это, наверное, не очень. Я простой пример приведу. Соглашение, которое подписали в пятницу, о разделе продукции Сахалин-1 исполнилось ровно 20 лет. Понимаете, 20 лет работает и в основном оно не было принято законодательно из-за мелочей, из-за подковырпвания. Сила мелочей в том, что их много. И вот начинаем крутить-вертеть. Что же мы ставим во главу угла? Безмозглого нашего российского чиновника? Ну что, мы в законе разве сможем все предусмотреть? Предположить, что туда вбить все, это же мы можем еще 20 лет.

 

Я над этим законом работал ровно 2 года. Я не говорю, что это продукт мой, с Мельниковым там наши предложения все шли, но что-то сдвинулось с места. В 1993 году в Мексике инвестировано 23 миллиарда, Россия в 1994 году – 1 миллиард. Что мы хотим? Чтобы дядя к нам сюда пришел на нашу подковырку? Ведь я могу сказать, что той технологии, которая применяться будет по добыче в Охотском море при ледовых условиях, Россия достигнет через 100 лет. Землетрясение, которое прошло в Нефтегорске в некоторой степени, конечно, отпугнуло инвесторов, но не до конца, они работают в таких условиях. Мы в ближайшее время не создадим этих технологий, и вот 20 лет мы сидим как собака на сене, ни себе, ни людям. И начинаем говорить, начинаем на коленях ползать перед лондонским, парижским клубом. Стыдно было смотреть, как наше Правительство ползало, честное слово. Шесть миллиардов выпросили, считаем заслугой и победой какой-то. У Международного банка реконструкции и развития. Европейского банка развития и реконструкции ползаем. Вот они, деньги лежат у нас. Вот эти два соглашения, которые подписаны, предполагаемый Сахалин-3, 30 миллиардов инвестиции в экономику России. Кто в какое время нам дадут эти деньги? Если мы сейчас этот закон не принимаем, мы выбрасываем целый год. Потому что есть полевой сезон в Охотском море, четыре месяца, когда уходят оттуда льды. Я просто поражен некоторыми моментами, Александр Алексеевич.

 

А.А.ТИТКИН

 

Я многим тоже поражен в Вашем выступлении. Вы с фактами спорите.

 

ИЗ ЗАЛА

 

Вы говорите, что ничего нет. Посмотрите, есть соглашение, где четко записано: 70 процентов размещенных заказов будут размещены на российских предприятиях, кто может это соглашение изменить? И уже начинались, в Комсомольске металлургический завод “Амурсталь” проходит …(непонятно) инвестиции порядка уже 100 млн.долларов, не,дожидаясь до конца этого…

 

В общем, я понимаю, что есть некоторые моменты, есть вопросы по социальным моментам, это все разрешаемое. Менее дисциплинированных людей, чем в России, тяжело найти. Иностранный инвестор идет, он знает все наши законы великолепно и все их исполняет.

 

Я еще не встречал ни одного нормального, мне приходилось создавать совместные предприятия, выполняет наши законы лучше, чем мы сами. Если в Гражданском кодексе написаны нормы социального обеспечения, любой инвестор их обязан выполнить, потому что он является в некоторой степени юридическим лицом. Я считаю, что этот закон надо принимать, несмотря на некоторые мелкие его недостатки. Время – деньги.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Коллеги, будем продолжать дебаты? Только прошу покороче.

 

Ю.Ю.БОЛДЫРЕВ

 

Коллеги, мне кажется, здесь не стоит спорить о том, надо принимать такой закон или не надо. Все выступали за то, что надо. Первое.

 

Второе. Я, к сожалению, поздно получил закон, только сегодня отдал его экспертам, мне буквально за три часа замечаний сделали очень много. Ряд из них я тоже вынужден признать важными и просто хотел бы, чтобы они попали в стенограмму. Но при этом те, кого я спрашивал, мне говорили, что это возня вокруг закона, что есть противники и так далее. Я спрашивал – а в чем дело? Мне говорят: а вот хотят, чтобы для иностранцев были одни условия, для наших – другие.

 

Я хотел бы, чтобы обратили внимание, сегодня здесь такое предложение ни разу не высказывалось и можно даже специально записать, что мы одобряем позицию, предложенную авторами проекта, о том, что для иностранных или наших инвесторов совершенно одни и те же условия.

 

Дальше. Мне кажется, совершенно правильно нужно было поддержать Александра Алексеевича. Никто не говорит о том, что нужно предъявлять требования, что наши технологии только используются, но требование в законе о том, что не ниже какого-то процента оборудование должно производиться в России, мне кажется, требование обоснованное и правильно было бы пытаться его в закон заложить. В каком виде – другое дело.

 

Следующее. Мне кажется, ключевой недостаток закона заключается в том, что действительно здесь предполагается возможность того, что мы придаем правительству федеральному по согласованию с правительством региональным идти на отклонение действующего законодательства. Значит, везде в этих случаях, с моей точки зрения, либо должна быть предусмотрена предварительная ратификация не конкретного соглашения, а условий конкурсных в соответствующих парламентах региональных, федеральных. Если речь идет о крупном проекте, это совершенно обосновано, либо в противном случае должно быть в пределах действующего законодательства. Иного, с моей точки зрения, в принципе концептуально не дано. Либо в рамках законодательства, либо предварительное согласование условий до объявления конкурса в соответствующих парламентах.

 

Дальше. Статья б, пункт второй. С моей точки зрения, целесообразно внести изменения во второй абзац, недопустима расширительная трактовка, чтобы были предусмотрены иные основания, по которым можно отказаться от конкурса. Общая формулировка “иные”, без указания, какие именно, открывает простор бсспределу.

 

Далее. Тоже 6 статья, второй пункт, на седьмой странице второй абзац то же самое, мне кажется, совершенно необоснованно предусмотрено, что если переговоры какого-то конкретного инвестора с правительством когда бы то ни было о чем бы то ни было начались, то это позволяет конкурс не проводить. Я бы предложил исключить этот абзац, совершенно необоснованное, прошу прощения за каламбур, основание для того, чтобы конкурс не проводить.

 

Дальше. На странице восьмой пятый пункт и на странице девятой. Здесь мне представляется, опасным является то, что в нарушение законодательства мы позволяем не только экспортировать продукцию, которая является предметом деятельности, это в общем-то, если учесть условия, о которых я говорил раньше, может быть нормальным, но здесь предусмотрена возможность экспортировать и иную продукцию в соответствии с соглашением. То есть получается, в нарушение действующего законодательства, какое оно будет в каждый момент, мы не знаем, в соглашении можно предусмотреть, что инвестор может экспортировать некую вообще иную продукцию и тем самым мы даем возможность правительству по согласованию с правительствами регионов уходить от требований законодательства в части экспорта. Мне кажется, здесь тоже надо под-корректировать.

 

Дальше. На странице 10, это седьмая статья, второй пункт. Здесь предусмотрено, что стороны могут согласовывать применение общепринятых в практике ведения работ по добыче минерального сырья и так далее норм по безопасному ведению работ, охранять недра и так далее. То есть отличающиеся от требований нашего законодательства. Здесь, правда, сказано, что при условии одобрения указанных стандартов соответствующими государственными органами Российской Федерации. Но. мне кажется, если эти стандарты одобряются, то они должны входить в законодательство. То есть у меня вызывает сомнения этот пункт определенные.

 

Далее. Статья 9, пункт второй. То же самое, здесь речь идет… Я в спешке перепутал, прошу прощения, просто не очень удачно роздан документ.

 

Шестая статья, пятый пункт, там речь шла не об экспорте, а обоснованности непроведения конкурса. Здесь меня смущает другое, прошу прощения. Там речь шла не об экспорте, а о том, что по существу соглашение может корректироваться уже после определения победителя. Здесь есть общая формулировка, что корректировка может быть только в случае, если эти условия не ухудшаются для нашего государства. Но критерии, что такое “не ухудшаются условия” и кто определяет, ухудшились они или нет, это вообще вопрос весьма спорный. Поэтому я просил бы обратить внимание на этот пункт, мне кажется, целесообразно* давать возможность корректировать соглашение уже после подведения итогов. Все условия соглашения должны определяться до объявления конкурса.

 

* Неточность стенографирования: разумеется, было сказано “НЕцелесообразно”.

 

А то, что я говорю в статье 9, пункт второй, как раз касается экспорта. Статья 9, пункт второй и статья 13, пункт седьмой, мне кажется,необоснованно предоставляют возможность правительству просто обходить экспортные требования.

 

И последнее. Я совершенно согласен по пункту шестому статьи 13 с ранее выступавшими депутатами. Действительно, такая формулировка позволяет уклоняться от платежей в фонды обязательного медицинского страхования, фонд пенсионный. Мне кажется, в этой части нужно закон скорректировать.

 

То, что касается срока, мне кажется, если мы более-менее едины в тех требованиях, которые мы здесь предъявили к этому закону, можно было бы предложить согласительную комиссию и определиться сроком, чтобы уложиться, скажем, в неделю.

 

РЕПЛИКА

 

Исключено совершенно.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Я думаю, что это последнее заседание Совета Федерации перед перерывом, вы понимаете, почему.

 

Ю.Ю.БОЛДЫРЕВ Почему последнее? У нас 21-22 начинается.

 

Н.Н.ГОНЧАР

 

Я высказал предположение, связанное с графиком отпусков, и оно хорошо вам известно. А дальше можем обсуждать, насколько это, но не будем.

 

Итак, уважаемые коллеги.

 

Все-таки два слова в качестве ответа. Невозможно это оставить без ответа. Уважаемые депутаты, я хотел бы сказать, что были высказаны совершенно конкретные замечания. Большая часть этих замечаний вызвана всетаки тем, что у нас слишком мало времени, чтобы подробно обсудить каждое из этих положений. Поэтому я просил бы все-таки…понимаете,” когда уважаемый депутат Саблин говорит о том, что это противоречит Закону о недрах, когда это противоречит налоговому. законодательству, тогда есть совершенно четкие вещи и можно показать, что это-не так. Можно показать это по тексту, можно показать, взяв текст законопроектов, когда Юрий Юрьевич говорит об отдельных формулировках законопроекта. Я все же просил вас, принимая решение, иметь в виду, что закон разрабатывался в Государственной Думе в течение очень и очень долгого срока. Он очень и очень подробно обсуждался.

 

Я все-таки просил бы, это только первый шаг, будет еще нормативная база, будут еще поправки внесены в законодательство. 26 статья законопроекта прямо дает поручение Правительству в 3-месЯчный срок представить все поправки в законодательные акты. То есть это можно будет посмотреть. Закон все-таки имеет четкую правовую основу в виде гражданского кодекса. И я все же просил бы, что, если нет ясности по каким-то отдельным моментам, не принимать это решение сейчас, а как-то тогда его отнести и еще раз обсудить конкретные замечания, конкретные формулировки, потому что этот инвестиционный закон настолько, как мне представляется, важен для российской экономики, что вот невозможно так достаточно быстро сказать: а, вот здесь неправильно, здесь надо внести поправки, здесь не надо вносить. И вот мы проголосуем и примем. То есть надо иметь в виду, что круг вопросов, который обозначен, у меня большие сомнения, кстати говоря, что те дискуссии, которые ведутся по данному конкретному законопроекту, по конкретным законоположениям завершаться за неделю. Они ведутся, вообще-то говоря, здесь годами. И что в результате этого получится, это очень ответственное решение, в том числе и для российских регионов – для Сахалинской области, для Ханты-Мансийского автономного округа и еще для целого ряда регионов.

 

Поэтому я просил бы все же ответственно подойти к решению. Спасибо.

 

Н.А.ГОНЧАР

 

Так, уважаемые коллеги, у меня есть своя точка зрения по данному закону. Я считаю, что его нужно принять и буду голосовать за него. потому что проходили это. И по тем вопросам, которые здесь звучат, я исхожу из следующего. Вот этот тезис о том, что Россию постоянно распродают, ее постоянно разворовывают, но не приходят инвестиции. И мы рассказываем только, как мы строго еще вынесем на парламент. Ну это, если можно нашему министерству приказать в парламент придти, оно придет, но инвестор, который несет свои деньги и имеет возможность выбора, ему строго сказать: ты придешь сюда. они нашей логики не понимают. Они говорят: вы нас зазываете или рассказываете, при каких условиях, а мы к вам и не рвемся, у вас раз в два года палят из пушек, а вы хотите, чтобы мы пришли со своими деньгами и рассказываете при этом, как мы должны себя вести.

 

Я внимательно слушал трижды китайцев, которые приезжали из Шанхая и рассказывали, что они делали, чтобы деньги к ним чужие пришли. И логика рассуждений наша им совершенно непонятна. Но, повторяю еще раз, мы пользуемся нашей логикой много лет и у нас налицо результат. Могу сказать только одно, что, если мы сейчас его отклоняем по любому варианту: ввиду неприемлемости или целиком, как угодно, то вы понимаете, что до осени он не проходит, потому что касается эта позиция ряда принципиальных вопросов, по которым в Госдуме достигнуто достаточно зыбкое согласие. И если только мы сейчас назад это возвращаем, то там начинается новый тур разговоров, которым одним классно ложится в предвыборную кампанию на тему “Родину грабят”, а другим ложится в другую.

 

Это не иностранные инвесторы вывозят медь отсюда через Прибалтику, это наши хлопчики. Они ее там покупают.

 

Да. Но это тема отдельного разговора. На голосование можно поставить?

 

РЕПЛИКА

 

Но это документ не по-иностранным инвесторам, это наши…

 

Н.А.ГОНЧАР

 

Отвечаю. Он про инвесторов. А наш инвестор или не наш, вопрос стоит в том, что и тот, кто в поиском кредите держит деньги, он тоже считает, что это его. И он все равно не через Иванова будет вкладывать, а через буферный банк. Я предлагаю поставить вопрос на голосование. Коллеги, каждый знает, о чем говорит. Давайте проголосуем.

 

Ю.Ю.БОЛДЫРЕВ

 

Вопрос к Вам, можно? Я специально задавал вопрос, в чем суть разногласий. Вот вы говорите, в Думе достигнуто шаткое равновесие. Оно достигнуто по каким вопросам? По тем, которые мы сейчас обсуждали или по каким-то другим?

 

Н.А.ГОНЧАР

 

По тем, которые мы обсуждали, и по другим. Коллеги, этот вопрос у нас в повестке и в плане, который раздавался каждому из вас. И когда идут такого рода дебаты, а каждого из нас, очевидно, волнует, пришли туда и послушали. Меня закон волновал, я трижды был на комитете. Можно ставить на голосование?

 

Кто за то, чтобы рекомендовать Совету Федерации, напоминаю, мы комитет не профильный, профильный зеленкинский. Кто за то, чтобы рекомендовать Совету поддержать данный закон в целом, прошу проголосовать. Один. Кто за то, чтобы предложить Совету Федерации отклонить данный закон ввиду неприемлемости отдельных статей? Раз, два, три, чегыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Есть необходимость голосовать отклонить в целом? (Шум в зале.) Принято предложение отклонить данный закон- рекомендовать Совету Федерации отклонить данный закон ввиду неприемлемости отдельных статей. (Шум в зале.)

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 3. Совместное заявление от 22.11.95 сопредседателей Согласительной комиссии по Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”.

 

Согласительная комиссия

по Федеральному закону

“О соглашениях о разделе продукции”

 

В Федеральное Собрание РФ:

Депутатам Государственной Думы

Депутатам Совета Федерации

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

 

22.11.95 в повестку пленарного заседания Государственной Думы РФ было внесено очередное предложение о преодолении несогласия Совета Федерации по закону “О соглашениях о разделе продукции” в связи с “недопустимой затяжкой работы Согласительной комиссии и неэффективностью ее работы”.

 

Предложение не было принято. Тем не менее, с учетом того, что этот вопрос в Государственной Думе голосовался уже четыре раза, в том числе последний раз 15 ноября – уже во время работы Согласительной комиссии; с учетом того, что все четыре раза голосование проводилось без обсуждения, а также исходя из понимания того, что попытки воспрепятствовать работе Согласительной комиссии могут продолжаться, считаем необходимым заявить следующее.

 

В ходе работы Согласительной комиссии подтвержден ряд серьезных недостатков закона, выявленных при его рассмотрении в Совете Федерации, ставящих под угрозу интересы России, а также и сами предполагаемые соглашения.

 

По ряду вопросов в Согласительной комиссии уже достигнуты договоренности о конкретных формулировках. В том числе, и по таким важным вопросам, как: обязанность исполнительной власти при заключении соглашений строго следовать нормам российского законодательства, законодательное утверждение перечня участков недр, для разработки которых допускается заключать соглашения о разделе продукции, использование важнейших терминов закона и др. По ряду иных замечаний Совета Федерации достигнуты предварительные договоренности, требующие лишь отработки конкретных формулировок и голосования всех членов комиссии.

 

Ограничивает эффективность работы комиссии лишь неучастие в ее работе ряда депутатов, заменяемое письменным изложением мнения по исходным вариантам формулировок, что не позволяет адекватно учесть их мнение, так как они не знакомы с компромиссными формулировками и высказываемыми при обсуждении аргументами. Но мы уверены, что если большинство депутатов, присутствующих при обсуждении компромиссных поправок, высказывается за их одобрение, то к ним присоединятся и отсутствующие.

 

По результатам обсуждения мы пришли к общему выводу, что игнорирование поправок Совета Федерации и протаскивание законопроекта в ранее принятой редакции может повлечь серьезный ущерб для доходов федерального бюджета, привести к утрате контроля Российской федерации за недрами, создаст лазейки для обхода базисных принципов самого законопроекта.

 

Мы считаем, что работа Согласительной комиссии должна быть продолжена, и что категорически недопустимы попытки прервать ее работу под надуманным предлогом ее “низкой эффективности”.

 

Сопредседатель

от Государственной Думы РФ

Глазьев С.Ю.

 

Сопредседатель

от Совета Федерации РФ

Болдырев Ю.Ю.

 

22 ноября 1995 г.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 4. Пресс-релиз совместной пресс-конференции сопредседателей Согласительной комиссии по Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”, 30.11.95.

 

30 ноября 1995 года, 12-00 Москва, Федеральное Собрание РФ

 

ПРЕСС-РЕЛИЗ

 

Сопредседатели согласительной комиссии палат Федерального Собрания РФ по Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции” С.Ю.Глазьев (Государственная Дума) и Ю.Ю.Болдырев (Совет Федерации) провели пресс-конференцию.

 

1. С учетом практической значимости закона для экономики Российской Федерации, когда речь идет о потенциальном охвате соглашениями работ по геологическому поиску, разведке и добыче минерального сырья на территории нашей страны общей стоимостью на сотни триллионов рублей, принципиально важно заложить механизмы привлечения инвестиций в отечественную экономику, не допускающие неоправданного растранжиривания российских запасов полезных ископаемых, исключить необоснованную дискриминацию отечественных производителей оборудования, предусмотреть эффективный контроль со стороны государства за заключением и реализацией таких крупномасштабных сделок во избежание коррупции и неоправданных потерь материальных и финансовых ресурсов.

 

По результатам обсуждения мы пришли к общему выводу, что игнорирование замечаний и предложений Совета Федерации может повлечь за собой серьезный ущерб для доходов федерального бюджета, привести к утрате контроля Российской Федерации за недрами, создаст лазейки для обхода базисных принципов самого законопроекта.

 

2. С большим трудом удалось добиться создания согласительной комиссии, но противодействие авторов закона и стоящих за ними сил продолжается (прилагается наше совместное заявление от 22.11.95), в том числе и в виде массированной кампании по дискредитации комиссии в прессе (пример – регулярные публикации в “Бизнес-МН”, в т.ч. в номере от 22 ноября).

 

3. В ходе работы согласительной комиссии удалось добиться признания большинством ее членов даже со стороны Думы ряда серьезных замечаний и предложений Совета Федерации.

 

Уже приняты голосованием думской стороны согласованные формулировки по таким важнейшим вопросам, как:

 

- обязанность исполнительной власти при заключении соглашений строго следовать нормам российского законодательства;

 

- ограничение возможностей для исполнительной власти внеконкурсного предоставления прав на разработку месторождений полезных ископаемых;

 

- существенное ограничение произвольной передачи полученных от государства инвестором прав иным субъектам предпринимательской деятельности (приведено в соответствие с Гражданским кодексом РФ);

 

- существенное ограничение возможности передачи полученных от государства прав под залог (приведено в соответствие с Гражданским кодексом РФ);

 

- законодательное утверждение перечня участков недр, разработка которых допускается на условиях соглашений о разделе продукции;

 

- исключение положения закона, предоставляющего полномочия по государственному контролю за соблюдением условий соглашений исключительно органам исполнительной власти (приведено в соответствие с действующим законодательством).

 

4. По ряду иных замечаний Совета Федерации достигнуты предварительные договоренности, требующие лишь отработки конкретных формулировок и голосования всех членов комиссии, в частности это:

 

- введение положения, позволяющего корректировать соглашения в случае существенного изменения обстоятельств, например, связанного с изменением конъюнктуры мирового рынка (приведено в соответствие с общепризнанной мировой практикой и Гражданским кодексом РФ);

 

- введение системы требований к инвестору в отношении его способности отвечать по принятым на себя обязательствам;

 

- исключение положений закона, дискриминирующих производителей технологического оборудования, изготовленного на территории РФ;

 

- исключение положений закона, ставящих обязательные платежи в пенсионные и иные социальные фонды РФ в зависимость от коллективных договоров;

 

- исключение положений закона, позволяющих без каких-либо таможенно-тарифных и количественных ограничений экспортировать любую продукцию в ущерб другим российским экспортерам и международным обязательствам РФ;

 

- законодательное утверждение крупномасштабных проектов;

 

- корректировка положений в части возможности отказа от судебного и иных нммунитетов государства;

 

- обеспечение соблюдения инвестором требований законодательства РФ о валютном регулировании и валютном контроле.

 

5. В ходе работы согласительной комиссии вскрылся ряд дополнительных недостатков закона, вследствие чего сопредседатели комиссии вносят на ее рассмотрение дополнительные согласованные предложения по корректировке закона, в частности по следующим вопросам:

 

- приведение в соответствие с законодательством РФ о бухгалтерском учете и об иностранных инвестициях требований к инвестору в части ведения бухгалтерского учета и отчетности при выполнении работ по соглашению;

 

- приведение общего учета и отчетности хозяйственной деятельности в соответствие с законодательством РФ, в том числе и в части согласования Правительством РФ требований к отчетности со Счетной палатой РФ;

 

- отказ от необоснованных налоговых льгот с сохранением концептуального принципа стабильности налоговых требований к инвестору и возможности уплаты налогов в натуральной форме.

 

6. В целом мы оцениваем работу согласительной комиссии как плодотворную и благодарны большинству членов комиссии за конструктивный подход независимо от различия политических взглядов (в комиссии работали представители фракций ВР, ЛДПР, КПРФ, АПР, НРП и др.).

 

Мы надеемся, что в воскресенье на заседании согласительной комиссии нам удастся завершить ее работу и внести доработанный проект закона в Думу для принятия на заседании 06.12.95.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 5. Тезисы выступления заместителя Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.Болдырева на Парламентских слушаниях “Земельные отношения и оценка природных ресурсов” 19 января 1999 года.

 

Ю.Ю. Болдырев,

заместитель Председателя

Счетной палаты Российской Федерации

 

РЕШЕНИЯ ПАРЛАМЕНТА ПОД КОНКРЕТНОЕ “ХОРОШЕЕ” ПРАВИТЕЛЬСТВО МОГУТ ОБЕРНУТЬСЯ КАТАСТРОФИЧЕСКИМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ (тезисы выступления на Парламентских слушаниях “Земельные отношения и оценка природных ресурсов” 19 января 1999 года)

 

1. Право собственности на землю и ее недра и стабильность условий.

 

Исторически во многих странах собственность на поверхность земли автоматически подразумевала собственность на ее недра. Ценность многих земель зависит не только от плодородия их почв, но и от залегающих в недрах полезных ископаемых. В последнее время в ряде стран стала допускаться раздельная собственность на землю и недра. Главным для обеспечения эффективности землепользования и недропользования является не право собственности, а гарантии стабильности условий хозяйственной деятельности – то, что не обеспечивается у нас сегодня ни по отношению к частной собственности, ни по отношению к аренде и иным условиям хозяйственной деятельности.

 

2. Земельный кадастр.

 

Основой любого управления, в том числе управления землепользованием, является информация. В начале 90-х годов с целью вовлечения земли в рыночный оборот в России начал составляться новый земельный кадастр, в котором должно быть отражено описание земельных угодий, их площадь и место расположения, конфигурация, качество, оценка стоимости и собственник данной земли. При всех заявлениях о необходимости срочного перехода к частной собственности на землю, в 1997 году важнейшие работы по мониторингу земель и созданию земельного кадастра были профинансированы Правительством менее чем на 7% от установленного законом.

 

3. Современная мировая практика недропользования

 

характеризуется такими наиболее типичными режимами пользования недрами, как пользование недрами на условиях лицензии (абсолютный приоритет для развитых стран, имеющих собственную нефге-газодобывающую промышленность), а также концессиями и СРП.

 

4. Национальные режимы недропользования в развитых странах (на примере США).

 

4.1. В США природные ресурсы либо принадлежат собственникам земли (более половины), в которых они расположены, либо находятся в федеральной собственности. Так, значительная часть земли в западных штатах и большая часть земель на Аляске находится в федеральной собственности.

 

4.2. Национальный режим недропользования для ресурсов, находящихся в федеральной собственности, единый – лицензионная система. Никаких исключений (концессии, соглашения о разделе продукции и т.п.) – нет.

 

4.3. Парламент не утверждает каждую лицензию, но дает разрешение на разработку на вновь вводимых в недропользо-вание участках (определяет перечень территорий, на которых недропользование разрешено).

 

4.4. Работа по предоставлению участков в пользование-по пятилетнему плану. Лицензирование – исключительно конкурсное. Конкурсный параметр один – разовый платеж (бонус). Остальные параметры- фиксированные. Все основные условия, в том числе и по обязательному минимальному графику работ – определяются до конкурса.

 

4.5. В дополнение к экономической и бухгалтерской, существует требование инженерной и природоохранной экспертизы проектов. Цель – обеспечение восстановления поверхности земли после разработки месторождения до первоначального состояния.

 

4.6. Возможности произвольных решений исполнительной власти жестко ограничены. Всякие прямые переговоры с потенциальными недропользователями – запрещены. На федеральных территориях никаких исключений из конкурсного порядка быть не может.

 

4.7. В случае, если по результатам конкурса предложение победителя недостаточно выгодное (хуже минимально достаточного условия), победителю отказывают и проводится повторный конкурс. Процедура принятия решения об отказе – жестко формализованная, основанная на расчетах по заранее утвержденным формулам.

 

4.8. Если конкурс был проведен с доказанными нарушениями закона – лицензия может быть отменена административно, а несогласная сторона вправе обратиться в суд.

 

(Контроль за соблюдением конкурсности осуществляется генеральным инспектором Министерства внутренних дел. Есть система этических требований, в частности, запрещено принимать подарки свыше определенной небольшой стоимости, поездки от частных компаний; сотрудники не могут в течение нескольких лет уйти на работу в компанию, с которой был интерес по работе. Нельзя уйти с госслужбы в фирму и выступать затем от ее имени перед министерством энергетики или министерством внутренних дел.)

 

4.9. На континенте, если конкурсных предложений нет, месторождение отдается в пользование на неконкурентных (безбонусных) условиях, но есть жесткая процедура определения недро-пользователя из числа желающих- по результатам жеребьевки. На море неконкурсная система не используется.

 

4.10. Существует процедура предварительной проверки недро-пользователя на добросовестность и отсутствие в его истории (или истории связанных с ним фирм) случаев нарушения природоохранного законодательства. Существуют жесткие санкции за нарушения природоохранного законодательства.

 

4.11. Лицензия дается на 5, 8 или 10 лет.

 

Если не бурят скважины по графику и не добывают сырье – должны вернуть лицензию и денег назад не получают (были участки, проданные по шесть раз). Если не возвращают добровольно- изъятие лицензии в административном порядке. В случае несогласия – недропользователь подает в суд.

 

4.12. Лицензия продлевается почти автоматически, но при условии рентабельного производства, если в течение срока лицензии недропользователь начал работы по графику.

 

4.13. Обязательно разнообразное страхование ответственности: компании покупают специальные боны страхования ответственности, без которых они лицензию получить не могут.

 

Возможны: покупка страхового полиса или депозит на спецсчет в банке, управляемый федеральным агентством. Существуют страховые дома, гарантирующие боны. Лист приемлемых страховых полисов два раза в год публикуется Казначейством США. Размер депозита – нормируется подзаконным актом. Крупные компании имеют один бон на все операции. Если страховой дом перестал быть в списке, то, прежде чем продолжать работу, недропользователь обязан получить полис в другой компании. В соответствии с законодательством существует требование еще на один бон – страхование возможного ущерба. Существуют и другие типы страхования.

 

4.14. Обязательная ответственность материнской компании за действия ее дочерних структур.

 

4.15. Обязателен ежегодный государственный аудит силами Служб министерства внутренних дел (внутренних природных ресурсов). Межведомственный внутренний контроль осуществляют подразделения Главного инспектора Министерства.

 

4.16. Внешний контроль- неограниченный: со стороны Конгресса (существуют специальные подкомитеты по контролю), или Главного Счетного Управления США (US GAO): самостоятельно, или по поручению Конгресса.

 

4.17. Все компании, осуществляя недропользование на территории США, строго руководствуются законами США на единых условиях. Никаких исключений не допускается.

 

4.18. Специальный налоговый режим используется в США для некоторых месторождений Аляски, для малодебитных скважин, для дополнительно извлекаемой “третичной” нефти при жестком контроле со стороны государства. Малодебитность, сложные геологические условия и т.п. не являются основанием даже для постановки вопроса о концессиях, СРП или возможности вывода спорных вопросов из национальной юрисдикции.

 

5. Для некоторых развивающихся стран типичны концессии и соглашения о разделе продукции.

 

5.1. В Китае недропользование базируется на законодательстве, в основу которого положена модифицированная “индонезийская” модель соглашения о разделе продукции. Применяется СРП в Китае исключительно только для морских нефтезалежей.

 

5.2. В Китае монопольным правами на разработку, добычу и реализацию нефти на выделенном Правительством участке месторождения обладает уполномоченная Государственная нефтяная компания (ГНК), которая полностью отвечает за осуществление операций по международному сотрудничеству в нефтедобыче.

 

5.3. Иностранный инвестор в Китае получает право на пользование недрами на условиях СРП исключительно на конкурсной основе

 

5.4. На СРП в Китае выставляются только новые и не разрабатываемые участки недр.

 

5.5. Нефтяной контракт (НК) с иностранным инвестором-победителем конкурса на право пользования недрами на условиях СРП в Китае подписывает уполномоченная Государственная нефтяная компания (ГНК). Она временно передает ему определяемые НК права по разработке месторождения.

 

5.6. Все решения по реализации СРП принимаются в Китае совместно ГНК и инвестором.

 

5.7. В соответствии с законодательством иностранный инвестор в Китае полностью берет на себя риск, осуществляет инвестиции и операции по разведке месторождения.

 

5.8. После обнаружения промышленного нефтегазового месторождения в Китае ГНК и иностранный инвестор, сохраняя независимость юридических лиц, совместно инвестируют добычу сырья.

 

5.9. В Китае при реализации СРП на период разведки, разработки и добычи полезных ископаемых иностранный инвестор выполняет функции оператора. По согласованию с ГНК эти функции – на стадии успешной добычи – могут быть переданы ГНК.

 

5.10. Собственность на нефтяные ресурсы в пределах юрисдикции КНР принадлежит государству.

 

5.11. В Китае осуществляется жесткий госконтроль за не-дропользованием на условиях нефтяного конртакта по СРП. Система контроля – адекватна системе госуправления в КНР:

 

Госсовет в лице Госплана, Министерства внешнеэкономических связей и торговли, а также другие ведомства.

 

5.12. Все необходимые подрядные проектные и производственные работы (оборудование и материалы) осуществляются (поставляются) в Китае при реализации СРП исключительно на конкурсной основе победителями специально организуемых международных торгов.

 

5.13. Предпочтение китайским участникам проектных и производственных работ, китайскому оборудованию и материалам отдается без каких либо дополнительных льгот и квот, при условии их конкурентоспособности с иностранными аналогами по соотношению качество/цена и срокам поставок, а также при иных равных условиях. При этом конкурентоспособность китайского оборудования и материалов по срокам поставок – при прочих равных условиях- гарантированна всей полнотой ответственности уполномоченной Государственной нефтяной компании за осуществление операций по международному сотрудничеству в нефтедобыче, а также действенным государственным контролем.

 

5.14. Импорт необходимого оборудования и материалов для выполнения работ по нефтяному контракту осуществляется беспошлинно (за исключением мини-компьютеров и легковых автомобилей).

 

5.15. Нефтяной контракт (НК) осуществляется в соответствии с национальным правовым режимом без каких либо исключений для иностранного инвестора. Только в случае отсутствия соответствующего китайского закона используются международное право. Вывода из национальной юрисдикции нет.

 

5.16. В Норвегии до последнего времени в проектах по разработке нефтегазовых месторождений не менее 50 процентов акций должно было принадлежать государственной компании, не подлежащей приватизации. Через эту компанию государство осуществляло жесткий контроль за деятельностью иностранного недропользователя в интересах государства.

 

5.17. Режим разработки природных ресурсов на условиях СРП и концессий применяют также Индонезия, Турция, Чили и некоторые другие страны. Во всех этих странах используются свои методы защиты национальных интересов.

 

6. Анализ мировой практики недропользования показывает, что режимы СРП и концессии предоставляются исключительно при выполнении следующих условий:

 

- обязательность конкурсов на предоставление права пользования недрами;

 

- на конкурс выставляются только новые месторождения;

 

- инвестор полностью берет на себя риск, осуществляет инвестиции и операции по разведке месторождения;

 

- участки недр должны использоваться как гарантия для развития национальной промышленности;

 

- никакие переговоры без конкурса не ведутся.

 

7. К дефектам российского недропользования на условиях лицензии относятся:

 

- псевдоконкурсы (по нескольким переменным параметрам, без единой формулы, делающей предложения сопоставимыми – узаконенный коллегиальный произвол);

 

- отсутствие надлежащего учета и контроля за деятельностью недропользователя;

 

- отсутствие надлежащих санкций к нарушителю лицензионных соглашений;

 

- приватизация компаний-нслропользователей с автоматической передачей за бесценок прав на недропользование (Пакеты акций компаний-недропользователей “Норильский никель”, “ЮКОС” и др. проданы за бесценок, с грубыми нарушениями закона, с явными признаками притворных сделок. Это исключает возможность инвестирования в развитие, ведет к политике, направленной на скорейшее вытягивание всех соков из компаний, стимулирует варварское недропользование);

 

- отсутствие гарантий стабильности условий хозяйствования. Государство насаждает среди недропользователей отторжение режима недропользования, основанного на условиях лицензий. В рамках лицензионных соглашений отечественным недропользователям навязываются планы работ и совершенно обходятся вопросы “неизменности прочих условий”. Ситуация была бы иной, если бы государство, требуя обязательную инвестиционную деятельность, гарантировало стабильность условий работы на срок действия лицензии или хотя бы на срок окупаемости. Подобных обязательств государство на себя не принимает, а значит – и впредь не гарантируется стабильность условий лицензионного недропользовании.

 

8. Дефекты российского недропользования на условиях раздела продукции.

 

8.1. Первоначальный вариант Закона о СРП, принятый Государственной Думой в 1995 году и отклоненный Советом Федерации, содержал нормы, которые предоставляли :

 

- неограниченные возможности по игнорированию российских законов органами исполнительной власти при заключении соглашений с иностранцами;

 

- право исполнительной власти заключать соглашения по собственному усмотрению, вне парламентского и иного независимого контроля;

 

- возможность неограниченного вывода спорных вопросов из российской юрисдикции;

 

- почти неограниченную бесконкурсность;

 

- возможность перевода на режим СРП тех участков недр, которые уже разрабатываются на иных условиях (таким образом, в России узаконен невиданный в цивилизованном мире вариант схемы соглашений о разделе продукции, ведь нигде и никогда в мире СРП не применяются к уже разрабатываемому участку недр. (Если уже есть недро-пользователь, обязавшийся работать на условиях лицензии, то государству нет никакого основания заключать с ним гражданско-правовое соглашение. Тем более без конкурса. Не получается, нерентабельно – сдай лицензию и иди вместе со всеми на конкурс. Суть цивилизованного СРП – привлечь на конкурсных началах инвестора, предлагающего лучшие условия для государства.);

 

- прямую протекцию поставкам зарубежного оборудования;

 

- возможность списания в затраты, компенсируемые российской нефтью, неограниченных средств;

 

- возможность безответственности недропользователя, отсутствие какого-либо страхования этой ответственности;

 

- право контроля за реализацией соглашений – исключительно органам исполнительной власти;

 

Законопроект содержал также ряд иных существенных дефектов. Очевидно, что такой законопроект Государственная Дума могла пропустить только из-за того, что большинство депутатов просто не вникли в его содержание, что и подтвердила затем работа Согласительной Комиссии Государственной Думы и Совета Федерации.

 

8.2.Согласительной Комиссии Государственной Думы и Совета Федерации в 1995-м году удалось добиться корректировки закона, в частности:

 

- пресекалось право органов исполнительной власти заключать соглашения с нарушением российских законов;

 

- устанавливался парламентский и внешний независимый контроль за заключением и реализацией соглашений;

 

- вводилось ограничение протекции производителям иностранного оборудования при норме, обязывающей устанавливать такую протекцию в соглашениях для оборудования, производимого на территории России;

 

- вводилось ограничение на вывод спорных вопросов из российской юрисдикции.

 

Тем не менее, ряд недостатков сохранился, что требовало продолжения работы по ужесточению норм закона, приведения его в цивилизованные рамки:

 

8.3. Работа над корректировкой закона о СРП велась в Государственной Думе в течение трех лет, но привела к прямо противоположному результату – в конце 1998 года разрушено то, что с таким трудом было достигнуто 3 года назад. Недавно принятые изменения в Закон о СРП предусматривают:

 

- возможность вводить в действие соглашения, заключенные без проведения конкурсов, непосредственно решениями органов исполнительной власти, без утверждения таких соглашений Государственной Думой- таким образом органы исполнительной власти получили почти неограниченное право на произвольные решения;

 

- требование конкурентоспособности российских товаров (оборудования, технических средств и материалов) по отношению к аналогичным иностранным товарам по срокам поставок с одновременным отсутствием требования конкурентоспособности закупаемого иностранного оборудования с нашим по цене – практически нейтрализует уточненное в законе (по сравнению с прежней редакцией) требование о квоте для российских производителей (компенсирование расходов инвестора российским сырьем стимулирует его к затратному подходу, к закупкам максимально дорогого оборудования). При конкуренции же по срокам поставки заведомо выигрывает тот, кто имеет больше заказов и уже более развитое быстро перестраиваемое производство. Не говоря уже о естественном стремлении зарубежных компаний действовать согласованно со своими производителями оборудования- с теми, кто является контрагентом по другим, нероссийским проектам. При оговорке о необходимости конкурентоспособности российского оборудования по срокам поставки и качеству, закон не предусматривает санкций в отношении недропользователя за несоблюдение квоты по размещению заказов на российских предприятиях. Таким образом, речь идет даже не о равной конкуренции, а о прямой дискриминации российского машиностроения;

 

- включение в перечни участков недр, переводимых на режим СРП, тех участков, в отношении которых либо имеются обязательства Российской Федерации (?!) о проведении переговоров об условиях соглашений о разделе продукции, либо- результаты проведения конкурсов или аукционов (?!) по предоставлению права пользования участками недр на условиях раздела продукции – по существу, речь идет об обязанности законодателя согласиться с действиями, осуществленными органами исполнительной власти противозаконно, как это было, например, с незаконно проведенным конкурсом на разработку недр на условиях СРП, в котором победила компания “Эксон”;

 

- необязательность наличия положительных решений законодательных (представительных) органов государственной власти соответствующих субъектов Российской Федерации о переводе участков недр на режим СРП;

 

- право исполнительной власти самостоятельно (без парламентского контроля) переводить на режим СРП участки недр, включающие месторождения нефти, извлекаемые запасы которых составляют до 25 миллионов тонн (Как поделить месторождение на нужное число участков – проблемой не является);

 

- ограничение доли разведанных запасов минерального сырья, добыча которого может переводиться на СРП, но без реального механизма реализации этого принципа, при праве Правительства заключать соглашения произвольно, при отсутствии нормы о недействительности соглашений, заключенных сверх квоты, при отсутствии санкций за превышение квоты…

 

При этом сохраняется возможность перевода на режим СРП тех участков недр, которые уже разрабатываются на иных условиях (достаточно было бы перевода на специальный налоговый режим), отсутствие надлежащих механизмов ответственности не-дропользователей и принудительного страхования этой ответственности, неадекватные основания для перевода участков недр на режим СРП, большинство из которых, по существу, может быть основанием лишь для перевода месторождений на специальный налоговый режим, отсутствие жесткой регламентации списания затрат и другие принципиальные дефекты закона.

 

9. Выводы.

 

9.1. Недопустимо решать вопросы процедуры принятия решений о переводе недропользования на режим СРП под конкретное “хорошее” Правительство. Доверие парламента Правительству Е.Примакова привело к принятию Параламентом закона, который расширяет произвольные полномочия Правительства и будет действовать при любом следующем Правительстве.

 

9.2. Существующий масштаб беззакония в стране именно со стороны высшей государственной власти, огромное количество вскрываемых действий, осуществленных очевидно в нарушение закона и не в интересах государства, свидетельствует об объективной (в силу особенностей Конституции) и субъективной неспособности сегодняшнего российского парламента навести порядок в нашей стране и обеспечить деятельность исполнительной власти исключительно в интересах общества и государства.

 

В этих условиях применительно к стратегическим природным ресурсам уместно руководствоваться принципом “не навреди”-не отнимай у потомков то, с чем они справятся лучше нас.’

 

9.3. Целесообразно незамедлительно вернуться к работе над поправками к закону “О соглашениях о разделе продукции”, с тем, чтобы обеспечить защиту национальных интересов России независимо от доброй воли того или иного Правительства.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 6. Тезисы выступления заместителя Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.Болдырева на Парламентских слушаниях “Инвестиционные нефтегазовые проекты на условиях соглашений о разделе продукции: обеспечение участия российских предприятий”, 18.10.99.

 

14.10.99

 

Ю.Ю. БОЛДЫРЕВ,

заместитель Председателя

Счетной палаты РФ

 

К парламентским слушаниям 18.10.99

на тему

“Инвестиционные нефтегазовые проекты

на условиях соглашений о разделе продукции:

обеспечение участия российских предприятий”

 

Закон “О соглашениях о разделе продукции” – ущемление интересов российских предприятий (тезисы выступления)

 

1. Согласно внесенному в Государственную Думу правительственному проекту Федерального закона “О федеральном бюджете на 2000 год” приток иностранных инвестиций в сферу добычи, переработки и транспортировки нефти и газа должен основываться, не в последнюю очередь, на тиражировании соглашений о разделе продукции. Делается ставка на привлечение в предстоящем году инвестиций в разработку утвержденных законами 16-и месторождений и участков недр. Кроме того, предполагается принятие в ближайшее время Федеральных законов, предусматривающих освоение с помощью привлечения иностранных инвестиций на условиях СРП еще ряда участков недр месторождений нефти и газа. Налицо резкая интенсификация процесса перевода на режим СРП отечественных месторождений полезных ископаемых (при том, что будет продолжена реализация проектов “Сахалин-1″, “Сахалин-2″, “Сахалин-3″, а также проекта разработки Харьягинского месторождения нефти в республике Коми с “объемом инвестиций” в 2000-2002 г.г. около 5 млрд. долл. США).

 

2. В условиях кризиса российской экономики главная задача государства применительно к российским природным ресурсам – обеспечить эффективное недропользование под жестким контролем государства, использовать запасы российских недр как источник гарантированного заказа для развития отечественного машиностроения и конверсии российского ВПК, имеющего огромный потенциал для создания сложного технологического оборудования для нефте- и газодобычи, переработки и транспортировки добываемого сырья.

 

Ключевая задача – обеспечить приоритет национального производителя технологического оборудования, пресечь лоббирование интересов производителей зарубежного оборудования.

 

3. Государственная Дума поручила Счетной палате провести проверку списания затрат инвесторами в рамках проектов “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″. Проверка закончена, идет оформление результатов и подготовка материалов к внесению на Коллегию Счетной палаты.

 

О результатах Дума будет незамедлительно проинформирована.

 

Но, что интересно: именно лоббисты законодательства об СРП, так пропагандировавшие (как уже свершившийся факт) всего лишь предположения о том, что не менее 70 процентов заказов достанется российскому машиностроению, и которые, казалось бы, прежде всего, заинтересованы в объективном подтверждении этой оптимистической картины (ведь практика – критерий истины?), солидарно отказались участвовать в голосовании по этому поручению…

 

4. Результаты проверки покажут, насколько зарубежные инвесторы и наше Правительство, далеко не всегда стоящее на страже российских интересов, воспользовались или же не воспользовались в пользу инвесторов и, соответственно, в ущерб России, имеющимися дефектами закона.

 

Тем не менее, дефекты в любом случае есть. И их необходимо устранять. Закон Российской Федерации “О соглашениях о разделе продукции” не обеспечивает гарантий развитию национальной промышленности, поскольку он предусматривает:

 

- освобождение инвестора от взимания НДС и акцизов при ввозе на российскую таможенную территорию товаров и услуг зарубежного производства, предназначенных для проведения работ в сфере недропользования, что ставит отечественных производителей в худшие условия по сравнению с зарубежными;

 

- возможность практически неограниченно относить расходы инвестора на возмещаемые затраты при обязанности Российской Федерации полностью компенсировать своим сырьем все затраты инвестора без каких-либо их ограничений законом (все самые главные “детали” отнесены на усмотрение Правительства); право исполнительной власти на неограниченный произвол в самом ключевом вопросе стимулирует инвестора: а) к коррумпированию Правительства при подготовке последним соответствующих положений о порядке списания затрат; б) к затратному экономическому подходу – к закупкам максимально дорогого зарубежного оборудования без необходимости;

 

- требование конкурентоспособности российских товаров (оборудования, технических средств, материалов) и услуг, используемых при разработке и добыче полезных ископаемых, по отношению к аналогичным иностранным товарам по качеству и срокам поставки (но без требования конкурентоспособности зарубежных товаров и услуг по цене) практически нейтрализует уточненное требование закона о квоте в 70 процентов заказов для российских производителей: при конкуренции по срокам поставки заведомо выигрывает тот, кто имеет больше заказов и уже более развитое быстро перестраиваемое производство, а также тот, кто “ближе” к заказчику; требование конкурентоспособности лишь по качеству (без соотношения цена/качество) стимулирует инвестора к закупкам максимально дорогого оборудования у “своих” или близких фирм при естественном стремлении зарубежных компаний действовать согласованно со своими производителями оборудования;

 

- отсутствие механизмов обеспечения заказами национальной промышленности посредством формирования заказчика, заинтересованного в закупках именно отечественного оборудования, неиспользование имеющегося зарубежного опыта защиты в этой сфере национальных интересов (в Норвегии до последнего времени во всех проектах не менее 50 процентов акций должно было принадлежать государственной компании; в Китае все соглашения реализуются через государственную не подлежащую приватизации компанию);

 

- в условиях фактического отсутствия механизмов протекции национальным производителям оборудования и наличия даже протекции производителям зарубежным (см. первый дефис данного пункта) не предусмотрено и при этом никаких механизмов защиты хотя бы какой-то конкуренции: а) нет жесткого требования конкурсности при закупках оборудования и услуг (слова о необходимости конкурентоспособности таким требованием не являются); б) даже и при проведении конкурса нет четких требований к нему (по одному переменному параметру, как это требуется на федеральных землях США при проведении конкурсов на доступ к недропользованию или по нескольким; оформляется ли документация на русском языке, или на японском и т.п.);

 

- отсутствуют какие-либо требования в части обязанности недропользователя осуществлять закупки именно на условиях конкурса, не корректируя затем условия для “своих” в их пользу в силу каких-либо “объективных” трудностей (списывая издержки за счет Российской Федерации);

 

- не предусмотрено в принципе никаких норм ответственности инвестора за несоблюдение 70-процентной квоты по заказам российским машиностроителям, причем как при наличии обоснований (“российское – неконкурентоспособно по качеству и срокам поставки”), так даже и при их отсутствии;

 

- отсутствие страхования ответственности недропользователя, возможность работы оффшорных компаний, свободная перепродажа прав и обязательств и отсутствие ответственности материнских компаний за дочерние существенно затрудняет возможность привлечения компании к ответственности в случае нарушения интересов российской стороны, в том числе в части обеспечения заказами наших машиностроителей;

 

- возможность вывода (при осуществлении недропользования) спорных вопросов из-под судебного иммунитета Российской Федерации существенно затрудняет возможность защиты Россией своих интересов, в том числе в сфере обеспечения заказами отечественного машиностроения.

 

5. Применительно к “Сахалину-2″ и до начала проверки было известно, что инвестор не заказал российскому машиностроению буровую платформу за 1-1,5 млрд. долл. США, а предпочел купить старую зарубежную и транспортировать ее от берегов Канады к берегам России. Да еще и, якобы, заплатил за нее 800 млн. долл. США, которые будут компенсированы нашим сырьем. России же достался заказ на некое устройство для увеличения высоты платформы стоимостью всего в 35 млн. долл. Подробности об этом и о многом другом мы увидим в отчете о проверке. Но важно, что в законе и сейчас нет надлежащих норм, препятствующих тому, чтобы и дальше наша нефть работала на экономику любых других стран, кроме России.

 

6. Выводы.

 

Прежде чем давать “зеленый свет” массовому переводу наших месторождений полезных ископаемых на режим СРП, Государственной Думе нужно незамедлительно вернуться к работе над поправками к Федеральному закону “О соглашениях о разделе продукции”, с тем, чтобы обеспечить защиту национальных интересов России, в том числе в части жесткого связывания возможностей недропользования гарантированием заказов машиностроительным предприятиям, находящимся (или размещаемым) на территории России.

 

Применительно к обеспечению заказами российского машиностроения необходимо в первую очередь решить следующие вопросы:

 

- в норме закона о 70-процентной российской квоте на заказы на машиностроительное оборудование исключить оговорку, требующую конкурентоспособности российского оборудования “по срокам поставки”;

 

- исключить также требование конкурентоспособности российского оборудования “по качеству”, либо заменив его требованием конкурентоспособности по соотношению “цена/ качество”, либо установив более жесткую планку требований, обеспечивающих протекцию национальному машиностроению;

 

- ввести требование обязательной конкурсности при размещении заказов на оборудование и услуги для недропользования, а также четко оговорить систему требований к процедуре конкурса и оформлению документации;

 

- ввести жесткие санкции к недропользователю за несоблюдение квоты по размещению заказов на российских предприятиях;

 

- исключить возможность освобождать операторов соглашения, а также юридических лиц, участвующих в выполнении работ по соглашению, от взимания НДС и акцизов при ввозе на таможенную территорию товаров и услуг, предназначенных для проведения работ в сфере недропользования;

 

- установить законом порядок и четкие критерии определения, что может и не может подлежать списанию инвестором в затраты, компенсируемые российским сырьем, а также процедуру определения обоснованности затрат, особенно на продукцию, поставляемую из-за рубежа и, тем более, на продукцию, уже бывшую в употреблении.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 7. Выводы и предложения из Отчета Счетной палаты по результатам проверки реализации СРП на Сахалине (Бюллетень Счетной палаты Российской Федерации № 8 (32), 2000 год).

 

Из постановления Коллегии Счетной палаты Российской Федерации от 25 февраля 2000 года № б (198) “О результатах комплексной проверки использования государственной собственности, предоставленной на основе права пользования недрами субъектам предпринимательской деятельности на возмездной основе, в части уплаты налогов, сборов и иных платежей в федеральный бюджет, а также страховых взносов в государственные внебюджетные фонды при исполнении ими Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ и выполнения представлений Счетной палаты, принятых на Коллегии Счетной палаты РФ 17 апреля 1998 г. по результатам тематической проверки организации взимания налогов и платежей в бюджет при исполнении Соглашений о разделе продукции в соответствии с Федеральным законом “О соглашениях о разделе продукции” на предприятиях и организациях Сахалинской области”:

 

Утвердить сводный отчет и отчеты аудиторов Счетной палаты по результатам комплексной проверки.

 

Направить представление Счетной палаты Председателю Правительства Российской Федерации, информационное письмо-в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, а также отчет о результатах данной проверки – в Совет Федерации и Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации.

 

Аудитору Счетной палаты М. И. Бесхмельницыну в рамках указанной проверки провести дополнительные контрольные мероприятия, в том числе проверку платежных документов Операторов Соглашений в части определения затрат, подлежащих возмещению в сос.лветствиии с подрядными контрактами, заключенными с российскими фирмами, а также платежных документов компании “Сахалин Энерджи” на покупку платформы “Моликпак”. Материалы по результатам дополнительной проверки по согласованию с заместиетлем Председателя Счетной палаты Ю. Ю. Болдыревым внести на рассмотрение Коллегии.

 

ОТЧЕТ

 

о результатах комплексной проверки использования государственной собственности, предоставленной на основе права пользования недрами субъектам предпринимательской деятельности на возмездной основе, в части уплаты налогов, сборов и иных платежей в федеральный бюджет, а также страховых взносов в государственные внебюджетные фонды при исполнении ими Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ и выполнения представлений Счетной палаты, принятых на Коллегии Счетной палаты РФ 17 апреля 1998 г. по результатам тематической проверки организации взимания налогов и платежей в бюджет при исполнении Соглашений о разделе продукции в соответствии с Федеральным законом “О соглашениях о разделе продукции” на предприятиях и организациях Сахалинской области

 

Основание для проведения проверки: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 20 мая 1999 г. № 3994-11 ГД и план работы Счетной палаты Российской Федерации на 1999 год (п.3.69).

 

Цели проверки:

 

1. Проверка вопросов, связанных с реализацией Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″, в части:

 

- деятельности Правительства Российской Федерации, исполнительных органов государственной власти Российской Федерации и администрации Сахалинской области по обеспечению защиты интересов Российской Федерации;

 

- деятельности территориальных органов государственной власти Российской Федерации по Сахалинской области и Департамента по освоению минерально-сырьевых ресурсов континентального шельфа администрации Сахалинской области в сфере регулирования отношений недро-пользования;

 

- выполнения недропользователями условий по Соглашениям “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ и законодательства Российской Федерации при освоении участков недр, учете добычи, сборе и перекачке нефти и газа;

 

- законности, рациональности процедуры выбора юридических лиц, среди которых распределялись заказы на услуги, изготовление оборудования для добычи и первичной переработки полезных ископаемых;

 

- правильности и своевременности поступлений российской стороне бонусов и иных платежей при исполнении указанных Соглашений.

 

2. Проверка выполнения представлений Счетной палаты Российской Федерации, принятых на Коллегии Счетной палаты Российской Федерации 17 апреля 1998 г. по результатам тематической проверки организации взимания налогов и платежей в бюджет, при исполнении Соглашений о разделе продукции в соответствии с Федеральным законом “О соглашениях о разделе продукции” на предприятиях, организациях Сахалинской области, а также правильности исчисления, полноты и своевременности уплаты налогов и других платежей в федеральный бюджет в ОАО “Роснефть – Сахалинморнефтегаз”.

 

3. Проверка правильности и своевременности исчисления и уплаты недропользователями страховых взносов в государственные внебюджетные фонды при исполнении ими Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

4. Проверка законности, целесообразности и эффективности использования недропользователями государственных средств и федеральной собственности при исполнении Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

Объекты проверки: министерства, ведомства, предприятия и организации, ведущие работы, осуществляющие финансовые операции и контроль в соответствии с Соглашениями о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ -

 

Проверка проведена в соответствии с программой, утвержденной Коллегией Счетной палаты Российской Федерации 9 июля 1999 года (протокол № 23 (174)).

 

<…>

 

VI. Выводы

 

1. В части соответствия федеральному законодательству порядка заключения и положений Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″:

 

Правительство Российской Федерации заключило Соглашения о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ с нарушениями норм статей 13 и 17 действующего при их подписании Закона Российской Федерации от 21 февраля 1992 года № 2395-1 “О недрах”.

 

В нарушение ст. 13 указанного закона конкурсы на право пользования недрами на условиях Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ не проводились. Таким образом, подписание Минтопэнерго России (в качестве представителя государства) Соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ в соответствии со ст. 17 Закона Российской Федерации от 21 февраля 1992 года №2395-1 “О недрах” является неправомочным действием органа государственной власти.

 

Соглашения о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ в нарушение ст. 10 Закона Российской Федерации “О недрах” и ст. 40 Закона “Об иностранных инвестициях в РСФСР”, действующих на момент заключения данных Соглашений, фактически являются бессрочными.

 

В соответствии с положениями Соглашения “Сахалин-2″ таможенные органы Российской Федерации, а также государственные органы, на которые возложен контроль за охраной окружающей природной среды, должны руководствоваться не нормами законодательства Российской Федерации, а положениями данного Соглашения.

 

Предусмотренное Соглашениями о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ исключение из общей суммы платежей в бюджеты отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы, акцизов на углеводороды за период добычи предполагаемого в соответствии с условиями Соглашений объема нефти снижают расчетные поступления в бюджет в среднегодовом исчислении на сумму 1875 млн. долларов США, а за весь период – на 61692 млн. долларов США, в том числе в федеральный бюджет – 51766,7 млн. долларов США.

 

Тем не менее в соответствии с нормой ст. 2 Федерального закона “О соглашениях о разделе продукции” Соглашения “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ введены в действие и подлежат исполнению в соответствии с определенными в них условиями.

 

2. В части обеспечения прав и интересов Российской Федерации:

 

2.1. В Соглашениях не предусматривается утверждение годового отчета об исполнении программ работ и смет затрат, отсутствуют реальные ограничения на состав и объем затрат, возмещаемых российским сырьем.

 

В Соглашении “Сахалин-1″ отсутствует требование о проведении ежегодного аудита, не определена номенклатура возмещаемых затрат.

 

2.2. В Соглашениях “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ в недостаточной мере учтены интересы государства по вопросам экологии, недропользования, обеспечения поступления средств в бюджеты, а также государственного контроля.

 

2.3. Вопреки Положению о Министерстве природных ресурсов Российской Федерации, утвержденному постановлениями Правительства Российской Федерации от 17 мая 1997 г. № 588 и от 13 августа 1998 г. № 950, Министерство природных ресурсов Российской Федерации как государственный орган управления государственным фондом недр не осуществляет контроль за недропользователями при реализации Соглашений раздела продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

2.4. Правительством Российской Федерации не решены вопросы пересмотра действующих нормативных актов природоохранных органов, пограничной, таможенной и налоговой служб с учетом положений Федерального закона “О соглашениях о разделе продукции”.

 

2.5. Со стороны Правительства Российской Федерации отсутствует контроль за выполнением условий Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ и за учетом добытого углеводородного сырья по объемам.

 

2.6. Не решаются в полной мере задачи, поставленные перед Комиссией Правительства Российской Федерации по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации по реализации соглашений о разделе продукции (определение и решение вопросов по упорядочиванию различных согласовании, разрешений, одобрений и заключений, включая вопросы Госэкспертизы по техническим, экономическим и экологическим проблемам). Указанной Комиссией не решены проблемы, связанные с порядком возврата таможенных платежей и НДС.

 

2.8. Совет представителей уполномоченного государственного органа (Соглашение “Сахалин-1″) и наблюдательный совет (Соглашение “Сахалин-2″) не осуществляют в полном объеме функции по защите интересов Российской Федерации, предусмотренные данными Соглашениями:

 

- уполномоченный государственный орган до ноября 1998 года не провел ни одного заседания, а согласование ежегодных смет расходов и программ работ производилось только путем переписки, а также не обеспечил выполнение требований к оператору проекта по ведению бухгалтерского учета на

 

русском языке, наличию первичных документов в офисе города Южно-Сахалинска, не настоял на проведении ежегодных аудиторских проверок;

 

- в состав уполномоченного государственного органа не включены представители Минфина России, федеральных налоговых органов, а также специалисты, владеющие международной практикой в области бухгалтерского учета и финансово-экономической деятельности;

 

- наблюдательный совет не обеспечил предоставление оператором Соглашения “Сахалин-2″ отчетов о финансовой деятельности в соответствии с условиями Соглашения и российским законодательством.

 

2.9. Не было проведено ни одного заседания Межведомственной рабочей группы по защите интересов российских предприятий в конкурсах и тендерах на осуществление подрядных работ и услуг, образованной 29 декабря 1997 года решением Комиссии Правительства Российской Федерации по координации деятельности федеральных органов исполнительной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации по реализации соглашений о разделе продукции.

 

2.10. Минтопэнерго России недостаточно эффективно проводит работу по созданию информационной базы потенциальных российских подрядчиков. Информация создается не по всей номенклатуре продукции и услуг, использование которых возможно при реализации проектов “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

2.11. Сторонами Соглашений не обеспечивается безусловная конкурсность при определении подрядчиков по Соглашениям “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ (приобретение оборудования и услуг).

 

За III квартал 1997 года из 35 заключенных компанией “Сахалин Энерджи” договоров 23 были заключены без конкурса, причем большинство из них – с иностранными подрядчиками.

 

2.12. Требования к процедуре конкурса (на поставщиков, контракты и заказы) и его победителя определяет инвестор. Выбор подрядчика проводится при отсутствии требований к тому, чтобы конкурс проводился по одному переменному параметру при всех прочих жестко фиксированных граничных условиях, либо по нескольким переменным параметрам, но при наличии единой формулы (с весовыми коэффициентами по каждому переменному параметру), сводящей переменные конкурсные пара

 

метры к скаляру. Подобный подход создает легитимную возможность для принятия произвольных решений на любом этапе конкурса.

 

2.13. Операторы Соглашений не обеспечивают 70-процентный уровень участия российских производителей товаров и услуг. Оператор Соглашения “Сахалин-2″ рассматривает это требование лишь применительно ко всему сроку реализации проекта, что при фактической бессрочности проекта освобождает оператора от выполнения данного обязательства.

 

3. В части реализации Соглашения “Сахалин-1″:

 

3.1. Суммарные извлекаемые запасы нефти по месторождениям, право пользования которыми предоставлено на условиях Соглашения о разделе продукции “Сахалин-1″, составляют 323,4 млн. тонн и газа – 461,0 млрд. куб. метров.

 

До 2004 года российские участники должны инвестировать в проект 1316 млн. долларов США. Стратегия финансирования доли российских участников на период геологоразведочных работ и на период обустройства была построена на привлечении долгосрочных крупномасштабных иностранных кредитов и выпуске ценных бумах на европейском рынке.

 

Для российских участников проекта (все они фактически являются государственными организациями: 80% акций ЗАО “Роснефть-Сахалин” принадлежит государственной компании “Роснефть”, 100% акций ЗАО “Сахалинморнефтегаз-Шельф” принадлежит государственной компании ОАО “Рос-нефть-Сахалинморнефтегаз”, являющейся дочерней компанией “Роснефти”) не созданы условия, гарантирующие реализацию ими своих финансовых обязательств по Соглашению “Сахалин-1″. Они вынуждены осуществлять финансирование доли своего участия в проекте в основном за счет привлечения краткосрочных кредитов.

 

При этом в соответствии с условиями данного Соглашения участник, не выполняющий свои финансовые обязательства, теряет права на участие в проекте в полном объеме. При потере российской стороной доли участия в проекте государство теряет возможность “внутреннего” контроля за реализацией Соглашения, а также потенциальные доходы.

 

Кроме того, отсутствие в проекте “Сахалин-1″ российских участников может негативно сказаться на количестве привлекаемых к реализации проекта российских-подрядчиков, что

 

отразится на занятости населения и экономическом развитии Сахалинской области.

 

3.2. Затраты по проекту с 1994 по 1998 год включительно составили объем средств в сумме 346,6 млн. долларов США. Сумма возмещаемых затрат на 1 января 1999 года составила 346,7 млн. долл. США.

 

3.3. Утвержденные уполномоченным государственным органом сметы расходов ежегодно не осваиваются, что отдаляет начало освоения месторождений.

 

3.4. Невыполнение программы работ по бурению скважины “Чайво-6″ показывает, что дефекты Соглашения создали ситуацию, когда на оператора не распространяются вновь вводимые экологические требования, и он вправе затянуть период геологического изучения недр, сдвинуть начало освоения участка недр, увеличить затраты на реализацию проекта, в том числе непроизводительные возмещаемые затраты.

 

3.5. Финансово-хозяйственная деятельность оператора проекта исключает возможность ее объективной оценки:

 

- отчет об исполнении смет расходов недропользователь предоставляет уполномоченному государственному органу по укрупненным показателям. Информация по отдельным видам затрат отсутствует, что исключает возможность детального, постатейного анализа исполнения смет расходов;

 

- калькулирование оператором всех расходов осуществляется с нарушением порядка формирования финансовых результатов и требований Положения о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость, утвержденного постановлением Правительства Российской Федерации от 5 августа 1992 года № 552;

 

- часть расходов проходит через счета, открытые в зарубежных банках, исключая, таким образом, возможность контроля за их достоверностью в связи со сложностью получения находящихся за пределами Российской Федерации первичных документов, подтверждающих оплату произведенных расходов.

 

3.6. Численность персонала, занятого в проекте, по годам (по данным недропользователя) колеблется от 123 до 154 человек. По состоянию на июль 1999 г. числилось 126 человек, из них российских граждан – 57 человек.

 

Данные о расходах на зарплату российскому и иностранному персоналу в ходе проверки получены и изучены не были.

 

4. В части реализации Соглашения “Сахалин-2″:

 

4.1. Оперативная оценка геологических запасов Пиль-тун-Астохского и Лунского месторождений, право пользования которыми предоставлено на условиях Соглашения “Сахалин-2″, составляет по нефти – 590 млн. тонн, по газу – 636 млрд. куб. метров.

 

Для финансирования первого этапа освоения Пильтун-Астохского месторождения Европейский Банк Реконструкции и Развития, Корпорация для частных инвестиций за рубежом (ОПИК) и Экспортно-импортный банк Японии (Джексим) согласованно предоставили компании “Сахалин Энерджи” кредит в сумме 348 млн. долларов США, что составляет 50,3% сметы расходов на освоение. Кредит был предоставлен сроком на 10 лет по средней ставке ЛИ-БОР + 2,125% годовых (до завершения проекта) и по средней ставке ЛИБОР + 3,292% годовых (по завершении проекта). Кредитование осуществлялось под обеспечение гарантий спонсоров (до завершения проекта), а также под предоставляемое кредиторам обременение на все движимое и недвижимое имущество компании, включая права по соглашению о разделе продукции и страховые полисы.

 

4.2. В Соглашении о разделе продукции “Сахалин-2″ не определены условия кредитования (максимальный уровень процентной ставки по кредиту), что предоставляет инвестору возможность привлекать кредиты на любых, ничем не ограниченных условиях, при этом расходы на обслуживание кредита возмещаются российским сырьем.

 

4.3. В соответствии с отчетом компании “Сахалин Энерджи” от 5 июня 1999 г. для реализации Соглашения “Сахалин-2″ потребуется 5,093 млрд. долларов США.

 

В целом по состоянию на 31 декабря 1998 г. в проект инвестировано 957,3 млн. долларов США.

 

Затраты, подлежащие возмещению компании “Сахалин Энерджи”, по состоянию на 31 декабря 1998г. составили 813,127 млн. долларов США, или 85% от вложенных инвестиций.

 

4.4. Освоение Пильтун-Астохского месторождения в целом и работы по Лунскому месторождению оператором проекта искусственно сдерживаются:

 

- компания “Сахалин Энерджи” предлагает концепцию пошагового освоения Пильтун-Астохского месторождения и исходя из этой концепции разрабатывает документацию по освоению отдельных участков, а не месторождения в целом. Это может привести к переносу срока освоения месторождения в целом;

 

- работы по Лунскому месторождению находятся в стадии подготовки плана освоения, которая ставится в зависимость от факторов, не позволяющих завершить подготовку плана освоения и других документов, предусмотренных Соглашением “Сахалин-2″, с тем чтобы в соответствии с процедурой, установленной в Соглашении, объявить дату начала освоения Лунского месторождения.

 

4.5. Финансово-хозяйственная деятельность компании “Сахалин Энерджи” исключает возможность ее объективной оценки:

 

- в нарушение п. 4 приложения А к Соглашению “Сахалин-2″ “Принципы бухгалтерского учета” компанией в 1998 была представлена смета расходов, не соответствующая принципам бухгалтерского учета в части отнесения расходов по элементам затрат, при этом количество постатейных затрат сократилось с 17 в 1996 году до 6 – в 1998 году; в смете расходов утверждены укрупненные статьи затрат, из которых в последующем производились расходы по различным элементам затрат, не предусмотренным в смете;

 

- годовые отчеты составляются компанией с отклонениями от указанных принципов бухгалтерского учета и не соответствуют условиям Соглашения. Статьи затрат перераспределены, отсутствует сопоставление произведенных затрат со сметными назначениями, что не дает достоверной и полной информации о фактически произведенных затратах по каждому элементу затрат;

 

- бухгалтерский учет компания осуществляла по методу начисления затрат, а не по кассовому методу, как предусмотрено Соглашением;

 

- калькулирование всех расходов и порядок определения возмещаемых затрат не соответствует положениям Соглашения “Сахалин-2″ в части осуществления бухгалтерского учета в соответствии с российским законодательством;

 

- часть расходов проходит через счета, открытые в зарубежных банках, что, как и в случае с Соглашением “Сахалин-1″, делает практически невозможным контроль за их достоверностью в связи со сложностью получения находящихся за пределами Российской Федерации первичных документов, подтверждающих оплату произведенных расходов.

 

4.6. По состоянию на 1 июля 1999 года общая численность сотрудников персонала компании “Сахалин Энерджи”, по данным недропользователя, составляла 337 человек, из них 248 человек, или 74 %, являлись российскими гражданами.

 

За период с 1996 г. по 1998 год при реализации проекта по Соглашению “Сахалин-2″ из выплат персоналу расходы на российский персонал, по данным недропользователя, составили 9248 тыс. долларов США, или 22,4 % от общих расходов на персонал; на иностранный- 28511 тыс. долларов, или 69,2%; на переезд, компенсации иностранному персоналу разницы в стоимости жизни, оплату жилья и другие общепринятые льготы и выплаты персоналу и членам их семей – 3451,5 тыс. долларов США, или 8,4 % от указанных общих расходов.

 

5. В части поступления российской стороне бонусов и других платежей при реализации Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″:

 

5.1. Согласно п. 2 Договора от 7 апреля 1997 года между Правительством Российской Федерации и администрацией Сахалинской области о распределении российской доли доходов при реализации Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ федеральная часть каждого бонуса составляет 40 процентов от его суммы. Такое распределение противоречит ст. 42 Закона “О недрах” – оно соответствует платежам за пользование недрами территориального моря, в то время как 30-40% территории Пиль-тун-Астохского месторождения принадлежит континентальному шельфу Российской Федерации, а платежи за пользование недрами континентального шельфа Российской Федерации полностью поступают в федеральный бюджет.

 

В соответствии со ст. 42. Закона “О недрах” платежи за пользование недрами должны представлять комбинацию платежей за пользование недрами территориального моря и платежей за пользование недрами континентального шельфа Российской Федерации. Заключение указанного Договора привело к снижению суммы бонусов, причитающейся федеральному бюджету за период с момента вступления в силу Соглашения “Сахалин-2″ до момента освоения Пильтун-Астохского месторождения, не менее чем на 2,7 млн. долларов США.

 

5.2. Минтопэнерго России с согласия и при попустительстве Минфина России нецелевым образом использовало бюджетные средства, приходящиеся на долю Российской Федерации, в том числе в интересах коммерческих банков. Проведенные перечисления платежей организациям Минтопэнерго России и частично на счета администрации Сахалинской области являются незаконным изъятием средств федерального бюджета, которые подлежат возврату. Ущерб федеральному бюджету оценивается не менее чем в 19,7 млн. долларов США.

 

6. В части правильности и своевременности исчисления и уплаты недропользователями страховых взносов в государственные внебюджетные фонды при исполнении ими Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″:

 

образовавшаяся в 1998 году просроченная задолженность консорциума “Эксон” и компании “Сахалин Энерджи” по страховым взносам и пеням была погашена без применения отделениями государственных внебюджетных фондов дополнительных мер по взысканию долгов. В 1999 году страховые взносы уплачивались ими своевременно и полностью.

 

7. В части правильности и своевременности исчисления и уплаты недропользователями налогов в федеральный бюджет при исполнении ими Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″:

 

7.1. Контроль за правильностью исчисления недропользователями налогов в федеральный бюджет затруднен в связи с отсутствием четкого перечня возмещаемых затрат и их нормативным ограничением.

 

7.2. Консорциум “Эксон” и компания “Сахалин Энерджи” предоставляют налоговые декларации с нарушением ст. 7 Закона Российской Федерации от 6 декабря 1991 г. № 1992-1 “О налоге на добавленную стоимость”, необоснованно предъявляя к возмещению из бюджета суммы НДС, не выделенные поставщиками в первичных документах и самостоятельно исчисленные расчетным путем.

 

8. В части использования федеральной собственности:

 

В ходе заключения и реализации Соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ Правительство Российской Федерации и уполномоченные им органы не уделяли должного внимания вопросам, связанным с информацией о недрах, разведанных запасах полезных ископаемых, иных свойствах недр, определяющих их ценность или опасность, как особом виде федеральной собственности.

 

В Соглашениях не упоминается как объект имущественных прав первичная геологическая, геофизическая, геохимическая и иная информация, данные по ее интерпретации и производные данные, а также образцы горных пород, в том числе керн, пластовые жидкости, полученные инвестором в результате выполнения работ по соглашениям.

 

Кроме того, если в соответствии со ст. XXXI Соглашения о разделе продукции “Сахалин-1″ стороны “могут свободно использовать информацию для своих целей, необходимых для выполнения своих обязательств по настоящему Соглашению, включая раскрытие информации родственным организациям и ее использование ими для этих целей”, а также раскрывать информацию другим лицам в соответствии с порядком, предусмотренным настоящей статьей Соглашения, то в Соглашении “Сахалин-2″ этот вопрос вообще не урегулирован.

 

VII. Предложения

 

1. Продолжить настоящие контрольные мероприятия с целью определения на основании платежных документов оператора Соглашения:

 

- затрат оператора, подлежащих возмещению в соответствии с подрядными контрактами оператора, в том числе фактических затрат компании “Сахалин Энерджи” на покупку платформы “Моликпак”;

 

- доли затрат оператора, подлежащих возмещению, в соответствии с подрядными контрактами оператора, заключенными с российскими производителями товаров и услуг.

 

2. Направить представление Правительству Российской Федерации по вопросам устранения выявленных в ходе контрольного мероприятия нарушений и недостатков с предложениями:

 

- привести правительственные нормативные правовые акты в соответствие с требованиями Федерального закона “О соглашениях о разделе продукции” и принять меры по приведению в соответствие с указанными требованиями ведомственных нормативных правовых актов;

 

- обеспечить возмещение федеральному бюджету сумм платежей при пользовании недрами (бонусы) в соответствии с Соглашениями “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″;

 

- привести в соответствие с Законом Российской Федерации “О недрах” Договор от 7 апреля 1997 года между Правительством Российской Федерации и администрацией Сахалинской области о распределении российской доли доходов между федеральным бюджетом и Сахалинской областью при реализации Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″;

 

- обеспечить поступление платежей в федеральный бюджет за пользование недрами применительно к Соглашениям “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″;

 

- рассмотреть вопрос о финансировании российской стороной своей доли по Соглашению “Сахалин-1″;

 

- обеспечить в соответствии с действующим российским законодательством и условиями Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ предъявление к инвесторам указанных Соглашений требований, пресекающих возможность искусственного сдерживания освоения месторождений, а в случае неисполнения данных требований применять меры, предусмотренные Соглашениями, в том числе в судебном порядке;

 

- обеспечить постоянный контроль со стороны Правительства Российской Федерации или уполномоченных им органов за подготовкой и реализацией соглашений о разделе продукции;

 

- рассмотреть вопрос о включении в состав уполномоченного государственного органа по Соглашению “Сахалин-1″ представителей Минфина России, федеральных налоговых органов, а также специалистов, владеющих международной практикой бухгалтерского учета и финансово-экономической деятельности;

 

- обеспечить предъявление к инвесторам Соглашений о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ требований в соответствии с условиями указанных Соглашений и действующим российским законодательством в части предоставления годовых смет расходов, годовых отчетов и ведения (в том числе на русском языке) записей в бухгалтерских регистрах, хранения первичных документов на территории Российской Федерации, проведения ежегодных аудиторских проверок, а в случае неисполнения данных требований применять меры, предусмотренные Соглашениями, в том числе в судебном порядке;

 

- обеспечить создание информационной базы на весь комплекс оборудования, материалов, услуг, требующихся при реализации соглашений о разделе продукции;

 

- обеспечить защиту интересов российских производителей оборудования и услуг, используемых при реализации соглашений о разделе продукции, в том числе введением мер тарифного и иного регулирования;

 

- обеспечить гарантии 70-процентного уровня российского участия в проекте по Соглашению “Сахалин-2″.

 

3. Направить информационное письмо в Генеральную прокуратуру Российской Федерации о правовой оценке действий должностных лиц Минтопэнерго России и Минфина России при решении вопроса о распределении подлежащей перечислению в федеральный бюджет части бонусов по Соглашениям о разделе продукции “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

4. Направить настоящий отчет в Государственную Думу и в Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации.

 

Во избежание дублирования недостатков Соглашений “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″ во вновь заключаемых соглашениях о разделе продукции и в целях обеспечения защиты интересов Российской Федерации при заключении и реализации таких соглашений Счетная палата Российской Федерации считает целесообразным предложить Федеральному Собранию Российской Федерации рассмотреть вопрос о внесении в Федеральный закон “О соглашениях о разделе продукции” изменений и дополнений, учитывающих следующие требования:

 

1. Отношения недро- и природопользования, возникающие у инвестора с государством при реализации соглашений о разделе продукции, в том числе в связи с выполнением органами государственной власти Российской Федерации и субъектов Российской Федерации контрольных и надзорных функций, должны регулироваться законодательством Российской Федерации на момент заключения соглашения, а не только текстом соглашения. В противном случае российская сторона должна либо переписывать в соглашения все российское законодательство, либо часть норм российского законодательства может оказаться необязательной для недропользователя, как это произошло на Сахалине.

 

2. В случае изменения российского законодательства в части техники безопасности, экологических и иных требований новые нормы должны быть обязательны для недропользователя (в отличие от ситуации, сложившейся на Сахалине со сливом буровых растворов), хотя при этом он должен иметь право на справедливую компенсацию дополнительных затрат (частичную компенсацию недополученной прибыли), определяемую по согласованию сторон или по решению суда.

 

3. Установить законом порядок формирования, структуру и ограничения на затраты инвестора, подлежащие возмещению российским сырьем, в том числе ограничения по их абсолютной величине в процентах от стоимости добытого сырья (во избежание ситуации, сложившейся на Сахалине, когда в расходы инвестор вправе вписывать все, что угодно, без каких-либо ограничений).

 

4. Ввести требование, обеспечивающее выбор инвестором поставщиков оборудования и услуг и заключение контрактов исключительно на конкурсной основе, причем только по одному переменному параметру при всех прочих жестко фиксированных граничных условиях либо по нескольким переменным параметрам, но при наличии единой формулы (с весовыми коэффициентами по каждому переменному параметру), сводящей переменные параметры к скаляру. Отсутствие четких требований конкурсности создает неограниченную возможность принятия произвольных решений.

 

5. Исключить требование о конкурентоспособности российского оборудования “по срокам поставки”, заменив его требованием соблюдения сроков, устанавливаемых согласованными программами ведения работ.

 

6. Исключить требование о конкурентоспособности российского оборудования “по качеству”, заменив требованием по соотношению “цена/качество” или установив четкие требования по качеству (соответствие стандартам и т.п.) как граничные условия.

 

7. Ввести требование, гарантирующее протекцию российскому машиностроению при проведении конкурса, в том числе исключить возможность освобождать операторов соглашения, а также юридических лиц, участвующих в выполнении работ по соглашению, от взимания таможенных пошлин, НДС и акцизов при ввозе на таможенную территорию Российской Федерации товаров и услуг.

 

8. Установить санкции к недропользователю за несоблюдение квоты по размещению на российских предприятиях заказов на оборудование, материалы и услуги и оговорить временные интервалы (квартал, год), в течение которых обеспечивается 70-процентный уровень квоты.

 

9. Предусмотреть систему санкций к недропользователю за несоблюдение требований к ведению бухгалтерского учета и отчетности, а также за необеспечение ведения документации на русском языке и хранения документации на территории Российской Федерации.

 

10. Установить требование проведения ежегодного государственного аудита финансово-хозяйственной деятельности недропользователя, утверждения годового плана работ, предполагаемых смет затрат, а также отчета об исполнении плана работ и фактических затрат.

 

11. Исключить возможность вводить в действие заключенные без конкурса соглашения решениями органов исполнительной власти, без публичного обсуждения и утверждения федеральными законами.

 

12. Исключить право исполнительной власти самостоятельно, без публичного обсуждения и решения Федерального Собрания, переводить на режим соглашений о разделе продукции участки недр, включающие месторождения нефти, извлекаемые запасы которых составляют до 25 миллионов тонн, в условиях, когда никакой федеральный закон не препятствует разделению месторождений на любое количество мелких участков.

 

13. Установить, что в перечни участков недр для разработки на основе соглашений о разделе продукции включаются только те участки, в отношении которых, наряду с обоснованием Правительства Российской Федерации, имелись бы заключения Счетной палаты Российской Федерации. Установить, что соглашения о разделе продукции заключаются при обязательном наличии на проекты этих соглашений заключений Счетной палаты Российской Федерации (в обоих случаях речь не идет об обязательности именно положительного заключения, но важно требование рассмотрения заключения Счетной палаты при принятии решения с тем, чтобы потом никто не мог ссылаться на то, что последствия решений невозможно было предвидеть).

 

14. Исключить возможность признания в качестве оснований для перевода участков недр на соглашения о разделе продукции “обязательств Российской Федерации” и результатов конкурсов по предоставлению участков недр в пользование на условиях раздела продукции, т.е. исключить фактически возникающее принуждение Федерального Собрания соглашаться со всеми незаконно осуществленными действиями Правительства Российской Федерации.

 

15. Обязать инвестора осуществлять (в течение трех календарных месяцев с даты подписания соглашения) страхование рисков неисполнения им своих финансовых и иных обязательств по соглашению о разделе продукции, а также рисков, связанных с последствиями аварий (разливы нефти и нефтепродуктов и т.п.); установить законом порядок определения сумм страхования, а также требования, которым должны удовлетворять соответствующие страховые компании.

 

16. Установить законом порядок формирования и использования ликвидационного фонда, используемого недропользователем с целью накопления финансовых средств, необходимых для осуществления работ по консервации и ликвидации горных выработок и всех видов скважин, по демонтажу оборудования и иных сооружений (платформ, металлоконструкций, объектов обустройства и т. д.), связанных с пользованием недрами в соответствии с соглашением о разделе продукции.

 

Заместитель Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю.Ю.БОЛДЫРЕВ

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 8. Пример неопубликованного интервью – ПРЕДПРОДАЖНАЯ ПОДГОТОВКА

 

Исполнительная власть не может успокоиться относительно того, где и как полезно применять режим Соглашений о разделе продукции (CPU). Хотя, казалось бы, страсти должны были поутихнуть, так как премьер Михаил Касьянов на прошлой неделе огласил позицию правительства: режим CPU должен применяться в “исключительных случаях” и только для разработки особо сложных месторождений.

 

Однако, реформаторы из Минэкономразвития РФ не вняли словам премьера. Как стало известно, в недрах ведомства Германа Грефа начата работа по подготовке новой редакции федерального закона “О CPU”, который, в случае принятия, существенно расширит рамки применения CPU в нефтегазовом комплексе. В середине февраля на стол министра лег текст будущего закона, подготовленный департаментом по CPU Минэкономразвития РФ. Напомним, что департамент возглавляет Ольга Рыбак, в прошлом сотрудник НК “Роснефтъ”, и которая, судя по тексту законопроекта, по-прежнему неравнодушна к этой компании.

 

* Один из многочисленных примеров того, как различные издания (их корреспонденты) сначала уговаривают что-либо прокомментировать, но затем, надо полагать, в связи с несоответствием полученных ответов “линии” издания, интервью просто не публикуют.

 

Данное интервью я дал интернет-изданию “Газета.РУ” в феврале 2003 г. Несмотря на то, что интервью было дано по просьбе издания, тем не менее, опубликовано оно затем не было. Можно предположить, в связи с тем, что в ответах содержалась не только критика (отрицание) варианта монополии двух госкомпаний на СРП, но и пояснение, в каком случае такая монополия возможна и полезна -если компании надлежащим образом управляются государством и, главное, если законодательно установлено, что компании не могут быть в будущем приватизированы. Пропаганда подобных идей, видимо, не входила в планы редакции…

 

От каких-либо разъяснений корреспондент, как это в таких случаях водится, уклонился – просто перестал “выходить на связь”…

 

Мы попросили прокомментировать нововведения, предложенные в “черновой” версии нового закона “О СРП”, Юрия Болдырева.

 

СПРАВКА: Юрий Болдырев – в 1995 год представлял Совет Федерации РФ как сопредседатель согласительной комиссии между палатами парламента по закону “О соглашениях о разделе продукции”. В 1995-2000 году в качестве зампредседа-теля Счетной палаты РФ курировал вопросы недропользова-ния, в том числе работу по проверкам реализации проектов СРП- “Сахалин-1″ и “Сахалин-2″.

 

- Новая редакция закона “О СРП”. подготовленная МЭР-Том предусматривает, что утверждать перечень участков недр на условиях СРП будет правительство России, а субъектам Российской Федерации оставлено лишь право представлять в правительство свои предложения. Насколько это целесообразно?

 

- Смотря чего вы хотите добиться. Если цель – максимально продуманные решения в интересах общества и государства, тогда сохранение “фильтров”, которые мы в согласительной комиссии между палатами парламента ввели в закон в 1995 году- многоступенчатости и публичности принятия решений, – необходимо. Если же цель – тихонько среди “своих” определять судьбу ресурсов суммарной стоимостью в сотню наших федеральных бюджетов, тогда для делящих эти ресурсы всякое “упрощение” процедуры конечно, целесообразно.

 

- В новой редакции закона отсутствует норма о том, что на условиях СРП может разрабатываться не более 30% запасов. К чему это может привести?

 

- Вопрос СРП (и концессий) следует рассматривать не с точки зрения сиюминутных прибылей или убытков, а с точки зрения глобального контроля за природными ресурсами на планете (здесь главное не то, у кого нефть, а то, чья рука на кране с этой нефтью). А также с точки зрения права и возможности России участвовать в регулировании мировых цен на энергоресурсы. Важно понимать, что поток на внешние рынки нефти и газа с месторождений, переводимых на СРП, государство регулировать уже не может. Соответственно, если мы допустим перевод существенной части извлекаемых запасов наших природных ресурсов на СРП, то перестанем быть партнерами для ОПЕК- этой организации будет бессмысленно координировать свои действия с нами. Регулировать поток нашей нефти будут ее потребители (транснациональные корпорации и стоящие за ними государства, прежде всего, США) без какого-либо нашего участия. Это отказ от одной из козырных карт России в глобальной экономической игре. С какой точки зрения ни посмотри (хоть с азов рыночной теории, хоть с позиций геополитики): это либо безумие, либо предательство долгосрочных национальных интересов.

 

В коротком интервью аргументация ограничена. Поэтому интересующихся этой темой могу отослать к своей книге “Похищение Евразии” (выходит в мае этого года).

 

- По версии МЭРТа, субъекты РФ должны быть исключены из числа “сторон СРП”, а правительство РФ должны заменить “уполномоченные органы” (ФГУПы или акционерные общества, где 100% принадлежит государству).

 

- Вполне логично в рамках всеобщей “вертикализации власти”: Центр заберет у субъектов РФ ровно столько прав, сколько они отдадут. Если отдадут все – вопросы не к Центру, а к субъектам.

 

Что же касается представления правительства некими “уполномоченными”, то важнее другое- фильтры парламентского контроля, о которых мы говорили. Если они будут сохранены, да еще и при условии появления дееспособного самостоятельного парламента (что сегодня, мягко говоря, под большим вопросом), тогда приемлем любой вариант, но при обеспечении конечной ответственности правительства. Но этого-то как раз и нет. И, похоже, не ожидается.

 

-Новое прочтение закона “О СРП” предполагает, что в качестве инвестора может выступать специально созданное ОАО, часть акций которого закреплено в федеральной собственности и передано в управление уполномоченной организации. Если государство выступает на стороне инвестора от своего имени, то оно, вроде бы, заключает СРП с самим собой? Означает ли это, что государство берет на себя все риски, в том числе коммерческие? Может, это еще один способ увести деньги заграницу?

 

- Во-первых, за последние годы мы получили массу нововведений, дающих законное право неограниченно перекачивать госресурсы в частные карманы (это и право кредитовать бюджетными средствами частные компании, и законная возможность уводить “налево” часть прибыли Центробанка и т.п.). Повторю: это даже не возможности безнаказанно нарушать закон (что было и раньше), а именно право присваивать ресурсы формально законным путем. Одним каналом больше, одним меньше…

 

Во-вторых, управлять госсобственностью наше государство так и не научилось. По единственной причине -власть вовсе к тому не стремится. Яркий пример – управление “Газпромом”, РАО “ЕЭС России”, МПС (применительно к последнему москвичи могут видеть, как срочно в преддверие акционирования закапываются госресурсы в новый супер-офис). Соответственно, пока порядка в управлении госсобственностью нет, от замены шила на мыло пользы ждать не приходится.

 

И в-третьих, если государство в разработке недр участвует напрямую, то вообще при чем здесь СРП? Ведь российский вариант СРП – это механизм полного вывода не-дропользователя из какой-либо зависимости от государства. Если у государства в СРП контрольный пакет (как это было в Норвегии и Китае – для обеспечения полного госконтроля за процессом и гарантирования обеспечения заказами своего машиностроения), то зависимость от государства сохраняется со всеми вытекающими последствиями. И если инвестор не боится такой зависимости от нашего государства, то есть все основания для работы в рамках единой национальной лицензионной системы. Если же у государства пакет несущественный, то это лишь перевод казенных денег в частные.

 

- Если для госкомпаний (“Роснефти” и “Зарубежнефти”) участие в СРП- бесплатное, без конкурсов и аукционов (так устанавливает версия закона от МЭРТа), то означает ли это уменьшение бонуса государства?

 

- Бонусы в СРП далеко не главное. Важнее другое: жесткий контроль и ограничение расходов недропользователей, полностью компенсируемых нашим сырьем. Также важно связать возможности доступа к нашим ресурсам с гарантированием заказов на оборудование и услуги российских производителей (то, что эффективно сумели сделать и норвежцы, и китайцы). И это можно сделать, в том числе, через госкомпании, но лишь при условии, что это надлежащим образом управляемые госкомпании, не подлежащие приватизации. У нас же пока нет даже подобия необходимого госуправления такими компаниями – не на это повернута вся государственная машина.

 

Если две госкомпании получат особые права на участие в СРП и если, при этом, в законе не будет установлено, что эти права принадлежат именно государству и переданы этим компаниям лишь до тех пор, пока они полностью принадлежат государству, то вероятен такой вариант развития событий. Две госкомпании под патриотическую риторику завладеют контрольными пакетами участия в СРП по ключевым месторождениям, после чего будут успешно приватизированы за бесценок в далеко не случайные руки. Такая вот “предпродажная подготовка”.

 

- Нет ли опасности в том, что “Роснефть” и “Зарубеж-нефть” будут в разных проектах меняться ролями “инвестора” и “контролера от имени государства” (это допускает версия закона от МЭРТа). а это, в свою очередь, дает им возможность потворствовать другу другу, от чего потеряет государство?

 

- Разумеется, такое совмещение функций абсолютно недопустимо. Контролерами должны быть совершенно другие организации, никак не связанные с недропользователями.

 

- МЭРТ планирует, что 90% соглашений по СРП будут заключаться без конкурсов и аукционов, если “интересы обороны и безопасности государства требуют заключения соглашения с конкретным инвестором”. При чем здесь оборона и безопасность?

 

-Это проблема и действующего закона о СРП, где также предусмотрены “исключения”, позволяющие конкурс

 

не проводить. И цивилизованных требований к процедуре конкурса у нас ни в одном законе нет. Что же касается обороны и безопасности – это неприкрытая лазейка для произвола под прикрытием секретности. Здесь все очевидно: там, где есть вопрос безопасности – вообще не должно быть места никаким СРП.

 

-В новой редакции отсутствует требование проводить переговоры и заключать СРП в течение одного года. К каким последствиям это может привести?

 

- К тому, что, при слабости Парламента, и так уже стало привычной практикой: принятию “на всякий случай” решений о переводе на режим СРП месторождений, по которым такое решение абсолютно необоснованно. А дальше, как вы догадываетесь” таким более ликвидным товаром можно без всяких конкурсов торговать не торопясь и со вкусом…

 

- В новой версии закона нет нормы о 70% участии российского подрядчика…

 

- Связывание возможности доступа к нашим природным ресурсам гарантированием заказов нашему машиностроению – это единственный масштабный источник инвестиций в наше машиностроение в обозримый период. Ничего другого, сопоставимого по объемам средств – нет и не будет. Это для России – вопрос ключевой, стратегический. И здесь надо идти не на смягчение требований, а, напротив, – на их ужесточение.

 

Поясню. Действующая норма (введенная в 1998 г.) хотя и обязывает инвестора привлекать российских подрядчиков, но тут же открывает ему пару лазеек: оборудование должно быть “конкурентоспособным по качеству и срокам поставки”. Если бы норму сформулировали иначе – как обязанность удовлетворять требованиям определенных стандартов – не было бы проблем. Или как в Китае – требование конкурентоспособности по соотношению “качество/цена” – тоже хорошо. Наш же вариант юридически позволяет недропользователю произвольно завышать требования по какому-то одному не определяющему параметру (блеск краски какой-нибудь станины) и на этом основании покупать оборудование у “своих”.

 

Требование же “конкурентоспособности по срокам поставки” (в отличие от четких нормативных требований по срокам) – вообще совершенно издевательское. Юридически это позволяет приурочить заказ к моменту, когда у “своих” поставщиков все уже лежит готовенькое на складе, а наши еще только пытаются получить технические требования для разработки проектной документации.

 

Вообще, применительно к СРП надо понимать одну важнейшую деталь. В рамках лицензионной схемы (и у нас, и за рубежом) права на разработку месторождений предоставляются на пять, семь или десять лет. Затем их можно продлевать, при условии выполнения недропользователем всех своих обязательств. Соглашения о разделе продукции в России, напротив – практически бессрочны. И если допущена ошибка (не говоря уже о гарантированной в наших условиях коррупции), исправить что-либо уже невозможно. По спорным вопросам же (например, по сахалинским соглашениям) обращаться надо в Стокгольмский суд.

 

Международное право – замечательное достижение цивилизации, но еще не вполне совершенное. В частности, оно хорошо работает тогда, когда надо ограничить либо слабого, либо сильного, но в вопросах сравнительно пустяковых. Вопрос же контроля над самыми большими в мире российскими запасами полезных ископаемых к числу пустяковых не относится. Выпустим свои природные ресурсы из под национального контроля – вернуть уже не сможем никогда.